«Breathe with me,
Come fill me, hold me, take my hand and
Stay with me.
Honestly,
I cannot carry on if you won’t stay with me…»
Томные вздохи разносились тихим эхом по побережью, перешептываясь с шорохом волн. Ладони ласкали кожу, губы встречались друг с другом, соскальзывали по подбородку, оставляли пламенные отпечатки в изгибах шеи и на плечах. Джиа изнемогала от наслаждения, запрокидывая голову. Рассыпавшиеся волнистыми завитками локоны щекотали взмокшую спину, и Теодор зарывался в них носом, шепча на ухо слова любви. Джиа стонала в унисон Теду, восседая на нем и обнимая за шею. Медленно двигалась, чувствуя восхитительную заполненность и приближающуюся разрядку. Выгибалась в пояснице, когда его пальцы то нежно поглаживали вдоль позвоночника, то требовательно впивались в бедра, подталкивая к более активным действиям. Мелкая дрожь пробежала по разгоряченным телам, когда наслаждение взорвалось яркими искрами внизу живота, растекаясь теплом и расслаблением. Выдохнув имя любимого, Джиа уткнулась своим лбом в его, тяжело дыша. Встретилась с пронзительным серо-зеленым взглядом, потемневшим и поволоченным дымкой неги, и самозабвенно прильнула к губам, медленно смакуя привкус нежности и любви. Теодор прижал ее к себе, проведя ладонью по шее и зарывшись ею в волосы, отвечая с тихим мычанием. — Люблю, — едва слышно вымолвил он, скользя языком по тонкой шее. — Люблю тебя… — И я тебя люблю, — выдохнула Джиа, запрокинув голову и давая ему больше доступа для ласк. — Милая, — оставив короткий поцелуй в уголке ее рта, сказал Теодор, — хочу, чтобы ты была моей, — заглянув в глаза, горячо прошептал он. — Я твоя, — обхватив его лицо ладонями, ответила она, утопая в буйной пучине его взгляда. — Хочу, чтобы ты стала моей полностью, без остатка, — поцеловав подбородок Джии, произнес он. — Перед Богами и людьми, — еще одно касание губ заставило волну дрожи прокатиться по телу. — Мечтаю, чтобы ты стала моей женой, — шепнул он у самого уха, тут же приласкав нежную кожу. Джиа на короткий миг замялась, запуская пальцы в волосы Теда. Закусила щеку с внутренней стороны от все нарастающего желания, чувствуя, как любимый вновь возбуждается. Сколько раз она отказывала Теду? Три?.. Или больше… Но он все не оставлял попыток, и его настойчивость подкупала. Джиа давно осознала, насколько сильно сплелась с ним на каком-то необъяснимом уровне, как дорожит им и хочет быть рядом… И замужество уже не так сильно пугало, как прежде. Ее план давно пошел прахом, потому что она против воли полюбила Теда, хотя никогда не представляла, что подобное вообще возможно: любить вот так. Невзирая на свое гадкое поведение и баранье упрямство, на его колкие ответы, Джиа совершенно точно пропала. И даже не заметила, когда именно это произошло. Но первый поцелуй, внезапный и обескураживающий, одним махом снес все барьеры, которые она так старательно себе выдумывала. А первая близость и подавно… Их отношения развивались стремительно, и это при том, с каким усердием Джиа от них отмахивалась. Но не могла отталкивать то, чего так страстно желала. В чем так нуждалась. Теда. Джие никогда и ни с кем не было так легко и радостно. Ни разу прежде не бывало такого, чтобы она скучала, не успев проститься, и ждала встречи с такими трепетом и нетерпением. И ни с кем рядом не было так тепло и спокойно. Джиа в какой-то момент осознала, что именно так она хочет провести свою жизнь… С этими ощущениями. С этим мужчиной, которого так сильно любит и не мыслит без него существования. Но соглашаться на его предложение она до сего дня не торопилась. В основном из-за того, что лелеяла детскую мечту быть самостоятельной, идти против устоев и обычаев, бунтовать и жить так, как ей самой того хотелось. Джиа отчаянно опасалась лишиться свободы и воли, раствориться в браке, потерять себя, как показывали многие примеры ее сверстниц. Пусть и проклевывающийся иногда рационализм твердил, что рано или поздно пойти на это придется. Но отношение Теда к ней не оставляло сомнений в том, что с ними подобного не приключится. Он, хоть и вышколенный и по-мужски сдержанный на людях, рядом с ней открылся совсем с иной стороны. И оказался таким же свободолюбивым, порой взбалмошным и несдержанным любителем нарушать правила. Наедине с Джией он дышал полной грудью, шутил свободно, поддразнивал ее и не стеснялся проявлять чувства. И ни разу не дал усомниться в том, что уважает ее мнение. Ни капли снисходительности, ни грамма упреков за своенравное поведение, отличное от общепринятых норм того, как должна вести себя леди. Наоборот, Теодор восхищался ею. Такой, какая она есть. И раскрепощался сам, наблюдая за выходками с задорной мальчишеской улыбкой. Несмотря на это, останавливало от столь серьезного шага и упрямое нежелание сделать так, как хочет отец. Но ведь… В кои-то веки их мнения сошлись. Джиа хотела