Прикажи мне здравствовать

Поразительно, как же быстро летит время – словно птица, которую так долго удерживали в клетке и наконец выпустили. Некоторых таких птиц удерживать в неволе – просто преступление. Потому что они рождены быть свободными и жить в полёте. И, как это не странно, но их легко различить в толпе и практически невозможно забыть, увидев хоть раз. Их перья настолько яркие, что сияют радугой точно дождевые капли в закатных лучах солнца. Ведь их души полны надежды – той самой, которая никогда не умирает. Кто знает, возможно, именно об этом думал Цзытао, наблюдая из окна гостиничного номера как медленно уходит за горизонт уставшее солнце и золотит небосвод во все оттенки алого. Хотя это лишь предположение. — О чём задумались, Цзытао? — Ифань подошёл ближе, опираясь плечом на раму панорамного окна. — О том... Почему ты продолжаешь обращаться ко мне официально, хотя мы уже больше месяца в отношениях? Я ведь младше тебя на два года. — Не думаю, что это можно назвать романтическими отношениями, — не меняя положения, Ву сомкнул руки в замок и перевёл взгляд на вид из окна. — Я работаю на вас и уважаю, но в этом нет никакой связи с тем, что я чувствую. — Ты противоречишь сам себе, Крис, — улыбнулся Тао, но тем лишь более печально звучали его слова: — ты боишься влюбляться, но не можешь быть один. Я прав? Ифань лишь напряжённо выдохнул, заметно сильнее сжимая пальцы на своих предплечиях. Чёрт... — Я обещал не говорить об этом... — Я слышал, — тихо отчеканил Ву, всё ещё не глядя на него. Признаться в маленькой лжи куда сложнее, чем казалось. — Я притворялся, что сплю. Тогда, в машине. Наблюдая за ним, Цзытао не смог сдержать смех. То, как краснеет этот привлекательный парень, определённо стоило этого разговора. — Ты такой милый, когда смущаешься. Знаешь, даже если ты только притворялся, в итоге всё равно заснул на моём плече. Наверное, удобно. — Ну... — Крис, назови мне причину, почему ты так боишься влюбляться. Если это из-за твоих прошлых отношений или того, что тебя ненавидели в школе, я смогу понять. Только не молчи, прошу. — Ненавидели? — слишком спокойно уточнил Ифань. — Значит, вы и в тот раз поняли, о чём я говорил? — Да, — Тао наблюдал за ним и чувствовал необходимость защитить его от боли, причинённой другими. — Может, вы и правы... Меня много кто ненавидел. Потому что с самого детства мне никто не говорил, что любить кого-то своего пола – неправильно. Я не был похож на других детей и для мальчика слишком тихий и спокойный. В средней и старшей школе меня избивали, когда рядом не было друзей. Этот факт жутко злил Мин Цзюй, поэтому она и Чан лезли в драки и на пару месяцев наступала тишина. Но... Всё ещё намеренно избегая чужого взгляда, отошёл от окна и сел на пол, прислонившись спиной к кровати. Возможно, впервые говорил об этом с кем-то, поэтому не знал, к чему приведёт этот разговор или что должен чувствовать. Так странно. — Причина скорее в том, что мне сложно найти человека, к которому я мог бы чувствовать столь сильную симпатию. К тому же меня не интересуют сексуальные отношения. Иногда мне кажется, что я просто не способен строить отношения дальше дружбы. Но я так и не знаю, что же такое романтические чувства. — Как и я, — поравнявшись с ним, Цзытао вытянул правую руку и без труда коснулся тёмных волос Ифаня. Получилось. Лишь сейчас удалось поймать его взгляд – растерянный и смущённый. — Я так хотел дотянуться до тебя ещё с того дня, когда ты впервые мне рассказал правду о прошлом. Сейчас нас разделяет только расстояние вытянутой руки. Если я протяну тебе руку, будешь ли ты её держать? — Зачем вам это? — Я ведь уже говорил, что хочу пройти твой путь и понять, что сделало тебя таким. Как я могу принять твоих демонов, если ты всегда их прячешь? Неужели ты думаешь, что они чем-то страшнее моих? — Не думал, что услышу это когда-нибудь... — на лице появилась улыбка, когда сам взялся за протянутую руку и сомкнул их в замок. — Но я согласен вам довериться. — Ты первый, кто смог разбудить во мне чувства. После той аварии я как будто разучился чувствовать что-либо. Это не было похоже на жизнь. Но вместе с тобой в моей жизни снова появился смысл. Этого уже достаточно, чтобы ты стал важной частью моего мира. "Ты тоже, Тао... Ты стал важен для меня и я хочу быть с тобой." — Хотя на самом деле я не планировал, что моя шутка зайдёт так далеко. — Что? — Ну, я ведь не всерьёз говорил, что думал только о твоей манере речи. В какой момент это стало похоже