***
Они снова отправились в путь на восходе солнца. Роса все еще сверкала то тут, то там на высокой траве, а еще внезапно выяснилось, что снова увлечь Сяо Синчэня в разговор просто чертовски легко. Было достаточно лишь упомянуть парочку пространных замечаний о Цзиньлинтае и других проектах Цзинь Гуанъяо, затем подвести это все к Большой Мечте Сяо Синчэня и закончить неким вопросительным тоном… И вот Сяо Синчэнь уже напрочь забыл, что запретил себе с ним разговаривать. Вот так запросто. Словно рыбешка, совершенно не способная устоять перед столь сочной приманкой, он клевал каждый раз, а затем его уже было не заткнуть – он говорил и говорил, иногда целыми часами. Он выглядел настолько живым и воодушевленным, что даже суровый Сун Лань не смог удержаться от кратковременного подергивания губами, несмотря на каменное выражение лица. Весеннее солнышко тепло пригревало, дорога была легкой и ровной, а еще Сяо Синчэнь снова с ним разговаривал — и потому эта глупая-глупая искра облегчения и отчаянной надежды раз за разом вспыхивала до того самого момента, пока горы не поглотили солнце, вынудив их остановиться на ночлег. Они нашли рощу, окруженную деревьями и кустарниками, где путники явно довольно часто останавливались на ночевку – если верить белому пеплу, который укрывал все еще теплые угли от предыдущей группы путешественников. Когда он по привычке схватил чайник, чтобы сходить за водой, два даоши сели рядышком, чтобы возобновить огонь из тлеющих углей. А затем Сяо Синчэнь наклонился, словно бы это была самая обычная и естественная вещь на свете, и подарил Сун Ланю долгий, затяжной поцелуй. Сюэ Ян уставился на них, разом похолодев, словно умер в один миг, весь его мир почернел, а конечности превратились в ледышки. Ему хотелось кричать. Ему хотелось разрушать, причинять боль. Ему хотелось схватить Фусюэ, вытащить его из ножен из-за плеча Сун Ланя и одним махом снести головы им обоим. Он не мог дышать. Впервые с тех пор, как был маленьким, беспомощным и глупым ребенком, Сюэ Ян развернулся и просто бросился прочь, не разбирая дороги. Инстинктивно сжимая в руке чайник, то и дело спотыкаясь, словно ослепший, все еще не в силах сделать хотя бы один нормальный вдох, он наконец рухнул на колени у небольшого ручья, вьющегося к реке сквозь заросли. Наверное, упав, он взбаламутил воду слишком сильно и расплескал ее, потому что его щеки оказались влажными – наверное, в глаза тоже попала вода, ведь теперь все расплывалось от влаги. Он знал, знал, что два даоса постепенно опять сближаются, знал, что они прикасаются друг к другу и держатся за руки, он знал наверняка, что они заходят куда дальше за его спиной. Но увидеть, как они делают это вот так, в открытую, словно им плевать, если кто-нибудь увидит, если он увидит…Видеть эту нежность, это ласковое проявление чувств… Он знал, каково это, когда тебя целует Сяо Синчэнь. Знал, что вероятнее всего, больше никогда не почувствует этого снова. Ему наконец-то удалось вдохнуть – но этот вдох звучал неправильно, чувствовался неправильно, словно в его легких распространился яд, разъедающий их изнутри. Он пылал яростью и возмущением, его грудь сжимало гневом и ненавистью. Было очень похоже на боль. Вот так запросто, Сяо Синчэнь демонстративно сделал свой выбор. Глубоко внутри он и сам знал, что никогда не станет тем, кого выбирают по своей воле. Сюэ Ян согнулся пополам, словно бы верил, будто сможет таким способом выдавить эту боль из собственного желудка – свернувшись тугим, маленьким калачиком. Но стало только хуже. Его внутренности словно бы разрушало пищевое отравление, оно разрывало ему легкие, и он не мог дышать. Не мог сделать ни единого вдоха… Как в последний раз, он пытался откашляться, словно выталкивая нежелательную воду из тонущих легких. Он действительно тонул. Две тысячи, семь сотен и девяносто три дня. Семь – почти восемь лет жизни, отданных в одиночку на благо одной единственной цели. Вернуть Сяо Синчэня назад, любой ценой. Вернуть, только чтобы потерять снова. Повсюду распускались маленькие цветы, покачиваясь от едва ощутимого вечернего ветра, бледно-золотистые, словно те самые угольки среди пепла. Он долго смотрел на них отсутствующим взглядом, пока они не обрели свою форму в его глазах, жгущихся, будто пороху кто насыпал. Он вспомнил их название, но продолжил смотреть, лишь губы чуть дернулись, на миг обнажая зубы. Трава разбитого сердца. Растет везде, где кто-то умер от разбитого сердца. Предлагает столь же милостивое освобождение другим. Сюэ Ян не был из тех, кто слишком уж доверял концепции понятия «судьба» или «знамение», но искренне верил в навык использования всего, что попадется под руку — и едва ли в мире были вещи, в которых он разбирался бы больше, чем разбирался в ядах. Совершенно спокойно, он методично наполнил чайник чистой водой. Затем так же методично нарвал цветов, целыми пригоршнями срывая их со стебельков, и положил их в чайник. После чего вытряхнул из рукава одну из двух последних монет и затупившуюся иглу, нацарапал на ней печати заклинания распада, что разрушило бы жизнеспособность двух восставших из мертвых даосов, и тоже положил в чайник. Должно сработать. Он не останется позади. Он не готов стать лишь плохим воспоминанием этих двоих в