Сезон золотых ковров

       Облака скрылись из виду, тепло окутало воздух, запах свежести и недавно проросшей зелени заполонил всё вокруг. Вот она! Долгожданная весна! Наконец-то холод отступил. Мэйбл была счастлива как никогда. Спрятав часть зимних вещей, она достала любимые курточки из более лёгкой ткани, скрыла с глаз шапку, позволяя волосам надышаться запахом весны, и уже приготовилась к предстоящей фотосессии. Дома, после уроков, она пробыла недолго: собрала свои аксессуары, прихватила Пухлю и отправилась в парк. Там — примеряя новые очки, радужные перчатки без пальцев, браслеты и весенние свитера, связанные специально для поросёнка — она фотографировала себя и своего любимца на траве и деревьях, откуда им приходилось убегать от охранников, возле цветочных клумб и фонтанов. Жизнь у девчушки проходила спокойно и мирно, особенно с того самого дня, когда родители согласились таки оставить Пухлю дома, хоть он и был полностью под её присмотром. Мэйбл не ленилась, брала свинку с собой в большинство мест. Кроме школы. И почему в правилах школы стоит запрет на животных? Несправедливо! Но делать нечего. Несмотря на этот незначительный минус, маленький поросёнок приносил радость и счастье в сердце Мэйбл даже в самые нервозные дни. Его маленький розовый пятачок утыкался в руки хозяйки, сам он частенько лежал, облокотившись о ноги девчушки, так или иначе прикасаясь к ней. Он то и дело хрюкал, плюхался на подушки, бегал своими короткими ножками туда-сюда и смотрел на всех своими глазками-бусинками, которые блестели как жемчужины, стоило еде попасть в его поле зрения. Пухля поросёнок маленький, но упёртый, если видит еду, то старается всеми силами её достать. Мать двойняшек это очень раздражало, особенно в те дни, когда она на нервах покупала себе любимые пончики с заправки неподалёку от дома, и прятала их в шкафу своей спальни. Стоило этим пончикам появиться в доме, как малыш тут же устремлялся к цели, сидел под дверью и громко хрюкал, как бы приказывая отдать содержимое устремившейся вглубь комнаты коробки.        В последнее время Мэйбл впускала Пухлю в спальню брата, когда тот находился дома. Поросёнок молчаливо обходил комнату и направлялся к лежащему (в большинстве случаев) на кровати уставшему Дипперу, с трудом забирался на кровать, усаживался в руки парня и тихонько доставал из-под подушки спрятанную зелень, немного моркови или хлеба. Диппер казался сестре подавленным. Но на деле всё было не совсем так. Парень чувствовал некоторую неловкость перед другом. Время замерло, словно город, на который обрушивался град из бомб, напряженно ждущий зловещий свист. Но, спустя два дня, и Диппер, и Мэйбл поняли, как обстоят дела. Их догадки подтверждало то, что Беатрис и Вирт прекратили своё общение. Вопросы о друге девушка по возможности игнорировала, сжимаясь от неприятных воспоминаний и переполняясь этой противной склизкой неловкостью. Она стала чаще закрываться и строила вокруг себя защитный барьер, отчего казалась холоднее и грубее обычного. Вирту же с трудом удавалось прятать свои настоящие эмоции. Он запинался, пытался выдавить безмятежную улыбку, но безуспешно. Спина стала чаще горбиться, взгляд тёмных очей словно магнитом тянуло к земле. Хроническая аллергия, обострившаяся с приходом тепла в городке, не делала ему погоды. Диппер старался помочь возлюбленному пережить отказ: одного его оставлял нечасто, молча одалживал ему конспекты, сидел рядом на обеденном перерыве, специально носил с собой пачки салфеток и давал их, когда Вирту становилось хуже, после уроков шёл рядом, пока их пути резко не обрывались. Парень старался действовать осторожно, чтобы Вирт не воспринял его действия превратно. Когда тот принимал помощь друга, уголки губ Диппера невольно приподнимались. Сам Вирт был не против компании друга. Пускай они и не общались так часто, как несколько недель назад, но само присутствие, небольшие знаки поддержки его радовали, и он не