пройти жизненный путь бок о бок с Теодором, а отец хотел выдать ее за него замуж. Счастливое совпадение… Хоть осадок принуждения все еще ощущался. Теодор терпеливо молчал, не произнеся ни слова. Лишь бережно обнимал Джию, поглаживал спину, скользя ладонями вдоль позвоночника, касался лопаток, массировал шею. В его движениях угадывалось напряженное ожидание. Джиа была уверена: он знал, что снова получит отказ. И тем не менее не побоялся вновь просить… Теодор покрывал невесомыми поцелуями ее плечи, самозабвенно вдыхая аромат разгоряченной кожи. Джиа млела под его ласками, и рефлекторно возникшее на кончике языка упрямое «нет!» никак не желало с него срываться. Промычав от удовольствия, Джиа отдалась ощущениям, бурлящим внутри, и позволила себе сделать то, чего ей сейчас хотелось больше всего. — Да, — выдохнула она, прижавшись щекой к его макушке. — Да, Тед. Я согласна. Теодор замедлился, оторвавшись от ключиц Джии, и выпрямился, опустив ладони на ее бедра. Замер, глядя ей в глаза цепко, с прищуром. — Правда? — спросил он с толикой недоверия. — То есть… Ты уверена? — Да, милый, — тихо ответила она, обвив тонкими руками его шею. — Я хочу стать твоей женой. Джиа не смогла сдержать радости, видя, как Теодор засиял. Казалось, у него перехватило дыхание. Он широко улыбнулся и стиснул ее в крепких объятиях, тут же поцеловав глубоко и требовательно. Джиа шумно выдохнула, отвечая, и радостный трепет пополам с предвкушением зашевелились глубоко в груди. — Ты сделала меня самым счастливым человеком на Тверди, — прошептал Тед, потершись носом о ее щеку. — У меня нет сейчас с собой кольца, — усмехнулся он, — я отчаялся таскать его в кармане. Но и для тебя простого кольца будет недостаточно. Я хочу подарить кое-что другое, — серьезно посмотрев на нее, добавил Тед. — И что же? — улыбнулась Джиа, игриво вильнув бедрами. Теодор на миг прикрыл веки, застонав, и ухватил ее за ягодицу, удерживая на месте. — Подожди немного, а то договорить у меня не получится, — с ухмылкой проговорил он, вдыхая побольше воздуха. Джиа кивнула, поцеловав его скулу, и улыбнулась, готовая слушать. Но недолго. Кое-чего другого ей хотелось сейчас куда сильнее. Теодор огладил ее бедро и развернул свою руку предплечьем вверх, указывая на родовой знак. — Ты… серьезно?! — охнула Джиа, на миг растерявшись. Обвела указательным пальцем феникса на его горячей коже. — Вполне, — кивнул Тед, чмокнув ее в висок. — Я хочу передать тебе его фрагмент. Если ты не против, — опустившись ниже и проведя носом по шее, вымолвил он. — Это же наперекор правилам, — выдохнула Джиа, прикрывая веки от наслаждения. — Когда это тебя останавливали правила? — усмехнулся Теодор, подтолкнув ее к себе, и два голоса слились в удовлетворенном стоне. — Ты хочешь? Такой подарок на помолвку? — прошептал он у самых ее губ. Джиа кивнула, сияя восторгом, и тяжело дыша ответила на жадный поцелуй. Она и представить не могла, что Тед настолько ей доверяет… И ставит ее на одну ступень с собой, проявляя не только уверенность в своих чувствах, но и бескрайнее уважение. Родовой знак не передается просто так. Лишь та, кого ценит и любит супруг, кого считает равной себе, может получить такой символ признания. Адреналин взбурлил в венах, стоило подумать, что вот так Теодор видит их отношения. Так относится к Джие. Как к равной себе. И что они сейчас нарушат с десяток норм Эрихиона, чтобы скрепить свои чувства… — Милый, у тебя не будет проблем из-за этого? — оторвавшись от его губ, тихо спросила Джиа. — Мы никому не скажем, — шепнул в ответ он, поцеловав ее скулу. — До свадьбы. Пока это будет наш маленький секрет. А после церемонии я имею полное право сделать это хоть в первую брачную ночь, — усмехнулся Тед, пригладив растрепавшиеся волосы Джии. — Это ведь все формальности. Первая ночь у нас уже была, — взобравшись пальцами по ее талии вверх, вымолвил он, — и вторая, и десятая, — протянул бархатным голосом, прорисовывая узоры вдоль ложбинки на груди, отчего волны мурашек забегали по телу Джии. — И я убежден, что остаток своих дней желаю провести лишь с тобой. Если… и ты хочешь того же, то не вижу причин ждать. Так я смогу доказать тебе подлинность моих чувств. И подарить нечто особенное. — Я хочу, Тед, — восторженно прошептала Джиа. — Но мне не нужны никакие подтверждения. Я верю тебе, — мягко улыбнувшись, произнесла она, погладив колючую скулу любимого. — Мне достаточно только тебя, больше ни на что я не претендую. — Как же я тебя люблю, — выдохнул Теодор, глядя на Джию широко распахнутыми глазами, сияющими обожанием, и коротко приник к ее податливым губам. — И хочу, чтобы ты не сомневалась во мне. Дать тебе все, чего ты заслуживаешь. А я, — усмехнулся он, — и это, — добавил, указав на родовой знак, — наименьшее, что могу. Пока. — Зато наиважнейшее для меня, — обняв его и прильнув грудью, тихо сказала