В море — там вселенная, в море — там покой… На суше все мы временно…
Ищущий понимал, что знает этот голос. И странным образом в нем появились силы, чтобы перевернуться, упасть с камня и оказаться в воде. Он хотел приблизиться к голосу. Увидеть ту, кто поет. Вдруг это желание стало сильнее, чем боль. Но он не мог плыть.У каждого своя волна…
Услышал он, и море подхватило его тело и понесло, минуя острые выступы, к плоскому плато. Вода удивительно бережно подталкивала его переломанные кости, не швыряла из стороны в сторону.Ты слышишь зов?
Прозвучало у самой головы, и он смог лишь сипло выдохнуть: «Да». Нежные руки подхватили его, седая голова уткнулась в мягкую кожу, и знакомый запах затрепетал в ноздрях. — Боль пройдет. Открой глаза, — пропел голос, тонкие пальцы бережно погладили его по лицу. Ищущий выполнил просьбу и увидел деву с голубыми волосами, что оплетали весь ее стан. Она качалась на волнах, держа его в объятиях, и в ее огромных лазурных глазах плескалась тоска. — Я ждала тебя, Тверди Господин. Ищущий смотрел и не мог насмотреться — а боль и правда отступала, или ему просто уже настолько наплевать?.. Понимание вдруг полоснуло ножом по сердцу, когда он узнал эти глаза. Ее лазурные слезы окропляли руки, ее полный боли крик сотрясал слух, ее мольбы бередили душу. Но все же он ее покинул. — Лисинна… — выдохнул он, и дева улыбнулась, лаская его безобразную оболочку. Такая же, как тогда. Юная. Прекрасная. Его верная Лисинна. Неужели это и было то, что он так искал? То, что он сам оставил? — Я ждала тебя, и рада, что ты вспомнил, — пропела она и приникла к его губам. Нежно поцеловала, лаская языком, будто не замечала уродства его тела и души. Тиски горя и муки сдавили его перемолотые ребра, когда пришло понимание того, как бездарно он упустил свою жизнь, отталкивая то, что так желал найти. — И ляжет вдоль морского дна твой прах, невинно чист. Осветит жизни путь Луна, был путь домой скалист, — снова пропела Лисинна. Обернулась вокруг него, обняла, словно желала впитаться в его ветхую плоть. — Пойдем домой, Певелесс. Ты хочешь домой, дорогой? — Она заглянула в его глаза, не переставая гладить дряблое лицо и седые ломкие волосы. Ищущий смог лишь кивнуть, не в силах коснуться любимой. Его снедали тоска и вина перед ней. И теперь он не мог позволить себе легкое касание, когда только этого жаждала его душа. Он помнил, как раньше мог сутки напролет ласкать ее и любоваться, и не ценил этого. Но Лисинна, казалось, была счастлива. — Не бойся. И не тоскуй. Главное, что я дождалась тебя. Дома спокойно. — Она вновь приникла к его губам, держа в крохотных ладонях его голову, и Ищущий ощутил, что вода бурлит вокруг, затягивая в водоворот, закручиваясь вокруг их тел. Лисинна обвилась вокруг него, и теперь он понял, что у любимой вместо ног огромный плоский хвост, как у мурены, гладкий и широкий, только такого же, как и ее волосы, голубого цвета. Самого прекрасного цвета утреннего неба. Как мог он раньше не замечать этой красоты? Море тащило их ко дну, и он испугался, что Лисинна утонет — но на ее шее были голубые прорези, что помогали дышать, а в его ушах звенел ее тихий, мелодичный голос. Покой и облегчение настигли Ищущего с новым поцелуем, и Певелесс Могучий стал первым жителем подводного царства из Пепла, что воздвигла для него Лисинна. Ожидая возвращения мужа, она стала первой свиреллой… Лиззи мирно сопела, давно уснув. Реджина поправила одеяло и осторожно встала с кровати. Обернувшись, она увидела, что Теодор так и стоит в дверях, задумчиво глядя на нее. Они вместе вышли в основную комнату, прикрыв двери в детскую. — Что? — спросила Реджина, обернувшись. — Да