Сказки Траурной Птицы.

Пышка исподтишка кидал камни в собак, которые подходили к Дому. Иногда попадал. Собаки визжали. Спортсмен гонялся за кошками. Кто-то похитрее кидал крошки хлеба воронам, пытаясь их приманить и схватить. Это было нормально — для детей. Если ребенку, едва научившемуся ходить, дать в руки фарфоровую вазу, то он тут же разобьет её на мелкие кусочки. Детям нравится всё ломать. И живые существа для них — просто хрупкий предмет, вполне подходящий, чтобы разобрать его на части ради собственного удовольствия. Сиамцы никогда не кидались камнями в собак — те могли укусить в ответ. Не пытались поймать ворон — они опасно клевались. Не бегали за кошками, не ловили крыс. Сиамцы искали слётков, птиц с подбитыми крыльями, маленьких котят, щенят и хромых кошек, собак, которые не смогут их догнать или дать отпор. Все дети любят бить тех, кто слабее, кто не может дать отпор и укусить в ответ. Рекс находил слабых: больных или просто слишком маленьких. Когда они чуть подросли, Макс стал выглядывать из-за плеча брата с неизменным вопросом: «Посмотрим, что внутри?» — он предпочитал находить уже мёртвых. И ни один из братьев тогда не знал, что так ведут себя падальщики. Они полюбили уходить вдвоём и искать новые места в Доме и интересные вещи. В тот раз они нашли дыру в стене гаража во дворе Дома, совсем небольшую, но достаточную, чтобы туда могли проползти тощие мальчишки, вооруженные фонариком. В гараже пахло пылью и затхлостью, а фонарик высветил колёса от велосипеда, покрышки, бесчисленную гору канистр и каких-то тряпок. У стенки что-то шевелилось и пищало, и Стервятник посветил туда. Щенята. Маленькие, ещё слепые комочки. Стервятник задёргал фонариком по сторонам, но взрослой собаки нигде не было видно. Братья уже знали, что собаки не оставляют таких маленьких щенят одних. — Может она ушла искать еду? — предположил Тень, прижимаясь со спины к брату, вытягивая шею и пытаясь рассмотреть щенков поближе. Их было четверо, четверо белых комков, а у одного была забавная чёрная клякса на лбу — как будто бы отпечаток крохотной лапы. Тень получил новую кличку раньше Стервятника, почти сразу же, как их переселили в новую комнату. Не нужно обладать большой силой воображения, чтобы назвать Тенью того, кто приклеенным ходит за своим братом как тень. — Это не похоже на гнездо. — покачал головой Стервятник. Какая-то жалкая тряпка и правда не была похожа на собачье гнездышко. А вокруг — ни помёта, ни другого собачьего мусора. Может быть, щенков сюда кто-то отнёс и «выкинул»? Они могли бы забить щенят. Просто из любопытства, чтобы посмотреть, как пищит и дёргается живое тело, а потом глянуть, что там внутри, но они не стали этого делать. Они уже давно вышли из этого возраста. Сиамцы взрослели быстрее прочих. Они могли бы погладить их, потрогать, изучить в четыре руки, а потом просто оставить здесь. Стервятник, вероятно, так бы и сделал. — Мы их возьмём. — сказал Тень. Очень уверенно сказал. Когда они подросли, то обнаружили, что Тень умел и любил заботиться и греть то, что близнецы считали «своим». Стервятник кивнул и шагнул вперёд, садясь перед щенками на корточки. — Они очень маленькие.. — ... Может быть мы не сможем их выкормить.. —... Но попробовать стоит. Узкий луч фонарика упал на то, что сначала показалось им грудой пакетов и тряпок. Тень за спиной тихо вскрикнул от неожиданности и вцепился пальцами Стервятнику в плечи так, что вечером того же дня на бледной коже проявились синяки. Кто-то сильно подрал эту собаку ещё до того, как она ощенилась, а потом она пришла сюда, в темноту гаража, родила щенят и умерла. Сразу или через несколько дней. Может быть это была другая собачья стая — иногда собаки очень ревностно относились к тому, у кого было право подходить к Дому, а может быть... Тень тронул пальцами ужасно изуродованный труп и тут же отдёрнул руку. Он не сказал ни слова, но Стервятник почувствовал его внезапный испуг, сильный и безотчетный, как после ночного кошмара. Когда они засыпали вместе, то видели одинаковые сны. Кошмары Тень всегда видел днём, когда засыпал один. Близнецы сделали щенятам домик в ящике из-под пива, выстелив его дырявыми футболками и двумя старыми наволочками. Они нашли у Пузыря большую пипетку с коричневой насадкой. Пипетка отливала жёлтым и скверно пахла, и Тень долго-долго отмывал её и обдавал водкой, пока пипетка не стала такой же стерильной, как полы в Могильнике. Они не стали показывать щенят состайникам. Даже рассказывать про них не стали. Их состайники из глупости могли затискать и замучить щенят до смерти. А ещё Сиамцам не хотелось приносить в комнату то, что могло умереть. В их комнате жило слишком много впечатлительных, и если кто-то из