Min far

      Могучую светлую ауру Ренат ощущает издалека. Безошибочно узнаёт в ней могущество и праведность своей госпожи, и изумление вместе с беспокойством заставляют сорваться с места. Что могло заставить Наследницу снизойти до смертных и спуститься с Небес на землю, и явить себя во всей своей мощи? — Госпожа моя Иомедай здесь, — взволнованно ответил он на тревогу Адара, безоговорочно отправившегося следом. — Я ощущаю её присутствие, и меня это беспокоит.       Беспокойство супруга, конечно, перенял и командор. Прошлая, первая и единственная, встреча с Наследницей прошла не при самых приятных условиях, и что могло вызвать её снова, он ума не мог приложить. Но меж тем из госпиталя вместе с супругом Адар довольно быстро примчался к храму Иомедай, и стоило им ворваться внутрь, как волосы зашевелились на затылке командора.       Замершие в благоговейном ступоре жрецы во все глаза взирали на явление богини, прижимаясь к стене, словно желая слиться с камнем в единое целое. Пока посреди зала чуть парила над землёй могучая, объятая золотистым сиянием женская фигура, напротив которой стояло две маленькие детские фигурки двенадцатилетнего Бенедикта, тощего как спичка, один в один словно Адар, и шестилетней Беаты, от папы-тифлинга унаследовавшей лишь маленькие рожки и короткий хвост. — Дети прибежали в храм и начали очень настойчиво звать Иомедай, — поймав вопросительный и полный ужаса взгляд Адара, шепнул один из жрецов. — Мы хотели прогнать их, но богиня откликнулась на их зов, — его голос утонул в сильном, но смиренном голосе ангела, сделавшего шаг вперёд. — Моя госпожа, — на выдохе произнёс Ренат, низко склонив голову в почтении.       Сам не до конца осознавая, сбросил смертную личину, являясь перед богиней во всём ослепительном великолепии и могуществе истинного облика. Вот только сейчас вместо привычных золотых доспехов на нём была длинная белоснежная тога, и Иомедай беззвучно хмыкнула, рассматривая своего герольда. Он опустился на одно колено, нагнувшись, и расправил крылья, одновременно демонстрируя уважение богине, но в то же время желая быть одного роста с Адаром, незаметно прикрывая его крылом, второе направив в сторону детей.       Которые, громко сопя и бесстрашно взирая на Наследницу, прижимались друг к другу, ожидая ответов на свои вопросы. — Богиня... — Адар, сбросив мимолётное оцепенение, нервно вздохнул. Хвост дёргался из стороны в сторону, прежде чем в излюбленной привычке юрко обвился вокруг ноги ангела, как будто фиксируя его присутствие рядом. Непроизвольно сделал шаг вперёд, словно ограждая супруга собой, и схватил его за руку, невербально обещая «я защищу тебя». — Можем ли мы узнать... Что привело тебя сюда в этот светлый час? — он постарался сбросить нервозность, расправил плечи и прямо посмотрел на Наследницу.       Однажды им уже доводилось встречаться. Тогда Иомедай снизошла до командора, когда он едва вернулся из Бездны, разбитый и морально уничтоженный, узнавший правду о происхождении своих мифических сил. Помнится, она не была в восторге от принятого им решения отказаться увековечить своё имя как легенды, вытравившей дар Арилу из своей души. Не то чтобы Адара, впрочем, сильно беспокоила её оценка, однако откровенно говоря, он надеялся, что ему больше никогда не доведётся пересекаться с Наследницей ни на прямую, ни опосредованно. — Полагаю, вы должны спросить об этом у своих детей, — глубокий голос богини растёкся по храму, так что бывшие в сторонке жрецы ещё более благоговейно вжались в стену, во все глаза глядя на явившуюся богиню, в то время как сама она многозначительно посмотрела на Бенедикта и Беату.       Девочка мило насупилась, ответив Наследнице тяжёлым взглядом. Её брат же подобрался и воинственно воскликнул: — Мы хотим, чтобы ты извинилась перед папой Натом! И папой Даром тоже! — на этих словах Адар побледнел и метнул быстрый взгляд на супруга, заметив, как на лице того отразилось искреннее замешательство. — Но, милый, нам не в чем упрекнуть госпожу мою Иомедай, — ангел попытался мягко возразить, протянув к сыну руку, и вместо брата решительно откликнулась Беата. — А нам есть! — уверенно произнесла девочка, и снова мило нахмурившись, бесстрашно посмотрела на богиню: — Почему ты бросила папу Ната? Почему оставила его страдать? Он ведь был твоим посланником, самым верным помощником — почему ты просто бросила его?! — из уст шестилетнего ребёнка вопросы звучали как самое страшное обвинение, и на мгновение Иомедай ощутила тень замешательства, словно и вправду не ожидала, что малышня наберётся смелости взыскивать с неё. — Когда лорд демонов пленил твоего родителя, я не могла вмешаться, — спокойно ответила Наследница. — Иначе это могло повлечь тяжёлые и непредсказуемые