Я иду по его приказу. Мрак не есть отсутствие света. Лишь испуг пред его сияньем.
Рассветное солнце повисло над безымянной железнодорожной станцией оранжевой вспышкой. Розовое небо казалось мягким на ощупь, ласкало горизонт и щекотало ресницы. Даже влажный туман, еще не до конца рассеявшийся в воздухе, не заставлял ежиться, а внушал приятное ощущение свежести и безграничной свободы. Едва сойдя с поезда и проводив его взглядами вдаль, компания сонных ребят ненадолго задержалась на рельсах, привыкая к непривычной обстановке. После каменных джунглей города окружающие пейзажи, на самом деле довольно скудные, казались им сказочными красотами. Особенно в пурпурно-дымчатых часах рассвета. — Ладно, хер с вами, — тянет Влад на басовитом выдохе, запрокидывая руки за голову и крепко потягиваясь, — приехать в такую рань было не такой уж отвратной идеей. — Будто у нас был выбор. Хорошо, что в эту глушь вообще что-то ездит, — Нила фыркает, но с искренним любопытством оглядывается по сторонам. Со своей копной каштановых волос и голубыми глазами еврейка Нила Ви́пулис идеально вписывалась в местный антураж. По ней, если честно, совершенно точно плакал подиум, но девушка по одной только ей известной причине предпочла физико-математический факультет. Быть единственным технарем среди студентов-филологов ей было сложно, но ради брата можно было согласиться даже на такое приключение. Тот, кстати, отличался от нее только тем, что был старше на два года и унаследовал отцовские карие глаза и широкую челюсть. — Ребят, встаньте поближе друг к другу, я вас сфоткаю. Тимош, не делай такое лицо, это преподам для отчета. Старший Випулис демонстративно закатывает глаза, но с Кристиной не спорит. Отчего-то староста группы — черноволосая, черноглазая и бледная, как смерть — всегда отзывалась в его мыслях подозрительным волнением, которое было слишком мучительным для простой симпатии, но слишком поверхностным для любви. Как ни странно, поехать в злосчастные Топи было именно ее идеей. В конце третьего курса всем студентам филологического факультета предоставили щедрый выбор — остаться отдыхать на заслуженных летних каникулах, либо отправиться в небольшую экспедицию по глухим северным деревням, написать об этом развернутый отчет и тем самым освободить себя в дальнейшем от производственной практики. И если большинство согласилось на эту авантюру из лени, Волковой двигало какое-то фанатичное любопытство. Еще с детства ее тянуло к фольклору и древности, всему ветхому, забытому, мертвому. Тому, что всегда с надрывом, нараспев. И с годами эта тяга лишь укрепилась. Порывшись какое-то время в интернете, девушка вскоре наткнулась на любопытную информацию о чудодейственном монастыре и близлежащей к нему деревне. Как ни странно, она не искала ни Бога, ни Черта, но по указанному номеру позвонила — узнать, будут ли готовы местные богомольцы рассказать немного приезжим студентам об истории монастыря, особенностям молитвенного слова в этой области и вообще всем том, что может быть интересно филологу. В сердцах рассчитывая на отказ, она искренне удивилась, когда механический женский голос пообещал ей устроить все в лучшем виде. И беседу организовать, и экскурсию, и переночевать день-другой в стенах монастыря для полного погружения. Но все это при одном условии — если девушка возьмет с собой еще троих. Мол, по одному тут не принимают. Так к Кристине присоединился одногруппник Тимофей с увязавшейся сестрой, и Ширяев Влад с потока. Малознакомый, расхлябанный, но буквально впихнутый в компанию ребят общим преподавателем. Нехотя, троица скучковалась, щурясь от крепнущего в небе солнца. Кристина торопливо сделала фотографию и, было, собралась убрать мобильник в карман, как Нила остановила ее жестом: — Эй, а ты с нами? — Да ну, вас вполне хватит. — Ага, нас заставила, а сама щемишься, — ухмыляется Влад, собственнически закидывая на Нилу руку. Та, заметив бледные круги пота у него подмышкой, брезгливо ее с себя сбрасывает. — Давай, не выпендривайся. Понимая, что проще согласиться, девушка