Новая Эдда. Неожиданный поворот

Локи стоял на коленях перед Громовержцем, опустив руки. Не предпринимая никаких действий. Он вдруг что-то почувствовал, что-то было не так. Какая-то знакомая магия… Закрыв глаза и сосредоточившись, Локи потянулся к правому карману мидгардской куртки Тора, в которую тот был одет. Бог Грома свободной рукой несильно ударил Лофта по пальцам. — Что тебе нужно? — Что это? — спросил Локи. — Не твое дело. Не отвлекайся! — Скажи мне, Тор. Скажи… — заискивающе прошептал бог Обмана. Тор провел свободной рукой по карману куртки и интересующий предмет исчез. Отпустив огненно-рыжие пряди, он медленно провел рукой по волосам, а затем по лицу, очерчивая пальцами скулу и линию губ. — Ну, так что, Локи, мне долго ждать? Много лет назад ты был гораздо проворнее, когда хотел спастись, искал выгоды… Тор опять схватил за волосы и, запрокинув голову бога Огня, посмотрел в глаза. — Язык у тебя длинный и без костей, Локи. Говорить умеешь. И еще кое-что умеешь, уж мне ли не знать? Я жду. — Тор, тебе, я вижу, нравится видеть меня на коленях? Унижать? Не надо так. Я отблагодарю, раз обещал. А мои речи не должны так задевать тебя. Кто я теперь? Всего лишь ничтожный опальный божок. Сейчас Локи старался потянуть время. Он во что бы то ни стало должен узнать. Нужно заставить Тора воспользоваться этой вещью, спровоцировать. Может… — Только зубы мне не заговаривай! — гаркнул бог Грома. — Жертву из себя не изображай! Гадости говорить обо мне, об отце, о Сиф можешь? Ты зачем смертных смущаешь? Что ты здесь творишь? Что происходит в городе? Продуктивный диалог неожиданно прервал настойчивый стук в дверь и голос, полный отчаяния: — Локи! Локи, открой! Я знаю, что ты здесь! Бог обмана вздрогнул и посмотрел на Тора. — Открывай! — коротко распорядился Громовержец, отпустив волосы. — Посмотрим, кого принесло. Он сложил руки на груди и кивнул в сторону двери. Локи нехотя поднялся и поплелся к входной двери. Как все не вовремя. Сложно было даже представить более неподходящий момент для визита сурового надсмотрщика в лице Тора. Лофт открыл дверь — на пороге, конечно же, был Себастьян, его голос он узнал сразу. В небольшую прихожую ворвался молоденький паренек и сразу же бросился на шею бога Обмана. — Локи, зачем, скажи, зачем ты так поступаешь со мной? Я же видел — Ирма и Анне только что ехали на своей машине по пути отсюда! Локи, пожалуйста, ты же обещал! Тор стоял за дверью, ведущей в комнату, и слышал весь этот бред, что лился из уст молодого человека. — Успокойся, Себастьян. Я же велел тебе не приходить без приглашения, — прошипел Локи, — иди домой, ничего не спрашивай, просто уйди. Здесь не было ни Ирмы, ни Анне. — Ты врешь, — всхлипнул юноша, — зачем ты врешь? Я все знаю… Я пришел предупредить — жених Ирмы разыскивает тебя. Локи, зачем ты так со мной? Я люблю тебя… — Не нужно было приходить, — уже мягче произнес Лофт. — Все хорошо, уходи… Тор, не в силах больше терпеть разыгрывающуюся трагикомедию, вышел в прихожую. Его взору открылась весьма милая картина — молоденький черноволосый паренек обнимал Лофта и нежно водил руками по спине, по волосам, а тот ласково гладил его по голове, успокаивая и шепча что-то на ухо. Тор только услышал: «Уходи, мой мальчик, придешь завтра». — Подожди, я принес тебе, — юноша извлек из кармана лофию, — мне удалось выкрасть ее у Питера. Страшно даже представить, что он загадает… — Спрячь! — голос Локи прозвучал как удар хлыста. Когда огромная фигура Громовержеца внезапно выросла за спиной Локи, мальчишка вздрогнул и попятился. — Кто это? — прошелестел юноша, уставившись своими небесно-голубыми глазами на статного бога Грома. — Локи, кто это? Лофт замер, ощущая на своей спине взгляд Громовержца. Да, сегодня явно не его день. Это было очевидно. Тор подошел к Локи и положил тяжелую длань на его плечо. — Не волнуйся, кажется, Себастьян? — добродушно улыбнулся Громовержец. — Я его дедушка. Приехал в гости. Правда, Локи? Тор ощутимо сжал плечо Лофта. — Да, ко мне родственник приехал, — молвил бог Обмана, выдавив улыбку. — Дальний… Тор требовательно протянул ладонь к Себастьяну. — Лофию! — голос прозвучал, как раскат грома. — Живо! Парень, часто