Сказки Траурной Птицы.

Коридорный свет уже выключили, а Тень так и не вернулся. Стервятник не волновался за брата и не удивлялся. Его Тень частенько задерживалась в тёмных коридорах порой до самого утра. Птичий вожак покрутил носом, напомнил птичкам, что следует готовиться ко сну, и вновь погрузился в книгу. «Так было всегда. Он снова принял Город как материнское лоно и доверчиво и радостно вернулся в него. Бейли знал, что человечество возникло из такого лона, так почему бы ему не вернуться обратно? Но всегда ли должно быть так? Всегда ли он будет чувствовать себя дома только в Городе? Он стиснул зубы. Какой толк думать об этом? Он спросил робота:  — Ты доехал до этого места на каре, парень?» Птенцы, переодевшись в пижамы, украдкой собрались играть в карты на полу за геранью, отгородившими от папы крупными горшками с растениями, Кустом и Фикусом. Стервятник делал вид, что их не замечает. Играли все, кроме Коня. Конь лежал и храпел в своём гнезде. Стервятник читал ещё не менее получаса, как вдруг его позвали из коридора. Не словами, иначе, и птичий вожак встрепенулся, отложил книгу и, вцепившись в трость, захромал к двери. В коридоре было совсем темно. Стервятник умел различать разные виды темноты — эта темнота была липкой, ядрёной и невероятно чёрной. Она будто бы даже клубилась над порогом комнаты словно туман. Из темноты на него смотрел близнец — Стервятник не видел свою Тень, но точно знал, что она там. — В карты долго не играть. Луиса плохим играм не учить. Ложиться спать. — сказал Стервятник птенчикам, которые с любопытством смотрели на него в двенадцать пар глаз. Стервятник подождал, пока птички включат свои светильники, и щёлкнул выключателем. Темнота тут же обхватила Стервятника за талию и утянула его вглубь коридора. Темнота пахла Тенью и тихонько угукала. Птицы в комнате взбудоражено защебетали. Темнота схватила птичьего папу за предплечья. Прижала к тому, что остаётся ранней ночью в Доме от стен. На своих плечах Стервятник почувствовал острые отросшие ногти. Коготки. Темнота Дома клубилась, выискивала слабые места, чтобы залезть туда, взять, рассмотреть. Стервятник не сопротивлялся, он расслабился, закрыл глаза. Обмяк. Темнота подхватила птичьего вожака, обернула, закрыла собой и не дала упасть. Темнота ужасна и пугающа, но у неё тёплые прикосновения и нежные руки, если только постараешься её понять. Близнец крепко обнял его, сжимая и гладя через рубашку, потёрся всем телом, поцеловал куда-то в угол челюсти. Стервятник не без удовольствия обнимал неожиданно ласкового Тень в ответ, нежась от его прикосновений. Тень коснулся его губ. Лизнул. Стервятник потянул его за волосы и поцеловал. Раздался громкий звук шагов — каблуки, обитые металлом. Замаячил луч света. По коридору шёл Белобрюх, в ухе торчал наушник. Крыс громко шаркал, напевал себе под нос и бездумно светил фонариком во все стороны. Высветив в темноте коридора птичьего вожака, он вскрикнул от испуга и неожиданности. Лицо Стервятника при нестандартном освещении вполне могло вселять ужас. Стервятник прикрыл глаза ладонью. От фонарного света исчезли поддерживающие его руки и родное, до боли знакомое дыхание у шеи. Хромая птица совсем неизящно шмякнулась на пол. Заболело колено. Темнота рядом злобно зашипела. Белобрюх не услышал этого. Птичий вожак услышал, обнял пострадавшую ногу и заулыбался. Нехорошо так, хищно заулыбался. — Ох, эт-т-то вы… — пискнула наконец Крыса, когда нашла в себе силы хоть что-то сказать. — Доброй ночи! — Доброй, доброй, — без особой радости в голосе ответил Стервятник. Встал, опираясь на трость одной рукой и прикрывая другой глаза от яркого света. Белобрюх замешкался. Он стоял, светил на Стервятника и идти дальше не торопился. Крыс явно недоумевал: для чего это понадобилось птичьему вожаку ходить тут ночью, да ещё и в полной темноте? Чего тут делает совсем один? Почему без фонарика? Любопытно! Спрашивать