Волны забвения

      Дни шли за днями, и постепенно Реджина втянулась в рутину. Всплеск интереса к новой обитательнице замка угас, чему она была несказанно рада, потому что лишнее внимание ей как раз было не нужно. Посетители приходили самые неожиданные, с разнообразными недугами, многие из которых Аврелий позволял лечить ей. Реджина Блер провела здесь уже больше двух месяцев, но ответов так и не нашла, а вопросов стало только больше. Никто из придворных даже косым взглядом не давал понять, что знает хоть что-то, и она начинала нервничать и злиться от собственной беспомощности.       Ричард с остальными тоже вестями не радовали — они там, вокруг периметра города, мало что могли наблюдать. Даже ошиваясь в тавернах и выслушивая нетрезвых завсегдатаев, узнать у них мало что вышло, кроме одного — что в городе, что за его окрестностями пропадали люди, но об этом так активно умалчивали, что информацию собирали буквально по крупицам.       Та искорка надежды, что появилась в первые дни обучения, быстро потухла. Лорд Теодор продолжал заниматься делами, сопровождать рыбаков, и выходить в поле, и даже повеселел немного, но дальше дело не пошло. Память к нему не вернулась, законы он менять не собирался. Его лишь начали мучить головные боли, и он часто наведывался к лекарю за снадобьем, и Реджина не знала, хорошо это или плохо.       Нынешней ночью у них с Ричардом была назначена встреча, им предстояло обсудить все, что удалось разузнать. Реджина поражалась беспечности дворцовой стражи, ведь побережье совершенно не охранялось, только вход в гавань и порт. И тем не менее она выбиралась подальше от города, чтобы наверняка ни с кем не встретиться. С Большим Краем соседствовал порт Сердинии, но между ними — пустошь, усеянная скалами и разделяющая два города. Там-то они с Ричардом и виделись.       Реджина шла, сокрытая покровом ночи, и злилась от того, что всех полученных за годы усердной учебы знаний катастрофически не хватало для разгадки чертового Забвения и того, как оно работает. Здесь были задействованы какие-то иные силы, о которых она не имела ни малейшего понятия. Темные, неправильные силы. А выяснить их природу теперь практически невозможно, потому что все черные фолианты изъяли со всех библиотек лет восемьдесят назад, если не раньше. Законодательство постановило, что эти знания несут угрозу для мира на Тверди, и все, кто ими обладал, обязывались сдать книги, подлежащие уничтожению. Тогда посчитали, что если стереть все черные обряды, правила жертвоприношения и прочее, больше никто не станет затевать войн. Но, похоже, что-то Тереза нашла, раз навела такого шума, либо же она создала проклятие самостоятельно, но в таком случае Реджине страшно было представить, как оно могло себя повести без создателя. Глупо было предполагать, что все на Тверди — законопослушные граждане и послушались приказа сверху, конечно же что-то из запрещенной литературы сохранилось, только найти, откуда ноги растут — теперь та еще задачка.       Добравшись до места встречи, Реджина щелкнула пальцами, возводя невидимый барьер, и села на валун рядом с Ричем.       — Здравствуй, Реджина. — Он снял капюшон и повернул к ней голову.       — Привет. Что расскажешь? — перешла сразу к делу она.       Ричард вздохнул и провел ладонью по волосам.       — Ничего особо важного. Но в последние дни все болтают в тавернах о пропажах.       — Да, я тоже слышала. Кто на этот раз? — Она развернулась к другу, пытаясь всмотреться в его лицо.       — Кто-то из знатных, точно не знаю. Не пропади этот толстяк, мы бы и не услышали об остальных.       — Ну почему же, служанки во дворце поговаривали и раньше. Просто это не вызывало такого ажиотажа.       — Да, и никто на веру их слова не брал.       — А нам и не нужно брать их слова на веру, Фред же изучил все пустующие дома, люди действительно пропали.       Ричард посмотрел на нее и усмехнулся.       — Да, ты права. Но что нам это дает? Ни черта все равно не понятно.       — Но это хоть что-то! — фыркнула она.       Почти всегда разговоры с Ричем превращались в споры, и Реджину это страшно раздражало. Но он — один из немногих, кому она могла доверять. Да и в нынешнем положении не приходилось выбирать друзей — магов вне проклятия не так много, она и эту небольшую группу собирала с большим трудом.       — Рич, не могут люди покидать дома просто так. И этот, как ты выразился, толстяк — куда он мог внезапно исчезнуть? Вот был человек вчера, а на утро бесследно пропал, так не бывает. Я уверена, что все это как-то связано между собой.       — Но нет системы, Реджина! — Рич вскочил на ноги. — Даже если предположить, что это как-то связано с Терезой, нет никакой взаимосвязи! Ты не хуже меня знаешь, что жертвоприношение — дело тонкое, и под каждый обряд нужны особые жертвы!       — Но мы не знаем, что за обряд провела Тереза! — Реджина тоже встала, сверля Рича взглядом. — Что, если она сама изобрела проклятие? Подогнала под свои нужды?       — И кто, по-твоему, за нее делает грязную работу? Это бред сумасшедшего, Реджина. Даже если и так, пропажи бы прекратились вместе с ее смертью.       — Да замолчи ты, — фыркнула Реджина, в душе понимая, что он прав, но отчаянно цепляясь за ниточку. — У нее мог быть сообщник.       — Послушай, даже если предположить, что Тереза прибегала к темным обрядам и приносила людей в жертву, это не продлило бы срок ее чар так надолго. Жертвоприношения вообще не продлевают срок действия, они работают мощно и безукоризненно лишь в моменте.       — Да знаю я, — вздохнула Реджина и потерла виски. — А что ты думаешь тогда происходит?       — Душегуб? Демон? Без понятия, мало сведений. Найти бы хоть останки этих людей, чтобы понимать, кто или что их утаскивает.       — Так займитесь этим.       — Мы занимаемся, Реджина. Мы с Фредом прочесываем окрестности. Не смотри на меня так, будто ты одна трудишься, никто не отлынивает. — Он устало опустил голову.       — Отлично. Дайте знать, если что-то найдете. Пат приготовил снадобье?       — Реджина, может хватит тебе пить эти зелья? Они ведь тебя ослабляют…       — Рич, не твое дело это, что мне пить! Я не могу спать!       — Ты сама ведь говорила, что перепробовала все…       — И это не мешает мне пробовать дальше! Ну так что? — Сердито глядя на Рича, она сложила руки на груди.       — Я просто волнуюсь за тебя, — вздохнул он и выудил из-за пазухи небольшую бутылочку.       Реджина выдернула ее из рук Рича и сунула в поясной мешок.       — Спасибо, — буркнула она и нахмурилась. — Нечего обо мне волноваться, не маленькая.       — Можно подумать, кроме меня есть кому этим заниматься, — протянул Ричард, и Реджина, медленно повернув голову, хмуро уставилась на него. Не говоря ни слова, щелкнула пальцами, снимая барьер, и отступила на шаг.       — Реджина, я не то имел в виду… — Он протянул руку к ней, но она лишь отвернулась.       — Спасибо, что напомнил, Рич. До встречи, — бросила она через плечо и зашагала прочь так быстро, как могла, утопая в песке.       Она терпеть не могла перехода на личности. Понимала, что Рич действительно волнуется, но он переходил грань и толкал мысли туда, где бы ей не хотелось находиться. Слишком он болтливый, всегда сначала говорит, потом думает. И как Рич не видел, что это вынужденная мера? Если она не будет спать, сил ее не хватит ни на что. Не так сильно эти отвары ослабляли, просто ему ни за что не понять ее. Он не проходил через подобный кошмар.       Молодой месяц давал мало света, но глаза Реджины уже привыкли к темноте. Она шла, все приближаясь к окраине города и вслушивалась в мерный шелест волн, который всегда успокаивал разбушевавшееся сознание. Вечно Ричард лез не в свое дело…       Бессмысленно буравя потолок уставшими и покрасневшими от недосыпа глазами, Реджина усердно пыталась выкинуть из головы все мысли. Ничего из этого не выходило, как и вчера, как и во все другие дни. Ей было больно не только физически — из груди словно вырвали сердце, и вместо него осталась зияющая дыра, пульсирующая и поглощающая все, что раньше существовало в ее жизни. Реджина уже не плакала, слезы закончились. Она не могла спать, даже моргать было страшно — стоило векам сомкнуться, ужасные образы тут же завладевали воспаленным сознанием.       — Реджина, милая, как ты? — Патриций присел на край постели и взял ее за руку.       Каждый день одни и те же дурацкие вопросы. Неужели он, правда, думает, что ей может стать лучше? Реджина не удосуживалась отвечать, она даже не поворачивала к нему голову.       Пат тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Сейчас притащит очередной мерзкий суп или какой-то отвар. Реджина содрогнулась при одной мысли о том, что придется это глотать. Ну как он не понимает? Она хочет только спать, не видя этих кошмаров. Или умереть, наконец. А не пить целительные зелья и делать вид, что все в порядке.       Реджина слышала, как он переговаривается в коридоре с Ричардом. Сейчас и этот приставучий блюститель порядка явится и будет действовать на нервы. Но сначала предстоит пережить гадкий ежевечерний ритуал.       — Привет, Джиа, как дела сегодня? — нарочито весело спросил Рич, заходя за изголовье кровати и глядя на нее сверху вниз.       Она только отвернулась к стене, мысленно готовясь к экзекуции.       — Что ж, ясно, как и вчера, — улыбнулся Рич. — Ты же понимаешь, что не оставляешь нам выбора? Понимаешь, — Ричард обхватил ее лицо руками и повернул к себе. — Вот так. Не брыкайся, Джи, хоть ты и больно кусаешься, но я сильнее, — проговорил он, вынуждая Реджину поднять на него хмурый взгляд.       