она, — и даже без этого, — повторив тонкими пальцами очертания величественной птицы, вытатуированной на предплечье любимого, добавила Джиа и склонилась, ища его губы и тут же настойчиво переплетаясь с языком. Нетерпеливо заерзав, она потерлась о Теда, ища единения. Он чуть приподнял ее и плавно опустил на себя, помогая ладонью. Судорожно выдохнул, и Джиа задрожала от переизбытка чувств. Теодор обхватил ее бедра, подталкивая и задавая ритм, и оторвался от девичьего рта, покрывая короткими поцелуями плечи. Джиа тихо простонала и запрокинула голову, цепляясь за любимого, и задвигалась активнее, ускоряясь. — Т-ш-ш, — прошептал Тед, остановив ее крепким объятием, и нежно провел языком по шее вверх, прикусив мочку уха, — не спеши, — он легко, едва касаясь, приласкал скулу и опустил ладонь к плечу, скользя ею ниже по руке. Обхватил локоть, прижимая ее предплечье к своему, и Джиа повторила за ним, обхватывая его. Теодор поднял потемневший взгляд цвета штормового моря, коротко приник к губам и сделал глубокий вдох, глядя Джие прямо в глаза. — Малиренос амирум семпте, чаинатос аминос фремде, — четко произнес он, и Джиа ощутила приятное покалывание и легкий жар на своей коже, словно припечатанной к предплечью Теда. Закусив щеку с внутренней стороны, она затаила дыхание и смотрела на любимого не мигая, прислушиваясь к ощущениям. Жар усиливался, и между их сцепленными руками вспыхнул яркий свет, озаривший темный песок и их обнаженные тела. — Клянусь любить эту женщину, — вымолвил Тед, и Джиа, кивнув, повторила клятву. — Клянусь любить этого мужчину. Потоки магии тянулись от прижатых друг к другу предплечий и сплетались в вихри, которые начинали кружить вокруг. — Клянусь уважать ее, ценить и оберегать, — проговорил Тед. Джиа тихо подхватила. — Клянусь принимать ее решения и выбор, поддерживать и защищать, — погладив ее щеку, уверенно прошептал он. — Клянусь принимать его решения и выбор, поддерживать и защищать, — глядя прямо в глаза любимого, вымолвила Джиа. Казалось, что искрящаяся теплым светом магия греет снаружи и пробирается под кожу, приятно покалывая и отдаваясь волнами восторга и пьянящей радости в центре грудной клетки. — Быть рядом, быть опорой, — уже в унисон зазвучали их голоса. — Пока Боги не заберут мою душу в воронку и прах мой не полетит по Тверди вдоль низин. — Моя госпожа, — с дрожью в голосе вымолвил Тед. — Мой господин, — с трепетом выдохнула Джиа. — Отныне и до конца моих дней, — закончили они вместе и замерли, глядя друг на друга. Магия струилась потоками вокруг них, закручиваясь в перламутровую светло-желтую воронку. Тонкие нити отделялись от нее, по одной внахлест опоясывая сцепленные предплечья, пока руки не оказались полностью окутанными сияющей силой Теодора, приводящей клятву в действие. В воздухе витал запах свежих трав и легкого бриза, словно прогретого ярким солнцем. Кожу покалывало, Джиа чувствовала, как отпечатывается кусочек сущности Теодора на ее предплечье, и это было так волнительно и невообразимо прекрасно, что счастье и волнение, порожденные предвкушением, просто переполняли и лились через край. Казалось, будто они текут по венам вместо крови и служат чистейшим кислородом, заполняя легкие. Не разрывая рук, Джиа несдержанно впилась в губы Теда, и он ответил с жаром, крепко удерживая в хватке ее предплечье. Джиа двинула бедрами, и громкие обоюдные стоны заполнили искрящейся магией воздух. Опьяненная ритуалом и собственными чувствами, она все ускорялась, и Тед только подталкивал ее, входя в ритм и двигаясь с нею в унисон. Мягко, но настойчиво придерживал затылок, не давая отстраниться, и целовал глубоко и напористо, мыча через нос. Языки сплетались во влажной схватке, схлестывались друг с другом, губы соприкасались все теснее, часто проходя по кромке зубов. Рассудок проваливался в эйфорическую бездну, все больше хмелея от переполняющих одурманивающих ощущений. И Джие совершенно не хотелось выныривать. Предплечье обжигало пламенем совсем не больно. Наоборот, очень приятно и согревающе. Джиа крепко держалась за Теда, активно двигаясь. И это все, что она могла контролировать, потому что остальное тело давно зажило своей жизнью, извиваясь в таких желанных и необходимых объятиях. Влажные шлепки смешивались со стонами и шумными выдохами. Искры сыпались вокруг них, отделяясь от сияющих вихрей магии и оседая на темном песке. С очередным толчком Джиа всхлипнула и задрожала, принимая тягучую волну удовольствия, накрывшую с головой. Казалось, она несла с собой миллионы крошечных всполохов света, соревнующихся за то, кто засияет ярче под кожей, вторя бушующему внутри и снаружи колдовству. Потоки энергии бунтовали в магических каналах, сталкиваясь друг с другом и разлетаясь по телу. Сливались воедино, запечатывая клятву глубоко в сознании. Отголоски наслаждения и восторга от единения текли