***
Когда они вошли в галерею, многие портреты пустовали. Гарри и Драко, не понимавшим, зачем пришли сюда в такой спешке, остановились поздороваться с Ремусом и Нимфадорой, любившими свои портреты в галерее и проводившими здесь много времени. Гермиона же целеустремленно шла вперед, внимательно вглядываясь в подписи. — Вот она! Кэтрин Эдвардс, родилась пятого апреля тысяча девятьсот восемьдесят третьего, погибла второго мая девяносто восьмого. — Эдвардс? — спросил Драко, сосредоточенно хмуря брови. — Родственница? — Профессор Люпин, вы не знаете, где сейчас Кэтрин? — Я поищу, — нарисованный Ремус, выпустил руку Нимфадоры и скрылся за рамой. Ему было интересно, зачем неугомонным героям понадобилась девушка, которую до сегодняшнего дня навещала только мать-сквиб. — Гермиона, объясни, пожалуйста, — протянул Гарри. Ему всегда было немного неуютно в галерее и хотелось отвлечься разговорами. — У миссис Эдвардс есть дочь. О ней мало кому известно, но я как-то занималась составлением списка ныне живущих сквибов. — Иметь ребенка-сквиба не преступление, — заметил Драко. — Нет. Но обычно сквибы сами уходят из магического мира. Они обижены. Наверное, и у Аманды было так же. — Аманда? Я совсем запутался! — Аманда моя мама, — произнесла появившаяся на портрете, возле которого они стояли, девушка. — Что-то случилось с ней? — Нет. Мы хотели спросить, не говорила ли она тебе о своей матери, твоей бабушке? — Мы с бабушкой виделись. Каждое лето с тех пор, как я поступила в Хогвартс. — Ты думаешь… — страшным шепотом начал Гарри. — Она ненавидит нас всех, потому что… — он страшно побледнел, ведь единственной причиной, по которой портрет Кэтрин оказался в галерее, была ее смерть в Битве. — Ты видела бабушку после того, как… Ну, после… — После того, как стала портретом? Мне не страшно говорить об этом. Я так благодарна директору Снейпу за… это все. За возможности. Мне столько всего хочется прочитать в библиотеке Хогвартса! Я договорилась с учениками, они кладут книгу рядом с картиной и вовремя переворачивают страницы, а я взамен пишу им эссе. Ой! — Мы не расскажем директору МакГонагалл, — улыбнулся Драко, обнимая за талию возмущенную Гермиону. — А ты хочешь пообщаться с бабушкой? — Мама не хочет приводить ее сюда, — тихо произнесла Кэтрин. Ее лицо выражало горечь и несогласие с таким решением. — Мама все еще обижена на нее. А как иначе связаться с ней, я не знаю. — Мы можем передать ей послание от тебя, — попытался утешить ее Драко. — У вас есть какой-то условный знак или общая тайна, чтобы она поверила, что это ты? — Есть! — воспрянула духом девушка. — Бабушка очень переживает. Жаль, что я не могу покинуть пределы Хогвартса. Только мы не можем передавать предметы к вам. — Ты можешь продиктовать письмо. Я запишу его, если позволишь. То есть, если ты доверишь мне… — Ты же Гарри Поттер, — хихикнула Кэтрин, кокетливо взмахнув ресницами. Все-таки она была еще слишком молода, чтобы долго переживать о чем бы то ни было. — Пойдем, этажом ниже есть чудесная картина, а коридором почти не пользуются.***
Гарри нес свиток с необычным письмом к двери кабинета миссис Эдвардс и понимал, что не в силах с ним расстаться. Кэтрин — ветреная и смешливая — практически без проблем пережила страшный год власти Пожирателей в Хогвартсе благодаря своей неизменной жизнерадостности. И ее гибель в день Битвы, ставший днем Победы, была ужасной несправедливостью, но девушка никого не винила. И попыталась правдиво, в меру своего разумения, написать о том нелегком времени. Написать о страхе и отчаянии, о предчувствии неминуемой беды и о маленьких радостях. Написать о своих одноклассниках, об учителях и о директоре Снейпе, о Северусе. «Один раз я лежала в больничном крыле вместе с гриффиндорцами. Не потому, что пыталась напакостить новым профессорам и получила множественные Круцио, а потому, что отвлеклась и перепутала