***
...Дни лениво текли дальше, лето близилось к своему пику. В особняке вот уже две недели царили невообразимая тишина и покой. Лишь редким эхом в стенах слышались разговоры оставшейся здесь парочки. Эта особенная атмосфера просто переполняла давно знакомое место, делая лишь ещё более уютным. Сехун расположился в дальней части сада, за домом. Здесь, в тени огромного клёна, сегодня особенно хорошо. Лишь слегка покачиваясь на качелях у самого дерева, быстрыми и мягкими движениями карандаша делал зарисовки для будущей картины. Ажурные тени листвы над головой то и дело покачивались от ветра, создавая прекрасные причудливые очертания, как и нежные белые облака в небе. Вокруг тишину нарушало лишь дыхание ветра и немного – шуршание карандаша по бумаге. В наушниках приглушённо звучала спокойная песня о любви, создающая особую атмосферу, где среди линий и штрихов на чистом листе альбома плавно и неспешно появлялись очертания его мыслей и чувств. На деле, парень слегка лукавил, говоря о том, что приехал сюда за вдохновением по работе. Ведь настоящее его вдохновение, его хрупкая и до мозга костей романтичная муза в сердце всегда находила здесь лишь одно – желание снова и снова рисовать лишь одного человека. Улыбнувшись своим мыслям, О ненадолго прекратил работу над зарисовкой и поднял голову. Взгляд скользнул по всему внутреннему саду – раскидистый крепкий клён, под тенью которого нашли свой уютный уголок два молоденьких кустика камелий, увитая плющом ограда, кольцом сомкнувшаяся вокруг этого тихого уголка. Чуть поодаль, на открытом солнечном месте, сейчас одиноко пустовали бельевые верёвки, где лишь изредка задерживались птицы, а у самого дома, под окнами первого этажа пышно цвели розы самых разных оттенков – их колючие побеги скрещивались друг с другом, создавая красивый цветущий узор. Взгляд задержался на приоткрытом окне кабинета, после чего невзначай скользнул на экран телефона, вылавливая сочетание цифр на часах. 16:28. Однако стоило лишь вновь вернуться к рисованию, как спустя лишь мгновение ощутил на себе взгляд. Карандаш замер в руке, пока взору открывалась совершенно иная картина, похожа на старый фильм в тёплых солнечных тонах на чуть пожелтевшей киноплёнке. Уставшей медленной походкой, чуть щурясь от солнца, к нему шёл Лу Хань. Ладонью чуть заслоняя лицо, он приближался к этому уютному уголку сада, где озорной ветер тут же разворошил высветленные волосы с заметно отросшими корнями. Светло-голубая рубашка с закатанными до локтей рукавами расстёгнута на две пуговицы казалась легче ветра, а рваные светлые джинсы уже были неотъемлемой частью летнего образа в любую погоду. Наверное, в этом весь Лу, и когда наконец подошёл к качеле, Сехун не удержался от тихого смешка. — И как тебе не бывает жарко? Ни разу не видел, чтобы ты носил что-то кроме рубашек и джинс. — Мне некомфортно, когда ноги слишком открыты, поэтому я не ношу шорты, — вздохнул Хань, садясь рядом на свободный край качелей. Стоило их взглядам вновь встретиться, лишь устало выдохнул и чуть наклонился к нему. Младший улыбнулся, откладывая альбом, и скользнул пальцами в чужие волосы, провёл кончиком носа линию вверх по щеке и поцеловал в висок. Лу прикрыл глаза, устало улыбаясь, и накрыл его руку своей, едва обхватывая за запястье. Дыхание едва заметно сбилось от приятной дрожи в теле. Стоило лишь склонить чуть набок голову и подсесть ближе, как сладкий капкан тут же захлопнулся, сомкнувшись нежным поцелуем губ. Хань отвечал неспеша, оттягивая минуты нежности – для него этот поцелуй сейчас был равноценен глотку волшебной исцеляющей воды, солёному бризу на закате дня, прохладному дыханию летнего