Нарисованный мир, Ты не веришь себе, Слишком много тогда, И ненужных теперь, Никогда не отпустишь Это.
Горький травянистый запах с порога бьет по носу. Тут и там на деревянных стенах, перевязанные грубыми нитями, висят сушеные метелки полыни и белой дремы. Кристина проходит сквозь них, как в джунглях, моргает редко и медленно. Дом совсем не выглядит заброшенным. Разве что, немного неубранным. В тускло-желтом свете низко висящих лампочек лениво танцует пыль, под ногами скрипят старые половицы. Потрепанный палас в коридоре скользит под подошвой обуви, с него сыпется песок и мелкие кусочки застывшей глины. А еще звук... Безостановочное тиканье старых часов, сопровождающее каждое движение стрелок. Тик-так. Кристина поднимает на них глаза — циферблат пожелтел от времени, цифра три отвалилась и перевернутая валяется под защитным стеклом. Убедившись, что девушка твердо стоит на ногах, Денис отпускает ее руку и проходит в маленькую кухоньку. Полуночные гости уже обшарили ее вдоль и поперек, и с удовольствием отметили, что холодильник наполовину полон, а в жестяных ведрах стоит чистая колодезная вода. Будто кто-то ждал их здесь, уставших и ненасытных. — И все же, что мы скажем хозяевам? Тут полный холодос жрачки, явно дом не пустует, — выпотрошив миску с фруктами, Влад подбрасывает яблоко и жадно впивается в него желтоватыми зубами. — Вряд ли тут все такие альтруисты, как ты. Где они вообще? Титов брезгливо косится на немытый фрукт, но ничего не говорит. Пожимает плечами, слишком узкими для такой огромной шубы, и небрежным движением кисти зачесывает назад упавшие на лицо пряди волос. — Хер их знает, пойди да спроси, — отвечает он, доставая из старенького серванта чайную чашечку. — Как найдешь - скажешь. Тимофей с Нилой глядят непонимающе, но никому из них не хочется ночевать на улице, потому благоразумно молчат. В крайнем случае, с владельцами дома всегда можно договориться и, в случае чего, финансово восполнить потери. Ни то, чтобы они тут все дети богатых родителей, но пара тысяч точно найдется. — Ага, я сегодня уже кое-что нашел. Весь день по ебучим дебрям пришлось шастать. Плавным движением Денис зачерпывает чашкой воды из ведра и молча проходит мимо. Пролившаяся часть бесшумно капает с его пальцев, оставляя на полу прозрачные кляксы-самоубийцы. Протягивает Кристине, умело скрывая любопытство в строгом лице — слишком уж податливым оказался ее организм, раз с первого дня девчонку так колбасит. Что будет, если она упьется этой водой допьяна? Как быстро сломается? — Спасибо. Ногти на ее пальцах аккуратно выкрашены черным лаком. Постучав ими секунду по фарфоровому дну, Волкова наконец-то припадает к краешку губами. Все та же вода. Слишком вкусная для знакомой, но слишком знакомая для того, чтобы чему-то удивляться. — Мы пока комнаты глянем, — звучит у Дениса за спиной, после чего горе-экспедиторы покидают кухню. Новые знакомые остаются наедине друг с другом, объятые горьким запахом и навязчивым «тик-так». — Студенты, значит? — спрашивает Титов, забирая у девушки кружку и глядя чуть свысока. — Разве тебе не поздновато уже? Брюнетка ведет худым плечом. После школы ее мотало из стороны в сторону, пока, наконец, в голову не пришло осознание, с чем именно ей хотелось бы связать свою жизнь. Так что среди сокурсников Волкова действительно была одной из старших. — Хотелось сначала попробовать все, — поясняет, опускаясь на скрипучий деревянный стул. Длинные ноги закидывает одну на другую, зрительно занимая в помещении еще меньше места, чем прежде. — А ты? Ты не похож на местного. Шуба модная. — Это подарок. А я - человек мира. Или, может, псих? Сбежал из города, чтобы жить аскетом, как всякие ебнутые чудики. Какой вариант тебе больше нравится? Не глядя на собеседницу, парень также зачерпывает еще воды, пьет ее сам. Кристина ухмыляется, решая не лезть глубже в дебри чудно́й светловолосой головы. Слышно, как по второму этажу топает три пары ног. Тимофей спускается первым. — Короче, наверху две спальни. Вы с Нилой там, мы внизу останемся. Мало