вздыхает и делает несколько дурацких селфи. — Это все, конечно, весело, но как нам теперь добираться до этих Топей то? Под вопросительным взглядом Тимофея Кристина невольно напрягается. Осмотревшись по сторонам, она вдруг отмечает, насколько вокруг пустынно. Ни людей, ни машин, ни каких-либо иных признаков жизни. Даже бродячая собака, и та не пробегает. Только ветер слабо шуршит в пушистых зарослях мелкопестника. — Вроде, тут рядом остановка должна быть. Давайте туда, до доски с объявлениями дойдем, а там посмотрим. Как специально, на полпути к рассаднику объявлений, Влад замечает остановившийся неподалеку «опель». Переглянувшись, ребята решают поговорить с показавшимся водителем и узнать дорогу наверняка. Уж лучше быть посланными нахер, чем не попробовать и заблудиться в четырех соснах. Однако чем ближе они подходят, тем меньше становится энтузиазма. — Видуха у него какая-то... — бормочет Нила вполголоса. —...подозрительная, — заканчивает за нее Влад. Пожав плечами, Кристина протискивается между ними и ускоряет шаг. В руках у нее спортивная черная сумка, наполовину заполненная вещами. — Доброе утро, — здоровается, заглядывая в рыбьи глаза незнакомца, приглушенные толстым стеклом очков. — Здоровенько. С Москвы видать? — Ага, мы студенты. В монастырь Спас-Прогнанье едем, а за ним в Топи. Не подскажете, куда тут двигать вообще? — добродушный, как пес, Тимофей протягивает водителю руку и тот крепко ее пожимает. — Так я как раз за вами. Так сказать, карета подана, от наших к вашим, — мужик неприятно хихикает, обводит молодняк блуждающим взглядом. Заметив скептицизм на лице младшей Випулис, щелкает зубами. — Но если че, можете и пешочком пройтись. День вон какой погожий, тут это редкость. Правда, пилить будете до завтра, зато, хех, с гордо поднятой головой. Не имея ни малейшего желания идти пешком, Кристина сдержанно улыбается незнакомцу. — Лучше плохо ехать, чем хорошо идти. — А эт верно. Запрыгивайте. Не долго думая, парни открывают двери автомобиля — Влад шустро садится вперед, Тима пропускает перед собой дам, но Нила беспокойно мнется на одном месте. — Ребят, мы вроде объявления хотели посмотреть, не? — Да че там смотреть то? Хош корову купить? Ты, вроде, и сама дойная вполне, — не дожидаясь ответа, мужик с гоготанием опрокидывается за руль. Старенький «опель» вымученно опускается под его весом. Наконец, компания занимает свои места в тесном, пропитавшимся сигаретным дымом салоне. Тарахтя, машина заводится и бодро устремляется вперед по прокатанной однополосной дороге. Чем дальше, тем ухабистее и жестче она становится. Сгущаются ветки изумрудных елей, смыкаясь куполом над облупившейся крышей, небо медленно сереет, разбавленное ярко-алым пятном странных облаков на горизонте. — Да не сцыте вы, рожи, как на казнь едете. Не съем я вас. Знаете, сколько таких перекатал уже, — не унимается водила, игриво наблюдая за поплавком на зеркале заднего вида, подпрыгивающим от каждой кочки. — В глуши, на самом деле, всегда безопасней всего. Потому что каждая собака другую знает. — Рыбалку любите? — отмечает Тимофей, задержав взгляд карих глаз на любопытном украшении. — Обожаю, — щетинистое лицо расплывается в маслянистой улыбке. — Тут такая щука водится, во! По локоть размером, зуб даю. А все знаете, почему? Потому что тут водичка шикарная. Экологически чистый продукт! Мы, по молодости, знаете, как собирались на озере... Бабенки шмотки посбрасывают и бегом в воду. А там мы их уже... — Кхм, — Кристина деликатно кашляет, перебивая, — у вас здесь курить можно? — А чего б нет. Угостишь московской сигареткой? Я б и кое-че другое московское попробовал, — хохотнув, мужчина переглядывается с Владом, но тот отвечает раздраженным сухим лицом, — да возраст не велит. Поделившись сигаретой, Кристина приоткрывает окно и закуривает. Дымная горечь привычно обжигает язык. Смакуя ее, девушка щурит глаза. От резко посмурневшей погоды и бесконечной болтовни водилы ее невыносимо тянет в сон. Странно, ведь еще полчаса назад она чувствовала себя совершенно