Что если я проснулась...

С наступлением декабря снегодождь сменился на стабильный снегопад, потому все вокруг было покрыто белоснежным сверкающим ковром. Все в деревне уже ходили в зимних пуховиках и меховых сапогах, чтобы не простыть. Сакура накинула поверх халата куртку и вышла за дровами, так как камин почти потух. — Разрешите помочь. — Послышалось сзади, когда женщина сложила в ведро поленья. — Почему такую хрупкую девушку вынуждают таскать тяжести? Сакура обернулась и застыла. Перед ней стоял темноволосый мужчина в плаще. Сердце будто остановилось, когда на секунду показалось, что она видела перед собой кого-то другого. — Не стоит. — Только и сказала Харуно, после неспешно подняла ведро. — Я настаиваю. — Тот перехватил ношу и поспешил в дом. — Это невежливо — входить без приглашения. — Без капли заинтересованности произнесла Сакура и присела в кресло рядом с камином, где на корточках сидел темноволосый, раздувая огонь в потухшем камине. — Простите. Я просто не смог пройти мимо. — Спасибо за помощь. Вам пора. — Харуно взяла книгу со столика и принялась листать, надеясь что незнакомец поймет ее явный намек. — Надеюсь, еще увидимся. — Мужчина улыбнулся и покинул дом. Сакура знала его. Видела, что он один из тех, кто легко отделался, столкнувшись с последователями давно канувшей организации Акацуки. Жалкое подобие — шайка бандитов, если сравнить в временами, когда еще Итачи Учиха был их частью. Тем не менее, для шиноби, недооценивших врага, они стали серьезной угрозой. Потому этот темноволосый мужчина здесь. Лечит свою боязнь огня, так как это стало мешать его работе. Книга давно осталась открытой на одной странице, а мысли унесли розоволосую. Встреча с шиноби в плаще напомнила и о других мужчинах, которые оказывали внимание, иногда даже в открытую делая комплименты и предлагаю провести приятно ночь. Конечно, Сакуру от таких воротило. Вообще от любых мужчин воротило. Видя слабую бледную девушку, они смели приставать к ней, не видя страдающего человека с больной душой. Если б только с нее сняли этот браслет… она бы научила наглых манерам. Но вынуждена лишь терпеливо игнорировать. Чуть больше двух месяцев прошло с ее прибытия в этот дурдом. Самым неприятным со стороны персонала, после оценивающих и похотливых взглядов, была их надменность. Сакура разбиралась в людях, так как имела огромный опыт по работе с ними. И она видела, насколько довольной был взгляд ее новой смотрительницы, которой поручили избавиться от герба на всей одежде, стоило ей вновь уйти в себя. Конечно же, в этот раз нитки были окрашены кровью этой самой женщины. Та случайно, перебирая личное белье в корзине, чтобы забрать очередные белые нитки, напоролась на множество осколков от чашки. Сакура видела ее охоту за ней, потому специально спрятала катушки на видном месте, а после подсыпала осколки. Только вот нашивать ими герб на личной одежде не захотелось. Противно было от чужой крови. Поэтому она продолжала проливать свою кровь. Красно-белый веер… он был повсюду. Вот только с каждым разом все меньше хотелось их видеть. Что она пыталась этим сказать?! Почему нашивала чужой герб? Она ведь развелась с мужем и покинула клан. А мужа больше и нет. Во только… разве он был согласен?! Он ведь говорил, что клан никто так просто не покидает… Выходит, она имеет на это право?! Все так запуталось… Сакура уже не понимала, что ей делать, куда двигаться. Ничего не хотелось. Дни шли по уготовленному расписанию. Лишь иногда в голову приходили всякие глупости, заставляющие чем-то заняться, чтобы не казалось, что застряла во временной петле. Будучи опытной во многих вопросах, касающихся своей профессии, Харуно понимала суть своего лечения. Когда-то и ее увлекла психология. Сакура надеялась разобраться с тараканами в голове мужа, поэтому узнала многое. Теперь ей не составило труда понять, что прежнюю себя она еще долго не увидит в зеркале. Люди сходят с ума, убеждая себя, что все прекрасно. Сакура же давно верит лишь в худшее и утопает в своем горе. Еще в Конохе ей снились прекрасные сны, где ее любимый жив, дышит полной грудью и спит, набираясь сил. Больше она не верит в это. Ненадолго в голове что-то прояснялось, заставляя оглядеться и задуматься. В такие моменты Харуно думала о дочери, убеждала себя усерднее работать над собой. Заставляла себя ни о чем больше не думать и смириться с новой реальностью. Но нестабильность состояния