Волны забвения

      Джиа собиралась на встречу с неспокойным сердцем. Необходимо поговорить, наконец, но так не хотелось. Она нервно теребила подол простого платья, ежась от холода и вглядываясь во мрак ночи.       — Прости, я опоздал, — усмехнулся возникший из ниоткуда юноша.       Он нежно провел по ее пальцам, захватывая ладонь в плен. Джиа внутренне сжалась от волнения, но постаралась тепло посмотреть на собеседника, шагнув чуть ближе.       — Это ничего, я только пришла, — выдохнула она, натянуто улыбнувшись.       — Все в порядке? Ты какая-то напряженная, — тут же спохватился он, обхватывая вторую девичью руку. — Что-то случилось?       — Нет. То есть… — Джиа запнулась, опуская взгляд, и мужские пальцы несмело коснулись ее скулы. — Зак, послушай, мне нужно кое-что тебе сказать, — уведя голову в сторону, молвила она.       — Говори, — усмехнулся он, сжав ее ладони. — Ты всем можешь со мной поделиться. Но прежде, дай я скажу кое-что, — Зак притянул ее к себе и погладил по спине, но тон его только больше взволновал.       — Хорошо, — выдохнула она в его грудь, и тут же прильнула, крепко обхватив руками торс.       — Мне придется на время уехать из Большого края. Но я ненадолго, — проговорил он, приглаживая растрепавшиеся волосы Джии.       Реджина вздрогнула, когда поняла, что чуть не уснула. Она нервно повела плечами и перевернула страницу дурацкой книги, пытаясь проморгаться. Чертов Зак никак не выходил из головы.       — Я одна не справлюсь!       — У тебя же есть я, и Рич, и отец, и… Тед, — добавил Зак, напрягшись.       — Он там отсыпается после дури, которую подсунула ему Тереза. Мало толку от него, — вспылив, дернулась Джиа. — Я едва откачала его после того зелья. Как не вовремя ты решил умчать навстречу прошлому, — тише и обиженнее добавила она, сбрасывая его ладонь с плеча. — Прошу, останься. Он же твой друг!       — Не заставляй меня выбирать между семьей, которой у меня не было, и другом, ставшим мне братом, — качнув головой, бросил он. — Я люблю его, как родного, и все для него сделаю. Как и для дяди Саймона. Но другого шанса найти родню у меня может и не быть. Мы все обсудили…       Нервно захлопнув книгу, Реджина вскочила на ноги. Обсудили, как же! Оставил ее одну, беспомощную. Твердь едина, нашлись бы его родственники и в другом порту.       Надо хоть узнать, стоила ли поездка ее страданий.       Устало вздохнув, Реджина одернула себя. Эгоистичные мысли напуганной девчонки давно ее не посещали. До сих пор обида скребет за ребрами, и ничего с этим не поделать.       Потому что Зак не вернулся. А полагаться только на себя ей довелось научиться гораздо позже.       — Дорогуша, что ты тут? — окликнул Аврелий, заглядывая в кладовую, в которой она обосновалась.       — Да ничего толкового, лекарь. Не идет пока перевод. Оставлю я это занятие на завтра, пожалуй, — усмехнулась Реджина, бросив взгляд на книгу с черной обложкой.       — У нас сегодня не густо с посетителями. Можешь пойти отдыхать уже, — улыбнулся старик, пропуская ее в комнату.       — Да. Пожалуй, пойду. Спасибо, лекарь, — ласково сжав руку наставника, Реджина улыбнулась и зашагала к выходу. — До завтра, — уже в дверях бросила она и ступила под покров опускающейся ночи.       Прохладный ветер ударил в лицо, и Реджина уверенным шагом направилась к побережью. Близился час встречи с несносным лордом, такой долгожданный и пугающий.       Реджина не понимала, что за вошь его укусила. Догадывалась, конечно… Но в том, что Тед приревновал к Заку, нет ее вины. Реджина никакого внимания ему не уделяла.       Как она умудрилась вновь вбить клин раздора между двумя друзьями одним своим существованием?..       Теодор ждал ее у башни, сидя в расслабленной позе на песке и бросая камешки в море. Ветер трепал короткие волосы и рукава свободной рубашки. Галька с плеском шлепалась о гладь — Тед запускал ее, подкручивая кисть, так что она летела по воде довольно далеко, прежде чем пойти на дно.       Скрестив руки на груди, Реджина невольно усмехнулась. Странно и приятно видеть его таким.       — Милорд, — позвала она, нарушая тишину.       — Мисс Блер, добрый вечер, — подняв голову, сказал Тед и поднялся на ноги одним ловким движением.       — Простите, если заставила ждать.       — Ничего страшного. Я недавно здесь, — кивнул он, предлагая ей локоть.       Реджина удивленно покосилась на него, но обхватила, шагая в ногу с Теодором. Сейчас он выглядел гораздо спокойнее и миролюбивее. Тон даже немного… виноватый? Или ей показалось?       Повисла неловкая пауза. Реджина не решалась нарушить тишину первой, со всей сосредоточенностью наблюдая, как песок просаживается под подошвами, слушая шепот волн и размеренное дыхание спутника.       — Реджина, я должен попросить прощения, — вдруг сказал Тед, поворачиваясь к ней. Она даже вздрогнула от неожиданности, вопросительно приподняв бровь. — Вы совершенно правы, я вел себя, как ребенок. Слишком много всего навалилось, и нервы ни к черту… Да, это не оправдание, мое поведение было непростительным, — Тед тараторил сбивчиво, напряженно глядя в землю. Реджина слушала, приоткрыв рот от изумления. — И я не хотел ни в коем случае вас задеть…       — Не стоит, Теодор, — придя в себя, перебила она его смущенную речь. — Я понимаю. Правда, — Реджина кивнула, поймав его хмурый взгляд. — Действительно непросто вынести все, что происходит сейчас. Не могу вас винить и не стану. Тем более, я в какой-то мере тоже…       — Нет-нет, вы ни в чем не виноваты, — спохватился Теодор, останавливаясь.       — Мы оба хороши, я расклеилась и искала утешения в ваших объятиях, что совершенно неприемлемо для… такой, как я, — выдохнула Реджина. — Я все запутала этим.       — Мы оба нуждались в утешении. И я совсем об этом не жалею, — тихо сказал Тед, осторожно взяв ее за руку. — А вот о своем дальнейшем поведении… Не стану обелять свои глупые выходки, им нет оправдания. Просто хочу попросить прощения. Искренне.       — Хорошо, — после недолгой паузы кивнула она. — Извинения приняты, если для вас важно получить тому подтверждение.       Даже в темноте отлично различался весь спектр эмоций, мелькающий в его беспокойном взоре. Тед всегда глазами выдавал душу с потрохами.       — Для меня важно, чтобы вы знали: я никогда не хотел вас обидеть, — сказал тихо Тед, всматриваясь в лицо Реджины.       — Я это знаю, — произнесла она, теряясь в серо-зеленом шторме из тысяч невысказанных слов и мыслей. — И верю вам, Теодор.       — Спасибо, — выдохнул он, проведя ладонью по волосам. — Вы облегчили мою участь, я вообще-то готовил речь, — слабо улыбнулся, заметно расслабляясь.       — А, ну что ж, — с прищуром ответила Реджина. — Тогда беру свои слова назад, хочу послушать.       — Сказанного не воротишь, — только и бросил он, с усмешкой устремив взор вперед.       — Как же я оплошала, решив избавить вас от мучений, — снова беря его под локоть, протянула Реджина с улыбкой.       Невыносимый упрямец. Что в юности был вспыльчивым, что сейчас таким остался. Хотя и такой же отходчивый…       Улыбка застыла на лице, превратившись на миг в гримасу. Висок пронзила острая боль, словно вогнали в голову раскаленную спицу и провернули пару раз. Но улетучилась она так же быстро, как и возникла.       Кирпичик выпал из ментальной стены, создав просвет.       Реджина повела плечами, сбрасывая оцепенение, и снова посмотрела на Теда.       — Нет, я в полном порядке!       — Не дури, Тед. Ты проспал больше суток и бредил, в каком ты порядке?!       — Отвали, Зак. Сказал же, нормально все…       — Замолчите оба! — взвизгнула Джиа, устав слушать их перебранку. Швырнула в Теда склянку с зельем, угодив тому точно плечо. — Выпей, герой. Как вы оба достали меня!       — Что с тобой? — бросил Тед, откупоривая крышечку и с опаской поглядывая на Джию. — Боги, я надеюсь, оно снимает головную боль…       — Что со мной? Зак уезжает не пойми куда, ты наелся отравы, а что-то не так со мной? — приподняв бровь, спросила она, скрещивая руки на груди. — Тед, я же просила ничего не брать у нее. Не есть и не пить.       — Я… — Тед запнулся, нахмурившись. — Я не специально.       — Не хватало еще, чтобы ты это сделал намеренно, — фыркнула Джиа, подходя ближе. — Что это было?       — Вино, кажется, — Тед нахмурился, будто что-то вспоминая. Затем глаза его округлились, и он застыл, так и не донеся флакон до рта, уставившись в пустоту.       — Что? Что такое? — Джиа, забравшись коленями на постель, всмотрелась в его лицо.       — Ничего! — выпалил он, шарахаясь в сторону. — Ничего. Просто, — Тед поднял ошеломленный взгляд, и Джиа вздохнула, изучая его лицо. — Просто… отца я так и не видел…       — Сюда, Реджина, — бархатный голос вывел из воспоминания, и Реджина мотнула головой, возвращаясь в реальность. Последовала за Теодором к старой двери в башне, рядом с выходом к причалу. — Хоть бы на части не развалилась, столько лет никто не открывал, — усмехнулся он, неосознанно потерев родовой знак на предплечье, прежде чем достать ключ из кармана.       Провернув его с громким щелчком, Тед толкнул дверь, и старые петли со скрипом поддались, подняв ужасный шум.       — Пойдемте.       Теодор снял первый факел, поджег его от масляного светильника на причале, и, шагая по коридору, зажигал остальные. Стены освещались яркими вспышками, рассекающими темноту, на старых серых камнях плясали отблески пламени, оживляя давно не видевшее людей помещение.       