***
Он без сомнений вручил бы этому похмелью рейтинг самого адского из всех, ранее пережитых. Алкоголь вырубил его, будто кто дубиной по башке ебнул, — причем, судя по нынешним физическим ощущениям, вполне успешно проломив череп. Воспоминания о предыдущем вечере были весьма туманны, тем не менее, хоть и непонятно каким образом, но он все же добрался до своей койки. Казалось, в его рот залез какой-то мелкий зверек, затем сдох там и даже успел разложиться, судя по протухшему, кислому послевкусию, — а значит, он успел проблеваться, как минимум один раз точно. Потрясающе. Сун Лань наверняка был взбешен, что ему пришлось возиться со всем этим дерьмом. Может, поэтому весь следующий день он вел себя как несносная мелочная сучка — то и дело вламывался в комнату и задавал взбучку, требуя пить чай при каждом удобном случае, а вместо еды приносил самую безвкусную и жидкую баланду, которую только можно себе представить. Вероятно, все это дерьмо было своего рода наказанием за то, что, не имея возможности получить что-то хорошее для себя, Сюэ Ян нашел выход в алкоголе. Вот же ублюдок. Ну и хуй с ним, с этим наказанием, — все равно у Сун Ланя ничего не вышло, ведь безвкусная пресная баланда лишь облегчила тошноту, а бесконечные чаепития помогли избавиться от привкуса восхитительной смеси разложения и желчи во рту. Более того: солнечные лучи с утра больше не напоминали гвозди, забиваемые кувалдой через его глазные яблоки прямо в мозг, что было явным улучшением. Собственно, как и тарелка настоящего супа вместо пресной бобовой каши на подносе Сун Ланя, — тот явился с опозданием и теперь выглядел подозрительно смущенным. — Ух ты, кажется, госпожа Гу на этот раз не забыла положить сюда хоть что-нибудь еще, кроме жгучего перца, я даже вижу мяско и лапшичку! — воскликнул Сюэ Ян в восхищенном удивлении, торопливо зачерпнув ложкой то, что по праву могло бы называться нормальным завтраком, а не актом насилия. Нет, на самом деле, большая часть блюд, приготовленных старушкой, были ничего, но никто не в силах выносить такое обилие острых приправ с утра пораньше, да еще и на пустой желудок. Он почти готов был поклясться, что губы Сун Ланя дрогнули в преддверии ухмылки, но вероятнее всего это был лишь очередной признак раздражения. Оставив поднос на табурете, чтобы Сюэ Ян мог наброситься на еду, суетливый даоши вдруг принялся беспокойно передвигаться по комнате: он заполнил кувшин свежей водой, разгладил полотенца, висящие у рукомойника, и, наконец, замер возле кровати, глядя на Сюэ Яна сверху вниз, отчего у последнего по коже поползли мурашки. — Что? — зыркнул в ответ Сюэ Ян. Сун Лань выглядел удивленно, словно не рассчитывал, что его поймают на горячем. — Хочешь позднее сходить в купальню? — спросил он спустя несколько секунд молчания, бесстыдно меняя тему разговора. Сюэ Ян непроизвольно фыркнул. — От меня что, настолько паршиво несет? То есть я хотел сказать, да, конечно. Это предложение? Сун Лань кивнул, и Сюэ Ян тут же заинтересованно выровнялся, уж точно не собираясь упускать это предложение, раз оно поступило всерьез. — Что, вот так просто? Без условий? То есть я в деле, да. Прям сейчас? Казалось, Сун Лань усердно борется с самим собой, словно хочет сказать что-то еще, но никак не может решиться. По коже снова побежали мурашки. — Твои волосы по-прежнему липкие, — наконец выдавил он, и Сюэ Ян бросил на него угрюмый взгляд. Правда, конечно, но указывать на это все равно грубо и невежливо. Сун Лань отвел взгляд и едва слышно вздохнул. — Я знаю, что ты любишь отмокать в горячей воде. Сейчас нет ни единой причины, почему ты не можешь искупаться, если тебе хочется, — он помолчал несколько секунд, затем все же добавил: — И мне показалось, что ты захочешь помыться, раз уж мы планируем вместе поужинать. Прикончив последнюю ложку супа и отложив пустую миску обратно на поднос с громким стуком, Сюэ Ян ощерился, обнажая в улыбке клыки, что в его случае было одновременно демонстрацией приязни и дерзости. — Точно-точно, ты ведь на этот раз наверняка и глаз с меня не спустишь, чтоб я не влип в неприятности, да? Сун Лань встретился с его взглядом своим и отрицательно качнул головой. — Не только я. Мы будем ужинать втроем. Синчэнь хочет поговорить с тобой. Мир схлопнулся, осталось лишь невыносимое давление тишины, словно он вдруг с головой оказался под толщей воды и никак не мог вынырнуть. Сюэ Ян просто уставился сквозь даоши, не в силах взять себя в руки. — Что? — спросил кто-то вдалеке, и Сюэ Ян не сразу понял, что, наверное, это он сам и спросил. На лице Сун Ланя появилось странное выражение, не поддающееся расшифровке — оно больше походило на жалость, чем на гнев или осуждение. Возможно, даже не жалость, а нечто совершенно другое. Наконец Сун Лань, глубоко вдохнув, нарушил молчание. — Мы говорили прошлой ночью. Он хочет вернуть воспоминания. Я рассказал ему все, что знал, но он по-прежнему не помнит. Он хочет поговорить с тобой. К тому же нам всем нужно подготовиться к предстоящему путешествию. Мне кажется, совместный ужин может послужить хорошим началом. Сюэ Ян продолжал пялиться на даоши и, вероятно, кто-то таки ебнул его по башке, потому что теперь он улавливал лишь каждое второе слово. Он всегда был хорош в таких вещах — всегда мог адаптироваться к обстановке, уворачиваться от ударов и возвращаться, нанося ответные. Он делал так всю жизнь — и благодаря этому выживал. — Точно, — пробормотал он неосознанно. — Хорошо. Сюэ Ян попытался было собрать себя в кучу настолько, чтобы выдавить равнодушную ухмылку, но судя по реакции Сун Ланя, получалось не то чтобы очень хорошо. — Так… как думаешь, он вновь набросится на меня? Просто потому что какой смысл тратить воду, если он потом проткнет мне сердце своим Шуанхуа и опять заляпает все кровью. Сун Лань вздрогнул и покачал головой. — Он хочет просто поговорить. — Точно, — кивнул Сюэ Ян, поднимаясь и нарочито медленно пожимая плечами, чтобы проверить их возможности в связи с раной. — Разумеется. Просто поговорить. Звучит весело. Сун Лань снова бросил на него тот самый странный взгляд, словно бы видел что-то такое, что не должен был, или, по крайней мере, считал, что видел: его челюсти сжались сильнее. Но спустя мгновение это выражение лица сменилось выражением, которое больше соответствовало бы ситуации с болезненным запором после того, как его трахнули, обойдя все внутренние и персональные запреты и правила. — Я не говорил ему про… про то, что произошло. Между нами, — уточнил он в ответ на язвительно приподнятую бровь Сюэ Яна. — Я не стану ему лгать, но… Он слегка фыркнул на выдохе и неловко замер, переминаясь с ноги на ногу. — Думаю, будет лучше, если он не узнает. Сюэ Ян гаденько расхохотался, за что получил хмурый взгляд. — Что, думаешь, твоя бедная родственная душа и брат по вере расстроится, услышав, что ты не утерпел и пошел ебаться с кем попало за его спиной в то время, как он сам был слаб и беспомощен? Хмурое выражение обратилось в темную гримасу возмущения, а руки Сун Ланя принялись то и дело сжиматься в очаровательные, опасненькие кулачки. — Это не… Ты же понимаешь, что все было не так! И не поэтому. Сюэ Ян сверкнул клыками, когда горечь принялась скрестись о его ребра изнутри. — О, ну, я даже не