в том и заключалась, что надолго ее не хватало. Порой становилось так невыносимо тоскливо и больно, что часами рыдала в подушку, а после силы покидали ее, отчего и пошевелиться не могла еще долгое время. Разговоры с терапевтом не сильно помогали, ведь все еще не хотела откровенничать и признаваться. Врач уверяет, что озвученные страхи быстро исчезнут. Сакура же была уверена, что стоит ей признать случившееся, так весь ужас овладеет ею и уже не отпустит. Потому продолжала молчать, когда задают неудобные вопросы. Стук в дверь отвлек от приготовления еды. Экономка (вообще смотрительница, но так было приятней думать) часто заглядывает и помогает по дому или приносит готовую еду. Возможно и сейчас к ней пришли с обедом. — Войдите! — негромко пригласила. Радовало, что к ней не врывались, хоть и двери нельзя было запереть изнутри. — Здравствуйте, Сакура. Харуно закатила глаза, услышав голос своего терапевта. — У меня обед. — Я ненадолго. — Настаивала Асаяма. — Хотела взглянуть, как Вы здесь освоились. — Просто прекрасно. — Не без сарказма в голосе, хотя вполне искренне. Харуно и правда привыкла к дому и стала чувствовать уют. Видимо, тому причина — камин. — Это онигири?! — Женщина подошла к столешнице и взглянула на шарики риса и тунец, после заметила кое-что любопытное. — Зачем столько помидоров? Сакура оглянула стол. Действительно, она сложила в вазу из-под фруктов шесть помидоров. — Нравится цвет. — Первое, что пришло в голову. — Яркие и сочные. Люблю когда их много. — Сделаете и мне один? — Зачем Вы здесь? Не трапезу же со мной разделить. — Сакура сложила последний шарик на терелку, после взяла помидор и нож. — Хотела поговорить в более приятной для тебя обстановке. Нож шумно опустился на столешницу, а соки помидора потекли в разные стороны. — И правда сочные. — Произнесла Яманака и присела за стол. Сакура смотрела на стекающую с ножа жидкость и старалась дышать размеренно, не уходя в воспоминания. Взяв себя в руки, не желая показаться слабой перед посторонней, она наконец поставила на стол тарелку с онигири и сама присела за стол. Сакура смотрела на свой обед и думала о былых временах, когда частенько отправлялась на миссии. Что в юности, что в более зрелом возрасте, Саске всегда брал с собой эту закуску. Он любил рыбу, потому начинкой на первый перекус всегда были или тунец, или лосось, но оставшиеся были без начинки, так как рыба быстро портилась. — Нельзя не тосковать по любимым. — Начала разговор Асаяма. — Вы скучаете по дочери. Потому каждый день хотите отсюда наконец уйти. — Как Вы догадались? — хмыкнула розоволосая, чувствуя, что аппетит окончательно пропал. — Я хочу помочь Вам, Сакура. Вы почему-то боитесь вылечить свои травмы, а без этого Вам просто нельзя вернуться домой. — Яманака взяла пациентку за руку, что лежала на столе, и слегка сжала. — Вас что-то тревожит. Чего Вы боитесь? Сакура много думала о том, что происходит с ней. Здесь и правда больше нечем заняться, потому мысли так и мучали ее. Она тонет в чувстве вины, сожаления и стыда. Но боится признаться даже самой себе, что совершила ошибку. — И что будет, если я скажу, чего я боюсь? — решилась Сакура хотя бы на малую откровенность. — Вы сможете мне помочь? — Конечно. Нет ничего, что нельзя исправить. — Смерть… ее нельзя исправить. Я прервала еще не начавшуюся жизнь. И стала причиной кончины другой. Как думаете, сможете помочь? — Давайте сперва пообедаем? — женщина потянулась за онигири и откусила немного. — Что если мы перейдем на ты? Думаю, так мы могли бы поговорить более откровенно. Сакуре стало безумно противно, оттого она отвернулась к камину. В такой момент думать о еде… Это бесчувственно. Но кивнула, соглашаясь опустить формальности. — В конечном итоге, мы просто продолжаем жить… — отложив еду, произнесла Яманака. — Едим, даже если не чувствуем вкус, дышим, даже если не насыщаемся, чувствуем, даже если больно. И ничто не утягивает нас в прошлое, кроме нас самих. Сакура слушала и смотрела невидящим взглядом на огонь, чувствуя, как ком внутри нарастает, затрудняя дыхание. — Продолжай дышать, Сакура. Ведь в конечном итоге, от тебя зависит, будешь ли ты в порядке, или так и задохнешься в болоте своих ошибок. — Я не могу… — прошептала, хватаясь за ворот своей рубашки. Дыхание сперва участилась, после она и вовсе захрипела, пытаясь насытиться кислородом, чувствуя, что не может им насытиться. Сакура сползла