Сибекпорт. Владения клана Мореплавателей
Тед рывком сел, распахнув глаза. Судорожно выдохнул сквозь стиснутые зубы и застонал от боли, разрывающей на ошметки сознание. Пошарив по тумбочке, он нащупал на ней флакон с лекарством и опрокинул залпом, сжав пустую склянку в дрожащей руке. Он даже толком не запомнил, что происходило во сне. Какие-то мутные образы… И сплошная тьма. Но мучительная пульсация в центре грудной клетки и в затылке подсказывала, что там было что-то важное… Родовой знак горел огнем, и Теодор накрыл его ладонью, часто дыша. Дождавшись, пока схлынет дрожь, он натянул на липкое тело рубашку и решил пройтись, проветрить голову. Тихо затворив за собой дверь, зашагал по коридору, погруженному в полумрак, намереваясь выйти на воздух. Но замер на пороге галереи, увидев перед портретом семьи Мореплавателей силуэт лорда Кристиана, окутанный лунным сиянием. — Тоже не спится, милорд? — не поворачивая головы, спросил он. Теодор сглотнул и выдохнул, прежде чем ответить. — Да. Что-то не идет сон, — тихо вымолвил он и возобновил движение, медленно приближаясь к Кристиану. — Понимаю, — кивнул лорд. — На новом месте часто неважно спится, — он замолчал, искоса посмотрев на Теодора. — Слышал, вы долго болели, — тихо добавил Кристиан. — Учитывая это, плохой сон — меньшее из зол. — Вы правы, милорд, — только и ответил Тед, тоже рассматривая портрет. — Надеюсь, вам уже лучше. — Гораздо. Спасибо. Повисло неловкое молчание, и Теодор сцепил руки за спиной, разглядывая улыбчивую девочку на полотне. — Вы ведь знали мою дочь, — внезапно нарушил тишину Кристиан, и Тед вздрогнул, уставившись на него. Кристиан медленно повернулся, окинув Теодора внимательным взглядом. Создавалось впечатление, что он улавливает каждую мелькающую мысль. — Неужели? — выдохнул Тед, стараясь скрыть волнение. — Да. Вы были совсем детьми, не мудрено, что не помните, — склонив голову набок, задумчиво протянул лорд со странной интонацией. — Раньше мы часто гостили у вашего покойного отца, как и вы у нас. Ваша матушка, мир ее праху, помнится, души не чаяла в Джие, все приговаривала, какая хорошая пара бы из вас вышла. Теодор сглотнул, не понимая, как реагировать. Что на это ответить? Кристиан и правда думает, что они виделись лишь в детстве, или проверяет его? — Вот как, — тихо ответил он, снова устремив взор на портрет. — Я этого совсем не помню. Я и мать толком не помню, не то, что совместные поездки, — зачем-то добавил он, прочистив горло. — Понимаю. Говорю же, вы были еще вертлявой малышней. После смерти леди Фелисии на вашего отца свалилось много хлопот. Как и на меня после ухода Сигрид. И Джии… — выдохнул Кристиан. — Так что, вам с отцом уже было не до гостей. Мы общались с Саймоном, но не так часто, как хотелось бы. Теперь я об этом сожалею, — печально глядя на изображение супруги, тихо вымолвил он. — Милорд, мне очень жаль, — выпалил Теодор, посмотрев на Кристиана. Тот с интересом повернулся к нему и приподнял бровь. — Безумно жаль, что так вышло с… — подняв взгляд, Теодор вздохнул. — С Джией. И вашей супругой. Кристиан вздохнул и сделал пару шагов назад. — Благодарю вас. Знаете, Теодор, — начал он, и Тед повернулся к нему. — Я согласен на ваше предложение. Но у меня есть одно условие, — цепко впившись изумрудным взором в лицо Теда, произнес он. — Разумеется, — кивнул Теодор. — Что угодно. — Я отправлюсь с вами в Край. Хочу, — Кристиан задумался, уставившись в пустоту, — нанести ответный визит. И, возможно, помочь с вашими разбойниками. Чтобы вам снова не пришлось решать проблему самостоятельно. — Д-да, конечно, — растерянно кивнул Тед. — Буду счастлив принимать вас у себя. — Вот и хорошо, — вымолвил Кристиан. — А то знаете, юные умы склонны принимать скорые и отчаянные решения, способные разрушить не одну жизнь, — многозначительно поглядев на Теда, хмуро добавил он. — Не хотелось бы, чтобы вы снова совершили непоправимую ошибку. Теодор опешил, уставившись на собеседника. Тот пронзительно прожигал его глазами, но больше ничего не говорил. — Что вы имеете… — начал Тед, но Кристиан поднял руку, перебив его речь. — Доброй ночи, милорд. Полагаю, нам всем пора отдохнуть. Меня завтра ждут неотложные дела, к тому же, вскоре предстоит отплытие. А путь не близкий, — отрезал он и направился к коридору, оставив Теодора наедине со непониманием, волнением и чувством вины. Что значат все эти речи? Пора уже класть голову на плаху или еще рано? Теодор понятия не имел, что именно знает Кристиан. И в чем хочет его уличить. Но то, что известно ему больше, чем он говорит, стало вполне очевидно.✧ ✧ ✧