знаю. Ты швырнул меня на эту самую кровать, сунул в меня свой член и вытрахал все кишки — причем дважды! Не похоже на то, что ты просто поскользнулся и упал. Все выглядит довольно однозначно, как по мне. Уши Сун Ланя приобрели тот самый забавный оттенок бледно-розового цвета. — Это заденет его, — огрызнулся он, виновато и в то же время обличительно, поэтому Сюэ Ян позволил собственной горечи, бурля, просочиться в ухмылку. — Это заденет тебя, — исправил он, а затем улыбнулся куда слаще, медленно водя пальцем по кромке чужого пояса. — Может, стоит придумать парочку запасных вариантов того, как заткнуть мне рот?.. Челюсти Сун Ланя напряглись, он на полшага отступил, а его лицо стало пустым от холодной ярости. «Животное», — читалось в его полном отвращения взгляде. Сюэ Ян отдернул пальцы — слишком резко, как для непринужденного жеста, — сделал глубокий вдох и позволил резкому смешку вновь вырваться наружу, сглатывая горечь, желчь и кислоту обратно. — Не переживай, — он фыркнул, не дав Сун Ланю сказать и слова. Ему не хотелось слышать в чужом голосе подтверждение того, что он уже увидел во взгляде. — Даже узнав, он никогда не станет винить тебя. Но я не скажу, если ты не скажешь. Признаться, не сильно горю желанием напороться на обнаженное острие Шуанхуа в отместку за спизженное у тебя достоинство. В конце концов, тайны — то самое оружие, чье лезвие остается невероятно острым, лишь будучи в ножнах. Его можно отчасти обнажить в качестве рычага давления или умело вонзить меж ребер, в случае если игра закончится, чтобы нанести максимальный урон, гарантирующий обоюдное уничтожение. Сюэ Ян знал не понаслышке, что грязная правда, брошенная прямо в сердце подобно кинжалу, может заставить рыдать на коленях любого врага. А еще она может заставить его перерезать себе глотку. Сюэ Ян сумел выдавить из себя очередную неуместную усмешку, испытывая легкую тошноту, несмотря на завтрак и сутки полноценного отдыха, затем в качестве жеста примирения добавил: — Ты прав. Лучше ему не знать. Сун Лань наградил его долгим, настороженным взглядом, напрягшись всем телом, но затем все же сдался, буднично кивнув. — Все еще хочешь искупаться? — почти неловко уточнил он, что вполне могло считаться ответным жестом примирения. Сюэ Ян слизал остатки горечи с зубов, прежде чем снова улыбнуться, на сей раз той самой ласковой, сладкой ухмылкой, которая с недавних пор начала выбивать Сун Ланя из равновесия. — Да, пожалуйста. Сун Лань кивнул, отвернулся, чтоб взять поднос с опустевшей миской и направился к открытой двери. — Твоя одежда постирана и, должно быть, уже высохла. Я заберу ее и принесу тебе сразу в купальни, там и встретимся. А затем взял и ушел, оставив дверь незапертой, совсем не запертой, даже на защелку. Сюэ Ян тупо уставился на щель приоткрытой двери, прежде чем все же спохватился и немедленно бросился на столь заманчивую свободу за пределами четырех стен.***
— Ты готов к этому? — спросил Сун Лань, изучая реакцию Синчэня, едва тот сел за стол: грациозный, как обычно, хоть и несколько напряженный, несмотря на то, что сам попросил об этой встрече. То ли все дело было в нетерпении, то ли в беспокойстве. Он поймал себя на том, что почти надеется получить отрицательный ответ на свой вопрос — так что, вероятно, не только Синчэнь был напряжен. Этой ночью столько всего могло пойти не так. Но вместо отрицания Синчэнь повернул голову в его сторону и непоколебимо кивнул, смягчив выражение лица лишь короткой усмешкой. — Да. Сун Лань опустил руку на его плечо, легонько сжав, но и сам до конца не понял, кого пытался подбодрить: его или все же себя. Синчэнь улыбнулся чуть шире, едва ощутив прикосновение, отчего Сун Ланю стало несколько легче. — Подожди здесь. Я… Мы скоро придем. Сюэ Ян — вполне объяснимо и ожидаемо — отказался возвращаться в комнату после купания: весь день он рассекал по саду, словно тигр в клетке, лишь на время мелкого летнего дождичка скрываясь в кухне бедной госпожи Гу и агрессивно вымаливая у нее угощения. Ну, по крайней мере, он ни с кем не затевал драки, хотя, если верить напряжению в его плечах и осклабленным в усмешках зубам, вероятно, это был всего лишь вопрос времени. Сун Лань обнаружил его под павловнией: он яростно рвал полные пригоршни травы и пускал их по ветру одну за другой. Его глаза были остекленевшими, а взгляд отсутствующим, несмотря на то, что большая часть его тела буквально вибрировала от напряжения, словно змея, свернувшаяся клубком и готовая вот-вот наброситься. Сун Лань позволил себе глубокий вздох и последнюю отчаянную мольбу о мирном вечере, прежде чем нарушить чужое уединение. — Готов к ужину? — он старательно пытался удерживать голос в нейтральном тоне. Взгляд Сюэ Яна тут же метнулся в его сторону, нечто вроде безумного отчаяния проскользнуло в его глазах на мгновение, но тут же исчезло, скрылось, едва привычная улыбка появилась на устах. Он стремительно вскочил на ноги, отряхивая траву с одежды. — Разумеется! Сюэ Ян последовал за ним внутрь, держась слишком уж близко, он едва не пружинил на ногах от обилия беспокойной энергии, но, как только они приблизились к двери приватной комнаты в таверне, его плечи будто окаменели от напряжения. Стоило лишь ступить внутрь, и его и так остекленевшая улыбка стала еще шире, превращая рот в подобие рваной раны вдоль всего лица от уха до уха. — Даочжан! Сколько лет, сколько зим! Давно не виделись, — воскликнул он, заставив Синчэня подпрыгнуть на месте, а затем нахмуриться из-за развязного тона. — Сюэ Ян, — сдержанно поприветствовал Синчэнь, придерживаясь такой же ровности в интонации, которой изобиловала вся его стать. Невероятно, но Сюэ Яну удалось в свой и без того широкий оскал втиснуть еще парочку зубов. Он занял свое место за столом, сосредоточив надломленный взгляд исключительно на лице Синчэня. — Он самый, — подтвердил он покладисто. — Соскучился? В мгновение ока Сун Лань вдруг понял, что все это почти наверняка закончится катастрофой: эти двое напряжены почти до предела, один бросается вызывающими фразами, второй же мрачнеет от осуждения. Ему стоило бы получше продумать их первую встречу, нужно было подготовить их, нужно было все сделать иначе, он должен был… Но он не знал, что еще мог бы сделать, и теперь пребывал в полнейшей растерянности, неожиданно осознав, что именно на его плечи легла задача по обеспечению равновесия, и что именно ему придется как-то регулировать ситуацию. — Давайте есть, — произнес он беспомощно, сев за стол рядом с Синчэнем. От него не укрылась ни короткая, благодарная улыбка с его стороны, ни то, как зловеще сузились глаза Сюэ Яна, причем с таким колючим взглядом он уже давно не сталкивался. Несколько успокоившись с виду от его присутствия, Синчэнь даже сумел выдавить слабую улыбку. — Хорошая мысль. Будет расточительством позволять этой пище остыть. Казалось, даже Сюэ Ян несколько присмирел, и на долю секунды Сун Лань даже рискнул понадеяться на мирный исход. Некоторое время были слышны лишь постукивания мисок да позвякивание палочек, загребающих щедрую порцию еды, — госпожа Гу просто превзошла саму себя, приготовив для них небольшую, но разнообразную пирушку, весь стол был заставлен яствами: ароматный рис, сытное тушеное мясо, хрустящая зелень