на пол и схватилась за руку подскочившей к ней врача. Та велела что-то считать, но было не разобрать и звука: в ушах звенело. Яманака вколола успокоительное, что на всякий всегда есть в кармане любого врача в этой лечебнице, и приобняла за плечи, обещая, что скоро все наладится. Мучения пациентки трогали ее сердце. Женщина искренне хотела помочь. Но что было делать, если не хотят спастись. Приходилось искать подход. Потому она и пришла сегодня с новыми вопросами. Минут через десять, когда паника окончательно отпустила, Сакуру усадили у камина, вручив онигири. Асаяма налила обеим чай и присела рядом. — Думаю, поступки нельзя судить, не узнав причину. У тебя ведь были причины? — Яманака знала, что ее вопрос поймут. Но вот ответят ли, оставалось надеяться. — Были. — Тогда почему винишь себя? Разве ты не свершила бы это снова, оказавшись в подобной ситуации. — Что-то да, а что-то и нет. Яманака боялась ошибиться… иначе это может вновь повлиять на пациентку. Но все, что она слышала и видела, подсказывали ей верный вариант. — Ты бы развелась… Сакура взглянула врачу прямо в глаза, после перевела взгляд на герб, что был вышит на кухонном полотенце, лежавшем рядом. — Да. — Слезы сами потекли по щекам. — Это было верным решением. — И все же ты не отпустила своего мужа. Повсюду его герб. — Я просто сожалею, что у нас было слишком мало времени, чтобы простить друг друга. Я продолжала делать ему больно, а он спас мне жизнь ценой собственной. Ему было так больно, а я ничего не сделала. Сакура вновь всхлипнула, но из-за успокоительных, не могла проявить свои чувства в полной мере. — Вы любили друг друга… — Безумно. Даже на расстоянии. Я очутилась в сказке, когда он вернулся после своих скитаний и предложил уйти вместе с ним. — Расскажи побольше, что между вами происходило. — Ничего особенного, возможно, но мы были влюблены. Саске никогда не показывал этого, но я видела по его глазам и чувствовала, с каким трепетом он меня любил. — Но этого не было достаточно. — Я всегда старалась довольствоваться меньшим, радовалась мелочам вроде клочка бумаги, принесенного ястребом. Однако с годами я будто увязла в своих ожиданиях. В какой-то момент мне стало казаться, что между нами давно ничего нет… Будто… у нас разная жизнь, и все, что есть между нами, это привычка. Привычка любить. Такое может быть? — Думаю, нельзя привыкнуть любить. Скорее, любовь превращается в привязанность. — Я так и не смогла к нему привязаться. Может в этом была наша проблема? Я просто в один из дней проснулась и поняла, что между нами нет этой привязанности. И мне стало так одиноко. А после я узнаю, что беременна. — Почему ты не захотела родить еще одного ребенка? — Я просто не захотела. Мне не хотелось переживать заново то, что я пережила десять лет назад, когда Саске ушел и не вернулся в ближайшие годы. Но если тогда я была уверена в нас, то сейчас я чувствовала, что нет той близости между нами. Ребенок по определению — сладкий плод любви, а то, что внутри меня… было будто ядовитым. Оно выжигало меня изнутри. И тогда я решила, что разведусь. А после и не стало ребенка. Я ведь сама это сделала… — Сакура шмыгнула носом. — В любом случае, все решилось, как я и хотела. — Но что-то все равно мучает тебя. Ты не стала счастливей, отказавшись от того, что тебе дорого. — Саске не ушел. Всегда уходил, даже когда я его отчаянно просила остаться. Наша любовь началась с его ухода. А в этот раз, когда я умоляла его оставить меня, он остался. И это стало невыносимым для меня. Он стал олицетворением боли, от которой я хотела избавиться. Так я ему сказала, прежде чем потеряла навсегда. — Что теперь ты испытываешь, когда все случилось и ты оказалась здесь? — Я безутешна. У меня больше нет надежды на счастливое будущее. — Сейчас ты не поверишь, но все проходит — это тоже пройдет. Однажды ты не вспомнишь, как горевала, сидя у камина. Ты просто проснешься, чувствуя легкость и поприветствуешь новый день с улыбкой. — И мне не будет больно? — Раны затянутся. Шрамы конечно останутся и будут ныть в дождливую погоду, но больше ничто тебя не сломит. Просто верь в это. — Я не хочу. — Что? — Саске был рядом и снова ушел. Я не хочу больше без него. Я не смогу. — Но его больше нет рядом. Тебе придется смириться и научиться жить с этим. — Люди, получая желаемое, перестают ценить это. Они не хранят воспоминания долго и глубоко, постоянно заменяют старое на новое. Во