последствия. Это создало бы прецедент, и другие боги захотели бы повторить за мной. А если боги начинают вмешиваться в дела других планов, что мешает их владыкам отвечать тем же? Это повергло бы мир в хаос. — Неправда, — за сестрой насупился Бенедикт. — Дезна когда-то не побоялась спуститься в Бездну, чтобы отомстить за издевательства над своей жрицей и её семьёй! И кроме того, никто не говорит, что ты должна была сама отправиться, но ты ведь могла попросить кого-нибудь из других ангелов? Чтобы они хотя бы помогли папе Адару, когда он сам пошёл спасать папу Ната. Но вместо этого папа Дар отправился один, и папа Нат страдал совсем один, потому что ты, его госпожа, подруга и богиня, просто бросила его и даже не попыталась что-то сделать, чтобы хотя бы дать понять, что ты не забыла и тебе не всё равно. — Ди... — озадаченно глядя на сына, Ренат ощутил одновременно прилив смущения, тёплой благодарности и печали. Всё это было не то чтобы слишком давно, но он не вспоминал о днях тех огненных и тёмных, даже не подозревая, что добрые сострадательные сердечки детей так сильно пронялись историей из его прошлого. — Почему ты так поступаешь? — Беата всхлипнула, вытерев кулачком набежавшие на глаза слёзы. — Кого-то просто заперла в камне, а папу бросила, чтобы ему делали больно и заставляли страдать. Разве те, кто заботятся о своих друзьях и помощниках, делают так? — Для начала они хотя бы искренние с теми, кто доверяют им, — приобняв сестру за плечики и пряча за собой, Бенедикт метнул недовольный взгляд в опешившую богиню. — Почему ты хотя бы не сказала папе Нату, что ты не благословляла папу Дара? Даже если ты не знала, откуда в нём особенные силы, ты могла сказать об этом? Ты ведь не одна добрая богиня, а папа Дар всегда молился Саренрэй, а не тебе. Почему ты смолчала об этом? Ты знаешь, сколько боли это принесло папам? — У них теперь есть шрам вот тут, — Беата показала пальчиком себе на грудь. — А ещё у папы Дара теперь неправильно работает сердце. Почему ты сделала это? Почему ты ненавидишь папу Ната?       Последний вопрос разлетелся по храму осколками битого стекла. Жрецы, о присутствии которых все забыли, кажется, даже перестали дышать, ошалело наблюдая за разворачивающейся драмой. Сердце в груди Рената дрогнуло, и что-то болезненное заставило его сжаться, так что ангел тяжело выдохнул, опустив голову, ощущая, как поникли крылья. Задавался ли он сам этим вопросом? Ощущал ли себя преданным и брошенным? Ведь он служил светозарному лорду и не уберёг его — был ли он достоин прощения и принятия, и ощущения полноценной частью целого?       Адар взволнованно переводил взгляд с детей на супруга, а затем на богиню. Он ощущал, насколько напряжённым и уязвимым был этот момент, и не знал, к кому податься в первую очередь. В конце концов полуповернулся к ангелу и мягко приобнял его, прижимая к себе, заботливо давая понять, что каким бы ни был ответ, он всё равно останется на его стороне. И Наследница проследила за этим жестом, и нехарактерная растерянность пустотой звенела внутри. — Я... не ненавижу твоего родителя, — она вздохнула тяжело, словно на её плечах лежал неподъёмный невидимый груз. — Он всегда был для меня ценным соратником и другом. Однако я... Ангелы, которые были заточены в Страж-камни, добровольно пошли на этот шаг, чтобы защищать смертных, — богиня задумчиво посмотрела куда-то вдаль. — Наверно, это было не самое правильное моё решение, ведь их помощи можно было придать другую форму, менее губительную для их душ и не причиняющую страданий. Но я не препятствовала им, ведь мне казалось, что неправильно ограничивать праведную волю и порывы. — Но ты ведь когда-то была человеком, — Бенедикт поджал губы. — Неужели ты забыла, как важно говорить с теми, кто доверились тебе? Быть примером для следования, но при этом направлять идущих за тобой? — Я лидер, — Иомедай согласилась. — Я веду за собой, но я не имею права вмешиваться в действия и поступки идущих. Ведь я не тиран, но первая среди равных. — В Кенабресе, сразу после прихода Дескари, когда демоны захватили город, я встретил на улицах сиротку, которую крестоносцы собирались принести в жертву. Они верили, что если прольют кровь невинного ребёнка, ты даруешь своё благословение, — негромко вмешался Адар. Продолжая обнимать и ограждать собой ангела, он уверенно расправил плечи и прямо посмотрел на богиню. — А затем в Сером Гарнизоне суккуба очаровала крестоносцев и говорила к ним от твоего имени. Один из них вырвал свои глаза и преподнёс их ей, веря, что так ты одаришь своей благосклонностью. — К чему ты клонишь? — Иомедай вопросительно вскинула бровь. — К тому, что среди смертных есть жрецы, способные разъяснить и трактовать учение твоей веры и донести идеалы, которые ты