Левая рука Шквала

Покончив с повседневными обязанностями, Клаустрофобия обратился к Покою: — Не пора ли мне исполнить приказ Вождя? — Да, время пришло. — Мэри уже свободна? — Как раз собирается домой. Готов? Черно-зеленый ёж решительно кивнул. — Готов. — Постарайся её не напугать. Берсерк кивнул и оказался в вестибюле библиотеки. Быстро нашёл дверь с табличкой «только для персонала» и постучался прежде, чем к нему подбежала зелёная енотиха. Дверь сразу открылась и Мэри, смерив удивлённым взглядом ежа, кивнула сотруднице: — Он ко мне, не волнуйся. Нам нужно поговорить наедине, не так ли? — Верно, — опустил уши Клаустрофобия, — хотя дело не такое уж и секретное. Я — твой связной. И у меня для тебя новости от руководства. — Закроешь там, ладно? — кивнула ежиха енотихе и повела гостя в подсобные помещения. — У тебя есть свой кабинет? — тихо спросил Клаустрофобия. — Нет, но есть укромная комнатка, где я практикуюсь в алхимии. — Хорошо. Там и поговорим. Комнатка оказалась вовсе не тесной, как ожидал берсерк, и там прямо в полу был выгравирован большой идеально ровный круг. Шкафы по углам были доверху забиты книгами и свитками, и гигантский сейф в полстены внушал уверенность, что даже впятером его с места не сдвинуть, даже если это будут пять ехидн. Стол у одной из стен тоже поражал размерами, и прямо над ним у стены висела большая лампа. Второй светильник на длинном шнуре от центра потолка свисал прямо к креслу у одного из шкафов, подтянутый дополнительной скобой. — Хорошо ты тут обустроилась. Девушка смущённо улыбнулась. — Мне помогали. Так что за новости? — В этом городе нам нужен свой алхимик. И раз уж ты заслужила чёрные полоски, то кандидатуры лучше тебя не найти. Мэри задумалась. — А в чём проблема? Почему полоски настолько важны? Клаустрофобия опустил уши. — Потому что приказ Вождя заключается в том, что ты должна покупать у берсерков алхимическое сырьё и через Флага передавать в наш город. Приказ непосредственно касается только глаз, но по желанию ты можешь выкупать любые органы. Разумеется, клан возместит тебе стоимость всех посылок с лихвой. Мэри нахмурились. — Как ты выразился, «сырьё», вообще-то является скоропортящимися материалами. И как это я должна их «передать»? Тем более — в другой город! Берсерк кивнул. — Для этого Вождь и выбрал тебя. Тебе хватит знаний и сил их переработать. И, как вижу, оборудование у тебя явно получше, чем то, что можно сложить в походную сумку. А вести дела с берсерками я тебя научу. На первое время этих инструкций должно хватить, на днях я снова загляну, — он протянул ей неподписанный конверт, — но сначала ты должна выбрать себе новое имя. Мэри хотела взять конверт, но Клаустрофобия не выпустил его из рук. Ежиха обиженно надула губы. — Имя? Девушка вздохнула и опустила голову. — Я думала над этим, но… Не понимаю, как его придумать и какое имя будет уместным… — Уместным будет то, что выразит твой характер словом. Или — словосочетанием. Я спрашивал у Покоя, какое имя могло бы тебе подойти, но он отказался рассказывать. Он сказал, что решение должно быть только твоим. Мэри опустила глаза. — Обелиск. Я — одна, и такова истина. Клаустрофобия вручил ей письмо и печально улыбнулся. — Каждый берсерк, который назовёт тебя этим именем, не враг тебе, а слуга. Запомни это. И торгуйся без страха, но с умом. Есть предел, который ни один берсерк не может переступить — это продать себе в убыток. Увидишь в его глазах ненависть — скажи, что пошутила. Тебе клан любую цену компенсирует, а наживать врагов тебе совершенно незачем. Постарайся прочесть письмо прежде, чем выйдешь отсюда, и советую сжечь его, чтобы у Пси-союза не появилось улик против тебя. Это — всё, что я должен рассказать тебе сегодня. И — больше ты не одна. Но имя хорошее, тебе идёт. Мэри смущённо улыбнулась. — И долго ты за мной подглядывал? — Каждую ночь. И иногда — днём. Ну, кроме того дня, когда ты легла в больницу. Днём за тобой скучно следить, ты из библиотеки совсем не выходишь. Вечером — другое дело, но и у меня вечером были другие дела. — Бесстыдник! — обиженно надула губы ежиха и усмехнулась, — За спящими девушками подглядывать нехорошо! Клаустрофобия отвёл глаза. — Знаю. Но выбор оказался невелик. Да и работать ночью было удобнее. И, кстати, пора мне вернуться к работе. Если понадобится охрана — говори, не стесняйся, — с этими словами он открыл дверь и, не увидев за ней ничего, кроме тьмы, чуть слышно хмыкнул и, решительно шагнув вперед, тихо прикрыл её за собой. Покой снисходительно усмехнулся: — Никак не привыкнешь? Клаустрофобия опустил уши. — Привыкну. — Альберт уже освободился. Черно-зеленый ёж кивнул. — Проблемы будут? — Нет, если не будешь упрямиться и грузить его лишней информацией. Он мало спал. Разъяснения придётся оставить на следующий раз. Лучше придумай условия для контракта, у тебя как раз есть время. Клаустрофобия покачал головой. — Ему