по венам, отдаваясь приятным и будоражащим покалыванием на кончиках пальцев. Джиа с трудом разлепила отяжелевшие веки, часто и поверхностно дыша, и воззрилась на Теодора, с удовольствием впитывая до мельчайших подробностей блаженство на его лице. Сделав еще пару движений, он с громким стоном последовал за ней, уткнувшись своим лбом в ее и с силой сжав бедро. Слегка отдышавшись, Теодор поцеловал Джию нежно и бережно, пока медленно разнимал замок из их рук. Они вместе повернули головы, глядя на то, что получилось. Джиа улыбнулась, уткнувшись в его плечо, рассматривая перо с огненно-красными очертаниями. — Моя, — прошептал Теодор, погладив острую скулу. — Только твоя, — ответила она, прильнув к его груди, и он потянул ее на себя, укладываясь на спину. — А я — только твой. Отныне и до конца моих дней, — выдохнул Теодор, невесомо поглаживая невесту. — Пока свежее, очертания будут яркие, — тихо вымолвил он, поглаживая перо. — Со временем цвет померкнет. — Тед, — позвала Джиа, подняв на него влюбленный взгляд. — М? — посмотрев на нее с обожанием, промычал он. — Я люблю тебя, — улыбнулась она, оставив короткий поцелуй на его плече. — И я тебя очень люблю, милая, — прошептал Тед, утыкаясь носом в растрепавшиеся волосы и вдыхая их аромат. — Не верится, что мы скоро поженимся… — Как можно скорее, — ответно улыбнулся он и нежно проскользнул своим языком в ее полураскрытый рот, с упоением исследуя им каждый миллиметр, крепко стискивая Джию в объятиях. — Мне бы очень хотелось любить тебя в мягкой постели, а не на твердом песке, — тихо рассмеявшись, он заправил ей прядь за ухо. Джиа не смогла не улыбнуться с озорством, потершись своим носом о его. — В постели будет удобнее, — хихикнула она. — Но мне нравится и здесь… Побережье вдруг померкло, и медленно, но неотвратимо их тела темными змеящимися лентами заволок пропитанный болью мрак. Его разрывали яркие вспышки бессвязных событий. Короткие моменты, разрушившие и разбившие на крошево жизнь и мечты Джии. Письмо от Мейнов в ее дрожащих пальцах. Медленно накатывающее понимание его содержания. Растерянное и испуганное лицо Теодора, осунувшегося от волнения за отца. Его ясный взгляд, полный отчаяния. Ищущий поддержки. Набатом гудящие в голове слова о том, что Тед пойдет на их условия. Осознание того, что в Джие бьется маленькое сердце, созданное их любовью. Бесконечные ссоры и крики. Споры и примирения. И страх. Ужас, сопровождающий каждый вдох. Больно, больно, больно!.. Хочется выть. Кричать, вопить, дать хоть какой-то выход этим эмоциям, сжавшим свинцовыми лапами все нутро. Но сил нет. Они ушли, испарились, просочились через рассеченные борозды на спине, впитались алыми разводами в разорванное платье. Их остаток сосредоточен в одном-единственном месте. Там, где еще теплится крошечная жизнь. Последняя надежда… Озарившая ярким светом подземелье и вырвавшая цепи вместе с креплениями из стены. Утекающая с каждой секундой с открывшимся кровотечением. Джиа чувствовала, как она погибает с каждой судорогой, сводящей окаменевший живот…Большой Край. Владения клана Феникса
Реджина резко села на кровати, дрожа всем телом. Уставилась расширившимися зрачками в пространство перед собой, часто дыша. Запустила пальцы в волосы, кусая губы, и тихо заскулила, глотая слезы. Подтянув колени и уткнувшись в них лбом, принялась раскачиваться из стороны в сторону, через силу выдыхая и пытаясь успокоиться. — Сколько можно? — сипло прошептала она. — Хватит, пусть это прекратится… Перо на предплечье резко вспыхнуло невыносимым жжением. Реджина зажала его ладонью и простонала от боли. Возвела глаза к потолку, пробормотав что-то неразборчивое. — Реджина, что такое? — дверь распахнулась, Ричард влетел в помещение, преодолев расстояние между ними в пару шагов, и уселся рядом на постели. — Рич, — протянула она, утыкаясь лбом в его плечо. — Я не могу больше, не хочу… — Тише, ириска, — он обнял ее, прижав к груди, и начал раскачивать в объятиях. — Все будет хорошо, ты справишься… — Не справлюсь, — всхлипнула она. — Я так устала, Рич… — Ты через столькое уже прошла. И с этим справишься. — Я так хочу быть сильной, но у меня не получается!.. Я не могу справиться с собственным прошлым… — Что сегодня? — тихо спросил он. — Клятвы, — подняв руку, выдохнула Реджина. — И обрывки кошмаров… Я не могу больше смотреть на то, чего так желаю, но никогда не обрету!.. — С чего ты взяла, что не обретешь? — погладив Реджину по волосам, вымолвил Ричард. — Вы любите друг друга, Джи, такая любовь не стирается никаким забвением. Все еще будет у вас хорошо. — Не будет, Рич! — вздрогнула она, подняв взгляд. — Я сломана… Не стану никогда матерью, — захлебываясь словами пополам с рыданиями, с трудом вымолвила Реджина. — Зачем ему такая? На которой прервется его род… — Не говори глупостей, — нахмурился Ричард. — Ты правда думаешь, что