✧ ✧ ✧
Лорд Теодор — очень занятой человек. Всегда контролировал все дела в Большом Краю, лично распоряжался о ведении хозяйства, но с тех пор как женился, отвык от всего этого. Теодор проводил очередной день в кабинете, разгребая завалы писем и пергаментов, и то и дело хватался за голову, представляя, сколько времени предстоит потратить, чтобы все это упорядочить. И в сотый раз задавался вопросом, почему допустил такой бардак. Будучи юношей, Тед всегда крутился рядом с отцом и принимал участие во всех делах. Перенимал опыт управления и внимал его словам. Но после пропажи отца пришлось резко повзрослеть и стать правителем по-настоящему. И ведь никогда Теодор не отлынивал от своих обязанностей, даже мыслей таких не возникало. Он искренне любил все, чем доводилось заниматься. Тед не понимал, в какой именно момент передал бразды правления горячо любимой Терезе, и сейчас, тоскуя по ней, все чаще стал об этом задумываться. Да, он ее очень любил, но ведь и дела в клане всегда были в приоритете. Теодор лично отправлял торговцев в путь, проверял их телеги. И в поле выходил наравне со всеми на уборку урожая. И в море с рыбаками. Это и была его жизнь. Сейчас же тяготило все это. Сначала думалось, что это тоска по жене не дает мыслить ясно. Но теперь Теодор понял, что очень давно ничем не занимался. Действительно давно. Не помнил, когда в последний раз трудился наравне с работниками, и это удручало. Тед испытывал жгучие стыд и вину от того, что оставил своих людей и важные занятия. И сам не находил этому причину. Он не мог толком припомнить, что вообще делал в последние годы. Чем больше пытался вспомнить в деталях хоть какие-то события, тем больше приходил в ужас, осознавая, что в памяти залегли существенные провалы. Но, чтобы отвлечься от этих странных мыслей, Тед снова списывал все на тоску и пытался взяться хоть за какое-нибудь работу, желательно физическую. Но во дворце скопилось столько бумажных дел и ожидающих визита граждан, что просто не было возможности выбраться на воздух и поработать. Теодор поймал себя на мысли, что не так-то и хорошо справлялась Тереза с доверенными ей обязательствами, когда выудил очередную стопку писем, оставшихся без ответа. И тут же испугался, ведь о мертвых либо хорошо, либо ничего… кроме правды. К тому же, сам виноват, вверил ей заботы о Крае… Непонятно, правда, зачем. Даже — Боги всемилостивые! — свой родовой знак ей передал! Воспоминание всплыло так неожиданно, что начала гудеть голова. Теодор нахмурился и откинулся на спинку кресла, потирая пульсирующие от боли виски. Мигрень все чаще накрывала в последние пару дней, и ощущение того, что череп расколется, как переспевшая тыква на празднике урожая, отнюдь не облегчали состояние. Черт, родовой знак… Как он допустил такое? Отец бы в могиле перевернулся, узнав. Тед слишком ясно вспомнил, словно это было вчера, как Тереза попросила, и он решил, что эта мысль просто великолепна. Неужели свихнулся?.. Лежа на постели и блаженно улыбаясь, Тед чувствовал себя таким окрыленным и счастливым, что хотелось порхать под потолком. Тереза склонилась к его лицу и что-то поднесла к губам — он послушно выпил, чувствуя прилив эйфории. Отрешенно подумал, что и яд бы принял с радостью из рук любимой. Жена соскользнула с кровати и прошлась по комнате, подошла к столу с бумагами. Тед, как завороженный, следил за ее обнаженной фигурой, прикрытой лишь спадающими до бедер светлыми локонами. Тереза красива настолько, что казалось, будто она светится и затмевает своим сиянием весь мир. Теодор вскочил с постели и поспешил заключить жену в объятия, сгорая от желания коснуться ее. — Дорогой, скажи, я красивая? — промурлыкала она, прикладывая палец к его губам и не давая себя поцеловать. — Красивее всех, кого я видел! — восторженно прошептал он. — А ты любишь меня? — Тереза