Заточение II

22.1. Лишь тьма в конце тоннеля.

      Уже поздней ночью Луна подъехала к дому, где оставляла Лексу. Ей было непонятно, почему Лекса так срочно вызвала её спустя несколько часов, после того, как отпустила. Но лишних вопросов девушка не задавала, просто приехала, как от неё и требовалось. Это её работа всё-таки. Единственная, на данный момент. И намного более прибыльная из всех, что она могла себе позволить. Кажется, она уже влилась во всю эту тему. Она не могла сказать, что получает от этого удовольствие, но и дискомфорта её род деятельности больше не вызывал. Это необходимость. А значит надо приспосабливаться.       На порог дома вышел Леон. Увидев девушку, он сразу же приступил к делу, без предисловий: — Моих ребят нужно кое-куда подвезти.       «У них машин что ли нет, или свои светить не хотят?» — обдумала Луна. — А Лекса? — Лекса отдыхает. Куда ей сейчас? Пусть спит.       «Не очень мне это нравится. Но он платит нам. Отказывать ему не могу».       Луна поразмышляла с пару секунд и дала тот ответ, что и должна была: — Готова. Поедем.       Леон был удовлетворён её беспрекословной работоспособностью, хоть он и сделал вид, что принял это, как должное: — Там делов на час-другой. От тебя больше ничего не требуется, кроме как подвезти и выдержать их пустую болтовню по пути. Они сейчас выйдут.       Луна молча кивнула, не пытаясь завязать разговор или выведать подробности. Лекса говорила, что Леон не любит, когда от него просят больше информации, чем он готов дать, а ей не хотелось лишний раз его злить. Было бы хорошо за время её работы на Леона привлекать как можно меньше его внимания и оставить ему как можно меньше поводов для желания избавиться от неё. — Ты уже успела сменить причёску? — подметил Леон, хоть Луна и была в шляпе. — Да. — Неплохо. Ты даже стала симпатичнее.       «Вот же сволочь,» — подумала Луна и выпустила на лицо кривую ухмылку. — Спасибо, — ответила она с выразительной иронией. — Возможно, прозвучало не очень. — Не самый лучший комплимент в моей жизни, — бесстрастно согласилась Луна. — Но я сказал не о том, о чём ты подумала, — сухо констатировал Леон.       «У него вообще были девушки?» — усмехнулась про себя Луна. — А что же ты имел ввиду? — Что тебе идёт. С твоим ростом, спортивной фигурой и отсутствием сисек ты теперь смахиваешь на парня, и в этом весь шарм. — О, не думала, что ты гей. — Я не гей. Мне просто похрен на стереотипы. В том числе и о женской внешности.       «М-да. Странный разговор. И к его комплиментам не знаешь, как относиться. Хотела не привлекать внимания, а получилось наоборот».       Из дома вышло два парня. Леон представил их Луне. Светловолосый парень в джинсовке по имени Чад и его напарник тайской наружности Илиан. Сразу после Леон оставил их и ушёл в дом. — У нас ещё не было таких водителей, — с широкой улыбкой сказал Чад. — Каких таких? — уточнила Луна, приподняв бровь.       Парень недолго обдумал, как ему выразиться: — Женских. — Боишься, не довезу? — С тобой я ничего не боюсь, детка, — ухмыльнулся тот, игриво взглянув на девушку.       Из-за чего его напарник метнул в него пренебрежительный взгляд. — Поехали уже, — поторопил их Илиан, который явно не любил много трепаться, чем Луне импонировал больше Чада.       Чад сел на переднее сидение, рядом с Луной, в то время как Илиан расположился позади. Парни направляли, куда ей ехать. Луна до последнего не знала точки назначения. И всё это её не могло не напрягать. Она едет в машине в ночи за городом с двумя незнакомыми парнями неизвестно куда и зачем. При чем не самыми законопослушными и порядочными парнями. Поэтому Луна повторила за Лексой и припрятала карманный нож в ботинке. С волками жить — по-волчьи выть. Или же яблоко от яблони. Любое подойдёт.       Тишина в салоне автомобиля продлилась недолго. — У тебя тут есть музычка? — спросил Чад и тут же полез к автомагнитоле. — Может, без музыки обойдёмся? — подал голос Илиан. — Ну мы чо, в катафалке что ли? У нас вон какая весёлая компания.       Парень включил радио. Из колонок заиграла динамичная, танцевальная музыка. Чад сделал погромче, задёргал головой в такт, вытянув довольную улыбку. Он дёргался и подпевал, и его не смущали хмурые, сосредоточенные лица напарника и новой знакомой. Через какое-то время ему надоело веселиться одному и он решил поприставать к девушке. — Ты чего такая серьёзная? — А ты чего такой весёлый? — отбила она. — Ну а с чего грустить-то? — А с чего веселиться? — Всё понятно. Ты из этих. Из любителей унылых тусовок. Вы бы с Илианом идеально сошлись. Может вам познакомиться поближе? — Чад, — строго позвал его Илиан. — Чего? — спросил тот и повернулся к напарнику. Илиан ничего не сказал, или же Луна его не расслышала из-за музыки, но, видимо, он многозначительно посмотрел на Чада, и тот его понял. Чад улыбнулся и вернулся к танцам. Но вместе с этим он вернулся и к Луне. — О, дай шляпу примерить, — Чад нагло схватил её шляпу и снял с её головы.       Это окончательно выбесило и без того напряжённую девушку. Луна резко дала по тормозам, и как только машина остановилась, повернулась в сторону парня и грозно высказала: — Слушай сюда, идиота кусок. Если ты сейчас же не вспомнишь о том, что ты взрослый человек, хоть с какими-то остатками мозга в своей черепушке, и не начнёшь вести себя соответствующе, я выкину тебя из машины и с пару раз проедусь по тебе. Ты меня услышал?       Чад ошарашено уставился на неё. Илиан молчаливо наблюдал со стороны и не вмешивался. У Чада ушло пару секунд на осмысление, а после он сказал: — Да понял-понял. Чего ты как мегера сразу?       Парень неловко надел шляпу обратно ей на голову. Луна поправила её и вновь завела машину, продолжив путь. — Хотя что можно было ожидать от подружки Лексы? — продолжал причитать Чад.       Луна уже его не слушала, а лишь размышляла о своём: «Если они решили прикопать меня где-то в лесу, то хотя бы будет за что. Хотя вряд ли такое серьёзное дело доверили бы такому, как Чад. Но вот Илиан — человек непонятный. Кто знает, что от него ожидать. Возможно, его больше стоит опасаться».       Чад всё не унимался с разговорами, но по крайней мере стал уважать границы Луны, в основном контактировал с напарником. Вскоре парни сказали, где нужно остановить машину. Луна остановилась на старом мосту, где работало несколько уличных фонарей, и хоть как-то разгоняло своим светом тьму окружающего их леса. В нескольких метрах напротив них стояла другая машина, из которой вышло пара парней, заметив приблизившихся гостей. Илиан с Чадом тоже вышли, приказав Луне ждать в машине и не выходить. Парни подошли к ожидающим их людям. О чём они говорили, Луна даже представления не имела, она лишь могла наблюдать со стороны и ждать. Ей не особо-то и интересно. Не то, чтобы она хотела в этом всём вариться — нужда заставила. Но всё же она здесь, принимает хоть какое-то косвенное участие. Её сцепила тревога. Всё это странно. Почему они встречаются именно здесь? Зачем взяли её с собой?       Пристально наблюдая за ними с расстояния, достаточно безопасного, но не достаточного для её морального комфорта, Луна обращала внимание на их мимику, ведь это всё, что ей оставалось. Даже Чад мгновенно преобразился и стал серьёзным. Мужчина, беседующий с её новыми знакомыми, выглядел разозлённым, хоть и сдерживал свою злость, выдавая лишь выражением лица. Его напарник стоял в стороне и молчал, пристально следя за Чадом и Илианом. Пару раз он бросал взгляды на машину Луны.       По видимому, уладив все вопросы, парни вернулись в машину. Луна повернула назад. Какое-то время они ехали в тишине, возможно, каждого из них поглотили раздумья. Луна не задавала вопросов.       Спустя несколько минут Чад заговорил: — Надо бы расслабиться. Давай ты подвезёшь нас до наших девчонок. Мы покажем дорогу. — Без проблем, — отвела она. Ей было всё равно, куда их везти, лишь бы побыстрее от них отвязаться и поехать домой. Луна чувствовала себя выжатой до последней капли. Она мечтала только о горячем душе и мягкой постели. — Хочешь, можешь присоединиться, — предложил Чад. — Присоединиться к вам или к девчонкам? — насмешливо спросила Луна. — Как хочешь. Можешь, хоть ко всем и сразу, — с довольной улыбкой сказал парень. — С нами ты проведёшь охренительную ночь, можешь даже не сомневаться. — Спасибо за предложение, я пас. — Не переживай, шляпку никто снимать не будет. Можешь остаться в ней, — усмехнулся Чад.       Луна хмыкнула, вытянув улыбку, но ничего не ответила. — Останови где-нибудь. Я выйду отлить, — попросил Чад. Луна выполнила просьбу, и Чад сошёл с трассы, скрывшись в тени деревьев.       В машине стало очень тихо, как будто бы Луна была в ней одна. Но ощущение чужого присутствия не покидало. — Лекса в порядке? — подал голос Илиан. — Почему сам у неё не спросишь? — Не хотел тревожить. — В порядке. Жить будет, — сухо ответила на вопрос Луна. Илиан не стал развивать разговор, тогда это сделала она: — Ты давно её знаешь? — Несколько лет. С самого начала её работы у Леона. — И что ты можешь о ней сказать?       Илиан и не удивился её вопросу, буднично ответил: — Она всегда знает, что делать, и никогда не теряется в сложных ситуациях. Мне кажется, что она держится в стороне и просто не способна делится своими чувствами. Но я думаю, что она готова горы свернуть ради того, кого считает важным человеком. Есть ли у неё такой человек?       Парень взглянул на Луну через отражение в зеркале заднего вида цепким взглядом, будто пытался прочитать её. — Между нами ничего нет, если ты это пытаешься выяснить, — ответила Луна. — Не пытаюсь. Просто размышляю. Просто странно это, что она привела тебя. На неё это не особо похоже. — У нас общие планы на эти деньги. — Ты же понимаешь, что такое заявление ещё больше наталкивает на мысль о ваших неоднозначных взаимоотношениях, — с усмешкой сказал Илиан.       Луна вытянула улыбку: — Так только кажется. Но если тебе так приятней думать, то можешь считать, что мы с ней вместе. — Да, так, действительно, приятней думать, — насмешливо ответил Илиан. — А Чаду было бы ещё приятней об этом думать, поэтому ему об этом не говори.       Луна коротко рассмеялась, постепенно привыкая к новой компании. Всего короткий разговор, и Илиан её больше не напрягает. Хотя, может быть, его непосредственное знакомство с Лексой придаёт уверенности? Ведь ей Луна доверяет.

***

      Уволившись в прохладную постель, Луна обняла вторую подушку, глядя перед собой в пустоту. Ей казалось, что, утомившись после насыщенного дня, она уснёт мгновенно. Но как только она осталась наедине с собой, все мысли были о Рейвен. Та просила её остаться. Остаться с ней. Так больно было осознавать, что Луна могла провести этот вечер с Рейвен, но она выбрала провести его с Чадом и Илианом, при чём будучи просто личным шофёром. Она отвезла их на какую-то сомнительную встречу, а после к проституткам, вместо того, чтобы провести время с любимой, чьё внимание стало самой редчайшей ценностью, неожиданностью, а может быть и последней возможностью. Просто смешно и грустно. Но если бы она этот выбор не сделала, то за жизнь Рейвен стало бы гораздо сложнее бороться. Это был правильный выбор, хоть нежеланный.       «Неужели ты была готова простить меня?» — мысленно спрашивала Луна у Рейвен. — «Только бы я перестала подвергать свою жизнь опасности. Почему-то это так удивляет. Я уже и забыла какого это — быть тебе нужной».       Луна поджала под себя ноги. Слёзы рвались наружу из глаз, почувствовав свободу от того, что их никто не видит.       «Я так устала жить без тебя,» — произнесла в своей голове Луна, вспоминая о том непродолжительном времени, котором она провела с Рейвен на свободе.       Лекса приходила в себя с пару дней. Эти пара дней стали для Луны вроде незапланированных выходных и глотком свежего воздуха. Хотя бы двое суток она не связывала свою жизнь с противозаконной деятельностью, а жила обычной жизнью, вечера проводила с подругами, а возвращалась домой с приятными впечатлениями. Как же она соскучилась по такой жизни.       И хоть пары дней для восстановления было мало, Лекса упрямо настояла на том, что ей достаточно, и никто бы был не в силах её переубедить. С одной стороны, хорошо, что они не будут терять времени. Ведь они не в оплачиваемом отпуске. Повезло, что её напарница имеет такую же сильную мотивацию работать, как и Луна. Ведь жизнь Рейвен им обоим небезразлична.       Возвращаясь после очередной перевозки, уже далеко за полночь, Луна ехала к дому Рейвен, чтобы доставить Лексу домой, а потом уже себя. На девушку накатила беспричинная тоска. Хотя почему беспричинная? Причин вроде достаточно, но сегодня день прошёл спокойно, и повода для печали не было. Но накопленная моральная усталость за последние месяцы сказывалась. — Не хочешь прокатиться по городу? — предложила Луна. — Больше не боишься, что тебя задержат вместе со мной? — с полуусмешкой спросила Лекса. — Я уже заебалась бояться. — Видимо, и правда, заебалась. Редко удаётся услышать, как ты ругаешься. — Так что насчёт ночной экскурсии по городу? Только без гида. — Без гида согласна.       Луна повернула в сторону Сиэтла. Чем ближе они подъезжали к центру, тем ярче становились улицы, освещаемые фонарями, витринами закрытых магазинов и огней от гирлянд на деревьях. Людей на улицах в такой поздний час не было. Середина рабочей недели. Лекса с детской жадностью рассматривала виды за окном автомобиля. Когда она последний раз бесцельно прогуливалась по городу? Будучи разыскиваемой, она не покидает окраины, в светлое время суток вообще на улице не показывается. В её глазах было столько интереса, неподдельного внимания ко всему, что её окружает, невысказанного восторга. Такой её Луна видела впервые, искренне, безмолвно радовалась за неё. Тишину нарушала только тихая, ненавязчивая музыка из радио. — Сиэтл — самый красивый город, — произнесла Лекса, не отрываясь от окна. — Ты видела другие города? — Нет. — Нет? — с удивлением переспросила Луна. — Ты никогда не выезжала из Сиэтла? — Выезжала. В пределах штата. — Лекса взглянула на девушку и иронично подметила: — Минусы тюремного заключения в раннем возрасте. Не рекомендую.       Её признание заставило Луну тяжко задуматься. Сама Луна достаточно путешествовала, особенно, когда встречалась с Беллами. Но и до этого, они иногда ездили по стране с сестрой и матерью. А после она вылетала за границу с Беллами или с сестрой за его деньги, пока парень оставался работать. В то время как Лекса ни разу не выбиралась за пределы родного штата. — Ты жалеешь о том, что так всё сложилось? — спросила Луна. — Я ни о чём не жалею, — твёрдо ответила ей Лекса. — Потому что это не продуктивно? — Не только. — Тебе нравится твоя жизнь? — уточнила Луна, не показав своего изумления. — Раз я так живу, значит нравится. Даже попав в тюрьму, я могла бы стать примерной заключённой, выйти досрочно за хорошее поведение и пытаться исправлять свою жизнь. Но это было бы не я. Не собой я быть не хочу. — Похвальное отношение к себе, — подметила Луна. — Я серьёзно. Принимать себя порой тяжело, но кажется, у тебя проблем с этим вообще нет. — Так было не всегда, — призналась Лекса. — А мастер класса не будет? — с тёплой усмешкой спросила Луна. — Я похожа на коуча по психологии? — Хах. Нет. Обычно люди подобную фразу дополняют своей историей и размышлениями, какой-нибудь заумной фразой. — Это в твоих книжках так? — Ну да, ты права, в основном в книжках. Но и не только. — Я — хреновый учитель. Сама видишь, где я на жизненном пути. Потому советы не раздаю. Тем более, что ни один совет не может подойти всем. А советовать собаке летать — тупо. Может нос разбить. — А, по-моему, у тебя не плохо получается. Быть коучем по психологии. — Да? — иронично произнесла Лекса. — Тогда, как только отмотаю свой срок в тюрьме, пойду рубить бабки на психологических тренингах. — Будешь учить собак летать? — усмехнулась Луна. — Буду учить разбивать нос. — Благородное дело.       Проезжая мимо площади, Лекса снова вонзилась в окно, разглядывая огромную рождественскую ёлку. Луна устала её мучить, потому припарковалась неподалёку и сказала: — Пошли прогуляемся.       Лекса надела капюшон своего чёрного худи на голову и вышла из машины, следом за Луной. Девушки неспешно пересекли безлюдную площадь. Луна и не подумала бы, что в центре Сиэтла может быть так тихо. Лишь редкие машины, проезжающие мимо, нарушали сокровенную тишину. Когда начнутся праздники, город будет полон людьми круглосуточно. А пока девушки оказались здесь в самый удачный момент. Лекса остановилась у ёлки и смотрела на неё так, словно видит впервые. Хотя Луна уже бы и не удивилась, если бы это было так. Складывалось впечатление, что и родители её до восемнадцати лет в подвале держали. — Давно не испытывала ощущение праздника, — тихо поделилась Лекса. — Я думала, что это мне уже и не нужно. До этого момента. — Всем нужно чувствовать себя живыми в любом возрасте. — С кем собираешься отмечать Рождество? — Да ни с кем пока.       Недолго обдумав, Лекса внезапно предложила: — Приезжай. — Если Рейвен не будет против. — Она будет отмечать у матери с семьей. — Ты будешь одна? — Да. — Это не прозвучало скорбно или тоскливо, просто как сухая данность.       По всей видимости, Лекса просто привыкла к такому положению вещей. Хотя в тюрьме возле неё крутилось много заключённых, жаждущих её внимания. Но теперь Лекса не в тюрьме, а здесь у неё никого нет. Луна задумалась, могут ли подруги её пригласить. Скорее всего, они все будут со своими семьями. Это Лекса с Луной будто безродные. — Ты заранее прости меня за бестактный вопрос, — начала Луна. — А ты бы не хотела увидеться с братом?       Лекса прожгла ёлку ледяным взглядом, бесстрастно ответив: — Скорее всего, он меня уже не помнит. И пусть будет так.       Какой же одинокой выглядела эта девушка, покинутой всем миром — самыми близкими людьми. Луна поймала себя на чувстве, что ей бы хотелось стиснуть Лексу в объятиях и подарить хотя бы немного тепла. Эта мысль её саму изумила, и Луна попыталась поскорее от неё избавиться. — Я приеду, — согласилась Луна.       «Даже если девчонки пригласят меня, придётся им как-то отказать. Только что я им скажу? Жаль, что приходится разрываться между ними. Но подруги без меня одни в этот день не останутся, в отличии от Лексы», — тяжко раздумывала девушка.       Простояв с несколько минут в безмолвной тишине и разглядывая бесчисленные огоньки на праздничной ёлке, девушки наслаждались покоем и умиротворением, простыми человеческими вещами. Холод постепенно пробирал, сковывал дрожью под одеждой, но домой совершенно не хотелось. Им обоим. — Поедим куда-нибудь выпить? — предложила Лекса. — Ты настолько осмелела? — У моего давнего знакомого есть бар. Он не сдаст. И проведёт. Ни перед кем паспортом светить не придётся.