поощряешь, — с готовностью ответил Адар. — Но почему твои небесные соратники исключены из списка тех, кто могут получить ответы и пояснения? Ведь ты сама лично рядом с ними, и если где-то в чём-то они заблуждаются, ты можешь указать им на это. Разве лидер нужен не для того, чтобы заботиться о своих союзниках? Разве он не должен быть тем, на кого они могут положиться? И если бы ты сказала ангелам, что заточение в камне губительно и неэффективно, это не значило бы, что ты навязываешь им свою волю, но лишь показываешь то, что они могли не учесть. И если бы ты попросила кого-нибудь помочь своему герольду, это не было бы поводом к войне с Бездной или принуждением их к чему-то. Но это забота о доверившихся тебе, дающая ощущение ценности и уверенность, что в случае беды на тебя можно положиться. — Теперь я понимаю, — Иомедай склонила голову, признавая свою неправоту. — Я не была внимательна, к сожалению, ты прав. Но я могу сказать, что беспокоилась о судьбе моего герольда и когда он был в плену, и когда ты спас его. Однако я потеряла с ним связь, и теперь для меня большая неожиданность, что он связал себя узами брака и даже породил от тебя дитя, — её взгляд скользнул по обиженно сопящей Беате, всё ещё прижимающейся к брату. — Но теперь, когда я вижу тебя, мой добрый друг, я буду рада, если ты вернёшься ко мне и займёшь тот пост, что принадлежит тебе по праву. — Твоё предложение — большая неожиданность и честь для меня, — Ренат смиренно склонил голову, в ответ обхватив Адара одной рукой за талию. — Но я не могу принять его, госпожа моя. Длань Наследницы умер в Тюрьме Неизбежности, сполна заплатив за предательство и слабость, что не уберегли Рагасиэля, — протянул тоскливо, невесело усмехнувшись, но затем поднял взгляд на обеспокоенного супруга и нежно улыбнулся. — Я же теперь Ренат. И я нашёл своё место среди смертных как помощник, защитник и целитель. Я познал любовь и тепло семейного счастья. Я стал отцом, и я не могу покинуть своих детей, — протянул свободную руку в сторону дочери и сына, и они охотно подбежали к ангельскому папе, обнимая его. — В конце концов второй раз я не могу бросить своё сердце, ведь это будет означать окончательную смерть без возможности вернуться, — добавил тише, с любовью посмотрев на Адара, заметив, как он мило смутился, опустив глаза.       Иомедай внимательно наблюдала за ними. Она видела и чувствовала глубокую тёплую привязанность и искреннюю любовь, связавшую не только ангела и командора, но и двоих детей, доверчиво жмущихся к родителю. Её бедный герольд и вправду нашёл своё счастье, и после всех испытаний и столетий верной честной службы он определённо заслужил покой. — Что ж, — богиня тепло улыбнулась и снова покаянно опустила голову. — В таком случае, я должна извиниться перед тобой, мой верный друг. Мои помыслы не были сокрыты, но часть моих убеждений оказалась ошибочной. Твои страдания и боль не принесли мне радости, и я скорблю, если действительно могла предотвратить их. Но сердце моё радуется, что ты сумел найти своё счастье, и пусть ты не вернёшься ко мне, я буду рада расстаться с тобой друзьями. — Я благодарен тебе за твои слова, моя госпожа, — смутившись, немного озадаченно ответил ангел. — И рад, что наше недоразумение разрешилось взаимным пониманием. Пусть пока муж мой жив я не вернусь на Небеса, помыслы мои и молитвы всё равно из всех богов направлены лишь к тебе одной. — В таком случае, прощай, верный друг мой, — и исчезнув во вспышке золотого сияния, Иомедай услышала прощальное «и ты прощай, госпожа моя».       В храме снова стало тихо и легко, и давящая божественная аура ушла. Жрецы и Адар облегчённо выдохнули, и командор, не отпуская супруга, накрыл свободной рукой грудь, переводя дыхание. А затем укоризненно посмотрел на совершенно довольных собой детей, продолжающих обнимать ангельского папу, отдавая ему всю свою любовь. — Зачем вы сделали это? — впрочем, теперь уже злиться не было никакого смысла, так что Адар лишь тяжело вздохнул. — Потому что мы любим вас! — довольно пискнула Беата, а Бенедикт веско добавил: — Нам было обидно за вас. А если кто-то тебя обидел, он должен за это извиниться! Конечно, это не вернёт ваши переживания, и твоё сердце не станет снова работать правильно, но мы хотели защитить вас! Ведь вы заботитесь о нас, но кто позаботится о вас?       Адар растерянно переглянулся с Ренатом, ловя на дне его глаз умиление и любовь. Даже боги могли ошибаться в своих действиях и суждениях, и так же как смертные, они могли признавать свои промахи и учиться на них. Ведь боги на самом деле мало чем отличаются от смертных, и кажется, теперь Адар на самом деле понял, о чём ещё когда-то давно говорила Уголёк. И похоже, она была не так уж и не права в своих словах.