вывернулась из его объятий и сделала шаг в сторону. — Больше жизни! Обожаю тебя, любовь моя! — Он шагнул следом. — А на что ты готов ради меня? — На все! Все что пожелаешь, дорогая, сделаю! — Я так хочу, чтобы ты передал мне свой родовой знак, тогда я смогла бы не беспокоить тебя по пустякам. — Тереза надула губы и медленно приблизилась к нему, обвила шею тонкими руками. — Ты сделаешь это для меня, дорогой? — Разумеется! Все, что захочешь… Тед тряхнул волосами, прогоняя наваждение, и лишь усилил боль этим неосторожным движением. Воспоминание повергло его в полнейшее недоумение. Как так вышло?.. Хотя какие-то скользкие подозрения начинали закрадываться в его душу, он не мог облачить их в слова и гнал прочь. Это все тоска и утрата. А еще сводящая с ума головная боль. Самое печальное во всей этой ситуации, что Теодор не мог поделиться этими мыслями ни с кем. Раньше, в юности, у него был друг — Захари. Они воспитывались вместе до совершеннолетия, но Зак давно уехал на родину, и с тех пор они не виделись. Теодор не любил перекладывать обязательства на других, но ему жизненно необходимо проветриться. Он встал и направился к выходу — все равно с такими настроением и головной болью толку от него мало. Как он помнил, сейчас начался сезон отлова рыбы, и ему безумно захотелось оказаться на палубе. Поэтому он поручил своему помощнику, Виктору, разбираться с пергаментами и свитками, а сам отправился на причал. Стоило покинуть стены замка, как стало значительно легче дышать, да и думать. Оттуда, с причала, он заприметил девушку, что собирала травы. Ничего особенного в этой картине не было — за исключением разве что того, что местные не выбирались на побережье без особой надобности и не задерживались надолго — все боялись чудищ, якобы обитающих в море. Глупцы. Было в девушке что-то знакомое… Кажется, это ее назначили помощницей лекаря. «Кажется, это ее назначили помощницей лекаря. Нужно будет зайти к Аврелию», — мелькнула мысль. И, не собираясь задерживать рыболовецкий скиф, где уже ждала команда рыбаков, Теодор вскочил на палубу и велел отдать швартовы. Никто уже не чаял увидеть своего лорда на борту, так что команда оказалась более чем удивлена, и даже напугана таким внезапным решением Теодора. Соленый морской воздух здорово освежал. Берег остался далеко позади, и скиф рассекал морскую гладь, направляясь все дальше, казалось, к самому горизонту. Время уже перевалило за полдень, но солнце палило так, что Теодору казалось, будто он не на борту, а на жаровне. Бывалые моряки были привыкшие к таким условиям — загорелые и мускулистые ребята — гребли веслами, совершенно не обращая внимания на пот, стекающий по лицу. Поразмыслив немного, Теодор сбросил мантию и тунику, подставляя кожу палящему солнцу и дуновениям ветра. От удовольствия он зажмурился. И как он мог проводить все эти годы во дворце, когда так прекрасно можно чувствовать себя на палубе?! Ветер развевал его непослушные черные волосы, изрядно отросшие и перехваченные у лба металлическим обручем, и, казалось, выметал из головы все мысли, кроме одной: как ему сейчас хорошо. Даже треклятая боль отступила, чему он был несказанно рад. До той глубины, где им предстояло отлавливать рыбу, плыть еще было не меньше получаса, и лорд наслаждался давно забытыми ощущениями и красотой, открывшейся взору. А ведь Теодор успел позабыть, как он любил море. Что-то защемило в груди, и словно какой-то отрывок давно забытого воспоминания промелькнул в мыслях, но так лихо, что он не успел ухватиться за него, оставив лишь странное тоскливое послевкусие. Он нахмурился, но решил хоть сейчас не вникать и попытаться расслабиться. Взгляд приковывала морская гладь. Погода была безветренной, лишь от движения скифа людей на нем обдавало ветерком. Море же было тихим и спокойным, и волны на нем поднимало лишь небольшое