***

      Лекса договорилась со своим другом ещё по пути до бара, и на входе их встретил парень лет тридцати азиатской внешности. Какой конкретно он национальности Луна определить не могла. На вид казалось, он смешанной крови. Для решения подобных задач нужно брать с собой Харпер, она уже должна разбираться. — У нас как раз маскарадная вечеринка. Маски мы на входе продаём для тех, кто не при параде. Но тебе, конечно, бесплатно отдам. И подружке твоей. Выбирайте. — Спасибо, Хонг, — поблагодарила его Лекса.       «Маскарад — это очень кстати. Так будет спокойнее,» — подумала Луна. — Не за что, дорогая. Для тебя хоть последние трусы стяну, веришь? — широко улыбаясь, сказал парень. — Это совсем необязательно. Но лестно. Если ты носишь женские, пойдёт в мою коллекцию, — отшутилась Лекса, оставаясь, как всегда, серьёзной. — Она ещё и нижнее бельё коллекционирует. Вот этого я не знал, — с тёплой иронией отозвался Хонг. — В общем проходите, располагайтесь. И если что — зови.       Уходя, Хонг бросил охране: — А вы следите, чтобы этих курочек не обижали.       Луна сразу же вспомнила фургон с «Джуси Чикенс» и скривилась от этого воспоминания. Выбрав маски, девушки сели за столик. Это был не просто бар, скорее ночной клуб. В середине находился танцпол, люди танцевали под цветомузыкой. Луна не собиралась ничего пить, так как она за рулём. А Лекса сделала заказ, после чего официантка принесла им бутылку виски. — Ты столько выпьешь? — удивилась Луна. — Сейчас проверим, — ответила Лекса, потянувшись за стаканом. — А закуску ты взяла? Ты же сдохнешь на два дня после такого.       Лекса залпом выпила виски, слегка скривившись, а после растерянно переспросила: — Закуску? Какую? — Сразу видно, что ты раньше не пила, — выдохнула Луна и нажала на кнопку вызова официанта на столе. После того как официантка вернулась, Луна заказала брускетты с морепродуктами и фруктовую нарезку.       Только официантка покинула их столик, приняв заказ, как к девушкам подошло двое парней. Один из них заговорил первым: — Привет, девчонки. Можно к вам подсесть? — Нельзя, — грубо отшила их Лекса.       Луна усмехнулась и с улыбкой ответила им: — Наверное, не стоит. — Да ну что? — обратился парень к Лексе. — Просто хотели пообщаться, и ничего более. — А он тебе для чего? — Лекса указала на второго парня. — С ним пообщаться не можешь? — Ну мы хотели с вами. — Желание не взаимно. — Может, мы хотя бы с подругой твоей пообщаемся?       Луна не успела ещё ничего ответить, как Лекса это сделала за неё: — Она моя девушка.       Луна удивлённо округлила глаза, и это не осталось незамеченным парням. — Она, по ходу, об этом не знала, — усмехнулся второй парень. — Знала, — естественно солгала Луна. — Просто она впервые меня так представляет прилюдно. У моей девушки скверный характер. — Ну ладно, что ж, — разочарованно произнёс первый. — Не будем портить свидание.       Парни оставили девушек, и тогда Луна спросила: — Почему ты назвала меня так? — Чтобы поскорее отстали. Так эффективней и быстрее. — Тон Лексы стал более возмущённым: — В этих клубах всегда так? Мы даже с места не успели сдвинуться, как налетели эти мамкины онанисты. — Частенько. Многие за этим сюда и приходят. — А я думала напиться. — Одно другому не мешает, — усмехнулась краем губ Луна.       Как только закуска оказалась у них на столе, Луна протянула тарелку с брускеттами Лексе, намекая, что той пора бы перекусить. Лекса не возражала, взяла брускетту и откусила кусочек, даже закрыв глаза от удовольствия. — У Хонга недурная кухня.       Луна тоже оценила вкус брускетты со свежайшей сёмгой, мысленно усмехнувшись с того, что Лекса даже еде не умеет делать достойных комплиментов. Но в этот раз девушка не чуралась выказывать своё восхищение эмоциями. Наверное, только из-за выпитого виски. К нему Лекса тоже сразу вернулась. — Может, пойдём потанцуем? — предложила Луна.       Лекса посмотрела на неё, как на сумасшедшую: — На танцпол? Ни за что! — Да брось. Ты что, стесняешься? — Просто танцы — это не моё. — А ты выпей ещё немного виски, сразу станет твоё. — Сомневаюсь. Никогда не слышала, чтобы алкоголь придавал пластичности. — Пластичности он, конечно, не придаёт, но уверенности в себе — вполне. В конце концов, зачем мы сюда пришли? — Посмотреть на людей, — настаивала на своём девушка.       На свободе Лекса точно не могла себе позволить быть среди толпы. Кто угодно мог бы узнать её, сообщить в полицию. Сидя в ночном клубе, в тусклом освещении и с маской на лице, она могла почувствовать себя просто человеком. И Луна сама подумала, что, наверное, и не стоит привлекать к себе лишнего внимания.       Но спустя минут сорок Луна с Лексой уже танцевали на танцполе, среди толпы таких же пьяных, отрывающихся людей. Луна не ожидала, что это когда-нибудь увидит, но Лекса так искренне улыбалась и прыгала под музыку. Её движения были немного топорными, но ей это по-своему шло. Невозможно было бе представить, чтобы Лекса виляла бёдрами. В таком случае Луна бы подумала, что Лексу подменили на неправдоподобный клон. Луна хоть и не пила ни капли, но веселье тронуло и её. То ли от Лексы заразилась, то ли от прошлых напряжённых, безрадостных дней и ночей появилась потребность оторваться на полную катушку.       В какой-то момент Луна заметила знакомые очертания среди толпы. Фло и Миллера она узнала даже в масках. Они танцевали рядом друг с другом. Фло порхала так легко и быстро, словно бы она ничего не весила. Как же прекрасно она танцевала. Потому и Миллер не мог оторвать от неё глаз.       От неожиданности встречи и радости их увидеть Луна подошла к ним, не думая о том, что она не одна. Как только она подошла к друзьям слишком близко, Фло резко бросила свою руку в её сторону, но при этом её запястье очень легко и аккуратно опустилось Луне на плечо, после чего Фло сделала изящный разварот, оказавшись к ней спиной, слегка качнула бёдрами, задев ими Луну, а потом в игривом танце развернулась к ней лицом. Всё это произошло так быстро, Луна и ахнуть не успела. Когда Фло оказалась к ней лицом к лицу, девушка всмотрелась в её глаза, видимые в прорезях маски, и тут же изумилась. — Луна?       Луна громко рассмеялась: — Я уже подумала, ты настолько хорошо владеешь боковым зрением, что узнала меня.       Фло заулыбалась и стиснула подругу в крепких объятиях. — Какая ты внезапная, мамасита! — воскликнула Фло. — Ты из Камбоджа прилетела или из Испании? — отшутилась Луна, говоря ей прямо в ухо. — Кхмерский язык я ещё не освоила.       Фло отпустила Луну, и тогда Миллер вытянул руки, приглашая пообниматься. Луна обняла парня, и тот сказал: — С твоим новым стилем тебя так сразу не узнать. — Это да! — согласилась Фло. — Точно, что зэчка теперь.       Луна рассмеялась: — Спасибо. Пойдёмте за стол. Мы мешаем людям танцевать.       Девушка пригласила друзей за свой столик, а Лекса осталась танцевать на танцполе. — Ты здесь одна? — спросила её Фло. — Я с подругой. Она танцует.       Миллер посмотрел на свою девушку и заговорщически произнёс ей: — А стакан-то один на столе стоит. Кажется, эта подруга вымышленная. — Она в одно лицо лакает, — с улыбкой пояснила Луна. — Я за рулём. — Вот это я понимаю, независимая женщина, — усмехнулся Нейт. — Я не думала, что вы вернётесь с отдыха так скоро. Вы планировали улететь на месяц. — Да, непредвиденные обстоятельства. Пришлось вернуться, — ответила Фло без улыбки. — У вас всё хорошо? — обеспокоенно уточнила Луна. — У нас — да. А у тебя как? Подыскиваешь здесь потенциальных клиентов для своей школы танцев? — Только если вымышленной, — с усмешкой сказала Луна. — Я не только подруг выдумываю, но и работу.       Друзья провели за разговорами какое-то время. Им было, что обсудить. Рассказывали в основном Фло и Миллер, только что прилетевшие из отпуска. Луна, даже если бы и хотела, всего рассказать не могла, но она была активным слушателем их историй. Но вскоре их отвлек парень, который подходил не так давно к ней и Лексе, пытаясь познакомиться. — Сорян, не моё дело, конечно, — начал он, чем привлёк внимание к себе. — Но твоя девушка тебе изменяет. Она там с девкой в туалете сосётся.       Лицо Луны перекосило от шока, и это она не играла.       «Блять, Лекса,» — пронеслось в её голове, и девушка подскочила с места, бросив друзьям: — Я сейчас. — Так ты с Рейвен пришла? — с недоумением задалась вопросом Фло.       Но Луна уже неслась в сторону уборной. Там, возле общих раковин, Лекса прижимала девушку к стене, откровенно целовала её, трогала под одеждой, а та закрывала глаза и закусывала губу. Луне этого не очень хотелось, но ей пришлось бесцеремонно вмешаться. Она оттащила Лексу от девушки и заговорила с ней, как с маленькой девочкой: — А ну-ка, милая, поехали домой. Уже поздно, тебе пора баиньки. Помаши девочке ручкой.       Девушка растерялась, а Лекса прожигала Луну взглядом, но позволила себя увести. Немного отойдя от девушки, Лекса прошипела ей: — Ты свихнулась? — Это ты свихнулась, — в тон ответила ей Луна. — А что если бы она тебя узнала?       Лекса сбавила напор, понимая, что Луна права, но не признавая это. Она лишь небрежно произнесла: — Не узнала, раз в трусы пустила. — Ну, конечно, это стоило того, чтобы испытывать судьбу, — иронично высказала Луна. — Где твоя маска? — Где-то, — равнодушно ответила та.       Луна глубоко вздохнула и закатила глаза. Взяв Лексу под руку, потащила её за собой. Они прошли мимо своего стола, чтобы попрощаться с друзьями. Луна вытащила пачку денежных купюр и положила на стол со словами: — Нам уже пора. Была рада повидаться. Как-нибудь ещё увидимся. — Всё хорошо, Луна? — спросила Фло. — Да. Просто кое-кто долакался, — Луна бросила взгляд на Лексу, которая, совсем забыв о осторожности, нагло пялилась на Фло, словно бы в упор не замечая рядом сидящего с ней Миллера.       Луна загрузила Лексу в машину, и следом села за руль. И как только они остались одни, Лекса выразила своё недовольство строго, но немного жалобно сказала девушка.: — Ты обломала мне секс. Мне не нравится, когда меня обламывают.       Долгое воздержание и алкоголь — и голова у Лексы отключилась. Как только она так легко нашла эту девицу? Они же не в гей-клубе. Ещё и так быстро. Как будто они с порога друг на друга налетели и начали целоваться.       Луна на её причитания только усмехнулась: — Вот и ты узнала, зачем ходят в клубы.

***

      Было уже слишком поздно, чтобы завозить Лексу домой. Ещё и в таком состоянии. Не хотелось будить Рейвен, тревожить её отдых. Потому Луна решила привезти девушку в свою квартиру. Лекса почти сразу вырубилась, как только упала на кровать. Луна же посетила душ, привела себя в порядок, перед тем как отойти ко сну. К тому времени, когда она уже готова была разделить с Лексой эти приятные мгновения сладкого сна, на часах перевалило за пять утра. Но её отвлёк телефонный звонок. Луна сначала выругалась: «Что за скотина мне звонит в такое время?», ну а после и на себя за то, что забыла отключить звук сигнала. Но потом Луна увидела имя Рейвен на экране и мгновенно забыла обо всех своих недовольствах. — Ты в порядке? — сразу же задала обеспокоенный вопрос Луна, как только ответила на вызов. — А ты как думаешь? — послышались возмущения девушки. — Где вы пропадаете всю ночь? Где Лекса? — Мы в этот раз слишком запозднились и решили тебя не тревожить. Лекса осталась у меня.       Луна намеренно умолчала, где и почему они запозднились. Эти подробности Рейвен лучше не знать. — Не тревожить? Ты издеваешься? Да я тут как на иголках. Не могла предупредить хотя бы?       «Она волновалась о нас?» — только догадалась Луна. — Прости, милая. Больше не повторится. Обещаю, — только Луна произнесла это вслух, как тут же осеклась, поймав себя на том, как она сейчас машинально назвала Рейвен, и уже ожидая, что та будет злиться. Но Рейвен не дала никакой реакции на этот счёт. — Вы, наверное, хотите меня добить, раньше болезни, спасительницы хреновы.       Луна улыбалась так широко, что почти сводило скулы. Ей было приятно слышать голос Рейвен, и неважно, что та говорит. — Это был бы настоящий провал, — поддержала её Луна. — Мы вынесли урок и старых ошибок повторять не будем. — Так и быть, принято, — успокоившись, ответила Рейвен. Луна растворялась в этих непродолжительных моментах разговора с девушкой, теснее сжимала телефон к уху, закрывала глаза, чтобы ничего и никого больше не замечать. — И научи Лексу пользоваться телефоном, — с лёгким раздражением сказала Рейес. — Я ей звонила и писала.       «Ты мне позвонила, только потому, что Лекса не подняла трубку?» — с печалью задумалась Луна, хоть это вполне ожидаемо. — Как видишь, я отвечаю на твои звонки даже в пять утра. Ни на что не намекаю, но… — игриво произнесла Луна, улыбаясь. — Но намекаешь, — произнесла Рейвен. В её голосе не было слышно злости. Луне показалось, что она уловила в её словах улыбку. — Я пойду спать. — Приятных снов, — пожелала ей Луна, после чего Рейвен положила трубку.

***

      Девушка проснулась после обеда. Лекса ещё спала, но Луна всё равно затеяла готовку. Хоть и закрыть дверь на кухню не было возможности, ведь Луна жила в студии. Несмотря на гудение вытяжки, Лекса спала сном младенца, и ей ничего не мешало. Луна позавтракала в обед. Успела выйти в магазин и навести в квартире порядок. О том, что Леса проснулась свидетельствовал её вымученный стон.       «А эта девушка не стонала, даже когда я ей пулю из плеча вытаскивала,» — усмехнулась про себя Луна. — «Похмелье страшнее».       Луна принесла ей полный стакан воды и аспирин. Лекса, не спрашивая, заглотила таблетку и залпом влила в себя воду до последней капли. — Какой ужас. Как вы это терпите? — пожаловалась Лекса. — Добро пожаловать в клуб пьющих. Ничего, ты освоишься и сможешь контролировать дозу алкоголя, чтобы потом не умирать на утро. — Я больше в этот клуб пьющих не ногой. — Все так говорят во время похмелья, — усмехнулась Луна. — Пей побольше воды. Если не тошнит, поешь. Я сделала сэндвичи. — Я ещё немного поумираю, — выдохнула Лекса, прикрыв глаза. — Ты помнишь, что вчера было? — Помню. Вроде. — Даже как зажимала девчонку в туалете? — Да. Ты мне вправила мозги. Не знаю, что на меня тогда нашло. — М-да, и чтобы это могло быть? — задалась ироничным вопросом Луна. — С Рейвен я связалась. Увидишь от неё пропущенные, можешь не перезванивать. Она злая.

***

      Ближе к ночи девушки уже сидели в доме Леона. С ними было несколько парней, они что-то обсуждали, что Луну не касалось. Лекса частично участвовала в их разговоре, она была больше вовлечена в их дела, ведь работала с ними дольше. Луна расположилась на широком, мягком диване возле современного, парящего камина. Гладила пса, положившего голову ей на колени. Она абстрагировалась от общего шума и концентрировалась только на приятных её вещах — на треск дров в камине, на ласковую собаку. Но она всё ещё помнила, где она находилась.       «Сколько мне ещё связывать свою жизнь с этим местом и этими людьми? Год-два-больше? Чтобы заработать такую сумму, должно пройти немало времени. Как долго сможет ждать Рейвен? Врачи не называют примерных сроков и поддерживают её жизнь. Но всё же страшно. Страшно не успеть».       Луну потянуло на размышления. Она частенько задумывалась о будущем. Задавала себе вопросы, на которые не знала ответа: «Что я буду делать дальше? Мой путь сейчас слишком неопределённый. Я даже не могу с уверенностью сказать, что будет завтра. Каждый день — какое-то приключение. И это не так круто, как это звучит. Как бы мне хотелось строить планы, обзаводиться целями, мечтами, идти по направлению хоть какого-то созидания. Приходится забывать о себе, чтобы думать о ней. Хоть Рейвен это и не нужно. Но нужно мне. Может, я просто хочу доказать себе, что я не бесполезная? Что я могу что-то сделать, чтобы спасти любимого человека от гибели, а не просто стоять и смотреть, как она умирает».       Собака заворочалась, толкнув девушку мокрым носом в руку. Луна стала почёсывать её за ухом. Она нашла для себя самую интересную кампанию на данный момент.       «Интересно, на что ещё я готова пойти, чтобы спасти её?» — задала себе очередной вопрос Луна.       Спокойствие было прервано резко и бесцеремонно. В дом ворвалось несколько вооружённых мужчин, и те сразу же стали стрелять по всем, кто находился в комнате. Собака испуганно сорвалась и убежала от шума, а Луна застыла на месте, как контуженная. Лекса схватила её и силой поволокла за диван. Девушки легли на пол, закрыв голову руками, пока в пару метрах от них разверзлась перестрелка. Нужно было спасаться, но в эпицентре бойни это было не так просто сделать. Лекса подползла к краю дивана и аккуратно выглянула, чтобы разведать обстановку. Луна мысленно выругалась на неё за это, но разве можно усмирить Лексу и её бесшабашность?       Внезапно прогремел взрыв. От взрыва отлетели щепки, осколки. Луну оглушило от грохота, она почуяла запах гари и дыма. В голове вертелась только одна мысль, как красный мигающий сигнал — спасаться, валить из этого чёртового дома. Луна нашла взглядом Лексу. Та все ещё не могла прийти в себя. Взрыв произошёл чуть ближе к ней, и девушка в момент взрыва не защищала голову от ударной волны. Луна не была уверена, что ты сможет сама вовремя выбраться, потому пришлось ползти за ней.        Но сомнение заставило остановиться Луну: «С ней я сама, возможно, не выползу, и подохнем тогда вместе». Ситуация непредсказуема, каждая секунда на счету. И самой опасно выбираться, а если она будет за собой ещё и тащить Лексу. Девушку поглотила настоящая внутренняя борьба между чувством долга и инстинктом самосохранения. В какой-то момент она почти решила бросить всё и спасаться самой, думая в первую очередь о себе, что естественно в данной ситуации.       «Чёрт, она же вытащила тебя из пожара в тюрьме. Какого хрена ты такая малодушная?» — выругалась на себя Луна. Девушка поползла к Лексе, как можно скорее, но пытаясь оставаться незаметной. Подхватив её подмышкой и затащив на себя, Луна потащила её к направлению выхода из дома. Страх придал ей уверенности и сил, потому она выбралась за пределы дома быстрее, чем сама того ожидала. Выйдя на улицу, Луна удивилась, насколько беспроблемно всё прошло. Пока что. Лекса вдохнула свежий воздух и стала уверенней стоять на ногах. — Бежим к машине, Лекса! — подбодрила её Луна.       Тогда Лекса окончательно очнулась, и ей больше не требовалась помощь, чтобы передвигаться. Девушки рванули в сторону дороги, но путь им перекрыл чей-то тёмный автомобиль. Казалось, если бы у Луны были волосы, они бы в миг поседели.       Из окна автомобиля выглянул Илиан и закричал: — Быстрее в машину!       Лекса, не раздумывая, запрыгнула в его автомобиль, и Луне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Илиан рванул вперёд, стремительно набирая скорость. Только отъехав от дома на несколько метров Луна смогла выдохнуть. — Ты знаешь, что происходит? — спросила Лекса у парня. — Блять, да тёрки с Торином. Мы думали, что обо всём договорились. — Он просто решил самостоятельно контролировать территорию, без всяких партнёрств, — высказалась Лекса. — Компромиссы ему плохо даются.       Илиан подвёз их к какому-то маленькому, деревянному домику, и сказал: — Мне надо вернуться. Спрячьтесь здесь, пока всё не уляжется. Вы — не главная их цель. Но свидетелей они захотят убрать, особенно, если подвернётся возможность. — Окей, — ответила Лекса. — Будь осторожен.       В доме было темно и сыро. Девушки растопили камин поленьями, и огонь стал единственный источником света. Луна села возле огня и поднесла к нему дрожащие руки — то ли от холода, то ли от эмоций. Внешне она была спокойна, но внутри колотило не по-детски. Смерть сегодня была так близко к ней. Если бы они с Лексой погибли, чем бы они помогли Рейвен? Сделали бы ей только хуже, омрачили бы ей остаток её жизни, взвалили бы на неё непомерное чувство вины и боли. Наверное, Рейвен права. Возможно, и не стоило идти на такие жертвы, а нужно было попытаться найти другие способы отыскать деньги. Вдруг они есть, Луна просто не видит их?

22.2. Карнавал безумия.