и острые соленые огурцы, разложенные причудливым узором на тарелках. Все это время глаза Сюэ Яна, словно духовный компас, наведенный на цель, продолжали следить за Сяо Синчэнем с обозленной горечью и в равной степени откровенной тоской. Закончив наполнять свою миску, Синчэнь глубоко вздохнул и, собравшись с силами, опять приподнял голову. — Тебе уже лучше, Сюэ Ян? — спросил он осторожно, но с искренним беспокойством. — Цзычэнь сказал мне, что ты подвергся нападению и был ранен. Ухмылка Сюэ Яна снова стала шире и грубее, словно бы один лишь голос Синчэня уже считался провокацией. — А что, разочарован, что не смог добраться до меня первый? Между прочим, если бы ты приложил чуть больше усилий в момент нашей последней встречи, то твоему бедненькому Сун Ланю не пришлось бы проходить через все это дерьмо. — Сюэ Ян! — рыкнул Сун Лань, когда Синчэнь вдруг пошатнулся, словно бы от пощечины: выражение удивления и вины смешались на его лице, пробуждая гнев — или боль. Или всего понемногу. Сюэ Ян лишь перевел свой разъяренный взгляд в его сторону, по-прежнему улыбаясь той самой безумной, дерзкой ухмылкой. Сейчас он был слишком взволнован и слишком нестабилен, поэтому мог лишь огрызаться. — Прошу тебя, — едва слышно произнес Сун Лань, почти умоляя, и, на удивление, это вдруг сработало: критическая грань дерзкого оскала чуть смягчилась, и после довольно длительной паузы и неотвратимой презрительной ухмылки Сюэ Ян все же пожал плечами, присмирив собственную озлобленность. — Ага. Конечно. Я в норме. Синчэнь едва заметно кивнул, натянуто улыбнувшись, сохраняя задумчивое, хмурое выражение лица. Он вернулся к приему пищи, будучи по-прежнему встревоженным. Чего бы он ни надеялся получить от этой встречи, но уж точно не ждал столь откровенной враждебности. Сун Ланю чертовски хотелось положить свою руку на ладонь Синчэня, чтоб взбодрить, но он не сомневался, что подобный жест лишь сильнее спровоцирует Сюэ Яна и ухудшит ситуацию. Едва они вернулись за трапезу, как снова воцарилась неловкая тишина, беспокойные глаза Сюэ Яна непоколебимо оставались прикованными к лицу Сяо Синчэня. На сей раз он не ел, а просто рассеянно тыкал палочками в свою еду до тех пор, пока она не превратилась в совершенно неаппетитное месиво. Похоже, он откровенно расстроился из-за хмурого, разочарованного выражения на лице Синчэня, хоть и сам стал его причиной, — а может, расстроился именно из-за того, что стал его причиной. Сун Лань заметил, как улегшаяся было озлобленность вновь поднимается в нем, удрученное выражение его лица постепенно усугублялось, — боль и неуверенность, как обычно в случае с Сюэ Яном, начали перерастать в гнев и жажду насилия. Сун Лань отчаянно пытался придумать, что сказать, чтобы предотвратить надвигающуюся бурю, но все его мысли были катастрофически медленными, будто бы застывшими в свежем меду, а слова, необходимые для примирения, отказывались становиться в строй и принимать правильную форму. — Мне очень жаль, — хмуро произнес Синчэнь, нарушив тишину первым, и отложил палочки, явно не желая отказываться от надежд на перемирие. — Я прошу прощения, что напал на тебя. Без некоторых воспоминаний… В тот миг я помнил тебя исключительно как врага и потому среагировал инстинктивно. Искреннее извинение — да, но, вероятно, худшее, что стоило бы говорить сейчас. Стараясь не поморщиться от досады, Сун Лань наблюдал, как лицо Сюэ Яна тут же исказилось в очередной дикой ухмылке. — Точно. Это ты почему-то не забыл. Избавился лишь от тех бесполезных воспоминаний о хорошем — но все плохое, ты, конечно же, оставил! Оставил, чтобы наверняка запомнить и больше никогда в жизни не повторить ошибку, позволив себе доверять мне! Его голос повысился на моменте, когда он с грохотом опустил миску на стол, улыбка разбивала каждое слово на рычание, а глаза расширились и остекленели. — Выковырял все, вырвал и выбросил меня, кусок за куском, — хоть бери и любуйся! Какая ювелирная точность, ну надо же! Синчэнь вздрогнул, снова нахмурился, обиженно и раздосадованно. — Я не знаю, что там произошло, — огрызнулся он, защищаясь. — Я не знаю, отдал ли эти воспоминания сам, или у меня отобрали их насильно, — Синчэнь глубоко вздохнул, взяв паузу, чтобы успокоиться. — Я не знаю. Но все, что они забрали, теперь невыносимая утрата. И я не хочу так. Я хочу помнить. Сюэ Ян уставился на него, его глаза по-прежнему оставались слишком широко распахнутыми и слишком яркими. Влажными. — А ты помнишь? — спросил он почти шепотом. — Ты помнишь? Ну хоть что-нибудь? Синчэнь на мгновение замер, колеблясь, затем покачал головой. — Нет. Пока нет. Я надеялся, что если услышу о том, что потерял, то воспоминания… — он вздохнул и покачал головой. — Цзычэнь рассказал мне все, что знал. Но я так и не смог вспомнить. Может, со временем… Сюэ Ян рывком закрыл глаза и на мгновение их блеск осел блеском на ресницах. Затем его улыбка вновь исказила уста, неровная и сломленная. — Значит, все и правда исчезло, — произнес он почти спокойно, если бы не скрежет в его словах, подобный тому скрежету, который издает стекло или лед, прежде чем разбиться под чужим натиском. — Абсолютно все. Ты вырвал из памяти каждое воспоминание о тех годах и скормил духам, словно вельможа, что кормит крошками блядскую золотую рыбку! Он разразился смехом, этим пугающим, пронзительным, лающим смехом, полным необузданного безумия. Сун Лань содрогнулся и заметил, что Синчэнь весь сжался в смятении. — Я не хотел этого! — сорвался он. — О, да в пизду тебя! — заорал в ответ Сюэ Ян. — Разумеется, это именно то, чего ты хотел! Ты стремился к этому с самого Юэяна! Ты хотел избавиться от меня, сам так сказал! Ты сказал, что не хочешь больше иметь со мной дела! Неужели настолько было невтерпёж, что даже до Цзиньлинтая не дотянул, а? Он снова рассмеялся, совершенно слетев с катушек. — Только появился шанс, как ты сразу же за него ухватился! — Пожалуйста, — попытался было вмешаться Сун Лань, чтобы остановить лавину, но его попытка утонула в натиске перекрестного огня. — Давайте не будем… Дыхание Синчэня сбилось, его лицо перекосилось от гнева и обиды, а Сюэ Ян, так же тяжело дыша, продолжал смотреть на него, выжидая, когда тот рискнет с ним не согласиться. Но Синчэнь не рисковал, и его уста дернулись в разъяренной ухмылке. — Ага. Вот, что и требовалось доказать. Среагировать Сун Лань не успел — он беспомощно наблюдал, как невероятно быстро и в то же время невыносимо медленно развивались последующие события: Сюэ Ян вскочил на ноги, чтобы уйти, а Синчэнь, все еще выведенный из равновесия, инстинктивно среагировал на резкое движение и обнажил Шуанхуа еще до того, как сам осознал. На короткий миг комната погрузилась в гробовое молчание, Сюэ Ян просто уставился на Синчэня, который и сам выглядел не менее ошарашенно, его руки беспокойно сжимали рукоять и ножны. Затем Сюэ Ян вновь рассмеялся — не безумно, как прежде, а тихо и совсем горько, что было куда хуже. — Ну, вперед, — произнес он, склонив голову набок почти умиротворенно и отведя единственную руку в сторону, оставляя собственное сердце беззащитным и открытым для удара. — Если так жаждешь этого. Давай, просто, блядь, сделай это. Или ты слишком боишься испачкать свои белые одежды? Лицо Синчэня