рыбацкое суденышко. По бортам тихо шелестела вода, отблески солнца переливались на небольших всплесках — на веслах, с которых падали капли, бессовестно вырванные из своей обители, возвращаясь к морю. А оно было гладкое, как зеркало. Зрелище поистине завораживающее. На небе не было ни единого облачка, лишь яркий солнечный диск сиял средь голубого небосвода, величественный и ослепляющий. Теодор так залюбовался, что не заметил, как они добрались до места. Морем любоваться можно бесконечно. И снова странное ощущение вырвало его из блаженного состояния, больно отдаваясь в голове. «Да что же это такое?!» — Теодор начинал злиться. Он терпеть не мог неведение, и сейчас все яснее понимал, что в каком-то неведении находился постоянно, по крайней мере, отчасти. Словно не мог вспомнить что-то важное. Рыбаки с испугом наблюдали за лордом, не зная, что делать дальше. Они уже прибыли на место, и если б не его присутствие, уже принялись бы за работу, но сейчас вроде как должны дождаться его приказа. А он стоит и чертыхается чему-то, одному ему известному. Теодор заметил, что рыбаки мнутся возле снастей, и взял себя в руки. — Так, ребята, за работу! — воскликнул он бодрым голосом, и все на палубе с облегчением выдохнули. — Только покомандуйте, что мне делать, а то подзабыл я уже все тонкости рыбацкого дела, — Теодор весело усмехнулся капитану, и тот начал отдавать приказы. Все принялись за работу.✧ ✧ ✧
Реджина усиленно размышляла, пытаясь собрать воедино все, что было известно. Они с Ричем много перечитали и пересмотрели, но совместные усилия пошли прахом, стоило ей оказаться в городе и понять, что все не так, как они рассчитывали. Она могла на ощупь отличить бальзамин от валерианы и полынь от тмина, так что собирала цветки машинально, думая о своем. Решив, что насобирала достаточно, для того чтобы отдохнуть, она присела у кромки воды и залюбовалась, вдыхая поглубже соленый воздух. Краем глаза Реджина заметила рыбацкий скиф, готовый к отправлению. «Ну да, сезон ведь», — подумала она, и заметила вскочившего на палубу лорда. Что же, уже неплохо. Раз Теодор отправляется на рыбалку, значит, его сознание начинает возвращаться к нормальному состоянию. Вряд ли он что-то вспомнит, конечно, но это и не обязательно. А раз тот, на ком лежали самые сильные чары, начинает приходить в себя, то и его подданные не заставят себя долго ждать. Это уже что-то. Хотя и весьма смутное предположение. Пока еще до лорда дойдет, что следует отменить смертную казнь за колдовство, может пройти не один год. Это слишком долго. Что больше всего беспокоило Реджину и выводило из себя — так это то, что Тереза ведь не была сильным магом. Ее до поры вообще считали чистейшей посредственностью, обычный зельевар без особых талантов! Реджина фыркнула и пнула камешек. Но это была Тереза, она наслала Забвение, в этом Блер не сомневалась. Но как? Где столько сил взяла и как вообще смогла провернуть такое? Хороший вопрос, над которым Реджина билась вот уже добрых десять лет. Рич предполагал, что Тереза поглотила родовую магию Теодора, но это было маловероятно. Не похоже на воровство — это отразилось бы на лорде иначе, да и краденая магия не такая устойчивая. Время близилось к полудню, пора было уже возвращаться. Реджина до отказа наполнила напоясный мешок травами и направилась к флигелю, бросив последний взгляд на сияющую бескрайнюю воду. Нет, даже ее сон и события, которые привели к его возникновению, не могли отбить ее любви к морю. Только теперь к этому светлому, безмятежному чувству прибавилась печаль. — Смотри, малышка, видишь там, вдалеке синюю полосу между землей и небом? — Высокий, статный мужчина с татуировкой на руке в виде большого парусника, рассекающего волны, держал на руках маленькую темноволосую девочку, бережно прижимал к себе. Указывал пальцем в том направлении, о