      Вернувшись в Сиэтл после осмотра дачного дома Финна, Блейк, загруженный мыслями, остановился у клиники и смотрел на большие стеклянные двери. Его ужасно тянуло туда. Но он просто приехал посмотреть на двери, ведущие в клинику. Надеясь, что не сорвётся. Или же наоборот. Он пытался уговорить себя не вестись на поводу у своих желаний, но не получалось.       «Зачем я приехал? За новой порцией боли? Я же знаю, что ничего положительного от этой встречи не вынесу».       Беллами сжал пальцами переносицу, словно справляясь с головной болью. У него, и правда, будто бы горело всё тело. Он решил, что раз ему и без того хреново, то Джон уже хуже не сделает. А если сделает, то будет хотя бы на что отвлечься. Сменит форму мучений. Хотя бы для разнообразия.       Блейк вышел из машины с мыслью: «Ох, эта сладостная каторга. Пора записывать себя в мазохисты».       Девушка в белом халате на ресепшене приложила трубку стационарного телефона, набрав пару цифр. Дождавшись ответа, она спросила: — К Вам пришёл Беллами Блейк. Пропустить?       «Сейчас скажет «нет», вот весело будет,» — подумал Беллами. — «Только, не мне».       Она положила трубку, и несколько секунд до озвучивания ею вердикта стали казаться тяжелее. — Распишитесь и можете проходить, — сказала она, протянув парню журнал приёма. Беллами вписал свое имя и фамилию в строку, и поставил свою подпись. Он обратил внимание на строку выше и увидел имя Финна. Как Финн успел побывать у него? В это время он же был на работе. Беллами вернул журнал девушке, после чего его взгляд зацепился за знакомый букет на стойке ресепшена. Эти же цветы он в последний раз видел в квартире Джона, только завядшими. Но этот букет, естественно, был свежим.       Беллами решил выудить информацию хитростью: — Какой красивый букет. У вас день рождения? — Нет. Это пациент подарил одной из медсестёр, — с улыбкой ответила она. — У Вас очень чуткие пациенты. — Ох, да. Это тот, к кому Вы сейчас и направляетесь. Джон Мёрфи. Хороший парень.       Нервы сжались в комок. Но он этого не показал в своём спокойном выражении: — Да, очень хороший.       Блейк вошёл в палату. В палате было довольно холодно, окно открыто настежь, а Джон сидел за столом и что-то рисовал, даже не обратив своего внимания на гостя. — Ты не замёрз здесь? — спросил Беллами. — Нет. — А если простудишься? — Я же в больнице. Вылечат, — безразлично ответил Джон, не отрываясь от своего занятия. После он поднял лист бумаги и показал Блейку рисунок, вернее беспорядочную систему линий, едва ли напоминающих какую-то конкретную форму. — Хочешь подарю? На стену повесишь?       На лице у Джона была забавляющаяся ухмылка, но всё это напоминало тщательно спрятанное отчаяние. Беллами больше всматривался в него, чем на рисунок, зависнув на мгновение. Джон отложил лист на стол со словами: — Ладно. Я всё равно никогда не умел рисовать.       Блейк осмотрел его руки и заметил мурашки по его коже, лёгкую дрожь. — Тебе же холодно. Давай я закрою, — настоял Беллами и пошёл к подоконнику, чтобы закрыть окно. — А я с таким старанием его открывал, — сказал Джон, изображая сожаление.       И тогда до Беллами дошло: «Он не смог закрыть».       После того как Беллами закрыл окно и повернул ручку, тем самым спасая промёрзшую палату от ледникового периода, он посмотрел на парня и задумался: «И ведь даже не попросил помощи. Что за упрямец?»       Джон посмотрел на Беллами, в ответ на его долгий прямой взгляд. И тогда Блейк задал остро волнующий его вопрос: — Он приходил? — Кто? — Джон сделал вид, что не понимает о ком речь. — Мужчина, что одаривает тебя букетами и травмами спинного мозга. — Ты слежку опять устроил? — Нет. Букет узнал на ресепшене, который ты подарил медсестре. — Ты и про первый букет знаешь. — Ты ведь его не выбросил, как и письмо, — подметил Беллами. — Что он хотел?       Джон ответил легко и беззаботно: — Узнать о моём самочувствии.       Блейка до костей дробил страх за него, собственная беспомощность, а ещё больше — слишком спокойная реакция Джона. Словно к нему приятель заходил, а не отморозок, искалечивший его.       «Мне под дверью у тебя поселится что ли?» — нервно пронеслось в голове. — Угрожал? — продолжил выяснять Блейк, изо всех сил стараясь держать рассудок холодным. — Он просто жаждет моего внимания, — беспечно произнёс парень.       «И не он один,» — мысленно ответил на это Блейк.       Внезапно Джон разразился хохотом, чем окончательно выбил Беллами из понимания. — Что смешного? — Ничего, — ответил Мёрфи, так же резко вернувшись в невозмутимое состояние. — Я рад, что у тебя, несмотря ни на что, хорошее настроение. Но, пожалуйста, отнесись ко всему серьёзно. Сейчас не время быть беззаботным. — Ну ты же хочешь меня спасать, — с глумливой улыбкой сказал Джон. — Занимайся. Подходи к этому со всей серьёзностью. — Мне бы помогло твоё участие. — Без меня не справишься? — Вот я об этом. Ты относишься к этому, как к игре. — Наша жизнь — и есть игра, — скучающе произнёс Мёрфи. — В которой мы — марионетки. И нами управляет одна ебнутая девица. — И ты предлагаешь, не бороться с этим, а способствовать её игре? — Почему нет? Это уже так долго продолжается. Может, пора втянуться?       Беллами присел на стул напротив Джона и сокрушённо произнёс: — Ты теряешь рассудок. — О, не беспокойся. Терять мне больше нечего. Ты бы о своём рассудке побеспокоился. Я вижу, у тебя уже пар из ушей идёт. Расслабься немного. Она никуда не убежит. — Если бы можно было в этой ситуации расслабиться, — устало выдохнул Блейк. — Ну так отвлекись, поговори со мной.       Беллами не спешил обольщаться. Он ожидал очередную издёвку. И его взгляд выражал всё его недоверие фальшивой мягкости Джона. — Как Кларк поживает? — спросил он.       Беллами посмотрел в глаза Джона с болью, которую не получилось сдержать. Напоминание о ней заныло в нём ещё свежей колотой раной. — Она умерла, — безжизненным голосом ответил он.       Джон округлил глаза в удивлении и с вырвавшейся улыбкой выпалил: — Серьёзно что ли? — Он громко и искренне рассмеялся, пока на каменном лице Беллами не проскользнуло не единой эмоции. — Охренеть, — продолжил усмехаться Мёрфи. — Быстро же ты её довёл. Я думал, она крепче. — Встретив мрачный взгляд Блейка, парень якобы попытался его успокоить: — Ну ладно, не переживай. Найдёшь себе новую любовницу. — Хватит, Джон, — резко осёк его Беллами. — Ты же сказал, что нас больше не связывают никакие отношения, и тебе на меня глубоко похуй. Зачем тогда продолжаешь измываться надо мной? — Никто над тобой не измывается. Я просто веду с тобой дружескую беседу. — Мы не друзья. — А кто, враги? — с ироничной улыбкой невозмутимо спросил Джон. — Ты мне не враг. Кто я тебе — уже сам решай. — Блейк поднялся с места сухо бросив ему напоследок: — Я пойду. У меня был тяжёлый день.

***

      Проходя мимо ресепшена, Беллами огляделся, проверив что никого поблизости нет, и подошёл к девушке за стойкой. — Можно Вас на пару слов?       Девушка обратила на него своё внимание: — Конечно. — Могу я попросить Вас не впускать к Мёрфи посторонних. Просите у посетителей удостоверение личности, чтобы удостовериться, что они те, за кого себя выдают. — Сожалею, но мы не имеем на это право. Это клиника открытого типа, мы пропускаем всех, кого пациент готов принять. Он же не в реанимации.       Блейк опёрся о стойку и склонился к девушке чуть ближе, заговорив в полтона: — Эта травма была нанесена ему умышленно. Есть люди, которые хотят причинить ему вред.       Она с пару секунд обдумала, в замешательстве от услышанного, но эмоций не выразила: — Тогда нам нужно постановление из полиции, чтобы у нас были основания не пропускать посторонних к нему.       Беллами решил, что ему стоит кое-что и приврать, для того, чтобы добиться своего: — Понимаете, они запугивают и угрожают ему. Он боится обращаться в полицию, это может стоить ему жизни. Я знаю, что по закону вы не можете самостоятельно принимать подобные меры предосторожности, но я прошу вас по-человечески.       Девушки снова недолго задумалась, перед тем как принять решение: — Хорошо. Я буду сверять личность. — Спасибо огромное. И ещё. Не могли бы Вы сообщать о том, если кто-то посторонний попытается навестить его? Я в долгу не останусь. Здесь камеры. Но я могу перевести Вам столько, сколько попросите. — Не надо. Я помогу Вам безвозмездно. — Не поймите неправильно. Это просто благодарность. — Я оставлю Вам мой номер. Но вы сами определите степень своей благодарности.       «Да я на тебя дом перепишу, дорогая, если ты только поможешь узнать его имя,» — мысленно ответил ей Блейк.       Девушка передала лист для заметок, где записала свой телефон. Беллами так же оставил ей свой, на тот случай, чтобы она смогла связаться с ним. Ещё раз поблагодарив девушку, он собирался уйти. — Подождите. У нас также оказывают психологическую помощь. Может, внести сеансы психотерапии в его программу?       Блейк задумался: «Не думаю, что он станет говорить с психологами. Но только если с одним».       Парень развернулся и вновь приблизился к стойке, заговорив: — У него есть свой психотерапевт. Он сможет посещать Джона здесь? — Конечно. Это, наоборот, хорошо, что у него есть психотерапевт, с которым доверительный контакт уже налажен.

***

      Джон ходил из угла в угол, маясь от скуки и не зная, чем себя занять. В его палате на стене перед кроватью висел телевизор, но Джон не мог его долго смотреть. Его всё раздражало. Чтобы не показывали. Его раздражали люди. Их фальшивые улыбки. Демонстрация их радостной жизни. Даже то, что они могли открутить крышку бутылки без чей-то помощи. А Джон не мог. Одно успокоение — он приловчился к курению, и теперь уже сам мог зажечь сигарету, хоть и не с первого раза, порой упуская её на землю, но всё же у него получалось. В спокойном состоянии у него много, что получалось. Но стоило ему выйти на эмоции, занервничать, как даже самые простые вещи становились для него невыполнимыми. С окном была беда. Через усилия Джону удавалось повернуть ручку и открыть его, а обратно закрыть не мог. Створку нужно было немного придавить, чтобы повернуть ручку, и это у Джона никак не получалось. Он всё ждал и надеялся, когда уже полностью вылечится, но никаких улучшений не замечал.       Парень часто повторял упражнения, которые проходил с тренером и врачом. Пытался рисовать фигуры. Так он думал, что может ускорить процесс лечения. Дни слились в один — однообразные и несуразные. Бессмысленные.       Но в один из дней его посетил новый и совсем неожиданный гость. — Здравствуй, Джон.       Его взрослый, размеренный голос заполнил палату. Этот голос не вызвал раздражения и не оставил равнодушным. Джон посмотрел на мужчину, как будто давно его ждал. Хоть это было и не так. — Джаха? Не ожидал Вас увидеть здесь. — Жаль, что наша встреча состоится в таком месте и при таких обстоятельствах, — поделился Джаха и сел на кресло неподалёку от парня. — Не хочешь поговорить о том, что случилось? — Беллами Вас подослал? — с подозрением спросил Мёрфи. — Да. — Он думает, что так сможет выведать от меня информацию? — Я не имею права разглашать наши разговоры. Я просто хочу помочь тебе, — заверил мужчина. Его по-отечески тёплый взгляд выдавал только искренность и поддержку. Почему Джону всё время казалось, будто мужчина смотрит с той же любовью на своих детей? Возможно, он просто хороший специалист, и умеет настолько располагать к себе. Но Джону так хотелось чувствовать себя особенным. Прочувствовать недостающую родственную связь, которую никогда не испытывал. Связь, которая нерушима, которая не может быть преданной. В отличии от той, что возникает в романтических чувствах. Джон знал, что мог говорить с Джахой начистоту. Обо всём, что происходит в его голове. Даже о том, что могло бы его скомпрометировать, и при этом не опасаться осуждения. Так он мог говорить только с ним и Беллами. Но с последним диалог он вёл в последнее время в несколько иной форме — пренебрежительной. Только от этого она не стала менее откровенной. Всё же доверие между ними никуда не делось? — Я хочу убить человека, — сухо сказал Джон.       Джаха не удивился. Лишь задумался на пару секунд, перед тем как спросить: — У тебя есть причины на это? — О да. И очень веские. — Поможешь мне понять тебя?       Джон решил ответить вопросом на вопрос: — Если бы один человек испортил Вам жизнь, а после содействовал в том, чтобы Вас целенаправленно пытались сделать инвалидом, и в какой-то степени успешно, Вы бы задумались о том, чтобы убить этого человека? — Возможно, хотя бы на мгновение задумался. Но не стал бы воплощать этот замысел в жизнь. Меня бы напугали последствия. И я не столько о законе говорю. — А меня больше не пугают никакие последствия. Я собираюсь выйти из круга, в который себя загнал. Я готов действовать радикально, аморально, подло. Это единственный выход.       Джон говорил об этом легко и равнодушно. С не сомневающейся твёрдостью. Он был уверен в каждом своём слове и не скрывал эту уверенность. — Единственный выход, который ты видишь на данный момент, — поправил Джаха. — Это не значит, что он единственный в априори. — У меня нет сил и времени рассматривать другие пути. — Если бы ты не пренебрегал помощью извне, тебе было бы легче. — Вы о Беллами говорите? — Не обязательно о нём. Но он, однозначно, готов помочь тебе безвозмездно и безоговорочно, как никто другой. Много ли кто ещё из твоего окружения готов на такую самоотверженность? — Я не собираюсь больше зависеть от него. — Так не завись от него, а используй его.       Мёрфи был удивлён это услышать. Он слегка усмехнулся: — Неожиданный совет от психолога. — Я лишь хочу открыть тебе более широкий обзор на ситуацию, — пояснил Джаха тем же размеренный тоном. — Люди не всегда принимают помощь из-за того, что беспомощны или зависимы. Некоторые это делают в корыстных целях. Если это поможет тебе решить твою проблему, то так ли важно какие использованы для этого средства? — Я такой подход не обдумывал. И вряд ли он мне близок. — Именно по отношению к Беллами такой подход тебе не близок или в целом?       Джон повторил, выражая настойчивость: — Я от него больше не завишу. — Я этому рад. Значит ли это, что он перестал быть тебе нужным? — Перестал, — резко ответил парень, тем самым впервые выдав какую-то эмоцию за весь диалог. — Почему ты тогда не хочешь использовать его? Он ведь сам предлагает свою помощь. — Он помочь хочет только себе. — Ты ведь тоже хочешь помочь себе. Можем ли мы тогда осуждать других за их естественные желания? — Беллами не сможет мне помочь. Устроит только больше проблем. — Тебе или себе? — спросил мужчина, ещё внимательнее всмотревшись в Джона. — Это имеет значение? — Хочу понять, ты пытаешься избежать неудобств или уберечь его.       Парень задумался над вопросом, понимая, что в первую очередь Джаха задаёт вопросы для того, чтобы Джон ответил на них самому себе. Но Джон не знал, что на это ответить. Он считал, что его мотивы ясны для него самого. Но вот он споткнулся. На таком простом вопросе. От очередной беспомощности, только теперь уже из-за моральной дилеммы, Джон прикрыл глаза, протяжно выдохнув, и сдерживал подступающие слёзы. — Я всё ещё зависим? — вымученно спросил Джон, ища помощи у Джахи, надеясь, что тот понимает его лучше, чем он себя сам. — Я так не думаю. — Я не могу понять, где я, — устало проговорил Джон. — Будто бы не ориентируюсь в пространстве.       Будто заблудился в тёмном лесу. После того, как застрелил Беллами в своём сне. И остался в том сне плутать, не разбирая дороги. Потому что путь его был стёрт. Кровью и слезами. И никакого ориентира не осталось. Он был оглушён собственным отчаянным криком. — Ты уже вышел из круга, — заверил его Джаха. — Но теперь ты не знаешь, куда идти дальше. Поменялась привычная траектория, потому теперь нужно искать другой путь. Это куда более сложный этап. Освободиться сложно, но сложнее понять, что делать с этой свободой. Но я уверен, ты справишься.

***

      Ближе к вечеру Беллами был дома. Из его головы не выходило послание от Джозефины. Стена, усыпанная её фотографиями. И всё, что натворила бывшая «любимая» с его жизнью. Она наставляла Диксона. Она ли предложила ему похитить Октавию? Она угрожала Кларк, шантажируя её ребёнком. Заставила ту выстрелить себе в голову. И всё ради своей игры, ради забавы. Приложила ли она руку к тому, чтобы Джона пытались сделать парализованным? Неужели она может быть настолько жестокой?       Дверь в комнату отворилась, впуская внутрь дома непрошенных гостей. — И когда ты научишься запирать дверь? — с тёплой усмешкой спросила Октавия. — От тебя всё равно не скрыться. — Не хами сестре.       За спиной девушки молчаливо стоял Атом. И его Блейк совсем не ожидал увидеть.       «Тебя под страхом смерти сюда притащили?» — мысленно обратился к нему Беллами. — Чем обязан визиту? — Мы в гости пришли, — ответила Октавия со снисходительной улыбкой. — Чаем хоть угостишь? — Ты знаешь, где стоит чайник. — Самообслуживание? — усмехнулась она. — А мы не гордые.       Девушка охотно ушла на кухню, словно бы радуясь возможности оставить парней наедине. Атом молчал с некоторое время. Беллами не вмешивался в его молчание. Для Атома тишина между ними была напряжённой. Беллами же так задолбался за последние дни, что ему и адский котёл показался бы сауной. — Что произошло у вас с Кларк? — спросил Атом. — Сначала кулаками размахиваешь, а потом спрашиваешь? — Я всё время пытаюсь находить тебе оправдания. Но это становится всё труднее с каждым разом. — А ты не пытайся, — сухо ответил Блейк. — Я не хочу вешать на тебя грехи всего мира. Я знаю, что ты не хотел её смерти. Но всё же она умерла. В первый же день вашей свадьбы. Зачем ты вообще женился на ней? — Это был фиктивный брак. Он был ей нужен. — Чтобы совершить самоубийство? — Это уже в наши общие с ней планы не входило, — холодно и чётко парировал Беллами. — Этот неожиданный поворот она решила внести без предварительного согласования со мной. — Ты даже сейчас будешь проявлять жесткость? — Я просто слишком заебался, Атом, — устало и по-прежнему бесстрастно выдохнул Блейк. — Людей губить ещё не заебался? — Ты считаешь, это мне необходимо услышать от своего друга в такой момент? Или ты думаешь, я от всего кайфую? Я помочь ей хотел, а она застрелилась у меня на глазах. А я прямо сижу и нарадоваться не могу. Жду, когда ты придёшь и скажешь мне, как я плохо себя веду. Чтобы, не дай боже, эта истина не ускользнула от моего осознания.       Друг замолчал, задумавшись. Он сел рядом с Беллами на диван, устремив грузный взгляд в пол. Беллами и не надеялся, что этот разговор закончен. Но ему даже не было тяжко. Почему-то. Словно привык. Хоть и к таким серьёзным нападкам Атома он не мог привыкнуть — не приходилось ещё их выносить. Но Джон бьёт больнее. Всегда. Потому у Беллами выработался своеобразный иммунитет. Правда, именно от ударов Джона он не спасал. — Прости, — вытолкнул из себя Атом. — Я погорячился тогда. Это было её решение. Глупо на тебя вешать за это ответственность. Я думал об этом несколько дней, но вот всё не мог решиться сказать об этом. Хорошо, что у меня есть жена, которая может во время промыть мне мозг. — Проехали, — отмахнулся Беллами. — Я не обиделся. — Я знаю, — произнёс друг, всё ещё не решаясь посмотреть Беллами в лицо. — Ты всегда спокойно относишься к тому, что тебя обвиняют, выливают на тебя свою злость. Ты готов принимать это от близких людей, как данность. Но я никогда не хотел быть среди тех, от кого тебе придётся это принимать.       На последней фразе голос Атома дрогнул под тяжестью эмоций, что он пытался сдерживать, словно его душили слёзы. Беллами не остался равнодушным, и не мог бы сказать, что не удивился. Атом в принципе не тот человек, который так открыто может показать такого рода эмоции. Настолько искреннее сожаление от друга ввело Беллами в ступор. И Блейк не нашёл ничего лучше, чем просто обнять друга за плечо и крепко сжать его. — Спасибо, — с теплотой в голосе произнёс Беллами. — Я ценю это.       Атом порывисто, грубовато обнял Беллами, на секунду стиснув в объятиях, а после отстранился. — Правильно. Объятия надо во время прекращать до тех пор, пока в комнату не вошла жена, — отшутился Беллами, чтобы разбавить эту печальную атмосферу. — Да иди ты, — сказал Атом, не сдержав улыбку. — Я это, чтобы не разбаловать тебя. — Надеюсь, супруг из тебя более щедрый на ласку. — Откуда же у тебя столько сил всё это выносить, ещё и умудряться шутить в перерывах? — опечалено спросил Атом.       «Это ты ещё не знаешь полной картины,» — подумал Блейк, осознавая, что не хочет во всё это впутывать ещё и Атома. Должна же хоть у кого-то начаться спокойная жизнь. — «Да и я уже нихрена не справляюсь. Мои мозги могли бы украшать стены в квартире Джона, если бы не тот звонок».       Снова вспомнив о насущном, Беллами задал вопрос другу: — Ты же был на похоронах Джози? — Да, — ответил Атом, хмурясь от непонимания, почему Беллами решил поднять этот разговор сейчас. — Ты видел её тело? — Конечно. — Похожа была? — Что? Что за вопросы? — потерялся он. — На кого похожа? На труп? — На Джозефину. — Так, дорогой. Ты, кажется, уже начал бредить. Тоже галлюцинации стал ловить, как Джон?       «Ох, если бы это были только галлюцинации. Я этому даже обрадовался бы». — Как думаешь, если бы Джози вернулась с того света, за что бы она могла хотеть мне отомстить? — А, ты вчера на ночь смотрел серию Шерлока о мертвой невесте, — попытался объяснить себе друг. — Да. Вот допустим, этой мертвой невестой была бы Джози. За что бы она мне мстила? — Да Джози кукухой поехала тогда. Она тебя чуть в тюрьму не усадила за то, что ты не появлялся три месяца. Она за что угодно могла бы отомстить.       «Но не настолько, чтобы пять лет считаться мёртвой и разрабатывать безумные планы по моему изощрённому уничтожению. Я не хочу верить, что это она,» — задумался Беллами, пока Атом на него странно смотрел.       В комнату вошла Октавия. От её внимания не ускользнуло, что парни стали общаться, и на лице девушки появилась одобрительная улыбка. — Наконец-то, самая главная влюблённая парочка вновь воссоединилась, — отшутилась она. — Эй, я вообще-то твой муж, — напомнил ей Атом. — Ты друг Беллами, дольше, чем мне муж. Так что нехрен разбрасываться такими долгими отношениями. А то я ещё решу, что ты такой непостоянный. — Я и не разбрасываюсь, — недовольно буркнул Атом. — Невыносимая девчонка. — Кого ты назвал девчонкой? — угрожающе надавила Октавия.       Атом резко встрепенулся, стал быстро обдумывать и растеряно уточнил: — Девушка? — Девушка? — повторила она, подчеркнув недовольство интонацией. — Жена. Невыносимая жена. — Вот так лучше.       Беллами коротко усмехнулся с их перепалки, на мгновение расслабившись. Мысленно с печалью произнёс: «Надеюсь, что хоть ваша любовь — навсегда». — Рассказывай, как у тебя тут дела? — переключилась Октавия на брата. — Мы тебя приехали послушать. — У меня дела… — задумался на секунду Беллами, перед тем как соврать: — неплохо. — Так а про Джози ты зачем спрашивал? — спросил Атом. — Просто что-то воспоминания нахлынули. — Ты мне это рассказываешь? Ты о ней даже вскользь упоминать запрещал, а сейчас будто бы просто так захотел о ней поговорить. — Вы же давно расстались, — подключилась Октавия. — Почему ты решил о ней вспомнить? — Иногда такое происходит с умершими бывшими, не так ли? — равнодушно ответил вопросом на вопрос Блейк, на что Октавия только опустила глаза. — Может, ты о Джоне лучше вспомнишь? — с неявным упрёком сказал Атом. — Хотя бы поинтересуешься наконец, где он и что с ним? — Я знаю, где он и что с ним.       Атом с Октавией опешили от его ответа и округлили глаза. — Где? — воскликнула Октавия. — Он вышел на связь? С ним всё в порядке?       Беллами не хотел всего говорить им, но и ясно понимал, что рано или поздно они всё равно узнают. Только как бы он хотел обойтись без подробностей. — Он приболел. Сейчас в клинике. — Что с ним? — Он в порядке. Ему просто сейчас нужен покой. Чтобы друзья, как ошпаренные, к нему не врывались и не сыпали на него вопросами. — Тогда ты нам ответь на вопросы, — настойчиво произнёс Атом. — Я уже сказал, он в порядке. Ему просто нужен отдых. — Беллами, ну пожалуйста, — молила девушка.       На телефон Беллами раздался звонок, и как только парень увидел, что звонок от Миллера, он немедля ответил. — Да, Нейт. Ты что-то нашёл? — А ты смел во мне сомневаться? — Я прямо сейчас выезжаю к тебе.       Блейк сбросил звонок и поднялся с дивана, со словами: — Мне пора. Не могу больше задерживаться. — Беллами, прошу тебя, скажи уже что-нибудь! — возразила Октавия. — Скажи хотя бы, где он.       Атом уже не пытался ничего выяснять, ведь понимал, что это бессмысленно. Никто лучше него Блейка не знает. — В другой раз, зайчата. Я очень спешу, — кинул Беллами, покидая комнату.