дождя в преддверии вечерней грозы. И всё это – в одних лишь объятиях любимого. То, что в этот момент чувствовал, просто невозможно уместить в одно лишь "люблю" – он тонул. Тонул в ласковых касаниях, в улыбке, в словах бархатным голосом, в пьянящих поцелуях – во всём, что делал Сехун. И сколько бы это не продолжалось, ощущалось всё каждый раз как в первый. Дыхание сбивалось, сердце билось невообразимо быстро, по коже пробегали приятные мурашки, а сознание как в тумане. Едва разомкнув губы, слегка мутным от неги взглядом заглянул в глаза и улыбнулся, после чего опустил голову на чужое плечо и выдохнул. Ему это нужно было сейчас. — Сколько дней уже держишься? — шёпотом поинтересовался О, продолжая мягко перебирать пальцами его волосы. — Где-то... Девять. — Честно? — Конечно... — устало простонал Лу, чуть поёрзав на плече. — Уже всё внутри сводит, так хочется сорваться... — Никто и не говорил, что будет легко, Хань, — улыбнулся Сехун, после чего взял его за руку и оставил поцелуй на костяшках пальцев. — Но ты молодец. Я совсем не чувствую привкус дыма на твоих губах и запаха на руках тоже нет. — Думаешь, я смогу бросить? — Я уверен, что у тебя выйдет. Потому что я для тебя куда более сильная зависимость, чем сигареты... — "...хотя это и пугает меня куда больше. Лу, я молюсь лишь о том, чтобы твоя зависимость мною не переросла в одержимость. Никто не может знать наверняка, на что ты способен, если это случится." — Ты... Что-то хотел мне сказать? — Нет, ничего. Здесь так хорошо молчать, — улыбнулся Сехун, вновь глядя на то, как солнечные лучи теряются в кроне клёна. Лу выпрямился ненадолго, снимая сандалии, и лёг на качели, устроив голову на его коленях. Всё равно ведь никто не будет против. — Так и есть... Дедушка всегда любил тишину и эту часть сада. Даже сейчас, спустя столько времени, он словно продолжает прятаться здесь и хранить этот уютный уголок. — Ты помнишь его? — Немного. Не знаю почему, но мы редко проводили время вместе, хотя он и старался всегда наладить со мной общение. Хотя я и был слишком мал, чтобы понять это... Сейчас я больше всего жалею, что мне почти нечего о нём вспомнить. Ведь дедушка правда был хорошим человеком. — Нам уже не исправить того, что было. Всё, что нам остаётся – жить дальше и помнить тех, кто ушёл. — Так и есть. Но... Думаю, что Тао помнит его лучше меня. — Раз уж ты вспомнил об этом, — Сехун наклонился над ним с озорной улыбкой и подождал, пока Лу откроет глаза снова. — М? — Час назад я разговаривал с ними по телефону. У Тао уже есть заметный прогресс, хотя прошло всего две недели. К концу лета вроде бы сможет восстановить чувствительность верхней части тела. — Ты же сейчас повторяешь слова его врача или сам додумываешь? — улыбнулся Хань, но прежде, чем О успел ответить, коснулся пальцем его губ. — Я верю, что так и будет. Чего Тао не занимать, так это упрямства и стремления быть лучше. "Дедушка Линг, вы слышите? Тот мальчик, который всегда слушал, как вы читали ему, сидя на ваших коленях, сейчас вырос и стал сильнее. Кто знает, сколько ещё в нашей жизни будет бурь и шквалов, но пока рядом с нами есть те, кто любит нас, нет ничего невозможного. Вы ведь этому нас учили? Спасибо. " — Лу, — шёпотом позвал его Сехун, но всё же решил не трогать. Хань слишком уж красиво спит, разморенный теплом подступающего вечера. Хотелось верить, что сон его такой же безмятежный и мягкий, как и разговор до этого.***