мне же слишком много того, что я не смогу забыть. Потому что я ценила. Каждое редкое мгновение ценила. Потому во мне их так много… Как, потеряв так много, можно смириться?! — Расскажи то, что ты вспоминала в последнее время. — Очень давно, когда мы ушли вдвоем из деревни, я спустя месяц простудилась. Я стеснялась что-либо требовать, потому что боялась, что надоем, поэтому не сказала, что мерзну. Благо мы почти дошли до города, поэтому смогли остановиться в ближайшем отеле. Когда я не могла уснуть из-за высокой температуры и долго ворочалась, мешая спать и ему, Саске и лишнего вздоха не издал. Он просто присел рядом и стал водить ладонью по моей голове, напевая тихо колыбельную. Тогда я наконец поняла, что он меня любит. И это еще долгое время вселяло в меня уверенность. — Спрошу, наверное, не как врач, но мне любопытно. Какого это наконец дождаться? — Это сбывшаяся мечта. Обретаешь крылья и взлетаешь. Что-то невероятное. Все было похоже на сон. — Сакура грустно усмехнулась. — Но я проснулась и оказалась на холодной сырой земле. Терапевт не хотела больше утомлять пациентку, потому не стала больше мучить вопросами. Поблагодарив за обед, вскоре ушла, уже размышляя о дальнейших сеансах. Сегодня разговор явно был самым продуктивным с тех пор как Харуно привезли в диспансер. Казалось, что она начала исцеляться. Вот только предчувствие было, что это все затишье перед бурей, нежели действительный прогресс. … Сакура, оставшись одна, наконец дала волю своим слезам, усевшись у догорающего камина. Готовя каждый день рисовые шарики, она ранила себя снова и снова, насильно возвращая себя в далекие времена, когда все еще только начиналось. Великий Седьмой Хокаге был жизнерадостным идиотом, Великая Тень Конохи был последним из Учих, жаждущим мести, а Сильнейшая Ирьенин была слабой наивной девчонкой, что пряталась за двумя мальчишками. Жизнь только начиналась… Впереди их ждало столько боли… и по сей день она не кончается. Наруто проводит лучшие годы своей жизни один в пыльном кабинете. Саске одиноко скитается по темным уголкам мира. Сакура не вылазит из больницы, сбегая от своего одиночества в собственном доме. И это та жизнь, к которой пришли последователи Легендарной Троицы. Преемники Отшельника — извращенца, Гадкого змея и Великой тупицы. Сакура так и заснула на полу у камина, измученная воспоминаниями о далеком прошлом, где трое детей висели на Какаши сенсее, пытаясь достать его бубенчики, и тогда мир был велик и безграничен, а будущее казалось прекрасным и полным приятных сюрпризов. *** Саске сидел в баре, гипнотизируя бутылку саке. После недели безостановочных поисков, захотелось остановиться. Друзья один за другим отвернулись, не желая вмешиваться во врачебные дела. Все считали, что Саске лишь навредит. Не было никого, кто мог бы подсказать, что делать. Наруто больше не друг, Ино и не была на его стороне, Сай не хочет обидеть жену, а остальные сами не знают, где Деревня Яманака. — Вижу, у тебя дела совсем плохи. — Раздался голос сверху. Саске поднял голову и его брови сами поползли вверх. Перед ним стоял Господин Шестой, как и всегда свежий и бодрый. — Сенсей. — Вскочил мужчина, едва не упав, запутавшись в ногах. Опустошенная бутылка дала о себе знать. Какаши улыбнулся и обнял своего ученика, после сел напротив, позвав официанта. — Я только вернулся из Страны Чая. — Начал разговор Хатаки, пока Учиха наливал в отеко саке. — Не так давно мне додумались позвонить и рассказать, что произошло за последние четыре месяца. — Кто? — Хината. — Не знал, что вы связь поддерживаете. — Еще до инаугурации Наруто мы часто общались. Я звоню иногда ей, чтобы узнать, как дела у Наруто. Наруто ведь все скрывает за своей жизнерадостной улыбкой. — Он то знает, что ты следишь за ним через его жену? — хмыкнул Саске. — Думаю, давно уже. И я не слежу, а интересуюсь его делами. — И что же тебе рассказали? — Сакуру закрыли в психушку и вы с Наруто перестали общаться. Теперь он не приходит домой с работы, а ты, видимо, пристрастился к алкоголю. — У нас никогда спокойной жизни не было. — Саске невесело улыбнулся. — Ты чуть не умер от рук какого-то лабораторного мутанта. Я был удивлен. — Хатаке не мог не усмехнуться, скрывая за издевкой свое беспокойство. — И у меня бывают плохие дни. — Учиха вновь опустошил отеко. — Будешь отчитывать за слабость? Зачем приехал вообще? — Чтобы помочь. — Не уверен, что ты можешь