их счастливом и ярком, совместном будущем. Если что-то происходит… Мы должны пройти через это вместе. Так сказал Синчэнь в той ревущей, ледяной реке, и это превратилось практически в девиз их жизней. Так и быть! Ладно, он исполнит его желание. Сяо Синчэнь, промокший до нитки, но улыбающийся, улыбающийся и обнимающий его с таким облегчением… Воспоминание об этом вынудило его руку замереть в нерешительности. Сяо Синчэнь. Мертвый, серый в гробу, никогда больше не улыбающийся. Он заставил себя схватить чайник и подняться на ноги. Трава разбитого сердца – яд. Работает почти так же быстро, как меч у глотки, но в этот раз он хотя бы не останется здесь торчать в одиночестве, страдая по этому поводу. Хороший, чистый финал для всех троих. Вместе. Изящно и красиво. В конце концов, учитывая обстоятельства, это могло бы даже считаться милосердием. Он сделал глубокий вдох, погружаясь в себя, старательно дотягиваясь до столь привычной, умиротворяющей ярости, гнездящейся в его нижнем дантъяне, концентрированной и взлелеянной на протяжении стольких лет, что она превратилась практически в изысканную ненависть. Убивать легко. Нет нужды колебаться, он ведь никогда раньше не колебался. Старательно укутывая себя в эту ярость, подпитываясь ее силой, он решительно сделал шаг, затем еще шаг, постепенно направляясь обратно к лагерю. Легко. Ветки хрустели под его ногами, словно хрупкие кости – и это сравнение, в некотором роде, было весьма уместным. Никаких сомнений, никаких, неа. Лучше так! Затем одна из веток промялась прямо под его ногой, он поскользнулся, запнувшись, инстинктивно попытался уравновесить себя – как раньше – отсутствующей ныне рукой и разумеется, шмякнулся лицом вниз, из-за чего из его легких вышел сразу весь скопленный там воздух. Чайник покатился, расплескав воду с цветами вдоль всего пролеска, да так и исчез среди зарослей, и Сюэ Ян проводил его опустевшим взглядом, внезапно похолодев. «Это не то, чего я хочу, — услышал он плаксивый, жалкий голос в своей голове. — Я никогда этого не хотел. Я не хочу, не хочу, не хочу его терять, только не снова. Я просто хочу… Сяо Синчэня» Он понятия не имел, как долго лежал там, судорожно, рвано втягивая воздух в легкие, впиваясь пальцами в грязь, хныча, будто глупый ребенок, который честно верит в то, что ему еще есть что терять. То последнее, что все еще имеет значение. И ведь даже в такой ситуации он не мог позволить себе навредить ему. И не важно, как бы сильно эти добрые, нежные пальцы не сжимались вокруг его сердца, спокойно разрывая его на куски, превращая в кровавую кашу, как превращались пальцы под колесами той тележки. Он бы позволил ему это сделать, лишь за один короткий миг рядом, он знал наверняка, делая еще один глубокий вдох. Лишь только за один крошечный шанс увидеть его улыбку, он бы позволил разрушить собственное сердце. Прошло довольно много времени, прежде чем он сумел наконец снова подняться на ноги, грубо обтирая лицо широкой стороной разлогого пустого рукава, и счищая с себя самые бросающиеся в глаза ошметки грязи — блядское разодранное колено, словно у какого-то неосторожного, споткнувшегося о собственную ногу пиздюка. Затем он обернулся, чтобы посмотреть, на чем же все-таки поскользнулся – и тут же ошарашено замер. — Вот же дерьмо, — тихо выругался он в сумерках.***
Огонь потрескивал, Синчэнь улыбался, а Сюэ Ян исчез в неизвестном направлении — и каждое из этих трех событий оказалось весьма приятным, подумалось Сун Ланю. — Начнем есть? — склонил голову набок Синчэнь, прислушиваясь к тишине. — Или еще подождем? — Вернется, когда проголодается, — отмахнулся Сун Лань. На миг столкнувшись взглядами с Сюэ Яном, он был почти уверен, что тот атакует, попытавшись их убить. Но Сюэ Ян просто унесся прочь, словно буря, угрюмый и надутый - и за это Сун Лань был весьма благодарен. Ему ни в коем случае не хотелось, чтоб это угрюмое лицо портило всем настроение. — Полагаю, ты прав, — Синчэнь выглядел одновременно встревоженно и дерзко. Они пришли к компромиссу, вынули еду из мешочков цянькун и расставили три чашки для вечернего чаепития, когда Сюэ Ян наконец прокрался обратно, выставив руку перед собой, словно пытаясь уклониться от обвинений. — Прежде, чем вы начнете психовать, — заявил он, сходу начав защищаться, как бы странно это ни было. — Я должен сказать, что никого не убивал. Ну. Сегодня, — уточнил он, на миг заколебавшись. Сун Лань на секунду прикрыл глаза и сделал глубокий вдох — достаточно глубокий, чтобы продлить спокойное, уравновешенное состояние еще на какое-то время. — Что ты натворил? — спросил он, совершенно уверенный, что точно не хочет знать ответ. Синчэнь рядом ощутимо напрягся. — Да ничего! Я просто шел и буквально споткнулся о трупы! — Трупы? — Синчэнь рывком поднялся на ноги. — Послушайте, — тон Сюэ Ян все еще звучал в некоей не свойственной ему защитной манере. — Я понимаю, что это выглядит паршиво, но на этот раз я и правда не при чем! Если вы просто… Короче, думаю, вам лучше самим взглянуть. «Это выглядит куда хуже, чем просто паршиво», — подумал Сун Лань, стиснув челюсти, едва увидел знакомые лица — женщина средних лет и юный мальчишка. Он только вчера видел их вежливые улыбки, аккурат перед тем, как они взобрались на свои мечи. И