Рич посмотрел мимо нее и едва заметно кивнул. Реджина прикрыла со вздохом веки и позволила себя приподнять. Патриций влил в нее какую-то горькую дрянь, и она закашлялась, пересохшее горло неимоверно жгло от горячей жидкости. Ее голову выпустили из тисков ладоней только лишь тогда, когда чашка в руках Пата опустела. И плевать, что половина пролилась мимо.       — Хоть что-то попало, — устало вздохнул Патриций и отошел, предоставляя Ричу вытереть ей подбородок.       Реджина дернула головой и снова упала на подушки.       — Джи, ты выкарабкаешься. Все наладится. — Он погладил подругу по темным волосам.       «Да ни черта не наладится, Рич!»       — Не называй меня так, — хрипло протянула она, снова закашлявшись.       — Неужели ты подала голос, малышка? — хмыкнул Рич и сел рядом.       «Еще лучше», — подумала Реджина, закатив глаза.       — Послушай, я понимаю…       — Ни черта ты не понимаешь! — просипела она, поднимаясь на локтях и гневно глядя на него.       — Эй, я тоже терял близких.       — Это не одно и то же! — Реджина снова упала на спину, заходясь кашлем от того, что долго не разговаривала. Связки ссохлись, и голос больше походил на скрежет, причиняя ужасную боль.       — Знаю, малышка, что не одно и то же. Но ты справишься. Мы тебе выбора не оставим.       В своих раздумьях Реджина не заметила, как вернулась к старой иве. Спать ложиться уже бессмысленно, так что она просто просидела остаток ночи на побережье, бросая в воду гальку, чтобы хоть чем-то себя занять. Погода странно вела себя сегодня: пока Реджина шла назад, был полный штиль, а сейчас резкие порывы ветра поднимали волны. Она вернулась в дом и начала приводить себя в порядок.       После недолгих сборов, устранив следы бессонной ночи, Реджина стерла с лица волнение и открыла дверь, только завидев первые лучи восходящего солнца. Перешагнув порог, она застыла, как вкопанная. Старая ива хлопала ветвями, и море вздымалось, практически достигая корней древнего древа. Будто шторм начинался, хотя сезон не предполагал таких ветров. И вдруг все стихло, как по щелчку — это очень, очень плохо, совершенно ненормально. Мысли в голове лихорадочно метались, она не успевала их улавливать.       Реджина заволновалась сильнее, увидев на берегу ребенка.       «Ну это совсем из ряда вон», — успела подумать она и, не раздумывая, зашагала к побережью.       Ребенок был один, он смотрел на воду и не шевелился. Реджина ускорила шаг, испытывая нарастающую тревогу, и, миновав иву, заметила на берегу еще одного человека. Она стояла по щиколотку в воде и не была похожа ни на кого из здешних — в мокром оборванном платье, со спутавшимися волосами, в которых тут и там проглядывали водоросли так, что цвет не разобрать. Приблизившись, Реджина поняла, что не так с этой женщиной — ее кожа была бледной, практически синей, покрытой темными язвами, и невидящие остекленевшие глаза смотрели куда-то мимо мальчика, стоящего перед ней.       «Мертвая», — пронеслась в голове Реджины страшная мысль, когда она перешла на бег.       Мальчик что-то говорил и вот, сделал шаг. Еще один. Страшная женщина в ободранном платье протянула руки, маня ребенка к себе.       «Нет! Только бы успеть!»       — Не касайся воды! — закричала Реджина, задыхаясь от бега, но ребенок не слышал ее.       Он шел медленно, с трудом переставляя ноги, но шел, приблизился к самой кромке, протянул ручку к бледной женщине…       — Нет! — выдохнула Реджина, хватая ребенка в охапку.       Она повалила мальчика на песок и оттащила подальше. Мертвое создание не пошевелилось, лишь медленно опустило руку, но вода вокруг начала бушевать.       Ребенок опомнился и стал вырываться из рук, крича: «мама!», но Реджина не ослабила хватку. Накрыв мальчика собой, она обернулась и увидела, как женщина в воде повернула голову под совершенно неестественным углом, глядя в их сторону. Разомкнула синие губы и издала вопль, от которого кровь застыла в жилах и перепонки в ушах норовили полопаться. Море бушевало, ветер подгонял волны, и Реджина, осознавая, что вода сама их заберет, потащила мальчика как можно дальше, болезненно морщась от нечеловечески громкого звука и пытаясь закрыть уши ребенка.       У нее не оставалось выбора. Она не могла сейчас думать о том, видит ли ее кто-нибудь, Реджина была вынуждена прибегнуть к магии. Сконцентрировав силу, она почувствовала давно позабытое покалывание в глубине грудной клетки, что разливалось волнами по телу. Реджине необходимо было пробудить мощный поток энергии, которым она не пользовалась давно, очень давно. Мелкие чары и маскировка — ничто по сравнению с этой силой, которую нужно увидеть внутренним взором, прочувствовать, и только потом применить.       