на сеанс у психолога? Осознав это, Ифань рассмеялся. Его смех казался тем самым бесценным подарком за эти попытки прикоснуться хоть на мгновение к его душе. Всё-таки, видеть его таким удаётся не часто и каждый такой момент согревает сердце. — Тогда о чём же на самом деле ты думал? — всё ещё пытаясь успокоиться, Ву медленно разжал замок из рук и сел на край кровати. Цзытао улыбнулся, на миг опуская глаза. — Почему ты в меня поверил? — взгляд в глаза, где хотел увидеть ответ на свой вопрос. Ещё никогда это не было так волнительно. — Никто не давал мне никаких гарантий, что смогу восстановиться. Но благодаря тебе я зашёл так далеко. — Дело вовсе не в том, что говорят другие. Я лишь сравнил свои догадки с фактами и искал способ до вас достучаться. Хотя это и было не так уж просто. — Не буду отрицать, что это так, — Тао улыбнулся, слегка пожимая плечами. — И в чём же тогда состояли твои догадки? — Шрам на шее с правой стороны, ближе к затылку – он ведь остался у вас после травмы. — Так и есть, — он вздохнул и чуть склонил голову влево, отчего на коже стал виден небольшой прямой шрам, обычно скрытый воротником рубашки, — во время столкновения осколок стекла проткнул шею в этом месте. Из-за этого я не могу ничего чувствовать. — Думаете, только поэтому? — вполне серьёзно спросил Ифань. — Ни один из позвонков не был сломан, а повреждённые волокна спинного мозга, хоть и медленно, но восстановились за прошедшие полгода. У меня были возможности поговорить с Мейцинь – хотя мне и пришлось с ней поторговаться прежде, чем смог ознакомиться с историей болезни. На самом деле это было даже интересно. — И что же такого интересного ты нашёл во мне? — Не знаю, может то же, что и вы во мне, когда решили взять на работу после моих не слишком тактичных слов, — сверкнул озорной улыбкой Ву, что для него было не так привычно, но, чёрт возьми – как же эта улыбка ему была к лицу! Пусть даже и такая мимолётная. После неё вновь в глазах появилась какая-то невысказанная и необьяснимая печаль, причину которой, возможно, узнать сейчас не удастся. — Если говорить о том, что я смог точно понять из этого, то на ум приходит момент из не далёкого прошлого. Во время одной из лекций наш преподаватель рассказывал нам то ли притчу, то ли байку об одном из первых врачей. Приходя к больному, он говорил: "Сейчас нас трое – ты, я и твоя болезнь. Если встанешь на мою сторону, вместе мы одолеем недуг, но сам я не смогу тебе помочь, выбери ты сторону болезни." Всё потому, что человек сам должен поверить в то, что он сильнее болезни. Пока не поверит – ничего не изменится. Понимаете, о чём я? — О том, что я не давал сам себе шанса, — на лице отразилась печальная улыбка, когда их взгляды вновь встретились. — Так и есть. Всё потому, что... мне нужна была новая причина, чтобы жить. Ты стал ею. Когда впервые услышал то, как увлечённо ты играл на пианино в то утро – именно тогда я понял, чего мне так не хватало. "Потому, что я хотел играть для тебя, Тао. Каждый раз, когда сажусь за пианино, я хочу прежде всего, чтобы мою мелодию слышал ты. Даже если вокруг множество других людей." – Крис вряд ли скажет это вслух, но тем не менее – это факт. И сейчас, думая об этом, сердце бьётся быстрее. — Кто знает, возможно, — снова уклоняется от ответа, облокачиваясь на свои колени, и лишь украдкой поглядывает в попытке спрятать улыбку. — Никогда не встречал людей, кто был бы так сильно влюблён в музыку как ты, и это самая прекрасная твоя черта. В этом ты очень похож на мою мать. — Может потому, что моя мама была поклонницей её таланта? — Ифань улыбнулся, падая на кровать. — Папа всегда старался достать билеты на концерт, чтобы устроить свидание. Грустно осознавать, что они так и не смогли жить счастливо вместе... — последнее говорил уже шёпотом, закрыв лицо рукой. — До этого ты ни разу не говорил об отце. — Я и сейчас не готов об этом говорить, Тао. Наш разговор зашёл слишком далеко... — Я согласен подождать. Но... Взамен, могу я задать другой вопрос? — О чём же? — Когда в первый день ты сказал, что учился в университете... Это ведь был медицинский вуз? — Какая проницательность, — тихо засмеялся Ву, глядя в потолок, — да. После работы в этом центре реабилитации я понял, что хотел бы стать врачом. И моя специальность – реабилитолог. Такая вот ирония. — Знаешь, для того, кто проучился всего два курса, ты неплохо справляешься, — заметил Тао, после чего оба рассмеялись, наконец разгоняя эту печаль летнего вечера в начале августа.