исказилось смесью негодования и ужаса — а может, то была смесь из невыносимой горечи и стыда. Медленно, почти бездумно он спрятал меч в ножны и растерянно впился в них пальцами дрожащих рук. Сюэ Ян уставился на него с застывшим выражением лица, едва ли утруждая себя уже ставшей привычной улыбкой. — Ебучий трус, — буркнул он в конце концов, резко отвернулся и бросился прочь, словно ураган локальных масштабов, его шаги по лестнице отдавали в стену, словно раскаты грома. — Но я ведь не хотел…— сипло выдавил Синчэнь, выйдя из собственного беспомощного оцепенения, и Сун Лань поспешил накрыть его руку своей. — Знаю. Я знаю, это не твоя вина. Просто ты был не готов к этому — собственно, ни один из вас не был. Мне нужно было… Он и понятия не имел, что ему нужно было сделать. Что он мог сделать. Он, глубоко вздохнув, беспомощно сжав дрожащую ладонь в своей. — Подожди здесь. Я поговорю с ним. Синчэнь слабо кивнул, продолжая сидеть как сидел, растерянный и подавленный. Сердце Сун Ланя екнуло — ничего в жизни ему не хотелось больше, чем остаться с Синчэнем, обнять его и утешить. Но, зная Сюэ Яна, чем больше времени он получит на раскачку собственной ярости, тем меньше шансов на предотвращение неизбежных последствий в виде срыва. Неловко погладив Синчэня по плечу напоследок, Сун Лань вышел за дверь, едва ли замечая гомон в таверне, когда поднимался по лестнице. Стоило лишь приблизиться к двери Сюэ Янового чуланчика, как громкий шум вынудил его инстинктивно отпрянуть, — но он взял себя в руки и сделал шаг внутрь, аккурат в тот момент, когда Сюэ Ян, яростно пинающий осколки керамического таза, уже потянулся за кувшином. Заметив незваного гостя краешком глаза, он тут же резко повернул голову, сузил глаза и оскалил клыки. — Какого хрена тебе, блядь, надо! Он тяжело дышал, сжав ладонь в дрожащий кулак и дерзко вскинув подбородок, словно вот-вот готов был укусить. Но тем не менее, прежде чем Сун Лань успел ответить, губы Сюэ Яна изогнулись в уродливой ухмылке, и он вновь расхохотался. — Смешно! — прошипел он. — Единственное хорошее, что было во мне, и он прям дождаться не мог, чтобы вырвать это и выбросить на помойку, словно какие-то блядские отходы в лавке у мясника! Он развернулся и яростно пнул кровать, затем еще раз, но уже достаточно сильно, чтоб она издала скрип. — Сюэ Ян, — попытался было Сун Лань, но тот немедленно развернулся, заняв боевую стойку, словно ожидал агрессии в свою сторону. — Спутники, как же! — презрительно выплюнул Сюэ Ян, дрожа от горечи, когда понял, что Сун Лань не собирается двигаться. — Ебучие чашки в идеальном наборе — смешно ведь! Уморительно, блядь! Он снова зашелся в лающем обезумевшем смехе, прежде чем сфокусировать свой взгляд на Сун Лане и резко протянуть в его сторону скрюченную ладонь. — Дай ее сюда, — рявкнул он, и Сун Лань растерянно моргнул. — Кого? — Мою чашку. Ты ведь отдал ее, это подарок! Она моя! Я не позволю вам сдать ее на очередную благотворительную распродажу, когда меня не станет! Сун Лань тупо уставился на Сюэ Яна — он почти не сомневался, что произойдет с чашкой дальше, отдай он ему ее. Но еще он не сомневался в том, что злость Сюэ Яна лишь усилится, если он откажется. Возможно — только возможно — если он получит желаемое, то смягчится достаточно, чтоб с ним можно было поговорить. Сун Лань безмолвно вытащил из своего мешочка цянькун нефритово-зеленую чашку и вложил в протянутую ладонь, Сюэ Ян медленно принял ее, прижимая к себе почти бережно. Он уставился на чашку, и на лице его, будто рябь на воде, проскользнуло странное выражение беспрецедентной ненужности и одиночества. Затем он снова начал смеяться, и Сун Лань уже знал, что произойдет дальше, еще до того, как Сюэ Ян замахнулся и безжалостно швырнул чашку о пол, где она тут же разлетелась на дюжину осколков. — Просто ебучая шутка… — прошептал он, замерев, неотрывно глядя на беспорядок у своих ног. Он выглядел почти растерянно от того, что натворил, словно ребенок, который потерял нечто ценное, потерял абсолютно все. Сун Лань глубоко вздохнул, плавно поднял руку, но прежде чем он успел что-либо сказать, на ступеньках раздались чьи-то торопливые шаги. — Что происходит? — встревоженно воскликнул Сяо Синчэнь, поспешив к нему. — Я услышал крики, потом что-то разбилось и… ты в порядке? Кратковременный момент уязвимости, отразившейся на лице Сюэ Яна, мгновенно исчез, его глаза вновь расширились и одичали. — Выметайся! — завопил он в бешенстве, словно одно лишь присутствие Сяо Синчэня в крохотном чулане выжигало его дотла. — Выметайся! Ты не имеешь права — убирайся нахуй отсюда! — Сюэ Ян, успокойся и… — вновь попытался было Сун Лань, но было слишком поздно. Возможно, так было всегда для этих двоих. Синчэнь нахмурился, явно раздосадованный, и всем своим видом продемонстрировал огорчение. — Я же волновался! Вы оба ушли, потом я услышал, что… — Убирайся! — снова закричал Сюэ Ян, яростно и испуганно, словно затравленный и загнанный в угол зверь, готовый убить себя и утащить за собой как можно больше врагов. Слишком поздно. Синчэнь перед ним, растерянный и огорченный. Сюэ Ян за ним — прячется от того, кто перед ним. Сюэ Ян прячется от Синчэня за его, Сун Ланя, спиной. Последняя соломинка мягким движением опустилась на тот невыносимый груз, что тяготил плечи Сун Ланя так долго… и он сломался. — Хватит, — сказал он отстраненно. Его голос был достаточно тих, но остальные двое вдруг неловко замолчали. Синчэнь бросил на него обеспокоенный, встревоженный взгляд. — Цзычэнь? Он закрыл глаза, почти испытывая головокружение. — Хватит. Я больше не могу, — просто произнес он. Ему никогда не хотелось такого, но пришлось занять столь шаткую позицию, мечась между этими двумя, — все попытки удержать равновесие были изначально провальны, потому что груз ответственности лежал исключительно на нем. И этот груз раздавил его. Слишком тяжело. Но его усилий всегда недостаточно — и никогда не будет достаточно. Хватит. Сун Лань повернулся и ушел прочь.***
— Цзычэнь?.. — позвал Сяо Синчэнь в абсолютной тишине, во рту настолько пересохло, что получилось скомканно и, вероятно, вовсе не громко. Ушел. Цзычэнь бросил его. — Какого хуя?.. — растерянно произнес Сюэ Ян в паре шагов от него, он дышал так же поверхностно и неровно, как и сам Синчэнь, а его голос звучал не менее ошеломленно и сбито с толку. — Сун Лань?.. — Он что… он ушел? — уточнил Синчэнь, замерев. — Ага, я вроде как заметил, — огрызнулся Сюэ Ян, но казалось, что его голос дрожит скорее от неверия, чем от гнева или агрессии. Цзычэнь, тот самый, что лишь накануне вечером обещал больше никогда не покидать его… Взял и покинул. Ушел. «Я больше так не могу», — сказал он, и это, конечно, не «нам не стоит больше никогда встречаться», но тем не менее… Он звучал так устало. Устало и огорченно. Паника волной пронеслась по его телу, разливаясь холодом под кожей. — Нам нужно найти его и поговорить с ним, — он едва сдерживался, чтоб не опираться ладонью о косяк, пытаясь удержаться на ногах. Вся эта яркая, светлая уверенность, что переполняла его накануне вечером, казалось, разом исчезла, а кончики пальцев вдруг начали неметь от ужаса. Какой смысл в будущем, если там рядом с ним не будет Цзычэня? Если Цзычэню больно из-за