чем-то помочь. — Расскажи сперва. После мы решим, что делать. Проницательный уверенный взгляд учителя заставлял верить. Саске тяжело вздохнул, наливая в чашу еще. — Если кратко, то Сакура развелась со мной. В последнее время ей нездоровилось, поэтому мы отправились на задание в Деревню Скрытых Источников, чтобы она немного отдохнула там, а я пытался наладить наши отношения. На нас напал мутант, которого мы и искали, я в последний момент поменял нас с Сакурой местами и меня этот мудак распорол почти надвое. Я пришел в себя и выясняю, что Наруто и Яманака упекли мою жену в лечебницу для душевнобольных. И теперь они отказываются мне говорить, где она. Потому мы с Наруто и поругались, съездив друг другу по морде, и не общаемся уже пару недель. — Почему Сакура ушла от тебя? — Какаши не сильно уже удивлялся, так как эту новость уже знал. Но все равно не мог понять, как такое произошло. — Хотел бы я знать что-то помимо всего обидного, что она мне сказала. Видно, я настолько ужасный муж, чтобы хотеть со мной быть. — Но ведь тебя почти и дома-то не было. Что ты успел натворить?! — Действительно?! — А, ну да. В этом и проблема. Тебя и дома-то не бывает. Такой себе муж. — Ты не помогаешь. — Извини, — словив испепеляющий взгляд младшего, Какаши виновато улыбнулся. … Саске до поздней ночи просидел со своим учителем. Мужчины делились друг с другом моментами из жизни. Темноволосый был пьян, оттого развязался язык. Он жаловался на проблемы в своей семье, маленькой, такой важной. Какаши рассказал о своих неудачах на личной жизни, поделился сожалениями. Тогда Учиха понял, что не всем везет, как ему. Потому он изо всех сил должен бороться за то, что ему было даровано. Да, он мог подождать, пока жену вернут домой. В конце концов, она лишь в больнице. Вот только ему казалось, что нельзя ждать. Что-то сжимало его сердце, а по спине шел холодок, стоило подумать об этом. Кости ломило от желания хотя бы увидеть ее. Потому Какаши, видя терзания младшего, согласился помочь и велел отдохнуть, прежде чем что-либо предпринять. … Спустившись на первый этаж, Сарада обнаружила отца храпящим на диване. Запах перегара и потрепанный вид навели на определенные мысли, потому девочка принесла стакан воды и таблетку. Конечно, небольшое беспокойство охватывало ее. Однако, с другой стороны, стало спокойнее. Отец не бездушный робот. Напиться — это так по-человечески. Стало и правда спокойнее, что он живет обычной жизнью. И ей хотелось этой бытовой суеты, которой всегда хвастались ее друзья, а она даже не знала, какого это, когда твой пьяный отец в развалку заявляется домой, случайно роняет с тумбочки вещи, что будит домочадцев, и падает на ближайшую поверхность, мгновенно заснув. И в этой бессмысленной суете крылось так много смысла. Ребенок ждала и искренне надеялась, что однажды ее семья воссоединится и все вновь станет хорошо. … Шестой пришел в гости ближе к полудню, когда Учиха уже привел себя в порядок, а в руках были долгожданные координаты Деревни Яманака. — Где достал сведения? — удивился Саске, когда взял в руку папку. — Здесь… — пробежался глазами и захлопнул, не желая сейчас смотреть, боясь, что не сдержится. Какаши ночью проник в больницу и просмотрел документы, что лежали в кабинете главной представительницы клана Яманака. Координаты написал сам, так как, будучи сперва частью АНБУ, а после Хокаге, знал о кланах Конохи практически все. — Да. Отчеты по состоянию Сакуры. Изучи, прежде чем лезть к ней со своими объятьями. — Хатаке спокойно попивал чай и внимательно следил за учеником. — Ты стал более эмоциональным. — Заметил Сенсей. — Только постарайся быть хладнокровным, чтобы не совершить очередные ошибки. — Я не поспеваю за происходящим. — Не весело отозвался темноволосый. — Прошло больше месяца, а я будто и не жил в эти дни. Раны зажили, но дышать тяжело до сих пор. Я не могу больше сидеть и ждать. Я заберу Сакуру домой, что бы ни ожидало нас в дальнейшем. — Ты поменялся с Сакурой местами. — Усмехнулся Хатаке. — Ты нетерпелив, несмотря на свою природную холоднокровность. Поэтому прошу, наберись терпения. Возможно, тебе будет не под силу наладить отношения сразу. К тому же, как ты уже знаешь, у Сакуры серьезный диагноз. Этим нельзя пренебрегать. Если ей станет хуже, тебе придется отпустить ее, как бы больно ни было. Саске не был рад такой перспективе, но возразить не мог. Сенсей был прав. … Проводив учителя, Саске