***

Сегодняшний день для Бэкхёна начался странно и как-то... одиноко? Всё потому, что впервые за прошедший месяц, с тех пор, как состоит в отношениях, проснулся один. Раньше его бы это не стало так волновать, но это было до того момента, как в его жизни появился Чанёль. Как же так быстро успел привыкнуть засыпать и просыпаться вместе, к его голосу, прикосновениям и теплоте? Хотел бы знать... Ведь ещё не так давно думал, что не способен больше влюбиться, что в мире нет другого такого человека, каким для него был Кёнсу. За прошедшие семь лет едва ли удалось свыкнуться с мыслью, что любимого больше нет – что больше по утрам не получит сообщение с пожеланием хорошего дня; больше не будет чего скрывать в тёмных недосягаемых уголках, когда не в силах сдерживать желание целовать; больше не с кем поговорить без лжи и фальшивой улыбки; больше никто не станет звонить среди ночи, просто чтобы узнать, не спит ли, и потом до утра говорить о звёздах. О звёздах. Бэкхён уже который час сидит у окна с включённым планшетом в руках, но даже не может толком понять, о чём хотел бы написать. Снова оглянувшись по комнате, грустно вздохнул. Никого рядом. На душе так тяжело и одиноко, что хочется кричать, стоит лишь вспомнить о нём. Точно... Кёнсу любил звёзды. Любил и знал о них так много, что мог бы смело преподавать астрономию или посвятить жизнь их изучению в какой-нибудь обсерватории вместе с другими учёными. Но почему-то так и не решился связать свою жизнь со звёздами всерьёз. Благодаря ему Бэкхён узнал о звёздах и любил каждую историю о них – потому что все эти истории звучали родным голосом посреди ночи, когда спать совсем не хотелось. И ведь, как давно это было... Сейчас кажется, что та весна 2010 была будто лет сто назад, где-то в другой жизни. Самая прекрасная и тёплая весна, согретая солнцем и поцелованная ветром в лепестках цветущей вишни. Тот день, когда они познакомились, ничем не отличался от других. Просто иногда такое случается, что оказываешься в нужном месте в нужное время. С Бэкхёном так и случилось. Пары с самого утра отнимали слишком много сил, да и не слишком то привлекала его перспектива следующие шесть лет прозябать среди гор учебников по анатомии. Хотя выбора у него, как такового тоже не было – с отцом бесполезно спорить, а тот только и делал, что с детства готовил себе приемника на должность главврача в своей клинике. И, возможно, другой бы на месте Бэкхёна давно уже поднял бунт и попытался отстоять своё право на жизнь, но ему не хотелось ничего доказывать. Возможно потому, что знал, на реальном опыте своей матери, как это опасно – спорить с отцом. Но это всё не важно, ведь речь не об этом. Да, в тот день он сбежал с третьей пары и решил спрятаться на крыше учебного корпуса, куда было не так уж сложно попасть. Слушая в наушниках "Northern Downpour" Panic! At The Disco, присел у самого ограждения на краю и достал пачку сигарет. Да, курить начал ещё в старшей школе и даже не думал бросать. Но в тот раз, к своему разочарованию понял, что успел где-то посеять зажигалку и уже готов был мысленно обматерить всё и вся, как заметил в паре метров другого студента. Тот стоял к нему спиной, явно думая о чём-то своём, пока курил. Бэкхён вынул один из наушников и окликнул незнакомца, которым оказался такой же первокурсник, только из параллели – До Кёнсу. Который не только поделился огоньком, но и поддержал беседу о крутости молодой группы Panic! At The Disco. Они сидели на краю крыши ещё долго – слушали через одни наушники все вышедшие тогда песни в плейлисте, не спеша докуривали сигареты и совсем не ощущали той неловкости, что бывает во время знакомства в разговоре. Как будто знали друг друга всю жизнь, но встретились только сегодня. Когда же пришло время уходить, ведь Кёнсу не хотел опаздывать