него… Если он и правда ушел… — Нам?.. — переспросил Сюэ Ян странным тоном. Сяо Синчэнь рассеянно кивнул. — Я не могу видеть — огрызнулся он чуть резче, чем собирался, но тут же исправился, почти умоляюще: — А ты можешь. Если он и правда ушел… Мне понадобится помощь, чтоб найти его. До того, как не станет слишком поздно. На какое-то мгновение воцарилась тишина, и Синчэню стало интересно, скалится ли Сюэ Ян, насмехаясь над ним и получая извращенное удовольствие от его отчаяния. — Хорошо, — наконец произнес тот совершенно буднично. — Как скажешь. Но я все еще считаю, что ты слишком передергиваешь, — добавил он, проследовав за ним из чулана и открыв дверь в их комнату, чтобы на всякий случай проверить ее, но, к его разочарованию (хоть и вовсе не к удивлению), комната оказалась пуста. — Даочжан Сун скорее ногу себе отрежет, нежели бросит тебя. Даже обе ноги. Даже чужие ноги. Вообще любые ноги, которые понадобится отрезать. — Ты не знаешь этого наверняка, — запротестовал Синчэнь. Ему, конечно же, хотелось бы в это верить. Но до недавних пор он и подумать не мог, что Цзычэнь вот так отвернется от него и уйдет, — а он развернулся и ушел. В ответ раздалось лишь едва слышное фырканье, утонувшее в шуме из таверны, как только они сошли вниз. Он прощупал всеми своими чувствами окружающее пространство, но не обнаружил и следа столь пестрой, по-уютному прохладной тени, лишь гомон вспотевших тел, отчего каждый звук казался едва ли не ударом. — Эй, дева Гу! — в паре шагов от него вдруг подал голос Сюэ Ян, обращаясь к той, чья сущность казалась знакомой. — Не видала, даочжан Сун тут не проходил? Сяо Синчэнь так и не смог расслышать ответ старушки из-за шума, уловил только отрицательный контекст, и еще одна волна ледяного ужаса пронзила его насквозь. — Наружу, — выдавил он, отчаянно жаждая убедиться, что Цзычэнь еще не успел пройти вниз по переулку к выходу из города, чтобы раствориться в ночи, в мире, исчезнуть навсегда. — Пойдем через сад, — сказал Сюэ Ян, прильнув поближе, и легонько дернул за рукав, указывая направление. — В той стороне меньше людей. Он кивнул и последовал за ним, тщательно сосредотачиваясь на дыхании. Воздух снаружи был прохладнее, как и полагалось летней ночью, и относительная тишина в сравнении с таверной теперь казалась блаженством. — К дороге, — указал он, цепляясь за неуловимые остатки решимости. Сюэ Ян ничего не ответил, но его шаги следовали за ним через дворик прямо на главную деревенскую улицу. Сяо Синчэнь вновь проверил своими ощущениями пространство и, ничего не обнаружив, повернулся к Сюэ Яну. — Ничего, — буркнул тот, предугадав его вопрос. — Уже довольно темно. Если он ушел, то к этому времени его уже и не увидишь. Сяо Синчэнь сглотнул. — Тогда продолжим искать. Он расслышал едва слышный шорох одежды — пожатие плечами: то ли согласие, то ли равнодушие. — В какую сторону? Сяо Синчэнь остановился, осознав, что и понятия не имеет. — Я не знаю, — просипел он, стараясь подавить новую волну паники. Все, что угодно, только не это, — он готов столкнуться с чем угодно, принять любой вызов, который безжалостный мир бросит в него без предупреждения… Но только не это. Он ощутил, как Сюэ Ян сделал шаг в его сторону, и постарался не содрогнуться. — Тише, даочжан, — сказал он вовсе не агрессивно. — Дыши. Мы найдем его, слышишь? Несколько успокоившись под натиском этих заверений, он сделал глубокий вдох — и это правда немного помогло. — Дорога, по которой мы шли, должно быть, тебе более знакома, да? Будет куда быстрей проверять в этом направлении. Не найдем там — пойдем в другую сторону. Вновь шорох одежды, пожатие плечами. — Сейчас в горы немногие ходят. Как только выберемся из деревни, легко обнаружим свежие следы, если таковые имеются, и если повезет. Сяо Синчэнь кивнул, сжал губы и решительно двинулся вперед, присутствие же Сюэ Яна никуда не девалось. Было в этом нечто знакомое — может, потому, что напоминало их путешествия с Цзычэнем по разным дорогам мира… А может, по другой причине, которая осталась где-то за пределами воспоминаний. Они двигались в тишине, придерживаясь куда более стремительного темпа, чем обычно, но тормозить сейчас было не с руки. — Он был так расстроен, — Сяо Синчэнь первым нарушил молчание, не понимая до конца, на что надеется. На утешение, наверное, но одна лишь мысль о том, чтобы ждать от Сюэ Яна утешения, казалась абсурдной. — Ну, — спустя несколько шагов услышал он в ответ. — Думаю, на этот раз мы в кои-то веки по-настоящему взбесили его. Он и так с самого начала был весь на нервах. Чувство вины и стремление упрекать боролись в нем за превосходство — о, если бы Сюэ Ян не бросался бы так, едва появившись! Если бы он сам не схватился за меч, тем самым дав Сюэ Яну повод, чтобы… Обвинения, брошенные ему в лицо, были яростны и беспощадны, но… Было в них и что-то еще. — Прости меня, — заставил себя сказать Сяо Синчэнь, подавляя искушение переложить вину. — Прости, что забыл. И что этим… причинил тебе боль. Чужое дыхание едва слышно сбилось, хоть они и прошли несколько шагов в полнейшей тишине. — Ага, ну, — наконец сказал Сюэ Ян демонстративно небрежным тоном, — было очень глупо с твоей стороны позволять духам одолеть себя вот так. Стоило бы пораскинуть мозгами! А что, если бы они осушили бы тебя до дна, м? Был бы вон как тот чокнутый, что говорил с пустотой и смеялся в полнолуние! Вряд ли такой образ пошел бы тебе на пользу, даочжан! Сяо Синчэнь почувствовал, как его губы непроизвольно дрогнули. — Старик Гао отдал свои воспоминания из-за невыносимой тоски, — мягко упрекнул он. — Он не мог вынести воспоминаний о потере своей возлюбленной супруги. Сюэ Ян усмехнулся. — Ну, даочжан, — произнес он, тщательно подобрав беспечную интонацию. — Насколько мне известно, я твоей супругой никогда не был. Его губы вновь непроизвольно дрогнули, и нечто внутри вдруг затрепетало, отозвалось кромкой оборванных воспоминаний — на долю секунды, потом снова исчезло. В какой-то безумный момент и по совершенно необъяснимой причине ему вдруг захотелось спросить: «Разве?» «Хватит приставать к Даочжану! Ты ему не жена!» Почти-воспоминание, ускользнувшее прочь еще до того, как он сумел его уловить и зафиксировать. Он так ничего и не сказал, но сдался, позволив улыбке расцвести на губах, и ощутил практически всем телом, как Сюэ Ян рядом расслабился. После этого тишина стала менее напряженной, так что дышать стало легче, и он смог различить насыщенный аромат влажной земли и освежающий, сладкий запах летних трав. Спустя еще шагов пятьдесят или около того он почувствовал, что Сюэ Ян остановился, бормоча себе под нос что-то неразборчивое. — Что там? — Мы зашли далеко за пределы деревни. Сегодня пасмурно, а тут вообще тьма кромешная. Можно было бы зажечь свет, но у меня нет заготовленных талисманов. — А ты разве не можешь его сделать? Он был почти уверен, что столь простая задача вполне по силам Сюэ Яну, но тот лишь зло фыркнул в ответ, и Синчэнь уже готов был огрызнуться, когда Сюэ Ян раздосадованно вздохнул. — Нет, не могу. Моя рука все еще не… Создание талисманов требует точности — если я проебусь с символом из-за дрожи в пальцах, то могу случайно вызвать орду разгневанных голодных призраков или еще чего похуже. — Оу. Наверное, тогда