Что если я проснулась...

Тяжело было привыкнуть к деревянному одноэтажному нежилому домику. Хотя условия здесь были повышенной комфортности. Была собственная кухня с изобилием разной полезной еды, которую не сразу, но все же захотелось добавить в рацион. Был камин и запас дров в пешей доступности, в пристройке справа. Прихожая, гостиная с камином и кухня с обеденной зоной были одним большим пространством, разделенным лишь визуально. Прямо по центру располагалась дверь-купе, открывающая небольшой коридор, откуда можно попасть в ванную и туалет слева или в спальню справа. А прямо находилась небольшая прачечная, где можно стирать свои вещи в небольшой стиральной машинке и погладить ее, но это для более продвинутых, кто мог еще себя заставить хоть что-то делать, ну для остальных и в целом для масштабных стирок была общая прачечная. За домом и пациентом ухаживали приставленные люди и следили за порядком и в доме, и на душе своего подопечного. Когда-то Сакура приезжала сюда с Ино, чтобы взглянуть на условия для пациентов. Тогда еще все только отстраивалось. Увиденное сейчас приятно впечатляло. Здесь лучший реабилитационный центр для пациентов с психическими расстройствами. Больницу она любила, считала вторым домом, но по ту сторону больничной жизни никогда не хотела быть. Сейчас же и вовсе забыла, какого это — спасать пациентов. В деревне некому было помочь, да и рука не поднималась, стоило увидеть кровь. Опытная ирьенин этими руками… не имела право больше спасать людям жизнь. Зато она все еще могла варить отвары и изготавливать пилюли, что и делала в свободное от своей депрессии время. Жизнь налаживалась, а рассудок прояснялся, несмотря на ее желание забыться окончательно в водовороте воспоминаний. Первое время, когда Ино и Наруто привезли ее сюда, Сакура не сильно заботилась о происходящем, не сопротивлялась, когда надели браслет, не сопротивлялась различным обследованиям. Однако через пару дней, когда не пришли ее семья или близкие, а вокруг были одни незнакомые лица, она испугалась. Ей захотелось бежать из незнакомого ей дома, однако ее быстро поймали у высоких ворот с колючей проволокой, привели в дом и заперли, обещая, что это для ее же блага. Браслет, что на нее надели имел широкий функционал. Например, подавлял чакру, мог бить током и даже колол успокоительное. Думается, отслеживал местоположение и основные жизненно-важные показатели. Походив неделю с сопровождающим, Харуно смирилась, что ее окончательно бросили. Иногда плакала, трогая шрам на своем плече или рисуя найденными карандашами символ Конохи, вспоминая времена, когда была шиноби. Когда-то у нее была семья. Теперь же нет рядом никого, кто искренне любил ее и кого любила она. Не было тех, на кого она могла положиться. Все отвернулись от нее. Вернее, она всех оттолкнула. Ушла в себя и не вернулась. Даже к дочери. Чаще всего на ее рисунках были детские вещи: коляска, бутылочки, пинетки и… красные глаза. … — Вы не рисовали больше недели. Почему? — интересуется психотерапевт. — Я рисовала, но сожгла. Не хотела, чтобы вы лезли в мою жизнь. — Сакура смирилась с тем, что ее заперли в деревушке. Приноровилась к местному быту. Даже помогала другим, таким же потерянным. Однако не могла смириться с тем, что каждый день терзают ее сердце, задавая вопросы на больные для нее темы. Заставляют проходить различные терапии, копошась в ее подсознании. Это самое ужасное, так как ты не можешь сопротивляться постороннему человеку в твоей голове, который заставляет тебя раз за разом проходить болезненные моменты. — Я понимаю, это неприятно. Но это помогает Вам справиться с болезненными воспоминания и отпустить их. Так мы прорабатываем травмы. Вы уже вылезли из состояния овоща, которым были в первые дни. — Продолжала настаивать Асаяма Яманака, главный психотерапевт в клане. — Я хочу домой. Когда меня отпустите? Вы ведь не имеете право держать меня здесь против моей воли. — Ваши родные подписали согласие, так что имею полное право принудить Вас к лечению. — Я не буду больше с вами разговаривать. — Мне и не нужно. Я ведь читаю мысли. Но это нужно для Вас, чтобы Вы слушали себя и открыто говорили о своей проблеме. Так Вы быстрее исцелитесь. Отпустите боль, тогда Вам станет легче. Сакура лишь хмыкнула, понимая, что легче не будет… уже никогда. Ее терзали сомнения, но она боялась спросить и услышать ответ. К счастью, однажды, когда она решилась и задала свой главный вопрос, ее все равно проигнорировали, решив, что никакой информации из вне не должно поступать. Так они сосредотачивают ее на последних событиях, чтобы топталась на месте и разрешала свою проблему. … Самым унылым моментом в ее новой жизни был гардероб. Чтобы пациенты не отвлекались от своих проблем на какие-то излишества, им выдавалась однотонная и мешковатая одежда, простое нижнее белье, ночные сорочки и пижамы. Все были серого цвета и грубые на ощупь. Сакура надевала рубаху в пол и жилет из овечьей шерсти, если выходила за дровами. Для прогулок были штаны, телогрейки и валенки. Смотреть на это