на следующую пару, обменялись номерами и договорились встретиться на следующий день. Так это продолжалось ещё две недели, пока в одну из таких встреч, когда уже привычно курили на крыше, До вполне серьёзно спросил, может ли поцеловать его. И Бэкхён почему-то даже не сомневаясь согласился. Их первый поцелуй был неловким и пропитан горечью сигаретного дыма с привкусом мятной жвачки. Это казалось таким правильным, но таким запретным... Сейчас, вспоминая это, хотелось волком выть. В груди жгло и нестерпимо болело от этих дорогих сердцу воспоминаний. Бэк облокотился на свои колени и закрыл лицо руками. Ужасно... Почему Чанёль не отвечает на звонки? Неужели всё это было только плодом воображения и этого парня он придумал сам, в попытке заполнить пустоту в душе? Нет, не придумал... Точно, ведь они были уже знакомы, ещё семь лет назад. Но почему же он никак не мог вспомнить об этом при встрече? Быть может, тогда сам Бэкхён был совсем другим человеком, быть может, другим был Чанёль, а может и всё сразу. Однако это никак не отменяет того, что и семь лет назад они быстро поладили. Сейчас, думая об этом и попутно снова и снова прокручивая голос девушки на видеозаписи, Бэк восстанавливал в голове мозаику тех событий из темноты забвения. Так и есть... Но что тогда, что сейчас, Чанёль такой реальный и нереальный одновременно. На видео с флэш-карты, оставленной Мин Цзюй в прочной жестяной коробке вместе с дневником и запечатанным письмом на том самом месте, как оказалось, не так уж и давно, вновь оживал один из вечеров, проведённых здесь. Бэкхён тоже был с ними и действительно смог найти в памяти и образ невысокой бойкой девушки, всё время смеющейся на камеру, и паренька, что не расставался с гитарой и весь вечер то и дело что-то наигрывал. Рядом с ними тогда был совсем другой Крис, которого всё же знал хорошо. Рядом с этой шумной компанией друзей сам Бэк выглядел слишком молчаливым и задумчивым, но... Тогда он ещё улыбался. Почему? В какой же момент замкнулся в себе настолько, что перестал проявлять хоть какие-то эмоции? Должно же... Должно же было произойти что-то, что стало причиной... Но что? Это единственный недостающий кусочек мозаики. От этих мыслей отвлёк звук открывающейся двери. Бэк забыл обо всём и обернулся, замечая на пороге Чанёля. На фоне серого пасмурного дня его появление было похоже на выглянувшее из-за туч солнышко. Такой красивый и родной, с милой улыбкой на лице. — Я вернулся, Бэкхён~а, — на ходу поправляя кожаную куртку на плечах, Пак приблизился к нему. Склонился и заглянул прямо в глаза, взволнованно замечая изменения. От тёплого прикосновения к щеке Бэк вздрагивает и поднимает взгляд. — Ты плакал? — Ты же знаешь, что я не могу, зачем спрашивать?! — сорвался в ответ и начал несильно колотить кулаками в грудь. — Чёртов Ёль, придурок! Почему ты просто исчез на полдня, ничего не сказав, ещё и на звонки мои не отвечал?! — Прости, я был занят, не мог ответить, — мягко обхватив ладонями его кулаки, смог всё же успокоить, после чего крепко обнял. Это тепло, овеянное заботой и приятным запахом духов, наконец дало возможность почувствовать себя в безопасности. Бэкхён прижался к нему сильнее, едва глотая колючий ком в горле и уткнулся лбом в ключицу. — Придурок... Я думал, что ты меня бросил... Думал, что всё это был только сон, а я всё также один! Я... — Бэкхён~а, ты самый прекрасный подарок судьбы, что мне выпал. И я ни за что, даже за огромные деньги, не подумаю тебя бросить, — Чанёль говорил это с улыбкой, мягко перебирая его волосы пальцами, после чего поцеловал в макушку и прошептал: — потому что ты – моя Вселенная. — А ты в ней – мои звёзды, – прошептал в ответ Бэк, чувствуя, как дрожат руки. Не верится, что действительно говорит это кому-то спустя долгое время... Но это