Почти идеальная напраслина

— Ну и монстр у вас, простите уж за прямоту, сэр. — Высокий худой человек за стойкой развернул регистрационную книгу. — Прямо один в один — баскервильский демон из газет… Огромный нечистопородный мастиф, а точнее, мастифка, сидевшая на полу у ног хозяина, пропустила «монстра» мимо ушей. Такому крупному и чинному зверю не пристало изливать негодование, пусть и праведное, на мелкую сошку вроде мистера Феллоуза из гостиницы «Королевский маяк» на побережье Корнуолла, тем более что болтун даже не принадлежал к семейству Баскервилей. Правда, как уже выяснилось, имя носил вполне легендарное — Хьюго. — А что, газеты не из пальца высосали этого пресловутого демона? — небрежно поинтересовался хозяин собаки — чисто выбритый джентльмен лет тридцати пяти, с тщательно приглаженными тёмными кудрями. За стёклами пенсне иронически блеснули светло-голубые глаза. — Я видел какую-то заметку, и мне она показалась больше похожей на рекламу нового романа с продолжением. — Откуда мне знать, сэр? — развёл руками мистер Феллоуз. — Полиция всегда найдёт чем оправдаться, когда убийцу изловить не удалось. Утоп, говорят, в трясине, на глазах у всей сыскной команды, так и не вытащили. — Зелен виноград, — многозначительно улыбнулся собеседник. — Вот и я о чём, сэр… Ах да, как вас записать? Приезжий назвался Джоном Корнелиусом и, получив ключ от тринадцатого номера («Вижу, сэр, вы не суеверны, а вид из окна там хороший, хотя какие сейчас виды, в такую-то погоду…»), вместе с собакой и саквояжем поднялся наверх. *** Владелец лавки химических реактивов на Брук-стрит, где Джек Стэплтон покупал ингредиенты для светящейся краски, вряд ли узнал бы, что оказал своему клиенту в некотором роде прощальную услугу. Просто его фамилия первой пришла на память человеку, чьё собственное имя официально кануло вместе с ним в зловонную бездну Гримпенской трясины. Уж кто-кто, а настоящий мистер Корнелиус заслуживал искренней благодарности, порекомендовав для зелёного цвета соли бария, далеко не такие опасные, как всем известный фосфор. Под слоем грима не так-то легко распознать истинные приметы собаки, перешедшей на нелегальное положение вместе с хозяином. Во всяком случае, ни в одной газетной статье не упоминалось, что у чёрного как смоль родового проклятья Баскервилей на самом деле обе задние лапы в белых «носочках». Собака прошествовала прямиком к камину и растянулась на коврике, выставив свою особую примету на всеобщее обозрение. — Ну вот, Мара, осталось только дождаться подходящего судна. — Джек раздвинул шторы и облокотился на подоконник, разглядывая вдали обрывистый берег и неприветливое, свинцово-серое ноябрьское море. — Мир вообще-то не так уж тесен и, к счастью, богат бабочками… Мара ответила коротким и словно бы укоризненным лаем. — Боишься, моё увлечение выдаст меня с головой? — Собака утвердительно вильнула хвостом. — Ну, я, конечно, могу переключиться на что-нибудь вроде морских раковин или птичьих яиц, но как же тогда нас найдёт наша Бэрил? Мара издала глухое скептическое ворчание. — А я не сомневаюсь, что найдёт, — возразил Джек, пододвигая кресло поближе к камину. — Если уж я верю в тебя, то зачем мне и в любви сомневаться?.. *** Хьюго оказался младшим из братьев, совместно владевших «Королевским маяком». К обеду в общий зал спустился и старший, Джон Феллоуз, — пожелать новым постояльцам приятного аппетита. Он с неодобрением понаблюдал, как Мара деликатно принимает из хозяйских рук ломтики копчёного окорока (собака уже успела разделаться с миской похлёбки и теперь наслаждалась десертом). Однако, выяснив, что мистер Корнелиус не поморщившись вселился в тринадцатый номер, очевидно, и вправду не пользовавшийся спросом, заметно подобрел и распорядился принести якобы лучшего и явно недешёвого бренди. До запасов из бара сэра Генри содержимому бутылки было далековато, но для промозглого осеннего вечера оно вполне годилось. — Тихо тут у вас, — заметил Джек, отставив стакан. — И не говорите, сэр, одно слово — мёртвый сезон. Раньше Рождества наплыва и не жди. Спасибо ещё, что в этом году и углём заранее закупились, и бараниной, а то и не знаю, как дотянули бы до праздников. Откровенно говоря, случись сейчас нужда в деньгах, так хоть ложись и помирай на месте. По-видимому, тяга к сильным выражениям немного скрашивала монотонную жизнь старшего Феллоуза, если с этим в одиночку не справлялась смазливая белокурая