моргая, смотрел то на любимого, то на огромного человека, похожего на скалу. Дрожащей рукой он вынул из кармана каменную фигурку. Тор сразу же выхватил ее из дрожащих пальцев и начал рассматривать. — Убирайся! — коротко, но довольно грозно молвил бог Грома. Себастьян посмотрел на Локи, в глазах его был страх и отчаяние. — Ты мне врешь, я все понял! — вдруг сорвался на крик паренек. — Не хочу тебя больше видеть! Обманщик! Ненавижу! Дедушка?! Что вы оба несете? Я не дурак! Как ты мог? — Успокойся, Себастьян, — молвил Локи. — Все не так… — Прощай! С этими словами несчастный влюбленный развернулся и выбежал за дверь, всхлипывая. Тор, все так же удерживая Локи за плечо, медленно развернул его к себе. — Ты, я вижу, не сидишь без дела, спаситель всех жен Асгарда? — на лице Громовержца играла ироничная усмешка. — Пошли, расскажешь о жизни своей. Тор грубо втолкнул Лофта назад в комнату. Визит малыша Себастьяна, как ни странно, придал Локи уверенности и какой-то отчаянной храбрости. Он уже знал, как выведать, что же так тщательно прячет от него Громовержец. В конце концов, что с ним сделает Тор? Не отправит же назад в пещеру. И не убьет — уж это Локи понял по глазам Громовержца. А остальное… Как-нибудь переживет. После яда змеи Локи уже не боялся почти ничего. Он не спеша подошел к маленькому столику и плеснул в бокал немного виски. Затем уселся в кресло и сотворил в ладони несколько кубиков льда, которые бросил в бокал. Тор стоял в нескольких шагах от него, молча буравя тяжелым взглядом из-под нахмуренных бровей. Он понимал, что дав свободу богу Обмана, глупо было рассчитывать на то, что он будет вести уединенный образ жизни. Не тот это бог, но… Локи, тем временем, вытащил из пачки, лежащей на столе, сигарету и, щелкнув пальцами, сотворил огонь, от которого прикурил. — Вот, у смертных плохую привычку перенял, — улыбнулся Лофт. — Не хочешь попробовать? Может, выпьешь? Локи взглядом указал на бутылку, наполовину наполненную янтарной жидкостью. Тор стоял, пытаясь держать себя в руках. — Что это? — бог Грома подбросил на ладони талисман. — Лофия, — как ни в чем не бывало, улыбнулся Локи, — талисман на счастье, ты не знал? — Знал. Теперь понимаю, почему они молятся тебе. А я ведь запретил ходить в город… Ты ослушался. — Я не творил зла, я выполнил свое обещание. И ты должен понять, я не могу здесь находиться один. Мне нужно… Ты сам понимаешь… — Я проверю, что ты здесь натворил. — Пожалуйста, — улыбнулся Локи. Тор все же не удержался от вопроса: — Ну, и как тебе под ним? — бог Грома кивнул в сторону входной двери, за которой пару минут назад скрылся смазливый черноволосый юноша. — Под ним? — брови Лофта иронично изогнулись, а на устах заиграла лукавая усмешка. — Почему под ним? В такой любви есть разные оттенки. Тебе не понять, сын Асгарда. Никогда не понять. Хотя… — То есть, ты его? — прямо спросил Тор, до сих пор не веря, что участвует в этом глупом разговоре. — А почему бы и нет? Что ты знаешь о любви, о наслаждении, могучий бог Грома? Ты взял себе в жены не самую страстную из женщин. Что известно тебе об удовольствии, которое ты сам не умеешь дарить? Только брать. Как будто, должны только тебе… Ты не понимаешь, что значит дарить наслаждение, отдаваться, любить. Ты — глупый мальчишка, Тор, хоть и вырос таким исполином. Ты ни на что не способен, кроме как любоваться собой и овладевать, брать, не давая ничего взамен. И да, в каком-то смысле ты немощен. — Да как ты смеешь, змея? Тор, спрятав в карман фигурку, сжимая кулаки, медленно подходил к сидящему в кресле богу Обмана. Тот, забросив ногу на ногу, отпивая из бокала обжигающий напиток, то и дело затягивался сигаретой и выдыхал дым, выпуская кольца, что лениво расплывались в полумраке комнаты. — Ты знаешь, о чем я говорю, — сузив глаза, тихо сказал бог Обмана. — Знаешь… — Не смей, я убью тебя, слышишь? — пророкотал бог Грома. — Убей, мальчик, убей, — усмехнулся Лофт. Тор подошел к нему и, сбросив одну ногу с другой, поставил меж ними свое колено. — Думай, что говоришь, мерзавец, — прошипел он, глядя прямо в зеленые наглые глаза. — Ты не ласков, Тор, а ведь соскучился по мне, — улыбнулся Лофт, отставляя бокал и бросая в него