из-за этого Тед откажется от тебя? Да он, ничерта не помня, чуть не снес двери с петель и меня с пути, так рвался к тебе. А если вспомнит, и подавно… — В том и дело, — зажав на миг рот ладонью, выдохнула Реджина. — Он не откажется. Поэтому придется мне. Как я могу быть с ним, зная, что… — Джи, ты вроде взрослая девочка, а говоришь такие глупости! — воскликнул Рич. — Есть другие варианты преемничества клана, и не вздумай учинить какую-то ерунду из-за того, что не можешь подарить ему наследника! Ты готова обречь на несчастье его и себя? После всего, что было? Через что вы прошли? — Ты не понимаешь… — Это ты не понимаешь, — взяв ее за плечи и слегка встряхнув, сказал Рич, глядя прямо в глаза. — Не смей даже думать об этом. Ты, как никто другой, должна знать, как важно быть рядом с тем, кого любишь. И как легко можно все в один миг потерять. Ты не сможешь держаться в стороне. Уже не смогла, — добавил он, и Реджина отвела взгляд, всхлипнув. — И, если будешь его отталкивать, сделаешь только хуже. Ему в первую очередь. И себе. Не вздумай. Ты заслуживаешь быть счастливой, ириска, не лишай себя этого. Ричард притянул притихшую Реджину к себе, погладив по волосам. — И ты со всем справишься. Мы рядом. Всегда. Реджина ухватилась за предплечье названного брата, повиснув на нем, и все тряслась от рыданий в его объятиях. Услышав шорох, распахнула веки — в дверях мялся Фред. Но скоро он вошел в комнату, тряхнув головой. Как обычно не сказав ни слова, подошел к кровати и опустился на пол, положив голову рядом с коленями Реджины. Она обняла его второй рукой, судорожно выдохнув, и дала волю слезам, принимая ласку и заботу братьев. Спустя какое-то время, когда слезы закончились и только редкие удушающие всхлипы сжимали гортань, Реджина шумно набрала побольше кислорода и прикрыла веки. — Фредди, — хрипло позвала она, и он встрепенулся, подняв голову. — Да, Джи? — спросил он, погладив ее ладонь. — Дай мне тот корень, который передала Лисса. Он на полке над очагом, — бесцветно произнесла она. — Ириска, может, не надо? — предупреждающе спросил Рич. — Аврелий говорил, что все должно пройти самостоятельно, без вмешательства… — Это не то вмешательство, которое может навредить, — приподнявшись и сев, сказала она. — Это не барьеры, не стены, не защита. Просто какая-то целебная травка. Не думаю, что растение способно навредить в данном случае. Но, если мне и правда это поможет быстрее восстановиться… Я просто не могу больше, Рич. У нас куча работы, а я продолжаю валяться в постели вторую неделю и не могу без посторонней помощи даже из дома выйти. И улучшений никаких я не вижу. Не чувствую. Фред уже вернулся с колбой, в которой переливался светом лиловый корень. Присел на край постели, теребя посудину в пальцах. — Ты уверена? — с опаской посмотрев на то, что держит Фред, спросил Ричард. — Нет, — пожала плечами Реджина. — Но хуже точно не будет. — А ты уверен, что эта штуковина не ядовитая? — зыркнув на брата, спросил Рич. — Уверен, — скривился недовольно Фред. — Я Лиссе верю. Тем более, мы с Реджиной проверили корень магией, там ничего опасного нет. — Ладно, ириска. Смотри сама. Но я против, — покачал головой Ричард. Реджина устало выдохнула и приняла у Фреда растение. Принюхалась, покрутила в пальцах. Пожала плечами и забросила в рот. Скривилась, пережевывая. — Что, не кекс к чаю? — хмыкнул Рич, напряженно наблюдая за ней. — Соленый до ужаса, — усмехнулась Реджина и проглотила. — Ну? Чувствуешь какие-то перемены? — спросил Фред, подавая ей стакан с водой. Реджина сморщила лоб, отпив. Прислушалась к себе. И ничего особенного не заметила. Но стоило открыть рот, чтобы ответить, как комната покачнулась. Ухватившись за спинку кровати, Реджина сначала нахмурилась, повернув голову. И заметила, как из-под дверей и сквозь щели окон просачивается плотный фиолетовый туман. Он стелился по полу и скрывал очертания предметов, стоявших на его пути. Мелькнула мысль, что надо бы напрячься, насторожиться. Ведь это ненормально. Но почему-то он оказался совсем не страшным, а каким-то… забавным. Пушистый, воздушный, с таким сладким запахом ягод… Как смородиновые пирожные из парка на холме Сибекпорта, которые часто покупал папа. Мама любила смородиновые, а Джиа всегда выбирала малиновые. Папа не брал никаких, потому что по итогу Джиа съедала мамину порцию, а свою отдавала ему. Давно она не ела тех пирожных… С мамой в последний раз и покупала. После ее смерти Джиа не могла на них спокойно смотреть. От тумана исходило невообразимое умиротворение вперемешку с задором. Реджина против воли глупо хихикнула, протягивая руку вперед и касаясь этих пушистых сиреневых облаков. Они такие мягкие, тягучие… Окутывали все тело, делая его невесомым. Реджина рассмеялась, когда волна тумана проплыла мимо щеки, защекотав кожу. А в следующий миг он заполонил собою все пространство, заползая через нос и рот и обволакивая теплом внутренности. Реджине казалось, что она падает. Вернее, не падает, а… парит в пространстве. Так приятно. А когда голова коснулась чего-то мягкого, так и захотелось отдаться этим волнам, покачивающим и баюкающим уставшее тело…Сибекпорт. Владения клана Мореплавателей