так, ничего, — загадочно потупился Тед, и Виктор встал с кресла. — Спасибо, Реджина. За все. — Не за что. Мы с Аврелием дали ей успокоительное, так что скорее всего она проспит долго и завтра будет тихая. Но вы останьтесь с ней, ладно? Такое сложно выкинуть из головы. Хорошо, что она сама за ними не пошла, а меня позвала. — Реджина на мгновение уставилась в пространство, вновь видя перед собой развороченные трупы, но быстро взяла себя в руки, моргнула и натянула улыбку. — Хорошо. Сами-то как? — спросил Виктор, глядя с опаской. — Не очень, — сказала Реджина. — Но справлюсь. Виктор задумчиво посмотрел на нее и отвел взгляд. — Знаете, моя Джейн так любила эту легенду. Рассказывала ее малышке, а я все не понимал, что в ней такого. И не мог заставить себя пересказать ее Лиз после того, как Джейн ушла. Ей не хватало этого. Реджина приблизилась к Виктору, положила ладонь ему на плечо и с пониманием заглянула в лицо. — Мне не сложно, и я прошу, обращайтесь всегда, когда нужно. Меня некому было поддержать, когда ушла мама. Папа и бабушка старались, но это ведь совсем другое, — тихо сказала она. — И вас понимаю, ведь эта дурацкая легенда напоминает и о моих потерях. Но если цепляться за прошлое так рьяно, оно никогда не отпустит. — Виктор смотрел на нее так, словно она вскрыла гниющую рану, и вместе с болью к нему пришло облегчение. — Я очень устала, простите, Виктор, но хочу отдохнуть. — Реджина снова вымученно улыбнулась и пожала его руку. — Конечно. Спасибо еще раз. Реджина прошла к двери и, махнув рукой напоследок, потянула ее на себя. Теодор быстро переговорил с Виктором, в мгновение ока оказался рядом и подстроился под шаг спутницы. Стало неловко идти с ним после того, как она постыдно проявила слабость и утешилась в его объятиях. Да еще и разоткровенничалась. — Легенда, — начал он. — Я знаю другую версию, поэтому так удивился, — сказал Тед, глядя на нее. — Ничего удивительного. В разных уголках Тверди свои предания, они лишь в общих чертах сходятся. — Ты очень интересно рассказывала. Я о свиреллах другое слышал. Это что же, Лисинна тоже не смогла погибнуть, кинувшись со скал? Как и Ищущий? — спросил он задумчиво, словно перекладывал весь смысл на что-то другое, только ему известное. — Лисинна слишком тосковала, и ее душа ждала возвращения мужа даже после смерти физической оболочки. И переродилась в новое создание. Магия моря помогла ей, — пояснила Реджина, отвлекаясь от своих грустных мыслей. — А остальные? Свиреллы. Откуда остальные? — Одни говорят, что это дети Лисинны. Другие — что каждая свирелла родилась от неупокоенной души, что тосковала от любви. Версии разные. — В какую веришь ты? — спросил Теодор, открывая перед Реджиной двери. Она вздрогнула и посмотрела на него с подозрением, впервые обратив внимание, что Тед обращается к ней на «ты». — Я думаю, что это легенда и не более, — сказала она осторожно, невольно примеряя ее на себя. — Но мне нравится больше вторая версия. — А почему свиреллы? — Потому что Лисинна прекрасно пела, и голос ее сравнивали со звуками свирели, на которой любил играть Певелесс. Или Бриджертон, или как бы его там ни звали. Видите, даже имена главного героя отличаются в разных местах, — улыбнулась Реджина, шагая по мокрому гравию. — Прекрасно пела. Прямо как ты, — улыбнулся он, посмотрев на нее, отчего еще отчетливее возникла ассоциация. — Я совсем не прекрасно пою. И вообще, забудьте эту постыдную часть нашего общения, — усмехнулась Реджина, отводя взгляд. Теодор не ответил, о чем-то размышляя. Шагая в тишине, они миновали кустарники, поникшие от частых дождей цветники меж дорожек и дошли к посадке