Скоро путь круто свернул, и они оказались перед еще одной дверью. Отворив ее, Тед вошел и отправился зажигать лампы и свечи, Реджина шагнула следом, обнимая плечи. Вместе с запахом книг, пыли и древесины накатывали воспоминания, тараном врезаясь в ослабевшую ментальную стену.       — Как ты могла скрывать это от меня?!       — Ты же уезжаешь!       От стен и потолков отскакивали разъяренные возгласы, эхом отражаясь и возвращаясь к своим владельцам.       — Джиа, это и мой ребенок тоже! Я должен знать! Мор бы тебя побрал, да я первый, кому ты должна была сказать!       — Если тебя это успокоит, я не говорила никому вообще! — звенящим от слез голосом бросила она.       — Плевать на остальных, но я имею право знать о таком! Ты все за меня решила, да?       — Это ты все за меня решил! — взвизгнула она, запустив старинной книгой в собеседника.       Он увернулся от снаряда, и тот с грохотом повалил подставку, подняв клубы пыли.       — Ты у нас самостоятельный! А мое мнение никого не интересует!       — Это другое! — заорал он, снося с пути тележку со свитками. — Мор, Джиа, не приплетай сюда это!       — Как же не приплетать, если твое чертово решение напрямую относится ко мне?!       — Ребенок! Ты носишь моего ребенка! Это что, ничего не значит?       — Это слишком много значит!       — Какая же ты невыносимая!..       — …а здесь второй вход, мой личный.       — Да, да. Вижу, — натянуто улыбнулась Реджина, безуспешно силясь развеять морок прошлого, накатывающий болезненными волнами.       — Я открою, чтобы проветрить, а то здесь душновато, — бросил Тед, отпирая массивную дверь с гербом феникса, ведущую в его покои.       Взгляд Реджины застыл на величавой птице, раскинувшей широко крылья. На ее огненно-золотых перьях.       — Теперь мы связаны древними узами. Как единое целое. И если когда-нибудь судьба нас расколет на две половинки, мы обязательно притянемся друг к другу. Птица не может летать без перьев. Ты — мое оперение, родная…       Реджина крутанулась на каблуках, встряхнув головой, и перевела внимание на стеллажи, до потолка уставленные книгами.       — Воистину богатая библиотека, — протянула она, медленно шагая вдоль рядов.       Теодор нагнал ее и подстроился под шаг.       — И это только малая часть. Полки уходят вглубь башни. Если кратко — то здесь, в начале, относительно новые экземпляры, чем дальше, тем старше фолианты. Все стеллажи пронумерованы, у стола, — Тед указал на большой стол напротив дверей, — указатель. Есть еще верхний ярус…       Реджину пробирала дрожь, она почти не слушала. Украдкой бросая взгляд на лорда, который таким знакомым жестом сцепил руки за спиной, улавливая его запах, сложно сохранять душевное спокойствие.       Которое и так уже порушено неуместными воспоминаниями, что рвались из оков.       Блер усердно осматривала полки, рассеянно кивая в ответ на рассказы Теодора о том, как здесь все устроено. Стараясь не обращать внимания на то, что стена идет крахом.       — Вы ищете что-то конкретное? — задумчиво протянул Тед, приподняв бровь.       — Нет, пока нет. Просто осматриваюсь, — улыбнулась она, умело пряча смятение. — А можно посмотреть эту? — Реджина коснулась ветхого корешка, ощущая под пальцами жесткий переплет.       — Да, разумеется. Что угодно, — кивнул Тед, и Реджина достала увесистую книгу с верхней полки, покачнувшись под ее весом. Тед подоспел на помощь, удержав от падения. Блер слабо улыбнулась, сдула пыль с обложки, закашлявшись, и двинулась с ней к столу.       Теодор следовал за ней тенью, и Реджина никак не могла перестать отвлекаться на него.       — Теодор, не могли бы вы достать для меня второй том? — стукнув по обложке, лежащей на столе, попросила Реджина.       — Разумеется.       Стоило ему отойти, Реджина перевела дыхание и зажала виски пальцами, зажмурившись.       «Черт, черт, черт…»       Пробегая глазами по строкам, она не понимала, что читает. Даже не запомнила название издания. Все силилась избавиться от наваждения и запечатать льющиеся ручьем мысли и скачущие под веками гравюры из прошлого. Вернулся Тед, кладя рядом с ней книгу, едва ли не касаясь.       От такой близости волнение прокатилось по телу со стаей мурашек. И оно совсем не помогало совладать с собой.       — Спасибо большое, — молвила Реджина, подняв голову и встретившись с ним взглядом.       Как много можно в нем прочитать. Но Тед упорно молчал, стиснув кулаки. Напряжен до предела, как корабельный трос под тяжестью ветра в парусах. Его выправка и самодисциплина впечатляющи, но глаза все выдавали.       И то, что сейчас видела в них Реджина, заставляло сердце колотиться быстрее, а тело реагировать ответным импульсом.       