котором говорил, и малышка повернулась, рассматривая, что же показывает отец. — Это море. Девочка присмотрелась сначала к линии горизонта, а потом бросила взгляд на руку отца. — Как на твоей красивой картинке? — спросила она, усердно рассматривая изображение на отцовской руке. Он улыбнулся и сказал: — Да, Джиа, совсем как на картинке. — Он потрепал ее по непослушным кудряшкам и тихо засмеялся, когда она хмуро попыталась сбросить его руку. — Только больше. И красивее. Ни одна картинка не способна передать всю красоту моря. Скоро я возьму тебя с собой, и ты сама увидишь все. — И мне можно будет посмотреть твой кораблик? — глаза маленькой Джии загорелись, будто ей пообещали новую игрушку. — Конечно, малышка, ты и посмотришь кораблик, и даже сможешь зайти на борт и покомандовать моряками! — Отец ласково улыбался своей крошке, и глаза его лучились любовью и нежностью. — Ух ты! Как здорово! Что, даже большим капитаном покомандую? — Ну разумеется! — засмеялся отец, — это же и твои моряки тоже! — Джиа заерзала и залилась звонким смехом, хлопая в ладоши. — Но главное, Джиа, ты увидишь море. Я уверен, ты полюбишь его с первого взгляда. В море невозможно не влюбиться. — Папа, а я тоже стану моряком, когда вырасту? И буду как ты, командовать капитаном и ходить в плаванья? — с детской непосредственностью спросила она, и отец сильнее сжал ее в объятиях. — До того времени еще очень далеко, Джиа. Думаю, когда ты вырастешь, ты захочешь заниматься чем-нибудь другим, — уклончиво ответил отец. — Папа, а расскажи мне о море, хочу историю! — Джиа обняла отца за шею. — Ты же слышала их все по сто раз! — засмеялся он. — Но я хочу еще! — надула губы она. — Мне же скоро с ним знакомиться, я должна все о нем знать! — Джиа зевнула и положила голову на широкую отцовскую грудь. — Ну хорошо. Давай так — сейчас вернемся в замок, и когда ты будешь готова ко сну, я расскажу тебе, что захочешь. — Отец бережно прижал к сердцу свою драгоценную ношу и поцеловал кудрявую макушку. — Ладно… папа, а когда мы отправимся в путешествие? — Через неделю, детка. У тебя еще полно времени, чтобы услышать мои истории в сто первый раз… Реджина опомнилась от внезапно нахлынувшего воспоминания. Стерев рукавом непрошеную слезу с щеки, зашагала дальше. Лишь едва слышно произнесла: — Папа, как же ты был прав… Как и всегда.✧ ✧ ✧
Солнце клонилось к закату, и лорд Теодор, изрядно уставший с непривычки, спрыгнул с палубы на дощатый причал. Вечерело и становилось прохладно, так что он набросил мантию и направился к иве. Плечи слегка обгорели от пребывания на палящем солнце, и жесткая ткань вызывала неприятное жжение. Тед шел медленно, обдумывая странные ощущения, возникшие на борту скифа, но чем больше он о них думал, все яснее становилось, что он абсолютно ничего не понимает. Такое чувство, что он забыл что-то важное. Но что? Те воспоминания, а для себя лорд решил, что это все-таки были воспоминания, вызывали у него смешанные чувства. Хоть они были и короткими — как неясная вспышка — но от них было одновременно тепло и грустно. Остановившись у могучего дерева, Теодор понял, что не хочет возвращаться в замок. Совершенно. И вспомнил то, о чем думал накануне: нужно зайти к Аврелию. Тед шагал по усыпанной гравием дорожке. Ему стало стыдно, когда он осознал, что давно не навещал старика. Ведь раньше он часто заходил к лекарю, тот был ему почти как отец. И напомнила ему об этом всего лишь девушка, собирающая травы. Он даже не сам вспомнил об этом. «Да что же это со мной?», — пронеслось в голове, когда Теодор оказался у самой двери. Он все чаще ловил себя на совершенно не характерной забывчивости и странном поведении в прошлом. Не успел он постучать, как дверь распахнулась — Аврелий был удивлен не меньше моряков на скифе, но быстро пришел в себя и тепло улыбнулся: — Милорд! Рад вас