Почти идеальная напраслина

Времени до десяти часов оставалось ещё достаточно, но Джек решил поужинать пораньше и съехать поскорее. Хотя напрямую не прозвучало ни единого намёка, на владельца огромной чёрной собаки начали поглядывать с опаской, а кое-кто и с откровенным подозрением. Единственное, что изменилось в его планах на вечер, — не улизнуть по-английски, а честно расплатиться, пусть в ущерб себе, зато из уважения к достоинству Хэтти Феллоуз. Эта женщина определённо нравилась ему всё больше. Сейчас он невольно любовался её сдержанным и печальным обликом, наблюдая, как она молча наполняет бокал за бокалом. Чёрт побери, какой надо быть амёбой, чтобы променять её даже на красотку в дорогом экипаже?! Если бы он сам на другом конце земли не встретил Бэрил Гарсиа… Мысли принимали не слишком уместный оборот, но тут в них ворвался знакомый негодующий голос: — Это я вру?! Да как у тебя язык повернулся, девчонка! Обернувшись, Джек увидел за соседним столиком багрового от возмущения Нэйлора, а перед ним, уперев руки в боки, стояла всё та же белокурая официантка. — Ещё как врёте! — отрезала она. — Думали, все вам поверят, будто мистер Джон хозяйку обобрал и приставов до смерти напугался? А я как на духу скажу: не было у него никаких содержанок, потому что… — Тут девица запнулась: то ли сама поняла, что сболтнула лишнего, то ли потому, что к столику уже спешил Хьюго Феллоуз. — Закрой рот, Энид! — прикрикнул он. — Твоё дело — подавать пиво, а не обвинять клиентов. Марш на кухню! Официантка крутанулась на каблучках и, высунув ему в спину язык, удалилась с победным видом. — Ваш покойный брат её совсем распустил, — фыркнул Нэйлор. — Болтает чёрт-те что — ещё бы демона Баскервилей приплела! — Да, никакого сладу с девчонкой, — согласился Хьюго, — но сейчас каждая пара рук на счету. А теперь и не знаю, как с долгами расплатиться. Впору продавать гостиницу! — Вы же этого вроде и хотели, — заметил почтмейстер. — Понимаю, конечно, не такой ценой… Дослушивать Джек не стал. Природная ли любознательность или почти собачий нюх на опасность, но что-то подсказало ему: сейчас важнее всего выяснить, что именно собиралась сказать «как на духу» распалившаяся девица. Жестом поманив лежавшую под столом мастифку, он незаметно проскользнул в кухню. С порога его встретил новый одуряющий аромат: Энид снимала с противня ещё тёплые корнуэльские пирожки. Мара не выдержала и с просительным ворчанием шагнула вперёд. Официантка взвизгнула, закрываясь руками, и уронила пирожок, но плюхнуться на пол ему не довелось: блеснули два ряда белоснежных зубов, и кухня огласилась блаженным урчанием. — Спокойно, мисс. — Джек любезно взял девицу под локоть и одновременно приложил палец к её губам. — Пара вопросов — и можете возвращаться к своим обязанностям. — Я вас не очерняла, учтите, сэр! — Энид протестующе замотала льняными кудряшками. — Это всё мистер Нэйлор, старый греховодник. Отпустите, меня ждут! — Последние слова прозвучали скорее капризно, чем испуганно, да и пухлый локоток не спешил высвободиться из хватки собеседника. — Знаю, — хмыкнул Джек. Милый локоток, да и всё остальное наверняка тоже, но крепости со столь хлипкой защитой его не прельщали. — Я о другом. Почему вы так уверены, что у мистера Феллоуза не могло быть содержанки? При желании голубые глаза, унаследованные от беспутного предка, умели смотреть оч-чень пристально и требовательно. Энид, во всяком случае, колебалась недолго. — Да потому что я бы первая узнала! — выпалила она. — Мистер Джон со мной уж полгода… был! Деньгами, правда, не баловал, ну да у мужчин не там богатство. Так