Двадцать правил счастливой жизни

      У Хосока были красноватые щёки, блестящие глаза и будто бы чуть диковатая улыбка на губах, которая притягивала взгляд, по-настоящему пленила и заставляла Чжиын совсем также улыбаться в ответ, чувствуя невозможность противостоять слишком очевидному обаянию. Он смеялся громко, заразительно, откидывая голову на спинку дивана и давая в полной мере насладиться изгибами шеи и выделяющимся кадыком. Вроде бы всего лишь сидел рядом, избавившись от галстука, расстегнув несколько пуговок рубашки, закатав рукава по локоть, а казался то ли Аполлоном, то ли Кристаном Бэйлом.       И всё никак не отдавал телефон, совершенно по-детски заигравшись в какого-то шпиона и выспрашивая у коллег в чате столько подробностей о себе же, что девушка понимала — завтра будет до ужаса стыдно смотреть в глаза каждого из них, потому что сообщения приходили от её имени.       — О, — разулыбался он, отставляя бокал с вином на деревянный подлокотник дивана, и снова мягко перехватил её запястье, стоило попытаться вернуть уже себе смартфон, — Хери интересуется, почему я так резко поменяла своё мнение, если звала директора Чона горным козлом… Ты серьёзно так меня называла?       — Вот по этой причине я и попросила отдать уже мне телефон.       — Чимин из семьи шаманов, я не понимаю? Чего он вечно про какую-то энергетику болтает?       Хосок правда всё никак не унимался, отводил руку в сторону, заставляя тянуться за ней, прятал телефон за спину, улыбался издевательски и открыто, стоило оказаться слишком близко к его лицу, а потом опускал взгляд на губы и очевидно специально выдыхал, играя на нервах и быстром пульсе. Потянуться вперёд, чтобы накрыть его губы своими, хотелось Чжиын сильнее с каждым разом. Останавливало только понимание того, что Хосок именно этого и добивался.       — А ещё он называет нас с Хери ведьмами, — добавила она и выдохнула от того, как мужчина перехватил под талию, почти прижав к себе грудью, но всё равно не отдал телефон. — Вот у них правда возникнут ненужные вопросы о том, чего это я решила поболтать с ними о новом директоре поздно вечером.       — Скажешь, что считаешь его невообразимо сексуальным и хотела бы познакомиться поближе, — ляпнул он и сам же улыбнулся подобной ерунде, а в чате снова спиликало новое сообщение, и Хосок поторопился посмотреть, что же там. — К слову, Намджун именно так и считает. Вернее, он предполагает, что это я слишком небезразличен к тебе.       — Обещаю, я уйду, — пригрозила Чжиын и ладонью опёрлась о его колено, потому что тот до сих пор не отпускал, продолжая прижимать к своей груди, — если ты сейчас ответишь что-нибудь вроде: «О да, директор Чон такой горячий».       Хосок рассмеялся, отдавая всё же телефон, а ещё убрал с талии руку, и девушка совсем немного отодвинулась, с удобством усаживаясь рядышком, подгибая ноги и носом утыкаясь в до ужаса длинную переписку. Он использовал слишком много смайликов, писал милые словечки, а ещё ставил точки в конце предложений. Ей подумалось, что грешно со стороны остальных ребят было не заметить, как сильно изменился стиль общения. С другой стороны, может быть, оно было и к лучшему — проще сослаться на встречу с бывшими однокурсницами, немного алкоголя и желание поболтать, нежели признаться в том, что в двенадцатом часу вечера директору Чону, невесть как оказавшемуся поблизости, приспичило обсудить свою же персону.       — Теперь так и будешь меня игнорировать, уткнувшись в телефон? — хмыкнул он, а Чжиын подняла взгляд и совсем чуточку нахмурилась, потому что он был очень близко, смотрел насмешливо-мягко, подставив под голову руку, и локтем опирался о спинку дивана. — Я не писал ничего такого совсем уж жуткого.       — Ну да, всего лишь восхвалял себя от моего лица, — скептично протянула она. — Не мог придумать ничего лучше, чем заезженное «строгий, но справедливый»?       — Сделай мне скидку, я пьян.       — Не настолько, чтобы не соблюдать пунктуацию, но настолько, чтобы отключилась фантазия?       Хосок вдруг фыркнул и отвернулся, снова потянувшись за бокалом вина, а Чжиын до жути сильно захотелось положить голову на его плечо. Просто так. В угоду всей этой удивительно комфортной атмосфере, что заказ такси до дома откладывался уже четвёртый раз на привычные пятнадцать минут.       — Ты жуткая язва.       — Ну уж точно не тебе обвинять меня в этом, — заметила она и тоже потянулась за своим бокалом, оставленном на кофейном столике, чтобы услышать затем короткий звон и улыбнуться. — И за что на этот раз?       — За твою красоту? — предложил Хосок, и смущение тронуло грудь против воли и против разума, который шепнул о том, что звучало это слишком пафосно и глупо. — Моя фантазия правда иссякла, я стал ещё пьянее, а ты — ещё красивее.       — Что отнюдь не удивительно.       — Однако, завтра утром...       — Ты будешь трезв? — перебила Чжиын его со смехом. — А я по-прежнему буду красива?       — В оригинале было «прекрасна», — улыбнулся он, а потом задумчивым взглядом проводил свою ладонь, что легла на её бедро и почти невесомо погладила. — Но меня радует, что ты цитируешь фильмы Бернардо Бертолуччи.       — Скажи мне это Чон Хосок, которого я встретила во время учёбы в университете, я бы не поверила своим ушам. Но сейчас ты вполне выглядишь человеком, который разбирается не только в экономике, но и в кинематографе.       Красное полусладкое Анджелорум было вкусным и приятным, и всё равно отдавало терпкостью на губах, заставляло тянуться исключительно ближе друг к другу, с каждым новым поцелуем за вечер становясь откровеннее и честнее. Хосок оторвался буквально на пару мгновений, чтобы оба бокала убрать на столик, так толком и не выпив, лишь смочив глотком губы, а потом снова притянул к себе за щёки, ладонями обнял шею и подушечками пальцев мягко погладил у самых корней волос на затылке.       С ним было хорошо, уютно и тепло, пальцы легко цеплялись за приятную ткань кипенно-белой рубашки, пока губы двигались навстречу друг другу, а дыхания мешались от томной близости. Это почему-то не надоедало, хотелось ещё и ещё, словно бы в груди проснулась какая-то особенная юношеская любознательность, которая толкала вперёд, требуя узнать, а что и как ещё было возможно.       — После скольких поцелуев ты скажешь, что мы должны попробовать себя в отношениях? — шепнул Хосок, даже не отстранившись как следует, а Чжиын скомкано улыбнулась в его губы и разгладила воротник рубашки. — Я просто веду счёт, и этот был девятым.       Цифра показалась какой-то слишком уж большой, и девушка чуть глуповато моргнула, поднимая глаза и сталкиваясь со взглядом Хосока.       — Два было в субботу, — отозвалось в памяти, и директор Чон улыбнулся этому, одной рукой обняв за талию и погладив по пояснице, — один — в машине, сейчас… четыре. Выходит, семь, а не девять.       — Парочка была ещё на той самой вечеринке, — напомнил он, и это почему-то до ужаса смутило, — в университете.       — Не знаю, что кажется мне более нелепым: тот факт, что ты помнишь подобное, или то, что ты посчитал ещё и их… А, или тот вариант, где ты вообще ведёшь счёт поцелуям.       Хосок мягко рассмеялся, а Чжиын всё же заставила себя подняться на чуть слабых ногах и потянулась к телефону, чтобы вызвать уже такси и уехать домой, не показавшись слишком бестактной, оставаясь в квартире так долго. Директору Чону следовало ложиться спать, учитывая, что завтра была лишь пятница, и до выходных нужно было потерпеть всего один день.       Только мужчина вдруг заблокировал телефон с открытым приложением прямо в её руке, слишком незаметно подкравшись сзади, выдохнул в волосы так, что мурашки пустились в пляс от самой макушки и до пяток, а его ладонь почти обожгла.       — Не занимайся дурью и оставайся, я ведь даже не пристаю к тебе. Одежда у меня есть, ванная комната — тоже. Всё необходимое в полном твоём распоряжении, а косметичку ты вечно таскаешь с собой, я видел. А если так переживаешь, то я могу лечь спать здесь.       — И всё же это неудобно…       — Неудобно кому? — хмыкнул Хосок, и Чжиын оглянулась, чтобы в ту же секунду увидеть его улыбку и почувствовать пальцы на подбородке, мягко приподнявшие голову и погладившие по линии челюсти. — Ты не поедешь в ночь на такси, а я не буду лежать и думать, нормально ли ты добралась. Наоборот, весьма удобно.       На самом деле, даже хотелось остаться — то ли в вине было дело, то ли в собственных чувствах, которые с каждым часом, проведённым с Чон Хосоком, выходили из-под контроля всё сильнее. Но каждое из надуманных возражений слишком легко отбивались его словами, а сам мужчина попросту тащил наверх, в спальню, оборачиваясь и улыбаясь иногда похлеще того двадцатилетнего мальчишки на байке. И даже когда вручал вместо пижамы собственные футболку и шорты — «Мог бы рубашку, конечно, но ты ведь откажешься» — выглядел довольным донельзя. А целовал сладко, иногда притягивая к себе и оставляя на губах короткие касания.       Ремонт в его ванной был выполнен в чёрно-белых, почти минималистично-холодных цветах, а на кровати было тёмно-синее постельное бельё. Захотелось по-девчачьи взвизгнуть и кинуть в Хосока полотенце, когда тот появился перед глазами по пояс обнажённым, только тот засмеялся раньше, поймал за запястья прежде, а потом повалил на себя и поцеловал так, что ничего уже, кроме него самого, не хотелось. И совершенно глупые разговоры в нелепую почти-обнимку, в полной темноте и под дурацкие смешки, показались вдруг Чжиын жутко важными. Чем-то тем самым показательным, что заставило подумать о комфорте. Пусть даже щека жалась к чужому обнажённому плечу, мужская ладонь гладила поясницу, поднырнув под футболку, а о затылок разбивалось тихое мерное дыхание.       Хосок не храпел и не дрался во сне, только слишком много и слишком близко прижимал к себе, а утром уступил ванную и сварил вкусный кофе. Казался каким-то особенно красивым с растрёпанными волосами, полузакрытыми глазами и заспанным лицом, почёсывающий свой обнажённый живот и даже оставивший какой-то слишком особенный поцелуй на виске, когда проходил мимо.       — Мы успеваем позавтракать? — крикнул он со второго этажа, пока Чжиын искренне пыталась разобраться с тем, как работал его тостер. — Или можем заехать куда-нибудь по пути на работу!       — Даже если я успею приготовить завтрак, есть мы будем уже в машине!       — Тогда не готовь ничего, лучше выедем пораньше и позавтракаем в кафе!       На кухонном столе оставались пакеты из вчерашней доставки, пустая и недопитая бутылка вина, и Чжиын прибралась ещё и в гостиной, попытавшись убрать оставленный с вечера бардак. И как-то выпустила из виду момент, когда директор Чон с аккуратно завязанным галстуком пришёл на смену Хосоку. Он даже обнимал будто бы иначе, а вот придерживал за локоть, помогая влезть в новые и ещё не разношенные лодочки, весьма мило.       Казалось уже вполне привычным то, что в его машине не играла музыка, но всё равно было комфортно и удивительно легко, особенно когда разговор заходил о головной боли и о том, что вторая бутылка была не самой лучшей идеей перед новым рабочим днём.       — Я пойду пешком до офиса сразу после того, как мы позавтракаем, хорошо? — уточнила Чжиын на самом входе в знакомую кофейню. — Не хочу, чтобы хоть кто-то с работы видел, что мы приехали вместе.       — Боишься осуждения?       — Думаю, это та вещь, которую остальные должны узнать не из слухов.       Хосок остановился прямо за спиной, стоило подойти к витрине, чтобы выбрать что-нибудь из сэндвичей, а его указательный палец погладил по шее так, что мурашки заставили вздрогнуть всем телом.       — Так мы всё же встречаемся? — шёпотом уточнил он.       — Думаю, мы могли бы хотя бы попробовать.