выспавшейся... С трудом докурив до бычка, Волкова неделикатно выбрасывает его в окно и сама не замечает, как проваливается. Глубоко и без сновидений. Будто в омут. — Я сказал пошли нахер все из машины! И эту тоже забирайте, сученыши московские! Голос звучит будто из-под толщи воды. Тошнит. С трудом разлепив веки, Кристина понимает, что машина стоит на месте. Двери открыты, в салоне никого, кроме разъяренного водителя и нее самой. Тимофей тянет руки, чтобы помочь выйти, но девушка, пошатываясь, делает это сама. На ее вопросительный взгляд парень только качает головой. В это время Влад и мужик сцепляются в словесной перепалке, в руках у Ширяева — невесть откуда взявшаяся бутылка воды. — Ты че, совсем ебанутый, дядь? Мы как, по-твоему, из этого леса сраного выбираться должны? — Об этом надо было думать, когда к чужому грабли тянул, — бросает мужик, ощетинившись, — уйди с дороги, пока не переехал. И «опель», оставив за собой шлейф выхлопных газов, быстро ринулся прочь от растерянных студентов. Поудобнее перехватив сумку, Кристина вымученно подавляет приступ тошноты и поднимает на своих спутников озадаченный черный взгляд. — Что это было сейчас вообще? — Этот придурок взял его воду, — поясняет Нила. — Воду? — Да, блять, воду. Подумаешь, не спросил разрешения. Ебать какая потеря. Разорался, будто я у него золото спер. — Он ему даже денег предложил, — вздыхает Тимофей, засовывая руки в карманы синих джинсов, — этому хоть бы хны. Нехер было трогать, говорит, пошли вон из машины. Сразу было видно, что он с приколами. Ты сама как, Крис? Мы тебя еле растолкали. — Укачало, наверное, — тяжело сглотнув, девушка трет рукой гудящий затылок. — Где мы вообще? — В пизде, — резюмирует Влад. — Мобила не ловит. — Класс. Демонстративно перевернув свой чемодан, Нила садится сверху и недовольно переводит взгляд с одной на другого. Сложно представить, сколько раз за последнюю пару часов она пожалела о том, что вообще ввязалась во все это. — Придется пешком идти... Черт, да что за бред. Как это вышло вообще, — чертыхаясь, Тимофей раздраженно треплет копну отросших кудрявых волос. — Даже не посмотреть, куда идти. Сейчас зайдем на какую-нибудь закрытую территорию и звиздец. — Ой, да не будь идиотом, кем закрытая? Бабками и вот такими мудаками? Не зря эти Мудьюги проезжали мимо. Там они, походу, и плодятся. — Мудьюги? — Ага, ты проспала все. Нила сфоткала, указатель угарный попался. В доказательство, голубоглазая разблокировала экран смартфона и развернула его к Волковой. На чуть размазанной фотографии действительно красовался покосившийся указатель с вышеупомянутым названием. Если бы не дерьмовые обстоятельства и отвратное состояние, девушка бы посмеялась вместе со всеми. Но нет. — Пойдем по дороге, пока еще светло, — заговаривает она, по привычке принимая на себя позицию невольного лидера, — наверняка к Топям выйдем. Там разберемся. Идет? — Ага, если не завалишься где-нибудь по дороге. Ты свое лицо вообще видела? Мышьяк на ночь пьешь? На лучше водички. Бросив ей бутылку, парень закидывает на спину рюкзак и самодовольно ухмыляется, а затем делает это еще шире, стоит Випулюсу вступиться за подругу. — Ой, закрой свой рот. Где он был, когда надо было разрешения у водилы спросить?! — Отвали, моралист доморощенный. — Так, заткнитесь оба, — не выдерживает Нила, наперевес с чемоданом устремляясь вперед по дороге, — не знаю, как вы, а я не собираюсь торчать здесь до вечера. Не желая вмешиваться в разговор, Кристина отворачивается и все же откручивает синюю крышечку бутылки — слишком уж ей дурно. Припав губами к горлышку, она делает пару мелких глотков, затем еще несколько более шумных и жадных. Показавшаяся непривычно вкусной, вода быстро приводит ее в чувство и унимает тошноту. Даже дышать становится легче. К тому времени парни успокаиваются и, дождавшись, пока Волкова вернет бутылку новому хозяину, компания наугад отправляется в путь.***