официантка, подававшая бренди. Хозяин определённо симпатизировал ей, судя по взглядам, которые бросал на неё, не смущаясь присутствием хлопотавшей у стойки жены. Миссис Хэтти Феллоуз (Джек успел уже узнать и её имя), в свою очередь, держалась с достоинством, коему позавидовала бы иная герцогиня: вероятно, давно пришла к выводу, что благоверного не переделаешь. Конечно, любовный треугольник — фигура весьма занятная, но самый роковой мужчина Гримпена и Кумб-Треси сейчас предпочёл бы отдохнуть от прикладной геометрии. Допивая бренди, он и не заметил, как к столику приблизилась сама миссис Феллоуз. На первый взгляд она не показалась Джеку красавицей: уж слишком замкнутым было её лицо с высоким лбом и плотно сжатыми маленькими губами. Впрочем, подумал он, если к ней приглядеться, то, пожалуй, и позабудутся все фарфоровые блондиночки. Странно, что Джон Феллоуз об этом, похоже, не догадывался. — Нам, к сожалению, нечего больше предложить вам на десерт, мистер Корнелиус. — Она без улыбки поставила перед гостем тарелку с парой красных яблок. Вообще-то Джек предпочитал привычные с детства бананы, но после первого же кусочка на него отчётливо пахнуло летом, цветущим садом и бабочками. Он даже пожалел, что не может, как мальчишка, впиться зубами в румяный бок и от души насладиться хрустом и брызгающим соком. Мелочи, делающие жизнь полной, становятся особенно яркими, когда вырвешься из цепкой хватки Гримпенской трясины. — Благодарю, миссис Феллоуз. — Джек поднял глаза на хозяйку и не без удивления отметил, что уголки её рта чуть приподнялись. Ещё не в улыбке, но словно повеяло запахом улыбки. …Общий зал в «Королевском маяке» фактически делился на столовую и гостиную, расположенные по разные стороны барной стойки. Обстановка гостиной состояла из полудюжины кресел вокруг большого камина, пары книжных полок и бильярдного стола, обтянутого потёртым зелёным сукном. Возле него маячил сухопарый, неприметной наружности субъект в горчичном костюме — видимо, дожидался партнёра. Джек не стал обманывать его ожиданий и, доев второе яблоко, направился прямо к столу. — Зря вас так потянуло на эту кислятину, сэр, — без предисловий укорил незнакомец, протягивая ему кий, — сдерут ведь потом как за целое дерево. Здешнему хозяину только волю дай: отдавать не любит, а чужого ему, наоборот, всегда мало. — А вы местный? — уточнил Джек, не глядя поймав брошенный ему мел. — Угадали. Я Нэйлор, почтмейстер, так что всех в округе знаю как облупленных. А вы, значит, тот самый мистер Корнелиус из тринадцатого номера? Обрадую: смерть вам не грозит, если, конечно, не испугаетесь суммы в счёте. — Зато, кажется, хозяева благодарны мне за здравый смысл, судя по угощению. — Миссис Феллоуз нечасто снисходит до посетителей, — согласился Нэйлор. — Как она вам, кстати? — Слишком сложная натура на общем фоне, — уклончиво отозвался Джек. — Вот уж точно. — Почтмейстер снял деревянный треугольник, удерживавший шары. — Иначе просто ума не приложу, как можно при такой жене на других заглядываться! — Да неужели? — удивился Джек. Вообще-то он тут же вспомнил масленые глазки старшего Феллоуза, но его насторожила общительность Нэйлора, как будто тот рассчитывал обрести в нём союзника. Что ж, при необходимости бывший Стэплтон из Меррипита умел слушать внимательно, даже когда ещё не знал, для чего услышанное может пригодиться. — Не подумайте, будто я сплетник, мистер Корнелиус, — почтмейстер явно дожидался случая выговориться, — но дело точно пахнет грешком. Как-то с месяц назад я зашёл в ближайшую кузницу, а там под навесом стояла коляска, запряжённая серой в яблоках парой, и, чёрт возьми, такие красавцы не всякому лорду по карману! Даже если б я вовсе не смыслил в лошадях, и то бы их не забыл. А теперь представьте моё удивление, когда через несколько дней я вдруг увидел тот же самый экипаж на лесной опушке, неподалёку отсюда! А рядом — вот не сойти мне с места! — стоит Джон Феллоуз собственной персоной и любезничает с какой-то дамой, разодетой так, что глазам больно. — Кто из нас без греха? — пожал плечами Джек. — Только много ли вам с того проку? — Мне-то никакого. Просто жаль миссис Феллоуз, если такими темпами ей скоро придётся спасать заведение от полного краха. — А мистер Хьюго? — Этого в расчёт можно и не брать. Слабак, всегда поджимает хвост в беде. — Поверьте, столь отдалённое будущее меня не интересует, — усмехнулся Джек. — Я тут в любом