С трудом оторвавшись от созерцания потемневшей серо-зеленой бури, Реджина отвела взор, стиснув обложку в пальцах, остро ощущая тонкий древесный аромат, исходящий от лорда.       — Не за что. Обращайтесь, — хриплый голос над ухом заставил прикрыть веки от удовольствия, но Тед тут же стремительно распрямился, отступая на шаг. — Не хотите выпить? — спросил, прочистив горло.       — С удовольствием, — выпалила она, бросив на него благодарный взгляд.       Выпить сейчас точно не помешает.       Теодор ушел и скоро вернулся, притащив из покоев вино и пару бокалов. Быстро разлил и протянул один ей.       Реджина тихо выдохнула, отпив кисло-сладкий напиток и пытаясь сосредоточиться на пляшущих строчках. Безуспешно. Мозг вылавливал из мерной тишины и шипения светильников шаги Теда, шорох, с которым он взлохмачивает волосы, хруст пыли под подошвами. Его тонкий запах, что намертво впечатался в обонятельные рецепторы. Шуршание страниц, которые он перебирал. Даже алкоголь, быстро ударивший в голову на голодный желудок, не помогал сбросить напряжение.       — Интересно, откуда это? — нарушил тишину Теодор, и Реджина вскинула голову, приглядываясь.       В столпе пляшущих пылинок Тед, опершись плечом о стеллаж, с интересом вчитывался в какую-то маленькую книжку, склонив голову. Темная челка небрежно упала на лоб, легкая улыбка блуждала по красиво очерченным губам. Реджина невольно засмотрелась.       — Что там? — не выдержав паузы, спросила она, поднимаясь на ноги. Стул, в тишине, нарушаемой лишь треском свечей, со скрипом царапнул ножками о паркет.       — Любопытные пометки, — усмехнулся он отвлеченно. — Вот, посмотрите: «…если не сработает и это, можно выбросить дурацкую бесполезную книжку…»       — Где вы это взяли? — спросила она, нахмурившись. Подошла, заглядывая через мужское плечо в старый сборник противоядий.       — Да здесь, на краю полки лежала, — хмыкнул Тед, листая и вчитываясь в неразборчивые каракули.       Реджина помнила, как на нервах исчиркала этот сборник. Потому что все там описанное не помогало.       Странное ощущение било под ребра, вызывая неприятные спазмы, словно внутренности скручивались узлом. Тот раз, когда она оставила здесь книжку, оказался последним для нее. Тогда она еще была Джией…       Осторожно, словно могла испортить, коснулась страницы с поплывшими чернилами, провела по ней кончиками пальцев.       — Здесь неразборчиво, — совсем близко прозвучал тихий голос Теда.       От отчаяния нацарапав: «Как же тебя уберечь?», уронила голову на руки, заливая страницы слезами. Ничерта не помогает…       — Да, совсем непонятно, — одернув руку, Реджина развернулась и вернулась к столу, судорожно выдохнув.       Схватила здоровенную книгу, которую читала, и направилась с ней к стеллажу, намереваясь поставить на место. Но не рассчитала сил и, задрав тяжелый фолиант, покачнулась под его весом и начала падать.       Уже представляя, как встретится с полом и опозорится на глазах лорда, она уткнулась в широкую мужскую грудь и ощутила сильные руки на талии.       Расширив зрачки, Реджина уставилась на своего спасителя, что оказался непозволительно близко, и не смогла пошевелиться.       Книга упала на пол, подняв тучи древней пыли, но на это Блер не обратила внимания. Ее заволокло, окутало и парализовало ставшим сейчас малахитовым взглядом. Она даже не поняла, когда снова оказалась в вертикальном положении, все так же неотрывно глядя на Теда. Тепло его рук ощущалось на спине, пробирая до костей, запах забился в нос, оглушающей волной руша самоконтроль.       Вернее, то, что от него осталось.       Не заметила, как опустила слегка дрожащие прохладные ладони на мужскую грудь. Как оказалась еще ближе притянута, захвачена в плен объятий. В воспаленном мозгу дрожали, как отражение света на воде, мысли. Правильные, хорошие мысли о том, что стоит немедленно отшагнуть, разорвать этот круг и вернуть себе и ему личное пространство. Что так нельзя.       Но дыхание Теда на шее опаляло, а вино подталкивало уступить влечению. Обреченно, и в то же время с облегчением, осознала, что не сможет больше оттолкнуть его. Голову пронзила боль, и, зажмурившись, Реджина уткнулась лбом Теду в грудь. Он растолковал это по-своему, притянув к себе и обняв по-настоящему, крепко и отчаянно.       Еще один кирпичик выпал из стены, и она задрожала, лишаясь опоры.       Точка невозврата. С этого мгновения Реджина даже не пыталась сопротивляться. Бессмысленно.       Сознание подернулось сизой дымкой, делая мысли мучительно-тягучими, а руки зажили своей жизнью, скользя к крепкой мужской шее, зарываясь пальцами в волосы.       Как же она скучала по этому.       