Наутро Теодор, почтив Кристиана присутствием на завтраке, отправился прогуляться. Делать все равно нечего, поэтому он решил осмотреть окрестности. Прогулки у воды всегда успокаивали и давали возможность поразмышлять. Зак составить ему компанию не пожелал — и, судя по его горящим глазам и растрепанному виду, явно не из-за похмелья. Дело его. Захари всегда умудрялся где угодно найти себе барышню на один вечер. Теодор каждый раз недовольно фыркал на такое поведение друга, но считал, что не в праве ему указывать. Как и кому-то другому. Нравственность — личное дело каждого. «Кто бы говорил про нравственность, — сам на себя мысленно шикнул Тед. — Сам-то…» Родовой знак обожгло огнем, и Теодор нервно почесал предплечье. В голове мгновенно замелькали картинки, вгоняющие в краску. Теодор нахмурился, поправив волосы, и с шумом выдохнул. Ему чертовски хотелось увидеть Реджину. Тед с тоской осознал, что ужасно соскучился по ней. И ведь… он понятия не имел, стоит ли. Оправдается ли его тоска по возвращению. Реджина ушла утром, не сказав ни слова. Заболела после их… свидания, если можно таким словом назвать сие безобразие. — Лучшее безобразие в моей жизни, — прошептал Теодор, на миг остановившись у ограды. Он оперся о нее ладонями и зажмурился, желая прогнать наваждение, но сделал лишь хуже. Реджина восстала в его воображении так отчетливо, что перехватило дыхание. Окутанная невесомыми белыми простынями, среди вороха подушек, по которым рассыпались шелковистые темные пряди… — Да возьми же ты себя в руки, — проворчал Тед, распахнув глаза и уставившись на море. Раздраженно одернув рукав, он оттолкнулся от ограждения и возобновил движение по тротуару. Тоска скреблась за ребрами, подзадориваемая милостиво подсовываемыми воспоминаниями с теплыми улыбками и взглядами. Теодор изо всех сил всматривался в окружающую обстановку, чтобы отвлечься. Хоть ненадолго. «Ну и лицемер, — подумал Теодор, опустив голову. — Что-то говорил о нравственности и разгульности Зака, а сам запутался в себе и понятия не имею, каким чертом умудрился при всех своих принципах так влипнуть… Трижды». Невеста, о которой он не имел ни малейшего представления, тоже не шла из головы. Стыд и чувство вины подначивали выдать Кристиану всю запутанную и непонятную правду, но Тед понимал, что вряд ли в таком случае покинет Сибекпорт на своих ногах. Если вообще покинет. И не в том дело, что он боялся возмездия, а в том, что и сам не мог сказать ничего наверняка. В чем ему сознаваться, если половины он не помнит, а второй попросту не знает? Стоит ли обнадеживать Кристиана? Да и в чем, если Теодор понятия не имел, что с ней стало… Он хотел разобраться в этом всем. Но пока выходило из рук вон плохо. И Тереза еще… Черт бы ее побрал. Вот как так получилось? Как Тед попался на крючок? Неужели магия, нечто столь эфемерное и неизведанное, способна на подобное? Теодор ничего не знал о том, как работает колдовство, но и вообразить не мог, что оно может оказаться настолько сильным. И, что самое ужасное, Теодор не имел ни малейшего понятия, что с этим теперь делать. Если бы это можно было как-то обратить… Если бы он вспомнил все, стало бы гораздо легче искать истину. Теодор тяжело вздохнул, потерев лоб. Любил одну, женился на другой… Теперь с ума сходит по третьей. И ничерта не помнит. А скоро и вовсе соображать перестанет из-за вороха проблем, навалившегося на его плечи благодаря такому «удачному» по всем критериям браку. Пожалуй, более скверно Теодор себя не чувствовал еще никогда. И от осознания собственных непоправимых ошибок, и от вины, окутывающей куполом разум. Перед… Джией, которую не помнил. Ее отцом, лишившемся дочери по вине Теда. Реджиной, по которой так безумно скучал и желал хотя бы увидеть, но не мог дать ничего взамен на чужие чувства. «Быть может, бывало и хуже, просто ты не помнишь ничерта», — мысленно съязвил Тед и фыркнул, только уже вслух. Прохаживаясь по набережной и размышляя, Теодор рассеянно поглядывал то на рыночную площадь, то на порт. Судя по суете у причалов, рабочие ожидали прибытия судов. Все слаженно работали, хором напевая песни, и Теодор грустно усмехнулся. Безмятежное время, простая работа и задорные голоса. Как ему этого не хватало… Чуть поодаль, на одном из крайних причалов, Теодор заприметил одинокого мужчину, вглядывавшегося в линию горизонта. Замер на миг, наблюдая за ним. Он хорошо знал этот взгляд. Угасшая надежда, ожидание неизбежного. И боль. После секундных раздумий Тед приблизился к