ингредиенты в зелье. Опасности для жизни не было, а профессор Слизнорт никогда не выдавал провинившихся студентов. И все же пришлось провести ночь под присмотром мадам Помфри. Директор Снейп пришел, когда уснула даже неугомонная рыжая Джинни, вконец измотав пострадавшего больше всех Невилла. Я долго слушала их разговоры и, видимо, задремала, проснулась только от скрипа двери. И испугалась. Директора боялись даже больше, чем возможного приезда Волдеморта. Но тот не делал ничего отвратительного или злого! Просто ходил от кровати к кровати, накладывал на лежащего Сонные Чары, мазал руки чем-то зеленым и тщательно массировал грудную клетку и шею. Кривился неприязненно, бормотал ругательства, но методично и последовательно проделал это с каждым. А ведь их было около десятка! Под конец у него лицо было серым от усталости. Столько времени и сил он на это потратил, не присел даже ни разу! Я тогда вдруг поняла, что он тоже человек. Не вампир, не воплощение Мордреда или еще какое чудище. А просто человек, на которого свалилась тяжелая ноша. Не думаю, что директору школы, Пожиратель он или нет, выгодно, чтобы ученики умирали. И только когда он ушел и меня отпустил страх, я поняла, что не слышу больше болезненных стонов и скрипа кроватей из-за бесконечных метаний пострадавших!» — Мистер Поттер? — Вырвал его из размышлений голос миссис Эдвардс. Гарри и сам не заметил, что успел войти в кабинет и, наверняка, без приглашения уселся в кресло для посетителей. — Вам было что-то непонятно в прошлый раз? — Я принес вам это. Он отдал ей пергамент и с замиранием сердца следил, как тонкие морщинистые пальцы небрежно разворачивают его сокровище. Сначала лицо пожилой леди не выражало ничего. Но, когда она дочитала до последнего абзаца, то сдавленно вскрикнула и стала читать сначала, особо останавливаясь на некоторых местах. По щекам у нее текли слезы, которые она совершенно не замечала, вглядываясь в неровные строки. — Где он? — едва слышно, просила она. — Где портрет? — В Хогвартсе. — Конечно. Все в конечном итоге сводится к Хогвартсу. Она выглядела потерянной. Полностью опустошенной. Разом утратившей всю свою бешенную энергию, всю ярость и жажду справедливости. — И все эти усилия ради него? Стоит он того? — лучше бы она кричала. А не шептала, глядя прямо перед собой пустыми глазами. — Будет тебе приказ, мальчишка. А теперь уходи! Оставь меня в покое! Когда Гарри закрывал дверь, он успел заметить, что миссис Эдвардс вновь читает письмо, до побелевших костяшек прижимая руки ко рту, чтобы заглушить рыдания. «…Пожиратели принесли в школу новые порядки. Бесконечные разговоры о чистоте крови и ничтожестве маглов, проверки родословной. Практически никто из маглорожденных не явился в Хогвартс первого сентября. Мама тоже не хотела отпускать меня, но профессор Стебль отговорила ее, ведь мама растила меня одна и не смогла бы защитить в случае чего. А на проверке декан сказала, что, судя по уровню моей магии, мой отец, о котором никому ничего не было известно, был магом. Вместе с принадлежностью к роду Эдвардсов этого хватило, чтобы ко мне не приставали. Я была рада вернуться в школу, к друзьям и магии. Только переживала за маму. Хорошо, что сквибы интересовали Темного Лорда в последнюю очередь… …Старшие всех факультетов защищали младших. Гриффиндорцы — горячие головы, часто лезли, куда не следовало. Слизеринцы были королями. Когтевранцы были достаточно умны, чтобы ни во что ни ввязываться, да еще и прикрывать нас. Устраивать тайные вечеринки, коллективную подготовку к контрольным. Мы спектакль как-то совместно поставили. Теперь мне почему-то кажется, что из профессоров не знали только Кэрроу, но мы тогда так гордились, что нас никто не поймал… …А в начале мая по Хогвартсу разнеслась весть, что пришел Гарри Поттер. Младшие курсы отправили в подземелья, подальше от возможной Битвы. Но многие покинули безопасное место. Страшно сидеть и ждать, не зная, что происходит, когда рядом нет никого, кто мог бы объяснить и утешить… …Бабушка, я все-таки последовала твоему совету и собрала букет Морганы. Правда, все цветы были нарисованными, но совсем реальными для меня. Прошла аллеей из елей, в конце обретя свою судьбу. И теперь счастлива. Твоя Кэти…»***