Паника и страх подгоняли, а брыкающийся ребенок в руках отвлекал, не давая сосредоточиться, и у Реджины начинала кружиться голова от недостатка концентрации и волн, рокочущих в мозгу, с которыми следовало совладать. Пробудившаяся энергия струилась по телу, требуя выхода, и, наконец, Реджина разомкнула ладонь, направив защитное заклинание в то, что осталось от человека. Яркий луч белого цвета сорвался с руки, заволакивая кончики пальцев, и она почувствовала, как вместе с этим светом тело обдает мощью вырвавшегося источника силы, что столько лет дремал в ней.       Чудовище растворилось в утреннем тумане, и море тут же стихло. Плакал в ее руках ничего не понимающий ребенок, он все всхлипывал и повторял «мама». Мальчик больше не вырывался, а благодарно обмяк в ее объятиях. Реджина тяжело дышала, все еще ощущая магию кончиками пальцев, и пыталась успокоить его. И тут она услышала то, что вышибло последний воздух из легких:       — Превосходно, мисс Блер. Кажется, вам пора за хворостом. Для костра.       Сердце Реджины пропустило один удар, а затем пустилось с такой скоростью, что ей стало трудно дышать. Усилием воли она взяла себя в руки и, прижав ребенка сильнее к груди, наслала на него сонные чары, коснувшись пальцами лба. Затем медленно повернулась к источнику звука с мрачной решимостью.       Человек сидел на склоне, одетый в простой черный балахон, ничем не примечательный, и смотрел на нее с омерзительной ухмылкой — только её и видно было из-под капюшона. Реджина со свирепостью подумала, что он все видел, снова не оставляя выбора, она ощущала покалывание магии на кончиках пальцев.       — Кто ты? — спросила она с такой непоколебимостью, будто не она только что уничтожила мертвую тварь на его глазах.       — Не спеши убивать меня, Реджина Блер, у тебя все равно ничего не получится. — Незнакомец сидел в расслабленной позе, совершенно не удивленный происходящим. Что весьма озадачивало Реджину.       — Ты не ответил на мой вопрос! — раздраженно сказала она.       — Мне незачем отвечать тебе, скоро ты сама все узнаешь. А магию убери, еще раз предупреждаю. Мне не навредишь, но у нас есть нежданный свидетель, и с ним так легко не договоришься.       Реджина умерила пыл. Она не собиралась доверять самодовольному незнакомцу, но если здесь есть кто-то еще — ей конец.       — Умница, — хмыкнул он. — Меня позабавило твое вмешательство, я этого не ожидал. Мальчишка предназначался мне. — Реджина крепче сжала ребенка в объятиях. — Не напрягайся ты так. Я его не трону. Пожалею тебя и твои старания.       Ее все больше раздражал этот… этот… нет, не человек, это она уже уяснила. Кем бы он ни был. Реджина видела внутренним взором, что это существо не обладает человеческой энергетикой.       — Мне многое ведомо, девочка, и меня забавляют ваши великие проблемы, — продолжил он. — Скажу тебе так: если жизнь дорога, поменьше высовывайся. Вы тут все с ума посходили, так что избавятся от тебя, и глазом моргнуть не успеешь. — Он поднялся на ноги и выпрямился в весь свой немалый рост. — Ты думаешь, что ты сильная, умная и осторожная, но посмотри на себя — забросила все предосторожности ради паршивой овцы в стаде.       — Это невинное дитя! — не выдержала Реджина. Ее вычитывал неведомо кто, как маленькую девочку! Она пребывала в полной растерянности, и разговор обретал совершенно неожиданный поворот.       — Не все жертвы невинны, Джиа, и ты должна это уяснить. — Он, кем бы он ни был, приблизился к ней, не оставляя следов на песке. — Повтори это, когда он вырастет, — сказало нечто в обличье человека, глядя свысока на ребенка в ее руках. — Ты потеряла свое дитя, а теперь пытаешься спасти всех остальных. — У Реджины краска схлынула с лица от этих слов. — Но всех тебе не спасти. Уясни это, детка, тогда может и приблизишься к разгадке своих тайн. — Не-человек повернулся и зашагал прочь, но на полпути остановился, задумавшись о чем-то. — И вот еще, — сказал он. Слегка повернул к ней голову и хищно улыбнулся. — Богов не столько, сколько мы привыкли думать. — Незнакомец сверкнул странными темными глазами из-под капюшона и снова зашагал размеренной походкой.       — Что это значит? — бросила ему вслед растерянная Реджина, но он растворился среди тумана.       Она слышала, что кто-то спешит и расшвыривает песок во все стороны, но это ее не волновало. Реджину потрясло увиденное, но больше всего то, что чертов пес расковырял душевные раны, давно засыпанные пылью времени. Она сняла чары с мальчика и ждала, каких еще лишений принесет этот день.       — Реджина! Реджина, что здесь произошло?.. — Аврелий почти доковылял до нее по зыбкой поверхности и начал допрос. — Чей это ребенок? Кто тот человек? Ты знаешь его? — Вопросы посыпались вереницей, как только старик приблизился на расстояние слышимости.       