щенков умрет, то рёву потом не оберёшься. Первый щенок умер на следующий день. Может быть собакам не подходило коровье молоко, которое братья таскали с кухни, а может быть им не доставало тепла. Стервятник сходил к Горбачу за советом. Тень откопал какую-то книжку. Они стащили с кухни козье молоко, и теперь бегали к щенкам каждые два часа. Вонючка больше не жил вместе с ними на соседней кровати, но близнецы все равно прятали часы, по которым засекали время до следующего кормления, как нечто постыдное. Стервятник выменял у кого-то грелку, ту самую, которую можно было наполнять горячей водой. Грелка грела слабо, зато долго остывала, и её хватало на всю ночь. После каждого кормления Тень сидел и очень терпеливо массировал щенятам живот и спину. Щенята пищали и какали. Казалось, им стало лучше — они стали ползать по ящику и теперь сами хватали пипетку с молоком. Самый активный щенок, тот самый, белый с чёрным пятнышком на лбу, пытался жевать рукава от свитера Тени и сосать пальцы Стервятника и всегда самым первым высовывал нос из ящика, когда они возвращались. — Это была та собака. — сказал Тень на третью ночь после очередного кормления. Ночью щенят тоже нужно было кормить, но ночью перерыв Сиамцы делали не в два, а в четыре часа, и всё равно отчаянно засыпали днём на уроках. Стервятник повернулся к брату. — Я думаю, — Тень зябко повёл плечами. — Что ихнюю мать подрала Та Собака. Та Самая Собака. Большая Собака. Тень часто рассказывал про «Ту Собаку», но Стервятник видел одну из Больших Собак только один раз — в одном из их общих снов. Стервятник недоверчиво сморщил нос и сказал, что это очень и очень маловероятно. Скорее всего это была та самая стая, которую подкармливал Горбач или типа того. — Хорошо, что ты так думаешь, — облегчённо выдохнул Тень. — Потому что я не могу думать иначе. Помнишь, я коснулся тогда в гараже трупа? Мне вдруг подумалось в тот момент, что Та Собака совсем не объёмная. Что она плоская, как лист картона и она совсем не серая — просто она лишена всех цветов. Да... это Плоская Собака. Стервятник обнял брата. Он понимал, почему Тень сказал об этом только сейчас — его близнец частенько забывал неприятные и страшные вещи, он прятал их в себя, глубоко-глубоко, чтобы не думать, не знать, не помнить... А сейчас щенятам стало лучше, и думать об этом стало можно. После последнего ночного кормления близнецы всегда заворачивали на кухню за бутылкой молока. Они подогревали молоке на батарее в миске, потому что боялись, что молоко, нагретое несколько раз в бутылке, испортится. Они отчаянно засыпали везде, где присаживались, но каждые два часа вставали и шли кормить щенят и массировать им животики. Они перекладывали им грелку, меняли писаные тряпки и клали им новые. Шаги Сиамцев щенки слышали ещё из коридора, и встречали братьев громким радостным писком. Когда близнецы брали на руки из коробки голодных щенят, те начинали тыкаться во все стороны, ища пипетку с вкусным молоком, а щенок с отпечатком чёрной лапы на лбу жевал братьям пальцы и рукава. Сиамцам казалось, что лучшей награды за их старания быть не может. Щенок с чёрным пятном на лбу, так похожим на отпечаток лапы, умер на четвертый день. Близнецы просто откинули утром одеяло с ящика и нашли его мёртвым. Он не пищал вместе с остальными, не подползал с двумя другими щенками к краю ящика за вкусной пипеткой, и продолжал лежать около грелки, а когда Тень взял его в руки, то он был как тряпочка. — Он казался таким бодрым.. — расстроился Стервятник. —...он казался сильнее остальных. — расстроился Тень. Два других щенка казалось, вели себя не так активно, как обычно. Они вяло тыкались в пипетку и слабо елозили своими лапками. Братья решили ходить к щенкам каждый час. Тень забрал с собой белого с чёрным пятном на лбу. Сиамцы не любили расставаться с тем, что считали своим. У близнецов не было времени, чтобы выварить косточки, и поэтому они повесили труп на сквозняке. Третий щенок умер этим же вечером. Из глаз у четвёртого, последнего, пока живого, текло что-то коричневое. Близнецы сидели над ящиком тихо-тихо, прижимаясь друг к дружке. — Они были просто слишком маленькие. — спокойно сказал тогда Тень Стервятнику. Тень держал в руках последнего щенка и массировал ему живот, скорее по привычке, потому как оба брата понимали, что судьба щенка была уже решена. Щенок даже почти не пищал и шевелился едва-едва. — Или, может быть, они просто были больны. С секунду братья смотрели друг другу в глаза. Стервятник кивнул. Тень, держа щенка на вытянутых руках, коснулся его плеча локтем — беззвучная просьба о помощи — и Стервятник тут же ответил и накрыл ладонью руку брата. Привычным движением он сжал пальцы и резко повернул кисть.