Реджина ощущала невыносимую потребность касаться Теда, прижиматься к нему, дышать им. Чувствовать, что и ему это необходимо.       Губы сами нашли друг друга, и поцелуй за считанные секунды приобрел совсем недвусмысленную глубину. Языки сплетались настойчивее, ударяя и лаская друг друга, во рту чувствовался терпкий привкус вина, томления и тоски. Реджина привстала на цыпочки, приникая всем дрожащим телом к Теду. Судорожно дыша, он обхватил ее лицо ладонями, убирая растрепавшиеся пряди с лица большими пальцами. Целовал, то нежно проводя языком по губам, то по-хозяйски проникая им в рот и очерчивая щеки.       Реджина не смогла сдержать стон, цепляясь за его предплечья. Чувствуя, как собственное горит огнем, но утихает, стоит пересечься с вытатуированным фениксом. Тед ответил глухим рычанием и сделал полшага вперед, приподнимая и усаживая Реджину на одну из полок, и она тут же обняла талию Теда ногами, настойчиво притягивая к себе и чувствуя его возбуждение.       Жадно целуя и царапая ее шею щетиной, нетерпеливо забрался под задравшуюся юбку, скользя по ноге. Шумно выдохнул, остановившись далеко под платьем, сжимая бедро выше края чулок. Реджина прикусила его губу, остервенело цепляясь за широкие плечи до хруста ткани на них.       Тед замер на миг, тяжело дыша, стискивая кожу под платьем. Рвано, отрывисто поцеловал и уткнулся своим лбом в ее. Реджина распахнула глаза, глядя исподлобья и впитывая каждое касание, разгораясь только сильнее.       — Останови меня, — выдохнул он в самые губы, коротко поцеловав в уголок. — Сам я не смогу, — еще один голодный поцелуй, и Реджина приникла к нему, подталкивая ногами к себе под глухой бархатный стон.       — Не хочу, — обхватив его лицо ладонями, смотря с готовностью и жаждой, прошептала Реджина. — Ты нужен мне.       Внутренняя борьба отражалась на его лице и во взгляде, в котором бушевали искры и молнии. Но длилась недолго — он врезался напористо в девичьи губы, шумно выдохнув. Капитулировал перед ней и их обоюдной необходимостью друг в друге.       Тед выбрался из-под кружев, не переставая жадно целовать, и, невесомо погладив спину Реджины, пробежался пальцами по тысяче и одной застежке. Через миг схватил за края корсажа и с силой дернул в разные стороны несколько раз, пока швы не затрещали. Крючки разлетелись и ослабленная часть одежды повисла, дав хозяйке вдохнуть полной грудью.       — Ненавижу корсажи, — прохрипел Тед, вновь приникая к раскрасневшейся уже шее.       — Я тоже терпеть их не могу, — усмехнулась она, упираясь ладонями в широкую грудь и соскакивая с полки.       Сколько слов застряло в горле, которые Реджина хотела бы сказать. Но поглощающая и подавляющая волна, подобная девятому валу, снесла все мысли, оставив только желание. Яростное, жадное и долгожданное. Истому, что мучила одинокими холодными ночами, тоску и горечь, что уничтожали изнутри, сейчас выжгло пламенем близости. Отогнало горячими ладонями Теда, что с таким энтузиазмом исследовали, лаская и заглаживая раны.       Теодор пожирал ее алчным взором, пока раздирал рывками оставшуюся шнуровку. Закончив, дернул вниз, и корсаж вместе с юбкой, пришитой к нему, упал к их ногам. Тед сделал полшага назад и замер, затаив дыхание, в его помутневшем взгляде сиял восторг. Реджина осторожно выскользнула из рукавов, не прерывая зрительного контакта, и уронила на пол нижнее платье. Перешагнула через одежды и приблизилась к Теодору, обвивая его шею и прижимаясь всем телом, окутанным лишь полупрозрачной тканью нижней сорочки. Чувствуя сквозь нее жар Теда и хаотичное сердцебиение.       Он оторвал ее от пола, и Блер снова обхватила его талию ногами, затянутыми в чулки. Вжал ее в стеллаж, вновь усаживая на полку и бесцеремонно задирая оставшуюся невесомую юбку, по пути сжимая и поглаживая ноги и бедра. Блуждал дальше, по спине, заставляя Реджину выгибаться ему навстречу и приникать сильнее. Она совсем терялась в беснующемся желании и тупой головной боли, что периодически возникала. Схватившись за края рубашки Теда, яростно дернула в стороны, отрывая пуговицы.       Теодор нетерпеливо сбросил пострадавшую одежду, не отрываясь от распухших девичьих губ. Одно на двоих дыхание давно дало сбой, в душной библиотеке стало слишком жарко, и Реджина дрожала от невыносимых ощущений на грани боли и безумия, плутая трясущимися пальцами по напряженной спине. Охнула, когда он резко дернул на себя, поднимая на руки. Не разрывая поцелуя, направился к выходу из зала, сшибая все на своем пути и врезаясь плечом в дверные проемы, придерживая Реджину под ягодицы и за затылок.       