правда. И от этого до невозможности приятно. — Но я уезжал не просто так. Хотел сделать тебе подарок и устроить свидание. — Ладно, я подумаю, стоит ли тебя простить, — наигранно равнодушно ответил Бэкхён, но никак не ожидал, что Чанёль поднимет его на руки и едва успел ухватиться за его плечи. — Ты что творишь? — Я же сказал, что готовил всё для свидания. Сейчас в этом плане не хватает только тебя. — Но... Чанёль... — пальцы заметно сильнее сжались на чужих плечах, а во взгляде отразилось чувство вины, понятное без слов. — Бэкхён~а, ты мне веришь? — Да, но... — Я не слышу тебя – да или нет? — Да, я верю тебе, Чанёль. — Тогда ничего не бойся. Я буду рядом. Медленно и осторожно пройдя это расстояние, Пак вышел на террасу и только сейчас Бэкхён заметил оставленный напротив дверей байк. Но вместо обычного сидения сзади было специальное – с невысокой спинкой и ремешками безопасности. — Ты что, потратил столько времени на это? — слегка иронично спросил Бэк, пока Чанёль усадил его на это место и проверил ремешки безопасности. — Нет, всего три часа, как на дорогу сюда, — улыбнулся в ответ, проверяя ремешки на его шлеме, после чего осторожно убрал опору и покатил мотоцикл к дороге. — Ты ещё всего не видел. — Даже не могу представить, на что можно потратить так много времени. — Я покажу, а пока что... — как только они оказались на набережной, Чан сам сел за руль, но не спешил уезжать. Вместо этого достал плеер и беспроводные наушники. — Какую песню из дискографии Panic! At The Disco ты хотел бы послушать со мной? — А у тебя в плейлисте точно все треки их дискографии? — уточнил Бэкхён, сжимая пальцы на его плечах и выглядывая вперёд. — Все, даже бонус-треки к альбомам. — Тогда я выберу Oh glory. — Хороший выбор, — Чанёль быстро отыскал эту песню и передал один наушник. Только после этого сам надел шлем и завёл байк. Под быстро нарастающую мелодию они набрали скорость и петляли в лабиринтах как будто бы замершего под куполом облаков города. Вскоре эти лабиринты улиц остались позади и только ветер летел на прозрачных крыльях рядом с ними по пустой дороге среди заросших травой и полевыми цветами обочин. Пока проезжали город, Бэкхён всё время прижимался к Чанёлю, обнимая со спины, но стоило лишь вырваться подальше, на эти просторы без людей, и происходящее начинало опьянять. Понемногу, Бэк перестал бояться и медленно разомкнул объятия. Раскинув руки в стороны, ловил эти прохладные потоки воздуха и вслух подпевал, практически выкрикивал припев песни: — Lately it seems like Everybody's sick, everybody's tired Build myself a wall of unhappy hearts And only my heart knows my head is lying, lying Oh glory! I think I see you round the bend And I think I'd try any Pose and get there in the end Oh glory! И даже если тело совершенно забывало том, как это – смеяться и радоваться, но душа всё это помнила. И сейчас она пела об этом. Бэкхён снова мог точно сказать, что в этот момент чувствует себя счастливым. Потому что даже запертый в своём сломаном жизнью теле всё же смог хотя бы ненадолго почувствовать себя свободной птицей в полёте. Для этого не так уж много надо – достаточно лишь чуточку безумия и любви. Хотя любовь ведь сама по себе уже безумие. И как-то даже незаметно дорога привела их к пункту назначения – одному из не высоких холмов с пышным раскидистым клёном. Массивная крона резко выделялась своим багряно-алым окрасом. Именно здесь, у подножия холма и остановился их байк. Чанёль заглушил мотор и снял шлем, слегка поворошив волосы. — Вот мы и приехали. Я хотел показать тебе это место, пока мы здесь. — Почему именно это место? — Не знаю, но мне здесь очень нравится, — честно ответил Пак, тепло улыбаясь. — Надеюсь, что тебе тоже. — Знаешь, я уже не смогу забыть этот день, Чанёл~и. Раньше у меня не было