недокуренную сигарету. Немного поразмыслив, он все же решился: — Твой отец был другим… Локи смотрел на Громовержца дерзко и насмешливо, кривя губы в гадкой усмешке. — Что? — выдохнул Тор. — Что слышишь. Ты ведь не застал нашу милую беседу во время последнего пира, — ухмылялся Лофт. — Я ведь не просто так назвал его мужем женовидным. Не только из-за колдовских обрядов на острове Самсей. Он тоже понял это. Я клялся никому никогда не рассказывать, но он первым оскорбил меня. И я не смог сдержаться, глупо, конечно, получилось. А он не смог простить… Тор огромной ладонью схватил Локи за горло, довольно сильно сжав. — Замолчи, змея! — Он тоже был когда-то молод и очень хорош собой, — прохрипел Лофт, вцепившись в руку Тора. — Отпусти, ты ведь не станешь убивать меня… Тор отпустил его и, размахнувшись, врезал по губам. — Замолчи, гадина! Да как ты смеешь возводить такую клевету на моего отца?! Локи усмехнулся, вытирая кровь с разбитых губ. — А я уж надеялся, ты передумаешь и отдашься мне, как твой отец… — Что?! — прогрохотал Тор. — Почему бы и нет? Я буду нежен, — ухмыльнулся Лофт, а в его руке уже рождался огонь, готовый сорваться с ладони. Этого выдержать Громовержец уже не мог. Он, схватив Лофта за руку, с силой сжал запястье, выкручивая, почти ломая. Раздался хруст и Локи вскрикнул, а огненный шар, зашипев, упал на пол рядом с креслом и погас. Затем он выдернул Хведрунга из кресла и нанес тяжелый удар в челюсть, отбросив его к стене. Подойдя, он вжал тело Лофта в стену, повернув спиной к себе. Локи, не теряя времени, опять попытался сотворить огонь. Но Громовержец ударил его кулаком в поясницу и, перехватив запястья, заковал руки опального бога в наручники. Локи тяжело выдохнул. Так вот оно что. Его запястья обнимали тонкие браслеты, а между ними тянулась такая же тоненькая цепочка, казалось, сплетенная из нескольких шелковых нитей. Но ее было не разорвать. Лофт сразу же вспомнил Глейпнир — цепь, что стала проклятием для его сына. А еще бог Обмана понял, что оковы эти сдерживают его силу. Как те, что… И когда Тор успел? Досадно. — Ты хотел выведать, что я прячу от тебя? Теперь знаешь. Доволен? Сын Одина резко развернул Локи лицом к себе. — Подожди, Тор, я все понял, не надо. Пожалуйста, прости меня. Я не хотел… — Не надо?! Простить?! Не хотел?! Считаешь меня глупцом?! — взъярился Громовержец. — Прошу тебя, я сделаю все, что ты хочешь. — Все, что мне нужно, я возьму сам! — пророкотал Тор, посмотрев на Локи взглядом, преисполненным злобы. В его глазах мелькали молнии. Дальше он говорить не стал. Не помня себя от гнева, бог Грома, удерживая Лофта левой рукой за горло, начал наносить удары куда попало. Тяжелый кулак Тора безжалостно бил в грудь, по ребрам, в живот, по всему телу. Ярости Тора не было предела. Как мог этот мерзавец так вести себя, после всего, что Тор для него сделал? Рискуя собственной жизнью, он спас его от страшной муки, от смерти. Тор не помнил, когда последний раз спокойно смотрел в глаза отцу. Он не помнил, когда последний раз спокойно наблюдал за всеми мирами, не беспокоясь о Мидгарде. Он уже год не мог нормально жить и дышать. И вот она, благодарность. Оказывается, он — глупый мальчишка, а его отец оклеветан гадкими устами того, кому неведома совесть, кто не умеет быть хоть немного благодарным. Громовержец чувствовал, как в глазах закипают слезы и от этого его ярость становилась еще страшнее. Если он сейчас убьет эту змею, наверное, станет легче. Так думал Тор, нанося мощные удары и не жалея своего врага. Опомнился Тор, когда увидел перед собой Локи, который тяжело дыша, корчился на полу, глаза его были закрыты, а с губ срывались хриплые стоны. — Тупое ничтожество, — прохрипел Лофт, — можешь убить меня. — И убью! — твердо молвил Тор. — Я думал, ты лучше, сильнее своего отца. Но ты такой же, как он. Ничем не лучше, — Лофт говорил через силу, то и дело, сплевывая кровь, кривя губы в ухмылке. — Только я твоего папашу еще и поимел, жаль тебя не успел… щенок… Получил бы удовольствие… Очередной удар ногой в живот прервал оскорбительную речь бога Обмана. Тор, вне себя от гнева, подхватил Лофта за плечи и бросил на широкую кровать. Ведь знал, на что способен