видеть! — но улыбка быстро сползла с его лица: — неужто что-то приключилось с вами? — спросил он, озабоченно вглядываясь в лицо Теодора. — Аврелий! Что ты, со мной все в порядке. Просто я подумал, что давно не заглядывал к тебе. — Теодор улыбнулся и в глубине души почувствовал себя провинившимся мальчишкой. Аврелий отошел от дверного проема и пропустил лорда внутрь. — Раз так, проходите, милости прошу! Рад, очень рад, что вы почтили визитом старика! — Проходите, милорд, присаживайтесь, сейчас заварю чаю. Вы так похорошели, что-то в вас переменилось. Действительно, Теодор, просидевший в замке столько лет, был настолько бледен, что лицо казалось серым. Но сейчас румянец и легкий загар тронули кожу, а непослушные волосы выглядели еще безобразнее, став жестче от соленого воздуха. Совсем как тогда, когда он был еще юным беззаботным мальчишкой. — Спасибо, лекарь, я и чувствую себя лучше. Выбрался сегодня на скифе порыбачить. Вот и загорел немного. — Теодор уселся в кресло и зарделся под теплым взглядом старика. — Давненько вы, милорд, не выбирались из замка. Думаю, прогулка пошла вам на пользу, — сказал Аврелий на ходу. Поднеся Теодору чашку с ароматным чаем, Аврелий уселся напротив и внимательно всмотрелся в него. — Выглядите вы гораздо лучше, милорд, но кажется мне, что вас что-то беспокоит, — перешел сразу в наступление старый лекарь. Теодор стал обдумывать ответ. Он не привык ни с кем делиться переживаниями, но сейчас осознавал, что сам не разберется. К тому же, Аврелий — единственный, кому Тед мог доверять. — Вообще-то да, беспокоит, и много чего, — осторожно начал Теодор, боясь сказать лишнего. — У меня начали возникать вопросы, на которые у меня нет ответов. — Аврелий внимательно смотрел на милорда, приоткрыв рот. — Но в этом я хотел бы разобраться сам, — продолжил тем временем он. — А сегодня произошло кое-что, что меня совсем выбило из колеи. Быть может, я схожу с ума или недуг какой подхватил. Быть может, это по твоей части, Аврелий, — усмехнулся Тед. — Слушаю внимательно, выкладывайте. — Ты только не подумай, что я только из-за этого явился! — всполошился Теодор. — Я еще с утра подумал, что давно не видел тебя. — Все в порядке, не волнуйтесь. — В общем, когда я был на борту скифа, и мы плыли к месту улова, я все размышлял о том, как здорово в море и как я мог столько времени провести в замке. И вдруг у меня возникло какое-то странное, не знаю даже, как описать, чувство, что ли… или обрывок воспоминания. Оно было таким коротким, что я не успел за него ухватиться или запомнить, но почувствовал, что мне одновременно как-то тепло и тоскливо. И в груди, вот здесь, — ткнул он себя кулаком в грудь, — как-то защемило. — Даже не знаю, что вам сказать, милорд. — Лекарь задумчиво отпил чай из своей чашки. — Я сталкивался с разными недугами на своем веку, бывают и такие, что вызывают провалы в памяти, но не думаю, что вас могло это коснуться. Возможно, приятное времяпровождение впервые за многие годы оживило подобное воспоминание из детства? — спросил Аврелий. — Быть может, ты и прав, — сказал, наконец, Теодор. — Но меня не покидает ощущение, что я забыл что-то важное. — Он неуверенно взглянул на старика. — Вполне возможно, что действительно забыли, — осторожно начал тот, — но поймите, совсем не обязательно, что эти два чувства связаны между собой. Вы скорбите, милорд, и с людьми в вашем состоянии такое случается — эмоции накладываются одна на другую. Вы, возможно, позабыли что-то важное о делах в замке, и это ощущение не вовремя возникло в момент смятения. Дайте себе время, милорд, и все встанет на свои места. Они оба замолчали, каждый думал о своем. Теодор пришел к выводу, что лекарь, возможно, прав. По крайней мере это самое логичное объяснение. — А как там твоя ученица? — вспомнил вдруг Теодор повод своего визита. — Надеюсь, я