Реджина же воспринимала его сквозь туман. Нужно было взять себя в руки, но вместо этого она разрыдалась. Ее трясло, слезы лились ручьем.       «Ты думаешь, что сильная и осторожная…» — проносилось в голове снова и снова.       — Я… я не знаю, — только и смогла она выдавить из себя, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. На улице стало темно, как ночью, ветер швырял песок в лицо и начинал барабанить дождь.       — Так… Пойдем, пойдем-ка, вставай. Давай, ты можешь встать. — Лекарь сменил тактику и по-отечески бережно поднимал ее на ноги, которые, к слову, пора было уносить, того гляди зеваки подтянутся. Он помог Реджине с ее ношей подняться и, поддерживая, повел к флигелю.       Ребенка уложили в кровать лекаря, Реджина села в кресло у камина, Аврелий же заваривал чай. Не было проронено ни слова, малец так и не пришел в себя.       Аврелий подал чашку, Реджина взяла не глядя, сделала глоток и отставила в сторону. А потом заговорила, не отрываясь от огня. Шум дождя приглушал звуки, поэтому старик присел к ней поближе.       — Там происходило что-то ужасное. — Голос срывался, но она больше не плакала. — Я не могла оставить его там одного.       — Так что же там произошло? — осторожно спросил он.       — Я не знаю. — Реджина обратила к нему взгляд, и это была чистая правда. — Лекарь, я увидела мальчика на берегу и побежала к нему, ветер так сильно разбушевался. Да и вообще, что забыл малыш на рассвете у моря? Но там было еще что-то. Малыш шел к этому… этой… женщине, она стояла в воде и звала его, а он повторял «мама». — Она прервалась, чтобы выдохнуть и сделать глоток чаю. — А потом появился тот… некто… Он говорил со мной, он знал такое, о чем не знал никто. — Реджина перевела дух, сдерживая подступивший к горлу ком. Не было смысла лгать, ведь неизвестно, что именно видел Аврелий.       Реджина кляла себя за слабость, за трусость, за то, что растерялась. Но, видимо, Боги решили, что день выдался недостаточно веселым, потому что ни с того ни с сего дверь распахнулась, и сквозь рев ветра и вспышки молний в комнату ввалился человек в плаще.       Лекарь встал и настороженно поздоровался с вошедшим. Человек скинул мокрый плащ и — разумеется, кто бы еще это мог быть — лорд Теодор собственной персоной поливал дощатый пол ручьями со своего плаща. Если бы уровень напряжения в этой комнате можно было измерить, то он бы просто зашкаливал.       — Милорд, что же вы в такую погоду? Как бы не простыли! — Аврелий первым спохватился и стал усаживать Теодора поближе к огню, забрав у него мокрый плащ.       — Все, все в порядке. Мне просто нужно обезболивающее. Д-да, спасибо. — Лорд нервно принял впихнутую чашку чая и присел рядом с огнем. Только после этого он заметил спящего ребенка. — Что с мальчиком? Заболел?       Лекарь и Реджина переглянулись, как провинившиеся дети. Реджина решила предоставить лекарю разрешить ситуацию и пересела на край кровати, любуясь мягкими чертами ребенка. Она поправила одеяло малышу, которого спасла, и погладила его мягкие кудряшки. Он сладко сопел, будто бы просто спал и не видел ужасов на побережье.       — Да, милорд, можно и так сказать. Было происшествие утром, но все обошлось. Малыш устал, вот ждем, когда проснется.       — В каком это смысле — происшествие? — Теодор напрягся. — Что приключилось?       — Понимаете, милорд, я думаю, мальчик страдает лунатизмом или… — Аврелий взглянул на Реджину, она встрепенулась, когда он начал излагать свою версию происходящего. — Или еще чем-то, не могу сказать точно. Но он чуть не утонул рано утром, мисс Блер его чудом спасла. — Взгляд лекаря явно говорил, что этой информации Теодору достаточно.       — То есть… Как так? — Лорд отставил чай в сторону и приблизился к Реджине. И она впервые подала голос с момента его прихода:       — Милорд, все обошлось. Дайте нам разобраться с мальчиком, и мы вам обо всем поведаем. Нужно выяснить… причину его… недомогания. — Она с трудом подбирала слова, поглядывая на лекаря. Тот, казалось, остался доволен.       — Хорошо, — сказал Теодор, немного растерянный. — Лекарь, вы не дадите мне еще той настойки? Снова голова раскалывается, сил нет.       — Разумеется, милорд. Реджина, детка, принеси из кладовой то снадобье, — обронил отвлеченно лекарь и поспешил к мальчику, что начинал просыпаться.       — Реджина… Мисс Блер. Я хотел поговорить с вами. — Теодор шагнул за ней следом, и Реджина удивленно обернулась.       — Что-то еще вас беспокоит, милорд? — вопросительно подняла бровь она, на ощупь доставая с полки нужный пузырек.       Краем глаза она заметила, что Аврелий уже что-то говорит малышу, но что — слышно не было.       — Да. Нет. Ну или почти. Не у меня. Просто я хотел попросить вас кое о чем.       — Да, конечно. О чем же? — Она протянула Теодору пузырек и так и осталась смотреть на него в изумлении. Лорд не обращался к ней с личной просьбой примерно… Никогда.       — У моего помощника, Виктора, заболела дочь. Он беспокоится о ней, но малышка наотрез отказывается идти к Аврелию, вероятно, стесняется или боится. И я подумал, что вы могли бы ей помочь. — Он потянулся за лекарством, и на мгновение их пальцы соприкоснулись. По коже пробежался ток, и Реджина в страхе одернула руку.       — Да, да, конечно, я могу посмотреть ее, — затараторила она, потирая ладонь. — Я смогу прийти позже, возможно…       — Возможно, мы сразу отправимся? Я бы вас проводил. — Он улыбнулся, кладя пузырек в карман. — Раз я уже здесь.       — Хорошо, милорд, как скажете. — Реджина изумленно посмотрела на него и шагнула за порог.       Войдя в комнату, она увидела, что мальчик окончательно проснулся. Лекарь сидел подле него и поил чаем. Когда они вошли, Аврелий многозначительно глянул на Реджину.       — Лекарь, вижу, ваш маленький пациент пришел в себя, — сказал милорд, первым нарушив неловкое молчание. — Вы с ним справитесь, полагаю? Я заберу вашу помощницу, нужно Лиззи посмотреть.       — Да, разумеется, милорд. — Старик нахмурился, но ничего против не сказал.       Реджина спешно накинула плащ и взяла сумку со стола. На срочный случай здесь всегда стоял набор всего необходимого для первичного осмотра. Теодор ждал у выхода, придерживая дверь — так неловко Реджина себя еще не чувствовала. Сопровождаемая лично лордом, она шагнула за порог, натягивая на ходу капюшон.       В такую погоду Реджина предпочла бы не высовываться на улицу, но как она могла прекословить Теодору? Она почти что бежала, стараясь не отставать от его размашистых шагов, и все еще недоумевала от его поведения. С чего это лорд сам пришел, а не прислал кого-то за лекарством?       Они шли молча, так как за стуком капель и шумом ветра мало что можно было расслышать, но стоило им приблизиться к дверям, как Теодор произнес:       — Спасибо, что согласились отправиться так скоро.       Отворил двери и пропустил Реджину внутрь.       Она скинула мокрый капюшон и поправила выбившиеся из хвоста пряди.       — Не за что, милорд. Это моя работа. — Она искоса глянула на то, как он взлохмачивает намокшие волосы.       — Лиззи славный ребенок, и Виктор весь извелся. Сам хотел пойти к Аврелию, да девочка его не отпускает, боится одна остаться. А я все равно бы пошел за обезболивающим, так что решил ему помочь, чем могу.       Реджина слушала его, как завороженная. Они двинулись по коридору, оставив у входа мокрые плащи.       — Это очень благородно с вашей стороны, милорд, — сказала она, опустив взгляд.       — Ничего благородного, самое обычное дело, — отмахнулся он. — Нам сюда, — свернув за угол, Теодор машинально подстроился под шаг Реджины.       Реджина так не считала. Мало кто бы беспокоился о детях своей прислуги. Хотя это ее не удивило, все же радостно было, что лорд не изменял себе, возвращаясь к нормальному состоянию.       Остановившись у двери почти что в самом конце коридора, Теодор постучал и улыбнулся Реджине, складывая руки за спиной.       Дверь скоро распахнулась, и удивленный Виктор перевел взгляд с лорда на Реджину и обратно. Спохватившись, он поклонился Теодору и отступил в сторону, пропуская гостей внутрь.       — Милорд, что же вы, в самом деле, — забормотал он, приглаживая волосы.       Реджина осмотрелась — помощник лорда жил в просторных покоях, обставленных всем необходимым. Всюду мягко горели свечи, создавая теплый свет, отбрасывая блики на стены и пол, устланный ковром. Виктор же выглядел несколько растерянным и растрепанным и явно не знал, что сказать.       — Все в порядке, я ходил к Аврелию по своим делам, вот решил привести к Лиззи мисс Блер, раз она боится лекаря. Быть может, ей будет проще с девушкой. — Теодор хлопнул помощника по плечу и отошел в сторону.       — Спасибо, милорд, спасибо большое, — сказал Виктор, наблюдая за ним.       — Не стоит. Проводи лучше мисс Блер к дочери, я пока здесь обожду. — Теодор присел на стул, закинув ногу на ногу.       — Милорд, — подала голос Реджина, — я могу сама после добраться до флигеля, вам не обязательно…       — Мисс Блер, я вас провожу. Идите, — сказал он тоном, не терпящим возражений, и переключил внимание на книгу на столике.       Реджина не нашлась, что сказать. Лишь кивнула и повернулась к Виктору, ожидая, что он ее проводит.       — Сюда, мисс. — Он шагнул вперед и поспешил открыть дальнюю дверь.       В комнате, в которую вошла Реджина, стояла огромная кровать с балдахином, и бледная девочка лет двенадцати утопала в мягкой перине и подушках. Свет был приглушен и пахло чем-то приторно сладким. Реджина улыбнулась и медленно подошла к Лиззи, что обнимала большую тряпичную куклу.       — Привет, — сказала она, и девочка натянула одеяло чуть ли не до носа.       