***

      Примчавшись к Миллеру со скоростью света, Беллами влетел к нему, как к себе домой, произнеся с порога: — Ну что там?       Нейт оторвался от ноутбука, взглянув на Блейка, и произнёс: — Я прошерстил телефон этого докторишки. С этого телефона он мало с кем держит связь. Ему пришло короткое сообщение несколько дней назад: «Выезжай». Видимо договорённости были налажены заранее. И есть запись разговора с этим же абонентом больше двух месяцев назад. Правда, она тебя не понравится. — Мне и так всё это не нравится. Хуже некуда, дружище. — Я просто подготовил тебя заранее, — сказал Миллер, после чего вернул взгляд ноутбуку и включил запись.       Раздался знакомый голос того самого мужчины, который прессовал при нём Джона, а после говорил с Беллами по телефону. — У меня дома сейчас находится один бесёнок. Я провёл с ним адски жаркую ночь, и теперь он нуждается в восстановлении. Дам ключи, откроешь двери, осмотришь. Будет показывать зубки, скажи, что ты не стоматолог. Как осмотришь, запри за собой дверь. Пусть не рыпается, отдохнёт. — Ты теперь и с бесами сношаешься, — насмешливо произнёс доктор. — Ты просто не представляешь, как хороша эта нечисть в постели, — с самодовольством произнёс мужчина.       Беллами прикинул, что было два месяца назад. Как раз после того, как Джон сел в машину к незнакомцу и исчез с ним, а вернулся подавленным, признавшись, что у него был секс с этим типом, только выдав это, как за обычное знакомство в баре. Стало так мерзко это слышать. Особенно после того, как Блейк был уверен, что речь идёт именно о Джоне. — Его голос? — спросил Миллер. — Да, — выдавил из себя Беллами, сжав руки в кулаки от злости и боли. — Я искал его по твоему описанию и по тем данным, что оставила тебе Кларк в предсмертной записке. Людей с похожими данными оказалось немного. Но мне кажется, что этот наиболее подходит.       Миллер открывает фото из базы данных, откуда на Беллами смотрел нагловатый взгляд мужчины из-под хитроватого прищура. Беллами подался вперёд от удивления. Он бы хотел ликовать, если бы мог. Но сил на радость совсем не было. Так и повод для радости ещё очень сомнителен. — Это он, — выронил Беллами. — Он отсидел в тюрьме. Всего 10 месяцев и вышел по УДО, — продолжил Миллер. — Роан Макгри. Владеет сетью отелей. Скорее всего для отмывки нелегальных доходов. По неофициальным источникам нелегально сбывает оружие. Это очень серьёзный противник. Что ты можешь против него сделать, я и понятия не имею. — По ходу ничего, кроме как убить его. — Ты за ним следом пойдёшь, — предостерег Нейт спокойным тоном. — Я знаю, — безразлично ответил Блейк. — Да и убить его будет не так просто, ты же это понимаешь. — Понимаю, конечно. Только какие у меня варианты? — Если не убьёшь, но умрёшь сам — что тогда? Оставишь Джона справляться с этим в одиночку? А есть ли гарантия, что даже если у тебя получится избавиться от Роана, то Джон останется в безопасности? Что ему ничего больше не угрожает. — Нет, — безнадёжно выдохнул Беллами, осознав это и окончательно отчаявшись. — Чёрт, даже это не выход. Против него ни полицию не использовать, ни даже мафию. Он со всех сторон защищён. Против него только самому под дуло пистолета подставляться, и то не факт, что прогорит, и риск будет не напрасным. Ни деньги, ни даже собственная жизнь в жертву не канает. — Самое мощное оружие в наше время — это информация. Мои хакеры будут копаться в его данных, выискивать то что можно обернуть в нашу пользу. Тебе нужно только запастись терпением и подождать. — В том то и дело, что ждать некуда. Он уже Джона чуть ли инвалидом не оставил. Чего ещё мне ждать? Когда он ему голову отсечёт? — Думаю, хотел бы, уже отсёк. Он явно другие цели преследует в отношении Джона. — Он хочет, чтобы Джон играл по его правилам. А Джон смело и бесшабашно шлёт его нахуй, ничего не боясь. А я боюсь. Джону на себя плевать, только мне на него не плевать. — Следи за ним. Пытайся вразумить, чтобы потише себя вёл. — Он меня не слушает, — беспомощно признался Блейк. — Делает вид, что не слушает. Поверь, он прислушивается. Просто не признаётся тебе в этом. Или же себе. — Его сейчас очень сложно узнать. — Тебя тоже было сложно узнать, когда ты вышел из сизо шесть лет назад, — припомнил ему Нейт. — Но ты настоящий никуда не исчез. Ты просто хорошо прятался.       Беллами мысленно согласился: «Я в Джона сейчас смотрю, как в зеркало. Вот и мне пришлось столкнуться с собой. Потому я его понимаю лучше, чем кто-либо ещё».       Они с Миллером разговорились по душам. Миллер даже достал джин для того, чтобы разговор шёл легче. Но это едва ли помогало. Хотя с Нейтом Беллами чувствовал себя спокойнее. Миллер был единственным человеком, с которым всегда легко говорить, при любых обстоятельствах. Беллами рассказал ему в подробностях обо всех последних событиях, и этот груз стало нести чуточку легче. — Джози была умной, расчётливой девушкой, — рассуждал вслух Нейт. — Она отлично играла в шахматы, в покер. Она была разносторонне грамотной и очень амбициозной. Но ты прав, она не была сумасшедшей. И тут всплывает ещё одно противопоставляющее «но». Это год в тюрьме, проведённым под гнётом чувства вины перед тобой. Это могло её сломать, заставить помешаться на тебе. Могла ли она устроить фиктивную смерть в тюрьме? Для этого нужно иметь очень хорошие деньги и найти человека, способного помочь такое провернуть. Что слабо можно себе представить, но всё «невозможное» можно оспорить. Ничего невозможного нет. Достаточно только истиной веры в это, чтобы этот закон стал работать. — Значит, она могла «умереть» для всех на несколько лет ради мести мне? — Теоретически да. Она не была ни к кому привязана. Ни к друзьям, ни к родителям. Она любила только тебя и свою собаку. — Любила ли меня? — усомнился Беллами, крутя стакан в руках, наблюдая как джин переливается с одной стороны стакана в другую. — Любила. По-своему. — Наверное так же, как и свою собаку. — Может быть. А ты уверен в том, что она хочет отомстить тебе? — А чего ещё она может хотеть? — Может, она хочет заслужить твою любовь? — Таким образом? - усомнился Беллами. — У неё свои взгляды на происходящее. Смотри, она избавилась от Луны, от Кларк, пыталась избавиться и от Джона. — Она послала Диксона убить меня, — напомнил Блейк. — Руками Джона. Она должна была понимать, что это не сработает. Она пыталась выставить его виноватым в похищении твоей сестры в твоих глазах. Она даже пыталась избавиться от Атома. Чтобы у тебя осталось как можно меньше поддержки, и как можно больше ненависти к жестокому окружению, на фоне которого деяния Джози больше не казались бы столь ужасающими. — Это выглядит логично. Зачем же она теперь дала о себе знать? — Чтобы ты вспомнил о ней и измучил себя мыслями о том, что она оказалась жива. Чтобы она вызвала в тебе много эмоций, которые бы ты мог воспринять за остаточные чувства к ней. — Тогда, по её мнению, я такой же сумасшедший, как и она, — усмехнулся Беллами. — Это лишь один из возможных мотивов. Джози — не тот человек, который умеет проигрывать. Но спортивный интерес — недостаточно основательный мотив для всех затраченных ею ресурсов. Месть — я не вижу поводов, как и прямых попыток тебе навредить. Она всё время воздействует на близких тебе людей, пытаясь очернить твоё отношение к ним или же отдалить их от тебя.       Беллами глубоко ушёл в размышления. Пазл в его голове потихоньку складывался, хоть ещё и недоставало нескольких частей. Недавно он был полностью подавлен всеми внезапными шокирующими событиями. Боялся встретить Джозефину и застыть от бездействия перед той, которая уничтожает его жизнь на протяжении нескольких лет из тени. Его точка опоры была напрочь сбита резким рывком. Но он умел быстро подниматься на ноги. И утерянная уверенность стала так же быстро возвращаться.       «Ты хочешь справедливости? Каждый понимает справедливость по-своему. Моя вот от твоей в корне отличается. И я не должен пытаться понять твою. Если твоя справедливость означает уничтожить самого дорогого мне человека, то моя будет значить — уничтожить тебя, как бы ты не была дорога мне когда-то. Ты — прошлое, которое я с трудом, но перешагнул. И возвращаться назад я не намерен».

***

      Нося в голове тяжёлые мысли в течении нескольких дней, Беллами уже едва ли помнил себя. Его разрывало от Роана до Джозефины по кругу. И там, и там — тупик. Невозможно двинуться дальше. Собранная по крупицам информация уже вырисовывалась во что-то конкретное, но что с этим делать по-прежнему неясно. Ему приходилось ждать. Но больше всего раздражало, что непонятно, чего ждать. Даст ли это ожидание какие-то плоды?       Беллами собирался заскочить в офис, чтобы подписать документацию, которую никто, кроме него, подписывать не мог быть уполномочен. Он уже и сам хотел вернуться к работе, но пока не мог себе позволить такую занятость. Мэй пока неплохо справлялась, лишь иногда просила помощи, потому Беллами мог не спешить возвращаться к своим обязанностям. По дороге из офиса он заехал в клинику. Девушка на ресепшене уже пускала его без предварительного согласования с Джоном, поэтому он спокойно прошёл к палате парня и, как только открыл дверь, услышал ругань. — Сколько ещё я буду здесь торчать? — злостно возмущался Джон перед доктором. — Что за скандал? — произнёс Блейк, дав знать о своём присутствии.       Джон бросил в него мимолётный взгляд, а после сразу же вернулся в разговор с доктором: — Я не понимаю, зачем я здесь нахожусь. Я здесь уже десять дней, но ничего не изменилось. Моё состояние лучше не становится. И Вы не хотите мне говорить, что со мной и когда меня выпишут. — Я не могу сказать Вам, сколько конкретно времени понадобится на реабилитацию, но она необходима. — Вы просто хотите больше бабла заработать? Поэтому надо меня здесь подольше держать? Чтобы он Вам денег как можно больше отстегнул, — кивком головы Джон указал на Беллами. — Мы помогаем Вам освоиться и привыкнуть к нынешним ограничениям ваших возможностей.       Джон мгновенно потускнел. Его эмоции стихли. Парень потерянно произнёс: — Что значит привыкнуть? — К сожалению, владеть своим телом так же, как раньше, больше не будет возможным, — ровным тоном сказал врач. — Вам нужно оформить инвалидность 3 группы.       Джон присел на кровать, почти побелев от услышанного, устремив отчаянный безжизненный взгляд перед собой в пустоту. Для Беллами это тоже стало ударом — слышать это, видеть в этот момент реакцию Джона. Заставив себя встряхнуться и взять себя в руки, Беллами приблизился к доктору и заговорил с ним: — Подождите. Совсем ничего нельзя сделать? — Мы сделали всё, что смогли. Если вы найдёте волшебника, способного это исправить, то вам крупно повезёт. Но сомневаюсь, что поиск должен ограничиваться только Америкой. Если располагаете средствами, обращайтесь в лучшие клиники внутри страны и за её пределами.       «Меня предупреждали, что без проблем не обойдётся. Но я почему-то надеялся, что хоть где-то нам должно повезти,» — тяжко обдумал Беллами.       Понимая, что Джону сейчас ещё тяжелее, Блейк приблизился к нему, хоть и не знал, как его сейчас поддержать. Присел перед парнем на корточки, всматриваясь ему в лицо. Джон встретил его взгляд и вымученно попросил: — Я хочу домой. — Вы можете его выписать? — обратился Блейк к доктору. — Конечно. Никого насильно здесь не держим. Главное, соблюдайте рекомендации. — Доктор начал говорить с Джоном в суховатой, сдержанной манере: — Вам нужно продолжать делать регулярные физические упражнения, лучше под присмотром тренера. Но избегать тяжёлых физических нагрузок. Соблюдайте режим сна. Следите за рационом. Из-за снижения возможностей подвижного образа жизни легче набрать лишний вес. Вам это противопоказано. Не сможете двигаться, пересядете в инвалидное кресло. Не принимать гормональные препараты. Так же, по возможности, избегайте столкновений или падений — любое из них может привести к серьёзным осложнениям. Для этого стоит избегать столпотворений и любых мест, способных привести к случайным травмам. Проявлять предельную осторожность даже во время полового акта, и точно не злоупотреблять этим. И, по возможности, избегать любых стрессовых ситуаций.       «По возможности,» — повторил про себя Блейк с горькой иронией. — «В нашей реальности такой возможности нет».       Беллами помог Джону собрать вещи. В это время они почти не говорили. Джон выглядел мрачно, загружено. Блейк понимал, что может получить только порцию негатива от парня, если заговорит с ним, потому он тактично помалкивал, даже не пытаясь подбодрить. Конечно, мысленно он не отлипал от парня, желая подарить тому поддержку и всё тепло, что у него есть. Но приходилось воздерживаться от внешнего проявления этих чувств.       Загрузив дорожную сумку с вещами Джона в машину, Беллами машинально хотел было отправиться на своё место, но Джон остановился возле машины. Он выглядел беспомощно и раздражённо, но как можно более сдержанно, со скрипом вытолкнул из себя просьбу: — Откроешь?       Блейк спохватился и бросился открывать парню дверь в машину. Джон сел в автомобиль, после чего Беллами закрыл за ним дверь с мыслью: «Теперь надо привыкать».       Парни тронулись в сторону дома Джона. Молчание Блейку казалось какой-то каторгой. Сейчас Джон вернётся в свою квартиру. Как скоро они вновь увидятся? Увидятся ли вовсе? — Ты всё запомнил, что сказал доктор? — спросил Беллами.       Джон бесстрастно ответил, глядя в окно: — Двигаться, но аккуратно. Не жрать, не падать, не трахаться и не психовать. — Ну, если коротко. — Меня ждёт весёлая жизнь впереди, — вымученно произнёс Мёрфи, полным безнадёжностью голосом. — Не нужно останавливаться на одной клинике. Не помогли здесь, помогут в другом месте. — «Если располагаете средствами», — напомнил Джон слова доктора. — Я не располагаю. — Я располагаю. — У тебя там бездонный подвал с сокровищем? — Не хватит — найду, — заверил его Беллами.       Джон с небрежностью высказался: — Тебе если некуда деньги потратить, раздай голодающим. — Мне как раз-таки есть, куда их потратить. — Мне твои деньги не нужны. Хочешь выглядеть героем? Не за мой счёт.       Беллами промолчал, понимая, что вести этот разговор не имеет смысла. Он очень хотел помочь Джону. Но что он может сделать, если Джон не позволяет ему помочь?       Подъехав к дому, Беллами занёс сумку в квартиру. Джон взглядом проследил за ним, а после потерял интерес, осмотрел квартиру, в которой давно не был. Пора было распрощаться, но сделать это было очень трудно. Беллами понимал, что не сможет больше к нему приезжать, как это делал в клинике. Для того, чтобы увидеться, поможет только весомый повод. Который наверняка будет вовсе не положительным, а таких больше не хотелось бы. Беллами обдумывал, что сказать на прощание. Теперь перед Джоном трудно было находить слова. Когда раньше подобное и в голову прийти не могло, ведь с ним всегда было о чём поговорить, и Джон всегда сам жаждал этих разговоров. Призраки прошлого в очередной раз били по голове, и Беллами от них даже не защищался. Когда-то его броню выломал Джон, и теперь тому очень удобно в него стрелять.       Блейк произнёс, обдумав перед этим каждое своё слово, чтобы вызвать как можно меньше раздражения от парня: — Если тебе вдруг что-нибудь понадобится, обращайся.       Джон вернул взгляд на Беллами. Всмотрелся в него прямо и задумчиво. — Когда это кончится? — сухо спросил Мёрфи. — Что именно? — Твоя услужливость. Ты ещё на что-то рассчитываешь? — А я ещё могу на что-то рассчитывать? — спросил Блейк, подчеркнув своё недоумение в интонации, хоть и напускное. — Найди уже себе кого-то, кого можно трахать. Расслабишься. Может, и бегать за мной перехочется.       Беллами бесстрастно ответил: — Не беспокойся о моей личной жизни. Я разберусь. — Отлично, — сказал Джон и стал разбирать сумку, показав, что разговор окончен.       Уже намереваясь уходить, Беллами сообщил напоследок: — Атом с Октавией хотят увидеть тебя. Я не стану им ничего о тебе говорить. Свяжись с ними, как будешь готов. — Скажи им, что я умер. Мне сейчас не до них. — Но ты позвони им, как воскреснешь.       Джон снова взглянул на Беллами. И вроде как без раздражения или пренебрежения, но всё же так холодно, как Джон никогда на него не смотрел. Беллами понимал, что ему нужно привыкать к этому. Как бы этого не хотелось. — Я пойду, — сказал Беллами. — Надо ещё найти того, кого мне трахать. — Угу. Удачи, — ответил Джон, не уставая демонстрировать своё равнодушие.

***

      Джон начал наводить порядок в квартире по силам. На кухне его встретил засохший букет, от которого остались одни лишь гнилые стебли, а по столу сухие лепестки. Джон выбросил остатки букета в мусорную корзину, с насмешливой мыслью: «Один задаривает цветами, второй двери передо мной открывает да сумки таскает. Мне бы любая девчонка обзавидовалась».       Парню казалось, будто он отсутствовал с десяток лет, и собственная квартира виделась новой. Вспомнилось детство. Как под ночь возвращался обдолбанный отец и заваливался спать. Как Джон ненавидел его за каждый шорох, что тот издаёт. Для Джона было нормой — терпеть и презирать, делить дом с человеком, которого он ненавидел. Мысленно желать ему смерти. Тогда Джон надеялся, что его будущее станет другим. Что в его жизни будет что-то, помимо ненависти и одиночества. Что у него будет человек, которого он будет ждать домой с радостью и трепетом. Который подарит ему совсем другой мир. Но это лишь подростковые мечты. В которые он даже в какой-то момент поверил. Поверил, что они начинают сбываться. Теперь же он ясно понимает, никто не подарит ему другой мир. Джон в этот мир просто не впишется. Пора адаптироваться, приспосабливаться. Пора начинать жить по правилам, которые диктует ему этот — реальный мир.       В памяти врезались слова отца, загибающегося на полу: «Чтобы ты не делал, ты им будешь не нужен. Ты не вписываешься в эту систему. Ты слишком обычный, и у тебя ничего нет. Ты им не подойдёшь. Тебя растопчут, так же, как и меня, и тогда ты меня поймёшь. Потому, мой тебе совет: умри, пока молодой. Не неси эти мучения через всю жизнь. Как видишь, из этого ничего хорошего не выходит».       Смешно и грустно. Но его пророчества оказались верны. Неужели истина всё это время была в словах этого слабака? — А старик дело говорил, верно? — произнёс Диксон, читая его мысли. — Мне стоило поменьше его слушать. Как и тебя. — Эй. Я тебе вообще-то нужен, — возразил Диксон. — Кто ещё-то с тобой останется? Тебя теперь выносить невозможно. Беллами надолго не хватит. Да и Финна. Октавию с Атомом ты тоже послал далеко и надолго. Разве что Роан в тебе души не чает. То ещё дерьмецо ты к себе притянул. Ах, да! Ещё Джози. Её ты, по всей видимости, тоже очень интересуешь. — Отличная команда, — иронично прокомментировал Джон. — Но и их ты собираешься прихлопнуть, — продолжил Диксон, намеренно уронив руку и резко хлопнув ладонью по тумбе. — А ты уверен, что стоит убивать единственных людей, которым ты нужен? — У меня фан-база растёт, — усмехнулся Мёрфи с каменным холодным лицом. После дополнил: — Вряд ли надолго. — Но я останусь с тобой навсегда.       Джон посмотрел на свою галлюцинацию, хмуро задумавшись, и произнёс: — М-да. И это пиздец, дружище. — Не дрейфь, — сказал Диксон подбадривающим тоном. — Будет весело.       Джон покинул кухню, чтобы отвязаться от Диксона. Порой это срабатывало. Стоило ему попытаться переключить внимание, уйти, как Диксон исчезал на некоторое время. Даже собственная галлюцинация научилась его слушаться. Парень прошёл в спальню. Заметил сложенный лист бумаги на столе и открыл его. Там была записка, написанная рукой Беллами. Он прошёлся глазами по срокам: «Прости меня, сестричка. В этом нет твоей вины. Просто я слишком устал. Береги здесь всех».       Джон хмуро вгляделся в письмо и подумал: «Серьёзно? Получше места для суицида не нашлось?»       Такие краткие, сухие строки от человека, готовившегося совершить самоубийство. Это в стиле Беллами. Держать лицо, даже когда нет сил выносить эту жизнь. Джон не испытывал особых эмоций, осознавая тот факт, что Блейк хотел наложить на себя руки. Он не чувствовал злорадства, но и жалости тоже. Тем более, что Беллами всё же жив. Джон задумался, испытал бы ли он что-то, если Беллами всё-таки был мёртв сейчас? Ему казалось, что он совсем ни на какие эмоции сейчас не способен. Хотя если бы Беллами умер, то и не спас бы его от Роана, а значит, где бы сейчас был Джон и что бы с ним было — неизвестно. Всё-таки ему есть за что быть благодарным Блейку. Но Беллами это знать необязательно.       «Обо мне ни слова,» — подметил Джон. — «Или же я вхожу в состав «всех», которых ей нужно беречь? Интересно, ты примирился с Октавией или признался себе в том, что она важна для тебя?»       Мёрфи отбросил письмо обратно на стол, а сам завалился на кровать, уставившись в потолок. Многое нужно было обдумать. И самое важное — это Роан. Сосуществовать вместе на одной планете они не могли. Кому-то надо было покинуть этот мир. Джон не особо-то держался за свою жизнь, но и сдаваться не собирался. Чисто из принципа. У него появилась цель, и это придавало ему силы двигаться дальше.       Джон размышлял: «Его слабая сторона — он зависим от своих желаний, не умеет проигрывать, не готов уступать. Его сильная сторона — власть и безнаказанность. Но на любую силу есть другая сила. Надо только её отыскать и обыграть в свою пользу. Все люди из крови и плоти, и он не бессмертный. И все могут ошибаться. Могут повестись на поводу у своих желаний, затуманенные злостью и страстью добиться своего, и не заметить ловушку». — Где ты собираешься найти такую силу? — встрял в его разговор с самим собой Диксон. — Ты уже пытался стравить их с Маккрири, и что из этого вышло? — Маккрири — не самый влиятельный человек. — А, извини. Не подумал, что ты собираешься подключать президента, — съехидничал он. — Разве можно представить наиболее влиятельного человека, чем тот, кто держит закрытый клуб, в котором можно творить самые неправомерные и аморальные вещи, не боясь последствий и закона? — произнёс вслух Джон, ведя диалог с собой, а не с Диксоном. Хотя и в том, и в другом случае это так и есть. — Ты имеешь ввиду…? — напугано уточнил Диксон, не заканчивая вопроса.       Джон повернул голову, взглянув на него, и утвердительно кивнул с сумасшедшей улыбкой. — Ты псих, — произнёс Диксон, округлив глаза. — И на данный момент, мне это на руку, — усмехнулся Джон. После он вернул взгляд в потолок и заговорил с той, кого не было рядом. — Пора навестить старых знакомых. Мы очень давно не виделись, не правда ли, Ева?