Она чувствовала, что стене приходит конец, но даже не собиралась останавливаться. Реджине нужны эти руки и губы, это желание и горячее дыхание. Она не знала их, не помнила, но так страстно хотела. Оттягивая короткие черные волосы, кусая колючий подбородок и впиваясь ногтями в спину, она чувствовала себя живой.       Наверное, впервые с того момента, как проснулась другим, сломанным человеком с кучей швов и шрамов. С разбитой жизнью и разодранной в клочья душой, кое-как залатанной жаждой мести.       Добравшись до спальни, Теодор снес все со стола и усадил на него Реджину. Дернул сорочку вверх, стаскивая ее и бросая на пол. Приник к губам, рвано поцеловав, и опустился ниже. Путаясь в рассыпавшихся по плечам волосах, прокладывал жалящие, пламенные дорожки вдоль шеи и ключиц.       — Боги, — шептал он между поцелуями, лаская разгоряченную кожу. — Как ты прекрасна…       Остатки одежды отправились на пол, и теплые, чуть шершавые ладони скользнули выше, очерчивая тонкую талию. Тед нежно, трепетно огладил грудь, рыча на ухо и упираясь пахом меж разведенных стройных ног. Реджина мелко дрожала от переизбытка ощущений. Вцепилась в Теодора, как в спасение, изнемогая от одуряющего удовольствия, пока он продолжал трогать и гладить ее, скользя языком по шее вниз.       — Тед, — выдохнула Реджина, когда губы сомкнулись вокруг соска. Обняв за шею, схватила его за волосы, не давая отстраниться, второй рукой упираясь в столешницу за спиной. Блаженство острой стрелой пронзало тело и отдавалось в низу живота, порабощая все мысли и чувства. Жар пальцев на позвоночнике добивал истомой, уничтожающей остатки здравого смысла.       Теодор отстранился, проведя носом по ложбинке между грудей, глубоко вдыхая, и схватил Реджину за бедра, притягивая к себе. Прильнул с требовательным поцелуем и перекинул на кровать, падая следом и на ходу срывая брюки. Реджина не могла насмотреться на его прекрасное лицо, на взмокшую темную челку, упавшую на лоб, и напряженную складку между бровей. На потемневший жаркий взгляд и густую щетину, исцарапавшую уже ей всю кожу. Затаив дыхание, ощутила касание нежной плоти к внутренней стороне бедра, наблюдая, как Тед прикрывает веки от удовольствия.       Член мучительно медленно скользнул в нее, и дрожь прокатилась по напряженным телам. Реджина до боли закусила губу, прижимаясь теснее, чувствуя потрясающую наполненность и ни с чем не сравнимое наслаждение. Растягивающее, распирающее и заполняющее щемящую пустоту за ребрами. Тед вошел до упора и замер, давая им обоим время привыкнуть. Сжал подушки под Реджиной, хриплым дыханием щекоча ухо.       Невыносимая нега пополам с легкой тянущей болью разрывали на части, но только это и помогало собираться воедино. Заново складывать мозаику из чувств и эмоций, которые запрещала себе столько лет, пряча поглубже в подсознании. Реджина заерзала, срывая стон с губ Теда, и он двинулся, выходя и вновь толкаясь до основания. И снова, наращивая темп.       Реджина отзывалась на каждый толчок, извиваясь под ним и вонзая ногти в напряженные плечи. Тед уткнулся носом в ее щеку, тяжело дыша, невесомо поцеловал скулу. Переплел пальцы их рук и сжал ладонь, чмокнув костяшки. Добрался до губ, ловя ее стоны и рваные выдохи, проникая языком в рот и захватывая всю власть себе. Так сладко и мучительно, что остатки кислорода стремительно сжались в легких, но он и не нужен сейчас.       Только Тед нужен. Чувствовать его. Любить его. Отдаваться ему.       Окружающая действительность вдруг показалась вымыслом, плодом больного воображения, оплотом боли и разочарований. Здесь и сейчас — единственная реальность, в которую хочется верить. Наполненная жаркими вздохами, пахнущим страстью воздухом и влажными шлепками. Реджина выстанывала его имя, забываясь, выгибалась под ним, изнемогая от нахлынувших эмоций и ощущений. Потрясающих, желанных, правильных.       Тед сполна давал ей насытиться ими, вбиваясь в нее и покрывая поцелуями ставшую до предела чувствительной кожу. Сбивчивым шепотом повторяя на ухо, как она прекрасна. Глядя с вожделением и восторгом, блуждая горячими ладонями по бедрам и талии, сжимая и поглаживая.       — Да, милый, еще немного, — не помня себя, скулила она, хватаясь за его шею и предплечье до судорог в пальцах.       Болезненное напряжение, наконец, взорвалось, разлетаясь на тысячи маленьких осколков, вонзающихся, казалось, в каждую клетку тела и передавая импульс удовольствия дальше, по всем нервным окончаниям. Тед все еще двигался, ускоряясь под ее громкие вскрики, только усиливая эту тягучую негу, хлынувшую по всему телу и застлавшую маревом сознание. Реджина обмякла с последним толчком, когда Тед с хрипом уткнулся лбом ей в плечо, дрожа. Обвила его ногами и руками, запуская слабые пальцы во взмокшие волосы, кажется, забыв, как дышать. Впитывая этот восхитительный момент. Который стоил того, чтоб разрушить все возводимые годами барьеры.       