Теодор спешил в большой зал, на ходу почесывая зудящее предплечье. Джереми попросил их с Заком присутствовать на совете, чем невероятно удивил обоих. Хотя Теодор уже устал удивляться всему, что здесь происходит. — Как думаешь, зачем он нас позвал? — бросил Захари, приглаживая волосы. — Понятия не имею. Я вообще не понимаю, что здесь происходит и чего от меня хотят, — буркнул Теодор, нервно одернув рукав. В сознание заползали ошметки сна, никак не желавшего его отпускать. Вернее, Теодор понятия не имел, видит ли он один и тот же сон или они разные… Но послевкусие оставляли они после себя примерно одинаковое. Тоску, утрату, опустошение, боль… Головную и душевную. Сегодня, Тед готов поклясться, что видел то же побережье, что и раньше. Только происходило там что-то иное… Он по-прежнему не мог разглядеть ничего, кроме каких-то коротких вспышек — то кожи под пальцами, то темного песка, то накатывающей волны. И обрывков ощущений. Сначала приятных, будоражащих, волнительных. Но под конец все рассыпалось пеплом и пошло по ветру, оставляя лишь горечь и неподъемную потерю. — …обследовать судно и доложить как можно скорее, — послышался твердый голос Кристиана раньше, чем Теодор переступил порог и увидел его владельца. Кристиан отвлекся на него и коротко кивнул. Тед с Заком поклонились и направились туда, куда указал им Джереми. Прямо рядом с лордом. — Итак, — произнес Кристиан, — раз все в сборе, хочу сделать заявление. Я отправлюсь с деловым визитом в Большой Край в ближайшие дни, и в мое отсутствие вести дела будут Джереми и мой дядя, Кристиан-старший. Теодор повернулся к мужчине, восседающему рядом с Кристианом, и кивнул в знак приветствия. Кристиан-старший выглядел куда менее благородно, чем лорд. Сидел расслабленно, закинув ногу на ногу, и одет был по-простому — черные брюки, серая рубаха да кожаная куртка. Никаких отличительных знаков на нем тоже не наблюдалось. Общими в облике дяди и племянника оказались лишь ботинки. Теодор мысленно чертыхнулся этой обуви, преследующей его во снах и наяву. Короткие волосы с проседью, гладко выбритое лицо, чертами схожее с Кристианом, но и чем-то разительно отличающееся. Кристиан-старший добродушно улыбнулся и махнул рукой всем присутствующим, которые довольно неоднозначно восприняли новость. То ли не ожидали, что Кристиан так внезапно уедет, то ли не в восторге от того, кому он поручил присмотр за городом. Теодор пожал плечами, бросив еще один взгляд на Кристиана, и уставился в пол. — Кристиан, что здесь происходит?! — разнесся звонкий возглас по всему залу, и Теодор вздрогнул от неожиданности. Подняв голову, изумленно уставился на фигуру женщины в дорожном одеянии, пересекающую зал. — Матушка, — произнес растерянно Кристиан, и Тед, округлив глаза, тут же склонился в поклоне вместе со всеми придворными и самим лордом. — Что ты творишь? — прошипела она, приблизившись на достаточное расстояние. — Мама, не сейчас, — в тон ей ответил Кристиан, и она остановилась, метнув прищуренный взгляд в Теда. — А вы кто? — Простите, миледи, — произнес Тед, чуть не поперхнувшись. — Мое имя Теодор, я лорд Большого Края, — вновь склонился он в поклоне. Женщина на миг застыла, переведя изумленный взор с Теодора на Кристиана и обратно. Но быстро вернула себе контроль, вздернув подбородок. — Айлин, мать главы клана, — величаво вымолвила она и вновь посмотрела на сына. — Матушка, я даже не знал, что ты в городе, — сказал Кристиан, сцепив руки за спиной. — Я и не была, только приехала. И Селеста встретила меня с подобными новостями, — Айлин метнула испепеляющий взгляд в Кристиана-старшего. — Если бы ты хоть изредка предупреждала меня о своих визитах, я сам встречал бы тебя подобающим образом, — с недовольством вымолвил Кристиан. Айлин чуть повернула голову и коротко взмахнула кистью. Обескураженный Теодор не сразу понял, что произошло, но придворные медленно покидали зал, тихо перешептываясь. Он и сам бы с огромным удовольствием исчез отсюда, но так как находился он рядом с лордом, не мог уйти незаметно. И перебивать мать с сыном тоже не решался, а потому лишь посторонился чуть в сторону, ткнув Зака в бок. — Ты в своем уме? Оставлять клан на него? — произнесла Айлин, метнув негодующий взгляд в Кристиана-старшего. — Я тоже рад тебя видеть, сестренка, — впервые подал голос Кристиан-старший и поднялся на ноги. — Сколько лет… — Замолчи, Крис, — шикнула она. — Сын, в прошлые твои отъезды ты помнишь, что творилось? — Тогда я уезжал надолго и оставлял одного Джереми. Потому теперь