лучше не стоит. Не надо. Синчэнь заколебался, ведь было еще одно решение, но учитывая катастрофическое развитие событий, произошедшее всего около шичэня тому назад… — Я бы мог… — несмело начал он, но Сюэ Ян его тут же перебил. — Да, было бы неплохо. Вели Шуанхуа чутка посветить нам. Хочу проверить, есть ли следы на дороге, чтобы понять, стоит идти дальше или нет. Максимально медленно, стараясь сделать так, чтоб его движения не воспринимались как угроза, Синчэнь вытащил Шуанхуа, чуть расслабился благодаря отсутствию острой реакции со стороны Сюэ Яна и принялся направлять часть своей Ци в лезвие, до тех пор, пока не ощутил, как меч вибрирует на одной волне с ним. Судя по шороху ткани, Сюэ Ян склонился возле него и принялся осматривать поверхность грунта. — Хм. Неа, ничего. Тут все в болоте после дождя, но свежих следов нет. Здесь никто не проходил сегодня. Первой реакцией Синчэня было облегчение, просто головокружительное облегчение. Затем вновь накрыло паникой. Если Цзычэнь ушел в другую сторону, значит, все это время они шли в неверном направлении, позволяя ему уходить все дальше и дальше… — Нужно проверить в той стороне, — он поспешно зачехлил Шуанхуа, обернувшись и бросившись вперед так резво, что едва не поскользнулся, утратив равновесие. — Осторожней, — неожиданно близко произнес Сюэ Ян, словно бы инстинктивно бросился удерживать его от падения. Но едва осознав, тут же сделал шаг назад, так и не прикоснувшись. Какая-то часть Синчэня внутри отчаянно сожалела, что он так этого и не сделал. — Я ведь говорил, даочжан, — почти беззвучно выдохнул Сюэ Ян, будто увещевая беспечного ребенка. — Здесь грязно и скользко, следи, куда ступаешь. С левой стороны немного лучше. — Спасибо, — пробормотал Синчэнь, почти непроизвольно следуя инструкциям. Обратный путь промелькнул куда быстрее — возможно, он просто быстрее двигался, а возможно, так показалось из-за того, что снизился уровень напряжения между ними. Они вновь заглянули в гостиницу, на этот раз спрашивая у старика Гу, но, увы, с тем же результатом. — О, даочжан Сун уже давненько ушел, выглядел сильно расстроенным. Что-то случилось? Что-то не так? — Неа, — искренне заверил его Сюэ Ян, пожав плечами. — Все в полном порядке! Пойдем искать его дальше. Но если вдруг увидишь его, передай, чтоб сел тут и сидел на жопе ровно до тех пор, пока мы не вернемся. Они заторопились вниз по деревенской улице в напряженном молчании, минуя закрытые лавки на рынке. Обоняние Сяо Синчэня не могло уловить ничего, кроме обычных деревенских запахов вроде дыма, навоза и людей, в ласковой прохладе летней ночи он чувствовал себя по-настоящему слепым. — Спасибо, — произнес он едва слышно, со всей осторожностью, на которую был способен. — Что помогаешь искать его. Сюэ Ян издал лишь очередной злобный смешок. — Ну что сказать. Если бы я не согласился, и мы потеряли бы его, то на ближайшее обозримое будущее я бы застрял с тобой, пребывающим в пресквернейшем расположении духа. Это же невыносимо. Сяо Синчэнь покачал головой, задумчиво нахмурившись. — Но ты ведь тоже беспокоишься о нем, разве нет? Смешок, раздавшийся в ответ, прозвучал куда злее, почти оскорбленно. — О да, я беспокоюсь. Я беспокоюсь, что его жалкие мозги окончательно сгнили в этой непробиваемой черепушке, раз он позволил себе вот так удрать, словно какой-то мелодраматичный засранец! Он считал слова и интонацию за долю секунды, будучи отчего-то совершенно уверенным, что уже куда лучше может анализировать поступки и истинный настрой Сюэ Яна. — Справедливости ради, — указал он на пробу, — ранее ты поступил точно так же. — Да я свалил только потому, — зашипел Сюэ Ян, — что еще один мелодраматичный засранец направил на меня свой меч! — В таком случае, мы оба мелодраматичные засранцы, — признал Синчэнь. Дурацкая перебранка несколько отвлекла от беспокойства и возникшего чувства боли внутри. Это, к слову, тоже вдруг показалось знакомым. Может, так и было. Вероятно. — Все трое, если считать даочжана Суна, — пробормотал Сюэ Ян, и Синчэнь не смог сдержать улыбку. — Полагаю, да. Как бы то ни было, вне зависимости от причин я рад, что ты здесь. Сюэ Ян вдруг затих, что было ему совершенно несвойственно, и сохранял молчание довольно долго. — Видишь следы?.. — все же спросил Сяо Синчэнь, когда эта тишина вновь начала давить ему на нервы. — Посветить тебе? — Нет нужды, — выдохнул Сюэ Ян. — Местами выглядывает луна. Но, похоже, по этой дороге прошло не меньше половины деревни. Даже скатись он с этой горы лицом вниз, я бы все равно не смог разобрать его отпечаток. Пройдя около ли, они напоролись на группу довольно поддатых молодых ребят, которые с похвальной торопливостью пытались приложить все усилия, чтоб по мере приближения выглядеть достаточно трезвыми. — Даочжан Сяо! И… э… Этот… это же… — Тот самый темный заклинатель, да! — зашипел Сюэ Ян с опасным восхищением. — Другого даоса тут не видел? Высокого такого, он еще выглядит так, словно весь мир — собачье дерьмо, в которое он по неосторожности только что вляпался? — Ммм… — мальчишка оказался настолько пьян, что не был способен одновременно сходить с ума от ужаса и отвечать на сложные вопросы. — Пожалуйста, — выступил вперед Сяо Синчэнь. —Мы ищем даочжана Суна, моего спутника. Вы его тут не видели? Упростившемуся вопросу, похоже, все-таки удалось пробиться сквозь пелену алкогольного угара, и мальчишка вместе со своими друзьями принялся отрицательно мотать головой, то и дело принося свои извинения. — Мне жаль, даочжан Сяо… но… мы были тут… мы тут… эм… любовались луной весь вечер и ни одного даоши, ни одного… А что, он пропал? — Благодарю, — натянуто улыбнулся Синчэнь. — Нет, я уверен, что все в порядке. Мы… продолжим наши поиски. Если вдруг увидите его… — он сделал паузу, чтоб произнести следующую часть предложения размеренным, спокойным тоном. — Попросите дождаться нас в гостинице. Сюэ Ян весьма цветасто выругался себе под нос. — Что ж, если его здесь не было и не было наверху, значит, либо он направился прямиком в лес, либо заныкался где-то в деревне. Пошли давай. Они двинулись обратно, но если ранее шаги Синчэня были легкими, то теперь они значительно утяжелились, будто бы его карманы кто наполнил камнями, только вместо камней — беспокойство и чувство вины. Все еще недостаточно восстановившиеся резервы духовных сил слишком быстро истощались без постоянной поддержки Цзычэня рядом. Того самого Цзычэня, что истратил каждый миг своего бодрствования на то, чтобы неделями ухаживать за ним — ухаживать за ними обоими. Он попытался вспомнить, когда в последний раз спрашивал, как тот себя чувствует. Попытался — но так и не смог. — Может, в купальне, — бормотал Сюэ Ян неподалеку, размышляя вслух. — Порой, если его выбесить, он идет туда, чтоб унять водой зуд на воспалившейся коже. Клянусь, если он отмокал там все время, пока мы носились, прочесывая половину округи в его поисках, я, бля, утоплю этого засранца в гребаной бочке! — Может, — согласился с первой частью гипотезы Синчэнь, слишком уставший и измотанный, чтобы спорить со второй. — Давай посмотрим там, поспрашиваем. Где бы он ни был, лишь бы найти его. Сюэ Ян, чуть помедлил, затем беспечно пожал плечами. — Не волнуйся, даочжан. Мы найдем его. Мы перевернули эти горы вверх дном, чтоб отыскать тебя, думаешь, не сможем сделать это еще раз, чтоб отыскать его? Он говорил равнодушным, даже несколько жестким тоном, но что-то в этом тоне все-таки сумело убедить Сяо Синчэня, и его ужасающая тревога вдруг улеглась на место. Может, в его словах не было и капли сочувствия — лишь простая констатация факта. В это можно было верить. Все еще может наладиться. Он все исправит, чего бы ему это ни стоило. Сяо Синчэнь выдохнул, позволив себе улыбнуться: — Спасибо.***