И того ада, что последует за крахом стены…       Они пролежали так какое-то время, приходя в себя. Тед приподнялся на локтях и заглянул ей в глаза все еще одурманенным взглядом. Словно ища там что-то. Но она только улыбнулась самыми уголками губ и переместила ладонь ему на скулу, нежно погладив.       Перекатившись на бок, Тед притянул Реджину к себе, заключая в объятия и утыкаясь носом в макушку.       — Все в порядке? — тихо прозвучавший вопрос вырвал из полудремы, в которую Реджина начала проваливаться.       — Конечно, — она приподнялась, глядя на него с ласковой улыбкой. — Просто замечательно. — Реджина чуть склонила голову, наблюдая смятение на его лице. — А ты? — все же осмелилась задать вопрос.       — Я просто… — Тед вздохнул, трепетно проведя ладонью по ее оголенной спине.       Дрожь прошла по изнеженному телу, и Реджина прижалась теснее к его боку, поцеловав в шею.       — Что такое, Тед? — шепнула она, глядя снизу вверх.       — Все замечательно. И ты прекрасна, просто, — протянул он, глядя на Реджину. — Ты… заслуживаешь большего.       — В каком смысле? — непонимающе хмурясь, она поднялась выше, чтобы их лица оказались на одном уровне.       — Чего-то большего, чем просто… я. Со своими странными чувствами, — отведя взгляд, сказал Тед, подтягивая покрывало и бережно укрывая Реджину.       — Просто ты? — переспросила она, кладя ладонь на его колючую щеку и поворачивая к себе. — Ты — все, что мне нужно, Тед, — сказала тише, глядя ему в глаза. — Только ты. Это больше, чем я заслуживаю.       — Реджина, — начал он, но она приложила палец к его губам.       — Я ни на что не претендую. Даже не собиралась, — шептала Реджина, лаская его лицо. — И не мечтала, что случившееся вообще произойдет. Но сейчас я счастлива, — невесомо коснулась его губ, вкладывая в поцелуй нежность и благодарность. И тая от того, как чутко он отвечает, укрывая объятиями, как щитом. — Ты даже не представляешь, насколько.       — Я не думал, что… ты хочешь этого, — протянул Тед полушепотом, рассеянно перебирая пальцами ее волосы.       — Серьезно? — укладывая голову на широкой груди, спросила Реджина, поглаживая его шею. Не могла насытиться им. Его запахом и ощущением горячей кожи под пальцами.       — По тебе никогда нельзя понять, о чем ты думаешь и чего хочешь, — ответил Тед, скользя ладонью по девичьему предплечью.       — Даже когда целовал меня у кленов, не понимал?       — Думал, что понимал. Но потом ты убежала, — чмокнув ее в макушку, ответил Тед.       — А сейчас? — подняв взгляд и посмотрев на него открыто, спросила она.       Тед всматривался с легким прищуром, рисуя узоры на ее спине. Реджина подложила кулак под подбородок, устраиваясь на его плече, чтобы не прерывать гляделки.       — Зеленые, — улыбнулся он, убирая непослушную прядь с девичьего лба.       — Что?       — У тебя необыкновенные глаза, — прошептал Тед, с восторгом их рассматривая. — Но только когда они зеленые, я понимаю твои мысли, — чуть склонившись к Реджине, нежно прильнул к губам, погладив скулу подушечкой большого пальца.       Реджина улыбнулась, купаясь и утопая в его ласке. Усталость пополам с изнеженностью клонили в сон, а мягкие касания Теда только больше баюкали. Она уложила голову ему на грудь, слушая биение сильного сердца.       — Ты удивительная. И такая прекрасная, — прошептал он. — Я даже мечтать о тебе боялся.       — Удивительная или невыносимая? Определись, — хмыкнула Реджина, очерчивая пальцем его ребра.       — Одно не исключает другого, — тихо рассмеялся Тед, поглаживая ее лопатки. — Такое странное ощущение, — шепнул он после паузы.       — Какое?       — Словно я знаю тебя всю жизнь. И ужасно соскучился.       — Я чувствую то же. Ужасно соскучилась, — протянула Реджина, проваливаясь в сон.       Из-под обломков ментальной стены подняло голову ужасное существо, порождение подавляемых многие годы эмоций. Разверзло страшную пасть, обрушиваясь на засыпающую хозяйку ураганом из хаотичных ошметков памяти, пробывшей в оковах слишком долго.       Взмах плетью, и боль пронзает рассеченную кожу. Раз.       — Ты невыносимая!..       — А ты тогда какой? Мистер благородность и справедливость?!       — Ты, кажется, ценила эти качества…       — До тех пор, пока они не отодвинули меня на задворки твоей жизни!       — Это все не имеет никакого отношения к тому, что ты умолчала о том, что касается нас обоих!       — А то, что ты спал с той женщиной, не касается нас обоих?! — Джиа схватила очередную книгу поувесистее и с криком запустила ее, даже не глядя, куда. Слезы застилали глаза.       — Джиа, я… — тут же стушевался он.       