Новая Эдда. Неожиданный поворот

Тор зарылся пальцами в шелковистые, огненно-рыжие волосы, вдохнул запах этого странного, ни на кого не похожего создания. Огладил рукой спину, спускаясь ниже. — И помни, лжец, жизнью своей рискую, спасая тебя, — прогудел Громовержец в самое ухо. Лофт почувствовал учащенное дыхание аса. Нет, только не это. Не сейчас… — Тор… — прошептал Локи и, чуть отстранившись, заглянул в глаза. И все понял, увидел… Он знал, что ничто так не сводит с ума, не заставляет задуматься, попытаться исправить, отречься от чего-то, что-то принять не задумываясь, как чувство вины. А Тор должен чувствовать эту вину за все, что случилось тогда. Ну, что же, пусть помнит. Пусть отречется, пусть исправит, если сможет. Тор смотрел в зеленые, самые необыкновенные глаза на свете и… Воспоминания нахлынули с новой силой… * * * Тор переместил руку ниже, на шею, и с силой сдавил беззащитное горло. — Отпустить тебя? Так вот оно что! — даже когда Тор говорил тихо, его голос звучал, как далекие раскаты грома, — все же не ошибся я… Вот зачем меня раззадорил. Хотел, чтобы я плясал под твою дудку? Как все до сих пор плясали? Выгоды искал, лжец? — Нет, Тор, подожди, — прохрипел Локи, — я не о том. Отпусти, прошу… — А о чем же? — Тор ослабил хватку, давая Лофту вдохнуть. — О чем? — Ты самый сильный, смелый, Тор, ты мне очень нравишься, — зачастил Локи, — но разве ты не понимаешь? Они убьют меня. Убьют, я знаю. Я не врал и не вру. Ты, правда, — самое лучшее, что было у меня в жизни, а прожил я лет немало. Тор, умоляю тебя… Что ты хочешь еще? Я все сделаю… — Перестань ныть, как девица! — гаркнул бог Грома. — Неужели ты не понимаешь, если отпущу тебя, будешь и дальше бегать, а тебя все равно поймают? Только ненависть их будет расти день ото дня, и если не сегодня, то через сто лет они найдут и тогда уже будет несдобровать. Ты сам виноват во всем, ты это знаешь, так ответь! Иль не бог, не мужчина? Муж женовидный? Так? — Тор, я прошу тебя… — Локи попытался освободить свою руку, которую удерживал Тор, но куда ему тягаться с самым могучим асом? — Сейчас мы пойдем к Одину, и ты извинишься за то, как вел себя на пиру, возьмешь свои слова обратно. — А смерть Бальдра? — прошелестел Локи, — они не простят… — Попросишь прощения, простят, иль мало бед натворил? Про Бальдра все давно догадывались, а отец, так тот наверняка знал. Всё прощали тебе злокозненному, и это простят. Может, и накажут, в изгнание отправят, так я вступлюсь. Все же вижу — расстарался для меня, змея. — Тор, пожалуйста, дай мне скрыться. Отпусти, прошу… Сейчас Локи было обидно и мерзко осознавать, что сил он потратил немало, дабы ублажить, переметнуть на свою сторону этого остолопа, а не помогло ведь. Ох, как обидно… — Одевайся, — громыхнул Тор, — да поживее! Локи встал и осмотрелся вокруг в поисках своей одежды. Сердце его тяжко заныло от предчувствия большой беды. Все было напрасно, все впустую… Тор смотрел на него и думал о том, какой все-таки глупый этот бог Обмана, неужели не понимает — терпели до сих пор его выходки асы и еще потерпят. Совсем без него ведь скучно будет. Если бы Тор тогда знал, как он ошибался… В углу странного дома, что выстроил для себя бог Огня, валялась сеть для рыбной ловли. Тор, недолго думая, скрутил ее и опоясал Лофта. — Зачем, Тор, я не убегу, — испуганно сказал Локи, понимая, что обвязанный этой волшебной сетью, он не сможет превратиться в лосося, как того и хотел. Ведь путь их проходил мимо водопада Франангр, а там и море недалеко… — Чтоб не вздумал бежать! Тор взял его за плечи, развернул к себе. — Локи, не бойся, я не дам тебя в обиду. Пусть их гнев уляжется, может, и поглумятся немного, но тебе ведь не привыкать? Так будет лучше, я