попросил дядю Криса… — Да дядя Крис и со своей землянкой управиться не в состоянии! — воскликнула Айлин, всплеснув руками. — Джереми и то лучший управленец, чем он! Джереми потупился, покраснев до кончиков ушей. — Прости, Джереми, — тише сказала она. — Ничего, миледи, — кивнул он. — Мама, я не собираюсь оправдываться или отчитываться перед тобой. У меня важные дела, и я уеду ненадолго. — Ты мог бы попросить меня, — возмущенно вымолвила Айлин. — Каким же образом, скажи на милость? Где ты находилась? — с прищуром спросил Кристиан. — К тому же, сама говорила, что устала и не желаешь сидеть в замке. — Но не когда же что-то важное на кону! — фыркнула она, проигнорировав вопрос сына. Теодор с изумлением наблюдал за семейной перепалкой и недоумевал, какого черта он вообще здесь делает. Переглянувшись с Заком, растерянно пожавшим плечами, Теодор прокашлялся, и все взгляды обернулись на него. — Я… прошу прощения, милорды, миледи, — тихо произнес он, — Мы можем идти? — приподнял бровь он. — Да, — кивнул Кристиан. — Нет, — отрезала Айлин. Теодор вытянулся в струну и тут же склонил голову, наблюдая, как мать главы клана величаво приближается к нему, шурша накрахмаленной дорожной юбкой. Айлин внушала уважение одним своим утонченным внешним видом. Несмотря на то, что с дороги, выглядела она опрятно и ухожено. Серое платье с аккуратной цветочной вышивкой без единого залома, светлые, почти белые волосы с проседью, уложенные в изящную прическу из множества кос. Ее венчала небольшая, скромная тиара с прозрачными драгоценными камнями. Теодор отметил про себя, что сходства с обоими Кристианами в леди крайне мало. Пусть почтенный возраст оставил на ее лице отпечаток прожитых лет, тем не менее тонкие некогда черты все еще не утратили благородства. Айлин остановилась и до странного пристально всмотрелась в лицо Теодора, на что он лишь доброжелательно улыбнулся в ответ. Мысленно желая скорее отправиться домой и больше не выдерживать этих подозрительных взглядов. Будто каждый его знает и видит насквозь. В то время как сам он ничего не понимает. — Теодор, да? — поинтересовалась она, оглядев его с ног до головы. — Да, миледи. Очень рад с вами познакомиться. Это великая честь, — ниже склонив голову, произнес он. — Как и для меня, — в ответ кивнула она. — Простите, что стали свидетелем сего безобразия. — Айлин положила ладонь на его плечо и чуть склонила голову набок, странно прищурившись. — В каждой семье случается подобное. — Безусловно, миледи, — растерянно кивнул Теодор, покосившись на ее руку. — А вы? — заметив, наконец, ошалевшего в конец Зака, спросила Айлин, повернувшись к нему. — Захари, миледи. Захари Бренстон, — сдавленно пробормотал и склонился в поклоне он. Айлин с улыбкой кивнула. — Что же, — вновь обратив взор на Теодора, произнесла она. — Простите еще раз. Можете быть свободны. — Благодарю, миледи, — улыбнулся Теодор. — Милорды, — посмотрев на притихшего Кристиана и его дядю, добавил он, и зашагал в сторону выхода, облегченно выдохнув. Но на пороге столкнулся с запыханным парнишкой, безумно вращающим глазами. — Милорд!.. — не обратив никакого внимания на то, что чуть не сбил Теодора с ног, он помчался по залу. — Судно! Там это… Человек, там человек! — затараторил сбивчиво он, и Кристиан вскочил с кресла, вскинув брови. — Живой? — Да, милорд! — Прости, мама, потом поговорим, — коротко бросил Кристиан и направился к дверям. — Милорд, позволите вас сопроводить? — на ходу спросил Теодор, и Кристиан лишь кивнул, скрываясь в коридоре. Теодор махнул рукой Захари и поспешил за ним.Лунное ущелье. Пустынные земли
Вход в пещеру, погруженную снаружи во мрак, так и манил переливчатым сиянием, исходящим из ее глубин. Марейр мялся на пороге, собираясь с духом. Уверенность, с которой он сюда рвался, угасала с каждым мгновением, и сферы у висков вихрились беспокойным желтым светом. Он сделал, наконец, шаг и нарвался на преграду. Заслон мерцал полупрозрачным перламутром, отрезая Марейра от дома. Он недовольно зашипел, но тут же одернул себя. Нужно сохранять спокойствие, а иначе разговора не получится, и он сорвется на негодование, как в прошлый раз. Марейр видел, как внутри роились две тени. Они клубились, взволнованно шли рябью. Сжимались в маленькие комки мрака и снова растекались по воздуху, становясь почти призрачными. Вздохнув, Марейр приник плечом к каменистому выступу, поскреб когтем по горной породе, а затем постучал им несколько раз, опускаясь пальцем то ниже, то выше, высекая разные по тональности звуки. Их с детьми кодовая песенка. Прикрыв веки, Мар вспомнил, как раньше юркие тени встречали его, оплетая со всех сторон и сочась лаской. Он любил их. Любил своих детей. Тех, что подарила ему Луна. И разделял созданных им существ от тех, что родились от любви. Мар с теплом относился ко всем своим созданиям. Но тех, кого он