не обременил тебя лишними хлопотами? — Ох, ну что вы, милорд! Она молодец. Сведуща в травах — думаю, многими еще знаниями может похвалиться, но за день я удостоверился пока только в этом. Реджина только за сегодня мне работу облегчила. Главное, что она сама рвется к труду, не ленится, — Аврелий заулыбался, отвечая. — А где же она сейчас? Отдыхает? — поинтересовался Теодор. — Да где там, до сих пор в погребе сидит, с травами разбирается… Ой! — вдруг воскликнул лекарь. — Я совсем забыл! Обождите немного, милорд, пойду, позову ее, а то ведь до утра там просидит! — старик всполошился и засеменил к выходу. Теодор проводил его недоуменным взглядом и пожал плечами.✧ ✧ ✧
Реджина с упоением копалась в погребе, раскладывая травы по полкам с таким рвением, будто за это дадут трофей. Она очень любила порядок, с самого детства раскладывала все по своим местам. Это успокаивало, и рутинная работа подобного рода позволяла размышлять, чем Реджина и занималась. — Папа, папа, ты обещал рассказать о море! — Джиа соскочила с кровати и побежала навстречу отцу, только услышав его голос в коридоре. Он подхватил ее на руки и закружил, весело смеясь. — Ничего-то ты не забываешь, малышка! Ну пойдем, расскажу. Только ты обещала быть в кровати! — Отец легонько стукнул ее по носу и уложил, укрыв одеялом. — Папа, а откуда взялось море? — начала расспросы она. — Никто не знает, малышка, ведь оно появилось гораздо раньше, чем мы, и даже раньше, чем земля, на которой мы живем. И однажды, в глубинах морей открылся источник чистой магии — возможно, он был там всегда, никто не знает наверняка — но внезапно посреди моря стала образовываться земля. — Твердь? — спросила Джиа, затаив дыхание. — Да, Твердь. И от потоков магии, что струились из источника, земля стала оживать. Начали пробиваться зеленые росточки, одни вырастали и становились могучими деревьями, другие становились прекрасными цветами. Помни, малышка, что каждое растение живое. Все, что находится на нашей земле — живет своей жизнью, и мы не вправе ее отнимать. Мы можем только просить о помощи. — Папа, а расскажи о Ростке! Отец усмехнулся и погладил дочь по голове, начиная рассказ. — Легенда гласит, что первым появился Росток. От него стали расти остальные. От него ожила почва, бывшая до этого безжизненным камнем. Когда появилась земля, она была тверда и суха, но из морских глубин, через толщу каменной поверхности пробился Росток. Он был одинок, но у него была великая миссия. Его корни уходили далеко под толщу воды, глубоко в морское дно, он был силен и держал всю Твердь своими корнями, не давая ей перевернуться. И вот однажды листочек Ростка был спален Солнечным Диском, обратился в прах и осыпался на землю. Ветер подхватил этот прах и разнес по всей Тверди, и везде, где он падал, начинали прорастать растения. Магия ростка так велика, что смогла оживить всю твердую поверхность, вдохнуть в нее жизнь, и каждое растение теперь обладало капелькой магии. И лекари знают, какие собирать растения и как их смешивать, чтобы вылечить любой недуг. Но только Росток обладает такой силой, что в силах разрушить любые чары, проклятия и все, что от него порождено. Ведь все живое произошло от того самого маленького Ростка. И он по сей день растет где-то в центре Тверди. И нуждающийся всегда его отыщет. И если цели искавшего благородны, он подарит ему свой листок. Если его хорошо попросить. Но никто из ныне живущих не знает, ни где его искать, ни даже как он выглядит. — А как его отыскать, если никто не знает, как он выглядит? — спросила Джиа, увлеченная историей. — Это всего лишь легенда, малышка. Но кто знает, в каждой легенде есть доля истины. Не думаю, что тебе понадобится искать его. — Отец ласково улыбался дочери. — А мы? Мы тоже появились от Ростка? — не унималась девочка. — И да, и нет. Мы знаем, что Росток