что не знаю, сэр, откуда взялись эти самые долги, но, если бы он другую вздумал в коляске катать, я бы этой фифе всю причёску повыдергала! Джек пожал плечами. Нечто подобное он, пожалуй, и подозревал, если припомнить, как выглядела девчонка, когда подняла тревогу. Правда, в цельную картинку история, упорно не вылезавшая из головы, никак не складывалась. Дались же ему эти чёртовы Феллоузы!.. Вероятно, потому, что положение его было ещё далеко от полной безопасности. Если как минимум два человека в гостинице уже поминали при нём баскервильскую историю, нет гарантии, что к ним не присоединится кто-то третий. Одним словом, надо разбираться самому, пока сердечные приступы в окружении Мары не стали законом подлости. Кстати, вот что ещё странно. Получается, Джон Феллоуз полгода копил неоплаченные счета где-нибудь в ящике стола, а потом посмотрел, сколько набежало, и не пережил итога? Как-то на него не похоже. Если держишь под рукой двухмесячный запас угля и баранины, а для утех — гордую жену и неприхотливую любовницу, запускать свои сердечные дела точно не станешь. А вот если долги свалятся как гром с ясного неба… И тут Джек вспомнил, что насторожило его в кабинете покойника. Обычно неоплаченные счета не пахнут… — Энид! Где у вас лежат яблоки? — Вон та корзина в углу, — растерянно отозвалась служанка. — Вам в дорогу, что ли? Сейчас заверну… Но Джек, пропустив мимо ушей щедрое предложение, уже скинул на пол плетёную крышку и нырнул в благоухающие недра корзины. Яблок осталось лишь на самом дне, но, порывшись под ними, рука извлекла зацепившийся за прутья обрывок бумаги. Поднеся улику к глазам, он без труда узнал водяной знак «Савойи» и понял, что не ошибся. — Так… — он выпрямился, приглаживая растрепавшиеся волосы. — Мистер Феллоуз вообще ел яблоки? — Даже запаха не выносил, — охотно поведала Энид. — И не покупал никогда фруктов, эти-то хозяйке на Михайлов день прислали. Вот она и мистер Хьюго иногда возьмут яблочко-другое. Но больше гостям на стол. Задачка сдвинулась с места. Да уж, лучшего тайника и не придумать бы, если б не яблочный дух, который, оказывается, не жаловал покойник. Прятать счета до поры до времени там, где никто не подумает их искать, а потом незаметно подсунуть Феллоузу — и готово. В изобретательности создатель плана не уступал Джеку Стэплтону… вот только внимание к деталям его подвело. Что ж, осталось выяснить, откуда брались сами счета. Впрочем, Джек догадывался, к кому обратиться. Нэйлору явно известно больше, чем он говорит, а пропустить такой поток корреспонденции на имя старшего Феллоуза (неприязни к которому не пожелал даже скрыть) он попросту не мог. Свистнув Мару, снова подбиравшуюся к пирогам, он вернулся в общий зал и поискал глазами почтмейстера, но столик опустел. Джек огляделся по сторонам, однако не увидел ни миссис Феллоуз, ни Хьюго. — Нэйлор? — бросил поверх пенящейся кружки какой-то постоялец. — Да он ушёл буквально пару минут назад. Может, ещё догоните — почта за углом и направо. На ходу застёгивая плащ и ёжась на пронизывающем ветру, Джек отворил калитку, когда тревожный вой мастифки заставил его повернуть и броситься назад, за угол дома. Мара, почти невидимая в черноте неосвещённого заднего двора, металась вокруг колодца. Деревянная крышка оказалось откинутой, и, чиркнув спичкой, он уже знал, что увидит там внизу — горчичный пиджак Нэйлора. И уже понял, что пароход на Мальорку нынче вечером уйдёт без него. *** — Я прекрасно понимаю, мистер Корнелиус, — инспектор Маршалл щёлкнул крышкой часов и пригладил усы, — в том, что случилось в «Королевском маяке», вашей