Хозяин сюда привел. Сказал сидеть и ждать. Он сидит, ждет. Вот уже как четыре часа, во дворе заброшенного дома, внутри которого до сих пор кишит жизнь. Ночь сгустилась синими красками, как ногти у покойника, приветливо трещит костер. Денис теребит переливающиеся золотыми нитями угли длинной палкой, кутается в любимую леопардовую шубу. Ночи не по-летнему холодные в этих Топях, хоть вешайся. Сегодня свет в поселке еще есть — если вскинуть голову и присмотреться, можно разглядеть горящие желтым глазницы оконных рам. Но завтра его уже не будет, Титов это собственной шкурой чувствует. Каждый раз одно и то же, Хозяин совсем не отличается оригинальностью. Настолько, что даже скучно. Но парень готов теперь что угодно, лишь бы голова не болела и осталась при этом на родной шее. Эти мысли вызывают смешок. То ли безумный, то ли просто нервный. Раньше его это волновало — изменения в собственном поведении — теперь совсем нет. Теперь он совершенно живой и настоящий, такой, каким должен быть. Пусть даже будучи шестеркой у какой-то богатой шишки. Лишь бы не болела голова. Подбрасывает уголек кончиком палки. Тот отлетает в сторону, гаснет в сырой траве, испуская дымок — будто чью-то душу выпустил в очередной раз. Раскромсал ее топором, запихал в мешок, весь усеянный алыми брызгами. Чем не красота? Вытянув руки вперед, Денис рассматривает собственные пальцы в свете вылизывающих друг друга языков пламени. Сколько крови на них и в чем ее считать? В душах? В литрах? Или, быть может, в лайках? Разве не в них все исчислялось тогда, в его прошлой ненастоящей жизни? Новые гости, объявившиеся в Топях, выдают себя сами. Громкой перепалкой на тему того, нужно было сворачивать вглубь леса или нет. Денис смеется, потому что знает, куда не сверни - все дороги ведут к Хозяину. А сначала к нему самому. Даже некая гордость берет. Уперев руки в костлявые коленки, парень поднимается на ноги, театрально отряхивает шубу и намеренно стучит кончиком палки по углям. Искры обжигающей стаей взмывают к небу и гаснут, одна за другой, создавая какое-то магическое свечение. Титов несколько секунд завороженно наблюдает за их танцем, после чего, как бы сквозь, находит взглядом долгожданных подопечных. Те наверняка видят его, но не решаются сразу подойти и окликнуть. Правильно. Нерешительность здесь - лучший способ выживания. Чем меньше куда-то лезешь, незаметнее себя ведешь, тем больше вероятность, что умирать будет быстро и не больно. — Там костер горит и парень какой-то, — произносит Кристина, остановившись. От целого дня ходьбы у нее ужасно гудят ноги, хотя голова так и осталась совершенно ясной. — Надо, наверное, поздороваться. — Не уверен, что это хорошая идея, — Тимофей устало ставит перед собой чемодан, заботливо отнятый у сестры еще несколько часов назад, — мало ли, что за черт. — Не будем же мы в чужие дома посреди ночи стучаться. Тут наверняка одни бабки, перепугаем всех к чертовой матери. А я не хочу ночевать на улице. Приняв аргументацию Нилы, Влад безучастно разводит руками. Выдавая полное безразличие, он лениво зевает и пинает камушек мыском кроссовка. За последние часы дороги парень, на удивление, не произнес ни единого слова и, кажется, не собирается делать этого и сейчас. Что, впрочем, остальным только на руку. — Ладно, тогда решили. Ориентируясь в темноте, как кошка, Кристина спускается по протоптанной дорожке вниз, держа искры костра впереди как ориентир. Чем ближе она подходит, тем отчетливее видит лицо незнакомца, обогретое оранжевым светом. Светлые волосы, темные глаза, тонкие губы, подернутые непонятной ухмылкой. Когда девушка оказывается совсем рядом, тот поднимает на нее по-детски заинтересованный взгляд и в своей, особой манере, склоняет голову на бок. — Заблудились? — спокойный мужской голос рассекает тишину, и даже Нила оживляется, рассматривая Титова из-за широкой спины брата. — Вроде того. Мы из Москвы приехали. Нас должны были до монастыря местного довезти, но водитель оказался с приветом. Зашли куда-то в лес, потом вернулись обратно, и, в общем... —... в общем, теперь вы здесь, — заканчивает за нее Ден. Оставив вещи в сторонке, парни по очереди здороваются друг с