аккурат после того, как они угрожали Сюэ Яну. — Вчерашние заклинатели, — пояснил он Синчэню, и они оба, не сговариваясь, инстинктивно повернулись к Сюэ Яну, который тут же сделал шаг назад. — Да не я это! Ну посмотри на них, они лежали тут часами! Ты же можешь сказать, как давно они умерли, да? Ты же умеешь это делать, правда же? — Они умерли насильственной смертью, — пробормотал Синчэнь, полуобернувшись к телам, бледным на фоне темной земли. — Именно! — тут же уцепился за это Сюэ Ян. — Посмотри на губы, они же синие, даочжан. А их грудные клетки пробиты внутрь. Видишь? Я просто не смог бы такого сделать. Сун Лань одарил его долгим, тяжелым взглядом — он прекрасно знал, что темный путь дает возможность спровоцировать неестественную смерть любой существующей разновидности. Но тот факт, что Сюэ Ян убил бы этих двоих, а затем пришел бы и рассказал об этом им с Синчэнем едва ли имеет смысл. — Если это не ты убил их, — неохотно произнес он. — Тогда что убило? На какое-то мгновение, лицо Сюэ Яна отразило жалкое подобие облегчения от того, что ему поверили, а затем он беспечно пожал плечами. — Понятия не имею. Я просто нашел их. Синчэнь опустился на колени возле ближайшего тела, положив руку на пробоину в грудине – никакой крови, и одежды тоже нетронуты. Что бы это ни было, оно либо убивает чертовски аккуратно, либо не применяет физической силы от слова совсем. — Они умерли еще утром, но их души все еще здесь. Встревожены. Они не обретут покой в таком положении. Мы должны их похоронить. — Я могу поднять их, — предложил Сюэ Ян, и Сун Лань вскинулся от этого совершенно неуместного предложения, пока не заметил, что нетерпеливый взгляд Сюэ Яна зациклен на Синчэне. Только после этого он позволил себе предположить, что засранец просто пытается быть полезным. — Сможем узнать напрямую, кто их убил. — Нет, — Синчэнь совершенно отстраненно качнул головой. — Я… Я позабочусь об этом сам. — Позаботишься сам? — нахмурился Сюэ Ян. — Ты же не темный заклинатель. С каких пор ты обрел привычку болтать с мертвецами? Синчэнь поднялся и спокойно повернулся в их сторону. — С тех пор, как сам умер. Сюэ Ян вздрогнул, почти незаметно, но Сун Лань смотрел на него и поэтому уловил вспышку резкой боли на его лице. — Я делал это почти каждый день в Тяньчжоу, — продолжил Синчэнь, возвращаясь к телам со скорбным выражением. — Помогал мертвым обрести покой. Теперь мне известно, что они хотят услышать. Я поговорю с этими двумя. Сюэ Ян уставился на него, приоткрыв рот и внезапно побледнев едва ли не так же отчетливо как сами мертвецы. — Ты бля что?! — зашипел он, и его голос сорвался на высокие полутона. — Ты что…дурак, я же… Я же говорил! Я же просил не приближаться к смерти и всему, что к ней относится! А тебе я говорил его оберегать от этого! Ты что, хочешь…Ты не можешь этого делать! — Но я делал, — твердо сказал Синчэнь, чуть нахмурившись. — И я сделаю это еще раз. Умиротворять неупокоенные души часть наших священных обязанностей. Но я был бы рад, если бы вы двое помогли мне вырыть могилы. Это была великая миссия, но Сюэ Ян продолжал цедить проклятия сквозь зубы и прекратил лишь тогда, когда Синчэнь твердо сказал, что ругательства во время подготовки похорон неприемлемы. После этого он все же замолчал, хоть и продолжил бросать колючие взгляды на Синчэня, на трупы и на Сун Ланя, справедливости ради. Синчэнь снова присел между двух мертвецов, уложив пальцы им на лбы, затем поднял голову вверх с почти извиняющимся выражением лица. — Вы…оба. Вы… — он выдохнул. — Цзычэнь, даже несмотря на духовный амулет, твоя энергия их… Беспокоит. И твоя, Сюэ Ян, тоже. Я сделаю это сам, без вас. — Нет, неа, — тут же воскликнул Сюэ Ян. — Нет, мы не оставим тебя с этим один на один. Если что-то пойдет не так… — Верь в меня, хотя бы немного, — спокойно произнес Синчэнь. — Я знаю, что делаю. Пожалуйста, вернитесь к лагерю, а лучше еще дальше, к дороге. Ладно? Я найду вас, когда закончу здесь. Сун Лань сжал челюсти, пытаясь подавить собственное беспокойство. — Не то, чтобы я не верил в тебя, Синчэнь. Просто…будь осторожен, хорошо? И если тебе нужна помощь… Синчэнь мягко улыбнулся. — Я позову тебя. Обещаю. Сюэ Ян продолжил стоять на месте, просто уставившись на Синчэня широко-открытыми, затравленными глазами, и Сун Лань пришлось дернуть его за пустой рукав, чтобы отвлечь от мыслей. — Пойдем, — тихо сказал он. — Дадим ему немного пространства. — Будь осторожен, — буркнул Сюэ Ян странным, полузадушенным голосом, прежде чем рывком отвернуться и направиться в сторону лагеря. В последний раз бросив настороженный взгляд на возлюбленного, Сун Лань тоже отвернулся и последовал примеру Сюэ Яна.***
