Водяная лилия

      Этот мир оказался до безумия странным.       Сукуна расправил плечи, испытывая слабый дискомфорт от кровоточащих ссадин на теле парня.       Невообразимые строения, затмевающие небо, причудливые сооружения и ослепительное множество огней, с красочными картинками на плоских экранах — всё казалось таким далёким и одновременно интересным. Он не считал себя легкомысленным романтиком, но новая эпоха поистине вызывала восхищение. В первую очередь тем, что люди забыли скользкое чувство опасности. Потеряли бдительность, растворившись в комфорте и безопасности, дарованной шаманами и новыми порядками. И как же ему хотелось разрушить призрачные надежды, посеяв ужас и хаос, насладиться мольбами о пощаде и помощи.       — Как же ты достал меня, паршивец!       Но проклятое общество шаманов — незыблемо. Минули века, а они продолжали своё существование, несмотря на то, что времена мистики и названных людьми богов, канули в небытьё.       А главное — непутевый сосуд подчинялся и следовал их приказам.       — Эй. — Сукуна в миг оказался за спиной проклятого духа. Дружелюбно похлопал по плечу, указывая в сторону девушки:       — Это - принадлежит мне.       Точным движением пальцев Рёмен надавил на предплечье и вырвал руку существа. Помахивая ей из стороны в сторону, добавил:       — Понимаешь, мне хотелось бы позлить пацана, который использует меня как запасной вариант. Его мольбы о помощи так приятно ласкают слух. Но...       Сукуна присел на корточки напротив Юрико, попутно отбросив вырванную руку, и убрал слипшиеся от крови пряди с лица. Масштаб повреждений — огромен: начиная от сломанных костей, заканчивая обильно кровоточащей смертельной раной на животе. И только благодаря проклятому духу внутри неё, слабое пламя жизни продолжало тлеть внутри хрупкого человеческого тела.       Рёмен подавил тяжёлый вздох, прекрасно помня непростой нрав водяного змея. Краем глаза следя за непредсказуемым проклятием, пытающимся отрастить руку, коснулся кончиками пальцев лба Яминари…       …Территория духа в подсознание шамана походило на неглубокую сводчатую пещеру. Над головой возвышались гигантские ледяные сталагмиты, по острым углам которых стекала звонкая капель. Сукуна изогнул губы в лёгкой полуулыбке, по колено проваливаясь в воду. Атмосфера — подстать тому, кто всю жизнь провел в глубокой пучине океана. Минули века, а он не изменял своим предпочтениям.       — Давно не виделись, Годзюн. Когда это было? Период На́ра? Или Тсюсэй?       По зеркальной водной глади побежала мелкая рябь, сменившаяся беспокойными волнами. На поверхности показалось блестящее кольцо, вздымая тучу пены и брызг. Следом — внушительных размеров голова, обрамленная косматой гривой.       — Смотрю тебе полюбился один из самых отвратительный образов, которые мне доводилось видеть.       — Явился сюда, да ещё смеешь дерзить. — водяной змей прищурил золотистые глаза. — Не изменяешь своей манере речи, Сукуна.       — Просто признай, что рад меня видеть. — усмехнулся Рёмен слишком громко и театрально, пряча руки в карманы. — Ты бы поспешил с лечением. Человеческая жизнь хрупкая вещь.       — Какой ты благородный. Так печешься о чужой судьбе. — скептически фыркнул проклятый дух.       — Она должна кое-что сделать для меня. Поэтому прекращай тянуть из неё жизненные силы. Сколько ей осталось? Месяц? Пол года? Её аура — уникальна и отличаются от детишек, окружающих мой сосуд. Не мне объяснять тебе прописные истины магии.       Его слова растворились в тихом журчании воды. Сукуна не торопился, терпеливо ожидая ответа собеседника. В любом случае у него имелся козырь в рукаве, и Годзюн прекрасно осознавал это.       — Представляешь. — беззаботно произнес Рёмен, ненавязчиво рассматривая прозрачный лёд сталагмита, усеянный тонкими жилками-трещинами. — Уже успел позабыть будоражащее ощущение, исходящее от Яминари. После событий в святилище Ицукусима* я думал, что их всех перебили другие шаманы.       — Когда тебя запечатали, мир претерпел кардинальные изменения. Шаманы, некоторые неразумные проклятия и люди пошатнули баланс. Чаша весов потеряла равновесие с рождением талантливых детей Годжо и Зенин. Далее затяжная война Яминари, которая способствовала высвобождению сильных духов. Выжившие старейшины после битвы с тобой захватили власть, внедряясь в политику людей… Если ты собираешься всё изменить, можешь рассчитывать на меня. Правда, есть одна проблема.       Сукуна повернул голову в сторону, куда указало проклятие. Тело девушки, подсознание, на половину погруженное в воду, окутывал кокон многочисленных нитей проклятой энергии — воплощение печати, одной из техник Яминари, выполненой не без творческого подхода.       — Печать мешает мне захватить контроль над ней. Но и ей не позволяет гармонично развиваться, правильно распределяя энергию и поддерживать баланс.       Рёмен осторожно коснулся одной из нитей, обжигая ладонь. Старые отличались от новых. Стало быть, устанавливали их разные шаманы. Изначально, тот, кто экспериментировал с техникой, желал подчинить волю и разум, но не получилось. Пришлось свести всё в банальную незаконченную печать. Другой же попытался что-то исправить, не закончив начатое.       — Почему именно она? — спросил Годзюн, когда Двуликий принялся грубо снимать технику.       — Очень редко попадается тот, чья проклятая энергия способна войти в резонанс с моей. Последнего я собственноручно убил, когда он попытался меня запечатать. Раз ты внутри неё — уничтожать её бессмысленно.       Сукуна крепко сжал плечо девушки. Она вяло отмахнулась, вновь проваливаясь в беспамятство.       — Не удивляйся. Юрико сама себя подавляет и загоняет в строгие рамки.       — Не волнуйся. Скоро мы это исправим…       — Так-то лучше.       Раны на теле шамана перестали кровоточить, постепенно затягиваясь. Мелкие ссадины порозовели, превращаясь в тонкие шрамы. Посиневшие гематомы на щеке и шее светлели.       — Эй ты. — Сукуна аккуратно поднял девушку на руки и покосился на проклятие особого уровня. Даже сейчас её проклятая энергия отзывалась на его близость, отдаваясь ненавязчивым покалыванием в ладонях. — Пойдём поубиваем детишек.       Теперь, когда насущные вопросы были улажены, можно и повеселиться. Но существо явно не желало устраивать прогулку. Резкий скачок проклятой энергии и Рёмен, удобнее перехватывая Яминари, выставил руку вперёд, прошептав:       — Ладно-ладно. Тогда…

***

      Сознание возвращалось наплывами. То погружалось на дно, то тянулись к свету.       Бороздя просторы бескрайней тьмы, Юрико продолжала осязать творящуюся неразбериху вокруг: чужое плечо, широкие ладони, крепко поддерживающие её под лопатками и коленями. Убийственную проклятую энергию. И такой знакомый заливистый смех.       — Сатору?       Яминари смогла разлепить неподъёмные веки, бросая тусклый взгляд на высокий мужской силуэт, признавая в нём Итадори. Упираясь спиной в стену, чувствуя сквозь одежду неровности кирпичей, она провела ладонью по лбу и щеке.       — Юджи…       — Не путай меня с этим паршивцем.       — Ты?!       Превозмогая боль и усталость, девушка подскочила. Закрылась локтем и попыталась отпихнуть Двуликого как можно дальше. Тот жёстко перехватил её ногу и сказал:       — Я не слышу слов благодарности.       Юрико замерла. Несколько тяжёлых капель дождя упали на лицо, разлетаясь мелкими брызгами. Расширенная территория — исчезла. Пространство Исправительной колонии для несовершеннолетних сменилось свежим отсыревшим ветром и шумом городских улиц.       — Благодарности? — похоже, Юджи действительно поменялся с ним местами, поле того, как она потеряла сознание. Это плохо.— верни Итадори!       — Волнуешься о чужой судьбе, находясь в весьма не выгодном положении? Удивительная смелость. Или?       Сукуна правой рукой упёрся в стену. Яминари беспомощно поджала нижнюю губу, понимая, что все пути отступления наглухо отрезаны.       Рёмен, искренне наслождаясь гаммой противоречивых эмоций шамана, склонил голову ниже, щекоча короткими прядями чёлки её лоб. Она сжалась ещё сильнее, растворяясь в глубоком омуте алых глаз. Жар его тела, пробивающийся сквозь отсыревшую одежду, согревал остывшую душу. Настолько приятное ощущение вызывало невероятные ассоциации. И только огромная кровоточащая дыра в центре груди мгновенно отрезвила девушку, отдаваясь нервной дрожью на кончиках пальцев.       — У него возникли небольшие проблемы с возвращением. Отличная возможность взять его в заложники, не правда ли? Нельзя использовать меня бездумно. А теперь о тебе, Яминари. Ты, ведь понимаешь о чём я?..       Сукуна не успел договорить. Стремительно пресёк попытку бессмысленной агрессии: перехватил колено, прижимая его к своему бедру, и толкнул шамана обратно к стене. Довольно ухмыльнулся, подцепляя когтями плотную ткань колготок.       — Похвально. Ты трясешься от страха, но продолжаешь сопротивляться.       Голос проклятия дрожал от разгорающейся бури эмоций. Близость девечьего тела, часто вздымающася грудь, соприкасающаяся с его обнажённым торсом, припухшие обкусанные губы — подливали масло в огонь. Стараясь окончательно не потерять самообладание, Сукуна произнёс:       — Я отвечу на твои вопросы. Но прежде, покажи мне свою силу! Развлеки меня, Яминари!       Юрико поперхнулась от раскаленных волн озноба, когда губы Двуликого едва ли коснулись шеи. Его ладонь продолжала медленно ползти выше задирая юбку и болезненно сжимая ягодицу.       Слепая ярость зацвела буйным цветом внутри. Остатки проклятой энергии отдались холодом, гасящим пожар чувств и блеклый румянец на щеках. Жирные капли дождя замерли над головой проклятия, чтобы вонзиться в плечи Итадори. Кровь рубиновой россыпью прыснула ей на лицо, а громкий смех Сукуны дрожащим эхом пробрался в самые глубины подсознания.       — Молодец. — Рёмен ослабил хватку. — Давай! Постарайся!       — Юрико, пригнись!       Острые когти шикигами со свистом распороли воздух. Двуликий наклонил голову. Отступил в сторону, уворачиваясь от летящей птицы.       Яминари увидела бегущего Мегуми. Его хмурое лицо украшали кровоподтеки, а сквозь длинные рваные борозды на пиджаке проглядывали глубокие царапины.       Фушигуро подхватил девушку под локоть, стремительно оттаскивая в сторону и разрывая дистанцию между ними и проклятием.       — Ты как?       — Терпимо. — выдохнула она, не сводя взгляда с Сукуны. — Он вырвал сердце Итадори?       — Да.       Горький ком подступил к горлу. Юрико подавлено процедила воздух сквозь плотно сжатые зубы. Ненависть к проклятию, к этому жестокому стечению обстоятельств, вырывалась наружу хаотичными потоками проклятой энергии, напрочь уничтожая остатки самооблодания.       — Успокойся. — продолжил Мегуми, замечая, как Яминари теряла самоконтроль. — Его рука излечилась. Значит, он может использовать обратную магию. Мы должны заставить вылечить сердце Итадори. Убедим, что не выиграет внутри сосуда без сердца.       В словах Фушигуро крылась капля логики. Однако, было слишком много «но». Правда, он хотя-бы собрался с мыслями и проанализировал ситуацию, сделав выводы, а она продолжала слепо повиноваться эмоциям.       — Надеюсь твоя затея сработает.       