ли, чего, — тряхнув кудрявой головой, парень подходит к Денису, в очередной раз протягивает ему широкую смуглую ладонь для рукопожатия. — Чокнуться можно, конечно, но спасибо большое. Иначе точно бы в лесу ночевали. Титов сухо отвечает на дружелюбный жест. Сам он ниже Тимофея практически на голову, однако нисколько ущемления не чувствует — и так ясно, у кого здесь какая роль. — Да не за что, брат, помогать друг другу надо. Иначе как, да? Парни синхронно оборачиваются на Кристину, та отвечает усталой улыбкой. Зрачки у нее огромные, как у совы. Денис когда-то видел такие — в душных неоновых клубах, у тощих телок, золотом блестящих снаружи, но совершенно пустых внутри. Эта же золотом не блестит. А есть что в глубине? Неужели нужно разбить, чтобы узнать? Словно чувствуя, как в ней ковыряются, брюнетка вдруг морщится и встает. Стул с характерным скрипом отъезжает по полу. — Я тогда пойду лягу. А то состояние какое-то... Нестояния. Тимофей, пожелав спокойной ночи, вскользь провожает Волкову взглядом. Он бы и рад поговорить с ней, обсудить случившееся, однако делать это при посторонних не хочется. Проще дождаться подходящего момента, когда они оба будут готовы. — Это все воздух местный. Много кислорода, голова кружится, — поясняет Денис, небрежно хлопая растерянного Тиму по плечу, — у меня сначала так же было. Ничего больше не говоря, Титов обходит парня сбоку и выруливает к выходу. Вместе с Нилой они невольно сталкиваются у подножия скрипучей деревянной лестницы. — Уходишь уже? — спрашивает, опираясь локтем о незамысловатые перила. — А где тебя завтра искать? — Я сам прихожу. Меня не зовут.***
Несмотря на усталость, Кристине не спится. Глядя в потолок с отчетливыми следами осенних протеков, девушка перебирает уголок хлопковой наволочки кончиками пальцев. Она накрахмалено скрипит между подушечек, выпирает цветами и веточками, наверняка вышитыми вручную. Неприятно пахнет застарелой сыростью. Волкова вдыхает этот запах полной грудью, задерживает в легких, то ли смакуя, то ли издеваясь над собой, и выпускает обратно. Полупрозрачный дым рассеивается прямо перед ее черными глазами, вынуждая сощуриться. Показалось? Вероятно, игра лунного света, тускло пробирающегося в помещение сквозь незанавешенное окно. Как это часто бывает, воспаленный разум против воли начинает перебирать моменты минувшего дня. Кадрами всплывают новые лица, пушистые лапы мелькавших мимо елей, мягкий мох под подошвой обуви. Это все ведь не просто так. Приключение приняло куда более глобальные масштабы, чем Кристина предполагала, и от этого ей хорошо. Наконец-то что-то по-настоящему интересное, незаурядное. Взять даже этого Дениса — отдельный объект для исследований. Правда, скорее психиатрических, нежели филологических, и все же. Проходит время, нарастает гул. Час? Два? Сколько? Что-то стучит на улице, привлекая внимание. Девушка вертится с боку на бок, пытается не обращать внимания, но невыносимо. Шлепает босыми ногами по полу, выкрашенному ржаво-коричневой краской. Пересохшая, она отслаивается в некоторых местах, прилипает к стопам острыми гранями. Тонкой рукой отодвигает прозрачную паутину занавески, за оконным стеклом — лицо. Взбудораженное и влажно блестящее, попросту мокрое. Волкова даже не ахает. Только вздрагивает от неожиданности и принимается обшаривать раму взглядом в поисках ручки. На ее месте неожиданно зияет отверстие. К счастью, окно никак не заперто и его удается открыть, уцепившись за край ногтями. — Я сейчас закричу, — произносит совершенно спокойно, когда препятствие между ней и Денисом наконец исчезает. Приставивший к стене дома широченную деревянную лестницу, парень самодурно улыбается. Странно, как он вообще поднял эту махину в одиночку и не разбудил шумом остальных ребят. А главное, зачем? — А если я? — Внизу есть дверь. Она же даже не закрыта. — Это другая дверь, — бормочет он, перебрасывая аккуратные пальцы с лестницы на выступ оконной рамы. Через проем в комнату вливается ночной воздух, свежий и влажный. Титов, отчего-то насквозь