вины нет. Но я не могу положить конец слухам. Вашего пса видели на месте уже двух несчастных случаев за сутки. Прибавьте недавнюю газетную шумиху вокруг тех девонширских убийств с собакой… словом, на вашем месте я бы здесь не задерживался. — А с Нэйлором точно произошёл несчастный случай? — задумчиво протянул Джек. — Никаких сомнений, — пожал плечами страж порядка, почти копируя давешнего врача. — Двор был плохо освещён, колодец открыт — покойный хватил лишку, запнулся обо что-то да и полетел вниз. А вода в колодце ледяная, ясное дело, сердце не выдержало… — Опять сердце, — пробормотал Джек себе под нос. — А что вы думаете о счетах, которые кто-то прятал в корзине с фруктами? — А где доказательства, что их не прятал сам Джон Феллоуз? — возразил Маршалл. — Заметал, что называется, проблемы под коврик. Вы поймите, здесь никому скандал не нужен. Вот вы уедете, а мистеру Хьюго придётся гостиницу продавать — кто её купит после дознания, не говоря уж о полицейском следствии? Логика в словах инспектора, конечно, имелась. Но отделаться от мысли, что в «Королевском маяке» орудует какой-то злоумышленник и (наверняка сам того не ведая) ставит бывшего мистера Стэплтона в двусмысленное положение, не получалось. …В холле гостиницы стояло напряжённое молчание. Хьюго, с головой зарывшись в регистрационные книги, даже не заметил вошедших. Придерживая Мару за ошейник, Джек поднялся по лестнице и вскоре остановился возле кабинета старшего Феллоуза. Замок легко поддался под лезвием складного ножа, и бесцеремонный постоялец тут же шмыгнул внутрь, притворив за собой дверь. Охапка счетов, перетянутая тонким шнурком, по-прежнему лежала в верхнем ящике стола и источала уличающий аромат яблок. Джек развязал узел и быстро перебрал их. Радости жизни, за которые покойный не успел расплатиться, были в основном вещественного характера: украшения, одежда, безделушки — да ещё несколько счетов из отелей, включая тот самый, надорванный. «Если собрать всё это приданое, хватит на домик у моря», — мелькнула мысль. А в самом деле, куда подевалось «приданое»? Счета выписаны разными почерками и явно в разное время — значит, настоящие. А выбор покупок наводил на мысль, что совершала их женщина. Уж не сама ли Хэтти Феллоуз обеспечила себе новую жизнь — без неверного супруга и без деверя, мечтающего сбыть с рук семейное дело? Мысль, конечно, плохо вязалась с её строгой и печальной красотой, но чужая душа потёмки — а умная женщина сыграет любую роль… Когда Джек сбежал вниз по лестнице, в холле не оказалось ни души. Вместо Хьюго Феллоуза на стойке сиротливо валялась раскрытая регистрационная книга. Мара заворчала и потянула хозяина за полу плаща: из дверей общего зала высунулась белокурая головка Энид. — Уф, как ты вовремя, — Джек изобразил улыбку. — Не знаешь, где хозяева? — Оба ушли, — сообщила официантка. — Миссис Феллоуз понесла провизию на маяк — она каждую неделю туда ходит. — А мистер Хьюго? — Отправился за ней. А в чём де… Не успела она закончить, как входная дверь за человеком и собакой уже захлопнулась. — Постойте, сэр! — Энид выскочила на крыльцо. — Поверните налево — и прямо до берега, там не заблудитесь! *** Ветер пригнал с моря угрюмые серые тучи, словно облепившие небо. Тропинка пошла вверх и вывела Джека с Марой на крутой скалистый обрыв, вид на который издалека открывался из окон несчастливого тринадцатого номера. Вблизи пейзаж оказался ещё менее приветливым, а руки моментально закоченели даже в кожаных перчатках. Собака жалась к ногам хозяина, крупно вздрагивая. Где-то впереди послышались голоса. Джек не разбирал слов, понятно