Equal Opportunity Employer/Работодатель равных возможностей

В понедельник я пропустила работу, чтобы встретиться с парнями в репетиционном комплексе. Это просто супер. С улицы он выглядит как огромный, выкрашенный в кремовый цвет склад. Ни окон, ни вывесок. Мне кажется, я проезжала мимо этого места миллион раз и никогда не имела ни малейшего понятия, что это такое. К сожалению, чтобы попасть внутрь, нужен магнитный ключ. Поскольку у меня его нет, Менза ждет меня снаружи. — У тебя были проблемы с поиском? — спрашивает он, пытаясь отобрать у меня гитарный кофр. — Я сама могу нести свои вещи, Ник, и могу найти дорогу в городе. Я ведь не дура, ты же знаешь. Он хихикает и потирает щетину на подбородке. — А ты дерзкая, да? — А чего можно ожидать от девушки, которая хочет играть в «Megadeth? Кивая, он достает из заднего кармана джинс белую пластиковую карточку и вставляет ее в считывающее устройство. — Да, только потише, а то вы с Дейвом… — он поворачивается ко мне и стучит кулаками друг о друга. -…столкнетесь лбами. Менза открывает стеклянную дверь, чтобы пропустить меня. Мы стоим в длинном коридоре с одной дверью справа и двумя раздвижными гаражными воротами слева. — Я просто не хочу, чтобы все обращались со мной как с хрупким цветком. Мне потребовалось почти три года, чтобы Кайл и Джоуи перестали это делать. Идя передо мной, он говорит: — Я думаю, что ты доказала это прошлой ночью. Не могу передать, как здорово было сидеть в машине и говорить Дейву: Ну я же тебе говорил!. Я останавливаюсь как вкопанная. — Так я теперь в группе или как? Менза поворачивается и подходит ко мне поближе. — Это не официально, и вообще-то он все еще прослушивает новых басистов, но… — Но что именно? — Дэйв говорил со своими адвокатами о составлении контракта для одной из участниц группы. Я откидываю голову назад. — Откуда ты знаешь, что это для участницы, а не участника? Ник переминается с ноги на ногу и хихикает: — Нууу…он задавал много вопросов о том, что считается сексуальным домогательством, и какие особые условия мы должны для тебя создать. — Мне не нужны никакие особые условия. Просто обращайся со мной так же, как с Эллефсоном. — Хорошо, я сейчас же размешаю в твоем соевом молоке шоколадку для усиления лактации «экс-Лакс». — Ты сделал это с Эллефсоном? — Я прыскаю. Брови Ника поднимаются. Затем из-за двери доносится несколько шипящих гитарных звуков. — Ну же, наш Младшенький из Младших, мы здесь не заставляем Генерала ждать. Он просовывает свою карточку в другое считывающее устройство и открывает дверь. — Господи, я должен был догадаться, что ты опоздаешь, — ворчит Мастейн, крутя ключ настройки на передней бабке своего Fly- V, — типичная цыпочка. — Я опоздала на две минуты, — усмехаюсь я, глядя на часы. — Две минуты — это две минуты, которые мы могли бы репетировать. Ты испортила часть «Symphony…» прошлой ночью. Если бы ты была Джуниором, я бы тебя разукрасил. Я слышу взрыв смеха позади себя и звуки гитары: «вау-вау-вау.» — Так кто же ты такой, черт возьми? , Я поворачиваюсь, спрашивая безымянного длинноволосого. — Твое лицо кажется мне знакомым, но я не знаю, как тебя зовут. — Билли. — Черт возьми, Билли и Боб, — бормочет Мастейн, качая головой. — Мы звучим как гребаная кантри-группа. Я поднимаю палец, открываю рот, чтобы напомнить ему, что меня зовут Бобби, а не Боб, но он щелчком отправляет в меня медиатор и тот бьет меня в грудь. — Черт, прости. Я целился тебе в голову. Это ведь не сексуальное домогательство, правда? — спрашивает Мастейн, поворачиваясь к Мензе, который сидит на своем барабанном табурете. Он пожимает плечами и крутит палочкой в воздухе. Я качаю головой. — Нет, сексуальное домогательство — это когда ты говоришь о форме моей задницы или о сиськах, или что-то еще. Швырять в меня медиатором это не сексуальное домогательство. В углу напротив набора инструментов — бежевый секционный диван и большой