Они ждали в полной темноте, напряжении и абсолютной неловкости, спустившись на пол ли вниз по дороге. — Он захочет пойти на эту тварь, — наконец произнес Сюэ Ян тоном, который Сун Лань определил как «преувеличенно будничный, скрывающий внутреннюю тревогу». — Вероятнее всего, — вздохнул он в ответ. — Но чем бы это ни было, я уверен, мы справимся. Сюэ Ян фыркнул. — Эти двое не смогли, — он издал дополнительный звук недовольства. — Такая территория не очень хороша для Ночной Охоты с его участием, я имею в виду, здесь влажные долины. Он сможет уловить случайные деревья или скалы, но болота, вьющиеся лианы и скользкий грунт – едва ли. Он будет в невыгодном положении. Сун Лань поймал себя на недовольстве и раздражении, которое испытывал каждый раз, когда Сюэ Ян вдруг напоминал ему, что знает Синчэня куда лучше, особенно в некоторых моментах, в которых он сам практически ничего не знал. — Вы часто ходили на Ночные Охоты? — спросил он спустя некоторое время, когда любопытство все же пересилило его тотальное нежелание вести с Сюэ Яном светские беседы. — Ага, — почти ласково произнес Сюэ Ян, и Сун Ланю вдруг резко захотелось сейчас получше рассмотреть его лицо, скрытое темнотой. Но почти сразу же раздался резкий смешок, словно бы Сюэ Ян пытался компенсировать неуместный приступ нежности. — Полагаю, тема с той Ночной Охотой, на которую я заставил его пойти, все еще весьма актуальна. Горечь, разъедающий плоть яд, и нечто совершенно полое под этим всем, что Сун Лань так и не смог идентифицировать. Возможно, будь это кто-то другой, можно было бы назвать эту полость раскаянием, но речь шла о Сюэ Яне. — Но были ведь не только фальшивые лютые мертвецы, — отметил Сун Лань, обескураженный, но не позволяющий себе отвлечься от общей темы. — Они были только в начале. Вы ведь охотились на настоящих призраков, одержимых зверей и всякое такое, охотились еще долго после того, как ты перестал делать мертвецов, так ведь? Сюэ Ян повернулся к нему всем корпусом и скудный звездный свет позволил ему увидеть, что тот смотрит на него совершенно озадачено. — Что тебе известно об этом? — наконец спросил он, явно достаточно удивленный, чтоб среагировать честно. — То, что гунян А-Цин рассказала мне, — просто ответил он, и после этого Сюэ Ян стал выглядеть еще более ошарашено. — А-Цин? Когда бля ты успел с ней поговорить? Он бросил взгляд над плечом Сюэ Яна, вглядываясь в дорогу, но она по-прежнему была пуста, а ночь безмолвствовала. — Когда впервые пришел в город И, — его голос звучал напряженно. — Я спрашивал в округе, и спросил у нее, не видела ли она… Синчэня. Она отвела меня в Похоронный Дом. Мы говорили по пути и потом, когда ждали снаружи. — Она привела тебя туда, — пробубнил себя под нос Сюэ Ян и издал лающий смешок, совершенно не похожий на выражение радости. — Ну конечно же, она привела. О, глупая-глупая слепышка… Я всегда предупреждал ее не заговаривать с незнакомцами. Сюэ Ян резко отвернулся, и чисто инстинктивно Сун Лань почти дернулся, чтобы достать Фусюэ, но все же позволил своей руке снова опустится. — А что еще она говорила?.. — почти нерешительно спросил Сюэ Ян, всем своим видом демонстрируя нежелание продолжать этот разговор. Сун Лань прикрыл глаза, содрогаясь от одного воспоминания про те слова, что не смог принять в свое время. Ему все еще было интересно, изменилось бы что-нибудь, если бы он все же смог их принять. «Думаю, сам по себе Даочжан был очень несчастен. А теперь он наконец-то нашел заклинателя типа самого себя…Думаю, ему нравится слушать шутки этого засранца» — Она сказала, что ты сделал его счастливым, — выдавил он из себя и, несмотря на темноту, заметил, как Сюэ Ян отвернулся еще сильней. После этого тишина стала куда более тяжелой, чем раньше. Растущая луна медленно поднималась над вершинами гор, щедро обдав реку своим серебром. Возможность видеть друг друга лучше не делала ситуацию менее неловкой. — Ты никогда не просил у него прощения, — наконец, огрызнулся за последнее неприятное ощущение Сун Лань, и Сюэ Ян обернулся к нему через плечо, чтобы наградить сощуренным, смертоносным взглядом. — Ни за что из того, что сотворил с ним. Сюэ Ян лишь злобно рассмеялся – и в этот миг Сун Ланю снова захотелось причинить ему вред. — Нельзя просить у людей то, что они тебе не могут дать, — усмехнулся он, оттопырив губу. — Это глупо. И невежливо. Он не сможет меня простить – ни за что, он сам так сказал! Думаешь, крошечное забавное «прости» что-то изменит, сделает лучше? Не сделает. Ничего не сможет этого изменить. Кроме разве что… — он коротко выдохнул. — Бля. Это глупо. Надо вернуться и посмотреть, что там происходит. — Мы обещали, что подождем, — зыркнул на него Сун Лань. — И прощения обычно просят не для того, чтобы получить само прощение или отпущение грехов. Это делают ради того, кому причинили боль. Чтобы выразить сожаление о содеянном. — Я не испытываю, — яростно огрызнулся Сюэ Ян. — Сожалений. Никогда. Ни о чем. «Какой же идиот», — едва не произнес Сун Лань. — И это то, во что он верит, — сказал он вместо этого, позволив резкости проскользнуть сквозь талисман. — Он считает, тебе плевать. На все. Он думает, что это только его вина. Глаза Сюэ Яна сузились еще сильнее, он оскалил зубы, до жути белые в лунном свете. Эти темы для разговора были еще свежими и запрещенными, но они уже копнули слишком глубоко, чтобы отступать – и не имело значения, что Сюэ Ян был готов сорваться на очередную вспышку насилия в любой момент. Честно говоря, Сун Ланю было все равно — он бы с радостью принял любой предлог, дающий возможность хорошенько встряхнуть этого засранца ради Синчэня. — Но ты тоже причинил ему боль! — вполне предсказуемо пошел в защитное наступление Сюэ Ян, оскалив зубы. — Ты разбил ему сердце, украл его глаза – ты бросил его, разрушил его, ничего бы не случилось, если бы ты не… — И