Сюэ Ян и Синчэнь не просто исчезли, а исчезли оба, что автоматически переводило ситуацию из разряда обычных плохих новостей в разряд просто-таки катастрофических. Ему стало значительно лучше после того, как он отступил, чтобы собраться с мыслями, — но, неохотно вернувшись, чтобы столкнуться с бардаком, который так поспешно бросил, он вдруг обнаружил, что обе комнаты наверху опустели. Его сердце наверняка бы сейчас остановилось от леденящего душу ужаса, если бы, конечно, было способно биться до этого. Когда он ушел, они оба находились в шаге от откровенного противостояния — и если бы вдруг Сюэ Ян сорвался, то, с учетом по-прежнему слабых духовных сил, одолеть Синчэня для него было бы не проблемой. Под влиянием невыносимой ярости он мог уничтожить его так же легко, как разбил собственную чашку, — хоть немедленно и раскаялся бы, глядя на осколки, как смотрел на осколки чашки, разлетевшиеся по полу. Или, если бы вдруг Сюэ Ян попытался сделать хоть один, с виду агрессивный, непредвиденный жест, то это заставило бы Сяо Синчэня снова поддаться инстинкту, и тогда… Гипотетические сценарии развития событий, возникающие у него в голове, были один хуже другого, и, едва держась на ногах, он бросился вниз, дрожащей рукой впихнув речевой талисман первому попавшемуся из семейства Гу. — Мои спутники… Вы их не видели? Госпожа Гу бросила на него непривычно прямой, испытующий взгляд — судя по всему, она тоже откровенно забеспокоилась. — Они были здесь какое-то время назад, искали тебя, даочжан… Что-то не так? Если ужин был вам не по вкусу… Он помотал головой, прилагая все возможные усилия, чтоб хотя бы выглядеть в ее глазах собранным и спокойным. — Ужин был превосходный, мы очень благодарны. Но мы неожиданно… потерялись. Не знаете, куда они пошли? Она с сожалением покачала головой. — Они вышли в сад, а дальше я не видела. Может, они все еще там? Надеюсь, ты встретишь их, даочжан. Мне кажется, они очень беспокоились о тебе. Он кивнул, стараясь оставаться неподвижным ровно столько, сколько нужно, чтобы вежливо принять речевой талисман обратно, а затем бросился в сад, чтобы через него выбраться на улицу. Снаружи было темно, несколько человек шатались по улице, очевидно, направляясь домой. Но ни следа от белоснежных одежд — впрочем, криков ужаса и агонии тоже нигде не было слышно, что в принципе можно было бы считать хорошим знаком. Ругая себя самого за глупость, которая вынудила его вот так броситься прочь, словно невоспитанный, бьющийся в истерике ребенок, Сун Лань наугад выбрал направление и продолжил поиски. Наверняка ни один из них не ушел бы из деревни — если бы, конечно, Синчэнь не допустил мысль, что ушел он сам. Сун Лань уже успел намотать несколько кругов по улицам деревни, когда лунный свет наконец пробился сквозь тучи, и до боли знакомый голос заставил его развернуться и замереть на месте. — Да вот же он! Не менее знакомые шаги раздались в сумерках, и в поле зрения появился Синчэнь, на его лице образовалось выражение сплошной тревоги и вместе с тем облегчения. — Цзычэнь! Синчэнь, а рядом — Сюэ Ян, невозмутимый, словно бы так и должно быть, словно бы это его место, и то, что он так близко, — самая обычная вещь на свете. — Куда ты, блядь, делся нахуй? — его сощуренный взгляд метал громы и молнии. — Из-за тебя разволновался Сяо Синчэнь! — Мы оба разволновались, — прояснил Синчэнь и, к вящему удивлению Сун Ланя, никаких возражений на это не получил. Он вновь повернулся к Сун Ланю с выражением невыносимого, мучительного раскаяния: — Мне очень жаль, Цзычэнь. Прости, что сегодня все так обернулось, и за все, что было раньше, — мне так жаль. Ты столько труда вложил, так долго работал над этим, а я даже не задумывался, просто принимал все как данность. — Ага, в этом весь ты, — принялся бурчать себе под нос Сюэ Ян, прежде чем Сун Лань успел заверить, что те заботы ему были в радость и что он бы с удовольствием продолжал делать все то, что делал, и даже больше. — Принимаешь как данность, что все такие же самоотверженные, как ты сам, и тупо ждешь, что они будут готовы пожертвовать стольким, скольким пожертвовал бы ты. Но ты никогда не замечаешь, что… — Я знаю, — мягко перебил его Синчэнь, склонив голову. — Я знаю, и мне очень жаль. Цзычэнь, ты ведь так долго заботился о нас двоих, мне стоило хотя бы спросить… Я должен был хоть как-то помочь. Я должен был убедиться, что ты заботишься и о себе. Мы оба должны были, да? Он чуть повернул выжидающе голову в сторону Сюэ Яна, и тот бросил на него совершенно скептичный взгляд, тут же занимая привычную защитную позицию. — Вот еще, я никогда не просил его помогать мне! Синчэнь ничего не сказал, просто терпеливо выжидая, и Сюэ Ян еще несколько секунд продолжал сопротивляться натиску скрытого повязкой слепого взгляда, а затем сердито закатил глаза, сдаваясь. — Ладно, хорошо, да, ты был очень великодушен, спасибо. Но все равно, этим вечером ты повел себя как настоящий говнюк! — По-моему, ранее мы пришли к соглашению, что сегодня все мы так себя повели, — беззаботно кивнул Синчэнь и снова повернулся к Сун Ланю, вернув серьезное выражение. — Ты в порядке? — спросил он тихо, и ничем не прикрытое беспокойство на его лице заставило сердце Сун Ланя сделать очередной кульбит, как и всегда при столкновении с этой бескомпромиссной любовью и заботой. — Я в порядке, — сумел процедить он, все еще стараясь унять дрожь в ногах. Этот вечер вдруг превратился в нечто совершенно нереальное, события развивались так быстро и так абсурдно, что он за ними не поспевал. — Я правда в порядке, — заверил он чуть уверенней, когда заметил, что Синчэнь нахмурился еще сильнее. — Мне просто нужно было остыть, прочистить разум. Прошу прощения, что ушел так внезапно. Сюэ Ян фыркнул, но Синчэнь улыбнулся одной из самых теплых и нежных улыбок — сбросив беспокойство, словно старую кожу, он выпрямился и вновь будто бы засиял. Сун Лань посмотрел то на одного, то на другого, и до него вдруг дошла вся абсурдность ситуации, заставив уголки губ дрогнуть в улыбке. — Возможно, стоило запереть вас двоих в одной комнате изначально и не выпускать до тех пор, пока вы не поладили бы. Сюэ Ян тут же было принялся рычать, матеря его на чем свет стоит, но Синчэнь расхохотался, так искренне и бесхитростно, что Сюэ Ян немедленно прекратил свое ворчание и отвел взгляд, а на его лице возник подозрительно смущенный мягкий румянец. Вероятно, сам Сун Лань сейчас выглядел так же. — Где ты был? — наконец спросил Синчэнь, чуть склонив голову набок. — Мы уже везде тебя обыскались. Сун Лань приподнял брови. — В бамбуковой роще, сразу за гостиницей — там же, куда мы обычно ходим. Мне нужно было помедитировать в тишине и уединении. Синчэнь ошеломленно приоткрыл рот, затем ошеломление сменилось унынием, и вот он снова рассмеялся. — Мне и в голову не пришло там посмотреть, — робко признался он. Сюэ Ян лишь фыркнул, вновь закатив глаза. — Нам нужно возвращаться, — наконец сказал Сун Лань, ведь, похоже… все нормализовалось. Да, чтоб достичь этой цели пришлось, конечно, сделать громадный крюк через полнейший, сводящий с ума хаос, минуя еще до начала вечера все заранее придуманные планы, ведь у них троих никогда и ничего не бывает без трудностей, но… Тем не менее, сейчас все было в порядке. По крайней мере, так чувствовалось. Так должно было быть. — Уже довольно поздновато. Сюэ Ян чуть склонил голову набок и сощурился, поджав губы на мгновение. — Думаешь, еще есть шансы застать наш ужин теплым? — пошутил он, и Сяо Синчэнь тут же вновь рассмеялся. От этого звука выражение лица Сюэ Яна непроизвольно сменилось беспомощной, мягкой и чуть зачарованной улыбкой. Да. У них троих все еще могло наладиться.***