Локи, вполне себе представлял, с чем может столкнуться, и все же… Было больно осознавать, что это существо, ради которого он был готов перенести многое и многого лишиться, это существо оказалось, а вернее, осталось, той же мерзостью, что и было всегда. Как же он был наивен. А отец мудр. Как можно быть настолько слепым? Настолько… влюбленным? С лежащего на кровати бога Обмана Тор быстро сорвал брюки и широко развел его бедра, согнув ноги в коленях. — Ненавижу тебя, мерзкая гадина, — прошипел Тор и, облизав два пальца, сразу ввел в тело Лофта. — Сейчас доставлю тебе удовольствие, надолго запомнишь. Локи вскинулся от боли, но все же через силу усмехнулся. — Давай, сын Одина, получай мою благодарность. Делай, что хочешь, я разрешаю тебе… — Позволяешь мне? — удивленно спросил Тор, жестко двигая пальцами в теле своего врага. — Ты думаешь, мне нужно твое разрешение после всего? Тор, не раздумывая, добавил еще один палец. Локи дернулся и хрипло прошептал: — Тор, масло там, — он слабо кивнул в сторону полки недалеко от ложа. — Обойдусь, пусть останется для Себастьяна. Тор, смачно сплюнув на ладонь, провел ею по всей длине своего естества, а затем сразу вошел в тело Локи. Тот закричал и попытался расслабиться. Получалось плохо. Тор обхватил любовника за бедра и наклонился. Локи тяжело дышал, глаза его были закрыты. Он изо всех сил пытался сейчас мысленно оказаться где-нибудь в другом месте. У него это иногда получалось там, в пещере. Так легче было переносить боль. — Открой глаза, — повелел Громовержец. Локи не ответил. Тор, размахнувшись, влепил ему пощечину. Затем полностью вышел из его тела и снова резко вошел. Лофт выгнулся от боли. — Открой глаза, гадина! Тот открыл глаза, из уголков которых скатилось несколько слезинок. — Запомни, — пророкотал Тор, глядя прямо в зеленые глаза, — отныне, ты — никто и будешь делать только то, что я велю. Ты понял? Не дождавшись ответа, Тор начал размашисто двигаться, ускоряя темп, чувствуя, как содрогается под ним от боли тело ненавистного врага, слушая его хриплые болезненные стоны. — Я хотел доверять тебе, а ты не заслуживаешь моего доверия. Злобная тварь, я теперь с тебя глаз не спущу. Локи не отвечал ничего. Просто смотрел в глаза своему мучителю. Сейчас гнев затмил разум Тора, но где-то там, в глубине зрачков Лофт видел — Тор крепко попал, и это не просто похоть и страсть, он любит его — болезненно, неправильно, осуждая себя, а порой ненавидя, боясь думать об этом, сожалея, пытаясь избавиться. «Ничего не получится», — удовлетворенно подумал Локи. А Тор, тем временем, закончил пытку и вышел из него, тяжело дыша. Он так и сидел меж широко разведенных бедер Локи. И от взгляда бога Обмана не укрылось, что в глазах Громовержца стояли слезы. Все тело нестерпимо болело, казалось, не осталось живого места. Но Локи знал, что не пройдет и нескольких часов, как все заживет, а бог Грома уберется в свой Асгард. Нужно всего лишь перетерпеть боль. Он прекрасно знал, что его боль пройдет, пусть и со временем, но та, другая, которую он подарил Тору, пройдет нескоро, может быть, никогда. Глупый сын Одина сейчас думал, что причиняет ему боль, унижает. Глупец. Все гораздо сложнее, и мальчик пока этого не понимал. А наручники Тор снимет, обязательно снимет. Конечно, Локи немного не рассчитал, когда бог Грома показал магические оковы и на что они способны, его нужно было остановить, но все пошло не так. Лофт не смог остановить его ярость. Тор смотрел на Локи, пытаясь прийти в себя. Он никогда не мог сдержать своего гнева. И сейчас понимал, что подверг это гадкое божество жестокому насилию. Осознание этого легло тяжким грузом на сердце. Ведь он не хотел так… Хотел совсем по-другому. И теперь он отчетливо, как никогда, понимал, что Локи нужно убить. Злоба и ненависть сквозили в каждом взгляде бога Огня. Даже сейчас, когда его руки сковывали наручники, а тело было сплошь покрыто синяками и ссадинами, Тор чувствовал невероятную опасность, исходящую от этого существа. И самое страшное заключалось в том, что бог Грома не мог лишить его жизни. У него не поднималась рука. Никогда еще Тор не чувствовал себя настолько слабым и немощным. Действительно старик…