чувствовал себя так одиноко. Замороженное сердце постепенно оттаяло, но не полностью, и длинноносый предпринял попытки возвращения в привычный темп жизни. Первым делом он поблагодарил друга за поддержку, принёс шоколадок и угостил ими на перемене. Затем всё-же вернулся к урокам. Сейчас они давались ему немного легче. Вирт стал чаще отвечать на вопросы, поднимал руку на уроках, впервые за последнее время получил хорошую оценку. Но не смотря на всё это, он так и не смог заговорить с бывшей любовью. Уж слишком болезненным для него оказался тот злополучный день. Хотя… возможно это и не важно. Она его забудет, а когда окончит школу, уже и не вспомнит его корявого признания в любви. Возможно, оно и к лучшему. Какой смысл терзать себя? В жизни так бывает, надо лишь принять и двигаться дальше.        Мэйбл разрывало от любопытства. Молчаливость подруги только сильнее разжигало в ней желание узнать правду. Она словно смотрела свой любимый сериал, только имея возможность повлиять на события сюжета. Долго терпеть она не смогла и в один из дней наведалась в гости к подруге.        Жила Беатрис в небольшом одноэтажном домишке в стиле Америки 80-х. Серые поблёкшие стены, большие окна, плотно закрытые посеревшими жалюзи, бледно-кирпичная, почти плоская крыша. Мэйбл позвонила. Довольно быстро ей открыл дверь один из рыжих малышей. Он равнодушно посмотрел на гостью и устало ушел вглубь дома. Уже у двери Мэйбл услышала крики. Пройдя пару шагов и попав в гостиную, на глаза ей попалась сама Беатрис, и девушка, не выдержав, завалила несчастную вопросами. — Привет! Как я рада тебя видеть! Тебе признался Вирт? Как всё было? Он тебе спел песню? Какая она была? Где это было? На улице? В парке? Он подарил тебе что-то? — тараторила та, пока Беатрис удерживала младших братьев, вцепившихся друг в друга в порыве детской ярости. — Может, поможешь, раз уж ты здесь? — прорычала рыжая.       Мэйбл крепко обхватила одного из мальчиков и оттащила в сторону. Мальчуганы продолжили кричать и обзывать друг друга. Размахнувшись, старшая сестра ударила обоих по головам. Те заныли от боли и в унисон крикнули: — Больно! — Будет ещё больней, если не разойдётесь по углам! Вы наказаны. Джордж, угол на кухне тебя ждет, Нельсон, ты в гостиной. Я обо всём доложу родителям. Будете снова обзываться, останетесь без телевизора и телефонов на два месяца. — Ябеда! — крикнул Джордж. — Стерва! — внезапно воскликнул Нельсон.       Мальчуган тут же поплатился за ругань. Беатрис крепко схватила того за ухо и потянула в дальний угол гостиной. Тот громко заныл. Девушка встряхнула того. Нельсон тут же ощутил всю злобу сестры, зажмурился и уже приготовился к ударам, как вдруг та спокойным голосом выдала: — А знаешь, для тебя я сделаю исключение. — Правда? — он широко распахнул свои глазки с такими же рыжими, как его волосы, ресницами. — ТРИ МЕСЯЦА без гаджетов. И никаких шоколадок, — и добавила: — Вякнешь ещё что-то, запрещу гулять после уроков. — Ты злюка! Я убегу из дома! Посмотрим, как вы забегаете! Убегу как Грэг, и вы меня не найдёте! — Да-да, — раздражённо ответила Беатрис и бросила недовольный взгляд на Джорджа. Тот вздрогнул и послушно поспешил на кухню.       Беатрис тяжело вздохнула и вышла из дома. Мэйбл пошла за ней. — Для чего ты пришла, ещё раз? —спросила рыжеволосая, облокотившись о дверь. — Расспросить о вашей встрече с Виртом. Вижу, его стихи тебе не зашли. — Стихи? Тебе Вирт рассказал? — напряглась рыжая. — Нет. Не думай о нём плохого, я у него не спрашивала. У меня свои источники. —Мэйбл лучезарно улыбнулась и поставила руки так, словно на ней сейчас был невидимый пиджак. — Так он читал тебе стихи? Или спел песню? — Он включил песню. Помнишь ту кассету, из-за которой Грэг сбежал из дома? Это было его признание в любви для меня. — Оооо! — Заткнись, — резко выдала Беатрис. — Что сразу «заткнись»? — Мне неприятно об этом вспоминать. — Всё было настолько плохо? — Давай закроем тему. Что-то ещё хотела? — Какая ты упёртая! Ты даже хуже Диппера! — Какая есть, — девушка пожала плечами и отвернулась в сторону.       