Несокрушимый

      Лайт немного жалел, что у него не было с собой щита, иначе бы эта битва закончилась за пару секунд. Одним рывком можно буквально превратить в отбивную всю эту толпу, а затем распилить Реаниматора. К сожалению, пришлось действовать по-старинке — быстро сближаться и, разогнав лезвие, распиливать врагов. Схватив мертвеца, Натури поднял его и прогнал меч сквозь раскрытый в хриплом крике рот. Отбросив труп, парень схватился левой рукой за череп ещё одного, пока клинок распиливал врага пополам. С силой сжав, воин раздавил голову, забрызгав свою руку кровью. Быстрым ударом закованной в металл руки юноша пробил насквозь ещё одного ходячего и начал использовать его тело в качестве дубины, опрокидывая врагов на пол, чтобы ногами раздавить голову или распилить её пополам. Вся броня была заляпана кровью и мозгами, однако Лайту было всё равно — обычная рутина. Схватить труп и размозжить о пол, распилить вдоль, поперёк, сделать рот на затылке. Схватка была краткой, не дольше тридцати секунд, если верить внутренним часам Натури. — Я не чувствую твоих хозяев, — левая нога давила на грудь Реаниматора, не позволяя тому встать. Длинные руки пытались свалить Лайта, однако правой тот отбивал любые попытки к побегу. — Неужто случайно зашедший? Или разведчик?.. Нет, в разведку послали бы куда лучшее мясо. Что же, — цепной меч завизжал, разбрызгивая капли крови вокруг себя. Лезвие стоило почистить или, возможно, заменить. — Не ори, — удар правой ноги заткнул попытавшегося зарычать эфироморфа. Натури же внимательно следил за действиями монстра и думал. Слабая связь чудовища с Эфиром, отсутствие Эфириалов и кристаллов, которыми, обычно, такие места утыканы по самое невозможное, чтобы ускорить мутирование трупов и ещё живых. Значит, это, скорей всего, или засланец или просто попавший сюда в ходе эксперимента. Однако исключать появление Реаниматора намеренно, Лайт не собирался. Эфириалы любители хитрых схем и многоуровневых планов, хотя они не ожидали простой ярости и возмездия. Да уж, самый простой способ одолеть любителя планов — переть напролом. Хотя, если только есть преимущество и даже доминирование по силе. Быть слабым и лезть на рожон — опасно. — Проклятье, я ведь обещал Блейк сходить с ней за книгами сегодня. Тогда оставалось лишь одно — быть внимательным. Очень внимательным, а также яростным, если потребуется. Покачав головой, Лайт ударом цепного меча отпилил головы от тела, отскочив, чтобы его ещё больше не запачкало кровью.       Разобравшись с эфирной угрозой, Лайту оставалась пара вещей: отмыться от крови, похоронить все тела, что были здесь. От крови помогли избавиться руны. Оставлять же мертвецов без покоя Натури не мог, неправильно это. Каждый заслуживает покоя, даже самый последний негодяй. Эфириалы и их прислужники не считаются за людей, поэтому правило на них не распространяются. Выдохнув, движением рук парень начал вырывать пласты камня из пола, делая импровизированные могилы, а если точнее — саркофаги. Аккуратными сдвигами камня, Натури начал раскладывать тела, иногда по два и даже три — места не хватало на всех, поэтому приходилось делать импровизированные братские могилы. В итоге осталась лишь небольшая куча тел, которые вызывали у Лайта опустение и чёрную ярость. Тела детей. Тех, кто ещё не увидел жизнь во всём свете. Тех, чьи лица не затемнены взрослыми идеями и предрассудками. Те, кто судят по поступкам и отношению к ним. Совсем малыши, что не умели ещё даже говорить, кроме пары слов. Подростки, что только-только начали познавать взрослый мир. В Мальмунте