тряпье было невыносимо, поэтому розоволосая, когда нашла несколько катушек белых ниток с иглами в прачечной, стащила их. Так как красной нити не было, решила несколько сантиметров нитки окрасить своей же кровью, проткнув палец иглой. Сакура улыбалась, вышивая знаменитый красно-белый веер на рубашке. Едва заметный шрам до сих пор при ней. На том же месте будет красоваться ее ручная работа. После долго горько плакала, не в силах собрать свое разбитое сердце, вновь впадая в состояние апатии. Смотрительница хотела забрать все нитки и иголку, а с рубашки распороть знаменитый герб, однако рука не поднялась. Клан с кровавой историей словно навис угрозой над ней и заставил нервно сглотнуть и оставить женщину с ее горем в покое. Психотерапевт удивилась, спустя время заметив на каждой одежде герб, однако не стала возражать. Напротив, напоминание о травме поможет скорее с ней смириться. … — Я хочу увидеться с дочкой. — В один из дней попросила Харуно. — Пока нельзя. — Хотя бы издалека. Хочу убедиться, что она без меня в порядке. — Она уже шиноби, так что Вам не стоит переживать. Но я попрошу ее прислать вам видео-сообщение. — Мне и этого будет достаточно. — Только если вы наконец расскажете о том, что случилось с вами в сентябре. — Это так необходимо? Видимо, не получится увидеться с дочерью. — Сакура встала, решив, что на сегодня сеанс окончен. — Но Вы не сможете уйти отсюда, если не будете со мной откровенной. Даже если уйдете, не сможете спрятаться от себя. А Вашей дочери нужна здоровая мать. Розоволосая ушла, хлопнув дверью. Разочарование убивало ее. Сакура действительно бежала от себя… Потому что держалась ради дочери: не тянулась к ножу, который безответственно ей доверили, не уходила с головой в онсэн и тем более не вила из проводов петлю. Если встретится со своей болью лицом к лицу, то не выдержит. Боится, что уже не вернется к Сараде. Тогда совсем юная дочь останется сиротой и будет постигать проклятье Учих. Потому ей нельзя было оставаться здесь… Эта встреча со своими ошибками, с их последствиями, и в итоге со своим горем просто раздавит ее. Потому что больше нет того человека, который смог бы вытереть ее слезы, собрать ее сердце обратно, залечить ее раны, пообещать, что все будет с ней хорошо. Он говорил, что ему нечего им дать. Только свою жизнь. Как же она была глупа, чтобы не понять уже тогда, что это самое страшное, что может с ней произойти, и самая большая ценность, которая у нее имелась. Он остался там, на последнем поле их битвы. Защитил. Только вот свою жизнь так и не отдал ей. Напротив, забрал ее. Теперь Сакура Харуно осознала, что натворила. Собственными руками уничтожила свою жизнь. Осталось избавиться от тела, что теперь бесцельно пытается выжить в этом безумном месте, куда запихнули ее друзья. Но она не может причинить такую боль своему ребенку. Слишком сильно она любила Сараду, чтобы лишить ее обоих родителей. Потому и старалась не убить себя окончательно. Однако врачи с каждым разом были все настойчивей. … — Выходит, что Ваш бывший муж погиб? Сакура сидела в своей гостиной, охраняемая санитарами, что сбежались на ее крики и истерику. Ночные кошмары вернулись. В этот раз она была той, кто распорол тело мужа. Это не было впервые, просто из-за улучшившегося состояния впечатление было сильнее. Ей вкололи успокоительное и велели рассказать все в деталях. Но Сакура молчала. Она сама не знала, сон это был или реальность. Начинало казаться, что в ее памяти есть ошибки. Ей казалось, что она видела Его живым и здоровым, когда он мирно спал, подключенный к мониторам. Она до сих пор могла отчество слышать стук его сердца. Но ее больной мозг все это мог выдумать. Чтобы не было так больно. Иначе почему она здесь, а не с ним?! Почему друзья бросили ее здесь, если Он там?! — Давайте разберемся с тем, что сейчас в Вашей голове. Позволите мне увидеть? — И однажды ночь придет, мальчик ляжет и уснет. Пламя в пепел превратится, никого не обожжет. — Тихонько запела розоволосая прижав к себе колени и закрыв уши ладонями. — Был один, теперь нас двое. Пред глазами промелькнет человек мой дорогой. На Землю выльются мечты, мечты. — Кажется, мы пришли к началу. — Озадаченно и немного напуганно произнесла врач. — Что будем делать? — спросил один из санитаров. — Продолжим лечение. Легких путей не бывает. … Утро встречало солнечными лучами, приглашая в новый день. Несмотря на холод, день был ярким. Однако радости от этого не прибавилось. Впрочем, грустить тоже не хотелось. Странное умиротворенное состояние настигло неожиданно. Харуно оглянула помещение. Все те же уже привычные деревянные стены. Пора начинать новый день, полный привычного распорядка и уже хорошо знакомых лиц. Теперь она пленница собственных усилий и даже жалеть об этом уже не было желания. Возможно, не все потеряно. Но чтобы узнать об этом, ей необходимо вернуться к своей жизни. А это пока было лишь светлой перспективой, которая то отдалялась, то приближалась, пока она уже как два месяца была заперта своими близкими в лечебнице клана Яманака.