знаю, поверь. — Ладно, делай, что должно, не отступишься ты, я вижу, — обреченно молвил бог Огня. — Молодец, сын, поймал-таки злокозненного! — воскликнул Всеотец, когда Тор вошел в тронный зал, крепко держа за руку Локи. — Пойдем на тинг, все уже ждут. — Не бойся, — шепнул на ухо Тор, — все быстро закончится, и будешь свободен, я обещаю. Тор очень удивился, что предстоящий суд, разбирательство, был устроен не в Асгарде, а в Мидгарде, высоко в горах, куда Один велел перенестись всем богам, и Тору со своей добычей, в том числе. — На, выпей, Тор. Ведь устал, гоняясь за врагом нашим, — Громовержец узрел перед собой кубок с медом, который поднесла ему Фригг, жена Одина. — Спасибо, Фригг, — молвил Тор, поднеся к устам мед. — Не пей, — дернул его за руку Локи, — не пей, Тор! — Да уймись ты уже! — прикрикнул на него Тор и залпом выпил сладкий тягучий мед, что был в кубке том. А потом… * * * — Ты говорил, что продумал все, — услышал Тор голос Локи, и вынырнул из своих тяжких воспоминаний. Громовержец с трудом отстранился и отступил на шаг. — Да, продумал. Ты ведь не пойдешь так, — он оглядел с ног до головы бога Огня, на котором не было ничего кроме истрепанной набедренной повязки. — Переодеться надо. Хотя Тору так больше нравилось. Необыкновенно красивое тело Локи, будто высеченное из камня талантливейшим скульптором, все линии, все изгибы — все совершенно в этом создании. Тор помнил, — разве мог забыть, — сколько наслаждения может подарить это тело. Нет, не надо об этом думать. Сейчас не время, после всего, что случилось… Нужно потерпеть совсем немного, ведь терпел все эти годы. Хотя именно сейчас пришло осознание того, что все эти годы, длинные, безрадостные столетия, он просто жил. Просто… Не радовался, не любил, не мечтал, не хотел, не изнывал в предвкушении, не летал во сне, не грезил, не падал низко, не взлетал высоко, не болел, не бредил, не желал, не сходил с ума. Не жил… Нет, он жил, — только одной, сокровенной мечтой — прийти сюда и обрести то, что по глупости своей, по недальновидности, когда-то потерял, страшно мучаясь мыслью, что безвозвратно. — Да, принес тебе одежду мидгардскую, ту, что они носят сейчас. Тор откуда-то из-за спины достал мешок, вытащил оттуда какие-то тряпки и протянул Локи. Освобожденный бог взял это добро и, вытянув перед собой, начал рассматривать, вертя в тонких пальцах непонятные куски ткани. — Что это? — Они называют это джинсами. Штаны, короче. Надевай, не спрашивай! — А исподнее? — Что?! — Молчу, одеваюсь. Потом разберусь… Локи начал натягивать на себя довольно узкие, совсем неудобные штаны. — А это что? — спросил Лофт, неуверенно положив руки на ширинку, — как дальше? — А вот так! — молвил Тор, застегивая «молнию». — «Молния» называется, потом поймешь. — И тут успел, — усмехнулся Локи, — молнии свои разбросать. — Не болтай, держи, — Тор протянул другую тряпку, черного цвета. Она была похожа на те рубахи, что носили в Асгарде, но не такая широкая. Локи засунул руки в рукава и узрел ряд твердых маленьких кругляшей, а с другой стороны столько же дырок. Он понял, что это застежки, но в Асгарде таких не было. Тор, тяжело вздохнув, протянул к нему руки и начал засовывать эти кругляши в дырки, стараясь не прикасаться к телу. — Такие теперь застежки, пуговицы, — терпеливо объяснил он, — потом освоишься. Локи поднял голову и опять пристально посмотрел богу Грома в глаза… * * * А потом… Все, что произошло потом, было как в тумане. Тор стоял и смотрел, больше ничего он сделать не мог — ни пошевелить руками, ни сдвинуться с места. Даже слова вымолвить не мог. Он услышал грозный голос отца: — Держите его крепко, сыновья! Видар и Тюр схватили Локи за руки и заломили их за спину. — Суд богов! — провозгласил Всеотец. Тор