собрал необходимые вещи и предупредил Сараду о своем уходе. Девочка ожидаемо расстроилась, но, узнав причину, чуть взбодрилась. Саске не хотел оставлять ее одну, потому решил навестить еще одних близких им людей, мысленно содрогаясь от предстоящей неловкости. Женщина открыла дверь и схватилась за сердце от удивления. — Сынок! — радостно вскрикнула она. — Кизаши! Беги сюда! Сарада проскользнула во внутрь, не желая толпиться на крыльце. — Мама… — выдавил из себя Учиха, чувствуя смущение и трепет одновременно. Женщина утянула зятя в дом и крепко обняла, искренне радуясь встрече. Тесть более сдержанно обнял следом и вскоре все прошли на кухню. Саске и пытался возразить, не желая задерживаться, но не мог отказать в таком редком семейном ужине. — Как твои дела? Ты в порядке? — обеспокоено спросила Мебуки, когда все присели за стол. — Да. Я восстановился. А как вы? — Мы в порядке. Только переживаем очень за дочку. — Мне очень жаль. Простите, что… — Это не твоя вина, Саске. — Кизаши похлопал зятя по спине и ободряюще улыбнулся. — Мы не сердимся. Ужин проходил почти в молчании, но неловко было лишь Саске, который не привык к такому. Родители что-то иногда обсуждали и задавали вопросы зятю и внучке. Так и прошел час, за который успели и поесть, и чай попить, и обсудить незначительные вещи. — Сарада поживет с вами немного. — Произнес Саске, собираясь уходить. — Я поеду к Сакуре. — Конечно. Мы только рады. — Спасибо. — Саске встал из-за стола и поклонился. — Мне пора. Не провожайте. Я ведь не надолго. — Конечно. Береги себя. — Произнесла Мебуки. Сарада проводила отца до двери и обняла на прощание. — Не скучай, милая. — Мужчина ткнул пальцами дочь в лоб и, улыбнувшись на ее возмущение, наконец ушел. … Саске, задумавшись о своем, неторопливо шел к воротам, перебирая в голове возможные варианты развития дальнейших событий. Он не знал, с чем в итоге столкнется, но старался не накручивать себя негативными мыслями, пытаясь взбодрить себя и уверить, что со всем справится. Однако первое препятствия настигло его уже у самых ворот, которые захлопнулись прямо перед его носом. — Как это понимать?! — одолев сердитым взглядом трех привратников, спросил темноволосый. — Господин Седьмой приказал задержать вас при попытке покинуть Коноху! — проговорил главный в отряде. Темноволосый хмыкнул наивности стражи, что думала его остановить, встав вдоль стеночки. И все же, пренебрегать положением дел не стоило, ведь на страже Конохи были лучшие из лучших, а значит нервы могут потрепать знатно. Саске решил начать с гендзюцу, зная, что перед этим они точно не устоят, но его отвлек звонкий голос одного болвана. — Даже не попрощаешься? — хмыкнул с издевкой Узумаки. — И чего приперся? — развернулся Саске к приближающемуся другу. Седьмой кивнул головой страже и те ушли, после и поднялись ворота. — Я просто хотел поговорить, прежде чем ты уйдешь. — Наруто в этот раз был серьезным и в какой-то мере строгим, отчего становилось не по себе. Саске привык, что этот жизнерадостный дурак относился к нему всегда дружелюбно. Потому ссора с ним даже разбивала сердце. Очевидно, светловолосый испытывал те же чувства, только спокойнее относился к злости Учихи, давно еще привыкнув к этому его постоянному состоянию. — Мы уже все выяснили. Или и меня собрался запереть в усмирительной рубашке в какую-нибудь избушку в глубинах леса?! — Если понадобится, то так и сделаю! — зло процедил Наруто, сжимая кулаки, но в следующую секунду вся злость испарилась и мужчина просто осунулся от усталости, не в силах даже злиться. — Я не буду больше тебя останавливать. Саске удивился резкой перемене настроения своего друга. Он, конечно, видел, что тот снова на последнем издыхании, так как тратит чакру на десятки клонов, но все равно было что-то настораживающее. — И почему же передумал? Наруто извел себя еще с последней встречи, когда Саске требовал у него вернуть жену. Он пытался убедить подождать, не торопиться, чтобы Сакуре помогли профессионалы, но Учиха упрямился. Драка не умерила их пыл и мириться друг к другу с тех пор так и не прибежали. И это мучило Наруто. Он извел себя, сомневаясь в правильности своих решений. Одни аргументы убеждали его в правоте, другие просили передумать. И эти метания мучили, не давая ни работать, ни спать. — Прости, Саске. Ты был прав. — Сдался Наруто. — Сакура переживает не лучшие дни, поэтому ей нужна поддержка. Мы