у Стервятника правда Белобрюх ни за что бы не решился. Через секунду из руки Белобрюха выбило фонарик. Темнее всего под фонарем, потому не стоит брать с собой фонари и другие осветительные приборы в серодомную ночь. Особенно в такую густую. И светить куда попало тоже не стоит. Они не любили, когда на них светили фонариком. Его Тень не любила этого тоже. Крыса перепуганно заорала. — Кто там? Кто там? — крикнул Белобрюх в темноту. Безрезультатно, конечно. Его фонарик лежал на полу и высвечивал паркет и кусочек стены. «Тишина про…» — виднелась в кружке света белая надпись, а дальше ничего видно не было. Поднять фонарик Белобрюх не успел — тот с неприятным характерным хрустом смялся под тяжестью чьей-то ноги и погас. Горланя что-то про призраков, крысёнок развернулся и очень бодро побежал обратно в сторону Второй, натыкаясь в темноте на стены. — Не стыдно тебе? — спросил Стервятник. — Детей пугаешь. Тень, секунду назад стоявший у разбитого фонарика и увлечённо топтавший его осколки, оказался вдруг рядом. — Ничуть. — ответил он, шурша одеждой и затекая ближе, так, что между ним и близнецом не осталось пространства. — А чего он ходит тут? Ещё и с фонарем. Ещё и на нас светит! Я бы вообще запретил фонари. Любые. Тёплые ладони залезли Стервятнику под рубашку и пиджак. Тень прижал брата к себе, потёрся о него и тихо закурлыкал. Люди таких звуков не издают. Стервятник обнял брата, пряча в темноте улыбку. Попытался залезть руками под свитер, но Тень выскользнул у него из рук. Утёк через пальцы чернильной кляксой и прижался к Стервятнику со спины. Тёплые ладони огладили внутреннюю сторону бедра, потом соскользнули на талию. Стервятник почувствовал, как Тень убирает его волосы и перекидает их через плечо, чтобы поцеловать в шею. Он развернулся и попытался поймать Тень, но пальцы словили только чужое дыхание. Тень это, кажется, очень развеселило. Коридор заполнился жуткими сипящими звуками смеха одной из птиц. — Ну знаешь, — пробурчал Стервятник после нескольких бесплодных попыток поймать в темноте собственную тень. — Я тогда пойду, пожалуй. Он успел сделать шаг по направлению к родному гнезду, когда Тень прижался к брату сзади и крепко обнял. Птичий вожак не шелохнулся, тогда его Тень расстроенно засопела и вытянула через его плечо голову, пытаясь заглянуть брату в глаза. Стервятник с секунду делал вид, что обижается, потом тихо фыркнул и повернул голову, глядя на Тень через плечо. У темноты горели такие же жёлтые глаза, как и у Стервятника. Темнота поцеловала его в уголок губ и потянула на себя. Стервятник опасно наклонился, теряя равновесие и едва не падая, но он раскинул в стороны руки. Опрокинулся назад. На мгновение он испугался, что почувствует затылком пол, но почувствовал только сильные руки. Вплетённые в волосы перья защекотали щёки, а потом близнец опустил его на свои колени. — Мне хотелось тебя напугать. — признался Тень. — Чуть-чуть. — Я испугался. — ответил Стервятник и поднял руку. Наткнулся пальцами на лицо брата и заулыбался. — Чуть-чуть. — Правда? — обрадовался Тень, и Стервятник смог чувствовать кончиками пальцев, как симметричным отражением улыбается его близнец. — Ага. — сказал Стервятник. — Особенно когда ты решил испариться от света фонаря, и я грохнулся. Тень фыркнул. Дверь Гнездовища заскрипела. Из комнаты Третьей позвали птичьего папу. В дверном проеме торчали колёса Дракона. Темнота, уютно свернувшаяся вокруг Стервятника, вдруг сжала его и оплела. Птицы позвали ещё раз. Ангела напоили лекарством, успокоили и уложили спать. Красавице помогли переодеться. Птичкам не нужна была помощь, им нужен был вожак перед сном, чтобы успокоится, удостовериться, что за ними наблюдают, и улечься спать. Свет уже выключили, но ночники работали у всех, и из дверного проема лился слабый свет. Стервятник погладил свою Тень по волосам. — Мы не пойдём, — успокоил он темноту. Темнота ослабила