Шикигами, напоминающий внушительную сову, спикировал вниз, приземляясь рядом с Мегуми. Парень положил ладонь ему на голову, зарываясь пальцами в отсыревших перьях и оглядываясь в сторону Юрико. Интуиция шептала об скрытой опасности, исходящей от девушки. Ведь, он впервые смог разглядеть хищные отблески проклятой сущности внутри неё на лице.       «Единственное, перед чем все равны — это несправедливая реальность.»       Что же ему делать, если и её поглотит проклятие?       Сукуна довольно улыбался, пропуская мимо ушей короткие обрывки фраз шаманов, получая удовольствие от каждой секунды, проведённой на свободе. Уничтожить парня и забрать сопротивляющуюся Яминари — слишком скучно. И Рёмен не прогадал. Эти дети оказались способными и действовали слаженно, прикрывая и учитывая слабые стороны друг друга.       Сукуна спрятал руки в карманы. Склонился в бок, пропуская атаку шикигами на мимо. Расслабленной поступью увернулся от удара брюнета. Тут же из-за его спины показалась девушка и Двуликий ловко перехватил тонкое запястье, рывком притянув к себе.       Её скорость — достойна похвал. Она двигалась плавно и быстро, но сказывалось отсутствие опыта, чтобы сражаться с ним относительно на равных. От неожиданности Юрико потеряла равновесие, прижимаясь грудью к широкому торсу противника.       — Вложи больше проклятой энергии в свои атаки. — по слогам протянул Сукуна.       Яминари сдавленно охнула. Мужская ладонь болезненно ударила в живот, отбрасывая в сторону. Обдирая плечи, локти и колени, она упала на спину, хорошенько приложившись головой о землю. На губах расползался металлический привкус крови, а треклятый звон в ушах выбивал из реальности.       Опять. Снова эта слабость.       До этого — ей грандиозно везло. Сначала кольцо, подарок Сатору, помогающий сбалансированно использовать собственную и чужую энергию. Затем относительно успешные попытки использовать воду и по немногу захватывать силу водяного змея. Его помощь и жестокий урок. И невероятное возвращение к жизни.       Юрико положила ладонь на живот, где сияла рваная дыра в пиджаке. Шаман отчётливо помнила боль от когтистой руки проклятия особого уровня. От такого ранения — умирают…       Девушка сдержала смешок. Ох, какая прекрасная ложь! Как прекрасно пичкать себя лживыми иллюзиями и ловить пустые надежды! Закрывать глаза на правду! На то, что душа продолжала беспомощно трепыхаться от страха и страданий, съедающих её изнутри, будто черви.       Жизнь шамана — отвратильная вещь. Особенно, когда осознаешь, что собственная боль, пропорциональна силе проклятой энергии. Идти по пути саморазрушения — где же хваленая справедливость этого мира?       Мегуми увернулся от замаха Двуликого. Мельком посмотрел на Юрико, лежащую на сыром асфальте. Интуиция продолжала умолять бежать как можно дальше отсюда. И потоки витьеватой энергии, исходящей от Яминари, подтверждали надуманные опасения.       — Не отвлекайся! — его схватили за ворот пиджака и резко потянули в сторону, подбрасывая вверх. Сукуна подпрыгнул в воздух. Легко перемахнул через валун. Сцеплёнными в замок ладонями ударил парня, откидывая того в стену. Попутно глаза поймали отблеск стали. Мягко приземлившись, Рёмен увидел Юрико, держащую в руках яри, которое проклятие попутно прихватило, покидая Исправительную колонию для несовершеннолетних. Это буйство алых волос, выцветших серых глаз, играющих чистой злобой, лицо, затерявшееся в отблесках синевы — завораживающее зрелище, которое Двуликий оценил по достоинству.       — Наконец-то. — девичий голос каверкала грубая интонация духа.       Улыбка блеснула острыми клыками, а взгляд вновь приобрёл проблески сознания шамана.       