незнакомцу, остановившись в шаге от него. Всмотрелся в покачивающиеся на волнах буйки, заведя руки за спину. — Ожидаете прибытия? — не глядя на Теодора, спросил мужчина. — Нет. Просто прогуливаюсь, — улыбнулся Тед, кивнув мужчине. — А здесь единственный свободный причал. Теодор, — протянув ладонь, представился он. Незнакомец растерянно посмотрел на него, нахмурившись. Спустя мгновение тряхнул головой, пожав руку. — Сэмюэль, милорд. Простите, не разглядел сразу, — кивнув на брошь в виде феникса, проговорил он. — Ничего страшного, Сэмюэль, — ответил Тед, вновь посмотрев на море. — Ждете кого-то? Сэмюэль замялся, пригладив седую бороду. — Да, жду. Сына, — печально произнес он, устремляя блеклые глаза под тяжелыми морщинистыми веками к линии горизонта. — Надеюсь, скоро он прибудет, — улыбнулся Теодор. — Это вряд ли, милорд, — вздохнул Сэмюель, и по его немолодому лицу пробежала тень тоски. — Его судно должно было прибыть еще месяц назад. Но я каждый раз прихожу сюда, не могу ничего с собой поделать. Знаю, что ждать не стоит, но все жду. Теодор тяжело сглотнул, кивнув. — Быть может, не все потеряно, — постарался приободрить Сэмюеля он. — В море всякое случается, но он может еще вернуться. — Спасибо, милорд, — грустно усмехнулся Сэмюель. — Но после встречи с Черноруким и его шайкой еще никто не возвращался. А команда судна из каравана, в котором шел мой сын, видела, как их взяли на абордаж эти нелюди. Теодор нахмурился, переваривая услышанное. «Это еще что за зверь такой?» Сэмюель повернулся к нему и вскинул брови. — Вы не слышали о Черноруком? — Нет, — мотнул головой Тед. — Не слыхал. Это какие-то местные разбойники? — О нет, милорд, — понизив голос до шепота, произнес он. — Разбойники куда милостивее. А Чернорукие вырезают всю команду, но не касаются товара. Что за разбойники убивают команду, но не присваивают груз? Изумление чуть не заставило Теда воскликнуть в духе Зака «Да иди ты!», но он сдержался. — Как так? — спросил вместо этого он. — То есть, они не обворовывают суда? — Нет. Корабли прибивает потом к берегу, спустя много времени. Они никогда не грабят их. Только убивают. Реже — команда исчезает без следа. Но после встречи с Чернорукими о пропавших моряках уже никто ничего не слышит. Теодор нахмурился, сунув руки в карманы. Какие странные разбойники. Не у одного Теодора проблемы, и эти тоже отнюдь не легко решаемые. — И как давно они орудуют? — тихо спросил он, искоса взглянув на проходящую мимо молодую пару. — Никто точно не знает. Несколько лет точно. Они перемещаются, не задерживаются в одних водах надолго. Словно им нужно убить определенное количество человек. А после — исчезают, и уже в другой город не возвращаются корабли. — Как же так вышло, что я о них не слыхал, — озвучил Теодор свои мысли, потерев лоб. Земля слухами полнится, а такие новости вряд ли бы прошли мимо Края. Хотя его суда давно не выходили в море, а сам Теодор соображать начал совсем недавно. — Видимо, до ваших мест они еще не добрались. Но я уверен, милорд, это дело времени. Все окрестные города уже пострадали от их бесчинств. Теперь пришел наш черед. — А что же лорды? — недоуменно спросил Теодор. — А что лорды… Ищут, регулярно прочесывают территориальные воды, но ни разу еще не нападали на след. Милорд Кристиан велел проверять на баркасах все торговые пути перед отправлением, все было чисто. И теперь поисковая операция пытается найти утраченное судно и команду. Но Чернорукие словно возникают из ниоткуда и исчезают в никуда. Никаких зацепок. Теодора сковало беспокойство. Не только в его Краю неладно. Мелькнула мысль, что те разбойники и эти чем-то связаны. Так же бесследно исчезают. Хотя это не показатель, больше никакого сходства Теодор не обнаружил. Он поднял взор, глядя на сгорбленного мужчину, и не знал, что ему сказать. Нет ничего хуже, чем потерять дитя. И… надежду на его спасение. — Я буду молиться Богам, чтобы ваш сын и его команда стали исключением из этого страшного правила, — положив руку на плечо Сэмюеля, тихо вымолвил Теодор. — Спасибо, милорд, — подняв заблестевшие вмиг глаза, прошептал Сэмюель. — Быть может, вам что-то нужно? Какая-то помощь? — Нет, милорд. Лорд Кристиан помогает нам и остальным семьям. Он нас в беде не оставит, — слабо улыбнулся Сэмюель. — Хвала лорду Кристиану, — кивнул Тед, улыбнувшись. — Хвала, — ответил Сэмюель и вновь уставился невидящим взором в сторону моря, словно забыв о существовании Теодора. Он помялся еще пару минут и со щемящим сердцем двинулся дальше вдоль берега. Скоро городские