***

      Последующие дни Беллами не находил себе места. Он не замечал ничего вокруг себя. На носу было Рождество, люди кругом носились, покупали подарки, наряжали ёлки, фасады домов. Весь этот праздник на фоне его уёбищной жизни выглядел словно фарс, жестокая издёвка. Беллами не украшал дом рождественским декором, не выбирал путёвку на праздничные дни. Он думал о том, как расправиться с ублюдком, несущим непосредственную угрозу важному для него человеку. И заодно как достать бывшую с того света, которая вполне себе имеет доступ к этому свету и умудряется уничтожать его жизнь, даже будучи «мёртвой».       На работу всё же пришлось вернуться. Необходимость закрывать все годовые отчёты подкралась неожиданно вместе с предстоящими праздниками. С одной стороны, появилась возможность хоть как-то отвлекаться от всех проблем на работу, чтобы не сойти с ума. Но по факту, он больше отвлекался от работы на личные проблемы, которые не отпускали его мысли ни днём, ни ночью.       Одна проблема была решена. Роан найден. Беллами знает, кто он и что он такое. Но из этого вылилась новая проблема, которую пока что не представлялось возможным решить. Именно это выводило из себя и не давало покоя. Беллами был словно в капкане. Ничего предпринимать он пока что не мог. Но если с Роаном хотя бы что-то было понятно, хотя бы получилось его найти, то как найти ту, кто числится мёртвой во всех базах данных и для всех людей, что её знали? Её невозможно найти, невозможно понять её мотивы, что она задумала, какой будет её следующий ход. Можно было только строить теории, опираясь на логику, на воспоминаниях о том, какой она была. Хоть она и совсем отличалась от той, кого Беллами когда-то знал. Ничего от прежней Джозефины в ней не осталось.       «Может быть, мы оба сошли с ума?» — задумался Беллами даже с какой-то надеждой. — «Мы с Джоном видим общие галлюцинации. Ну хоть что-то общее между нами осталось, в таком случае».       Плюс ко всему у Беллами были ожидаемые проблемы со сном. Работоспособность была на нуле, а этого позволить себе генеральный директор компании не мог. Беллами воспользовался переговорной связью, нажав на кнопку и сказал секретарю: — Принеси кофе, пожалуйста.       Но в ответ он получил не тот ответ, который слышит обычно: — Это уже четвёртая чашка за первую половину дня. Боюсь, это очень вредно для организма. — Ты секретарша или мой терапевт? — раздражённо высказал Блейк.       Девушка помолчала пару секунд, а после ответила: — Сейчас сделаю.       Беллами вернулся к проверке финансового отчёта, и через три минуты секретарша вошла с чашкой крепкого эспрессо. В этот же момент зазвонил личный телефон Беллами, и он не отрываясь от работы и не глянув на имя абонента, сразу ответил. — Слушаю, — сухо ответил парень. — Привет, любимый, — произнёс нарочито ласковый голос бывшей возлюбленной.       Беллами мгновенно бросил дела, помрачнел так, «как будто» увидел призрака. Секретарша заметила резкую перемену в его лице и стала с интересом наблюдать за ним. Джозефина продолжила: — Надеюсь, ты рад меня слышать? — Я был бы больше рад тебя увидеть, — холодно ответил Блейк, махнув секретарше рукой, чтобы та поторопилась покинуть кабинет. Девушка тут же направилась к двери, перебарывая своё любопытство. — Рад, потому что соскучился или потому что хочешь меня убить? — ехидно говорила Джози мягкой интонацией. Беллами всё ещё казалось, что это сон, что он ещё не проснулся. Или, может быть, избыток кофе и впрямь может вот так воздействовать на организм, а вернее даже на психику? — Испытываю неоднозначные чувства, — всё так же равнодушно произнёс он, несмотря на бурю эмоций, возникшую из-за того, что он слышит её голос. — Придётся разбираться в них по ходу дела. — Как ты повзрослел. Ты теперь умеешь держать лицо и любые эмоции под контролем. Но умеешь ли открывать себя настоящего, или же твой контроль контролирует тебя самого? — У меня тоже к тебе уйма вопросов, дорогая, — небрежно ответил Блейк. — Жаждешь личной встречи? — Не представляешь насколько. — Я дам тебе желаемое, но с одним условием. — Каким?       Она выдержала интригующую паузу, не переставая играть, а после ответила: — Мне нужен Джон. Привези его ко мне. И тогда ты увидишь меня.       Беллами задумался, не доверяя, пытаясь просчитать её мотивы: — Зачем тебе он? — Не переживай. Я не представляю угрозы для него. Если бы я хотела навредить ему, то уже сделала бы это. Для этого нет необходимости, чтобы ты вёз его ко мне. — Ты уже навредила, — напомнил парень. — Не совсем. Это сделали последствия его выборов, — бесстрастно произнесла она, перестав насмехаться и начав говорить серьёзно. — Привези его, и ты получишь ответы на все свои вопросы. Я буду говорить только в его присутствии. — Он вообще-то жаждет убить тебя. — Уверена, что его решение изменится, когда мы поговорим.       «Что тебе надо?» — нетерпеливо вырвалось в мыслях. Но Беллами пытался сохранить рассудок, насколько мог. — «И всё же, решать ему. Если Джон хочет этой встречи, у него есть возможность её получить. Я не могу лишать его этого». — Хорошо, — согласился Беллами. — Где и когда мы можем встретится? — Тогда, когда ты привезёшь его ко мне. Не позже и не раньше. — А где ты, чёрт возьми? — со сдержанным раздражением высказал Блейк. — Куда везти? — Я там же, где ты видел меня в последний раз.       Девушка бросила трубку. Её голос сменили гудки. Беллами отбросил телефон в сторону, тяжко задумавшись.       «Где? В тюрьме? В могиле? Хотя я не был на похоронах, а в тюрьме она больше не числится».       Беллами подошёл к панорамному окну, глядя на небоскрёбы раскинувшиеся под ногами. Мир казался таким маленьким, когда находишься на вершине. Но Беллами совсем не ощущал себя «на высоте». Парень пытался понять, что она имела ввиду и в голову пришла только одна мысль: «Фотографии. В загородном доме Финна. Только там я видел её в последний раз. Вернее то, что она после себя оставила. Неужели она назначила встречу там?»       Сомнений быть не могло. Иного места она назначить не могла. Не спроста она оставила там свои фотографии. Беллами безрадостно задумался о том, что снова придётся втягивать Финна и просить ключ от его дома.

***

      Полазив в социальных сетях, Джон нашёл страницу Евы. Дело осталось за малым — связаться с ней так, чтобы его невозможно было вычислить. Поэтому он не стал использовать старых знакомых или ехать непосредственно в клуб. Посредников между ними быть не должно, и никто, кроме Евы, о нём не должен даже вспоминать. Пришлось вспомнить все уроки Монти. Джон надёжно защитил себя, создал спам-ссылку, на которую при переходе Евой, они смогут связаться, и Джон не будет светить своим именем, а после лишь подчистит свою же ссылку. Осталось только заманить её на эту ссылку, не раскрывая себя. Он должен её заинтересовать. Иначе она не попадётся в ловушку и просто удалит сообщение со спамом от неизвестного адресата. Сам аккаунт, который он создал специально для Евы, зарегистрирован на номер сим-карты, подаренной Роаном. Сим-карта вряд ли зарегистрирована на его имя, но данные Джона там точно никаким образом не фигурируют. Но есть большая вероятность, что если кто-то влиятельный будет копать, то до Роана всё же докопается. Потому что, если даже сим-карта не оформлена на имя Роана, то она оформлена на кого-то, кто работает на него и выполняет мелкие поручения.       Всё хорошо обдумав, Джон пишет ей сообщение: «Пароль «Трахни меня» утерял свою оригинальность. Есть предложение разнообразить концепт».       Ева поймёт, что пишет тот, кто знает про её клуб, но в то же время не является клиентом клуба, ведь с ними у неё уже должна быть налажена платформа для связи. Наживка была брошена, осталось ждать, когда добыча клюнет на неё. И долго ждать не пришлось.       Перед тем, как выйти на улицу, Джон долго возился с замком куртки, пытаясь застегнуться. Диксон тревожно ходил возле него и ссыпал нелепыми предостережениями: — Не выходи на улицу. Там война. — Какая ещё война? — недовольно спросил Мёрфи. — Монстры повыходили из-под кроватей. Они рвут любого, кто попадётся у них на пути. По улицам текут реки крови.       Парень укоризненно посмотрел на брата и иронично произнёс: — И я ещё считаю себя психопатом.       По улицам носилось много народу. Витрины магазинов, кафе были украшены гирляндами. На площадях и в парках установили рождественские ёлки. Кругом царил дух предстоящего праздника, ведь до рождества оставалось чуть больше двух недель. Погода от ноябрьской не отличалась. Но город менее праздничным от отсутствия снега не становился. Его пытались компенсировать огнями, рождественской музыкой из каждого угла, ряжеными в Санта Клауса, рекламирующими магазины.       «Монстры пока выглядят вполне миролюбиво,» — подметил про себя Джон. Он только сейчас обратил внимание, что скоро наступят праздники, и что год вообще заканчивается. Обычно люди надеются на то, что следующий год будет лучше предыдущего. Джон больше кормёжкой себя иллюзиями не занимался.       Парень пришёл в условленное место, в скорости к нему резко подъехал "космический мини-корабль" на колёсах. Назвать это машиной язык не повернётся. Ему посигналили, и Джон заметил Еву за рулём «корабля». Дверь автомобиля плавно поднялась вверх, словно расправила одно крыло, готовясь к полёту.       «Вот кто может переиграть тебя в пафосности, Роан,» — мысленно усмехнулся Джон. — «Но это удобно, что мне не придётся пытаться открыть дверь. Позориться сейчас было бы не кстати».       Джон сел на соседнее сидение. Внутри автомобиль выглядел не менее шикарно, чем снаружи, пахло дорогим парфюмом. Джон мог только прикинуть, что его квартира наверняка стоит гораздо меньше, чем этот автомобиль. — Я не заставила себя долго ждать? — всё с той же хитроватой улыбкой, что и раньше, спросила Ева. — Нет. Я только пришёл. — М-м, неужели я так пунктуальна? — разочарованно произнесла девушка. — О нет, что ты. Я битый час тут стоял и сгорал от нетерпения, — поменял свой ответ Джон.       Ева довольно улыбнулась: — Ты умеешь мне угождать. Как же мы давно не виделись. Я уже и не ждала встречи. — Да, для меня это тоже неожиданность. — Ты повзрослел. Что-то в тебе изменилось. — Девушка ощупала его оценивающим взглядом, словно пролезая под кожу: — А, наглый взгляд. Ты стал спокойнее, увереннее. — Понизив голос до ласкового, но властного тембра, Ева дополнила: — Это возбуждает. — Прости, но я не могу удовлетворить твои желания, — безразлично сказал Джон. — Меня недавно сделали инвалидом. Мне не то чтобы изнасилование, даже по доброй воле секс противопоказан. Так доктор сказал. — Жаль, — разочаровано произнесла она, поубавив свой интерес. — И зачем я тогда здесь? — Хотел поинтересоваться, знаешь ли ты Роана? Может захаживал в твой клуб? — Не знаю, — скучающе отмахнулась Ева. — Какого Роана? — Длинноволосый мужчина, курит сигары, торгует оружием, богатый и очень пафосный. — Под последние описания все мои клиенты подходят, — усмехнулась Ева. — Не знаю никакого Роана.       «Неужели такой извращенец, как Роан, обошёл твой клуб стороной?» — мысленно удивился Джон. — «Хотя зачем ему клуб для того, чтобы кого-то изнасиловать? Он и так неплохо справляется».       То, что они не знакомы, Джону было на руку. Пока никаких сложностей не возникало. — Ты, если рассчитываешь на какую-либо помощь с моей стороны, то можешь не надеяться, — сказала Ева. — Я за просто так не помогаю, а предложить тебе, как я поняла, нечего. — О, мне не нужна твоя помощь, — с самоуверенной улыбкой произнёс Джон, выдерживая на девушке прямой, наглый взгляд. — Неужели просто соскучился? — Именно. — Как мило, — с фальшивой радостью оценила девушка. — Только зачем?       Джон плавно, но довольно быстро приблизился к Еве, обхватил её шею рукой и поцеловал в губы, со страстью и нежностью, откровенно, интимно. Ева не сопротивлялась. Она не проявляла особого участия, но и не отталкивала, словно просто была заинтригована происходящим.       Оторвавшись от её губ, Джон посмотрел ей прямо в глаза, и с вызовом произнёс: — Теперь я хочу с тобой поиграть.       Ева была приятно удивлена. В её глазах загорелся азарт, на лице вытянулась игривая улыбка, на грани безумия. Она была похожа на собаку, которая услышала слово «Гулять». Но на ту собаку, которая любила лакомиться костями живых людей на прогулке. — Ты всё же перестал притворяться, — восхищённо произнесла она. — Выпустил своё истинное — чёрное нутро. — Да, — бесстрастно подтвердил Джон, ограничившись коротким ответом. — Может хочешь побыть в роли жертвы в моём клубе, где я тебе гарантирую отличное изнасилование? — Я уже во всех ролях побывал, — незаинтересованно отмахнулся Джон. — Тебе меня нечем удивить.       В ответ Ева усмехнулась: — Какая весёлая у тебя жизнь. — Ты даже не представляешь насколько, — с натянутой улыбкой сказал Мёрфи.

***

      Выносив мысли о встрече с Джозефиной весь вечер, переспав с этой мыслью, Беллами решил всё же приехать к Джону днём. Было не легко принять это решение, но ничего другого не оставалось. В любом случае, он должен был это обсудить с Джоном, а не делать выбор за парня самостоятельно. Возможно, это будет рискованно. Но вся их жизнь в последнее время — и есть риск. Каждый шаг может оказаться последним. Пора уже было что-то предпринимать, чтобы это разрешить.       Беллами позвонил в дверь, не зная какой реакции ожидать от парня. Как-то не хотелось уговаривать Джона выслушать его. Беллами ужасно устал постоянно ломиться в закрытые двери. Даже если это двери Джона. Он готов бы был уже просто скулить побитой собакой на его пороге, но даже не пытаться крестись, чтобы попасть за его пределы. Для Беллами, готового идти по головам, чтобы добиться своего, это было необычным состоянием души, но самым искренним из всех, что он испытывал. Джон отворил дверь, молчаливо встретив Блейка, не впуская и не выгоняя. — Могу зайти? — спросил Беллами.       Парень протянул руку в сторону комнаты, приглашая пройти этим жестом, что Беллами, немедля, и сделал. Джон прошёл за ним следом, вяло произнеся: — Успел соскучиться? — Конечно. Очень соскучился по тому, как ты мешаешь меня с грязью, — со скрытой иронией ответил Блейк. — У тебя новое хобби? — сыграл приятное удивление Джон. — Рад за тебя. — Не совсем новое, — прокомментировал Беллами вслух. — Так ты приехал просто пообщаться? — с некоторым нетерпением спросил Джон и опустился на диван.       Беллами последовал его примеру, и сел рядом, ответив: — Джозефина связалась со мной. — Похвастаться пришёл? — безразлично высказал парень. — Мне вас поздравить с воссоединением? — Нет. Она хочет видеть тебя. Сказала, что говорить будет только с нами двумя. — Слишком много хочет. Передай ей, у меня очень плотный график. К сожалению, не могу выделить для неё время. Теперь даже чистка зубов отнимает у меня полчаса времени. — Ты же хотел её найти, — напомнил ему Беллами. — И вот она сама изъявила желание встретиться. — Она просто хочет, чтобы мы добровольно попались в её очередную ловушку. — Возможно. Но другого шанса у нас не будет. Мы можем отказаться, или можем пойти в ловушку, чтобы наконец с этим всем покончить. У нас есть выбор. — Нет у нас выбора, — обречённо произнёс Джон. — Она всё равно не оставит нас в покое.       Беллами решил уточнить: — Так ты согласен?       Джон поднялся с дивана и медленно прошёлся по комнате, для чего-то выдерживая паузу. Не было похоже на то, что он об этом размышляет. — Да. Но сначала ответь мне на вопрос. — Джон развернулся к Блейку и внимательно всмотрелся ему в лицо. — На чьей ты стороне? На её? Или моей?       Парень чётко разделил интонацией два последних вопроса, как бы обозначивая его важность, словно от ответа на этот вопрос зависит судьба всего человечества. Он буквально впивался в Беллами испытывающим взглядом. А Беллами не знал, что отвечать, не услышав конкретики. Что значит «на чьей ты стороне?» Что это будет значить, когда они окажутся там, на месте? Что задумал Джон?       Взгляд Мёрфи наполнился злостью, когда парень не услышал ответа на поставленный вопрос сразу же: — Такой сложный выбор для тебя? — Я всегда буду на твой стороне, — заверил его Беллами. — Но я прошу тебя, будь осторожен. Не стоит поддаваться эмоциям. Так как ты правильно заметил, это может быть ловушка. — Боишься за свою бывшую? — За тебя. — Ну, конечно, за меня стоит бояться, — с уязвлённой иронией прыснул парень. — Я ведь стал таким беспомощным и никчёмным. — Я так не считаю. — Не надо лгать. Мне всегда нравилась твоя прямолинейность. Не говори, что ты растерял даже своё единственное положительное качество. — Я и не лгу. Можешь успокоиться, моё единственное положительное качество всегда при мне, — уверенно произнёс Беллами. — Сейчас я — беспомощный и никчёмный. — Что, даже не сможешь защитить меня? — спросил Джон, изобразив невинность.       Беллами внимательно посмотрел на него с нерадостной мыслью: «Как ты играешь. Ты совсем стал не похож на себя». — Тебя — смогу, — заверил его Беллами. — Тогда за меня не стоит бояться, верно?       Беллами обдумал всё с минуту, уже немного сомневаясь в правильности своего решения. Джон изменился настолько, что Блейк не мог доверять даже ему. Что у него на уме невозможно предугадать. Джон включился в «игру», готов бросаться прямо в жерло вулкана, не боясь сгореть. А Беллами оставалось лишь успевать ловить его или же бросаться следом за ним. — Поедим, когда ты будешь готов, — выдохнул Беллами. — Все ждут только меня? — удивился Джон. — Поехали сейчас. — Хорошо. — И где она нас ждёт? — В доме отца Финна. — Что она там делает? — Я не знаю. Она назначила встречу там.       Мёрфи насмешливо прокомментировал: — Знал бы отец Финна, что с его домом сейчас творится. Заходят все, кому не лень.