нужна информация… А измерить и оценить её не так уж и просто. — Вот именно, — кивнул Покой, — в этом и подвох. Черно-зеленый ёж почесал затылок. — Самая точная мера — деньги. И если за мою жизнь никто не предложит меньше двадцати лямов, то и исходить придётся из этой суммы. — Двадцати? — удивлённо хмыкнул иссиня-черный ёж, — Ты забыл, что ты — телохранитель вождя и один из главных претендентов на место Остроухого? Берсерк опустил уши. — Первый момент повышает цену за мою голову в пять раз, а второй — снижает втрое. — То есть, во-первых, уже выходит тридцать, а во-вторых, снижением это будет только при условии уязвимости Остроухого. А всё остальное время эта позиция повышает цену за твою голову в четыре раза. — Четыреста? — нервно сглотнул черно-зеленый ёж, — Тогда почему я всё ещё жив? Покой снисходительно усмехнулся. — Потому что ты под моим покровительством. До тех пор, пока обьявление не будет размещено, никто охоту на тебя не начнёт. А уж это — пустяк, который мне совсем не трудно для тебя сделать. Да и ты сам на рожон не лезешь, так что мне редко приходится вмешиваться в твою судьбу. Клаустрофобия положил руку на гулко застучавшее сердце и поклонился. — Я счастлив служить Тебе, мой Бог. — А теперь, если ты готов зайти в гости к Альберту, то тебе пора. Берсерк глубоко вдохнул и выдохнул, и только после этого решительно кивнул: — Готов. Квартира главврача психбольницы оказалась освещена только лучами, тянущимися в коридор из кухни. Альберт сидел над опустевшей тарелкой и хмуро смотрел в стол, пока не услышал приближающиеся шаги. — Приятного аппетита, — виновато улыбнулся Клаустрофобия и оперся плечом на косяк двери, — я невовремя? — Как ты вошёл?! — возмущённо рыкнул Альберт, подняв глаза на незваного гостя, собрал посуду, сложил в посудомоечную машинку и включил, — И пожалуйста, сегодня обойдёмся без шуточек. И так день не задался. Берсерк кивнул и, поразмыслив немного, спросил: — Ты ведь заметил, что я могу свободно перемещаться по воле Покоя. И всё ещё думаешь, что мне нужно взламывать замки, чтобы куда-нибудь вломиться? Альберт покачал головой. — Я не спал! И совсем не слышал, из какой комнаты ты шёл. — Из коридора. — А, — опустил уши телекинетик, — вот, почему… Теперь понял. Клаустрофобия огляделся и, вспомнив, что в этой квартире нет ни одного остекленного окна, задумался. — Говорить в ванной будет неудобно. В прихожей — палевно. Есть ещё варианты? Телекинетик пожал плечами. — В кладовке можно, но тесно. — В самый раз, — улыбнулся берсерк, — уж на тебя там места явно хватит. Альберт вздохнул и повёл его в кладовку. Её можно было бы считать большим шкафом, если бы не полки с коробками, сумками и мешочками до самого потолка по всем трём стенам. Клаустрофобия быстро забрался наверх и улёгся на одной из полок. — Идеально! Стул хоть возьми, мы тут надолго. И бумагу. Пригодится. Альберт озадаченно уставился на него, но врзражать не стал и принёс с собой табуретку, большой блокнот и ручку. Черно-зеленый ёж вальяжно растянулся на полке, будто на кровати, и, как только телекинетик закрыл за собой двери, тихо заговорил: — С этого дня я — твой личный связной. И всё, что ты захочешь сказать вождю, ты должен будешь говорить мне. И любую информацию якобы от вождя ты можешь считать достоверной только после моего подтверждения. Никакие другие приказы, указания, распоряжения тебя не касаются, если только тебе не говорит это сам вождь Лазурных Бликов собственной персоной. Всё остальное можешь игнорировать как ложь. Это — первое, что ты должен запомнить. У тебя слишком высокая должность, чтобы остаться в стороне от подковёрной грызни. Как представитель Вождя я обязан передавать Его приказы без искажений, и поэтому ты можешь верить мне на слово. Но только когда дело касается Вождя и клана. В остальном, — Клаустрофобия лукаво ухмыльнулся, — я — такой же берсерк, как и все. И ты не заслужишь особого к себе отношения только потому, что смог заслужить внимание Покоя. Альберт нахмурился. — Даже несмотря на то, что твоя жизнь принадлежит мне? Клаустрофобия кивнул. — Получить жизнь может даже подросток. А слугу иметь — это уметь надо. Ты, конечно, мог бы этому научиться, но видишь ли в чём проблема: тебе нужна информация. Нужна сильнее, чем я. И я с удовольствием многое тебе расскажу — это пойдёт на пользу всему клану. Но не бесплатно. Взамен ты вернёшь мне жизнь. И произойдёт это раньше, чем ты можешь себе вообразить, потому что на мелочи размениваться не будем ни ты, ни я. — Действительно, — Альберт опустил голову, — глупо говорить о мелочах, когда можно узнать самое сокровенное. — Поэтому, — Клаустрофобия указал на блокнот, — перечисли все темы, которые тебя интересуют, а я пока посплю. Телектнетик бросил на него удивленный взгляд, но берсерк уже свернулся в клубочек и его лица больше не было видно. Белый ёж удивлённо хмыкнул и принялся писать.​