первое, что я сделал, едва получив свой голос обратно, так это попросил у него прощения! — гневно рявкнул Сун Лань в ответ. — Рассказал ему, что странствовал по свету столько лет для того, чтобы найти его и попросить прощения. Ему нужно это услышать. Это меньшее из того, чего он заслуживает. Сюэ Ян ошеломленно уставился на него и на короткий миг он выглядел совсем потерянным, почти тоскливым, прежде чем его привычный гнев снова вернулся на свое место. — Какая тебе разница, какое значение для тебя имеет, что я там делаю и что не делаю, а? Похоже, ты счастлив, что он… — Ему больно, — оборвал Сун Лань, потому что его терпение подошло к концу. — И я считаю, что это уменьшило бы его боль. Сюэ Ян ничего не ответил, он просто загнанно дышал, оскалив зубы, а его глаза были скрыты тенью, так что и не понять, о чем он думает. Затем он взрычал, резко развернулся на пятках и направился вдоль дороги к едва заметному мерцанию костра. Проглотив слова проклятий, Сун Лань поспешил следом и был готов уже схватить его за плечо, когда в лунном свете на дороге появилась белая фигура — Синчэнь в призрачном сиянии шел им навстречу. Они оба тут же ускорили шаг. — Ты в порядке? — первым делом спросил Сюэ Ян, едва они подошли, агрессивно сократив расстояние, чтоб осмотреть с головы до пят. Проверяет заклинание на предмет разрывов и трещин – запоздало осознал Сун Лань, опуская руку, которую уже вытянул было вперед, чтобы оттащить засранца из зоны непозволительно близкого расстояния. Синчэнь устало кивнул. Он выглядел истощенным и понурым, но все еще сосредоточенным на реальности происходящего, и алых пятен крови на его повязке не возникало. — Я в порядке. Давайте сядем и выпьем чаю, а я пока расскажу, что узнал. Сюэ Ян вдруг замер, бросив на него странный взгляд. — Эм. Кстати, насчет этого. Я уронил чайник, когда споткнулся о труп. Он потерялся. Нам нужен новый, — он улыбнулся слишком уж довольной, широкой улыбкой. — Эй, ведь можно будет купить такой, чтобы сочетался с нашими новыми чашками, да? Будет же здорово, правда? Сун Лань поборол искушение потереть виски. Никакого чая, предположительно, на протяжении нескольких дней, никакой еды, приготовленной на пару. Казалось, испытания этой ночи не закончатся никогда. — Давайте просто сядем и отдохнем, — выдохнул он, взывая к остаткам собственного терпения. — У нас остались фрукты и кунжутные хлебцы, могло быть и хуже. Они вернулись к костру в тишине, подбросили немного дров, и сели вокруг пламени, чтобы послушать слова мертвецов. — Оно украло их дыхание, — черты лица Синчэня болезненно заострились. — А появилось в ночи на восьми огромных белых крыльях.***
Души, взбудоражено мерцающие за гранью мирских страданий и все еще не осознавшие, что умерли, сообщили ему, что оно вышло из реки. «Оно появилось из ночи в потоке огромных и белых крыльев. Затем раздался звук, не похожий толком на звук. Стало больно. А затем весь воздух просто исчез из наших легких. Все потемнело. Так темно, здесь так темно…» Внезапный запах крови в воздухе резко вернул его в настоящее, и присевшему в камышах Сяо Синчэню пришлось зажать пальцами нос, когда Сюэ Ян принялся заготавливать талисманы неподалеку. — Ты уверен, что это сработает? — уточнил он, чувствуя себя неловко. — Неа, — тут же отозвался Сюэ Ян. — Я ведь говорил тебе. Круг-ловушка используется, чтобы поймать нечто, передвигающееся по земле. Понятия не имею, сработает ли это на том, что передвигается воздухом. — Попытаться стоит, — спокойным тоном вмешался Цзычэнь. — Если мы будем его искать вручную, то застрянем у этих берегов на несколько недель. — Знаю, — огрызнулся Сюэ Ян и встал. — Что я, по-твоему, делаю? Он отошел на какое-то расстояние, и Сяо Синчэнь услышал, как он материт слишком высокую траву. — Дерьмовая поверхность для изображения круга. Не вини меня потом, если ничего не выйдет. Кроме того, эй – лучше не подходи к реке так близко, даочжан, там скользкая болотная поверхность, везде глина. Затем раздались звуки, словно кто-то обрывал и затаптывал траву, и дрожью отдалась вибрация талисманов, расположенных в ключевых точках. — Вот и все. Лучше бы вам обоим приготовиться, вдруг это и правда сработает. Если оно меня сожрет – клянусь, я буду преследовать вас вечно. Наверное, это должна была быть шутка, но на самом деле было не смешно, и Сяо Синчэнь уже почти открыл рот, чтобы сказать это, но тут же закрыл его – нечто в воздухе переменилось, он наполнился тяжестью и едкостью от всколыхнувшегося потока негативной энергии. Он почти задыхался от нее, Шуанхуа беспокойно дрожал в его ладони. Нечто духовное – или скорее, противоположное оному – слегка задело его, щекоча кожу, но ускользнуло, и Цзычэнь беспокойно завертелся рядом. В мертвой тишине ночи, они затаили дыхание и напряженно ждали. — Официант в Юэяне рассказал мне о летающем монстре, что охотится на берегах Хуанхэ по ночам, — сказал он, спустя полчаса после после того, как передал слова убитых. —А духи мертвых заклинателей указали на огромные крылья и «звук, что не похож на звук», нечто, что причиняет боль. Это демон, что достигает силы и долголетия не только с помощью своего дыхания, но и с помощью дыхания своих жертв. — Летучая мышь? — задумчиво уточнил Цзычэнь, повторив его собственные