***

      Для декабря день был слишком солнечным и достаточно тёплым. Из радио играли весёлые рождественские песни, которые глумились над мрачностью атмосферы, царившей в автомобиле. Беллами не обращал внимания на музыку и на всё, что происходит вокруг. Его от одной только мысли колотило о том, что он сейчас встретит Джози вживую. Джон же отстранённо рассматривал пейзаж за окном, словно бы они едут просто развлечься в городе, посетить кинотеатр или торговый центр. Блейк взглянул на парня, поражаясь его хладнокровности. Когда Джон поймал его взгляд на себе, то начал отвлечённый разговор, словно бы насмехаясь над серьёзностью ситуации, в которую они оба влипли: — Собираешься отмечать Рождество? — Сначала нужно дожить до Рождества, — ответил Беллами, не разделяя весёлости парня. — А ты собрался умирать? — с наигранным удивлением спросил Джон. — Зачем так торопиться? Сделай это после праздников. — Для меня лучшим и единственным праздником будет тот день, когда из нашей жизни исчезнут те, кто медленно и верно уничтожает нас.       Мёрфи перестал насмехаться, задумался и без улыбки ответил: — Тогда мы тоже должны исчезнуть.       Беллами мрачно обдумал, молчаливо согласившись с парнем, а после сказал: — Тогда было бы неплохо отметить Рождество вчетвером и поубивать друг друга. — Вчетвером? — Я, ты, Джози и… — Беллами ненамеренно создал интригу, сделав короткую паузу. — Роан.       На секунду Джон застыл, услышав его имя с уст Беллами, после чего внимательно посмотрел на него, почти сканируя взглядом. Блейк продолжил: — Скажи, что ему от тебя нужно?       Джон недолго помолчал и напряжённо выдохнул: — Ты знаешь его имя? Тебе спокойно не живётся. — Тебя это удивляет? Не может мне спокойно житься, пока твой Роан чувствует себя спокойно. — Как и твоя Джозефина. — Может, ты уже ответишь на вопрос? — подталкивал его к ответу Беллами. — Он хочет, чтобы я принадлежал ему, — бесстрастно ответил Мёрфи, смотря на дорогу. — Банальное вожделение? — Он хочет большего. Чтобы я пёсиком ему был, как тебе когда-то.       «Как мне когда-то,» — больно резанула мысль. Джон вечно будет думать, что для Беллами он не имел никакого значения, и его уже ничем не переубедить. Как только Беллами не пытался это сделать. А сейчас в этом и совсем уже нет смысла. Теперь уже никакого значения для него не имеет Блейк. — Изначально он заставлял меня работать на Маккрири, чтобы помочь того кокнуть, — продолжил Джон. — А потом помешался на мне. — Как заставлял? — Убивать всех вокруг меня грозился. Дерека помнишь? — Нет. — Ну ты же ему всек за то, что он меня поцеловал, — напомнил Джон небрежной, полунасмешливой интонацией. — Помню. — Так вот Роан прислал мне его отрубленный палец. — Он убил его? — задавал сухие вопросы Беллами. — Нет. Это было предупреждение. — А зачем ты переспал с ним? С Роаном. Думал, что так он отвяжется? — Нет, я так не думал. Просто так было надо. — Кому было надо? — Мне, раз я это сделал, — ответил Джон без раздражения, но твёрдо, отсекая дальнейшие расспросы на эту тему.       А Беллами больше всего цепляло в его ответе одно: «Так было надо», не «Захотел». Джон не хотел с ним спать, но пришлось. И лучше бы было наоборот. Лучше бы уж Джон сам этого хотел, а не насиловал себя. Совсем неудивительно, что крыша у него немного поехала. Удивительно разве что, то что она поехала только сейчас. — И ты всё же работал на Маккрири, — произнёс Беллами, теперь понимая, зачем Джон тогда вернулся к ненавистной сфере. — Что пошло не так? — Я кинул Роана в последний момент. Выдал его план Маккрири. — Какой безрассудный ход, — прокомментировал Блейк, безнадёжно выдохнув. — У меня же было дохрена вариантов, — съязвил Джон в ответ. — Надо было позволить Роану сделать меня для всех вас без вести пропавшим и отдыхать с ним где-нибудь за границей, как он того хотел?       Общая картина происходящего уже вырисовалась в голове Беллами, не хватало только деталей, которыми Джон с ним точно уж не станет делиться. Осталось лишь понять, как избавиться от Роана. А избавиться от него будет очень нелегко. Помешенный, злой мужчина, с уязвлённой гордостью, его типа не остановится ни перед чем. — У него есть уязвимые точки? — задал вопрос Блейк.       Джон ответил прямо и без раздумий: — Я.       Беллами разочарованно выдохнул: — Тебя я использовать не могу. — Решай вопрос со своей воздыхательницей. С моим я разберусь, — уверенно высказал Мёрфи. — Интересно как? — с недоумением спросил Беллами.       Джон кинул в него колючий взгляд, произнеся: — Лимитированная акция ответов на вопросы подошла к концу. — Я смотрю, ты живым остаться совсем не хочешь. — Избавляюсь от того, кто уничтожает мою жизнь, — безразлично бросил Джон и незаинтересованно отвернулся к окну.       Последующий час они провели в молчании. Беллами даже не заметил этот час, так как всю дорогу его разрывали мысли, каждая из которой перетягивала внимание на себя: о Роане, о Джоне, о Джозефине. Они подъехали к дому, и Беллами позволил себе надежду на то, что уже скоро на одну головную боль станет меньше. И со временем его разум, сердце, он сам будет болеть только Джоном. Что Джон останется единственной проблемой, которую не разрешить. И до конца жизни он останется единственной проблемой.       Остановив машину, Беллами застыл на месте, пытаясь решиться на этот нелёгкий шаг. До сих пор было сложно поверить, что он сейчас встретит её лицом к лицу. У него было так много вопросов к ней, получать ответы на которые было страшно. Потому что было неясно, что потом делать с этими ответами.       Джон заметил его моральные терзания и подбодрил его теми же словами, что и Беллами когда-то перед встречей с Харпер: — Ну что мы, с девчонкой не справимся? Уложим её в два счёта.       Беллами обратил на него вымученный взгляд. В любой другой ситуации он бы рассмеялся, с нежностью вспомнил бы о том времени, когда они с Джоном были друг для друга самыми близкими людьми на свете. — Эта девчонка уложила нас уже давно, и мы всё никак не можем подняться. Я бы не стал её недооценивать, — ответил Беллами. — Главное, чтобы у тебя к ней внезапно не проснулись былые чувства.       Блейк нахмурил брови в удивлении от того, что это вообще могло прийти парню в голову. — Ты серьёзно? Она мою жизнь уничтожила. — Это, знаешь ли, не всегда останавливает, — проговорил Джон, едва ли скрыв горечь в голосе, и отвёл взгляд.       Беллами внимательно всмотрелся в парня. Его мысли и чувства скреблись в нём, стирая в кровь остатки от человечности: «Почему иногда мне кажется, что ты всё ещё не остыл ко мне окончательно? Или же мне просто очень хочется в это верить, и я вижу то, чего нет, но чего так страстно желаю?»       Джон вернул его из мыслей в реальность, нетерпеливо сказав: — Побудь джентльменом. Открой мне дверь.       Беллами вновь задумался, перед тем как выйти из машины: «Стремно не знать, чего ожидать. Зачем ей нужен Джон? И самое непонятное в этой ситуации, кого из них мне придётся защищать: Джона от Джози, или наоборот?»