Лайту приходилось убивать нечто, что напоминало маленьких детей — удлинённые тела, сухие конечности и единственное слово, что они произносили: «Мама» или «Папа». Именно за это воин ненавидел Эфириалов больше всего. За это он хотел ворваться в их дом и выжечь его, не оставив ничего, кроме пустоты. Подавив рык, Лайт медленно и аккуратно поместил детей в один большой саркофаг и закрыл крышкой. Использую геомантию, воитель выстругал из куска камня красивую статую маленького ангела и поставил у основания могилы. Небольшой жест и ненужный мёртвым, однако нужный самому юноше. — Великие Судьи, пощадите эти невинные души и направьте их в Элизиум, дабы хоть в посмертии они обрели жизнь, что была отобрана нечестивыми монстрами, — встав на одно колено, склонил голову Натури. Эак, Радамант и Минос — судьи, что решали, куда отправится душа после смерти. Справедливые и судящие по поступкам, они — законодатели царства Аида. И лишь им верил Лайт. — И покуда я жив, ярость моя будет жечь тех, кто может совершить непростительное. Не будет им ни прощения, ни милосердия, а лишь только возмездие. Поднявшись с колена, Лайт снял шлем и склонил голову вновь перед могилой детей, а затем аккуратно вычертил на крышке: «Вечный покой невинно загубленным». — Мисс Гудвич. — Мистер Натури. Парень развернулся и посмотрел своим глазом на преподавателя. Та молча смотрела на него, не выражая угрозы или возможного наказания. Женщина лишь прикрыла глаза и тихо выдохнула. — Это был очень благородный поступок — подарить им покой. Редко кто из Охотников заботиться об умерших, обычно оставляя тела на падальщиков. — Не могу. Нельзя. — И это очень красит вас, молодой человек, — Глинда встала рядом с ним и посмотрела на ряд могил. — Ужасно. Просто ужасно. Что здесь было? — Не знаю. Упал в яму. Дошёл до сюда. Трупы. Похоронил. — Понятно… — Лайт был удивлён. От мисс Гудвич он чувствовал печаль и какую-то еле заметную ярость. Не как у него, однако сам факт. — Удивлены, мистер Натури? — преподаватель выдохнула. — В среде Охотников ходит одна кое-какая фраза. Если детские смерти тебя не волнуют, то тебе пора либо на пенсию, либо на кладбище. — Хорошая фраза. — Спасибо, мистер Натури. Я прослежу, чтобы их или перезахоронили, или обеспечили уход за могилами. А теперь пойдёмте — ваши друзья волнуются.

***

      Вейл. Великолепный огромный город. Наличие Гримм вынудило превратить столицу в крепость со стенами, за пределами которой не было ничего, кроме ферм, которые охранялись Охотниками. Множество убежищ на случай прорыва стен. Однако эта закрытость не мешала городу цвести. Множество зданий разной высоты, целые кварталы магазинов и торговых центров, кафе и рестораны, концертные залы и клубы. А Гримм — так, за стенами. Покуда они не здесь, Вейл будет продолжать быть лучшей столицей для начала новой жизни. — Мама! — Прости, дорогой, но мы не можем купить тебе игрушку. Обычная картина, если бы не одно «но» — что мать, что её сын, были фавнами с лисьими ушами. А игрушечный магазин, где сквозь витрину виднелась большая коробка с конструктором, что хотел малыш, не обслуживал их, потому что они фавны. Да вот, прямо на двери: «Фавнов не обслуживаем». Это же… Пи*дец. И терпеть подобное Лайт был не намерен. Поэтому его маршрут резко изменился. На большой скорости парень влетел в магазин, купил необходимую коробку, показал сотрудникам средний палец, вылетел из магазина и отдал игрушку уходящей семье. — Вот. Ты хотел. — А… Эм… — бедные фавны были в растерянности, однако ребёнок быстро пришёл в себя. — Правда можно?! — Да. Бери. — Ура! — малыш