с деревьями. В этой стороне, ближе к ограде, граничащей с городом, росли высокие красные клены, что своей багряной листвой напоминали перья огненной птицы. Во тьме ночи, освещенной слабым светом редко встречающихся масляных светильников, накрытых стеклянными колпаками, кроны выглядели довольно мрачно, алыми шапками стремясь к чернеющему беззвездному небу. — Когда похороны Бена и Марши? — через пару минут спросила Реджина. — Думаю, послезавтра. Сегодня они проведут ночь дома, после того как их зашьют и приведут в порядок поминальницы. Завтра будет прощание, а там уже как матери захотят. Может, сразу и похороним. — А когда мы будем искать того, кто виновен в их смерти? — покосилась она на Теодора. — Мы? — вскинул бровь он. — Мы — никогда. Я уже отправил на место ищеек, будем искать тихо, а после похорон пройдет большое собрание и более открытая деятельность. А ты, — повернулся он к Реджине всем корпусом, — не будешь лезть в это и займешься своими делами. — Во-первых, не указывай мне, что делать, — фыркнула она возмущенно. Усталость резко сменилась нарастающей злостью. — А во-вторых, я могу помочь! Теодор остановился рядом с мощным стволом дерева и шагнул к ней ближе. — Возможно, я не так выразился. Но я не хочу, чтобы ты ввязывалась в это опасное дело. — Я это так не оставлю! — Реджина прекрасно понимала, что ее не допустят и придется снова искать информацию тайком, но сейчас в ней говорил не здравый смысл, а упрямство от переутомления. — Ты удивительная, — вдруг сказал Тед, и Реджина опешила. — С чего это?.. — Как ты переключаешься — меня поразило, когда ты спокойно и уверенно рассказывала Лиз легенду, умело пряча свои чувства. Я столько раз подмечал, как ты держишься, не выказывая слабости, и теперь упрямо стоишь на своем — я никогда прежде не встречал никого, подобного тебе. Столько силы, самоотверженности и самоконтроля в таком хрупком теле. — Реджина растерялась от такого заявления, не зная, как реагировать. — И тем не менее, попрошу тебя не лезть ни в какие опасные затеи. — Реджина нервно хмыкнула, представляя его реакцию на то, какой сплошной опасной затеей является вся ее жизнь. — Послушай, Теодор, — выпалила она и осеклась, заметив, что непроизвольно перешла на «ты». — Я оказалась втянута в это, и я не маленькая девочка, в состоянии сама разобраться… — Я беспокоюсь о тебе. — Он понизил голос, перебив. — С чего вдруг? Я никто для тебя. Просто… — Просто удивительное создание, что не перестает поражать меня день ото дня. Я не хочу, чтобы ты пострадала. Такие слова вообще вышибли почву из-под ног. Реджина потупила взгляд и замолчала, борясь с бурей внутри и краснея. Хорошо, что ночью этого не разглядеть. И ее фамильярное обращение к нему вдруг перестало волновать, ведь уступило место другим переживаниям. Реджина силилась совладать с собой, глядя на Теодора. Мрак скрадывал черты и словно просил подойти ближе, чтобы заглянуть в глаза. Она прекрасно поняла, что Тед усилием воли отступил, а хотел на самом деле не этого. Но черт, как же все это неправильно… Утихомиривая внутренний голос, который вопил, что стоит хоть иногда позволять себе радость, Реджина сверлила взглядом лорда и видела, что и он колеблется. Ей так отчаянно хотелось, чтобы он приблизился, сократил этот проклятый шаг, что разделяет их миры, и снова заключил в свои объятия. Но это неправильно! И поэтому она сама шагнула. Теду не понадобилось намекать дважды. Он подхватил ее, прижал к себе и укрыл от всех невзгод и того ужаса, что сопровождал каждый чертов день ее дрянной жизни. Реджина выдохнула и обвила широкую мужскую спину руками, отвечая на ласку, и спрятала лицо на