строения стали редеть, порт остался далеко позади. Теодор ступил на песок, чувствуя зыбкую поверхность под сапогами, и вдохнул полной грудью чистый морской воздух. Где-то вдали угадывались мастерские и ремонтные доки, небольшие причалы для лодок и рабочие постройки. Теодор зашагал, уставившись себе под ноги, время от времени почесывая родовой знак. В голове — полный сумбур и неразбериха. Собственные проблемы отошли на второй план с рассказом Сэмюеля, и Тед все размышлял, что же это за разбойники и в чем их цель. Одолевало беспокойство, что они могут явиться и в территориальные воды Края, и тогда Теодору прибавится хлопот вдвое. Ослабив ворот светло-голубой рубашки, он вздохнул. Следует разузнать об этих Черноруких побольше. И предложить лорду Кристиану свою помощь, возможно, здесь Теодор сможет оказаться полезным. Удивительно, что Кристиан вообще принял его в такое неспокойное время. У самого забот по горло. А он еще и хочет отправиться в Большой Край. Тед тяжело сглотнул и скривился, потерев виски. Голова начала болеть, а лекарство свое он оставил в покоях. Досадно. Теодор вдруг остановился, как вкопанный, и хмуро оглянулся. Его настигло весьма странное ощущение, и он крутанулся на месте, прислушиваясь к себе и шороху прибоя. Казалось, словно обдало теплом, но не снаружи, а изнутри. Феникс на предплечье тут же дал о себе знать невыносимым зудом, и Теодор с шипением одернул рукав, глядя на покрасневшую по всему контуру птицу. Словно огнем вспыхнула. Такого странного раздражения Теодор еще ни разу не наблюдал. Взмахнув рукой в бестолковой попытке унять жжение, Тед зацепился взглядом за травинку, пробившуюся сквозь серый песок. Небольшой светло-лиловый цветок венчал ее тонкий стебель. Склонив голову набок, Тед скользнул взором вперед — чем дальше от воды, тем чаще встречались подобные травинки, и, сам не зная зачем, Тед зашагал в сторону более густых их зарослей. В груди разрасталось очень необычное чувство, словно что-то влечет его, обдавая теплом. Причем, каким-то очень знакомым, будто… родным. Пульсирует у сердца и расползается по всему телу, отдаваясь покалыванием на кончиках пальцев. Там, где редкие цветки уже составляли довольно обширные и высокие кустарники, Тед остановился и прикрыл веки. Глубоко вдохнул, нахмурился и не глядя сделал еще пару шагов. Присел на корточки и коснулся ладонью песка у самого переплетения корней. Здесь теплее всего. И под пальцами обнаружился небольшой бугорок, похожий на рукотворную насыпь. Распахнув глаза, Тед принялся разглядывать крошечный холмик. Под песком ощущалась плотность, а всю поверхность усыпали маленькие цветки, но не такие, как остальные. Светлее и тоньше. Казалось, будто их щедрой рукой насыпали сверху. Теодор грустно усмехнулся, подумав, что Реджина, должно быть, только увидев эти необычные растения, рассказала бы о них все. Беспокойство острой спицей прошило мозг и грудную клетку, стоило только подумать о ней. Тед почесал родовой знак, погружаясь в свои мысли, и снова постарался отогнать отчаянное желание немедленно броситься домой. — Добрый день, — послышался незнакомый голос над ухом. Теодор вздрогнул и поднял голову. Над ним возвышался пожилой мужчина в простой серой домотканой рубахе и таких же брюках. Закатанные до локтей рукава открывали натруженные жилистые предплечья, седая голова с коротко остриженными волосами и борода говорили о почтенном возрасте незнакомца. Но Теда поразил взгляд этого человека. Столь цепкий и пронизывающий, что мурашки пробежались вдоль позвоночника. Теодор прочистил горло и поднялся на ноги. — Добрый день и вам, — кивнул он, отряхивая ладони от песка. — Меня зовут Теодор, я гощу у лорда Кристиана, — доброжелательно добавил он. Тед готов был поклясться, что незнакомец вздрогнул и глаза его округлились на короткий миг, когда он услышал его имя. Прищурившись, Теодор протянул руку для пожатия. Слишком часто ему мерещится подобная реакция на собственную персону. — Милорд, — склонил голову мужчина, тут же приняв беспристрастный вид. — Очень приятно видеть вас в своей обители. Мое имя Патриций, я местный лекарь. — Очень приятно, — кивнул Теодор. — Простите, я забрел на ваши земли? Я просто прогуливался, и… — Ничего страшного, милорд, — кивнул Патриций, бросив короткий взгляд на холмик, который до этого изучал Тед. — Я просто не ожидал здесь никого встретить. — Вас ко мне сами Боги привели, лекарь, — улыбнулся Теодор. — Не найдется ли у вас какое-то средство от головной боли? Свое я опрометчиво оставил в покоях, боюсь, мой череп