подозрения. — Проходя в последней раз через Цишань, я слышал о великой летучей мыше Муван, обитающей у Ганцюаня. Тогда я двинулся на север, чтобы предложить помощь в ее поимке, но не смог отследить. Возможно ли, что это та самая мышь? Ночь была пугающе тихой, пока они, застыв в ожидании, сосредоточили все свои чувства на небе. Даже птицы и сверчки прекратили свой галдеж. — Тут не так уж и много темной энергии, с которой можно работать, — раздался несколько напряженный голос Сюэ Ян спустя какое-то время. — И к тому же, ты не разрешил мне использовать наших умерших друзей во благо. Мог бы хотя бы свою предложить, здоровяк. Это не так уж и… Внезапно голова Сяо Синчэня взорвалась болью, уши заложило, а пустые глазницы свело судорожной агонией, от которой он закричал, инстинктивно зажимая уши ладонями. Звук, который не был звуком. Он чувствовал его, аккурат на грани слышимости, чувствовал, как его вибрации проходят насквозь, прежде чем удалиться, и лишь после нескольких жадных вдохов тишины, он осмелился потянуться рукой к брошенному куда в траву Шуанхуа. — Блядь, — жалобно выдавил из себя Сюэ Ян где-то неподалеку, Цзычэнь рядом издал такой же ошеломленный болезненный стон. А затем ночь взорвалась крыльями и зубами, сотнями, тысячами – и уже не было времени задумываться о происходящем.***
Ворвавшись в лунный свет, туча демонических летучих мышей бросилась прямо к их лицам и, проглотив все возникшие было проклятия, Сун Лань провернул Фусюэ по широкой дуге. Ему удалось сбить одну или две, но паразиты были слишком быстрыми и после каждой убитой появлялось еще полдюжины живых, пытаясь выдрать ему глаза. Синчэнь, словно поток лунного света, двигался с ним нога в ногу, продолжая Шуанхуа описывать дугу ровно с того места, на котором остановился Фусюэ. Большая часть мышей бросилась к кругу, над ним был целый рой из крыльев и клыков, и Сун Лань, не задумываясь, бросился туда, разрезая их направо и налево, позволив тем самым Сюэ Яну скользнуть под свою руку, скрываясь от атаки – но ему все равно пришлось обернуться и швырнуть в парочку преследователей заготовленный талисман. Несколько демонов завизжали и вспыхнули в языках пламени, но затем их стало еще больше. — Муван на подходе! — услышал он оклик Синчэня и едва успел вонзить Фусюэ в землю, зажимая голову локтями, чтобы прикрыть уши, когда мерзкая вибрация призыва короля летучих мышей вновь настигла их всех. Едва она затихла, как он тут же схватил Фусюэ и развернулся, пробиваясь сквозь визжащую, когтистую массу крыльев и зубов. Сюэ Ян, неловко пытавшийся прикрыть оба уха одной рукой, выпрямился в паре шагов от Сун Ланя, его лицо было изодрано в кровь, а зубы сверкали в яростном оскале. Сун Лань приблизился, используя широкий размах рукавов, чтобы защититься и отогнать тварей, выражение его лица было крайне мрачным. Когда они, все трое, встали спиной к спине, едва сдерживая облако концентрированной злобы, до Сун Ланя начало доходить, что, возможно, они откусили больше, чем смогут прожевать. — Мы никогда не доберемся до здоровяка, если не уберем всю эту мелочь с дороги! — зарычал Сюэ Ян, утирая кровь с разодранного века рукавом, прежде чем бросить очередной огненный талисман. — Знаешь, как это сделать? — огрызнулся Сун Лань. — Нарисуешь очередной круг-приманку? — Приближается, снова, — предупредил Синчэнь, повернув голову вверх, словно отслеживал нечто невидимое, что могло уловить лишь его отточенное восприятие, продолжая орудовать Шуанхуа. Он выводил им украденные у луны дуги серебристого сияния, уничтожающие собой всех темных тварей. — Приготовьтесь! На этот раз они, словно в порыве единой мысли, не сговариваясь, повернулись и присели в круг, тесно прижимаясь друг к другу, чтобы лучше защитить лица, когда леденящий кровь звук снова ударил вибрациями по их телам, в то время как мелкие твари впивались в их волосы и рвали спины, пока мованг, наконец, не умолк. — Так, блядь, ну все, с меня хватит, — рявкнул Сюэ Ян, выравниваясь в повороте и тем самым отбрасывая очередную мышь с премерзким звуком хрустнувшей кости. — Я с ними разберусь, просто… Просто прикройте меня, ладно? Колеблющийся взгляд, который он бросил на них, был недолгим — он вытащил стопку талисманов и, проведя кончиками пальцев по лезвию Фусюэ – ему пора бы уже перестать так делать – принялся чертить символы заклинания, не жалея крови. — Хорошо, ну что ж, закрывайте уши – пришла очередь этих сраных выблядков вопить от боли! Сун Лань понятия не имел, что сделал Сюэ Ян, но ощущалось это едва ли не хуже зова Мована – будто резкая ударная вибрация, проходящая сквозь всю его сущность, заставляющая метаться между черной как смоль темной энергией и яркой, обжигающей Ци. Казалось, это разжижает его мозг прямо в черепе, поочередно то замораживая кровь, то вынуждая ее закипать. Такое чувство длилось недолго, всего несколько ударов сердца, но и этого было достаточно, даже когда Сюэ Ян сам упал на колени возле него, дезориентированные летучие мыши осыпались со всех сторон, визжа и беспомощно корчась в тщетных попытках взлететь. Сначала он бросился угрюмо рубить их, пользуясь тем, что они валяются на земле, затем скривился и пришел к выводу, что просто давить их трепыхающиеся тушки ногами хоть и до мерзкого грязно, зато куда более эффективно для собственной уверенности, что они уж точно не поднимутся и не начнут атаковать. Затем он ощутил легкое прикосновение к руке, обернулся и увидел рядом Синчэня, поднявшего голову к звездным небесам. — Будь готов прикончить его, когда он рухнет, — произнес он мягко и нежно, а затем провернул Шуанхуа и бросился вверх, словно стремительно падающая звезда, чтобы вступить в схватку с кружащим мованом один на один.***