порождал, откалывая энергию от себя, не воспринимал так, как своих теней. Он прекрасно понимал, что просто вдохнул жизнь в нечто иное, отдельное от себя, пусть и созданное из его магии. Но они не были частью его души. Тени же… В них он чувствовал родство. Частичку себя. Их с Луной любовь. А Существо… Марейр горько вздохнул, понимая, что и в этом уродце ощущает родное. Но оно вызывало в нем смешанные чувства, ведь любовью и не пахло в его зачатии. Распахнув глаза, Марейр уставился на сгусток тьмы, закручивающийся в небольшой беспокойный шар. Улыбнулся. — Здравствуй, Шеда, — тихо произнес он, и тень вздрогнула, замерев. — Ты подросла. Марейру стало стыдно, что в прошлый свой визит он был настолько взвинчен, что не уделил детям никакого внимания. Еще и наорал на среднюю дочь, Тень, впустившую тогда его. Марейр был так раздражен, что совсем ни о ком не думал, кроме себя и своих проблем, грозящих уничтожить все на Тверди. Но дети-то в этом не виноваты. Марейр выпрямился и склонил голову набок. Шеда вновь пришла в движение, формируя очертания. Но ни слова не сказала. Марейр не торопил. Спокойно наблюдал, как она приобретает более удобный облик, клубясь туманом, из которого то тут, то там вырывались вихри тьмы. Наконец перед ним остановилась хрупкая фигура девочки с волнами идущими волосами, которые будто колышет несуществующий ветер. Полупрозрачная и темная, она повторила за Маром, склонив голову набок. На идущем рябью лице сложно рассмотреть черты, но Мар знал их наизусть. Шеда всегда принимала похожий на его собственный облик. С острыми скулами, высоким лбом и тонкими губами, за которыми выступали едва приметные клыки. Поразмыслив с минуту, Шеда вновь пошла рябью, и у ее висков появились такие же, как у Марейра, сферы. Он невольно улыбнулся, а в груди защемило. — Я соскучился, — тихо прошептал он, и Шеда в удивлении вскинула брови. — Остальные не хотят выйти ко мне? Шеда оглянулась на проем пещеры, затем подняла виноватый взгляд, отрицательно мотнув головой. — Я их понимаю, — вздохнул Марейр, с тоской посмотрев на вход. — Спасибо, что вышла ты. Шеда сцепила пальцы и уставилась в пол. — Спасибо, что пришел, — едва слышно прозвучал детский голос, и Марейр тяжело сглотнул, ощущая, сколько в нем тоски. Он присел на корточки и осторожно коснулся ладони дочери. — Прости меня. Если бы я мог, не уходил бы вовсе, — прошептал он, ища взгляда Шеды. — Мама говорит, у тебя теперь новый ребенок, — подняв полные обиды глаза, сказала она. — Но это не значит, что я разлюбил или позабыл вас, — тихо вымолвил Марейр, заглядывая в ее лицо. Выдержал ее взор, затаив дыхание. Она отвела его первой. — Шеда, я много глупостей творил в своей жизни. Часто ошибался. Не всегда мог поступить правильно. Но я никогда не забывал тебя и твоих брата с сестрами. То, что меня нет с вами, не значит, что я вас не люблю. Ты не должна мне верить, дорогая, я прекрасно понимаю, как это звучит, но я, правда, люблю вас. И маму… Шеда вновь испытующе на него посмотрела. Переменилась в лице, всхлипнула и бросилась к нему на шею. Марейр подхватил эфемерную фигуру дочери и обнял ее потоками магии, прижимаясь щекой к детской макушке. — Я тоже тебя люблю, папа. И скучаю, — тихо прошелестела она. — Я бы так хотел все исправить, — вздохнул он. — Но мама даже видеть меня не желает, не то, что слушать… — Маме очень больно, — хрипло прошептала Шеда, сворачиваясь в клубок в его объятиях. — До сих пор я это чувствую. Все мы чувствуем. Хоть она и старается не подавать виду. Рем и Лисан очень злятся на тебя из-за этого. И говорят, что я не должна скучать по тебе. Но я не могу не скучать… Сердце Марейра сжалось от тоски, и он зажмурился, покачивая Шеду на коленях и крепче обвивая ее своей магией. — А что Тень, Сана и Сирша? — тихо спросил Мар. — Не знаю. Они всегда молчат. Шеда всегда была ласковой и преданной дочерью. Самая младшая, она привязалась к Марейру сильнее, чем остальные дети. Он тяжело вздохнул, пропустив сквозь пальцы ее развевающиеся волосы, сотканные из потоков тьмы. — Я так хочу, чтобы все было как прежде, — шмыгнула носом Шеда. — Чтобы ты был дома. — Я тоже этого хочу. Но пока не решу свои проблемы, не смогу… Даже пытаться не буду убедить маму пустить меня. Но и без ее помощи мне будет очень тяжело со всем справиться. Шеда подняла голову, встретившись с его взглядом. Вблизи Марейр разглядел, что даже его зрачки она скопировала, и грустно усмехнулся. Она обхватила его лицо призрачными ладонями и погладила по щекам. Затем поднялась на ноги и отступила на пару шагов. Заслон задрожал и растворился в воздухе. — Попробуй поговорить с мамой еще раз, — тихо произнесла она. — Только… Не обижай ее больше, — посмотрев на него исподлобья, добавила Шеда и вошла в пещеру. Марейр растянул губы в улыбке, поднимаясь на ноги. Вот и входной билет туда, откуда его выдворили.