Гарри проснулся, когда в шею ткнулось что-то острое. — Что ты делаешь на моем диване? — прошипел Снейп, явно намереваясь проткнуть своей палочкой насквозь. — На нем хорошо спится, — ровно ответил Гарри, стараясь не шевелиться. — Ты, наверное, в курсе, что зелье Сна-без-сновидений для меня под запретом, а у меня бессонница. — Убирайся! Попыток разрядить обстановку Снейп не оценил, но хотя бы убрал палочку. Он выглядел изнуренным. Почти две недели в камере предварительного заключения никому бы не пошли на пользу. — Я принес тебе поесть, — в спину направившемуся в ванную Северусу крикнул Гарри. — В прошлый раз тебе понравилось. Он успел разогреть овощной суп-пюре и не торопясь нарезал сыр небольшими кусочками, когда вернулся мокрый, взъерошенный Снейп, без привычной глухой мантии, только в наспех наброшенном сюртуке. От него отчетливо пахло болеутоляющими зельями и Бодроперцовым. — Поттер, ты молодец. Герой. И с метлой против дракона, и сирых и убогих накормить готов. Но хватит. Я не просил тебя о помощи, так что не жди благодарностей. — Я и не жду, — Гарри поставил перед опустившимся на стул Снейпом глубокую миску, полную супа, а сам направился к дальнему кухонному шкафу, в надежде отыскать там заварку. — О да! Ты ждешь, что я обмотаюсь нитками и спляшу для тебя стриптиз. И я не отказываюсь. Только не надо перед этим… Ничего не надо! — Да что ты привязался к этой нити?! — Я привязался? Я?! — взревел Снейп, поднимаясь из-за стола и угрожающе придвигаясь к Гарри. Его хватка была потрясающе сильной для того, кто был практически истощен. Непомерно худой, он по-прежнему был силен: под мешковатой одеждой угадывалось сухое, жилистое тело. — Это ты перепил зелий и на ней двинулся! — Драко уже сварил все нужные зелья, — тихо заметил Гарри, глядя прямо в горящие черные глаза, находившиеся так близко к его собственным. — Я полностью адекватен. — Тогда почему ты здесь? — практически в губы ему сказал Снейп. — Твои поступки не свидетельствуют об адекватности. А, Поттер? Все еще тянет сосать мой член? Или без игр со связыванием у тебя на меня не встанет? — Что за чушь ты несешь?! — заорал Гарри, тоже вцепляясь в одежду собеседника. Он задыхался от злости. Все-таки Снейп всегда чертовски легко выводил его из себя. Но к злости примешивалось возбуждение. — Ты думал о сексе, когда впускал меня в дом после того, как я напал на тебя? Или просто хотел помочь? — Только о нем я и думал, Поттер! — Снейп вдруг разорвал их наполненные гневом и взаимными претензиями объятия и отвернулся. Они оба были слишком опустошены морально, чтобы вести конструктивный диалог. — Думал о том, какая удача, что оттенок моей кожи так хорошо сочетается с мордредовой нитью и твоим неожиданным безумием. Не так-то легко, с учетом всех моих обстоятельств, найти согласного партнера! А ты был так заинтересован. — О чем ты говоришь? — Разуй глаза, в конце-то концов! — Северус в раздражении прошелся по кухне, запихнул в себя пару ложек супа, а потом рванул на себе сюртук, вырывая пуговицы с мясом. С остервенением избавился от рубашки и ткнул Гарри под нос левое предплечье, едва не сбив очки. — Одного этого достаточно, чтобы любой бежал от меня без оглядки, но добавим к Метке мою внешность и получим… — Тогда почему ты меня гонишь? Если так хочешь секса, что все равно с кем и как? Плечи Снейпа поникли. Он обессилено опустился за стол, покрутил в руках ложку, словно не понимая ее назначения, и начал бездумно поедать суп, опустив голову и полностью скрыв лицо волосами. — Я думал, мы уже все