Всё ближе к вечеру и море затянуло серым куполом тяжёлых туч, угрожающе гремя далёкими раскатами грома. Но пока за окном собирался дождь, Чанёль и Бэкхён сидели в своём домике, не волнуясь о том, что происходит за пределами этих стен. Устроившись на кровати, они вместе практиковались в игре на гитаре. Точнее, практиковался больше второй, ведь и правда хотел наверстать упущенное за столько лет. Хоть это и было не так просто, ведь аккорды, которые пытался сыграть, раз за разом звучали не так, как должны. — Вот чёрт, — тихо прошипел Бэк, когда снова сильно передавил пальцем струну. На коже остался тонкий порез. — Может всё-таки сделаешь перерыв? У тебя уже пальцы не гнуться от напряжения, — заметил Чан, ненавязчиво убирая чужую руку с ладов и откладывая инструмент в сторону. — Совсем уже играть разучился, — разочарованно вздохнул на это Бэкхён, даже не сопротивляясь, когда Чанёль в который раз заклеил порез пластырем и начал осторожно разминать его ладони. — Зато у тебя сейчас полно времени для практики, раз уж ты пока не занят написанием книги, — мягкими и плавными движениями разминая тонкие пальцы, Пак улыбнулся. — И почему ты вдруг решил снова практиковаться? — Из-за тебя, конечно, — фыркнул Бэкхён, отводя взгляд. От этих приятных касаний и голоса по коже растекались волны мурашек, а сердце начинало биться быстрее. Даже не оборачиваясь, чувствовал на себе чужой взгляд и едва мог дышать. Но стоило выдохнуть и эта минутная паника тут же отступила, отчего дальше говорить стало легче. — Я правда обожаю слушать, как ты играешь на гитаре, Чанёл~и. Будь то на сцене в баре или у нас дома, только для меня. Я уже очень давно не чувствовал этого невероятного чувства, которое едва не начал забывать. Я благодарен тебе за это, и... — лишь сейчас смог вновь поднять глаза и посмотреть в лицо. И в тоже мгновение, так и не успев закончить мысль, был пойман в ласковый плен касаний. Чан целовал ненавязчиво, никак не пытаясь заходить дальше. Его всегда тёплые ладони сейчас особенно согревали – пока одной зарылся в волосы, второй скользнул вниз по спине, заставляя выгнуться вперёд. Бэк тихо простонал в поцелуй, обнимая за шею, и чуть прикусил его губу. — Чёрт, — сам же одёрнул себя Бэкхён, виновато прикрывая пальцами губы. — Больно? — Нет, — улыбнулся Чан, облизывая припухшие губы, — ты впервые такой эмоциональный со дня нашей встречи. — Р...разве? В его глазах явно читалось смятение, но всё его естество выражало иное – удовольствие. Не нужно было заглядывать слишком далеко, чтобы понять это. Поэтому Чанёль без лишних слов придвинулся ближе и обнял. Этот жест был таким уместным и приятным, таким... нужным сейчас. Бэк лишь сомкнул объятия в ответ и прижался к его груди. В комнате ненадолго наступила тишина. Совсем рядом, у самого уха, успокаивающе бьётся сердце любимого. Где-то за окном приглушённо свистит ветер. В окно тихо ударилась первая дождевая капля. За ней ещё одна, и ещё, ещё десятки капель начали отбивать свой особый ритм по стёклам и крыше. За окном быстро усиливался дождь, лишь приближая и без того подступающую ночь. В комнате сгустились сумерки, но оба этого не замечали. — Спасибо, — в привычной манере, с полным безразличием на лице, отчеканил Бэкхён и разомкнул объятия. Не стоило ждать чего-то другого, но даже этого уже более чем достаточно, чтобы Пак снова одарил его тёплой улыбкой. — Сейчас включу свет, — уже начал вставать, но Бэк настойчиво остановил его, ухватившись за рукав чужой толстовки. — Не надо, и так нормально. Лучше сыграй для меня, Чанёл~и. — Ладно, раз уж ты просишь... — Пак всё же включил небольшой ночник и в сине-фиолетовом рассеянном свете взял в руки гитару. Бросив взгляд на разгулявшийся за окном ливень, наиграл пару аккордов, совершенно не связанных. — Знаешь, я сейчас вспомнил одну песню. Слышал когда-нибудь о группе Poets Of The Fall? — Может и слышал, но