В тоже мгновенье Яминари сорвалась с места. Яри со свистом рассекло воздух, оставляя тонкую царапину на щеке Сукуны, неоценившего возросшей скорости противника. Острый укол пронзил торопливый блок. Тяжёлое древко ощутимо ударило в бок, оставляя краснеющий след.       Рёмен злобно усмехнулся. Пружинисто отступил на полшага, перетягивая преимущество на свою сторону. Он без труда читал каждый выпад копья.       Юрико внезапно затормозила, поднимая тучу брызг. Капли дождя с агрессивным бульканием ринулись на него. Тот разорвал дистанцию. Взмахнул рукой и закрылся сжатым потоком проклятой энергии.       Последующий удар оказался настолько сильным, что девушка на мгновение оказалась в воздухе и очнулась среди кусков штукатурки, досок с торчащими гвоздями и бетона.       Раздался звонкий грохот. Рядом рухнул Мегуми, поспешно выбираясь из груды обломков. Мягко потрепал шикигами за голову и развеял технику. Он сам держался на пределе. Силы стремительно таяли, а боль невыносимыми шипами раздирала тело.       — Очень хорошо. — громко прокричал Сукуна, медленно приближаясь к шаманам. Девушка училась противоественно быстро. Её техники уже не походили на бессмысленные выбросы проклятой энергии. Как и призыв шикигами, что не являлось распространенной техникой. Оба шамана приятно удивляли его. — Я неплохо повесился!       Мегуми отбросил в сторону обломок доски и поднялся.       Юрико, Юджи…       «Возмездие не приходит само собой. Плохих людей нужно судить по закону. Шаманы всего лишь винтик в механизме правосудия. Что же касается меня, я спасаю людей…»       Парень сжал кулаки, высвобождая всю проклятую энергию. Он не собирался мириться с несправедливой реальностью. Даже, если придётся пожертвовать собственной жизнью.       — Отлично. — протянул Рёмен. — Замечательно! Ты наконец-то собрался сражаться в серьёз…       — У меня… — Мегуми медленно опустил руки, глядя на исчезающие татуировки на коже Юджи. — Не было резона спасать тебя. У меня были сомнения, но я пошёл на поводу у эгоизма. Я не герой. Я — шаман. Вот почему никогда не жалел, что спас тебя.       — Вот как. — с неестественной бодростью отозвался Юджи. — Ты умён, Фушигуро и правильно живёшь. Ах, прости. Я на пределе. Ты, Юрико и Кугисаки. И Годжо-сенсей… Живите долго.       Мегуми стиснул зубы, комкая края перепачканного пиджака. Внутри разрасталась глухая пустота, всё больше и больше, пока тело Итадори безжизненно оседало вниз. Он продолжал смотреть на разрастающееся алое пятно пятно на сером асфальте и вслушиваться в фальшивый шелест дождя, не в силах вырваться из этого замкнутого круга.       Громкий кашель вывел его из мимолетного транса. Фушигуро обернулся. Яминари, пошатываясь, выбралась из-под завала и окровавленной ладонью уперлась в стену, пытаясь устоять на ногах.       Мегуми хотел коснуться её дрожащего плеча, но резко отшатнулся. Лицо девушки украшала ломаная улыбка. На шее попеременно вспыхивали голубые символы. А выцветшие серые глаза с нереально ярким золотистым блеском были наполнены чистой злобой проклятого духа.       — Беги, пожалуйста. — её голос перерос в громкий крик. Обхватив себя руками под грудью, она попыталась удержать вырывающуюся проклятую энергию, давая Фушигуро шанс отступить. Попутно, где-то на задворках сознания ощутила нечто сильное — приближения нескольких шаманов. Только не он…       Капли дождя постепенно стягивались к ней. Проклятый дух был солидарен с ней, поэтому умерил свой пыл, мягко подталкивая девушку к действиям. Юрико вздохнула полной грудью, испытывая прилив спокойствия и приятного холода. Смерть казалась такой манящей, нежели возвращение обратно, в тёмную клетку.       Яминари расправила плечи. Встретилась взглядом с Фушигуро, который не спешил следовать её совету, и сказала, вкладывая в слова тепло и заботу, которые подарил ей учитель:       — Передай Сатору — спасибо. За всё…