Но все же ответила:       — Здравствуйте.       — Меня зовут Реджина, а ты Лиззи, так? — Реджина присела на край кровати, рассматривая ребенка.       — Да, мисс.       — Просто Реджина. Ладно?       — Угу.       — Расскажи мне, Лиззи, у тебя что-то болит?       Девочка с испугом покосилась на отца, стоящего в дверях.       — Виктор, — обернулась к нему Реджина, — не оставите ли вы нас наедине?       Тот замешкался на мгновение, но кивнул и вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь.       — Вот так, — улыбнулась она, — а теперь расскажи, что тебя беспокоит?       Лиззи задумалась, оценивающе оглядывая Реджину, но все же приподнялась на подушках, откидывая одеяло.       — Ничего особенного. Но я чувствую себя странно. Болит голова, — пожала плечами девочка и отвела взгляд.       — Что ж, хорошо. Ты позволишь мне себя осмотреть?       Лиззи нахмурилась, но кивнула. Беглого взгляда на девочку было достаточно, чтобы понять, что с ней. Головная боль и жар, и очень характерные для ожогов плюща отметины на коже.       — Лиззи, ты гуляла в роще? У берега? — прищурилась Реджина, укрывая Лиз одеялом. Та вспыхнула и отвела взгляд. — Послушай, я не скажу ничего папе, если ты пообещаешь мне больше туда не соваться.       Реджина сразу поняла, почему девочка боялась обратиться за помощью — не хотела, чтобы отец узнал о ее опасных прогулках. Лиззи со страхом посмотрела на нее, вытаращив глаза.       — Ладно? Или мне сказать папе, чтобы обезопасить тебя от глупостей?       — Нет! — пискнула Лиззи, усаживаясь, — не говорите папе, пожалуйста.       — Ладно. А ты обещаешь не ходить туда больше? — Реджина выжидающе посмотрела на девочку.       — Хорошо, обещаю. Но я бы и не пошла, если бы меня не позвали, — поникла та, опуская голову.       — Позвали? Кто мог позвать тебя в рощу?       Лиззи поджала губы, и на глаза ей навернулись слезы.       — Вы мне не поверите.       — Поверю, я во всякое верю. Обещаю, что никому не скажу. Это будет наш с тобой секрет. — Реджина говорила доброжелательно, но тревога просыпалась в ней, учитывая утренние обстоятельства.       Лиззи немного помолчала, тяжело дыша. Реджина встала и начала собираться идти, как девочка все-таки произнесла:       — Мама.       — Что?       — Там была мама, она звала меня.       Реджина села обратно на постель, ошеломленная от услышанного, ком снова подступил к горлу.       — А где твоя мама вообще?.. — осторожно спросила она.       — Мама умерла. Папа говорит, что она уехала, но я знаю, что он врет.       — Почему ты так уверена? — Реджина изо всех сил пыталась не выдавать паники, что накатывала волнами.       — Она мне сказала. Во сне. — Лиззи сглотнула, глядя на нахмурившуюся собеседницу. — Я подумала, что она вернулась. Она звала меня, и я пошла. Но потом она стала говорить страшные вещи, и я подумала, что мама не могла о таком просить меня.       — О чем же она тебя просила? — Реджина инстинктивно понизила голос, пытаясь сохранить ясную голову.       — Чтобы я… чтобы я пошла с ней… туда, в ее мир. Она хотела, чтобы я убила себя и отправилась с ней до конца.       Реджину сковал ужас. Она не сразу нашлась, что сказать. Но Лиззи сама продолжила.       — Я плохая дочь, да? Я испугалась, не захотела идти с ней. Она тогда так разозлилась, что я стала убегать и попала в заросли плюща. — Девочка затараторила, слезы стали катиться по ее щекам.       — Нет, нет, ты что! — Реджина подсела к ней ближе и обняла ее, прижимая к своей груди. — Ты молодец. Ты же понимаешь, что мама не могла тебе желать зла? Правда?       Лиззи едва заметно кивнула, цепляясь за руку Реджины.       — Это была не твоя мама. Ты все сделала правильно. И сейчас ты должна мне пообещать, больше никогда не приближаться к роще. Ни под каким предлогом. Ты поняла меня? — Реджина отодвинулась немного, заглядывая перепуганному ребенку в лицо. Та кивнула, шмыгнув носом. — Вот так. Если вдруг что-то странное будет происходить, беги ко мне со всех ног, ладно? Ты знаешь, где меня искать? — Девочка снова кивнула и прижалась к Реджине.       В голове не укладывалась вся эта история. Восстание мертвых? Почему умершие матери пришли за своими детьми? И матери ли?.. Реджина не знала ничего о том мальчике, которого спасла утром. И жива ли его родительница. Все становилось запутаннее и запутаннее, и Реджина думала о том, что нужно будет снова вызвать Ричарда и все ему рассказать. Как-то очень стремительно стало все происходить после длительного затишья.       Успокоив ребенка, Реджина вышла из спальни. Она передала Виктору указания по лечению, сказала прийти к Аврелию за мазью и лекарством. Теодор, как ни странно, все еще сидел и ждал. Реджина улыбнулась и, распрощавшись с благодарным отцом, вышла в коридор снова в сопровождении лорда.       