О работе (Регилл, Фурий-младший)
3 мая 2024 г. в 12:05
Откровенно говоря, дни, подобные этому, Регилл искренне не любил. Ир по срочному делу отбыла в Кенабрес и должна была вернуться не раньше вечера через телепорт — теперь, когда Мировая Язва была закрыта, Дрезен стал могущественной политической фигурой, и легендарная во всех смыслах леди-командор обросла крепким непоколебимым авторитетом и огромным весом в регионе. Крепкая авторитетная хватка и острый ум способствовали развитию и укреплению позиций Дрезена как главного оплота в борьбе с демонами, но в то же время город стал оплотом и самой командора. И когда Язва закрылась, Ир не захотела расставаться с результатами своих трудов, однажды и без того едва не угробленных королевой.
Поэтому она не обманывалась, что своеволие, силу и растущую автономность Дрезена Мендев не встретит с большим энтузиазмом. Так что необходимо было налаживать связи и укреплять позиции ещё сильнее, ожидая неизбежный удар, который завидующая Голфри Мендевская рано или поздно захочет нанести. К нему необходимо быть готовыми, и весьма похвально, что Ир уже сейчас беспокоилась об этом.
Регилл, как муж и первый, верный помощник, поощрял действия супруги, всячески помогал ей и поддерживал. Иногда, правда, приходилось разделять обязанности, как например, сейчас, когда на встречу в Кенабрес командора пригласили одну, вынудив супруга остаться в Дрезене. Впрочем, Регилл намеревался потратить это время с пользой, просматривая корреспонденцию и отчёты. Но было одно маленькое «но».
Маленькие дампирчики росли быстро, но их циклы взросления мало отличались от человеческих, так что они по-прежнему были несмышлёными малышами. Более того, входили в тот возраст, когда начинали более активно напоминать о себе и взаимодействовать с миром. И если Рагна обладала флегматичным, спокойным нравом и не доставляла ровным счётом никаких проблем, то её брат с лихвой компенсировал это.
Фурий-младший не то чтобы был капризным, но он был любознательным, активным, подвижным и разговорчивым. Не мог долго усидеть на одном месте, требовал к себе повышенного внимания и, едва научившись ползать, стремился заползти везде, куда можно и нельзя, хвостом семеня за матерью или приёмным отцом. И родители (а ещё иногда Якер и Аневия) были единственными, кто могли совладать с мальчиком, так как сиделок, помогающих командору с детьми пока она и её муж были заняты, он не признавал принципиально.
Сейчас же ситуация была особенно прискорбной: у Фурия и Рагны резались первые зубы, и это были тяжёлые дни как для них самих, так и для родителей. И если с Рагной опять всё было более-менее спокойно, она относительно легко и безболезненно переносила это испытание, то Фурий с раннего детства демонстрировал впечатляющий талант драматического актёра. Который соглашался быть спокойным и послушным исключительно на руках матери или приёмного отца — тут не спасали даже Якер с Аневией.
Поэтому этот рабочий день Региллу предстояло провести буквально с ребёнком на руках, и он вздохнул, мысленно ворча о том, почему брат-близнец так кардинально отличался от своей сестры и совершенно не был на неё похож. Впрочем, Фурия во всей этой ситуации смущало мало что, и он довольно вскрикнул, когда отец поднял его, усадив на предплечье и прижав к груди, направляясь в рабочий кабинет разбирать бумаги.
Сидеть спокойно маленькому ребёнку, конечно, было скучно, поэтому пока Регилл отвлёкся, Фурий ловко стащил один из пергаментных листов и перо, размашистыми неровными движениями оставив несколько широких толстых полос и клякс прямо на тексте отчёта новопризначенного сержанта кавалерии. Издал радостный вопль от того, что копирует любимого взрослого, и тот в ответ удивительно терпеливо вздохнул, уверенно отобрав из цепких пальчиков и перо, и пергамент, получив в ответ на этот раз вопль возмущения.
— Либо ты не мешаешь мне работать, либо я возвращаю тебя нянькам, — отец невозмутимо обратился к ребёнку, на что мальчик изумлённо вскрикнул. Пусть он был непоседливым и хаотичным, но как и сестра, был довольно смышлёным, несмотря на юный возраст, так что какие-то вещи понимать научился. И спокойный строгий голос отца определённо входил в их число.
Минут на десять Фурий послушно притих, так что Регилл смог быстро пробежать глазами по испорченному отчёту. Стоило отдать детской избирательности должное: из всей кипы бумаг, мальчик вытащил настоящий мусор, который параликтор сам бы расчертил в пух и прах за непрофессиональность изложения и просторечную лексику. Это вообще был документ? Его писал младший офицер или крестьянин, едва научившийся держать в руках перо?!
— Что ж, глаз у тебя внимательный, — хмыкнув, Регилл в скупой ласке погладил мальчика по тёмному пушку, отчего ребёнок широко улыбнулся. — Возможно, ещё не всё потеряно, — отложил бумагу в сторону и подхватил сына, выйдя из-за стола. — Войдите, — ответил сдержанно, когда раздался стук в дверь.
На пороге кабинета показался тот самый молодой сержант. На ковёр к параликтору он явился лично, чтобы показать себя и отчитаться об успехах за первый месяц службы. Вытянувшись по струнке, юнец громко и чётко продекламировал приветствие, своё имя и номер части, и Фурий удивлённо пискнул, рассматривая нового взрослого в тёмных доспехах почти как у папы и дяди Якера.