было лишь, что один принадлежит мужчине, а другой — женщине. По-видимому, деверь и невестка собирались объясниться без свидетелей. Он прибавил шагу и вскоре различил впереди две фигуры. Женщина в чёрном пальто, с объёмистой корзиной на руке, шла вперёд, будто не замечая спутника, а тот торопливо, почти бегом, следовал за ней, норовя заглянуть в лицо. Ветер ненадолго стих, и Джек наконец смог расслышать слова. — Я сказала, что не собираюсь говорить об этом, пока завещание не вступит в силу. — Хэтти обернулась на ходу. — Больше добавить нечего. — Но подумай… — Хьюго запнулся, переводя дыхание, — разве тебе не тяжело оставаться здесь? В доме, где мы прожили столько лет в кухонном рабстве у проклятого сквалыги?! — Джон был моим мужем, — отрезала она. — И хватит о нём. Подумай сам: мы не в том положении, чтобы начинать жизнь с чистого листа. Не забывай, нам остались в наследство прежде всего долги. У Хьюго вырвался нервный, какой-то театральный смешок. — Долги? — он резко остановился. — А знаешь, эти деньги вовсе не пропали безвозвратно! Они все здесь, в нашем доме, — он демонстративно описал рукой круг в воздухе. — Серьги, кольца, туфли… на чердаке, в ящике из-под гвоздей. Ждут только тебя! О размере не беспокойся, я знаю твоё тело едва ли не лучше, чем ты сама! Хэтти ахнула и выпустила из рук корзинку, с дребезгом упавшую на камни. Сквозь прутья струёй потекла какая-то тёмная жидкость — должно быть, пиво из разбитой бутылки. — Я давно мечтал осыпать тебя подарками с ног до головы. — Хьюго, будто ничего не замечая, распалялся всё больше. — Помнишь, как три месяца назад я просил тебя съездить со мной в Лондон, на встречу с поставщиком? Именно тогда я первый раз снял для нас с тобой номер в «Савойе»… но ты не поехала! К тому времени у меня набралось столько вещей, которые я не решался тебе преподнести, что страшно было и думать, как сказать брату: ведь счета приходили на его имя! — Господи, — растерянно пробормотала она. — И тогда я решил: пропади всё пропадом! — в голосе младшего Феллоуза послышался истерический надрыв. — Пусть Джон и платит за подарки для женщины, которой оказался недостоин! А если его от жадности хватит удар, тем лучше: я достаточно от него натерпелся за всю жизнь! Продать треклятую гостиницу, увезти тебя на край света, забыть о долгах… — Шагнув вперёд, он крепко стиснул оба её запястья. — Послушай, Хэтти, неужели ты сама не мечтала об этом? Только ты и я! Право, я сглупил, — прибавил он, криво улыбаясь, — надо было спрятать счета и списать всё на собачищу из тринадцатого номера! Зря, что ли, Энид болтала о девонширском демоне из газет? Джек стиснул кулаки и тихо зарычал сквозь зубы. Этот сукин сын определённо нарывался. — Ты не в своём уме, — пересиливая дрожь, заговорила Хэтти. — Ты ведь не мог и Нэйлора… — Отчего же? Прекрасно смог. Он неплохо меня выручил, когда вовремя прятал счета и распускал сплетни о красотке на серой в яблоках паре, но после смерти Джона начал болтать лишнего. Если честно, недосуг было выяснять, что у него на уме и не собирается ли он поживиться за мой счёт… Э! Куда?! — Отпусти! — рванулась она. — Я пойду в полицию! — Не пойдёшь! — Хьюго, часто задышав, притянул её к себе. — Ради меня! «Пора вмешаться», — сказал себе Джек. Но поднимать шум раньше времени не годилось: с этого ненормального станется сбросить женщину вниз. Он наклонился, легонько хлопнул Мару по крупу и скомандовал: «Взять!» Собака молнией сорвалась с места, но дробный топот лап выдал её. Хьюго, с гримасой ужаса и безнадёжного отчаяния на лице, толкнул Хэтти в грудь и бросился бежать, не