Сяо Синчэнь будто издалека откуда-то снизу услышал пару голосов, выкрикивающих его имя в унисон, но заглушил эти крики, полностью сосредотачиваясь на вопле мована — теперь, утратив рой собственных слуг, он звучал куда разъяреннее. Он не сомневался, что эта тварь собирается нанести финальный удар, готовясь высосать весь воздух из легких его спутников, высосать всю жизнь из них с такой силой, чтобы их ребра провалились вовнутрь. Он не мог этого позволить. Использовав Шуанхуа, он поднимался все выше и выше, пока воздух не стал слишком холодным, пока не ощутил влажное прикосновение облаков, и пока его одежда не пропиталась росой. Сяо Синчэнь завис, безмолвно и неподвижно, прислушиваясь. Роковой крик на этой высоте не был таким уж болезненным – но его хватало ровно на столько, чтобы можно было сосредоточиться и отследить траекторию полета демона. Сяо Синчэнь сделал еще один умиротворенный вдох, медленно выдохнул – а затем крепко обхватил Шуанхуа рукой, позволив себе просто падать, становясь на протяжении полета единым целым с мечом, превращаясь в его грани, в продолжение его самого. Первый удар был настоящим — он ощутил, как меч глубоко вонзился в сухожилие и кость, вызвав оглушительный вопль боли, и потому приземлился на спину, меж бесконечно трепещущих яростью крыльев. Признаться, он надеялся перебить позвоночник этой твари, но промахнулся на ширину одной или двух ладоней и вместо позвоночника разорвал плечевой сустав — половина крыльев трепетала, и он ощутил резкий рывок, когда муван содрогнулся и ушел в свободное падение. Ветер свистел в его ушах, сбивая с толку, и он потратил около момента, чтобы понадеяться на то, что Сун Лань готов прикончить демона, если с этим не справится столкновение. Он провернул Шуанхуа, чтобы вытащить, врезаясь глубже в мышцу и хрящ, как делал бесконечное число раз, планируя отскочить в момент, когда меч все же освободится. Мышь яростно взбрыкнула, Шуанхуа застрял в кости, а мокрые от пребывания в облаках пальцы соскользнули с рукояти. Одно из крыльев зацепило его, отбросив далеко в воздух, и внезапно он осознал, что падает. Едва ли хватило времени, чтобы осознать предстоящую гибель: оставшись без Шуанхуа, способного его подхватить, без возможности успеть перенаправить энергию тела для безопасного приземления. Ему хватало времени лишь на страх, злость и ужасное осознание, что это не то, чего ему хотелось бы, он ведь еще не закончил… Воздух вокруг начал уплотняться, словно бы пытаясь замедлить его падение, подобно густому дыму, мягкий пух кружащих теней, напрочь пропахший темной энергией. Не достаточно, это замедляло, но недостаточно… Затем кто-то бросился ему наперерез, крепко схватил, прижав так, чтобы уменьшить вред от падения, его одолело едва заметное головокружение, прежде чем они приземлились на мягкую траву. — Я держу тебя, держу тебя, — знакомый голос выдохнул ему в волосы, все еще крепко удерживая, и его сердце сорвалось в галоп, этот звук был таким громким, что почти вытеснил все остальные, его тело приготовилось к боли, к смерти, даже сейчас, ощущая траву и твердую поверхность земли, на которой он лежал, часть его все еще чувствовала себя так, будто по-прежнему падает. — Ты в безопасности. Я поймал тебя. Ты в безопасности… «Цзычэнь?» — подумалось ему, но нет, Цзычэнь не стал бы обнимать его так сильно, не с такой отчаянной жадностью, не вжимая их тела так сильно, что даже становилось больно. Он бы не стал обнимать его так крепко, будто пытаясь спрессовать их грудные клетки в одну, с двумя сердцами. Такой знакомый запах, такой знакомый голос, успокаивающе выдохнутые слова в его волосах – все это казалось безумием, словно падал кто-то другой. «Чэнмэй», - подумал он, и его сердце вздрогнуло, потому что Чэнмэй не настоящий, никогда не был настоящим. — Ты в безопасности, — сказал Сюэ Ян, обнимая изо всех сил, и Синчэнь ему поверил. Затем раздался грохот, подобный раскату грома, когда муван упал. Сяо Синчэнь уловил, как сверкнуло холодное, меткое лезвие Фусюэ, и в голове болезненным эхом разразился последний предсмертный вопль демона. Ему нужно пошевелиться. Он должен. Но он все никак не мог заставить себя сделать это, он просто продолжал лежать, прильнув к столь знакомому телу. Ему внезапно захотелось безнадежно зарыдать, горюя, оплакивая друга, которого он так любил, но которого не полюбит вновь. Просто не сможет. — Сяо Синчэнь, — тихо выдохнул Сюэ Ян странно растерянным голосом. — Сяо Синчэнь, я… — Синчэнь! Ты в порядке? Голос Цзычэня, резкий от тревоги и испуга. Эта четкость позволила Синчэню вновь сосредоточиться на реальности, и он выкрутился, освобождаясь из объятий, чтобы подняться, и Сюэ Ян позволил ему это сделать, лишь в последний раз сжав чуть сильнее. Сяо Синчэнь встал на ноги, повернулся в сторону Цзычэня и кивнул, все еще несколько неуверенно держась, поскольку часть его по прежнему застыла в полете. — В порядке. А ты? — Тоже, — тут же ответил Цзычэнь. — Оно сдохло. — Я слышал, — сказал он, но услышать подтверждение этому факту было небывалым облегчением. — А ты?...