сырой, трясется в нем, как осиновый лист. Взлохмаченные волосы в некоторых местах прилипли к коже, мелкая капля жидкости чудом держится на ресницах. Кристина непонимающе моргает. Глупо впускать в дом человека, которого ты знаешь от силы час, но почему-то опасности она наивно не чувствует. — Что ты тут делаешь? — Если я задам тот же вопрос, ты ответишь? — А шуба где? — Сохнет. Возмущенно цокнув языком, брюнетка отходит в сторону, тем самым позволяя Титову забраться внутрь. Она не помогает ему — если свалится, виноват будет сам. Но парень с удивительной ловкостью влезает в окно и порядочно закрывает его за собой. Оказавшись в тепле, он непроизвольно передергивает плечами и принимается растирать их ладонями, чтобы окончательно согреться. Не придумав ничего лучше, Кристина просто садится на край своей-чужой постели и глядит на полуночника снизу вверх. — Я точно где-то видела тебя. — Разве что в другой жизни, — бросает Ден на удивление раздраженно. — От тебя куревом пахнет. Есть что-то? Кристина молча тянется рукой к изножью кровати и снимает с него свою куртку. В кармане полупустая пачка сигарет и спрятанная в ней сувенирная зажигалка со знаком «анкх». Девушка бросает ее Титову, откуда-то заранее зная, что тот поймает. Так и выходит. — Веришь, что монастырь все ваши проблемы решит? — спрашивает, зажимая фильтр между тонкими губами. Язычок пламени на мгновение всплывает в карих радужках горячим отсветом, целует кончик сигареты. — Чудотворное Спас-Прогнанье, отмоли два греха по цене одного. — Мы не религиозные. Вообще не за этим приехали. — А зачем же? Сделав затяжку, Титов по-женски изящным жестом перехватывает сигарету между указательным и средним пальцами; большой оттопырен, ладонь смотрит вниз. Заинтересованно наблюдая, Кристина мысленно повторяет вопрос, но не может найти ответа. Вернее, может, только звучит он, почему-то, совсем неубедительно. — Скажем так, с научными целями. Снова этот кашляющий смех. Выплюнув дым, Денис смахивает пепел прямо на пол. Только глаза у него, почему-то, остаются серьезными. Совсем не такие, какими они были в момент первой встречи. Будто перед брюнеткой сейчас сидит совершенно другой человек. — Какая любопытная жертва во имя науки... Кристина непонимающе вскидывает одну бровь, ожидая дальнейших разъяснений, на что Титов небрежно отмахивается свободной рукой. — Забей. Херь все это. Только вы там не увидите то, на что рассчитываете. Ну, или думаете, что рассчитываете. — Может, начнешь уже говорить по-человечески? О чем ты вообще? — Не кипятись, завтра узнаешь. Бросив пачку обратно хозяйке, Ден молча ждет, пока та тоже закурит. Вскоре тесное помещение заполняет жидкий дым напополам с полумраком. В нем женская фигура становится подозрительно хрупкой. Точно не из золота, но, быть может, из стекла и пепла. Парень обводит ее отсутствующим взглядом, тушит бычок об пол. — Ты один здесь? — С друзьями. — И где же они? Денис ухмыляется, чувствуя себя пойманным. Воспоминания о прошлом лете накатывают головной болью. Иронично, но хоть Хозяин и избавил его от пожирающей изнутри заразы, фантомные боли порой возвращаются. В моменты спокойные, как гром среди ясного неба, и такие, как сейчас — откровенно тяжелые. Иногда совсем непросто нести на себе клеймо чудовищного предателя, но Титов сделал свой выбор. И повторил бы его снова, если бы пришлось. А ему придется. — Голова болит, — бормочет он, медленно переваливаясь на бок, — болит... Незрячим взглядом уставившись в стену, парень замолкает и сжимается на полу в позе эмбриона. Кристина, было, подскакивает со своего места, роется в сумке в поисках маленькой дорожной аптечки, но когда находит ее, Титов уже глубоко сопит. Безысходно вздохнув, девушка кидает в него подушкой и опрокидывается лопатками обратно на матрац. На этот раз сон приходит быстро — психоделический, черно-цветастый водоворот.***