не уверен. — Это одна из моих любимых рок-групп. Тебе понравиться, — Чан чуть подвинулся, прислоняясь спиной к изголовью кровати, и начал наигрывать уже полноценную мелодию. Бэкхён подсел к нему ближе, подпирая голову рукой, и даже на миг затаил дыхание, стоило в этой звенящей тишине прозвучать вновь голосу Чанёля: — Hello old lovers of mine, My little boy wishes of fortune's kisses Now dreams cast aside In the fading light your crown of thorns Becomes a halo of branching horns And yet so beautiful! I see you gently swaying in a sea of seesaws Slumming in the shack Tony built last year I know you'll be holding court with jackdaws Crying when nobody ever sees your tears When no-one sees your tears! Шум дождя дополнял мелодию, а бархатный голос Чана приятно ласкал слух. Бэк опустился на подушку, прикрыв глаза. Слова этой песни проникали под кожу и струились по телу вместе с кровью, превратились в новый глоток кислорода. Почему-то, вслушиваясь в текст, чувствовал, как внутри него самого будто дрожат струны, а на языке слабо ощущался солёновато-горький привкус, как будто бы давно забытый. Сложно объяснить, что в этот момент чувствовал Бэкхён, но если всё же постараться, то описать это он бы смог. Всего в нескольких словах — приятная печаль. Странно, но это единственное, что больше всего подходило для обозначения того, что происходило в его душе. И эта песня действительно завораживала – просто не могла не понравиться. Вот почему к моменту, когда второй раз зазвучал припев, Бэк шёпотом подпевал, но так, чтобы это не было слышно. — I see you gently swaying in a sea of seesaws Slumming in the shack Tony built last year I know you'll be holding court with jackdaws Crying when nobody ever sees your tears When no-one sees your tears! Тихие, но уверенные движения, от которых струны дрожали в нужном ритме, завораживали. Но Бэкхён едва ли замечал это, когда Чанёль пел только для него. Рядом с ним всё остальное уже не так важно – и боль в пальцах, и груз прошлого на душе. Есть лишь эта комната, тонущая в сумерках, и чарующий голос так близко, согревающий изнутри. — Как тебе песня? У меня не такой высокий голос, как в оригинале, но... — Это прекрасно... — тихо ответил Бэк с мыслью, что хотел бы сейчас улыбаться сквозь слёзы, а не быть каменной статуей с безразличным голосом. Ведь ему очень нравится, как звучат песни голосом Чанёля. — Ты сейчас улыбаешься, — уверенно замечает Пак, сам не сдерживая улыбку. — Ты же знаешь, что я не могу улыбаться, — вздыхает в ответ и переворачивается на спину, глядя в потолок. На что Чанёль только тихо хихикает, откладывая гитару, и нависает над ним. Несколько мгновений смотрит на него, не проронив ни слова, склоняется и целует в висок. На миг замирает, шепча на ушко: — То, что ты не можешь сбросить каменную маску со своего лица ещё не значит, что я не могу понять, какие эмоции скрываются под ней. — Спасибо, что ты есть, Чанёл~и, — также шёпотом отвечает Бэкхён, ловит и коротко целует в губы, чувствуя, как на сердце теплеет. Но уже в следующий миг ускользает из этого капкана и снова садится на кровати. — Ладно, пауза слишком затянулась. Хочу ещё немного попрактиковаться. — Может тебе лучше использовать медиатор? — уже серьёзнее заметил Чан, возвращаясь ему гитару. — После такого долгого перерыва твои пальцы стали слишком мягкими, поэтому ты получаешь порезы, пока играешь. — Сложно играть, если не чувствуешь струны, — признал Бэк, вздыхая, — но я попробую. У тебя есть медиатор? — Должен быть... Сейчас поищу, — Пак всё же слез с кровати и ушёл в другую часть комнаты. Присев на корточки, достал из шкафа не до конца распакованную