груди, в складках распахнутой куртки, ближе к оглушающему стуку сердца. Чертовы правила, чертовы приличия… Чертова ерунда все это. Реджине всего лишь хотелось тепла и поддержки. Рук, в которых можно укрыться, когда все настолько плохо, что мир вокруг перестает иметь смысл и начинает рушиться. Так безвозвратно отнятой опоры. Чьего-то тепла взамен того, что исчез из ее жизни десять лет назад. Реджина зажмурилась, сильнее стиснула руки, судорожно хватаясь за Теодора пальцами. — Прости… простите меня, Теодор, просто, — зашептала она, поднимая голову, и ослабила хватку. — Я слишком много себе позволяю, простите за дерзость и за это… — Реджина попыталась сделать шаг назад, но Тед не пустил. Поднял ее за подбородок и заглянул в глаза. — По-моему, это я слишком много себе позволяю, а не ты, — шепнул он у самых ее губ. Опалил горячим дыханием, чем заставил колени дрожать от волнения и отобрал у Реджины ответственность за слабость. А затем легко, почти невесомо, коснулся ее губ своими, заставив воздух вмиг улетучиться из легких. — Это ведь неправильно, — слабо запротестовала Реджина, закусив щеку с внутренней стороны. — Я не ровня тебе. — Еще один легкий поцелуй, и его ладонь скользнула по спине. — Самые приятные вещи всегда неправильные, — ответил он. — Если хочешь, это останется здесь, в этом вечере и в этом отчаянии. Ни единым словом не смущу тебя завтра, будто этого единственного раза и не было. — Его томный шепот у самого уха, пока он подушечкой пальца очерчивал ее подбородок и скулы, пока гладил спину и затылок, вдыхал аромат растрепанных волос, заглушал все доводы разума и заставлял дрожать. — Но ведь раз не единственный, — ответила она и запнулась. Запустила пальцы в буйную шевелюру, давая волю чувствам. — Тот не считается, я его не помню, — бросил Теодор и снова приник к губам, ища сопротивления, но не встретил его. Мягко скользнул языком в раскрытый рот и с выдохом прижал к себе ближе, исследуя и изучая каждый миллиметр. И Реджина ответила, переплела свой язык с его и привстала на цыпочки, чтобы углубить поцелуй. Теодор ласкал ее, прерывисто дыша, и Реджина едва сдерживалась, чтобы не стонать и умолять о большем. Он отрывался от нее, хватанул воздух и погладил лицо, покрывая поцелуями щеки и шею, заставил откинуть голову и задыхаться. Снова вернулся к губам, по которым то нежно проводил языком, то с силой врезался в них. Сознание покидало Реджину. Крохами рассудка она понимала, что это нужно прекратить и уйти. Уйти немедленно. Но тело не слушалось, хваталось за сильные плечи и путалось пальцами в жестких волосах. Ладонь Теда опасно скользнула ниже поясницы, прошлась по бедру, распаляя пожар в венах, но тут же отдернулась и сжала беззащитную без корсажа талию. Теодор на секунду отстранился, перевел дыхание и поглядел на Реджину с нескрываемым желанием. Еще пара отрывистых, легких поцелуев — и он шагнул назад, тяжело дыша. — Тебе нужно отдохнуть, — хрипло выдохнул Тед и отвернулся, проводя рукой по волосам. Такой знакомый жест. Реджина прислонилась спиной к стволу дерева, под которым они спрятались от мира, и опустила веки, возвращая самообладание. Он прав. Нужно немедленно бежать отсюда и отдохнуть. От недостатка сна ее мозг, кажется, стал плавиться и отказывался подчиняться. — Да. Мне давно пора, — шепнула Реджина, дрожа не то от холода, не то от нестерпимого желания коснуться. — Тед? Он обернулся и заложил руки за спину. Реджина давно подметила, когда именно он так делает. Кожа горела там, где скользили его пальцы, зацелованные губы жгло, и поцарапанные щетиной подбородок и щека саднили. Но это так чертовски приятно и правильно. — Ты прав, все