Часть пути они сохраняли неловкое молчание. И в какой-то момент Реджину обдало жаром: откуда-то снизу, от пола, исходили странные вибрации, словно там полыхало пламя. Она остановилась, как вкопанная, и подняла взгляд на Теодора — но он будто ничего не заметил. Осмотревшись, она оперлась рукой о стену и попыталась запомнить, где именно ее настигло это ощущение, чтобы вернутся позже и проверить свои подозрения.       — Все в порядке, мисс Блер? — обернулся Теодор, заметив, что рядом ее уже нет.       — Да, да. Просто… устала, — соврала она, и с улыбкой его нагнала, подстраиваясь под его шаг.       — Да, день был не из легких, погляжу. Спасибо, что пришли. Лиз же в плюще вывалялась? — Он приподнял бровь, оборачиваясь к Реджине.       — Да, а как вы узнали? — недоуменно спросила она, притормаживая ход.       — Я видел, как она оттуда выбегала на днях. Виктору говорить не стал, чтобы не волновался, но как только она приболела, понял, что к чему.       — Милорд, вам бы лучше Виктору правду сказать, а не покрывать безрассудства ребенка! — воскликнула Реджина не без ухмылки.       — Все мы были детьми. Ничего ужасного там с ней бы не случилось, а отец мог наказать малышку. Она теперь и сама туда не полезет, полагаю.       Реджина подумала, что как раз что-то страшное с ней могло бы там приключиться, но вслух говорить этого не стала.       — Не полезет точно, я взяла с нее клятву взамен на молчание.       Теодор улыбнулся, оборачиваясь на свою спутницу.       — А вы коварный шантажист, мисс Блер.       — Как и вы — безрассудный покровитель детских шалостей, — не удержалась от смешка Реджина.       Теодор помог ей надеть плащ и распахнул перед ней дверь — на улице все стихло, по крайней мере дождь прекратился и ветер уже не завывал. Они медленно шли по дорожке, гравий приятно похрустывал под подошвой.       — Знаете, мисс Блер, вы заслужили доверие Лиззи и обрели верного друга в ее лице.       — Не такого, как вы для нее, — улыбнулась она, глядя на Теодора.       Он усмехнулся и встретился с ней взглядом.       — Я уже не помню, когда в последний раз с ней играл, все в делах. А ведь раньше, помнится, она без стеснения сшибала меня с ног, стоило только объявиться в поле ее зрения. — Он нахмурился, задумавшись, и Реджине стало не по себе. Она-то знала, отчего он не помнил.       — Совсем не обязательно вам меня провожать, милорд, — сказала она после недолгой паузы.       — Но я хочу прогуляться в приятной компании, что же вы, запретите мне это? — улыбнулся Теодор, поворачиваясь к ней. Безумная совершенно догадка мелькнула в ее голове, и она ошарашенно уставилась на Теодора.       — Разумеется, нет. Как я могу вам что-то запретить, — пролепетала она, и милорд резко остановился.       — Только если вас тяготит мое общество, — сказал он настороженно, — я тогда, пожалуй…       — Нет-нет, что вы! — воскликнула Реджина, резко обернувшись к нему. — Ни в коем случае, пожалуйста, пойдемте, я не то имела в виду, — она виновато улыбнулась, и Теодор двинулся дальше, поравнявшись с ней.       Они прошли еще какое-то время молча, и Теодор открыл было рот, чтобы что-то сказать, как его окликнули со стороны замка.       — Милорд! Простите, милорд, вы срочно нужны в большом зале, прибыли торговцы, — запыхавшийся лакей остановился рядом с ними, восстанавливая дыхание. — Мисс, — кивнул он Реджине, и она ответила ему легким кивком.       — Что-то рано они, — нахмурился Теодор, и поклонился Реджине. — Все же прогулке нашей не суждено состояться, мисс, прошу простить. — Он лучезарно улыбнулся, заставив ее зардеться, и зашагал прочь в сопровождении лакея.       Реджина смотрела ему вслед со смешанными чувствами. Придя в себя через несколько мгновений, направилась в сторону флигеля. Идти оставалось недолго, но она решила, что следует сначала возвестить Ричарда о встрече. Обогнув флигель, она тихо вошла в свой домик и достала с самого дна сундука с платьями мешочек с камнями, напоминающими простую серую гальку. Подув на них, шепнула едва различимо нужные слова, и камни сменили цвет на голубой, слабо светясь в темноте. Такой же мешок был у Рича, и его камни так же сменяли цвет — их условный сигнал о встрече, ничего безопаснее они не придумали, такая мелочь не задевала защиту и не отслеживалась.       Спрятав мешок, Реджина заперла домик и направилась к лекарю. Войдя, она поставила на место сумку и повесила плащ на крючок.       — Лекарь, завтра придет Виктор, нужно будет дать ему мазь и лекарство от аллергии, — крикнула она вглубь комнаты, снимая у входа промокшие туфли.       Обернувшись, встретилась со стальным взглядом обычно доброго и веселого старика.       — Ты не все мне рассказала, душенька, — холодно сказал он. — А я не выношу лжи, особенно под моим кровом.