возможности прокатиться на байке, а сегодня ты подарил мне эту возможность. И это ни с чем несравнимое чувство – как будто летаешь, — говоря это, Бэк сам не заметил, как его лицо расслабилось и впервые за столько лет выражало именно то мечтательное спокойствие, так давно позабытое. — Ты почти улыбнулся, — мягкое прикосновение Чана вновь вернуло в реальность, но эта лёгкость на душе осталась. Их взгляды встретились и Бэкхён на мгновение растерялся. В ответ на неозвученный вопрос Пак лишь слегка кивнул и поцеловал в уголок губ. — Пока ты думаешь только о чём-то прекрасном, неосознанно вспоминаешь как улыбаться. Я обязательно верну тебе улыбку, Бэкхён~а. — У тебя это точно получиться, — Бэк с тихим щелчком замочка снял свой шлем, продолжая держать в руках. И пока Чанёль неспеша катил байк вверх по склону, между ними вновь витала та спокойная и приятная тишина, которая бывает только между влюблёнными. Когда слова не нужны, чтобы понимать друг друга. Музыка поставлена на паузу, ведь сейчас уже не до неё, да и настрой совершенно поменялся. Лишь под деревом, что тихо шумело алой листвой, Чан расстегнул ремешки сидения и снова поднял любимого на руках. К одной из крепких ветвей клёна были приделаны качели, похожие на скамейку, и здесь влюблённые расположились. С этого холма открывался вид на море далеко внизу, и понемногу пробивающиеся сквозь облака лучи солнца заставляли мелкие волны блестеть точно алмазная россыпь. — Никогда бы не подумал, что у меня будет свидание в таком месте, — тихо озвучил свои мысли Бэкхён. — Но раньше в твоей жизни не было меня, а я могу устроить что-то вне твоих ожиданий. По крайней мере, это чуть более романтично, чем секс в день знакомства. — Ну почему же – вполне себе достойно, мы же встретились под дождём, — сейчас как никогда хотелось смеяться, но это не так-то просто. И чтобы отвлечься от этих мыслей, Бэк решил сменить тему разговора. — Но ты прав, это место очень красивое. Так какая песня следующая? — Значит теперь выбор за мной? — Чанёль снова достал плеер, перебирая в списке все треки. — Тогда я выбираю "Death of a Bachelor". — Прекрасно, — Бэкхён взял его за руку, переплетая пальцы в замок, и погрузился в красоту любимой мелодии. — Пока мы здесь отдыхали в то лето, мне рассказали об этом месте. Никто не знает, почему этот клён окрашивается в алый каждый август и не опадает до декабря. — Иногда в жизни удаётся наблюдать что-то, что не поддаётся логике. Тогда люди называют это феноменом или чудом, оставляя вокруг явления ореол тайны. Мне нравится, как вокруг этого часто вырастают разные легенды и мифы. Наверное, этот клён не стал исключением. — Да, есть такое, — Чан оглянулся на дерево и обратил его внимание на не совсем обычную форму ствола. — Смотри, у этого дерева как будто две половинки ствола слились в единое целое. Легенда, которую тут рассказывают, гласит, что лет сто назад в этом городке была влюблённая пара. Два молодых парня любили друг друга в тайне, ведь боялись осуждения. Но в одну из встреч их раскрыли и одного из них сильно ранили. И хотя им удалось сбежать из города, вместе смогли дойти только до этого места. Здесь один из них всё же умер. Второй, обнимая мёртвое тело, залитое кровью, пожелал навсегда остаться вместе с любимым. Их тела срослись в одно целое, став огромным деревом с алой листвой. — Это так смешно и грустно, что легенда так похожа на мою историю. Только я не смог остаться с ним. Но... Наверное, это к лучшему. — Бэкхён~а, ты жалеешь о том, что случилось? — Даже не знаю, что ответить, — Бэк вздохнул, снова глядя на море впереди. — Если скажу, что хотел бы вернуться в прошлое и спасти его, то перечеркну себя сейчас и нас с тобой. Если скажу, что не жалею, прозвучит так, будто моя любовь к Кёнсу была фальшивой. Но это не так. Будь у меня