***

В этой сцене повествование будет вестись от лиц обоих персонажей

      Парни зашли внутрь дома, в первозданную тишину, которую нарушали лишь тиканье часов и скрип половиц под ногами. Джон остановился в комнате, которую видел последней в этом доме, перед тем самым местом, где стояла кушетка, а рядом стол с операционными приборами. Внутренности стянуло тугой проволокой от воспоминаний тех ощущений, того страха, ожидания неизбежного и необратимого. Беллами стоял за его спиной, прекрасно понимая, какие воспоминания заставили того здесь остановиться. Это была их общая боль. Теперь это единственное, что между ними общего.       Беллами произнёс тихим голосом, словно боясь, что если заговорит в полный голос, это будет оглушительно громко: — Этого больше никогда не повторится.       Джон наконец оторвал пронзительный взгляд от воображаемой кушетки, растворяя эту картинку в воздухе, и отвёл взгляд в сторону, сказав: — Не обещай того, что не в силах выполнить.       Мёрфи прошёл вдоль комнаты неторопливым шагом, осмотрев всё вокруг себя и сказал: — Ну и где твоя ненаглядная спряталась? Может, позовёшь её уже? — У меня нет с ней связи.       Джон медленно развернулся к Беллами лицом, находясь от него на расстоянии двух метров, бросил в него острый взгляд: — То есть, ты не уверен, что она точно будет здесь? — Ей нравится напускать интригу. Ничего конкретного она так и не сказала. — И что мы, будем её здесь ждать, пока она не соизволит явиться? — По всей видимости, так. — Может, она через неделю объявится. — Не думаю, что она станет так тянуть.       Джон задумался, после снова окинул взглядом комнату и спросил: — С чего ты взял, что именно здесь она назначила встречу? — Иди за мной, — сказал Беллами и направился в спальню, не дожидаясь ответа.       И Джон не мог это насмешливо не прокомментировать: — Уже ведёшь меня в спальню? Я немного не в настроении ворковать сегодня.       Беллами не стал на это ничего отвечать или останавливаться. Он ушёл в соседнюю комнату, и Джону ничего не оставалось, как пойти за ним. Как только парень зашёл в спальню, его внимание сразу же приковала усыпанная фотографиями стена. На всех фотографиях была светловолосая девушка. Фото было сделаны в разное время, в разные года. Мёрфи подошёл поближе рассмотреть её лицо. Как только он встретил её взгляд, в памяти резко всплыло, что он видел её уже много лет назад. Он вспомнил, как искал Октавию, когда она только пропала. Как пришёл в её квартиру, и квартиру её брата, с котором он тогда ещё не был знаком. Ему открыла эта девушка, ругалась и прогоняла его. " — Что тебе надо, придурок? Хрена так трезвонить? — злостно прошипела Джози, как только открыла дверь. — Прости, — растерянно произнёс Джон. — Но мне нужна Октавия. — Она здесь больше не живёт. — Она переехала? Ты случайно не знаешь куда? — Не знаю, — раздражённо ответила она и хотела уж было закрыть дверь, но Джон ей не дал это сделать. — А её брат? Он тоже уехал? — Ты определись, кто тебе из них нужен. — Мне нужна Октавия. Я хочу знать, где она сейчас находится. Так ты знакома с ними? Сможешь с кем-нибудь из них связаться? — Мой тебе совет, держись от этой семейки подальше. Забудь, что знал их, и иди себе с миром. — Так ты хорошо знаешь их? — не прекращал сыпать вопросами Джон. — К собственному сожалению. Предпочла бы не знать. — Я же наоборот. Так просто скажи мне, где они находятся? — Я же сказала, что не знаю! Ты чего такой непонятливый? — ещё пуще разозлилась девушка. — Всё, что знаю, так это то, что они находятся в аду. Каждый в своём. И тебе просто надо оставить их в покое, или окажешься там же.»       Джон не мог понять, почему вспомнил об этой встрече только сейчас. Почему не вспомнил тогда, когда встретил её на пороге этого дома, когда она представилась соседкой и просила одолжить соль? Она ведь тогда казалась ему очень знакомой, но как бы он не пытался, он не мог её вспомнить.       «Она знала обо всём ещё тогда? Неужели она всё это придумала так давно? Предупреждала меня, что если не буду держаться от них дальше, то сам окажусь в аду. А я не воспринял эти слова всерьёз».       Беллами позади него, после недолгого молчания, заговорил: — Эта девушка приходила к тебе? — Да.       Беллами настигло разочарование, с треском разбитая последняя надежда, что это окажется не Джозефина. Но теперь сомнений не осталось. Хотя ведь он сам слышал её голос по телефону, но всё равно до последнего не хотел верить, что она жива. Лучше бы она покоилась себе с миром в уютной могилке, под красивым дорогим памятником, что ей установили безутешные родители.       Джон проходился глазами по фотографиям. Девушка была красива, с такой мягкой, лучезарной улыбкой. И не подумаешь, что она монстр во плоти. Наверняка, Библия утаивает о том, что Дьявол — это женщина. Конкретно эта женщина. С ангельским лицом и притягательной улыбкой, скрывающей её истинную суть. Джон наткнулся на фото, где они вместе с Беллами, где тот обнимает её и улыбается самой чистой и счастливой из своих улыбок. Джон не видел такой улыбки на его лице вживую. Ведь тот улыбался так только с ней. Эта мысль жёстко уколола, длинной иглой дотянулась до сердца, и этим напомнила, что оно у него есть. Джон уже не ожидал от себя подобных чувств. Он отклеил эту фотографию от стены и взял в руку, рассматривая ближе. Стиснув зубы, он вёл невидимую борьбу, разрываясь между желанием разорвать фотографию и потребностью, не обнажать своё неравнодушие перед Беллами.       Блейк притаился за его спиной, молчаливо наблюдая за ним. Он внимательно смотрел на Джона, отчётливо видя, что за фото тот взял в руки, и не знал, что и думать. В это время по полу пробежался лёгкий сквозняк. Нервы в миг натянулись, как струны. Беллами почувствовал Её ещё до того, как она вошла. Он знал, что она уже здесь. — Это моя любимая фотография, — прозвучал размеренный до боли знакомый голос девушки. Джон оторвал взгляд от фотографии и посмотрел в сторону двери, в проёме которой и появилась та самая Она. Беллами застыл на месте, словно окоченев, потеряв дар речи. Он наконец-то видел её перед собой. Но почему-то не мог до конца понять, Джозефина ли это или нет? Словно она иллюзия. Очень чёткая иллюзия, но не совсем достоверная. Неужели она так изменилась? Он ведь помнит каждую родинку на её лице. — Тебе ведь тоже нравится эта фотография? — спросила Джозефина, глядя Беллами прямо в глаза. — Мы на ней такие счастливые.       Беллами не произносил ни слова, а лишь судорожно высматривал в ней знакомые черты, пытаясь понять, что с ней не так. Джон с интересом взглянул на Беллами, задаваясь вопросом, почему тот молчит и смотрит на неё, как баран на новые ворота, словно бы совсем не ожидал её здесь увидеть.       Девушка усмехнулась: — Не можешь на меня насмотреться? Я понимаю. Никто не вправе тебя за это осуждать. Хотя если будешь так долго пялиться, у тебя совсем не останется шансов вернуть его, — девушка указала взглядом на Джона.       «Ты фальшивка,» — резко и уверенно возникло в голове Беллами. — «Ты не Джозефина. Ты очень похожа, но не она.» — Кто ты такая? — задал требовательный вопрос Блейк. Джон нахмурился, пытаясь хоть что-то понять.       «Он ёбнулся?» — подумал Мёрфи. — «От стресса настиг склероз?» — Даже не узнаешь, — разочарованно произнесла девушка. — Это обидно. — Ты не Джозефина. — Джозефина мертва. А я живая. Вот и вся разница, — самодовольно ответила та.       Джон опешил, пытался найти хоть какой-то объяснение происходящему: «У неё что, есть сестра-близнец? Что вообще здесь происходит?»       Беллами был непреклонен. Его черты лица стали жёсткими, а взгляд стальным, острым. Он повторил ледяным тоном: — Я задам вопрос ещё раз. Кто ты? — Ты и сам способен ответить себе на этот вопрос, — играючи ответила она.       Джон взглянул на фотографию в своей руке, внимательно рассмотрел девушку на фото, а после сравнил её с той, что стоит прямо перед ним. Спустя пару секунд визуального анализа, подметил: «Это, и правда, другая девушка. Но похожа. Сильно похожа».       Блейк глубоко зарылся в своей памяти, пытаясь её узнать. Схватился за смутно знакомые, отдалённо похожие черты, и в голове всплыл один образ: — Джоанна?       Та самая "несчастная" девушка, которая была когда-то давно влюблена в Беллами, пыталась покончить с собой, но на самом деле у неё просто были не лады с головой. Эта же девушка помогала Джозефине и давала против него показания в суде, но отделалась за это лишь очередным лечением в псих-лечебнице.       Джоанна широко улыбнулась, довольная тем, что её узнали: — Не ожидал увидеть меня?       «Интересно. Ещё одна бывшая?» — подумал Джон.       Джоанна продолжила: — Мы с ней теперь как две капли воды. Многие могли счесть нас родными сёстрами. Кто плохо нас знает, мог бы принять за одного человека, но тебя конечно же не проведёшь. Ты ведь очень хорошо её знаешь. Хотя и ты не сразу уловил разницу, не так ли? — Как ты это сделала? — спросил Беллами. — Скопировать её было не так уж и трудно. Несколько пластических операций. Вытренировать её походку, манеры, интонацию. И вот мы почти один человек. Я смотрю, ты впечатлён. Это того стоило.       Голова Беллами просто взрывалась от мыслей обо всём, что тут происходит. Это казалось странным, фантазийным сном. Такого не может быть в реальности. Это всё ещё более странно, чем если бы Джозефина, действительно, восстала из мёртвых. — И зачем тебе это? — спросил он. — Я всего-то хотела её воскресить для тебя. — Хорошо. Ладно. Со своим телом ты могла делать всё, что хочешь. Кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь? — Я сама себе дала это право. Только представь. Ты бы мог жениться на Джози, как того и хотел. — Я уже давно этого не хочу. — Я знаю. — Джоанна взглянула на Мёрфи с улыбкой. — У тебя теперь новый интерес.       Джон криво усмехнулся, насмешливо произнеся в своей голове: «Меня тоже копировать будешь, трансформер? Там несколькими операциями не обойдёшься». — Тебе пора в смирительную рубашку. И никогда её не снимать, — злостно высказал Блейк.       Девушка надула губы, изображая детскую обиду: — Как ты груб. — Скажи спасибо, что пока только на словах.       Джоанна громко, протяжно рассмеялась, а после прокомментировала: — Ты всё такой же забавный. — Пора заканчивать этот цирк. Ты сбежала из дурдома? Я тебя туда верну. — Ты разве получил ответы на все свои вопросы? Тебе не интересно узнать, что случилось с Джози? — Мне это известно. Она повесилась. — Знаешь, кто был с Джози, пока ты искал сестру? — произнесла Джоанна, заговорщически понизив голос, словно собирается поведать самую сакральную тайну: — Я.       Из ниоткуда появившийся Диксон замаячил перед глазами и восторженно воскликнул: — Это психбольница! Не мы одни здесь с тобой ебанутые! — Не мешай, — шикнул на него Джон, со всем вниманием поглощённый в их диалог. То, что он говорит сам с собой, сейчас никто и не заметил. — Я так ненавидела её, — равнодушно продолжила девушка. — И я хотела, чтобы ты тоже её ненавидел. Уверила её, что ты изменял ей со мной, и много с кем ещё. Слезу пустила, показала, как страдаю. После это я убедила её, что ты заслуживаешь мести. Она нашла нового парня, чтобы суметь порвать с тобой и заодно отомстить. А когда её парня загребли копы с наркотой, я убедила её, что мы могли бы повесить вину на тебя. Она не хотела этого делать. Я долго убеждала её, как и в том, какой ты мудак. Рассказывая ей выдуманные мною подробности твоих проступков перед ней. Она так возненавидела тебя и пошла на это. Но пока шли суды, она осознавала, что натворила, но уже ничего не могла остановить. А я продолжала убеждать её, что ты всего этого заслуживаешь. — Джоанна громко воскликнула, насмехаясь: — И вы все считали её умной девочкой, а меня психопаткой? Только вот психопатка крутила этой умной девочкой, как хотела, словно куклой безмозглой, какой она и являлась на самом деле.       Джон тихо проговорил рядом стоящему Диксону: — Монстры повыходили из-под кроватей. — А после на его лице вытянулась безумная улыбка, и он восхитился: — Как мне всё это нравится.       Беллами же испытывал противоположные чувства: — Ну и что ты, добилась, чего хотела? — Конечно! — самодовольно воскликнула Джоанна. — Её ведь теперь нет. Я стёрла её с лица земли. А знаешь, как я это сделала? Когда тебя оправдали, а Джозефину посадили, я рассказала ей о том, что я солгала; о том, как ты любил её и как был ей предан. Представь только, что она чувствовала, когда поняла, что она сотворила с человеком, который безмерно любит её и которого любит она. Что он был честен с ней, а она уничтожила его и его чистое отношение к ней. Когда осознала, что потеряла по собственной же глупости, поверив мне. Она не вынесла этой вины и наложила на себя руки. И в тот момент я поняла, насколько сильно я могу влиять на человеческие судьбы, играть ими по своему усмотрению. Мне стало интересно, на что ещё я могу быть способна, к чему это всё может привести. И я решила, что жертву для своих экспериментов мне даже не нужно искать. Ты идеально подходил. Так всё и началось.       Постепенно капающая на голову ярость достигла края. Беллами загорелся как спичка. Он уже не мог себя контролировать, вытащил пистолет и направил на неё, злостно выкрикнув: — Больная тварь! Ты думаешь тебе это всё сойдёт с рук?       Девушка не испугалась. Её уверенность не пошатнулась ни на дюйм. Она уверенно произнесла: — Брось. Ты не убьёшь меня. Ведь я так похожа на неё. — Проверим? — с той же уверенностью отбил Блейк и взвёл курок.       Впервые Джон вклинился в разговор, произнеся спокойным, но настойчивым тоном: — Беллами, опусти оружие.       Но Беллами не слышал его, он не слышал и не видел никого, кроме своей ярости: — Ты получишь то, чего заслужила. За все искалеченные судьбы ради собственной забавы. Ты за это должна ответить. — Убеждаешь себя в том, что я достойна смерти? — спросила она, насмехаясь. — Беллами! — произнёс Джон почти что в приказной интонации.       Но Блейк был в состоянии аффекта. Он готов был убить её. Гнев застилал ему глаза. Он уже был готов нажать на спусковой крючок, как прямо перед ним появился Джон, вставший прямо под дуло пистолета. И только, когда Беллами увидел его лицо перед собой, он испуганно отдёрнул руку, опустив оружие. Его словно бы окатили ледяной водой. Сердце забилось от ужаса. Он почти что выстрелил. В один миг он мог бы не успеть остановиться и пуля бы влетела в Джона. Воображение уже рисовало эти ужасающие картины. — Джон, зачем ты так делаешь? — нервно высказал Беллами. — Выйди. Я хочу переговорить с ней, — сухо сказал Джон. — Я не оставлю тебя с ней наедине.       Мёрфи ответил твёрдым бескомпромиссным тоном: — Я не спрашиваю твоего разрешения.       Беллами поколебался с несколько секунд, всматриваясь в непроницаемое лицо Джона. Не желая душить парня своей навязчивой опекой, которая в их нынешних отношениях неуместна, Блейк отступил и вышел из дома, чтобы подышать свежим воздухом и успокоиться.       Джон остался с девушкой наедине. Джоанна с восхищением наблюдала за разговором парней, а когда Беллами покинул их, она решила поделиться своим восхищением с Джоном: — Не передаваемое зрелище — видеть его таким смиренным и послушным. Сколько бы я не положила труда, чтобы добиться этого результата, у тебя это получилось куда лучше и само собой. Любовь — всегда была его слабостью. И он всеми силами пытался искоренить в себе этот изъян. Но ты сделал его усилия напрасными. Он снова повержен. Но как же он прекрасен, когда страдает.       Джон мысленно усмехнулся: «Они — идеальная парочка. Наверняка, Беллами тоже самое думал обо мне, потому и любил причинять боль. Наконец, он встретил ту, которая так же кончает от того, что причиняет боль ему». — Ты знал, что страдания очищают наши души? — внезапно спросила она. — А так ты верующая? — иронично переспросил Джон. — Ну это многое объясняет.       Девушка произнесла с непоколебимой верой в то, что она говорит: — В этом мире я — Бог. Им может стать каждый. Но стала только я.       Джон поймал дежавю. Он уже слышал нечто подобное от Евы. Роан, возможно, и не произносил подобных слов, но точно ставит себя на тот же уровень. — Слишком много богов на одну планету. Не могли ограничиться Царствием Небесным? — Боги не восседают на небесах с величественным видом. Они ходит среди нас и влияют на ход жизни, дёргают за ниточки и получают желаемый результат. Миром правят те, кто управляет сознанием, а не те, кто имеет толстый кошелёк.       «Религия без прикрас,» — подумал парень, а после вновь рассмотрел фотографии на стене. Желая соскочить с бессмысленной темы о Богах и вере, и постепенно перейти к насущному, уточнил: — Так ты всё же не бывшая Беллами? — Я в какой-то степени тоже являюсь его бывшей. Но не любимой. Меня так близко не пустили. — Серьёзно? — усмехнулся Джон, не сдержав ухмылку. Он не удержался, чтобы не сказать Диксону: — Не тот член ты назвал корнем зла. — О чём ты? — спросила Джоанна. — Не бери в голову. — Я тоже иногда слышу их, — призналась девушка, бегло глянув в потолок. — Голоса. — Ты знаешь, я и не удивлён, — равнодушно сказал Джон, и продолжил выяснять её мотивы. — В этом и заключается твоя «идея»? Во влиянии на жизни? Или тобой движут личные счёты с Беллами? Поверь мне, отношения с ним не стоят того, чтобы так ради них задницу рвать. — О, это в прошлом. Да, я любила его и изначально пыталась сделать его своим. Но так увлеклась игрой, что стала всего лишь автором своей собственной сюжетной линии, потеряв надобность вплетать себя в этот сюжет. Он мне больше не интересен, как мужчина. Он мне интересен, как персонаж. Мой персонаж. Которым я играю, как хочу. — Я тоже персонаж? — Ты мой любимый персонаж в моей игре, — с гордой улыбкой сказала Джоанна. — Любимый? — усмехнулся парень. — Так и не скажешь. Что же ты тогда уготовила нелюбимым персонажам? — У меня таких нет. Вы — мои создания, мои дети. В каждого из вас я вложила по кусочку своей души. — А тебе никогда не приходило в голову, что ты немного заигралась? — Ты знаешь…? — девушка изобразила, будто на миг задумалась, а после ответила со всей непосредственностью: — Никогда. — Жаль, — сухо констатировал Мёрфи. — Изначально у тебя была маленькая второстепенная роль, так на пару реплик, — Джоанна внезапно начала увлечённо рассказывать о своих «подвигах», что Джону было и нужно. — Я рассчитывала, что Беллами назовёт твоё имя Диксону, но знала, что Диксон ни за что тебя не убьёт, просто использует это для того, чтобы переманить тебя на свою сторону, но ты так легко не поддавался. Твоя преданность была просто безграничной. Но всё вышло интереснее моего первоначального замысла. Из-за тебя приходилось постоянно всё переигрывать. Ты менял мой сюжет, и вместе с тем давал мне больше пространства, для того чтобы развернуться. Когда Беллами сел вместо тебя в тюрьму, я поняла, что ты особый козырь в руках. С твоей помощью можно будет многое сделать, но для этого нужно было выждать время. Я помогла Блейку выйти на свободу. Терон сделал это для меня. — Кто он? — Терон? — переспросила она с невинным видом. — Мой верный соратник и мой любовник.       Все её реакции были искренними. Она ничего из себя не корчила. Она переключалась из «хитрой безжалостной сучки» в «святую простушку» по щелчку пальцев, но самым интересным было то, что каждое её амплуа не было наигранным. Словно бы она совмещала в себе святость и жестокость, и одно другому не мешало. — И он сидит в тюрьме по твоей просьбе? — продолжал ненавязчиво выяснять Джон. — Да. Он знает, как важна для меня эта цель. И он возвращает мне долг, за то, что я помогла разыскать его отца и наказать.       «Очередной поломанный, недолюбленный ребёнок. Она умеет управлять такими», — подметил Джон.       Джоанна снова вернулась к своему рассказу с той же воодушевлённостью, будто она очень долго мечтала об этом и не могла дождаться, когда кому-нибудь поведает о своих деяниях. И вот она наконец нашла свободные уши. Того, кто спокойно слушает её, интересуется и не пытается её застрелить параллельно. — Дальше я предоставила Беллами возможность проявить себя и сломать тебя. И он не подвёл. Он хорошо над тобой поиздевался. Но ты почему-то всё никак не мог за это его возненавидеть. Я понимала, что ты готов будешь однажды вернуться к нему. И это затянется надолго. Возможно, понадобилось бы ещё несколько лет, на протяжении которых Беллами продолжал бы над тобой издеваться, а ты продолжал бы это терпеть во имя любви к нему. Но у меня не хватило терпения столько ждать. Я решила ускорить этот процесс. Тогда я помогла Роану выйти на тебя. Он создал тебе ворох проблем, отвлёк от Беллами и не позволил снова сойтись с ним. Дальше произошло нечто поистине шокировавшее меня. Ты смог серьёзно заинтересовать Роана. Это несказанная удача. Это стало для меня гарантом, что он так просто от тебя не отцепиться, будет плотно прикреплён к тебе. А значит, мне практически не придётся ничего делать, только наблюдать за развитием событий. Я тем временем занималась бедняжкой Кларк, которую шантажом заставляла забеременеть от Беллами. Мне нужен был его ребёнок, который стал бы ещё одной преградой между вами, очередным испытанием твоих чувств на прочность.       Джон мысленно выстраивал цепочку: «Потому Кларк тогда сказала, что хочет ребёнка от Беллами. Это была её вынужденная цель, а не собственное желание. Она чуть было не проговорилась об этом. Или специально давала знаки?» — Но у неё ничего не выходило. Хоть он и вступил с ней в брак.       Это заявление его шокировало: — Когда? — С пару недель назад. — Она же мертва. — Она застрелилась в первый же день заключения их брака, — безразлично пояснила Джоанна, а после засветилась насмешливой улыбкой: — Не ревнуй так. Брак был фиктивным. Беллами лишь помогал ей с решением некой проблемы. А ей пришлось застрелиться на его глазах, так как это было моим условиям, если она не сможет выполнить свои обязательства. — Значит, Кларк — твой нелюбимый персонаж. Понятно. — Нет. Она была достаточно интересна. Я очень надеялась, что она сможет выносить ребёнка Беллами. Как я говорила, мне очень был нужен этот ребёнок.       Парень уловил в её взгляде, что ребёнок был нужен не только для того, чтобы он был «преградой». Казалось, её мотивы были шире. — Боюсь даже представить зачем. Ты случайно не ешь младенцев? — иронично спросил Джон. Он вёл разговор с ней так легко и непринуждённо, как с давней подругой, и даже колкости звучали добрыми дружескими подшучиваниями, а не издёвкой. Потому и Джоанна очень тепло рассмеялась с этой специфичной «шутки». — Так и быть, открою тебе и эту занавесу тайны. Когда всё закончилось бы, я планировала оставить этого ребёнка себе. — Так просто? Ребёнок это не игрушка. На него нужно иметь права. — Ой, я тебя умоляю. Для меня закон не писан. Ты должен был уже это заметить. Я ведь мёртвая, чёрт подери! — радостно воскликнула девушка, словно поимела весь мир. — Ты так хотела стать матерью или тебе был нужен конкретно его ребёнок? — Второй вариант, — ответила она, не раздумывая. — Мне же нужно было что-то оставить себе от него на память. — Ну да, не оставлять же себе на память какую-то безделушку, — отшутился Джон. — Безделушки — хреновый носитель памяти и не имеют ценности. Другое дело — человек. Частичка биоматериала, генетика, наследственные психотравмы. Ребёнок сохранил бы в себе куда больше памяти о нём, даже если ни разу за свою жизнь не увидел своего отца.       Тема материнства была совсем Джону не близка, и он, не желая в ней дальше разбираться, прошёлся вдоль стены, вновь рассматривая фотографии. Беллами с Джози смотрелись вместе очень гармонично. Такие юные, полные энергии, жизни и любви. Наверняка, они тогда верили в то, что так будет всегда. — Они выглядят счастливыми, — Джон прокомментировал вслух. — Неужели это так просто — взять и разрушить чужие судьбы? Всего лишь небольшое вмешательство со стороны, и вот она пытается усадить за решётку того, кого ещё вчера так сильно любила. — Люди сами по себе примитивные существа. А любовь — это самое мощное оружие. Люди ещё меньше думают, когда много чувствуют. Любовь можно обратить в ненависть, и получить опасную смесь. Ты ведь очень хорошо понимаешь, о чём я, не так ли? Но знаешь, что самое интересное? Ненависть — это же обратная сторона любви, и стреляет одинаково. Люди также глупы, когда ненавидят, как и когда любят. Эти два чувства имеют так много общего, что практически неотделимы друг от друга. — Мне можешь не рассказывать об этом.       Джоанна внимательно всмотрелась в Джона, делясь своими мыслями: — Ты наполнен обоими эмоциями одновременно. Этим ты очень отличаешься от остальных. Я и не думала, что можно так сильно ненавидеть, и в то же время безмерно любить. — А я полон сюрпризов, — с улыбкой ответил парень. — Противоречия — моя стихия. — Ты научился балансировать на них, и это стоит высокой оценки. — Мне пора заводить зачётную книжку.       Девушка задумалась на короткое время, а после задала вопрос: — Что ты знаешь о прошлом Беллами? — Немного. Знаю о его матери. И то, что его бывшая пыталась засадить его за решётку. — Он так любил её. Он поистине любил Джози. Жил ею. И он был верен ей. С тех пор, как они стали вместе, он даже не смотрел в чью-то сторону. Девушки пытались его соблазнить, но он всех отшивал и нёсся к ней. — Но ты убедила Джозефину в обратном? — Да.       Джон не без удивления задумался: «Он стал таким, каким она его придумала. Так бывает?»       Девушка продолжила более расслабленно, хоть её взгляд по-прежнему горел гордостью и восторгом: — Мне понадобилось много времени, чтобы разработать тактику, найти соратников и сделать из них свои инструменты. Одним из первых был Диксон. Мы заключали своего рода сделку. Я помогала решить их проблемы, а они помогали мне. Я не переставала следить за жизнью Беллами, мне нужно было быть в курсе всего, что с ним происходит. Он начал встречаться с Луной, изменял ей с разными девушками, а потом у него появился ты. И это меня уже заинтересовало. Беллами начал спать с парнем. При чём не один раз, он сделал тебя постоянным любовником. При всём при этом ты крутился в компании его друзей. Я стала изучать тебя. Что ты за человек, твоё прошлое, твоё настоящее на тот момент. Ты был идеальным для меня инструментом — одинокий, сломленный, с кучей проблем. Мне было на чём разыграться. — Подожди. Ты хочешь сказать, что ты искала семью Диксона и совершенно случайно наткнулась на меня? — Я тогда нашла семью Диксона. Его отец заключённый на пожизненном сроке в Техасской тюрьме. Там же в Техасе живёт его сводный братец, который пошёл по стопам отца — наркоманит, пьёт и измывается над своей женой и детьми. — Диксон не мой брат? — уточнил Джон, опешив, хоть и так всё понял. — Нет.       «Сука,» — мысленно вырвалось, но без злобы, даже с лёгкой насмешкой, хоть его это и не веселило. — Мне было выгодно, чтобы Диксон считал тебя своим братом. С его настоящего брата взять было нечего. И Диксон бы им не проникся. То ли дело ты — несчастный младший братишка, который собственноручно ломает свою жизнь и которого нужно спасти.       Диксон снова замаячил перед глазами и злостно высказал: — Вот тварь! Хотя может и лучше, что я считал братом тебя, а не того ушлёпка. Ложь получилась приятнее правды. Но она — всё равно тварь. Передай ей. — Вообще, если хорошо вдуматься, как много ты провернула, это не может не вызывать… — Джон сделал короткую паузу, чтобы подобрать подходящее слово. — Восхищения. Да ты крутая! Хоть и ёбнутая наглухо. Но крутая. — Спасибо, — искренне поблагодарила она.       Диксон ошарашенно выпалил: — Ты чо? Я не то просил передать.       Джон его игнорировал. А Джоанна всё никак не могла наговориться: — Я о ваших жизнях знаю больше, чем вы сами. Хочешь узнать о своём появлении на свет? — Ну давай, энциклопедия. Чем ещё удивишь? — Ты знаешь что-то о своей матери? — Нет. — Она была та ещё блядушка. Крутила мужиками, как хотела, заводила любовников пачками. Один сменял другого. И все они были конченные обдолдыши. А твой отец так сильно любил её и был таким соплежуем, что хоть и знал об этом, всё равно продолжал с ней жить. — Так вот что это за хуйня? Это наследственное, — с невесёлой иронией над собой же высказал Джон. — Я бы на твоём месте не была так уверена, что именно Алекс Мёрфи твой отец, а не кто-нибудь из многочисленных ёбырей твоей мамашки. Но это уже никак не проверить. — Диксон мне не брат, оказался. Алекс, возможно, не отец. Пиздец, конечно. Пошло бы на сюжет какой-нибудь мыльной сопливой драмы. — Что ты знаешь о смерти матери? — Ну теперь уже мой потенциальный отец сказал, что она умерла от болезни. — Она умерла насильственной смертью, — девушка говорила серьёзно, но взгляд её был весёлым, словно она сейчас травила анекдоты. Она явно получала удовольствие в копании чужих грехов. — Её зарезал один из её любовников. Конечно же, такую правду Алекс не стал рассказывать ребёнку. Представляешь, она умудрялась шалавить даже тогда, когда у неё был двухлетний ребёнок, пока Алекс нянчился дома возможно не со своим сыном. Наверняка, он тоже сомневался в том, его ли ты сын. Дело закрыли, убийцу нашли. Хоть и поначалу подозревали Алекса Мёрфи, но у того было железное алиби, он был дома с тобой. Соседи подтвердили. Видели как Алекс носился с тобой то в магазин, то вокруг дома. Той ночью у тебя поднялась температура, он просил девушку из соседней квартиры о помощи. Та работала медсестрой, иногда лечила тебя. Алекс был благополучным человеком, только очень уж бесхарактерным. После смерти жены он пошёл по наклонной.       Мёрфи печально задумался обо всём, о чём только что услышал: «Может, зря я его так ненавидел. Да — слабак. Но только ему я и был нужен, как оказалось». — Откуда тебе всё известно? — Поверь, мой нос везде пролезет, — с милой улыбкой ответила Джоанна. — Когда кто-то попадает в мою игру, я досконально его изучаю. Начиная с детства и родственных связей. Там всегда происходит всё самое интересное. Ты знаешь, я ещё не встречала человека, у которого было бы «идеальное» детство. — Может, потому что ничего идеального в принципе не существует? — с иронией подметил Джон. — Ничего, что делается людьми «во благо», «от чистого сердца» и «из любви». А всё, что делается «назло» — обычно у людей это выходит просто превосходно, — с насмешливой широкой улыбкой сказала девушка.       Джон коротко усмехнулся и согласился с ней: — Ты права.       Неспешно пройдясь по комнате и рассматривая виды за окном, Джон вспомнил, как совсем недавно провёл в этом доме месяц в одиночестве. Не думал он тогда, что так всё повернётся. Все события смешались в одну кучу, перемешались между собой. Казалось, ещё вчера Джон в этой спальне занимался сексом с Финном, а этим утром он лежал под скальпелем обездвиженным. Теперь вот он говорит с той, кто считает его своим персонажем и играет им, словно своей любимой куклой Барби. — И что ты собираешься делать теперь? — задумчиво спросил Джон. — Какова твоя конечная цель? — У этой истории есть единственное логичное завершение. Одновременно оно очень драматичное, но нет ничего более правильного и естественного, чем такой финал, — неторопливо рассуждала Джоанна. — Главный герой должен трагично погибнуть от рук того, кого любит больше всего. Его игра будет окончена. Диксон тебе уже давно слил этот спойлер. — Но я тогда не был нужен Беллами, — подметил парень. — Но тогда и ты не был готов его убить. Я просто готовила тебя к этому. — Ты не могла знать всё наперёд, не прикидывайся такой всемогущей. — Ты прав, — с довольной улыбкой воскликнула она. — Меня устраивало то, что он тебе доверяет. Но всё превзошло мои ожидания. Он ведь теперь готов расстелиться в твоих ногах, только что бы тебе было мягче идти.       Мёрфи равнодушно прокомментировал: — Эта крайняя форма альтруизма с его стороны — сомнительное удовольствие, от которого некуда не деться. — Почему же не деться? Именно это я тебе и предлагаю. — И ты решила, что сейчас я готов на его убийство? — Сейчас ты — моё совершенное оружие. Беспощадный палач, который ни к кому не знает жалости, который не знает жалости даже к себе. Ты идеален! Ты просто прекрасен! Моё восхитительное творение.       Она с таким удовольствием об этом говорила, что Джон ожидал, что она сейчас кончит. К счастью, этого не произошло. Хотя, он не может знать наверняка. — С чего бы мне хотеть его убивать? — С того, что он заслуживает этого не меньше, чем Роан. Он первый приложил руку к тому, чтобы уничтожить тебя. Смотри, кем он тебя сделал. И к сожалению, он всё ещё имеет влияние над тобой. Твоя борьба не закончится, пока он жив. Ты не сможешь выбраться из ада, потому что он держит тебя за ноги и тянет за собой в огонь. Остался всего один решительный шаг, Джон, и ты будешь свободен. Всего один последний удар. Подумай о том, какая жизнь тебя ждёт, когда ты положишь этому конец. Это как поставить решительную точку, которая никогда больше не сможет стать запятой. — У меня как раз сейчас хреново с письменностью, — произнёс Джон в своей суховатой манере, чем подчёркивал несерьёзность своего настроя в этом разговоре, но девушка на это не обращала внимания. — Почему? — с непониманием уточнила она. — Да так. Мужчина, которого ты на меня натравила, пытался меня чуток изувечить. Ну ты ведь знаешь. — Ах да, точно. В последние дни всё хуже держаться незначительные детали в памяти, представляешь? — поделилась Джоанна с невинной усмешкой.       Джон убийственно посмотрел на неё, но сказал абсолютно ровным, спокойным голосом: — Понимаю. Тебе просто нужен отпуск. Совсем заработалась. — Сначала надо закончить дело до конца. И тогда мы оба будем свободны.       Пока Мёрфи обдумывал её слова, перед глазами снова появился Диксон и стал подначивать его: — Ты должен это сделать. Раз начал сжигать мосты, то делай это до конца. Или рука на него не поднимется? Тогда ты всё так же зависим от него. И снова приползёшь к нему, как побитый щенок!       Джон отмахнулся от него, пытаясь концентрироваться только на диалоге с ней и не сбиваться. Он начал рассуждать вслух: — Ты сделала из Беллами главного антагониста в своём сюжете, достойного самой мучительной гибели. И сюжет довольно цикличен: герой творит «зло», получает расплату и умирает. Только в чем он виноват? За что ему каяться? За то, что не поступал так, как тебе, мне или ещё кому-то было нужно? После того, что ему пришлось пережить, неудивительно, что он послал всех к чёрту и не парился о ком-то. Я встречал многих ублюдков, которым для этого и причин было не нужно. — Всё ещё нуждаешься в нём? — Не путай любовь со здравым смыслом. — Их невозможно спутать. Между ними нет ничего общего. — Луну посадили из-за меня. Кларк мертва из-за тебя. Что сделал он? — продолжил Джон. — Охуевал с собственной жизни, а не альтруистично пытался вытаскивать кого-то из ямы? Он не обязан был любить тебя или меня. Любовь — дело добровольное, чтобы ты знала. — Ты начинаешь обретать жалостливость, — разочарованно подметила Джоанна. — Пытаюсь понять, имеет ли твоя кровожадность логику, — поправил её Джон. — Я не пытаюсь его наказать. Я хочу сделать тебя свободным. Его спасти невозможно. Тебя — да.       Мёрфи стоял у окна и смотрел на улицу. Заметив на веранде Беллами, стоящего к ним спиной, рассматривавшего просторы. Джон вгляделся в его силуэт — напряжённый, одинокий, уставший. Парень невольно вспомнил его предсмертную записку. Беллами и сам хотел уже расстаться с жизнью. Он сам понимает, что будущего у него нет. В его душе так всё запутано, что и за всю жизнь не распутать. И так или иначе, Джона он тянет за собой. Всегда. Даже, когда они стали друг другу ни кем. Хотя могут ли они стать друг другу никем? Нет. Не могут. Точно не могут. Они всегда будут связаны. Любовью или ненавистью. Но это связь нерушима. Она держит их на привязи и мешает идти дальше. И пока это так, они будут вечными узниками. — Может быть, ты и права, — проговорил вслух свои размышления Джон. — Свобода от него — это то, что мне уже очень давно было нужно. Я ужасно устал проигрывать. Идти позади него и надеется, что он обернётся, бояться, что уйдёт слишком далеко. Это и впрямь можно закончить только так. — Парень отвёл взгляд от Беллами и развернулся к девушке лицом, чтобы спросить: — И как я смогу убить его?       Девушка достала из кармана небольшой пузырёк с жидкостью и протянула его Джону. Парень взял пузырёк из её рук. На нём не было этикетки с названием и вообще никаких меток. — Этот яд убивает жертву за несколько минут, — пояснила девушка. — Это довольно мучительно, но долго мучится ему не придётся. К тому же, у тебя будет несколько минут, чтобы поговорить с ним напоследок. Чтобы он мог видеть, кто его отравил. — Это более чем подходит. А есть такой ещё? — Зачем? Хочешь умереть следом за ним, как в Ромео и Джульетте? — усмехнулась Джоанна, но тут же достала и второй точно такой же пузырёк, будто у неё целый производственный завод прямо в кармане. — Нет. Моё время умирать прошло, а я в него так и не попал, — ответил ей Джон, повертев в руке и второй пузырёк, рассматривая его. Парень сравнил их, на вид они чем не отличались друг от друга. А после вернул всё внимание Джоанне и заговорил с ней: — Когда я убью его и всё завершится, что будешь делать ты? Ты столько лет своей жизни потратила на то, чтобы прийти к этому. Разве ты не лишишься единственного смысла своего существования? — Что поделать? Такова цена достижения цели. Когда-нибудь я должна её достигнуть, — с толикой печали произнесла Джоанна. — Зачем ты раскрыла себя сейчас? — Я хотела, чтобы он знал, что всё это сделала я. Хотела увидеть его лицо, когда он это узнает. И я хотела поговорить с тобой. Увидеть свои творения лицом к лицу, а не оставаться за кулисами. — Но теперь он не оставит тебя в покое. Он упечёт тебя в психушку, из которой ты никогда не сможешь выбраться. Там ты станешь никем. Они будут пичкать тебя таблетками, погубят твою индивидуальность. Они будут относиться к тебе как к посредственности, как к сумасшедшей. Ты жертвуешь своей свободой. Разве ты готова это допустить? — Нет, — ответила девушка, дрогнувшим от испуга голосом. — Но разве у меня есть выход? — Есть. Я, — твёрдо ответил ей Джон, посмотрев ей в глаза. — Я могу помочь тебе. — Как? — растеряно спросила она.       Не отрывая зрительного контакта, Джон протянул ей тот же пузырёк с ядом, что и она дала ему. И заговорил уверенным, но мягким голосом: — Жизнь в неволе хуже смерти. Смерть тела дарует свободу. Но твой дух будет жить вечно. Ты изменила сознание стольких людей. Это не пройдёт бесследно. Такое не исчезает, не забывается. Ты изменила этот мир. Ты сделала всё, что смогла. Но ты сможешь сделать ещё больше, если уйдёшь. Ещё больше, чем если останешься. Подумай только: что может сделать закрытая в диспансере, напичканная препаратами пациентка, и что может Великая вершительница судеб, которую так никто и не смог поймать, которая избежала правосудия, выбрав свой финал сама. Какой из вариантов событий, что будут все обсуждать, ты выберешь?       Девушка молчаливо и внимательно слушала его. В её глазах бились нерешительность и потерянность. Как долго она распоряжалась чужими судьбами, игралась ими, жила ими, так же долго она не распоряжалась своей собственной жизнью, забыв о том, как действовать ей самой, отвечать за себя, решать личные проблемы. Она выглядела, как маленькая девочка, оставшаяся в чужом, огромном городе без мамы, не знающая, что ей делать и куда идти.       Диксон вновь резко вклинился: — Не забудь сказать ей, что она мразь, напоследок. — Диксон, отъебись, — шикнул на него Джон, чтобы он не мешался в такой момент. — Диксон здесь? — с придыханием спросила она. — Он видит меня?       «У-у, два психопата встретились,» — язвительно пронеслось в голове Джона. — «Но я хотя бы осознаю, что псих». — Да, — ответил Мёрфи. — И он говорит, что очень ждёт тебя.       Диксон возразил: — Что ты пиздишь? Нахрен она мне нужна?       Джон продолжил говорить с девушкой заботливо, участливо и неравнодушно. Она растеряна, и она ждёт, что кто-то поможет ей справиться со всем, защитит и убережёт её от недоброжелателей. А Джон как раз-таки готов был это сделать. — Они не должны поймать тебя. Они — всего лишь глупые людишки — не должны заточить тебя и подавить. Ты не можешь позволить им даже крохотной утешительной мысли, что ты повержена ими, что они смогли тебя превзойти. Беллами не должен думать, что он победил тебя. Он должен запомнить тебя той, которая победила его, а он так ничего и не смог сделать.       Она смотрела в его честные глаза, и не видела ничего другого, кроме уверенности. Она не встретила лжи, злости, желания уничтожить её. Он не желал ей зла. Он хотел защитить всё то, что она сделала, все её творения и деяния, всё, что имело для неё значение. Девушка робко взяла пузырёк из его ладони, и недолго думая, открыла его и выпила его содержимое. Джон проследил за каждым её движением, почувствовав в этот момент невероятное успокоение. Словно это он собрался на вечный покой.       Джоанна опустилась на пол и опёрлась о стену. Девушка подняла взгляд на парня и попросила его: — Останешься со мной? — О, конечно, — довольно произнёс парень и сел рядом с ней. — Мне страшно. Возьми меня за руку, — жалобно вымолила она. — Всё хорошо. Это произойдёт быстро. И я буду рядом, — убаюкивал её мягким голосом Джон, держа её дрожащую ладонь. Девушка положила ему голову на плечо, тихо промычала мелодию, что-то себе напевая. Со временем её начинало больше трусить. — Расскажи, как ты убьёшь его, — попросила Джоанна. — Я дам ему надежду, — размеренно начал рассказывать Мёрфи. — Надежду на то, что всё можно исправить. И в тот момент, когда он меньше всего будет ожидать нож в спину, я подсыплю ему яд в еду, и сам скажу ему об этом, когда яд будет уже в его крови. — Что ты скажешь ему напоследок? — Что-нибудь ласковое. Я думаю, так будет больнее. — Именно так я всё видела, — с выжатой из последних сил улыбкой произнесла девушка и закрыла глаза. — Спасибо тебе. Спасибо за всё. Ты — продолжение меня. А значит я буду жить вечно.       Спустя несколько минут ладонь девушки стала холодной и мокрой. Её тело бил озноб, кожу покрыла испарина. Она дышала порывисто, взахлёб, вскоре начала мучительно мычать и плакать от боли, которую испытывала. Джон равнодушно наблюдал за ней, подмечая, как действует препарат, как бездушный экспериментатор за своей подопытной. Её предсмертные судороги были самыми мучительными, а после она затихла, обмякла.       Джон не испытывал злорадства. Он ощущал только спокойствие и облегчение. Как будто сбросил камень с плеч. Минус одна проблема. И Джон на шаг ближе к свободе.