расколется, пока я туда доберусь. — О, разумеется, милорд, — кивнул Патриций. — Пройдемте в мой дом, я что-нибудь для вас подыщу, — указав в противоположном пляжу направлении, сказал он. — Буду благодарен, — кивнул Тед и снова посмотрел на цветы. Они все не давали ему покоя по какой-то необъяснимой причине. — Прежде позвольте задать вопрос. Вы знаете, как они называются? — не выдержал и спросил он, указав на густую растительность. Патриций пронзил его долгим взглядом, и казалось, будто в нем расплескалась глубокая печаль. — Это бессмертники, — произнес он после длительной паузы. — Еще называют бессмертными кустарниками — вот те, что повыше, — указав пальцем, добавил он. — А маленькие, — опустив глаза на холмик, выдохнул лекарь, — это песчаники. Говорят, они растут только там, где прошла скорбь. — Говорят? — задумчиво спросил Теодор. — Какая же скорбь прошла здесь? — подняв взор на лекаря, поинтересовался он. — Смерть, милорд, — выдохнул Патриций. — Страшная и неправильная. Лекарь понурил плечи и развернулся, зашагав по тропе. Теодора прошибло ледяной волной тревоги, и на короткое мгновение его сковало оцепенение. Он не решился задавать больше вопросов и, встряхнув волосами и потупившись, поспешил следом за лекарем. Весь путь до дома они преодолели молча. В парадной Патриций предложил присесть и направился в кладовую. Домики лекарей все похожи между собой. Кушетки, склянки на полках, котелок над очагом, пучки сухоцвета. Тед усмехнулся, обнаружив сходство с флигелем Аврелия. Зацепившись взором за лежанку, Теодор почувствовал странное покалывание в глубине грудной клетки. Но не успел оформить его в связные ощущения, которые можно облачить в слова. — Вот, милорд, — пришел Патриций с какой-то посудой. — Это снимет боль на время. — О, спасибо, — растерянно улыбнулся Теодор, посмотрев на собеседника. — Вы мне жизнь спасли. Он снова бросил взгляд на лежанку, нахмурившись, но лекарь вновь вмешался в ход его хаотичных мыслей. — Что с рукой? — поинтересовался Патриций, и Тед только сейчас заметил, что неистово чешет предплечье. — Да так, — задрав рукав, нахмурился он. — Какое-то раздражение. — Давно? — усаживаясь напротив, спросил Патриций. Он вгляделся в родовой знак и нахмурился, покачав головой. — Не то, что бы… — запнулся Тед, вспоминая. — С неделю, пожалуй. Кажется, впервые побеспокоило, когда мы сюда отплыли. — Ясно, — кивнул Патриций и вздохнул. — Могу дать вам мазь, должна снять зуд, — подняв глаза, сказал он, со странным прищуром оглядывая Теодора с ног до головы. — Буду благодарен, — кивнул Тед. — И… — поднявшись на ноги, Патриций вдруг запнулся. — Вы ведь из Большого Края, верно? — спросил он, оглянувшись. — Да, оттуда, — кивнул Теодор. — Можно попросить вас об услуге? — Разумеется. — Кое-что передать старому знакомому. Аврелию. — О, без проблем, с радостью! — улыбнулся Теодор, и Патриций кивнул. Ушел, какое-то время громыхая чем-то в кладовой, и вернулся с баночкой мази и темным свертком. — Это вам, — протянув баночку, вымолвил он, — а это — Аврелию. Буду очень благодарен, милорд. Теодор покрутил сверток в руках и поднял взгляд на лекаря. — Я только рад помочь, — произнес он. — И благодарю вас, Патриций. Выходя из дома, Теодор выпил лекарство и зашагал в направлении города. Минуя побережье, он лишь диву дался, что боль отпустила раньше, чем он добрался до порта.Большой Край. Владения клана Феникса
Блеклые лучи утреннего солнца просачивались через легкие занавески, едва колышущиеся от ветра. С улицы неслись запахи осени — медленно увядающей листвы, распустившихся ароматных цветов на клумбе, соли и прогретого песка. Реджина вдохнула поглубже и нахмурилась, силясь вчитаться в страницу древней книги, лежащей у нее на согнутых коленях. Вставать ей все еще не разрешали, да и сил бы не хватило. Но и плевать в потолок смертельно надоело. Она решила попробовать перевести фолиант, хотя поплывший мозг и непрекращающаяся головная боль саботировали и это единственное доступное ныне занятие. «И создал Эрахирели детей своих, наделив полномочиями. Но…» — Вот и что это за слово? — фыркнула Реджина, поднося страницу ближе к глазам. — Негодные, невозможные… — она принялась шуршать разложенными вокруг пергаментами, исписанными хаотичными пометками на скорую руку. — Может, неспособные? — Реджина подняла голову и улыбнулась, завидев Фреда в дверях. — Привет, Реджи, — кивнул он и шагнул в помещение, сбрасывая на ходу куртку. — Привет, Фредди, — тепло ответила Реджина и похлопала по постели, предлагая сесть