вцепился в коробку, еле удерживая её в своих маленьких ручках. Большие карие глаза светились искренним счастье и радостью, затапливая Лайта, который тоже улыбался. Счастливые дети — самые искренние люди в мире. Их эмоции не замутнены переживаниями или «взрослыми» делами. Ничего, кроме радости. Поэтому сновидцы любили детей и очень часто создавали приюты или просто разъезжали по городам и показывали чудеса, одновременно развивая навыки. — Сэр, вам не стоило… — мать мальчика попыталась возразить, но Натури махнул рукой. — Стоило. Ребёнок хотел. А взрослый мир запретил по мерзким причинам. Неприемлемо. Денег не возьму. Ни в коем случае. — Спасибо вам, сэр, — женщина поклонилась и взяла в руки коробку, чтобы ребёнку не было неудобно. Мальчик продолжал излучать волны счастья. — Будь счастлив. И успехов в сборе, — Натури протянул сжатый кулак в сторону парня. Тот заколебался, однако затем с широкой улыбкой ударил своим. — Спасибо вам, большой дядя! Вы — лучший! — Как благородно. — Сарказм? — Констатация факта, и ты это знаешь. Лайт посмотрел на свою сегодняшнюю спутницу. Блейк Белладонна не скрывала улыбки и своего одобрения подобного поступка, однако капля осуждения в её глазах была. Да уж, поход за книгами пошёл как-то странно. Хотя, парень не жаловался — улыбка ребёнка стала для него наградой. — Не мог пройти мимо. Неправильно. Мерзко. — Если бы больше людей думали, как ты, фавнам стало жить легче, — девушка поравнялась с парнем, а её бантик шевельнулся. — Не понимал. Не понимаю. Не буду понимать. Есть Гримм. — Людям, без обид, нужно кого-то винить во всех бедах. И если есть удобная цель, то почему нет? — Без. Глупцы. И мы не разные. — М? — бровь девушки подскочила вверх. Белладонна понимала своего друга, однако иногда тот выдавал такие связки слов, что мозг начинал дымиться от попыток понять смысл. — Фавны. Люди. Скрещиваются. Разные расы. Как белый и чёрный. — А, вот ты о чём… Твоя правда, только мало кто готов поверить и принять её. Белый Клык пытался, но всё вылилось в нынешнюю ситуацию, — грустно произнесла «скрытая» фавн-кошка. Расизм цвёл и пах, даже в относительно нормальном Вейле. Как же ей хотелось изменить это, однако одной не выстоять против закоренелой системы…       Закупившись книгами, пара направилась обратно. Лайту нравилась лавка, о которой давно рассказала Блейк. Таксон, владелец, оказался фавном интересным и общительным, особенно на темы книг. А ещё носил бакенбарды, как старые поэты. И всегда знал, где добыть нужные материалы и издания. Поэтому Натури любил это место. — Спасибо, что согласился сходить. Моя команда… — Блейк вздохнула. — Я люблю их, но… Просто но. С ними нельзя просто сходить за книгами. МОЛЧА сходить. — Разговорчивы. Слишком. — Вот ты и Рен меня понимаете. — Лай не смог. Занят. — Верно, тренируется. Не хочу знать, чему ты там их учишь, если он способен без Ауры раздробить кирпич голыми руками. А ещё ты обещал кое-что показать нам. — Да. Придём. Блейк улыбнулась. Её жизнь круто поменялась с приходом в Бикон. Если сначала она думала просто пережить четыре года, не отсвечивая. Однако теперь ей нравилось. Не учёба, а её товарищи и внеучебное время. Тренировки, не опасные и сложные, но очень утомительные. Вечерние посиделки и общение на важные темы. Чего уж говорить — Шни оказалась намного лучше того, чего ожидаешь от их семьи. «Нежная белоснежная орхидея» — как иногда называет Вайсс Лайт. А сам парень? Краеугольный камень нынешнего положения дел. Центральная фигура, что объединила их команды, кто бы что не думал и не говорил. Хороший