другом, сдержанно обмениваются именами. Все это время наблюдающая за новым знакомым со стороны, Кристина хмурится - его лицо кажется смутно знакомым, но девушка никак не может вспомнить, откуда. Будто память отшибло. Образ перед глазами вертится, только руку протяни, как мысль ускользает. Легонько толкнув Нилу локтем в бок, она шепотом спрашивает: — Он тебе никого не напоминает? Но голубоглазая только отрицательно качает головой, с интересом слушая, как парни подробнее рассказывают Денису о случившемся. — Нам бы переночевать где-нибудь, а утром в монастырь, — снова вмешивается Волкова, обращая внимание Титова на себя. — Можешь как-то помочь? Не хотелось бы ночью по чужим домам стучаться. Мы заплатим, если нужно. Окинув брюнетку снисходительным взглядом сверху вниз, парень мягко улыбается и выбрасывает обуглившуюся палку в сторону. Оглянувшись на дом через плечо, он оценивающе рассматривает его, понимая, зачем Хозяин послал его сюда, после чего кивает. — Да без проблем вообще. Здесь оставайтесь. Свет есть, вода есть, делай, что хочешь. — А хозяин ты, что ли? — Хозяин? — переспрашивает Денис с нервным смешком. — Да не, я тут так, мимо проходил. Вскинув одну бровь, Кристина силится понять, почему тогда этот парень разрешает им остаться в доме, если сам не имеет к нему никакого отношения. И зачем жжет на чужой территории костры. Встретив на себе его испытующий взгляд, она обращает свой в ответ: буравит карие радужки, пока мир вокруг ощутимо вибрирует. Сливаются голоса, треск, шепот и звуки дыхания. Различимыми остаются только бездонные глаза напротив и пляска искр в них. Растянув губы в улыбке, Денис заговаривает. Снова становится жарко. Очень хочется воды. Еще пару глотков... — Нет здесь никаких хозяев. И не было никогда. Чужой голос звучит прямо в ее голове. Щурясь, Кристина легонько покачивается, переводит взгляд на друзей. Те, как ни в чем не бывало, поднимают с земли свои сумки и чемоданы, намереваясь «заселиться» в предложенное жилье. Вот так просто?.. — А ничего сложного, — отвечает парень на незаданный ею вопрос. — Вам, наверное, выспаться надо, раз в монастырь собрались. Отец Илья ранних любит. — Ты знаешь, как туда дойти? — спрашивает Нила, довольная тем, что брат снова избавил ее от необходимости переть чемодан. Денис нехотя поворачивает голову в ее сторону, однако Кристина до сих пор чувствует на себе его вязкий, смолянистый взгляд. — Уж я то знаю. Даже отведу. — В честь чего это? — А я альтруист. Люблю добро делать. Не видно, что ли? Нила игриво хихикает, отвечает что-то неразборчивое и торопливо взбегает на ступеньки крыльца вслед за старшим братом. Дверь в дом, как ни странно, не заперта, так что ребята сразу исчезают из виду в импровизированной прихожей. И только Волкова остается на месте. Косится по сторонам, прислушивается, полной грудью вдыхает густой, влажный воздух. Все здесь выглядит, звучит и пахнет иначе. Светится, мерцает, двигается. Живет. — Тебе отдельное приглашение нужно? — спрашивает Денис с улыбкой, но чуть нетерпеливо. Подойдя ближе, он протягивает ей руку, бледную и жилистую, испещренную паутинами расширенных вен. — Пойдем, отведу. И абсурд ситуации уже не кажется таким абсурдным. Все логичные вопросы и догадки отходят на второй план, меркнут. Не так важно, кто он такой, как можно остаться в непонятном чужом доме. Не важно, почему вода такая вкусная, а в воздухе пляшут красно-желтые огни. А что важно? Кристина вдруг задается этим вопросом и теряет равновесие от того, как сильно начинает кружиться голова. Титов подхватывает ее с кашляющим смехом, помогая удержаться на ногах. — Что у вас там случилось? — обеспокоенный голос Тимофея звучит с крыльца. За его спиной уже горит свет - ребята потихоньку зашевелились, проверяя новое жилье на пригодность. — Ей плохо? — Замучилась девчонка, — отвечает Ден, криво ухмыляясь. — Сейчас притащу ее. Придерживая новую знакомую под руку, парень неторопливо ведет ее в сторону дома. — Как тебя зовут то? — ...Кристина... — А я Дениска. Добро пожаловать в Топи, Кристина.