обсудили в тюрьме, Северус. Я никуда не уйду. И хотя, возможно, меня все еще возбуждает мысль о том, чтобы связать тебя по рукам и ногам, а после долго облизывать каждый дюйм кожи, — говоря это Гарри стремительно краснел, но если его голос и дрожал, то от возбуждения, — но гораздо больше мне хочется просто быть с тобой рядом. Дать так необходимый тебе секс, из-за которого ты готов был терпеть отвратительные вещи, включая мое присутствие, и что-нибудь еще. Человеческое тепло, например? — Ты чокнутый. Окончательно сбрендивший идиот, неспособный… Мерлин! Такие решения не принимаются второпях. На волне адреналина. Из жалости… — Я подожду, когда ты решишь… — Разве речь сейчас обо мне?! Кажется, суп пошел Снейпу на пользу. У него снова были силы орать. Но у Гарри больше не было сил слушать. Копившееся так долго напряжение выплеснулось из него, найдя себе выход в жадных поцелуях и укусах, которыми он покрывал отчаянно сопротивляющееся тело под собой, попутно избавляясь от одежды. Опрокинутый на пол Северус брыкался, лягался и кусался в ответ, но был скручен обрывками своей же рубашки, валявшейся на полу, и обласкан дрожащими нетерпеливыми руками. Ногу на плечо нависавшего над ним молодого мужчины он закинул сам, раскрываясь до предела и неосознанно приподнимая бедра для лучшего контакта. Из-за гула в ушах он не сразу расслышал обращённые к нему слова: — Я могу без нити. Могу! И хочу тебя! Только тебя. Одного тебя. Просто тебя и все… Теплый, сильный. Нужный… — Хочешь, так докажи, — кое-как прохрипел Снейп, вздрагивая, когда между его ягодиц особенно удачно проезжался член. — Или ты только языком трепать горазд? Наверное, все-таки не стоило злить Поттера. Наверное, собственное бедственное положение — голой задницей на ледяном полу и не совсем вменяемым любовником сверху — должно было навести на мысли, что и добрый, отзывчивый и совестливый гриффиндорец способен на грубость и жестокость, если его достаточно долго доводить. Но Северус словно сам был не в себе. Он должен был доказать всем, что такой как Гарри Поттер не может заняться сексом с таким как Северус Снейп без каких-либо внешних причин. Должен был убедиться в своей ненужности и непривлекательности. Чтобы было не так больно выставлять мальчишку из дома, не дожидаясь, пока уйдет сам. Чтобы можно было окончательно замкнуться в себе, опустить руки, перестать барахтаться и цепляться за никчемную жизнь. Но Поттер отреагировал своеобразно. Прекратил терзать ярко выделявшийся на бледной уже изрядно покрытой засосами груди темный сосок и впился в рот, видимо, раз и навсегда твердо уяснив, каков лучший способ заткнуть и дезориентировать ужасного Снейпа. А руками скользнул под тощие ягодицы, приподнимая, раздвигая и дергая на себя. Ничего не получилось. — Акцио! — рыкнул Гарри без уточнений, на миг оторвавшись от восхитительно вкусных тонких губ. И, похоже, он все-таки был прав, называя себя выдающимся магом. Сила его повеления была такова, что что-то прилетело ему в руку. Что именно Северус заметить не успел, был слишком занят борьбой за глоток воздуха с наглым языком, бесстыдно вторгающимся в его рот и заполнявшим, казалось, без остатка. Со смазкой дело пошло лучше. Но на полпути решимость Гарри оставила, обхватившая головку его члена нежная теснота оказала на него сокрушительное действие. — Се-ве-рус! Он весь словно окаменел. Тело требовало получить свое, от накатившей новизны ощущений хотелось выть и толкаться, толкаться глубже, пока мир не разлетится вдребезги. Но для него дело действительно было не в сексе. Не только в нем. И он вгляделся в лицо партнеру, боясь увидеть там муку и боль. — Уже поздно переживать, Поттер! — распятый в не самой удобной позе Снейп кусал губы и осторожно длинно выдыхал, пытаясь расслабиться. И все же кромешный ужас в зеленых глазах заставил его расщедриться на комментарии. — Двигайся или я тебя