это безумие стоит оставить здесь. — Он кивнул, опуская взгляд. Явно не это он хотел услышать. — Я… я не ровня тебе, и сегодня слишком сильное потрясение заставило меня расклеиться вот так, и… — Не вздумай оправдываться, — перебил Теодор, вскинув голову. — Кому следовало бы, так это мне. Но я не стану. — Он многозначительно посмотрел ей в глаза, и ноги вновь предательски дрогнули от двойного смысла этой оговорки. — Ладно. Хорошо. — Реджина порывисто шагнула к нему и нежно поцеловала, погладив по колючей щеке. Впитывала эти ощущения, тепло и ласку. Все то, чего так не хватало. И тут же отступила, не дав ему сориентироваться и прижать к себе. — И я не стану. Реджина круто развернулась и зашагала к себе, не оборачиваясь. Оставила Теда наедине с недосказанностью. Снова казалось, что она отрывает от себя кусок и без того покалеченного сердца заживо. Ведь понимала, что большего между ними нет и быть не может. Не за этим она здесь. И предчувствовала очередную бессонную ночь и залитую слезами подушку. Предплечье жгло огнем, и, ворвавшись к себе в дом и закрыв дверь на засов, Блер одернула рукав и зашипела от боли. Синяк сходил, а под ним отчетливо прорисовывался рисунок. Словно выжженный клеймом, с красными очертаниями. Перо.✧ ✧ ✧
Мужчина пересекал коридоры расслабленным шагом, заложив руки в карманы брюк. Коричневая кожаная куртка и дорожный плащ на тон темнее развевались, вторя движениям, и ворон, вышитый на спине, словно хлопал крыльями. Факела освещали статную фигуру, отбрасывающую тени на отполированные плиты пола, и снующие по замку в это время служанки провожали жадными взглядами, выглядывая из-за углов. Поднимаясь по винтовой лестнице, мужчина перескакивал через ступеньку, и скоро уверенно двинулся в сторону внутреннего дворика, весело насвистывая мелодию. Стоило ступить на желтый мозаичный пол, он огляделся. — Ничего-то здесь не изменилось, — хмыкнул он себе под нос, убирая длинные темные волосы с глаз привычным движением руки. — Добрый день, милорд, — склонилась в реверансе пробегавшая мимо девушка, вперив взгляд в пол. Широкая белозубая улыбка расцвела на его лице, и он с явным интересом оглядел хрупкую девичью фигуру. — Мне и раньше говорили, что мы похожи, — сказал он. — Но я не твой лорд, красавица. Встань. — Ох, простите, мистер… — Бренстон. Но не надо официоза, я человек простой. Служанка зарделась, смущенно улыбаясь. — А тебя как зовут? — подошел он ближе, поднял ладонь служанки и поцеловал костяшки пальцев. — Мэри, мистер Бренстон. — Очень приятно, Мэри. Какое же красивое имя, под стать владелице, — улыбнулся он. — Зови меня Зак. Мэри засмущалась пуще прежнего под пристальным серым взглядом, в котором плясали смешинки. — Вы и правда очень похожи на милорда, Зак. — Да, только я не такой зануда. А еще выше на пару дюймов, — беззлобно улыбнулся он. — Где мне его найти, красавица Мэри? А то вот ведь, встретить друга он не удосужился. — Ох, так вы тот гость, которого ждет милорд? Мы ожидали вашего приезда только через четыре дня! Я как раз подготавливала гостевые покои. — Значит, знаешь, где меня найти вечерком, — подмигнул он, окончательно вогнав в краску собеседницу. — Просто сократили путь, да и выехать удалось раньше, чем планировал. Ну так, где мне найти Теда? — Милорд в Большом зале, у него совет с торговцами. — Отлично. Спасибо, красавица. — Бренстон еще раз поцеловал ее руку и уже развернулся, шагая к коридору. — Зак, вас проводить? — с надеждой спросила служанка, следя за ним неотрывным взглядом. — Нет, я помню, как туда идти, — на ходу бросил он и скрылся во мраке. Последней блеснула серебряными перьями птица на его спине.