Мэйбл ненадолго замолчала. Мимо них пронёсся прохладный весенний ветерок, приподнял выступающие пряди девчонок и тут же их отпустил. Девчушка ощутила приток сил с эти ветром и продолжила: — Тогда давай так. Я задам три вопроса и больше не буду ни о чем спрашивать. — Не слишком нагло? — Наглость моё второе имя, так же как и твоё «упёртость». — Ладно… — сдалась рыжеволосая. — Первый вопрос: где? — В его комнате, — кратко ответила та, сжимаясь от нахлынувших неприятных воспоминаний. — Второй вопрос: почему? Почему ты умалчиваешь об этом? — А что, я должна трещать всему миру? — съязвила она. — Как минимум не скрывать от своей лучшей подруги, — упрекнула её Мэйбл.       Беатрис сжала плечи, словно стараясь спрятать лицо. — Извини. Это было, конечно, мило, но Вирт ведь мне совсем не нравиться в романтическом плане. А когда он стал ожидать от меня ответа, я чувствовала себя монстром. Не очень приятно думать, что я разбила кому-то сердце и тем самым втоптала его самооценку в грязь, —промолчав пару секунд, ответила она. — Третий вопрос: у тебя осталось что-то приятное после того признания? — Глупый вопрос. Хотя…       Мэйбл на секунду почувствовала лёгкое раздражение, которое быстро сменилось, после небольшой паузы подруги. — …Звучит, наверное, эгоистично… — продолжила Беатрис. — …Но приятно осознавать, что я хоть кому-то нравлюсь.       Губы девушки нежно улыбнулись. Мэйбл, смотря на подругу, вспомнила себя с Русалдо, и как спустя столько лет радовалась, что хоть один из её бывших любил её и после расставания. Увлёкшись сладкими воспоминаниями, она положила голову на расслабившееся плечо подруги и вздохнула. — Довольна? — спросила Беатрис. — Более чем. — Ты ведь не разболтаешь всем подряд? — Можешь не беспокоиться. Вся школа за считанные секунды узнает об этом… — Мэйбл!       Рыжая спихнула голову подруги с плеча и слегка ударила ту в бок. — Шучу-шучу, — захихикала Мэйбл. — Я буду молчать как рыба. Обещаю.       Девчушка протянула ей руку. Беатрис с лёгким недовольством и недоверием прищурила глаза, но вздохнула и пожала подруге руку. — До завтра! — крикнула напоследок Мэйбл и ушла.       Беатрис устало потянулась и открыла дверь в дом. Там, прислонившись к двери, сидели младшие сёстры и пара братьев девушки. — У тебя появился парень? — спросила одна из сестёр, направив на старшую полные любопытства глаза. — Вашу ж мать… — как можно тише выругалась она.        Наконец, наступили мартовские контрольные. Диппер, как обычно, показал превосходные результаты. На его листах возле каждого задания, за редким исключением, стоял плюс, а наверху в правом углу красовалась красная калиграфически тонкая и изящная А. Что же до Мэйбл, прогулы факультативов для неё обернулись боком. Оценки еле доползали до С, а на большинстве предметов твердо сидели своим жирным тяжелым красным D. Девушка попыталась спрятать листы, но по возвращению домой её встретил тяжелый взгляд матери и прищуренные в тонкую линию губы. По телу пробежали мурашки. Взгляд девушки упал на руку матери, в которой пальцы сжимали мобильный телефон. Её ожидал долгий разговор…        Не прошло и дня, как облака над Мэйбл сгустились, а с лица не сходила недовольная мина. Мало того, что каждый день приходиться терпеть эти скучнейшие уроки, так теперь ещё придётся посещать факультативы (прогулять уже не выйдет, ибо матушка сказала Дипперу, в случае чего, сообщать ей) и всю домашку делать с Диппером. Каким бы любителем веселья и приключений ни был Диппер, учитывая мамин указ, он будет пресекать все попытки сестры-двойняшки отвлечься на игру, фоточки в интернете и недовязанный в рюкзаке свитер. НУ ЧТО ЗА МУКА!!!       