прокляну! Гарри не продержался долго, все было слишком ярко, остро, безумно, невыносимо правильно. Как раз то, что им было нужно. Он лежал, уткнувшись в шею Северусу, захлебываясь удовольствием и инстинктивно плотнее прижимаясь к нему бедрами. Хотелось продлить мгновения чистого восторга, ведь тот так сладко сжимал его, выгибаясь в собственном оргазме. Едва отступила последняя судорога наслаждения, Снейп твердо ухватил Гарри за волосы и прошипел единственное слово. «Еще». Ничто не могло заставить Северуса отступиться, когда Гарри твердо заявил о своих намерениях. Даже у охваченных страстью и похотью, у них хватило ума переместиться с пола кухни в спальню. Гарри быстро учился и через короткое время смог добиться от Северуса несдержанных стонов и яростных приказов, переходящих в мольбы. Он не мог от него оторваться теперь, когда тот сам безмолвно звал, разводя стройные ноги, запомнившиеся еще на презентации миниатюрных складных котлов для аврората, когда покорно подставлял шею, позволяя языком выводить на ней ломаные линии, когда с готовностью целовал и крепко держал за плечи, оставляя на них царапины, во время самых сладких толчков.***
Северус проснулся примерно через три часа после того, как темпераментный молодой любовник наконец угомонился. Он с детства спал небольшими порциями, просыпаясь и проверяя, что вокруг все в порядке. Очень полезная оказалась привычка, развитая до совершенства во время преподавательской и шпионской деятельности. Он с трудом перевернулся с боку на бок, оказываясь лицом к лицу с бывшим учеником. Своей извечной головной болью, доставлявшей больше неприятностей, чем Дамблдор и Волдеморт вместе взятые. Потому что всегда задевал его эмоционально. Всегда был личным. Сумел пролезть не только в холодный дисциплинированный разум, но и в так и не разучившееся чувствовать сердце. Наглый, надоедливый мальчишка, к которому жизнь была не слишком благосклонна, выросший в привлекательного мужчину, который, если бы не круги под глазами и воронье гнездо на голове, был бы идеалом с глянцевой обложки. Идеалом с неидеальными желаниями. Северус усмехнулся, вспоминая сцену в гостиной, когда Поттер был одурманен зельями, и сцену на кухне, когда — уже не был. По всему выходило, что они влипли друг в друга, совпав хотя бы в чувственном плане. Может, и в интеллектуальном что-то общее найдется? Пока же Северус решил позаботиться о плане физическом. Сделав над собой усилие, все же не стоило сейчас затевать второй раунд, он поднялся и, немного полюбовавшись на раскинувшегося в позе звезды Гарри, пошел приводить себя в порядок. Через полчаса сытый и посвежевший он вышел из дома и устроился на памятном диване с чашкой горячего кофе. Остро хотелось сладкого, но в принципе и так было хорошо. Особенно, когда рядом, недовольно пыхтя, плюхнулся Гарри. — Люблю рассветы, — мечтательно прошептал он, складывая ледяные ладони Северусу на живот. От проклятья его спас предусмотрительно захваченный из дома теплый плед, который он обернул вокруг них двоих. — Ты чего тут? — Мое любимое место в доме. — Правда? — обрадовался Гарри, который был в восторге от мрачного очарования сада, так напоминавшего владельца дома. — А ничего? То есть, ты не против? Ну, что я здесь? — Поттер! Я впустил тебя в свою постель. В свое тело, в конце концов… — Прости! Прости! — осторожный поцелуй в самый кончик внушительного носа остудил негодование. — Я пытаюсь не быть наглым выскочкой, чтобы ты не запретил мне приходить. — Уж лучше будь самим собой. Самим собой ты нравишься мне больше всего. Гарри. — Это самые приятные слова, которые ты когда-либо мне говорил, — удивленно протянул тот. — Я поражен. — Предпочитаю приятными словами не разбрасываться, — с достоинством ответил Северус, окидывая собеседника высокомерным взглядом. — Поттер! Мфмф… Все возможные слова возмущения потонули в поцелуях. И это было прекрасно!