рядом. — Слушай, действительно, неспособные… Что-то я совсем туго соображаю. — Давай, помогу, — Фред плюхнулся на постель и заглянул в страницу. Реджина повернула книгу так, чтобы видно было им обоим, и всмотрелась в подзатертые символы. — Неспособные… создать мир? — нахмурилась Реджина. — Создать жизнеспособный мир, смотри, вот эта закорючка почти стерлась. — А, точно, — согласилась Реджина. — «И создал тогда Эрахирели им помощника… Иного. Отличного от остальных». Эрахирели — это же старое имя отца Богов, да? — спросил Фред, повернувшись к ней. — Да, так в старину говорили, это имя сохранилось только в древних записях, — задумчиво ответила она. — Но подожди, я что-то не припомню, чтобы после создания Богов родился кто-то еще, — нахмурилась Реджина. — Это нигде не упоминалось. — Занятно, — протянул Фред, дунув на упавшую на лоб челку. — Я тоже таких сказаний не знаю. Реджина повернулась к нему и заметила ссадину на лбу. — Что случилось? — спросила она, осторожно проведя пальцами рядом с царапинами. — Да я лазил по скалам и оступился, — пожал плечами Фред с виноватой улыбкой. — Кубарем скатился по склону и счесал вот лоб и локоть. — Надо же быть осторожнее, Фредди, — сочувственно произнесла Реджина и откинула покрывало. — Сейчас я найду, чем обработать… — Эй, не надо, лежи! — спохватился Фред, удерживая ее за руку. — Все в порядке, я привычный к таким пустякам. Я промыл алкоголем, все нормально. — Вот ты даешь, — усмехнулась Реджина, тут же ощутив головокружение от резкой перемены положения. — А чего лазил? Что-то нашел интересное? — сморщившись от гула в ушах, спросила она. — Если ты о мертвяках, то нет, не находил. И не слышал, — сказал Фред, усаживаясь поудобнее. — А ты правду говоришь или не хочешь меня волновать? — с прищуром спросила она. — Честно, — протянул Фред, насупившись. — Я никогда не вру тебе. Никаких трупов. Правда, гнездо норейн видел одно разоренное. И еще из интересного — в сторону Сердинии двигалось странное судно. — Что за судно? — укладываясь на подушки, поинтересовалась Реджина. — Не знаю, я таких раньше тут не встречал. Но шло оно под черными парусами. Не думаю, что это доброжелатели. — Только разбойников нам не хватало, — вздохнула Реджина, вновь утыкаясь в книгу. Но тут же отвлеклась и вскинула взгляд, поверх страниц посмотрев на Фреда. — А с Лиссой виделся? — осторожно спросила она. — Может, она что-то узнала. Фред ожидаемо тут же покраснел до кончиков ушей, и Реджина едва заметно улыбнулась. — Нет, не виделись, — буркнул он, опустив голову. — Несколько дней как. — Не поссорились случайно? — подвинувшись к Фреду, спросила она. — Нет, — пожал плечами он. — Все нормально. — Она ведь нравится тебе? — положив ладонь на руку Фреда, тихо произнесла Реджина. Фред покраснел еще сильнее и отвел глаза. — Я же вижу, — добавила она. — Ладно, не буду тебя доставать. Но если вдруг захочешь поговорить, я всегда готова выслушать. — Фред посмотрел на нее с благодарностью и кивнул, а Реджина улыбнулась, сжав его пальцы, и устроилась удобнее на подушках. — А где Рич? — Не знаю. Утром как ушел — так и не виделись. Наверное, по тавернам ошивается, — с выдохом облегчения переключился на другую тему Фред. — Вечером должен прийти. Он всегда заходит, — едва слышно произнесла Реджина, вчитываясь в непонятное слово. — Что это, как думаешь? — повернув книгу к Фреду, спросила она. Тот прищурился, склонив голову набок. — Похоже на… Мрак. Или хаос. Не пойму, тут пол буквы стерто. — Иной, который породил мрак. Или хаос. Любопытно, — задумчиво протянула Реджина. — Богов не столько, сколько мы привыкли думать, — поглядев на Фреда, добавила она. — Наверняка демон говорил именно об этом, — стукнув пальцем по странице, уверенно произнесла Реджина. Фред согласно кивнул. — Как же тебя величать, неведомое доселе создание?..Пристанище изгнанных. Окраина Сердинии
— Марейр! Я ушла, и не жди меня, — звонкий голос Дженны отразился эхом от сводов пещеры. В нем сквозили нотки недовольства. Марейр лениво повернул голову на звук, но не шелохнулся. Лежал, скрестив ноги и заложив руки под голову. — Можно подумать, я когда-то тебя ждал, — проворчал Марейр себе под нос. — Не забудь покормить Существо! — крикнул он громче. Дженна с нахмуренным выражением лица показалась из-за угла, и ее темные волосы гладким водопадом рассыпались по плечу. — Делать мне больше нечего, по-твоему? — надув губы, спросила она. — По-моему, да, — невозмутимо ответил Марейр. — Вот еще, — фыркнула она, изящной кистью отбросив волосы за спину. — Ты все еще дуешься, дорогая? — изогнув