хватку, сделавшись опять мягкой и ласковой. — А если у них что-то случится? — тихо спросил Тень. — Все равно не пойдём. — ответил Стервятник. Тень на это довольно заворчал. Он подхватил близнеца под руки и опрокинул его на спину, прижимаясь сверху. Шумела Степь. Длинные волосы шёлковой травы щекотали ладони. — Полетаем? — спросил Тень, выдыхая в губы брата. — Будет буря. Можно будет прокатиться по рвани. (*рвань — потоки, которые теплее всего остального воздуха, возникают во время сильных дождей и бурей и выглядят как кривая рваная синусоида. Дыры в таком потоке возникают из-за пересечения с более холодными потоками.) — Полетаем. — согласился Стервятник, поднимая ладонь с нечеловечески длинными пальцами и надавливая на затылок брата. Тень с готовностью ответил на поцелуй. Стервятник вплёл пальцы в перья на шее брата и прикрыл глаза. Они целовались как-то тягуче, так у них получалось только когда оба были довольны и спокойны, а его близнец не решал вдруг, что, проведя рядом с братом весь (или почти весь) день, он вдруг ужасно соскучился. Тень вылизывал рот брата и проводил языком по острым зубам Стервятника. Надавливал. Резался. Поцелуй был мокрым, неаккуратным и очень приятным. Стервятник сжимал и гладил бёдра близнеца, с внезапной щемящей нежностью оглаживал левое, иссеченное. Тень на секунду оторвался от его губ, приподнялся, чтобы близнец помог ему снять штаны. Стервятник не без удовольствия провёл ладонями по обнажившейся коже. Сжал возбуждённый член брата и погладил раскрытой ладонью. Другой рукой почесал коготками то чувствительное местечко у близнеца между лопаток. Тень застонал в поцелуй и выгнулся, ластясь к рукам Стервятника и заёрзал на его бёдрах, притираясь к твёрдому члену через брюки. — Погоди, — пробормотал Стервятник, выныривая из охватившей их горячки. Он знал, что Макс в таких ситуациях думать или не хотел, или был не способен, и близнеца нужно было остужать. С него станется и попытаться растянуть себя на сухую. — Нам нужн… Тень, откинувшись назад, рассмеялся и не дал ему договорить. — А где я, по-твоему, был? — спросил он, ловя ладони брата и перекладывая их себе на ягодицы. Надавил на ладони, вынуждая сжать их, и пальцы Стервятника соскользнули внутрь растянутого отверстия. — Макс… — восторженно прошептал Стервятник. Он надавил тремя пальцами, и они легко вошли внутрь. По ребру ладони потекла смазка. А может быть гель или чей-нибудь крем. С чем там растягивал себя Тень? Неудивительно, что он был таким ласкучим и игривым в темноте. Тень прерывисто выдохнул и прикусил губу. — В ванной я был. — пробормотал он, — Решил, что это значительно сэкономит нам ох… Время. Стервятник был полностью согласен. Чтобы расстегнуть свои брюки, ему пришлось, не без сожаления, вынуть пальцы из близнеца. Тень недовольно заёрзал. — Хочу потом как-нибудь кончить только от твоих пальцев. — сказал он. — Обожаю, когда ты меня вот так вот гладишь. Хочу, чтобы я лежал, а ты бы меня гладил, гладил, гладил… Тень не договорил. Не из-за того, что постеснялся, конечно, а просто скорее всего забыл нужное слово. У Стервятника горело лицо. Его ноги вытянулись, суставы сдвинулись. На бёдрах торчал мягкий черный пух, а пальцы на ногах заканчивались острыми когтями. Лапы большой хищной птицы. У Тени на бёдрах появились смешные пупырышки, но пух ещё не полез, зато с рук свешивались большие, длинные маховые перья. Стервятник всегда начинал перекидываться с ног. Тень — с крыльев. Стервятник попытался приподняться, но ему не дали. — Не дёргайся. — лицо близнеца приобрело вдруг крайне самодовольное и почти надменное выражение. Тяжелые рукокрылья прижали Стервятника за предплечья к степному чернозёму. — Ну и ладно. — фыркнул Стервятник, — Как скажешь. Но когда ты устанешь, я тебе помогать не буду. Тень в ответ тоже что-нибудь бы сказал, что-нибудь непременно язвительное, но был в данный момент слишком занят. Стервятник