увидел, как его братья заставили бога Огня встать на колени. — Ты был мне побратимом, я смешал с тобой кровь свою, я пил с тобой из одного кубка, был ты желанным гостем в доме моем. И я, и жена моя привечали тебя, разве слыхал ты слово недоброе от нас? — сурово вещал Один. Локи молчал, опустив голову. — И что же ты сотворил? Чем отплатил Асгарду, что стал домом твоим? Сколько зла от тебя претерпели, сколько лжи и козней ты творил вокруг? Все прощали тебе! Хоть вельва и предсказывала погибель мира нашего от тебя, все ж не изгнали. Но теперь, Локи, ты ответишь за деяния свои. Ты сына моего погубил. Да не только погубил, ты вернуть его не позволил, слезЫ не проронил, когда все тужили о светлом боге, сыне моем. Что скажешь в свое оправдание? Локи молчал. — Не плакал о сыне моем, о Бальдре, так поплачь теперь о своих детях, Локи! — грозно молвил Один, а затем приказал, — приведите сюда его сыновей! — Нет! — закричал Локи. Бог Огня дернулся, пытаясь освободиться, вырваться, но асы держали крепко, сжимая запястья так, что невозможно было сотворить в руках огонь и сжечь их всех. Всех до одного… Локи посмотрел на Тора, в его взгляде было столько мольбы, столько отчаяния, но… Громовержец не мог даже пошевелиться, лишь почувствовал, как на его плечо легла чья-то ладонь и шепот: «Наконец-то избавимся», — Сиф… Дальше все смешалось, и Тор помнил лишь отрывками, как кошмарный сон. — Смотри, Локи! — голос Одина разнесся эхом по горам. Хведрунг дернулся еще раз, пытаясь вырваться, начал что-то шептать, но Видар ударил его по губам. Чтобы не смотреть на детей, на Сигюн, Локи опустил голову, но сын Одина схватил за волосы и поднял, чтобы Лофт видел. Сына Локи, Вали, превратили в волка и он набросился на брата своего Нарви, разорвав его. Тор слышал, как кричала Сигюн, видел, как падала на колени перед Одином, умоляя пощадить детей. Видел, как убили и превращенного в волка Вали, а потом сотворили оковы для Локи из плоти его ребенка. Как надели те оковы на руки бога Огня, как повели в пещеру, что была тут же рядом. И торжествующую улыбку Скади, что не смогла простить Лофту то ли смерти отца, то ли того, что Локи не пришел к ней, когда ждала она в чертоге своем. И самое страшное, что запомнил Тор — это радость в глазах асов, их улыбки, их смех, когда рыдающая Сигюн скрылась с чашей в темном провале пещеры… * * * — У тебя кинжал есть? — опять вырвал из воспоминаний голос Локи. — Есть, тебе зачем? — Давай, не спрашивай, — Лофт нетерпеливо протянул руку. — Да не бойся ты, соображай лучше, что своему отцу покажешь, чем докажешь, что убил меня? Вопрос Тору не понравился. — Ты думаешь, он не поверит? — Тор, ты совсем дурак? Или притворяешься? Как считаешь, отчего тогда шагу ступить не мог? Один все узнал, твари крылатые донесли. Не было у меня тогда сил отвадить их, скрыть нас. Тор с минуту стоял и смотрел на Локи о чем-то думая, вспоминая, а потом молвил: — Так вот оно что, а я все гадал, как же так, почему… — Тор, сейчас не время, давай нож свой. Громовержец достал из ножен кинжал и протянул Локи. — Держи… Хведрунг поднес лезвие к своим волосам и срезал прядь. Закатав рукав рубашки, полоснул себя по запястью, брызнула кровь. Локи вытянул руку над камнями, к которым был прикован не одно столетие — на них пролилось несколько капель крови бога. Затем он коротко сказал: — Мьёльнир! Тор достал из-за пояса молот. Локи прикоснулся к нему окровавленной рукой, оставляя красные разводы на металле. Быстро зажав рану рукой, Лофт закрыл глаза и начал что-то шептать, а потом резко направил обе ладони к камням — с пальцев сорвалось пламя, обжигая ненавистные камни, немного расплавив. Когда огонь исчез, Локи развернулся к Громовержцу и улыбнулся. — Все, Тор, ты убил меня…