Утро врывается в спальню пасмурным, туманно-серым светом. Болезненно потянувшись, брюнетка морщится — все тело затекло от лежания в неудобной позе, так еще и на старом пружинном матраце. В горле пересохло, после ночного разговора на языке еще стоит голодная сигаретная горечь. Рывком сев, Кристина вдруг вспоминает о госте-полуночнике и переводит взгляд на то место, где тот уснул несколькими часами ранее. Переводит и подрывается с постели, обронив с губ изумленный возглас: — Ширяев? Ты чего здесь делаешь?! Парень сонно ворчит, пробужденный хриплым женским голосом. Поднимает на нее зеленые глаза, непонимающе смаргивает остатки ночного сна. — Мать, ты больная совсем что ли? Волкова трясет головой, скользит дёготным взглядом по половицам — ни пепла, ни бычков, ни выжженных окружностей от затушенных сигарет. Окно плотно закрыто, не пахнет ни табаком, ни сыростью. — Что за бред. Вы поприкалываться решили надо мной? Охваченная праведным гневом, девушка хватает куртку с постели, босиком перешагивает через Владислава и намеренно задевает его ногой. За пределами комнаты терпко пахнет сваренным кофе, на первом этаже явно кипит жизнь. Скрипя ступеньками, брюнетка вихрем спускается вниз и выходит прямиком на улицу. Заметившие ее краем глаза с кухни, друзья выходят следом, что-то кричат в спину, но она не слышит. Упрямо обходит дом с другой стороны в поисках нужного окна, и едва не визжит от бешенства, когда не находит около него проклятой лестницы. — Крис, ты чего босиком-то выперлась? Что случилось? — Нила следит за ней обеспокоенно, пока брат за спиной прыгает на одной ноге, на ходу натягивая второй кроссовок. Не отвечая, Волкова озирается по сторонам. Солнце спрятано за покровом туч, ветер слабо теребит торчащие тут и там сорные травы. Тихо. Настолько, что расслышать шаги четвертого человека не составляет никакого труда. Кристина поднимает глаза и понимает, что им оказывается Денис. В руках у него вчерашняя причудливая чашечка, наполненная чем-то, похожим на кофе с молоком. Складывается ощущение, будто он вместе с остальными только что вышел из кухни. — Доброе утро, студентка. Чего такая бешеная? Титов как ни в чем не бывало бесшумно отпивает горячий напиток, и Кристина в недовольном безмолвии хватает воздух сухими губами. Друзья смотрят так, будто она сумасшедшая, да и у самой ощущение складывается соответствующее. — Приколисты, блин, — цокает языком, возвращаясь обратно. Тимофей ловит ее рукой за предплечье, внимательно заглядывает в глаза. Странное поведение всегда собранной Кристины откровенно его беспокоит. Может, конечно, так сказывается стресс из-за вчерашнего форс-мажора, но не до такой же степени. — Кристин, в чем дело? — Да ни в чем. Шоу закончено, можете расходиться. И позовите этого придурка со второго этажа, он все равно меня не напугал. Переглянувшись с Нилой, Тимофей аккуратно отпускает девичью руку и уточняет: — Кого? — Влада. — Так-то он еще часа полтора на пробежку ускакал, — отвлеченно бормочет Нила, недовольно прихлопывая комара на руке. — Реально, когда я пришел, его тут уже не было. Подняв глаза на Титова, Кристина ждет, что он даст какие-нибудь разъяснения насчет минувшей ночи, но тот молчит. Тогда девушка, как ей кажется, вытаскивает козырь из рукава: — Шуба высохла? Парень вскидывает одну бровь, косится на самого себя и с искренним недоумением выдает: — Чего? Если бы не утробное урчание мотора, раздавшееся со стороны импровизированной дороги, Волкова бы взорвалась. Но к счастью, черный гелендваген мгновенно перенял все внимание на себя. Расплывшись в ядовитой улыбке, Денис залпом допил содержимое чашки и двинулся тачке навстречу. Та остановилась совсем рядом с покосившимся забором и, не глуша мотора, из салона вышел молодой курчавый парень. Выплюнув длинную сухую травинку, он утер нос тыльной стороной ладони и присвистнул. — Чего, чепушила, это те твои студенты что ли? — Ага, подрастающие специалисты. У тебя бензина то хватит, уродец? Я у Козлова опять спускать не буду. — Козлов в тя сам спустит. Вскинув ладонь в приветственном жесте, Макс улыбчиво проходится взглядом по новым гостям Топей и кивком головы указывает на свою драгоценную машину. — Ну что, сильвупле, так сказать.