квадратный журнальный столик. Я ставлю на него свой кофр и откидываю крышку. — Теперь в любой гребаный день… Ого, теперь я понимаю, почему с ним так трудно работать. Вот дерьмо. Я быстро включаю свой бас и становлюсь справа от Мастейна. Он смотрит на меня искоса, прищурившись. — Это ведь то место, где должна быть я, верно? Он не отвечает; вместо этого он начинает вступление к «Train of Consequences». Я бью по струнам, занимаюсь своими веселенькими маленькими делами, подпеваю негромко, просто тихонько себе под нос. Затем Билли, начинает раскачиваться во время соло, его гитара торчит прямо в воздухе, так что я подхожу к нему обогнув Мастейна. Внезапно музыка обрывается. — Это не гребаный «Warrant», так что прекрати тут это дурацкое хореографическое дерьмо. Я поочередно смотрю на них, открыв рот. Менза сдерживает смешок. — Это сейчас мне? — Спрашиваю я. — Да, ты, и если ты повесишь свою гитару на плечо, как те поцы из «Cinderella» я отправлю тебя обратно к твоей мамочке, ты и моргнуть не успеешь! Билли фыркает как раз перед тем, как Мастейн резко поворачивает к нему голову. — А ты не делай ничего из того идиотского дерьма, что ты делал, когда был в «Dokken», или я отправлю твою задницу обратно в Техас. И тут я начинаю хохотать. — Так ты из «Dokken»? Билли смотрит на меня своими карими глазами, чуть кривит уголки губ. Я замечаю, что у него есть небольшая ямочка на подбородке. — Ну да, а еще я был в «Watchtower». Ты ведь слышала об этой группе, верно? Или ты тогда слушала «New Kids on the Block»? — Не, я слышала о «Watchtower»…"Energetic Disassembly» — отличный альбом. Дуг Кейзер был весьма изобретателен. Я всегда была уверена, что он займет место Клиффа Бертона в «Metallica». И вот тут — то глаза Мензы и становятся огромными. Я поднимаю подбородок, ничего не понимая. Он щурится и качает головой. Я поворачиваюсь к Мастейну. Его глаза устремлены вверх, губы поджаты. Ой, наверное, мне нельзя было произносить слово на букву «М». — Прости, шепчу я. — Мы можем сейчас, блядь, порепетировать или просто поболтаем, как будто это ток шоу? Я перекладываю гитарный ремень и вытаскиваю из-под него волосы. Билли поворачивается вперед и нажимает на педаль. — Ладно, давай снова начнем с самого начала… «Train of Consequences.» Я думаю, что мы сыграли все песни Megadeth, даже некоторые старые, которые, как мне казалось, Дэйв больше не играл, такие, как «Mary Jane». Я и забыла, как сильно любила эту чертову песню. Помню, я была в средней школе, когда услышала ее впервые. К сожалению, мы также играем и некоторые менее крутые вещи, такие как «Insomnia». Черт, я надеялась, что он замел всю эту «Рискованную» тему под ковер. — Не повезло. — Возьми это домой, — говорит Мастейн, бросая мне диск. — Зачем? — Новый материал. Слушай, репетируй и не позволяй никому другому услышать это. Понятно? — Ну конечно. Совершенно секретно. Я поняла. Я открываю футляр диска, черным маркером на нем написано: «The System has Failed». — Думаю, ты можешь рассчитывать на контракт, — говорит Ник, идя следом за мной на парковку. — С чего бы? — Он дал тебе диск. Ты в группе. В экстазе я начинаю подпрыгивать. Я не могу не броситься прямо в объятия Ника. — Эй! Я отстраняюсь и смотрю на Мастейна, который садится в свою машину. — Репетиция завтра в два часа. На этот раз приезжай пораньше. Понятно? — Да! Я улыбаюсь в ответ. — И не вздумай визжать, как девчонка-подросток. Мы не можем допустить здесь такого дерьма. Будь злой, агрессивной…не улыбайся…а если ты смеешься, то это должно быть зловеще и злобно, а не похоже на какое-то хихикающее дерьмо. — О, ну ладно. Я смотрю на Мензу, и он, смеясь, качает головой. — Он шутит, Боб. — Я Бобби, а не Боб! Машина Мастейна разворачивается рядом с нами. — Иди домой и отдохни немного, Ник. Я хочу, чтобы завтра ты был бодрым. То же самое касается и тебя, БОБ. Мы смотрим, как он отъезжает. Потом Менза смеется: — Теперь уже нет.