Услышав голос ребёнка, сержант опустил глаза, с ответным удивлением посмотрев на параликтора. Тот стоял у стола, и на согнутой в локте руке у него сидел полугодовалый малыш. Самозабвенно грызя пальцы, мальчик с интересом смотрел на пришедшего, в то время как папа, не размениваясь на церемонии, свободной рукой протянул офицеру порисованный отчёт.
— Даже ребёнок считает этот отчёт совершенной бездарностью и абсолютной глупостью, — не поведя и бровью, с невозмутимой строгостью произнёс Регилл. Фурий, словно подтверждая слова отца, высоко громко пискнул, и проситель с трудом подавил умилительную улыбку, пробивающуюся даже несмотря на то, что его тут отчитывали. — Переделать по форме и стандарту, и завтра с утра жду исправленный вариант.
— Всё сделаю, господин параликтор! — юноша вытянулся по струнке, поймав тяжёлый недовольный взгляд бледно-жёлтых глаз, прижав отчёт к груди как родной. Слухи о том, что супруг леди-командора настоящий дьявол во плоти, проверять не хотелось совершенно, даром что он был с ребёнком на руках.
— Свободен, — Регилл махнул рукой, давая понять, что разговор окончен, и юнца, так и не доложившего устную часть, тут же будто ветром сдуло.
На мгновение он прикрыл глаза. Ребёнок, сидящий на его предплечье, что-то лепетал на своём детском языке — качественно понимать близнецов могла только Ир, у Регилла это получалось через раз и то только с дочерью. Которая в отличие от брата больше пошла в мать, была гораздо спокойнее и сдержаннее, не требуя к себе столько внимания, как активный Фурий.
Так вот, мальчик продолжал что-то лепетать, периодически грызя ноющими чешущимися дёснами пальцы, и отец вернулся за рабочий стол, опустившись обратно на своё место. Перед ним ещё лежало несколько важных донесений и рапортов, и было бы неплохо просмотреть и обработать их все до возвращения Ир. Поэтому усадив приёмного сына себе на колени, Регилл с головой погрузился в работу.
Фурий подался вперёд, схватившись за край стола своими крохотными пальчиками. С любопытством скользил взглядом по аккуратно сложенным свитками, перьям, чернильнице и прочим лежащим на столе вещам, но утащить больше ничего не пытался. Впрочем, это занятие быстро ему наскучило, так что он заёрзал на месте и издал высокий вопль. Обернулся, снизу-вверх глядя на сосредоточенное лицо отца, внимательно скользящего цепким взглядом по донесениям разведки, одной рукой придерживая ребёнка, чтобы он не упал и не травмировался. Что ни говори, а темперамент мальчик унаследовал явно не своей матери, был любопытным и подвижным в мере, гораздо большей чем сестра. И самое прискорбное — по-прежнему был в том возрасте, когда увещевания на девяносто процентов были бесполезны, и необходимо было просто набраться немалого терпения, чтобы выносить беспокойное дитя.
Мальчик снова пискнул и непоседливо повернулся. Он абсолютно точно пытался привлечь к себе внимание, и чего ему было не занимать уже со столь юного возраста, так это упорства в достижении своей цели. Поэтому маленькие, но цепкие пальчики потянулись к воротнику наглухо застёгнутого камзола, мгновенно впиваясь в слегка отогнутую ткань. Издав ещё один вопль, на этот раз гораздо пронзительнее и громче, Фурий потянул воротник на себя с такой силой, что жёсткая ткань до боли впилась в кожу на задней части шеи, заставив Регилла поморщиться и всё-таки обратить внимание на ребёнка.
Поймав укоризненный взгляд, вселявший в подчинённых экзистенциальный ужас, малыш лишь радостно широко улыбнулся и восторженно пискнул. Воротник не отпустил, продолжая тянуть за него, то ли желая, чтобы отец наклонился, то ли пытаясь подняться на ноги, опираясь на устойчивую опору. Однако вспоминая, что говорила Ир, и собственные изыскания на эту тему, с прискорбием Регилл осознал, что приёмный сын был ещё слишком мал для того чтобы учиться ходить, и соответственно, самостоятельно вставать — он с сестрой только научился ползать, так что не стоило ожидать от него большего.
Между тем, продолжая издавать высокие звуки разной интонации, Фурий точно также продолжал тянуть воротник, усиливая интенсивность болезненных ощущений. Поэтому Регилл терпеливо вздохнул и всё-таки легко подхватил ребёнка, помогая ему выпрямиться так, что он присел на крепкое предплечье. Довольно пискнул и снова рассмеялся, и хватка на воротнике стала гораздо слабее. А после вовсе пропала, так как мальчик потянулся к шее, в излюбленной манере обнимая её, завалившись на отцовскую грудь.
— Да, дитя, — Регилл снисходительно хмыкнул, погладив ребёнка по спинке, продолжая придерживать. — Я тоже испытываю к тебе определённую степень привязанности, — Фурий в ответ глухо, но радостно пискнул, и не думая отпускать пойманного отца.
По итогу Региллу так и пришлось работать лишь одной рукой. Однако ребёнок, удобно устроившись на его плече и груди, перестал всё время ворочаться и вопить, замерев и затихнув. Довольно быстро он того вовсе уснул, так что гном позволил себе снисходительно, но тепло усмехнуться. Удобнее перехватил дитя, погружаясь в работу, думая о том, что всё-таки это были приятные и допустимые отвлекающие факторы.