Тик-так. Тик-так. Тик-так. Минуты на уроках шли до жути медленно, словно кто-то специально замедляет время, превращая уроки в пытку. Наконец, затрезвонил спасительный звонок. Ученики потоками повыходили из кабинета, заполоняя пустые коридоры. Вместе с этой толпой из кабинета биологии вышли двойняшки Пайнс. — Я устала… — заныла Мэйбл. — Это второй урок, — отметил Диппер. — Всё равно устала! Как ты это терпишь? — Просто привык. Если тебе это поможет, то воспринимай все эти знания как то, что поможет тебе при раскрытии какой-нибудь тайны. — Как химия, биология и французский поможет раскрыть тайну? — с сомнением спросила двойняшка. —Спастись из ловушки, задержать врагов, прочитать надписи. Есть много способов как эти предметы могут помочь.       Мэйбл хотела возразить, но тут же осознала правоту брата и замолчала. Вскоре к ним присоединилась Беатрис, ведь следующий урок у них был общим. — Какая у вас оценка в контрольной по химии? — неожиданно спросила та. — А, — ответил Диппер. — D, —недовольно промычала Мэйбл. — Ясно. — А у тебя? — полюбопытствовал Диппер. — С. Лучше, чем в прошлом месяце. Спасибо за помощь, Диппер. — Как думаешь, дай мы ему тридцатку, он бы нам исправил оценку? — шутливо спросила девчушка. — Ты о чем? — спросила Беатрис. — Ходят слухи, что мистер Бронкс может за денежку исправить твою оценку в тесте. — Это просто слухи, — вздохнул Диппер. — Будь оно так, мистер Бронкс у нас бы не преподавал. — А вдруг хорошо скрывает? — предложила Мэйбл. — Я всё равно не верю, — покачал головой парень. —: И сколько он берёт? — спросила Беатрис. — Разные люди говорят по разному. Я слышала и о двадцати баксах, и о тридцати, даже были такие суммы, как шестьдесят и семьдесят баксов. Но точного числа нет, как и уверенности в том, что эти слухи про мистера Бронкса не простая выдумка. — Я не уверена в том, что это выдумка.       Двойняшки резко остановились и посмотрели на рыжеволосую. Та тут же закрылась. — Забудьте, — бросила она и зашагала прочь.        Близился конец уроков. Но вот свобода от всех этих тетрадок и учебников ждала девчушку ой как не скоро. При мысли о том, что ей придётся подниматься на четвёртый этаж, в самый одинокий этаж, где, казалось, обосновалось своё гетто, в подобном морозильнику кабинете, который не спасали никакие батареи, и, глядя из окна на полных счастья людей, Мэйбл ощущала себя заключённой в тюрьме. Хотелось вырваться, улететь в ждущий её далеко-далеко Гравити Фолз. Как он там без неё? Дома ли дяди? Страдает ли Вэнди так же, как она? Как поживают гномы, минотавры, её мальчики из «Пару раз»? Помнят ли они её? Временами той казалось, что прошло не пол года с их последней встречи, а несколько лет. Вновь трещит звонок. Мэйбл встаёт со стола и, под присмотром брата, покорно идёт наверх. Тот проводит её до лестницы, а когда сестра прошла один пролет — ушёл. Она вряд-ли куда-то сможет уйти.       Наконец, пройдя на четвертый этаж, она подошла к нужному кабинету. Как на зло, тот был закрыт. Девушка раздраженно вздохнула. Ноги от скуки повели её по коридору, разворачивали, возвращали обратно, пока в голове воевали желание поиграть в мобильную игру и, необходимое, повторение материала. Не успела она принять решение, как неожиданно послышались стуки. Она огляделась. Никого рядом не было. Спустя минуту раздалось ещё несколько глухих стуков. Они исходили от двери на чердак. Внутри школа хранила дополнительные стулья, какие-то парты, кучу старой макулатуры и много чего другого. Дверь, охраняющая все эти вещи, была такая же как всё содержимое, старой, потрёпанной, но хорошо выполняющей свою функцию. На месте ручки там сияла небольшая дыра, через которую можно и увидеть запылившиеся парты и другой мусор. После того как оттуда раздалось ещё несколько стуков, Мэйбл подошла поближе. Любопытство и легкий страх боролись в ней, но первое победило. Вспомнив одну из частей Пилы, она аккуратно заглянула внутрь. Сердце колотилось. Там, в паре сантиметрах от двери, она увидела голубоватые глаза, блеснувшие в полумраке, еле заметные веснушки и знакомую копну рыжих волос. -Беатрис?