Они шли обратно через сонный поселок в абсолютной, почти дружеской тишине — и вот сейчас до странного легко получалось верить, что именно так все и было еще совсем недавно. «Странно, но в то же время обнадеживающе», — подумалось Синчэню. Комфортно. Когда они добрались до гостиницы, в таверне уже никого не было, и им пришлось остановиться, чтоб убедить встревоженную чету Гу, что все в порядке, а также извиниться перед госпожой Гу за то, что не оценили по достоинству ее великолепную стряпню. Сюэ Ян настолько безбожно льстил ей, что это уже было на грани заигрываний, и старушка наконец сдалась, захихикав, прежде чем осознать, а затем, пискнув от ужаса, вновь сделалась кроткой и покладистой. Впрочем, она отказалась слушать дальнейшие извинения и, словно рассерженная мать, загоняющая своих детей в постель, погнала их спать. Когда они начали подниматься по лестнице наверх, Сюэ Ян смеялся ей в ответ, словно ребенок, беззаботно, слегка поддразнивая, — это звучало… приятно. Такой смех разительно отличался от взрывов безумного хохота из памяти Синчэня. Он вполне мог поверить теперь, что и этот приятный смех ему тоже знаком. — Оу… точно, — вдруг произнес Сюэ Ян до странного глухим голосом, замерев у двери в собственную комнату, и от этого Сяо Синчэнь резко вернулся к действительности. — Что такое? — спросил он, остановившись у двери в их с Цзычэнем комнату. Тот стоял за его спиной, успокаивая своим надежным присутствием. Сюэ Ян еще какое-то время сохранял молчание, а потом вновь беззаботно засмеялся — но в этот раз его смех звучал слишком натянуто, чтобы претендовать на звание искреннего веселья. — Ничего страшного. Уронил тут кое-что вечером, и теперь на полу повсюду валяются осколки. Пустяки, завтра уберу. В памяти тут же всплыл звук разбивающейся керамики, а следом — невнятный, отчаянный крик, смесь ярости и одновременно чего-то, крайне похожего на рыдание. Сяо Синчэнь замер в сомнениях, разрываясь на части. С одной стороны, он так ждал этой ночи, чтобы сгрести Цзычэня в объятия, утешать и заботиться о нем со всей любовью и нежностью, которой тот достоин. Но с другой стороны, это хрупкое перемирие тоже остается немаловажным. Слишком уж легко представить, как оно растворяется без присмотра, оставленное на произвол судьбы до утра, как эти осколки. Сяо Синчэнь чуть обернулся, едва заметно прикоснувшись к руке Цзычэня с той самой нежностью и любовью, которую хотел показать ему этой ночью, — и его рука так же сжалась в ответ, соглашаясь. Никаких сомнений, ничего, что напоминало бы обиду или возмущение, лишь благоговейная привязанность. Он улыбнулся этому и повернулся к Сюэ Яну. — У нас есть лишняя кровать. На какое-то мгновение воцарилась полная удивления тишина, казалось, все вдруг замерло в ожидании, пока тот, к кому была обращена эта реплика, даст свой ответ. — Ага, и вообще-то это была моя кровать до недавних пор, — вызывающе буркнул Сюэ Ян спустя несколько минут, но не всерьез, осторожно совсем, будто бы проверяя возможности. — Значит, провожать тебя до нее не придется, — оборвал его Цзычэнь, но еще раз прикоснувшись к руке Синчэня, обошел его и сам приглашающе открыл дверь, что послужило весьма успокаивающим жестом одобрения. — Если, конечно, не горишь желанием пробираться в темноте сквозь весь тот бардак, что там устроил. Сюэ Ян притих на чуть более долгий период в этот раз, прежде чем снова рассмеяться, и теперь его смех звучал почти естественно. — Неа, пожалуй, откажусь. Но придется, конечно, заново привыкнуть к храпу даочжана. Синчэнь поджал губы, нахмурившись, и отступил, чтобы дать Сюэ Яну проскользнуть внутрь их спальни. Возможно, впуская Сюэ Яна в их тесное безопасное пространство, он должен был чувствовать себя неуютно, словно рядом возникла смертельная угроза, но… Непонятно почему, ему казалось, что все идет как надо. — Я не храплю. — Еще и как храпишь, — бросил через плечо Сюэ Ян, усевшись на свободную кровать так, словно никогда и не уходил. — Мне всегда казалось, что именно поэтому тебя называют Ласковым Ветерком. Разве нет? Цзычэнь едва не застонал, но все затяжное напряжение Сяо Синчэня растворилось без следа, когда он поймал себя на том, что издает совершенно недостойные звуки, постепенно перерастающие в непроизвольное хихиканье. — …бля, охуеть, — спустя несколько мгновений ошарашенной тишины все-таки произнес Сюэ Ян, в равной степени обижено и восхищенно. — Ты хоть понимаешь, что я теперь могу повторить любую паршивую шутку, которую когда-либо отпускал, а ты подумаешь, что это самое смешное дерьмо, которое ты когда-либо слышал? Это же…чистый лист! — Давайте отдыхать, — Цзычэнь занял свое привычное место у изножия их кровати, но, вопреки суровому и прагматичному тону, Синчэнь все равно умудрился различить едва слышную нотку веселья. — День был долгим. — Да, да, как скажешь, — проворчал Сюэ Ян, плюхнувшись в постель и агрессивно зарываясь в одеяла с подушками так, чтобы достичь максимально комфортного для себя положения. — Хороших снов, даочжан. И тебе тоже, бестолковый здоровяк. Покачав головой и все еще не в силах согнать беспомощную улыбку с лица, Сяо Синчэнь сбросил верхние одежды, снял ботинки и сел на кровать. — Доброй ночи вам обоим. — Доброй ночи. Он улегся в уютной тени от присутствия Цзычэня. Спустя несколько мгновений крепкая рука нашарила его ладонь, и он вцепился в нее, изо всех сил представляя, как его любовь струится из кончиков пальцев, подобно энергии Ци, — некая осязаемая, мощная сила природы, которой просто необходимо поделиться. Вполне возможно, что именно так оно и было. Несмотря на поздний час, сон все никак не шел, казалось, их совместное с Цзычэнем дыхание — слишком громкое для этой тишины. Присутствие беспокойного тела, постоянно ворочающегося на соседней кровати, было одновременно чужим и привычным — Сюэ Яну явно тоже не спалось. Постепенно Цзычэнь принялся дышать согласно инструкциям к технике медитации, бодрствуя, но в то же время отдыхая. Эдакий хрупкий мир, новый и ненадежный. Они бы могли к такому привыкнуть — Синчэнь знал об этом с некой благоговейной уверенностью, — и они непременно привыкнут, пусть и со временем. Первые ранние пташки уже принялись заводить свои предрассветные трели, когда усталость все же взяла свое. И во сне Синчэнь улыбался.