бровь, спросил Марейр, заинтересованным взглядом окидывая ее хрупкую фигуру. — Нет, — рявкнула Дженна и отвернулась, скрещивая руки на груди. — Оно и видно, — хмыкнул Марейр, облизнувшись. — Иди уже, куда шла. Дженна чуть повернула голову, посмотрев на него через плечо, гордо вздернула подбородок и удалилась, соблазнительно покачивая бедрами. — Хороша, чертовка, — усмехнулся Марейр, вспоминая, насколько, и в чем именно она хороша. Сферы у висков пришли в движение, окрашиваясь зеленоватым цветом, но Марейр себя тут же одернул. — Не время. Не хватало еще больше проблем наплодить, — проворчал он, и мысли его сместились вдруг в иное, неприятное русло, заставив тяжело вздохнуть. Марейр сидел в темном углу, скрестив ноги, и искоса наблюдал за этой сумасшедшей женщиной. Она что-то толкла в ступе, усмехаясь своим мыслям, и изредка поглядывала на котелок, висящий над очагом. Там что-то уже мерзко булькало, источая отвратительный даже для Марейра запах. Тереза сегодня выглядела не так презентабельно, как обычно. Ни тебе сложной прически, ни богато расшитого платья, — черный халат на запах, оголяющий неподобающе много для людских девиц тела. Правда, и это одеяние можно назвать простым только в сравнении с предыдущими — если присмотреться, на глянцевой ткани виднелись узоры и слабый блеск золотой нити. И, несмотря на то, что волосы ее сегодня совершенно безобразно скручены во что-то, больше напоминающее гнездо стрегри, нежели прическу, — в ушах болтались огромные рубиновые серьги, а на шее красовалось несуразно крупное колье. «Какой моветон, — про себя фыркнул Марейр. — Кто ж так сочетает украшения? Особенно при полном отсутствии остального образа…» Тереза хихикнула, высыпая содержимое ступы в котел. Из него тут же повалил ядовито-зеленый дым, и Марейр нахмурился, взмахивая ладонью у лица. — Дрянь какая, — бросил он, — и что ж ты там стряпаешь, дорогая? Если это мой обед, то спешу разочаровать — кухарка из тебя прескверная. Тереза обернулась и хищно улыбнулась, медленно распрямляясь. Полы халата расползлись в стороны, бесстыдно оголяя бедро и одну грудь. Тереза поправила его небрежным движением, но даже пояс потуже не затянула. — Не льсти себе, — хмыкнула она. — Для тебя я бы так не старалась. — А, для муженька стряпаешь, — протянул Марейр. — Повезло же ему с женой, хозяюшка прямо, на все руки мастерица, — брезгливо поглядывая на булькающую жижу, произнес Марейр. — Не твоего ума дело, — уперев кулаки в бока, фыркнула Тереза. — Твоя задача — сидеть молча и не мешать. — Слушай, раз я у тебя в такой важной роли мебели здесь нахожусь, может, отпустишь меня? — О, нет, милый, — расплылась в улыбке она. — Ты — весьма ценный предмет интерьера, и как только я закончу с переводом, ты мне очень поможешь. — Я не знаю, где ты откопала ту книжонку, — бросил Марейр, — но помогать я тебе точно не стану. Большая честь тебе будет. — Боюсь, у тебя нет выбора, дорогой, — изящно подняв руку и взмахнув кистью, сказала она. И Марейр тут же скривился, ощутив удавку на шее. Уже и позабыть успел, что на нем незримый ошейник, сковывающий волю. Но Тереза не преминула об этом напомнить. Щелкнув пальцами, она широко усмехнулась, когда в воздухе начали переливаться зеленоватым светом звенья, идущие от ее руки до ошейника Мара. — Сиди смирно и не ворчи. Не забывай, кто тебя освободил. — Интересное у тебя понятие свободы, — дернув пальцем цепь, недовольно протянул Марейр. — Зато ты больше не в Сумерках. — Я бы предпочел там остаться, нежели тут на цепи сидеть. — Жаль, что никого не волнуют твои желания, — пожав плечами, бросила она, отворачиваясь к своему кухонному столу, на котором было разложено столько всего, что глаза разбегались. — Да и к тому же, — взмахнув топором и отрубив ибрису голову, добавила она, — так бы нравилось тебе в Сумерках, не искал бы способа из них выбраться. Сколько было таких попыток? — Семь, — сквозь зубы процедил Марейр, негодуя от того факта, что никак не может игнорировать ее прямой вопрос с приказной интонацией. — И сколько раз при этом люди страдали? — Один, — фыркнул он. — Девчушка совсем маленькая была, за что ты так с ребенком? — обернувшись и невинно захлопав ресницами, пропела Тереза. — Я не собирался ей вредить, — протянул недовольно Марейр, вспоминая ту кроху с огромными голубыми глазищами. Ладно бы хоть пользу принесла, не так обидно было бы. А так… Ни ему не помогла, ни отправить домой Мар ее не смог. Сбежала и носилась по Сумеркам, пока, вероятно, ее кто не слопал. Давно Марейр не натыкался на