Свист в воздухе рвет перепонки. Два. Три.       — Заговоришь, как миленькая, у меня!       Боль. Только всепоглощающая боль среди белесого марева. Уже не столько чувствуются удары плетью, сколько режет слух свист в воздухе.       — Мне нечего сказать, — прошептала пересохшими губами Джиа.       — Тогда попробуем по-другому…       Четыре. Пять.       Черная комната. Совершенно черное пространство с шаром-светильником по центру. Без стен, пола и потолка. Манит мраком и детским плачем. Как хочется туда вернуться…       Шесть.       — Я слышала ваш разговор! Почему ты не сказал мне? — молвила раздраженно Джиа, бросая под ноги развалившуюся в руках книгу. — Почему, Тед?!       — Я не смог, — выдохнул он, глядя с истовым ужасом. — Мне жаль, милая, я так виноват… Но я не хотел этого, — Тед нервно потер лицо, пряча взгляд. Его статная фигура вмиг осунулась.       — О, я знаю, что не хотел, — всхлипнув, бросила она. — Но ты мог бы не ехать в Малый центр, — пнув ветхие страницы, сказал она. — Мог бы не брать ничего из рук Терезы. Мог бы…       — Мог бы, да. Но я оплошал, — Тед подскочил к ней, минуя завалы, что она учинила, но Джиа отшатнулась, не позволив к себе прикоснуться. — И ненавижу себя за это. Родная, прости. Если бы я знал…       — Мне не легче от этого, — выплюнула она, стаскивая с пальца кольцо.       — Прекрати, ну что ты делаешь, — вздохнул Тед, пытаясь перехватить ее руки.       — Не трогай меня! Я все понимаю. Я, мор тебя дери, всегда все понимаю! И не в том дело, что тебя опоила эта ведьма. А в том, что высокие интересы клана ты поставил выше меня. Так что да, прости, что умолчала, — швырнув кольцо с тонким выгравированным пером под ноги, сказала она. — Но ты теперь принадлежишь другой женщине и дал обет жениться на ней. А ты слово держишь, особенно подкрепленное магией.       — Джиа, родная, прошу тебя, — Тед взлохматил волосы, умоляющим взглядом бегая по ее лицу.       — Мы теперь не ко двору с малышом. Вот и не сказала, — закончила она мысль, ниже опустив рукава шелкового платья, прикрывая рисунок на предплечье.       Горящее адовым пламенем перо птицы феникс, остро реагирующее на состояние Теда. Часть родового знака, что он передал ей.       Его глаза, полные тоски и неподъемной вины, говорили громче слов. Он никогда не умел прятать эмоции во взоре.       Семь.       Касания любимых рук, жар пальцев на коже и шелест волн, несущий ночную прохладу под звездным покрывалом.       — Клянусь, я все исправлю, — Тед целовал руки Джии, гладил плечи и растрепавшиеся волосы.       — Такое не исправить!..       — Ты нужна мне. Я люблю тебя, так люблю, — отчаянные поцелуи собирали слезы на девичьих щеках и ресницах, глушили всхлипы.       — И я тебя, — сипло прошептала она, цепляясь за его предплечья. — Не хочу, не могу тебя потерять…       Восемь.       — Спой нам, милая, — попросил Теодор, укутывая Джию кольцом рук.       Он полусидел на постели, она лежала в его объятиях, облокачиваясь спиной о мужскую грудь и затылком утыкаясь в плечо.       — Прекрати, Тед, я отвратительно пою, — усмехнулась Джиа, устраиваясь удобнее.       — Неправда, — Тед склонился, повернув к себе ее лицо, и нежно поцеловал, погладив по скуле подушечкой большого пальца. — Твой голос — лучшее, что я слышал. Уверен, малыш со мной согласится, — бережно прикоснувшись к совсем едва округлившемуся животу, молвил он.       Девять.       — Ах, вот оно что — ты у нас мелкая родовитая шлюшка Теда! Слышала, да, что ему пришлось разорвать помолвку с какой-то знатной девицей ради спасения папули и женитьбы на мне, — повернув измученное бледное лицо Джии к свету, сказала Тереза. — Вот зачем ты копошилась в моих вещах, чертовка. Спасать его надумала. Любовь и прочая чушь. Ты думаешь, я таскаю антидоты к зельям в саквояже?       — Гори в аду! — выплюнула Джиа, и кровь тонкой струйкой потекла по подбородку.       — Я там уже была, — фыркнула Тереза. — Любовь до добра не доводит. Погляди, куда тебя довела, глупышка.       Джиа с ненавистью глядела на мучительницу сквозь багровую дымку, тяжело сглатывая.       — А отчего же это у такой сильной девочки сил не хватило усыпить всю охрану? Ах да, Фениксов ублюдок из мамочки тянет магию, — с приторным, притворным сочувствием пропела Тереза. — Романтичная история, детки. Только не к месту она мне. Поэтому ты останешься здесь, пока я не придумаю, что с тобой, мерзавкой, делать. Вдруг пригодишься. Ты или твой бастард…       Десять.       Джиа потеряла сознание спустя десять ударов плети. Реджина бы выдержала больше.       Вскочив среди ночи от удушья и тупой боли, раздирающей череп на куски, заползающей кипятком и иглами под кожу, Реджина знала, что выдержала бы больше.       И выдержит.