оставили ее одну и этому нет оправдания. — Наконец ты понял. — Бросил довольно Учиха, однако следующие слова мгновенно стерли с его лица усхмылку и ударили в самое сердце. — Но ты и есть причина ее страданий. Тебя даже в конце списка разрешенных посетителей нет. — Наруто взял из кармана сложенный лист и, скомкав, бросил им в друга. — Яманака запретили тебе даже мерещиться ей. Саске поднял клочок и, расправив его, пробежался глазами. Лечащий врач Сакуры прислал Хокаге ответное письмо на запрос о посещении пациента. — Подумай хорошенько, прежде чем снова лезть в ее жизнь и пытаться что-то исправить. У тебя не будет больше шанса, если ты разрушишь все окончательно. «Любое вмешательство может ухудшить психическое состояние пациента, поэтому свободное посещение запрещено. Однако допускается короткая встреча с кем-то из знакомых, на кого пациент реагирует положительно, но только под наблюдением специалистов. Из предоставленного списка допущены к встрече: Ино Яманака, Наруто Узумаки.» — Сараде тоже пока нельзя. — Добавил Наруто, предвидя вопросы. — Близким членам семьи запрещены встречи, так как это может всколыхнуть болезненные воспоминания. Саске только сейчас вспомнил об отчетах, которые так и не прочитал, надеясь сделать это, когда устроит ночной привал. Он достал папку и быстро пролистал ее, выискивая информацию. Глаза бегали по отрывкам. Не идет на контакт и скрывает свои мысли. Конфликтует с персоналом. Подсыпала осколки в корзину с бельем. Выпала из реальности на пятнадцать часов. Вид крови вызывает паническую атаку. Пациентка считает, что ее муж мертв. Винит себя в его смерти. Не реагирует на обращения. Напевает колыбельную. Отказывается отвечать на вопросы. Требует встречи с дочерью. Попыток бегства не наблюдалось. Положительной динамики не наблюдается. Возможны не выявленные суицидальные мысли. Рекомендация. Продолжить принудительное лечение в диспансере, сохранив прежние ограничительные меры. Саске не мог больше читать, так как пелена слез застилала, а буквы расплывались. Он невольно сжал листы, пытаясь взять себя в руки, но ком в горле сдавливал, не позволяя и вздоха сделать. — Ты ведь не все успел прочитать… — Наруто подошел и, выхватив отчеты, пролистал на нужную страницу. — Вот, читай! — Вскрикнул, выводя мужчину из транса. — «Основные причины обострения симптомов связаны с пережитыми событиями, вызвавшими сильное психоэмоциональное потрясение. Среди них прерывание беременности и смерть близкого человека. Любое упоминание вышеупомянутых событий ухудшают психоэмоциональное состояние пациентки. Однако болезнь могла протекать в пассивный форме и до основных событий, что может быть связано с неизменной угнетающей обстановкой в повседневной жизни и хроническим чувством тоски по чему или кому-либо, что значительно усложняет процесс лечения. Рекомендованы длительное пребывание в диспансере, а так же более агрессивные методы вмешательства в сознание пациентки с целью выявления и устранения травмирующих воспоминаний. Саске был в ужасе, слыша эти слова. Наруто будто читал не отчеты, а смертный приговор. — Хотите ей стереть память? — прохрипел, не зная, что и сказать. — Вы сами в своем уме? — Будто это так просто! Разве сотрешь из памяти любимого человека?! Даже если это и получится, ты давно выжжен у нее на сердце, чтобы хоть что-то избавило ее от этой боли. Это лишь формальная рекомендация. Было предложение заблокировать в ее памяти все, что начинается с твоего визита этим летом. Так будут шансы на ее скорейшее восстановление. — Поверить не могу. Вы так далеко зашли. И что даст, если меня словно и не было весь этот год?! Ты хоть знаешь, насколько это болезненно, когда копаются в твоей голове?! Может мне прямо сейчас тебе это показать?! — Саске активировал шаринган и собирался атаковать, но Наруто положил свою руку на его плечо и слегка сжал, тем самым прося выслушать. — Сакура пребывает в депрессии очень давно. Можешь перечитать заключение, если не понял. Однако достаточно вмешаться в последние наиболее болезненные события. Ей просто будут возвращать воспоминания постепенно. Так будет легче переболеть все и отпустить. — Тогда сотрите и мне память! Я не хочу больше так страдать. С тех пор, как я получил твое письмо, с просьбой явиться, я будто пребываю не дома, а в аду! Я за эти месяцы столько эмоций пережил, сколько не было за тридцать три года моей жизни! Я свихнусь, если