сумку и открыл один из внутренних отделов. Пошарив рукой, всё же нашёл старый медиатор, которым уже давно не пользовался. А ведь раньше постоянно носил с собой в качестве медальона... Это было так давно... От нахлынувших воспоминаний на лице появилась улыбка. Даже в сумерках комнаты точно знал, что эта маленькая пластинка на ладони хранит куда больше тёплых моментов. — Чанёль? — голос Бэкхёна вернул в реальности и отвлёк от этих мыслей. — Я задумался, прости. Я нашёл, сейчас... — он уже начал подниматься, но понял, что цепочка, на которой был медиатор, за что-то зацепилась. Потянув чуть сильнее, с удивлением вытащил следом маленький ключик с картонной биркой на брелоке. "Откуда...?" Вернувшись, он всё же включил светильник у кровати, чтобы лучше рассмотреть находку. На колечке рядом с ключиком и картонным жетоном висел брелок в виде зажигалки. Бэк с заметным интересом выглянул из-за его плеча. — Ты чего, Чанёл~и? — Это так странно... — Чан повернулся к нему и показал этот ключ. — Не знаю, откуда это в моей сумке. Похожий брелок Мин Цзюй носила на своём телефоне когда-то давно. И тут её почерк... — "Восточный утёс, камень в форме рыбки, с утренним отливом." — взяв в руки этот жетон с прописным текстом, Бэкхён задумчиво хмурится. Но потом всё же решил спросить. — Ты ведь знаешь, где это место? Оно же где-то здесь, недалеко? — Да, оно на пляже за этим коттеджем. Камень в форме рыбки... Вроде, мы нашли его случайно, когда во второй день по приезду сюда на закате гуляли по пляжу. Но... почему это место? — Думаю, там спрятано что-то, что может открыть этот ключ. — С чего такая уверенность? — удивился Чанёль. — Похоже, что ты не смотрел фильм "Побег из Шоушенка", — с заметным снисхождением отметил Бэк, но продолжил объяснять уже без иронии в голосе: — Перед тем, как сбежать, Энди рассказал своему другу о месте, где спрятал тайное послание, и попросил найти его после того, как Ред сам покинет стены Шоушенка. — Но... Вдруг кто-то другой смог найти это место? Мы ведь не были здесь с того самого лета 2013го. — Нет, не мог. Утренний отлив длиться не дольше пары часов и уровень воды уходит ровно настолько, чтобы это место было заметно. В любое другое время уровень воды наверняка скрывает камни – никто даже не подумает там искать. — Может и так... — задумчиво вздохнул Чан, глядя в окно, за которым заметно утихла гроза. Но потом всё же обернулся к нему и кивнул. — Ладно, тогда давай поищем это место завтра утром?***
Лу проснулся спустя три часа и с удивлением заметил, что оказался в своей комнате. И хотя сон был относительно крепкий, всё же усталость почему-то никуда не исчезла, и также наваливалась на плечи. Спать больше не хотелось, поэтому покинул комнату в поисках Сехуна. Но ни на втором, ни на первом этаже его не было. Вокруг лишь тишина и одинокие стены комнат. Где-то во дворе послышался звук отдаляющихся шагов и знакомый голос. Хань сам не понял, как смог так быстро пробежать холл и оказаться на крыльце. Это правда был Сехун. Но... Какой-то другой, незнакомый ему. Чёрный, слишком строгий костюм, до предела напряжённая прямая осанка и быстрый чеканный шаг, которым шёл к воротам. По дорожке за ним с тихим стуком колёсиков катился его собранный чемодан, пока сам парень равнодушным, уставшим голосом говорил с кем-то по телефону, обещая приехать как можно быстрее. Это ведь не значит, что... — С...