***

      Несмотря на солнечную погоду, при неподвижном положении со временем становилось холодно. Но Беллами трусило и без того. Его мысли ещё не скоро настигнут покоя. Голова просто взрывалась. С одной стороны, он был рад, что Джозефина осталась к этому не причастна. Она была лишь доверчивой импульсивной дурочкой, но не помешанной, жестокой психопаткой, и это уже успокаивало Блейка. Но разве он мог ожидать, что влюблённая в него несколько лет назад, с которой он провёл вместе всего ночь, с которой он не был особо знаком до этой ночи, настолько помешается на нём? Джоанна давала показания против него на суде. И тогда Беллами подумал, что это Джозефина её подговорила, а оказалось, совсем наоборот. Беллами столько лет спокойно себе жил, не зная о том, что происходит за его спиной. Что хоть он и отпустил прошлое, но прошлое его не отпустило. И всё это время беспрерывно тянется за ним. И как его теперь оборвать? Беллами видел лишь единственное решение, но Джон почему-то не позволил это сделать. И это казалось странным, ведь Джон сам готов был её прикончить. Или он хотел прикончить конкретно Джозефину, а так как это оказалась не она, то передумал? Джон был непредсказуем, Беллами уже и не всегда пытался понимать его.       Эти двое долго разговаривали. Беллами уже устал ждать, обдумывать одно и то же по десятому кругу, но и вмешиваться пока не решался. В памяти всплыла Джозефина. Даже не Джозефина, а — его Джози. Столько счастливых моментов они пережили вместе, и всё разом было перечёркнуто. Он вспомнил слова из её письма: «И в моей жизни не было ничего страшнее, чем осознание того, что Я ЭТО РАЗРУШИЛА. Некого винить. Бесконечное самоистязание — это худшее, что вообще есть в этом мире. Тогда я думала, что лучше уж я буду уничтожать, чем меня. А теперь считаю совсем наоборот. Лучше бы меня убили, меня предали, и пусть это было бы очень больно, но куда хуже осознавать, что я сама убийца и предатель».       Он и сам оказался на её месте. Пусть он никогда не хотел причинить боль Джону намеренно, но как бы то ни было, он причинил ему боль. И это привело к ужасным последствиям. Он оказался на месте Джозефины, а Джон на месте Беллами. Неужели жизнь всегда ставит на путь человека, которого ненавидишь?       За своими размышлениями Беллами потерял счёт времени. Обратив внимание на часы, он поразился, что Джон и Джоанна не выходят уже почти час. Когда он собрался войти в дом, дверь перед ним отворилась, и на порог вышел Джон. — Скучал? — спросил парень. Беллами серьёзно смотрел на него, ничего не ответив.       Джон усмехнулся: — Понятно.       После чего парень с беззаботным видом спустился по лестнице с веранды. Беллами проследил за ним в лёгком замешательстве. Нового Джона нужно было изучать — долго и кропотливо. Заново с ним знакомиться. Ведь новый Джон и старый — два совершенно разных человека.       Мёрфи обернулся, увидел, что Беллами с места не сдвинулся, томно произнёс: — Поехали домой. — Ты предлагаешь, оставить её здесь? — с недовольным удивлением спросил Блейк. — Почему нет? — невозмутимо бросил Джон. — Она больше не опасна.       Беллами внимательно всмотрелся в его глаза. Их холод обжог. В его взгляде заискрилось подобие эйфорической лёгкости. От чего на Беллами навалилась вся тяжесть осознания. Но он не мог не убедиться в правильности своих домыслов, потому сразу же развернулся и пошёл в дом.       В комнате стояла почти истеричная тишина. Воздух потяжелел. Беллами сразу же напоролся взглядом о тело девушки, сгорбленное в неестественной позе у стены. От неё на расстоянии веяло смертью, но Беллами решил приблизиться и рассмотреть её ближе. Будто ему было необходимо ещё больше поводов удостовериться в том, что она мертва, отмести сомнения и последние надежды на то, что это может быть неправда. Парень сел перед ней на корточки. Джоанна не дышала, по подбородку виднелся след от жидкости, что вытекала из её рта. Она отравлена.       Беллами протяжно выдохнул, находясь в некотором замешательстве. Он испытывал смешанные чувства. Только что он сам хотел было её пристрелить. И вот она мертва, но Беллами этому совсем не рад. Он не хотел, чтобы она умерла именно так. Не хотел, чтобы это сделал Джон. Для этого Джон не позволил ему застрелить её? Потому что хотел убить её своими руками? Это был настолько важный принцип? И как он мог это сделать? Силой уж точно не мог. Но Беллами не верил, что она сама это сделала. Почему-то он был уверен в причастности Джона.       Напоследок Блейк рассмотрел её лицо. Сейчас она была особенно похожа на Джозефину. Живой она немного отличалась, в ней были заметны некоторые отличия. Просачивались чужие черты, что были Джозефине не свойственны. Сейчас же, когда она молчит, лежит с закрытыми глазами — она словно её точная копия, и это сходство пугает. Блейк мысленно простился с ней: «Прощай, Джози. Вот ты и на самом деле умерла. Надеюсь, что теперь навсегда».       Оставив тело девушки в доме, Беллами вышел на улицу, где Джон терпеливо его дожидался. Парень со спокойным видом любовался просторами, даже как будто наслаждался ими. И только когда Беллами появился рядом, отвлёкся от своего незамысловатого занятия. Беллами не отрывал от его лица пронизывающего взгляда. Посмотрев на парня с несколько секунд, решил задать вопрос вслух: — Что случилось? — Она приняла яд, — равнодушно ответил Джон. — Сама? — Сама. — Для чего ты остался с ней наедине? — Я просто поговорил с ней.       Джон отвечал холодно и уверенно, не вникая в подробности. Беллами понимал всё и так. Но что-либо предъявить, призвать к ответу — не мог. Джон несётся на полной скорости, прямо к обрыву в пропасть, а Беллами ничего не мог с этим сделать. Только стоять и смотреть, зная, что тот разобьётся. — Давай отвезу тебя домой, — сказал Беллами. — После разберусь с телом.

***

      Весь день прошёл в каком-то странном предвкушении. Казалось, что веселье только начинается. Джон с безумной улыбкой вспоминал встречу с Джоанной, обдумывал её слова, вертел пузырёк с ядом в руке и рассматривал его. Он не мог понять, что в нём бушевало больше: злорадство, чувство мести или чувство власти? Последнее ему никогда не было знакомо, но только не сегодня.       Устав выслушивать болтовню Диксона, Джон вышел на улицу, прогуливался по улицам. После захода солнца холод стал чувствоваться ощутимей. Наблюдая за прохожими, Джон задумался о хрупкости человеческой жизни. Сейчас они несутся по своим делам, делают покупки к Рождеству. Никто из них и не задумывается о том, что до праздника они могут и не дожить. Пока размышления неторопливо протекали в его голове, вокруг стало происходить что-то странное. Джон увидел впереди что-то огромное, непонятное. Оно неестественно двигалось, резко и размашисто, словно плохо собранный робот, но живое. Как только оно приблизилось, Джон смог рассмотреть перед собой какое-то мифическое чудище. Оно ужасно пахло, издавала странные рявкающие звуки при каждом движении. Чудище не обратило на Джона внимание и прошло мимо, пока парень пристально рассматривал его с невозмутимым видом. Вновь оглядевшись, Мёрфи увидел вокруг себя полчище монстров. Разных форм и размеров. Согнутых, лохматых, покрытых зловонной слизью, с большими рогами и зубами, с безжизненным мутным взглядом, кряхтящих, чавкающих, хрипящих. Они заполонили всё вокруг. Улицы города кишели всякой дрянью. И Джон проходил мимо, хмуро озираясь по сторонам. Его не особо что-то смущало или удивляло. Скорее вызывало интерес. Он словно бы попал в фантастический фильм наяву, какую-то страшную сказку, какую в детстве с друзьями рассказывали друг другу при выключенном свете.       Чудовищ стало так много, что они стали спотыкаться друг об друга. В ярости они вгрызались друг другу в глотки, отрывали друг от друга плоть кусками и выплёвывали на землю. Дорога окрасилась в красные тона. Вскоре кровь уже текла рекой. Джон почувствовал её неприятную вязкость на ботинках. Он стоял в эпицентре кровавой бойни и смотрел на всё это. Его не замечали, словно бы его нет в этом мире. Словно это он — выдуманное существо, а они все реальны. — Постойте, — произнесло одно из чудищ низких, хриплым голосом, явно обращаясь к нему. Джон резко обратил внимание на него, и в ту же секунду дурман рассеялся. Перед ним стояло не чудище, а вполне себе миловидная девушка. Она протянула ему что-то, держа в руке: — Вы потеряли.       Джон посмотрел на какой-то чехол в её руке и спросил, всё ещё едва ли находясь в этой реальности, словно застряв между: — Что это? — Я не знаю, — растерянно ответила та. — Это у Вас выпало. — Угу, — произнёс Джон, взяв в руки визитницу для банковской карты и узнал её. — Спасибо.       Девушка пошла дальше, куда и направлялась до того, как наткнулась на Джона. Мир вновь стал прежним. Вокруг были только люди, идущие по своим делам. Настолько масштабных галлюцинаций, прямо среди толпы людей, Джон ещё не видел. Но его это не слишком удивляло. Это вполне было ожидаемо. Он пошёл по улице, думая лишь о том, как скоро он станет совсем невменяемым?       Парень бесцельно бродил по городу, пока не почувствовал сильную усталость. Он надеялся, что сразу же вырубиться спать, как только придёт домой, и ни о чём не будет думать. После сегодняшних событий это будет сделать трудно. Одна цель была сбита. Осталась следующая — Роан. А есть ли у Джона ещё одна цель? Что он будет делать потом?       «Убить Беллами,» — осмыслил сие предложение Джон с некой иронией. — «Это будет жестоко. Но до чего же сильный и отчаянный шаг. Я столько лет был от него зависим. Скорее был готов себя на растерзание предоставить, позволить убить себя, если он только этого захочет. А потом взять и убить его собственными руками. Джоанна решила, что мир — это кино. Остросюжетный триллер. И потому всё должно закончиться красиво, неожиданно, с толикой драмы, с какой-то стороны, может даже, логично. В кино такой финал выглядел бы впечатляюще. А в реальности — какой-то сюр».       На улицах совсем стемнело. Хоть и из-за городских фонарей, света витрин казалось светлее. Но магазины начали закрываться, а люди разъезжаться по домам. Ночной холод стал ощутимее. А Джон устал настолько, что уже чувствовал тяжесть своего пальто на плечах. Врач рекомендовал не перенапрягать своё тело, жить в меру своих физических возможностей. Сегодня Джон пренебрёг этой рекомендацией. Никогда бы не подумал, что собственная одежда может казаться такой тяжёлой. Но ещё тяжелее то, что в такие моменты Джон вспоминает тот вечер и сгорбленного над ним хирурга, боль от пореза скальпелем и нечеловеческий ужас от осознания происходящего. От этих воспоминаний бросало в дрожь каждый раз.       «Но моя жизнь сама стала, как кино,» — подумал Джон. — «И в финале я не планирую умирать. Предпочитаю танцевать на костях. И потом уже можно в ад».       Когда до дома оставалось несколько метров, Джону зазвонил телефон. — Я у твоего дома. Садись в машину, — холодно приказал Роан. — Я не в настроении болтать и направляюсь домой. — Я сказал, сядь в мою машину, — грозно повторил мужчина. — Я расслышал, — бесстрастно и незаинтересованно ответил Джон. — А я сказал, я иду домой. — Не дойдёшь, — угрожающе прошипел Роан.       Джон увидел, как Роан вышел из машины и направился в его сторону, не сбрасывая при этом звонок. — Я убил её, — сказал Роан.       Джон на мгновение задумался, о ком речь. Но быстро вспомнил, и уточнил: — Еву? — Ты же не думал, что я продолжу играть с тобой в игры? — надменно высказал Роан с нескрываемой злобой. — Я покажу тебе, где твоё место. У моих ног. Хотя я предлагал место на руках, но ты сделал свой выбор. — Что прямо всех поубиваешь, чтобы в мире только мы вдвоём остались? — усмехнулся Джон. — Всех не придётся. Ты сломаешься раньше. Следующим будет Финн.       Мёрфи искренне рассмеялся, сквозь смех проговорив: — Ха-ха-ха. Следующим будешь ты, идиот. — Пора бы уже сбить твою самоуверенность. Поедешь со мной. Проведёшь его последние минуты с ним.       Джон сбросил звонок, убрав телефон в карман. Роан надвинулся к нему, прожигая Джона злющим взглядом. Он был не на шутку взбешён. И впрямь, играть больше не намерен. Как и Джон. Эта игра в кошки мышки, где он всегда добыча, его утомила. Пора было менять роли.       В одну секунду, несколько огромных, чёрных машин, с большой скоростью мчавшиеся сюда, резко остановились, с оглушающим скрипом резины об асфальт. Роан обернулся на звук, в то время как для Джона открылся самый просторный обзор, как на вип-зоне перед сценой. Из машин повыходило несколько здоровенных мужчин, они бойко направились к Роану. Тот ничего и сказать не успел, как на него налетели и начали рвать на части, чуть ли не в буквальном смысле. Джон вспомнил некоторых их них. Они когда-то подвесили его в его же квартире. И так же избивали возле клуба Евы, но казалось, с Джоном они даже были чуточку помягче.       «О, да. Эти ребята неласковые,» — насмешливо пронеслось в голове Джона, пока он с удовольствием наблюдал за тем, как Роана отбивают, словно волейбольным мяч. Они толпой избивали его по среди дороге, не боясь быть замеченными. Эти люди ничего не боялись. В какой-то момент уже изувеченного Роана схватили за руки и за ноги, прижали к асфальту. А пятый мужчина взял тяжеловесную, железную кувалду и стал бить с такой силой, что, казалось, был слышен треск асфальта и костей. Роан даже не мог кричать, лишь издавал гортанный хрип с пробитой грудной клеткой. Всё происходило так быстро, и также быстро закончилось. Мужчины разошлись по машинам, оставив Роана живым на дороге, намеренно не добивая. После таких побоев он — всё равно не жилец, но будет умирать долго и мучительно. Так же они даже не обратили внимание на Джона, или же им было плевать на свидетелей. Всё равно никто никогда их не поймает.       Как только они уехали, Джон неспешно двинулся к лежащему на дороге Роану. Тот истекал кровью, на месте его лица осталось лишь кровавое месиво, его кости были переломаны, местами они торчали наружу. Роан пытался пальцами дотянуться до своего телефона, что валялся на дороге. Казалось, пальцы — единственное, чем он ещё мог хоть как-то двигать. Почти коснувшись своего мобильного, Роан хотел его зацепить. Подошедший Джон, оттолкнул его телефон ногой, и тот отлетел дальше от умирающего на метр. После парень сел на корточки возле Роана, чтобы тот мог его видеть. Роан бросил в него беспомощный, почти что угасающий взгляд и ничего не мог произнести. Его хрип был ужасающе болезненным. Необратимая агония пылала в его глазах, словно он уже горел в аду. — Я знаю, что больно. Потерпи немного. Ты же сильный мальчик, — со злой насмешкой произнёс Джон, глядя ему в глаза жестоким, ледяным взглядом. Эти слова ему когда-то говорил Роан, когда насиловал его. Теперь Джон упивался возможностью вернуть эти слова ему. Джон медленно поднялся на ноги, возвышаясь над ним, глядя на него, как на кусок дерьма под ногами — так же надменно, с тем же превосходством, с каким обычно смотрел на него Роан. Сейчас же в его взгляде лишь обезумевшая боль, как у простого смертного, бессильного и самого ничтожного человека на этой планете. Джон намеренно перешагнул его тело, направляясь домой. Рядом стоящий Диксон, улыбался своей самой широкой и самой восхищённой улыбкой, громко аплодировал ему. Смех Диксона и его оглушительные аплодисменты заполнили всё пространство и отбивались эхом от стен домов. Он ликовал ещё больше Джона, с неподдельной, детской искренностью. В то время как Джон оставлял Роана позади, не чувствуя ничего, кроме как эйфорической свободы.