откинул голову назад и зажмурился, когда его член сразу и до конца погрузился внутрь брата. Тень сжался на нём и жалобно всхлипнул. Он начал двигаться — неспешно сначала — просто двигал бёдрами по кругу. Потом каждый раз как заканчивался круг, Тень сжимался и тихо постанывал. Ему было хорошо. До звёздочек перед глазами хорошо, но мало. Он все ещё опирался на руки, держась за предплечья брата. Стервятник под ним глубоко дышал и толкался близнецу на встречу. Пальцы на птичьих лапах согнулись, сдирая с чернозёма степные травы. Долго его близнец такой ритм не выдержал. Тень откинулся назад, отпуская руки брата, и на пробу приподнялся, опускаясь обратно. Потом ещё раз, глубже. Ещё раз. Ещё. Стервятник сжал его бёдра, впиваясь пальцами в нежную кожу. От давления в нескольких местах лопнул верхний слой кожи, и наружу пробился мягкий птичий пух. Тень застонал и опёрся брату на плечи, пытаясь двигаться быстрее. Ему не хватало сил и дыхания. — Я больше не могу, — жалобно проговорил Тень, в изнеможении ловя ртом воздух. — Рекс, помоги. Пожалуйста. Стервятника хватило только на то, чтобы хмыкнуть. Тень почти испуганно распахнул глаза, как будто бы поверил на секунду, что брат и правда сдержит слово и не станет помогать. — Ну что, допрыгался? — насмешливо спросил Стервятник, подхватывая близнеца под бёдра. Голос от возбуждения у него срывался и дрожал. Его брат ответить не успел — Стервятник откинулся назад и начал двигаться, толкаясь вверх и крепко стискивая бёдра Тени. От первого нормального толчка Тень застонал. Потом начал вскрикивать. Ему только и оставалось, что выгибаться и сжиматься на члене, пока близнец трахал его. Головка его члена мокро заблестела, и на перья на животе Стервятника стекло несколько тягучих прозрачных капель. Стервятник полюбовался немного на раскрасневшегося стонущего близнеца, потом подхватил его под коленку и перевернул, опрокидывая на траву. Так двигаться было намного легче. Член теперь входил до конца и чуть под другим углом. От особенно глубоких толчков Тень скулил и скрёб пальцами спину брата. Степь укрыла и спрятала от своих детей острые остья и травяные колючки. Бритвенно-острые листья травы мягко выстилались под перьями двух больших птиц. Лица близнецов потеряли всякое сходство с человеческими. Движения стали рваными, хаотичными. Стервятник, прикрыв глаза, тихо постанывал. Тень кончил на секунду раньше, заходясь птичьим карканьем и пачкая перья на животе близнеца. — Внутрь, — неразборчиво пробормотал он, вжимая в себя брата. — Рекс, пожалуйста, внутрь. У них не было волос больше — на голове и на шее воротником росли красивые длинные перья. Грозовые тучи закрыли луну и звёзды. Воздух пах озоном. От земли шёл жар. Закрылись ночные цветы, скрывась от приближающегося дождя, попрятались насекомые и мелкие птицы. Они лежали ещё какое-то время на измятой траве, довольные, сытые друг другом, и ласково перебирали друг другу перья. Когда на землю упали первые дождевые капли, они заползли на торчавший рядом крупный валун и взлетели. От удара мощных крыльев воздух приобрёл форму. Сотни потоков струились вокруг, но ни один из них не был достаточно большим и широким, чтобы поднять такую крупную, тяжёлую птицу. Они делали мощные широкие взмахи, чтобы подняться наверх, туда, где струятся достаточно сильные воздушные течения. У серых низких туч их подхватил и понёс дальше ветер. Посреди ночи крысятник перебудил Белобрюх, разоравшись вдруг в своём мешке. Порешить он себя не пытался, вены вскрывать на ночь глядя не пробовал, ему просто приснился кошмар. Заплетающимся языком крысёнок рассказал, что ему снился какой-то совершено жуткий наркоманский сон — как будто бы он бегал по каким-то полям с ужасно ключей и острой травой, а за ним гонялась жуткая двухголовая чёрная птица, ловила его тремя лапами, подбрасывала в воздухе и очень, очень обидно смеялась в два клюва, что он не умеет летать.