буду сидеть и ждать очередного заключения. После таких вмешательств, это будет уже не та Сакура, которую мы знаем. Плевать на меня. Моя дочь лишится своей матери! Вот что меня больше всего угнетает! — Поэтому я и не стану останавливать тебя. Я лишь хотел, чтобы ты осознал, насколько все серьезно. Это заключение неточное. К тому же, Сакура должна знать, что с тобой все в порядке. Я поговорю с Ино и распоряжусь насчет твоего визита. Если Сакура примет тебя, то ты сможешь забрать ее домой. Все отныне в твоих руках. Наруто похлопал друга по плечу и ушел, оставив наедине со своими мыслями, надеясь, что в этот раз принял верное решение. Все это время он думал, как поступить. С одной стороны — профессиональное мнение, полное жестоких заключений и сухих рекомендаций, а с другой — жизни его лучших друзей, полное слез, разочарований и осколков разбитых сердец. Наруто не растратил веру в любовь и доброту, хоть и стал большим скептиком, пережив слишком много нелегких моментов за свои тридцать три года. В этот раз он так же доверился своим чувствам, а не холодному расчету. — Нелегкий выбор, не так ли? — отвлек знакомый голос от мыслей. — Какаши-сенсей! — улыбнулся Наруто, увидев учителя на ближайшем скамейке со знакомой книжкой в руках. — Значит, это ты помог Саске. — Ему это было необходимо. — Ты прав. — Наруто присел рядом. — Саске нужна хоть чья-то непредвзятая поддержка. Я так и не уверен, как будет правильно. — Слушай свое сердце, Наруто. Оно изменило весь мир. — Мое сердце отказывается в этом участвовать. — Грустно усмехнулся светловолосый. — Я ничем не способен помочь своим друзьям. И боюсь им навредить, сильно вмешиваясь. — Но кроме тебя некому. Только ты можешь поддержать Саске. — Я рискую навредить тем самым Сакуре. — Любовь — сложная штука. Она может и ранить, и исцелять. Делает людей несчастными. Но знаешь, чем она хороша? — Если не приносит счастье? И чем же? — Исцеляет от одиночества. Как бы ни было плохо, Саске и Сакура должны пережить все трудности вместе. Они и так достаточно были порознь. Думаю, в этот раз им особенно необходимо единение. — Какаши встал и размялся, зевая. — Впрочем, как и тебе. Иди домой, Наруто. — Хатаке направился дальше по аллее, махнув рукой, и добавил, прежде чем исчезнуть из вида: — Будь чаще с семьей, тогда и твои тревоги отпустят тебя. … Деревня жила полной жизнью. Повсюду бегал персонал и относительно здоровые пациенты. Наруто сдержал слово, поэтому у ворот не стали спрашивать о причинах визита и молча пропустили на территорию, стоило назвать имя. Саске шел сперва вдоль рынка для персонала, а после попал на основную площадь, где проводились собрания и вывешивались объявления. Оттуда можно было пройти еще на несколько улиц, которые между собой ничем и не отличались. Саске оглянулся, не зная, куда идти. Ему никто не назвал номер дома, в который поселили Сакуру. — Если вы ищите кого-то, то подойдите в сельсовет. Там вам подскажут. Саске взглянул на самое большое здание в этой местности. Видно, в нем жил персонал. — Сакура-сама! Вернитесь, пока никто не заметил! Саске обернулся, услышав знакомое имя. На одну из улиц свернули две женщины, одетые в теплые зимние куртки с капюшоном, отчего силуэт или хотя бы цвет волос было не разглядеть. Но Саске почувствовал это… концентрацию сильной чакры, что явно исходила от одной из них. Мужчина неспешно направился за ними. Дойдя до одного из домов, суетливая сопровождающая оставила подопечную и ушла. А вот пациентка прошла в дом и захлопнула дверь. Саске подошел ближе и взглянул в окно. Сердце пропустило удар, стоило увидеть знакомые розовые пряди, раскинувшиеся на плечах, а так же не совсем привычную исхудавшую фигуру, что была облачена в простенький прилегающий сарафан. Сакура повесила куртку и достала из кармана пакетики с разными травами. Она принюхалась к ним и улыбнулась, после отнесла все на стол и включила чайник. — Что вы здесь делаете? — отвлек от наблюдений голос. — Пришел за ней. — Не поворачиваясь, ответил Саске. — Я получила распоряжение Хокаге. Но я должна вас предупредить. — Я знаю все. — Думаете, справитесь? — Не попробую — не узнаю. Но отступать я не намерен. Больше не оставлю ее. — Хорошо. Но наберитесь терпения. Возможно, вам не будут рады. Женщина ушла, а Саске продолжил наблюдать за тем, как розоволосая готовит чай с травами. Саске вздохнул поглубже и, подойдя к двери, наконец постучал в нее.