случае не задержусь. *** Пока всё шло к тому, что ожиданиям мнимого мистера Корнелиуса предстояло вскоре оправдаться. Наутро после плотного завтрака Джек в сопровождении Мары отправился в порт и узнал, что именно сегодня там экстренно остановился почтовый пароход, идущий на Мальорку. Что ж, неплохой вариант: нет ничего проще, чем затеряться среди праздной публики, спасающейся от промозглой английской зимы под ласковым солнцем Средиземноморья. Денег, правда, оставалось не очень — впору приучить собаку таскать бриллианты у попутчиц. Договориться с капитаном не составило труда. Выяснив, что отплытие назначено на десять вечера, и пообещав быть на борту минута в минуту, Джек вернулся в гостиницу, чтобы, не теряя времени, заранее уложить вещи и нанять двуколку. Погода портилась, и ему вовсе не улыбалось снова топать пешком через полгорода в сырой мгле. Прежде чем защёлкнуть замок саквояжа, он напоследок окинул взглядом комнату и обнаружил, что Мара куда-то подевалась. Обычно за ней такого не водилось, и, не дождавшись ответа на свист и оклик, Джек отправился на поиски. Даже без солей бария встреча с собакой Баскервилей могла закончиться крупными неприятностями. Он вышел из номера как раз вовремя, чтобы увидеть чёрный хвост, исчезнувший за открытой дверью в конце коридора. Там, помнится, должен был находиться кабинет старшего Феллоуза. Но вместо негодующего вопля оттуда донеслись ворчание и короткий горестный вой. Уже понимая, что ничего хорошего эти звуки не сулят, Джек на одном дыхании пересёк коридор, ворвался в комнату и замер. Первым, что он увидел, была всё же Мара, застывшая у порога в скорбной позе с опущенной вислоухой головой. Потом вдруг потянуло чем-то знакомым, как будто яблоками. И только под конец в голове уложилось, что перед ним сидит, вернее, полулежит, упав грудью на рассыпанные по столу бумаги, мёртвый Джон Феллоуз. Джек мигом нащупал жилку на шее: тело ещё не остыло, но пульс уже не ощущался. Не успел он даже подумать, чем может обернуться такая находка для обладателя его бурной биографии, как по коридору прокатился дикий, пронзительный визг. Кричала та самая вчерашняя официанточка, и Джек, обернувшись, заметил в её одежде следы недавнего и недвусмысленного беспорядка. — Демон! — вопила девица, тыча пальцем в Мару. — Тот самый, из газет! Шесть пуль и трясина! — Чёрт бы побрал свободу печати, — ругнулся Джек и, оставив покойника в покое, крепко тряхнул её за плечи: — Ну-ка, тихо! И живо за врачом — вдруг ещё не поздно! В последние слова он уже практически не верил. *** — Да, мэм, ваш муж действительно мёртв. — Краснощёкий приходский врач, похожий на Френкленда, вытер полотенцем руки. — Я предупреждал его, что алкоголь и сильные переживания могут довести до беды. — У Джона уже было два приступа. — Хэтти Феллоуз, прямая и непроницаемая, словно статуя из резного дерева, едва размыкала губы. — Едва ли есть причины для дознания. — Господи, нам только этого не хватало… — Хьюго нервно расхаживал возле двери; его длинное бледное лицо пошло красными пятнами. — Вы ведь сказали, мистер Корнелиус, что ваша собака ни при чём? — Наоборот, она и позвала меня на помощь, — в третий, кажется, раз повторил Джек. — Собаки обычно чувствуют, когда человеку рядом плохо. — Вот и я что-то такое слышал, доктор. — Младший Феллоуз полез за портсигаром, но выронил его из дрожащих рук. — Никто ведь не поверит в болтовню девчонки, начитавшейся воскресных газет! Тем более, — добавил он, подбирая разбросанные бумаги, — нам с Хэтти не хотелось бы выносить это на всеобщее обозрение. Имя моего бедного брата… — Да уж понимаю, — проворчал доктор. — Серьги из индийского жемчуга, номер в «Савойе», корсет за… — Он осёкся и деликатно кашлянул. — Если бы мне пришлось оплатить такую кипу счетов зараз, у меня бы, наверное, тоже сердце прихватило. Ну кто бы подумал! Самый рачительный хозяин в округе — и полгода жил в долг! Тут не без… — Так, надеюсь, мы можем рассчитывать на вашу деликатность? — бесцветным голосом проронила миссис Феллоуз, но просьба в её устах прозвучала почти как офицерский приказ. — Безусловно, мэм. Повторный сердечный приступ, картина налицо. Всё будет сделано в лучшем виде. Джек про себя лишь усмехнулся. Сам он не доверил бы местному эскулапу даже занозу из пальца вытащить. Едва ли такая умная женщина, как миссис Феллоуз, заблуждается на сей счёт: видимо, у неё свои причины не будить спящую собаку.