малышку. — И отчего же ты там так и остался? Не помогло? — с издевкой спросила Тереза. — А ведь должно было. Марейр заскрипел зубами, пытаясь удержать за ними язык, но связующие чары не давали этого сделать. Еще и при попытке увильнуть от ответа чертов ошейник начинал сдавливать гортань так, что сферы у висков приобретали алый оттенок. — Я жду, — строже бросила Тереза, и голову прошила боль. — Девчушка не та оказалась, — просипел Мар. — Зверь перепутал, на поляне витал ее запах, но схватил он не ту. Та, что мне была нужна, упорхнула за пару минут до появления гинора. — Как досадно, — хмыкнула Тереза. — План хороший, но провальный. А я вот тебя сумела вытащить. — Ага, и ошейник нацепила, — прошипел Марейр. — Это временная мера, честное слово, — состроив милую мордашку, пролепетала она. И тут же рассмеялась, забрасывая в котел голову птицы. — Или нет, я подумаю, — сверкнув глазами, она запустила руку в банку и выудила оттуда чье-то сердце. Слишком маленькое для человеческого. — Знаю я твое честное слово, — скривился Марейр, глядя, как Тереза окровавленными пальцами забрасывает орган в свое варево. — Чье это? — Да я почем знаю, я имен у них не спрашиваю, — между делом ответила Тереза, помешивая большой деревянной ложкой свое зелье. — Я имею в виду… Зверя? Или… — Или, — усмехнулась она. — Это чей-то бастард, незаконнорожденный младенец. Матери выручают за них неплохие деньги, я тебе скажу, — с деловым видом проговорила Тереза, и Марейра передернуло. — Ой, да ладно тебе, темный Бог, а такой ханжа. — Я не ханжа, но, как Бог, я не приемлю такие бессмысленные смерти, — проворчал он. — Отчего же бессмысленные? — вскинула брови она. — Очень даже полезные. По кишочкам маленьких ублюдков хорошо делать расклад на будущее, а их крохотные милейшие сердечки помогают мне поддерживать в супруге большую и чистую любовь. — И что же, отчаявшиеся мамашки приносят тебе своих чад добровольно, зная, что ты с ними сделаешь? — недоверчиво протянул Мар, скрещивая руки на груди. — Нет, конечно, — фыркнула Тереза. — С чего бы мне им рассказывать это? Они получают деньги и уходят, мало кто из них вообще интересуется дальнейшей судьбой своих отпрысков. А кто интересуется, тому я умею рот затыкать, — ухмыльнулась она. — Органы взрослого человека тоже много на что годятся. — Гадость какая, — сплюнул Марейр на пол, всем своим существом восставая против такой бездарной растраты жизней. — И чьи же кишки пошли в уплату моего освобождения? — спросил он. — Смутно припоминаю, что вытащить меня из Сумерек, да еще и из темницы, не так-то просто. — Да, нелегко, — кивнула Тереза, утирая лоб тыльной стороной ладони. На нем остались кровавые разводы. — Я по-разному пробовала. Но только батюшкины внутренности подошли для ритуала, — пожав плечами, Тереза выудила еще одну банку из-под стола с чем-то круглым, плавающим в прозрачном растворе. Марейр не захотел даже разглядывать это. — Папочка-лорд пал во благо твоих амбиций? — спросил Марейр, отворачиваясь от Терезы. — Ага, — только бросила она. — Ему давно пора было на покой, а я и ему помогла, и тебя освободила. — Молодец какая, — скривился Марейр, запустив пальцы под ошейник. — Умница просто. И что же, совсем не жалко? Родная кровь все-таки. Тереза обернулась, одну руку устроив на бедре, а второй вороша кругляшки в банке. — Нет, — пожала плечами она, и халат опять разошелся в стороны. — Папенька был отвратительным родителем, еще и свихнулся окончательно на старости лет. Чуть мне замужество не сорвал, еле его уговорила поступить по-моему. Так что, мне ни холодно, ни жарко от его смерти. Немного неприятно было ему голову рубить, — нахмурившись и приложив указательный палец к губам, задумчиво произнесла она. — Я тогда еще не наловчилась с одного удара перебивать кости, долго возилась. А он все брыкался и пытался кричать… Марейр смотрел на нее с отвращением, только представляя, исполнение каких желаний эта умалишенная ему уготовила. Раз папочка был сумасшедшим, у них это, видимо, семейное… Марейр повел плечами и невольно потянулся к шее — на миг показалось, что его снова душит ошейник. Скривившись, Марейр поднял глаза и уставился в ночное небо сквозь расщелину в потолке, пытаясь уловить там слабый отблеск лунного света. — Знала бы ты, дорогая, чего мне стоило это «веселье», — вздохнул он, прикрыв веки. — Я ведь, и правда, не хотел. Тебя обидело именно то, в чем я не собирался участвовать. Ответом ему была тишина с вкраплениями перестука капель, тарабанящих по каменному полу с отвесных стен и алых кристаллов.