Сехун! Сехун, почему ты уходишь, даже не попрощавшись? Сехун! Обернись и посмотри на меня хоть раз! — что есть силы кричал ему в след Лу Хань, но его слова словно растворялись и терялись, так и не достигая адресата. Всё тело словно заледенело, что не сдвинуться с места. Только и мог смотреть в след любимому, который также невозмутимо вышел за ворота и сел в свою машину. Так и не оглянувшись, уехал, оставляя после себя только пустоту. Это было так неправильно и так пугающе, что где-то за рёбрами будто бы царапало стальными когтями изнутри, сдавливало и разрывало сердце на части. Лу продолжал стоять на месте и смотреть на стремительно темнеющий горизонт, пока холодный вечерний ветер пробегал по коже и обжигал лицо. Или... Это был не ветер? — Лу? — Лу, просыпайся! — настойчиво будил его Сехун, слегка тряся за плечо. — Лу! Хань резко открыл глаза и жадно глотнул воздуха, замечая его рядом. Не понимая, что происходит и где находится, протянул руку и коснулся лица любимого. Это не иллюзия, он рядом. — Как хорошо, что это был сон, — хрипло прошептал Лу, продолжая смотреть прямо в глаза. О склонился над ним, стирая следы слёз с лица, и искал в чужих глазах ответ на происходящее. — Тебе приснился кошмар? Ты начал плакать во сне. — Наверное... Всего лишь кошмар, — выдохнул Хань и попытался успокоить бешено стучащее сердце. Они всё ещё здесь, на качелях под клёном, но солнце уже не освещало крону дерева, а тень от дома стала длиннее. Считая плохой идеей снова засыпать, Лу поднялся и сел рядом. Почему-то было неловко от этого недолгого молчания. Но что говорить? К счастью, слов и не понадобилось. Сехун сам склонился ближе и поцеловал. Так просто. И почему это всегда срабатывало? В этот раз тоже – стало легче. Стоило лишь закрыть глаза и ответить на этот поцелуй, как страх вытеснило чувство защищённости, а через мгновение оно уже сменилось другим – желанием. Сколько они так целовались? Да какая разница. Их поцелуи раз за разом становились всё более тягучими и страстными. Лу Хань и не заметил, как сам уселся на колени Сехуна, сомкнул руки на его плечах и целовал так, словно в последний раз. Лишь на миг остановился, тяжело дыша, когда младший сам настойчиво выставил руку между ними и слегка оттолкнул. Только в этот момент снова их взгляды встретились. Кажется, его глаза такие тёмные, что в них можно утонуть, как в ночной тишине. — Я понял, что ты уже готов к этому, — голос О звучал тихо и спокойно, но даже от этого можно ловить кайф бесконечно. И то, как он улыбается с озорными искорками в глазах, прикладывая палец к чужим губам, без слов прося ненадолго остановиться. Но что же делать, если... Если тело просто горит от любых касаний? — Давай не здесь, лучше идём в дом. От этих слов весь пыл разом исчез и Лу только сонно зевнул, снова обуваясь. Вместе, в полной тишине покинули сад и поднялись на второй этаж. Вот только уже на этаже Сехун взял за руку и не сильно потянул за собой в сторону своей комнаты. Здесь же, как только за ними закрылась дверь, вновь этот огонь вспыхнул в телах, опаляя обоих. Прижав старшего к двери, О целовал так, как никогда до этого — оставлял россыпи поцелуев на шее, от которых желание лишь возрастало. — Лу, — шёпот у самого уха такой пьянящий, что ноги подгибались, — прежде, чем мы продолжим, я должен спросить. — О чём? — Лу Хань посмотрел в его глаза, на миг замирая. — Ты доверяешь мне? — Конечно доверяю, почему ты спрашиваешь? — Нет, не так... Доверишь ли мне своё тело? Если ты не уверен... — но Лу прервал его, приложив палец к губам, и покачал головой. Затем сократил между ними расстояние и прямо в губы прошептал: — Я уверен, что хочу быть твоим здесь и сейчас, — и вновь поцеловал. Дальше всё было как в тумане – то, как успели оказаться на кровати, как с заметной дрожью в пальцах между поцелуями стягивали одежду... Наполненный совершенно новыми ощущениями, этот вечер определённо ещё не скоро забудется.