Ведьмачья сказка или практика для чародейки. Том 4

      Леший еще был на прежнем месте, и только я знала, где он появится через мгновенье. Двигаться так же быстро как ведьмаки я, к сожалению, не могла, так что времени хватало только на телепорт к ничего не подозревающему парню и резкий толчок ему в грудь, чтобы отбросить его от этого места. А сзади уже гудело пламя вынырнувшего из дыма лешака. Только вот одного я не учла. Самой было бы тоже неплохо отойти в сторону. Резкая боль прошила мне грудь возле плеча. Острый коготь прошел насквозь. Упавший от моего толчка Лександр тут же вскочил, но поверженный леший уже падал на землю.       — Брин! Лександр! — откуда-то сбоку выпрыгнул Весемир, который, видимо, и окончил мучения лесного монстра.       — Черт, — выругалась я, хватаясь за плечо.       Кровь проступила через прореху в куртке, окрасила ладонь. Перед глазами снова все поплыло, правда, теперь по куда более прозаичной причине.       «Здесь оставаться нельзя! Надо вернуться к себе, в свое время, — осознала я. — К Йен!»       Сначала я ощутила ту самую стену, что не давала мне переноситься в свое время раньше, чем пройдет час, но даже испугаться не успела, как та треснула под напором моей силы, направленной на возвращение домой. Ощущение переноса пришло мгновенно. Я буквально всем своим существом почувствовала ход времени, как меня протащило сквозь года и вытолкнуло в нужный мне временной отрезок, к нужному человеку.       — Йен… — выдохнула я, едва увидев черный силуэт перед собой.       Однако последним, что я увидела, перед тем как отключиться, был Эскель, который рванул ко мне с такой скоростью, что движения его смазались.       — Брин! — услышала я его голос и наступила темнота.              ***       Как напился, Эскель и сам не знал. Нет, он, разумеется, вполне понимал, что выпивая кружку за кружкой, трезвым он не останется, но упиваться вдрызг в его планы не входило. Попойка с Геральтом и Ламбертом как всегда вышла из-под контроля, и как всегда он жалел о том, что не остановился вовремя. Уйди он своевременно спать, не потянуло бы его на пьяные откровения. А так и друзьям как на духу выложил все, что вообще-то не собирался рассказывать, и Брин наговорил явно лишнего. Чего бы не стоило, ну или, по крайней мере, стоило сказать не так. Но раз слова уже были сказаны, брать их назад было поздно и неправильно. Ведь он действительно чувствовал себя тем самым ждуном или ждарем на задворках ее забитого расписания. Такое положение вещей его чертовски раздражало и пойти бы напиться, расслабиться, но Эскелю хватало видеть, с каким отвращением Брин смотрела на пьяного Ламберта, чтобы не желать такого взгляда любимой женщины себе. А тут сам не заметил, как напился…       Утром он обнаружил себя на диване. За сказанное Брин в пьяном безрассудстве было стыдно, но перемешанная с жалостью брезгливость в ее взгляде сразу же воскресила в нем вчерашнее раздражение. Да что, черт подери, он такого вчера сделал, что она смотрит на него как на букашку?! Ну перебрал, так с друзьями же, а не в кабаке пропил последние штаны! Ну сказал излишне резко, накопилось, а алкоголь помог прорваться! Или он в ее глазах и не человек вовсе? Можно задвинуть в дальний угол и смотреть свысока?!       Донести ей эту мысль, впрочем, оказалось решительно невозможно. Брин невозмутимо гнула свою линию.       «Слова я ей не те сказал, видите ли! А кто ее просил тащить меня, раз ей так противно?! Холера! Лучше бы я проснулся под лавкой, чем этот взгляд с утра! Полечила она меня, одолжение убогому сделала! В гробу я видал такие одолжения, за которые я должен отказаться от своих привычек и делать только то, что ей угодно! Ах да, это же «человеческое отношение» называется. Ей не нравится алкоголь, теперь никто в мире не должен пить! А потом ей разонравятся мои друзья, моя профессия и я сам под конец!» — вылетев из комнаты чародейки и громко хлопнув дверью на прощанье, думал Эскель.       Раздражение, копившееся долгое время, дошло до критической отметки и теперь бурлило в груди ведьмака. Спустившись на кухню, Эскель налил себе полную кружку воды и залпом выпил, а после со злостью швырнул ее в стену. Деревянный кубок разлетелся на кусочки.       — Воу-воу, полегче! — воскликнул зашедший в это время Ламберт. — Не у тебя одного башка трещит.       Выглядел ведьмак так себе, но передвигался вполне уверенно.       — Ничего у меня уже не трещит, — огрызнулся Эскель и уперся руками в стол. Негодование и не думало утихать. — Зар-раза!       — А чего тогда ты ценный инвентарь зря переводишь? — резонно спросил Ламберт, тоже наливая себе воды. — С зазнобушкой-заебушкой своей поссорился, что ли? — Ламберт выхлестал первую кружку и налил вторую.       — Не твоего ума дело! — грубо ответил ему Эскель.       — Угадал, стало быть, — утерев рот рукой, усмехнулся Ламберт. — Ну, к тому все и шло…       — Ты к тому все и вел!       — Э нет, брат, это не я вчера весь вечер жаловался на то, что об меня ноги вытирают, — замотал головой Ламберт, но тут же прекратил и поморщился. — Что ж так трещит-то? Не так уж и много выпил вчера…       Эскеля же на кухне уже не было. Вихрем пронесясь по большому залу, он как был, в одной рубашке, выскочил на улицу и, не обращая на это внимания, зашагал по заснеженному двору, сам не зная куда. Опомнился уже в конюшне, когда Василек ткнулся ему в пустую ладонь.       — Прости, друг. Я тебе ничего не принес, — повинился ведьмак и погладил верного коня по шее.       Василек тихо заржал в ответ. Чтобы загладить вину, Эскель взялся за скребок и щетки. За этим делом и успокоился и даже продрог. В конюшне, конечно, было не так холодно как на улице, но одной рубашки все же было маловато. В теплом замке, правда, отступившее было раздражение, вернулось. Так что, зайдя в уже пустую комнату за курткой, он споро собрал свои немногочисленные пожитки и вышел.       «Вон так вон, — решил он. — Еще навязываться я буду».       Вечером ведьмаки снова собрались внизу сугубо мужской компанией.       — Давно бы так! Только ведьмаки в замке и больше никого лишнего! — Ламберт был явно в приподнятом настроении.       — Когда здесь была Цири, ты не был против, — напомнил Геральт, отхлебывая из кружки.       — Цири — это другое!       — Ну так и говори, что чародейки у тебя лишние, — без обиняков предложил Геральт.       — Так и говорю! — покладисто согласился Ламберт, наливая в свой кубок новую порцию алкоголя. — Чародейки тут лишние! Это ведьмачья крепость!       — А кто ведьмаков создал и первым тут поселился? — негромко напомнил Весемир, в этот раз тоже присутствующий за столом. — Если уж кто и был тут первоначальным хозяином, так это чародеи.