обладает самой большой силой в мире. И вот однажды рядом с ним случился всплеск магии, который прорвался сквозь поверхность Тверди. И этот всплеск выдал большой сгусток чар, такой, что их, казалось, можно потрогать. Эта магия клубилась в одном месте, не развеивалась и начала обретать очертания. Так появился Бог Жизни, как мы его называем. От него родились все наши Боги — Бог Моря, Бог Ветра и Бог Солнца. Он породил их как своих помощников, поручив им заботу о каждой из стихий. Но в противовес всем добрым силам появились Демоны — каждому Богу свой. И Демоны наплодили страшных чудищ, что населяют Землю, Небо и Море. И Бог Жизни создал нас, людей, наделив каждого каплей своей силы, и он был так истощен своим творением, что ушел на покой, поручив своим помощникам следить за порядком. И охранять нас от Демонов. — Пап, а почему Боги не уничтожили Демонов? Они ведь сильнее, — нахмурилась Джиа. — А потому, крошка, что во всем должно быть равновесие. День — ночь, вода — земля, радость — печаль… — Добро и зло! — подхватила Джиа. — Верно. Все в нашем плавучем мире уравновешено именно так, как и должно. Лишь Богу Жизни известно, как именно. И никто не вправе нарушать этот порядок. — Папа, а тебе не страшно ходить в море? На вас не нападают чудища? — обеспокоенно спросила она. — Нет, золотце, — засмеялся отец, — это же только истории. Никто никогда не видел этих чудищ. Не волнуйся… Из воспоминаний ее выдернул Аврелий: — Дорогуша, уже и свечерело, давай-ка вылезай оттуда! — Да, уже иду, лекарь, — отозвалась Реджина и, положив последний пучок на полку, направилась к выходу. Поднимаясь по земляным ступеням, думала, что и в детские сказки готова поверить, если это поможет в их деле. Да только подтверждений этим легендам ни Ричард, ни Патриций так и не смогли отыскать. — Ох, милорд, простите, что заставил ждать. — Лекарь, запыхавшись, вошел в комнату. — Зайди, дорогуша, поприветствуй лорда Теодора. Реджина, услышав это, едва не споткнулась о порог. Ведь совершенно не ожидала, что лорд почтит их своим присутствием. — Добрый вечер, милорд. — Она склонилась в поклоне, нервно поправляя подол платья. Ее образ сейчас совершенно не соответствовал визиту такого почетного гостя. Волосы выбились из незатейливой прически, тут и там на платье торчали веточки от сухоцвета и налипшая паутина. «Да уж, вид у меня сейчас печальный», — пронеслось в мыслях. Но решив, что они не на приеме во дворце, Реджина гордо подняла голову, неся на своем платье мусор из погреба, как драгоценности. — Здравствуйте, мисс… Блер, если я правильно помню? — Теодор усмехнулся, разглядывая Реджину с нескрываемым интересом. — Верно, милорд. — Ей стоило больших усилий сохранять спокойное выражение лица. В глубине души хотелось то ли провалиться под землю, то ли рассмеяться с комичности ситуации. Милорда это, кажется, тоже забавляло. Или он смеялся просто с нее. — Я видел вас сегодня на побережье, мисс Блер. Вы не боитесь страшных чудищ, как прочие? — Я не верю в глупые детские сказки, милорд. — Я бы не был так уверен, — снова усмехнулся Теодор, глядя на собеседницу. У Реджины от возмущения даже перехватило дыхание, но она не позволила эмоциям пробиться наружу. — Милорд, вы же много раз ходили в море, и сколько чудищ вы там повстречали? — едко поинтересовалась она. — Ни одного не припомню. Быть может, они не нападают на великих лордов? — диалог складывался нахальнее некуда, и Реджине начало казаться, что над ней издеваются. — Что ж, если я встречу чудище на побережье, я напугаю его великим лордом, — фыркнула она и склонилась. — Спешу откланяться, милорд, не стану больше отвлекать Вас своим присутствием. — Реджина присела в реверансе и круто развернулась. Направилась к выходу из флигеля, гордо расправив плечи. По пути в свою комнату она грустно улыбалась чему-то, известному только ей.