разбирая дороги. Она вскрикнула, как-то неловко взмахнула руками и исчезла за краем обрыва. Джеку показалось, будто она падает медленно, как во сне. Он в три прыжка преодолел разделявшее их расстояние, растянулся ничком на камнях и свесился вниз. Навстречу ему распахнулись огромные, полные ужаса глаза: последним отчаянным усилием несчастная женщина уцепилась за куст, росший в трещине скальной стены. В памяти мгновенно ожили ощущение бездны под ногами, липкие ледяные щупальца болота и другие глаза, обращённые из тумана к нему самому, — пронзительные серые глаза Шерлока Холмса, сощуренные от напряжения. Однажды поймавший протянутую руку уже не пройдёт мимо, не протянув её другому. Джек прополз немного вперёд и сомкнул пальцы на правом запястье Хэтти — жёсткая упругая ветка уже выскальзывала из её судорожной хватки. — Вот так, — прохрипел он сквозь зубы и подался назад, — теперь левой… только не за шарф, а то задушите. Позднее он удивлялся, как ему вообще пришло в голову шутить, когда, по-хорошему, было вовсе не до шуток. Насмерть перепуганная, почти ничего не видящая от страха женщина повисла на нём мёртвым грузом. Каменный край обрыва под животом предательски начал осыпаться, а ноги не находили опоры, словно на чём-то скользком. Неужели он плюхнулся в треклятую пивную лужу?! До чего же глупо будет сверзиться вниз, спасая жизнь незнакомой трактирщицы, причём из-за трактирного же пойла!.. Внезапно, прорвавшись сквозь биение пульсирующей крови в ушах, до Джека донёсся короткий истошный вопль, напомнив почему-то не о сбежавшем Феллоузе, а о мастифке. — Мара, ко мне! — задыхаясь, почти по-собачьи прорычал он. — Тяни! Тяни меня! Закоченевшую щиколотку обдало горячим дыханием, и что-то с силой поволокло его назад, обдирая живот о камни. Джек изо всей мочи помогал свободной ногой, не разжимая пальцев, и вскоре голова Хэтти поднялась над кромкой обрыва. Он дёрнул в последний раз и опрокинулся на спину под её тяжестью. Некоторое время тишину нарушало лишь сорванное дыхание трёх пересохших глоток. Наконец Джек с трудом сел, потирая ушибленный затылок. Голова шла кругом и горела, как в лихорадке. Хэтти сдавленно вздохнула, и слёзы сами побежали по её щекам, будто внутри что-то прорвалось. Дрожа всем телом, она уткнулась в его шарф и зарыдала. Его руки уже были готовы сомкнуться поверх её плеч, но что-то удержало. Возможно, по-человечески проницательные глаза Мары, встретившиеся с его взглядом. Или промелькнувшее в памяти лицо Бэрил, которая, распластавшись на грязной траве, протягивала ему, уже простившемуся с жизнью, трость с медным наконечником. Он лишь провёл рукой по растрёпанной тёмной голове Хэтти и встал, помогая ей подняться. — Надо посмотреть, — пробормотал он охрипшим голосом, — где там ваш родственничек. Мара заскулила и потянула хозяина за полу растерзанного плаща. Шагах в десяти от них на тропинке валялась твидовая кепка. Преодолевая дурноту, Джек заглянул через край и увидел внизу изломанное тело Хьюго Феллоуза. Волны, мерно накатывая на берег, слизывали растекавшуюся из-под него кровавую лужу. — Пойдёмте отсюда. — Он сглотнул и утёр пот со лба. — Здесь уже ничем не поможешь. Мара подбежала и принялась ластиться к дрожащим ногам Хэтти. Та вздрогнула, испуганно прижавшись к плечу Джека. — Не бойтесь, миссис Феллоуз, — улыбнулся он. — Это собака Баскервилей, настоящая. Газеты безбожно врут: на самом деле она всегда помогает женщинам в трудную минуту. Закон легенды. Хэтти подняла на него мокрые глаза и улыбнулась в ответ. И странное дело: в холодном ноябрьском воздухе отчётливо пахнуло спелыми яблоками.