шанс вернуться в прошлое... Я бы скорее выбрал встретить себя семь лет назад и сказать, чтобы не отпускал тебя так просто в то лето. — Не важно, что ты думаешь или выбираешь – это только твоё прошлое, Бэкхён~а, и его никто не сможет у тебя отнять. Но я всё-таки не стану жалеть о том, что было в моём прошлом. Просто потому что без этого я бы не стал тем, кем я есть сейчас. И осуждать твою тоску по прошлому не смогу, ведь я не знал тебя тогда. Ты так не думаешь? — Возможно, ты прав. Это две разные жизни одного меня, но благодаря тебе я полюбил вторую и не могу представить себя, если бы мы так никогда бы и не встретились. Облака в небе постепенно таяли, уплывая прочь за горизонт, а вместе с ними туда медленно падало уставшее солнце. В этом месте практически невозможно уловить течение времени, словно находишься вне этого вечного движения. Но небо окрашивалось в золотисто-алый на востоке, что растягивался до сапфирово-синего всё больше и в лучах уходящего солнца на этом синем бархате зажигались маленькие бриллианты звёзд. — Бэкхён~а, ты ведь часто говорил с ним о звёздах? — тихо спросил Чанёль, обнимая за плечи. Бэкхён кивнул, склонив голову на его плечо. — Да. Когда ночью не хотелось спать, мы вылезали на подоконники в своих домах и звонили друг другу, чтобы до утра говорить. Он знал звёзды как будто сам родился из звёздной вспышки и пыли. — Тогда расскажи мне тоже о звёздах, я хочу полюбить их также, как ты когда-то. — Вон там – созвездие Близнецов, с ним связан один из мифов... — Бэк указывал на скопления далёких звёзд и в памяти вновь оживали все те ночные разговоры. Но сейчас, чувствуя тепло от касаний Чанёля, больше не боялся, что потеряется в своём прошлом и уверенно, с той же любовью рассказывал о звёздах. Об их звёздах.

***

Где-то по другую сторону Тихого океана на пустынном пляже можно было издалека заметить одинокую фигуру человека. Он неспеша прогуливался вдоль берега, задумчиво глядя на запад – туда, где здесь солнце садится в объятиях скал. Прохладный ветер с силой дул в спину, словно пытался прогнать непрошенного гостя назад, к домам, что виднелись далеко позади. Но в этот поздний, или уже ранний, час, его тянуло сюда, на берег. На сердце было тяжело и мысли его летали далеко отсюда – они все там, за горизонтом водной глади, куда падает уставшее солнце. В небе блестят звёзды, но под ними как никогда одиноко. На миг остановившись, мужчина услышал, как кто-то его окликнул, и обернулся. Этим одиноким спутником ночного ветра был Сюмин. А тот, кто окликнул его издалека – мальчик лет десяти. — Buenos noches, tío, — мальчишка подошёл ближе и остановился рядом, глядя снизу вверх. — *Прости, я всё ещё плох в испанском, Минги. Тебя мама попросила меня найти? — Sí... То есть, да, — неловко запинаясь, ответил тот. — Tío, почему вы так поздно гуляете здесь? — Потому что скучаю по дому, что остался за этим океаном. Хоть я и приехал по просьбе твоей мамы, я не могу здесь остаться надолго. Не сейчас. — Почему? Сюмин некоторое время молча смотрел вдаль, чувствуя солёное дыхание ветра. И правда, почему же сейчас, стоя посреди пляжа, куда так хотелось попасть, сердце рвётся обратно, в ту страну, где всегда был чужим. Чужим, но всё же именно там нашёл себя и своё место с людьми, близкими по духу. — Я чувствую, что там у меня ещё есть незаконченные дела. Я нужен там, в Китае. Но... Я хотел бы вернуться сюда, к вам. Ты ведь будешь ждать меня, Минги? — Sí, tío! Я буду ждать, — с воодушевлением воскликнул мальчик, но быстро поник, с грустью признаваясь: — Папе снова стало хуже. Мне страшно. Возвращайся поскорее, пожалуйста. Сюмин опустился на колени и обнял племянника, хотя и сам не знал, кого пытался успокоить больше – его или же себя. — Конечно, Минги. Я вернусь к Рождеству, это точно. Обещаю.