— Цзычэнь неохотно повернулся в сторону Сюэ Яна и тот, поднявшись на ноги и стряхивая с себя траву и грязь, вдруг недоверчиво замер. — Что я? — В порядке? — процедил Цзычэнь сквозь зубы, затем наступила короткая пауза. — Конечно, — буднично ответил Сюэ Ян несколько изменившимся голосом и пожал плечами. — В полном. — Шуанхуа, — воскликнул Синчэнь, почти захлебываясь внезапным осознанием, и тут же бросился вперед к тому месту, куда, судя по остаточным волнам негативной энергии, упал муван. — Я не смог его удержать, мне нужно найти… — Он там, я видел, застрял глубоко в плече, — сказал Цзычэнь. — Я… Не смог к нему прикоснуться. Он не позволит мне, потому что думает, что я… Лютый мертвец. — Я покажу, где он, — закончил Цзычэнь, и Сяо Синчэнь позволил себя отвести, Сюэ Ян же последовал за ними. Даже несмотря на запах крови и разрыхленной болотистой глины, даже сквозь густые назойливые завихрения негативной энергии и смерти, он чувствовал зов духовного света Шуанхуа, едва они начали приближаться и, пусть и менее изящно, чем хотелось бы, он вскарабкался по липкому меху меж потрескавшихся сломанных крыльев и вытащил, наконец, свой меч. — А теперь давайте поговорим о том, что именно вот так ты никогда и ни при каких обстоятельствах не должен делать снова, м? — произнес Сюэ Ян откуда-то с земли, вся предыдущая мягкость исчезла из его голоса, словно ее и не было: теперь он звучал так, словно собирается начать ругаться. — Ну скажи ему, даочжан Сун! — Он прав, — подтвердил Цзычэнь, и это было совершенно не честно. — Но я сделал только то, что должен был, чтобы остановить его, — попытался он было защититься, но был вынужден признать, что его собственный голос звучит обиженно. Он же не специально выронил меч и упал. — Да, хорошо, но в следующий раз так делать не вздумай! — рявкнул Сюэ Ян, когда он начал спускаться обратно. — Никаких больше блядских героических самопожертвований – вот, осторожнее здесь, тут месиво на земле – с этим ты можешь справиться не менее охуенно, работая и в команде с нами, а не бросаясь в одиночку, как ты сделал сегодня! — Но мы и сегодня отлично справились в команде, — огрызнулся он, ступая на влажную землю, и они все вдруг замерли, осознавая. Потому что и правда справились. Он вынудил мувана упасть, Сюэ Ян подстраховал его самого, а Цзычэнь прикончил монстра на земле. Словно идеально слаженный танец. Как будто опыт всех предыдущих охот на протяжении их путешествия наконец-то нашел свое место, превратив их в нечто большее, чем просто отдельная часть. Даже после всего, что было. — Тебе все равно нужно быть осмотрительней, — отчитал его Цзычэнь. Из соображений беспокойства, конечно же. Возможно, они правы. Он вздохнул. — Я буду. Всем нам стоит быть осмотрительней. Это было слишком мощно, мы могли бы не справиться. — Но мы справились! — настроение Сюэ Яна резко изменилось, и он довольно похлопал по ближайшему крылу. — Мы справились чертовски хорошо, правда же? — Да, —выдохнул Цзычэнь. — А теперь нам нужно уходить как можно скорее и как можно быстрее. Эта дрянь привлечет слишком много внимания. И будет куда лучше, если нас рядом с ней не окажется к моменту, когда взойдет солнце. Вытирая Шуанхуа начисто, он позволил себе несколько заглушить их голоса. Одно короткое объятие, всего одно – но этого хватило, чтобы вновь оказаться в собственном внутреннем смятении, будто Юэяна и всех его мерзких откровений никогда не было. Столь знакомая близость – никаких колебаний или тщательно выверенного расстояния, только жажда, будто он сам стал воздухом, почти украденным из легких его бывшего любовника. И он чувствовал себя в безопасности. Он чувствовал себя любимым. Его сердце заныло, и все, на что он был годен сейчас – так это не расплакаться. Я не могу, - сказал он себе с горечью. — Я не должен. Он убрал Шуанхуа в ножны и привычно кивнул, когда Цзычэнь спросил, готов ли он идти. «Вспомни, — велел он себе, повторяя мантру, которой мучил себя снова и снова, чтобы сжигать свое сердце и разум снова и снова, лишь бы удержать беспокойные пальцы от случайных прикосновений. — Вспомни, что он заставил тебя сделать, всех тех невинно убитых. Вспомни клан Чан, Байсюэ, и что он сотворил с Шуанхуа. Вспомни, кто он, что он наделал! Вспомни А-Цин!» И он помнил, о, как же хорошо он это помнил. Но еще он помнил времена жарких объятий, смеха вдоль обнаженной кожи, глупых шуток, вынуждающих его хохотать до колик в животе. Восхитительные Ночные охоты и ленивые утра, наполненные поцелуями со вкусом конфет. Он помнил обещание – обещание, которое было сдержано – никогда не бросать его. Счастье, которое казалось таким настоящим. «Может, проблема не в том, чтобы помнить», — с сожалением подумал Сяо Синчэнь, когда они вновь вышли на дорогу, тихие и уставшие, но стремящиеся отдохнуть как можно дальше от брошенного тела убитого ими демона. Нет, проблема точно была не в том, чтобы вспомнить. Самая жестокая шутка сложившейся ситуации заключалась в том, что он просто не мог забыть.