слушатель, собеседник и невероятно терпимый и терпеливый. Чего уж говорить, если тот не судит людей, не выяснив о них сам. Идеальный портрет идеального мужчины, если только убрать эту мрачность. И, чтоб их, Руби и Вайсс… Если последняя пока присматривается, то первая потеряна в любви. — Знаешь, Лайт… Руби, она… — Нет. Пожалуйста. — Но почему? Ты постоянно избегаешь разговоров на эту тему. И мне любопытно — что не так? Дело в Руби? — Нет. — Проклятье, Натури. Я сейчас говорю, потому что в моей комнате меня ждут дознаватели, которым нужны ответы, — девушка усмехнулась. — И если ты не ответишь, мне придётся выдумывать ответы. — Я — урод. Никому не нужен такой. Подростковая влюблённость. Пройдёт. Не могу дать счастья. Обычно в таких ситуациях от парней ждёшь отмаз или молчания. Но столь прямой ответ поразил Блейк. Такого даже в книгах не было, чего уж говорить о реальной жизни. Лайт молча продолжал идти, а Белладонна думала над ответом на такую уничижительную речь в сторону себя самого. Как же он низко оценивал себя?.. Впрочем, это в духе Натури. И ответ этот она передаст куда надо, а там влюблённые сами разберутся, что делать. Всё-таки она мстительна и припомнит парню ту выходку, которая спустила Янг с поводка.

***

      Натури мог сказать, что звуки, которые издавала Нора, являлись звуками счастья. Лай снова молча смотрел на него, ожидая слов. Пирра тоже, хотя иногда теребила свои волосы. Руби поддерживала порыв Норы, но взгляд, которым та иногда смотрела на парня, заставлял Предвидение предупреждающе гудеть. Вайсс демонстрировала спокойствие и сдержанность, однако по движениям рук Лайт понимал, что той не терпелось узнать причину сегодняшней встречи. Блейк, да простят его духи, улыбалась, как кошка, что наелась сметаны. Шао Лонг же била воздух, изредка переводя дыхание. — Давай, рассказывай! А потом мы нашей компанией будем выбивать из тебя комплексы! — последнее слово Янг сопроводила апперкотом по невидимому противнику. Благо хоть места в комнате хватало для этого. — Комплексы? — Пирра наклонила голову на бок, а затем сощурилась, смотря на своего партнёра. — Потом. Сейчас — смотрите. Парень молча похлопал себя по карманам рубашки и штанов, а затем по рукавам и груди. Затем руки прошлись по ногам и развелись в сторону. — Ничего. Проявление. Геомантия. А теперь. Благо, что была их комната, поэтому заметить его творчество можно было лишь случайно. Однако сжигать своё место жительства не хотелось, поэтому Лайт решил остановиться на руне, что произведёт лёд и покроет им часть пола. Вот только пока парень думал, какие использовать. Скандинавские проще, но нестабильные, а Инквизиторские — сложны в изучении, но надёжны как его броня, спасибо Рунному Отцу, что создал язык. Ну, для его друзей будет лучше выучить его, ибо только их применять Лайт и будет — Скандинавские больше для боя. — Наблюдайте. Натури направил в указательный палец поток энергии и начал чертить им символы, что преобразуются в Слово, что покроет в небольшой области пол. Благо, никого там не было, так что несчастные случаи исключены. Дерево легко продавливалось под пальцем воином, покуда он не закончил. Рунные символы засветились бело-голубым сиянием и лопнули, покрыв дерево льдом. Все в комнате подскочили, кроме Лайта, который подобное видел почти каждый день. Его друзья ошарашенно смотрели то на него, то на промороженный пол. — У меня много тайн. И одна из них прямо перед вами. Я — маг. Настоящий рунный маг, знающий как превращать слова в оружие. И с этого дня я буду учить некоторых из вас этому искусству.