Правда ли ты птица счастья?

      Очнулся Найтмер спустя пару часов. С гудящей головой, с туманом перед глазами. И жутким ощущением в руках, будто перетянутых.       Он пытался проморгаться, чтобы глаза наконец перестали подёргивать от недавней потери сознания. Жутко тошнило, голова кружилась. Но спустя время смог полностью проснуться. Осмотреться.       Комната, светлая до рези и скрежета зубов, жёлтого цвета постельное бельё, стены, пол. Будто наскоро некто разлил ведро с жёлтой краской, авось и так сойдёт за интерьер.       Руки были скованны, ноя от долгого нахождения в одном положении и онемев. Мрачно подёргав ими пару раз, хотя и так было понятно, что он пока не в состоянии ничего сделать, попутно старался вспомнить.       Пролетел образ светлого, своя словесная атака, его реакция в ответ, путы и то, что его бросили на землю, едва не задушив. А после… Вот гад! Напал со спины, в отвлечении открыв портал!       И всё же — это вызвало хищную улыбку — его не убили. Оставили жить. Значит, что-то действительно давит. Он движется в верном направлении.       Нужно узнать, какую империю построил этот мудак и заодно узнать, что случилось с прошлым хранителем негатива. Ещё больше информации.       Эта птица странная. Ощущает, что всевластна, но на деле боится. До дрожи боится чего-то. С неё вполне можно сбить спесь, если загнать негатив в определённую трещину.       Ему не нравилось то, что этот (напрочь отказывается сравнивать и называть это Дримом) совершенно не принимает негатив. Видел одного слетевшего с катушек, уверенного в том, что негатив не нужен. Да и жители…той деревушки… Тоже не хотели признавать его существования, желая быть счастливыми, пока не…       Он передёрнулся, помотал головой. Это усилило головокружение, но вернуло мысли на место. Он должен попытаться вернуть баланс, пока его не стёрло из этой Мультивселенной. И, может, сумеет понять, как помочь своему дому. Осталось лёгкое — дозваться птицы и вновь начать давить на одну из ран, пока он в уязвимом положении. Найтмер явно ощутил в конце, как того накрыла первая волна сожаления. Нужно понять, от чего именно.       Боялся ли он того, что оказался в новом месте? Не особо. Было ясно, что это дело крыльев одной птахи, а раз он жив и в уютной кровати, пусть и связан — он на правах, хах, вынужденного гостя, которого желают дослушать. Почему решил, что хотят слушать? Иначе бы, опять же, не оставил в живых. Можно будет попытаться вновь втолковать ему. Хотя проигранная битва отнюдь не радовала. Недооценил принцессу. Следует быть осторожнее, быстрее. И найти больное место. Давить во время битвы на него. Дубль два. Он выбьет признание негатива как нужного антипода из этого индюка. Время пошло. И для начала…       Набрал воздуха в грудь. — Эй! Я забыл стоп-слово! Любитель бандажа, я против такого продвижения отношений! — едва не смеясь и нагло усмехаясь, крикнул он. Знал, что надолго одного не оставят.       На тот момент, когда он это сказал, в коридоре раздался чей-то хохот, который неожиданно резко умолк спустя полминуты.       И вскоре в комнату зашёл Дрим. Его лицо было спокойно, хотя чувствовалось немного раздражения. — И тебе добрый день.       Спустя пару мгновений Найтмера резко дёрнуло в сидячее положение, но его руки всё ещё были связаны. Более того, ещё несколько пут оплели его тело. — Добрый-добрый, — увидев серьёзное лицо пытающегося быть бесстрастным, не сумел скрыть усмешку. — Однако же, забавное положение для гостя, не считаешь? — новые путы заставили поморщиться. — Приятель, если тебе так нравится связывать — я считаю это тревожным звоночком. Я, так уж и быть, могу побыть твоей совестью и обсудить твои странные пристрастия к связыванию.       Сидячее положение чуть улучшило состояние. Стал ощущать себя увереннее. Куда лучше, чем лёжа смотреть на говорящего. — А говорил, что не интересуют мои слова. Ну, птаха, садись на жёрдочку, напой о том, что душу теребит, — и подмигнул, указав на пол. — Всё же решил прислушаться к правильным словам? Ну, праведник ты наш, давай раскроем твои отношения с жителями вселенной. Как полагаю, убил их? Или заставил осесть на колени перед великой и ужасной птахой? Скажи же, решил поиграть в бога, что всем дарит лишь тепло?       Он знал, что три вещи могли задеть птицу из его монолога: Его эго, его взаимоотношения с жителями, и его брат. Первый шаг — отношения с жителями.       Дрим тяжело вздохнул и прокашлялся, в этот же момент момент связав Найтмера сильнее. Что этот урод вообще себе позволяет? — Давай лучше о тебе поболтаем.       Мимо — про себя прошипел, стоило путам сильнее обхватить, сжать. Не жители. Вот же ж. Что за привычка у этого недо-удава на каждое лишнее слово тут же сжимать до хруста? — Нгх, — всё же вырвался звук, и он скривился, — твоё давление ничему не поможет. Можешь хоть сломать все кости, мне не привыкать. Но разговаривать буду только после того, как ты меня развяжешь, – и, на миг подумав, продолжил, — по интересующей тебя теме. Выносить мозг могу без препятствий, и по мере продолжения хватки выражения будут набирать всё более нецензурные обороты. Пока что это предупреждение.       Разговор так разговор. Он даже не против узнать. О себе, конечно, много не расскажет, но вот узнать о том, что здесь происходит…       Он привык работать с такими субъектами. Ничего. Позлится, ну сломает пару костей, а дальше выскажет всё как на духу       Дрим тяжело вздохнул и ослабил хватку. Путы отпустили Кошмара, но всё ещё находились рядом, да и магический фон не уменьшился. Дрим чётко давал понять, что в случае чего Найтмеру не поздоровиться. — Отвечаю на твой вопрос – с жителями ничего не случилось. С самим Дримтейлом тоже. Что насчёт тебя?       Опа, а вот это неожиданно. Найтмер думал, что пернатого нужно будет долго выводить на чистую воду издёвками и подначиваниями, чтобы тот от злости начал свои праведные речи читать.       Но без пут, как он удовлетворённо заметил, было куда лучше.       Он с удовольствием потёр руки, разминая их. Не торопясь. Затем приподнял и опустил ноги, тянул время. Выгнулся, от чего раздался тихий хруст. И лишь после, ощущая раздражение от собеседника, вальяжно откинулся на спинку кровати. — Да так. Жители тоже решили, что негатив им не нужен, и я решил съесть пару яблок, дабы избавить их от тяжести в виде меня. Но что-то пошло не так, и по итогу я стал таким красавцем после смерти, брат на долгое время постоял в виде скульптуры плачущего ангела, а жителей я размазал по земле — и издал смешок — одна часть была тут, другая там, а третья на всю траву раскинулась и её испачкала. Наш, мир опустел, и после нам с ожившим братом пришлось бегать и выравнивать баланс. Жаль ли мне жителей? Нисколько. Таких охочих до позитива тварей ещё сыскать нужно.        Дрим спокойно слушал его, после чего как-то странно хмыкнул, о чём-то, видимо, задумавшись.       После окончания его речи Дрим еле слышно выдохнул и как-то оценивающе посмотрел на него. — Что насчёт твоего брата?       Заметив уже не скрытое любопытство, мысленно вознёс кулак в победе. И продолжил, стараясь подбирать нужные слова, дабы подвести к новой информации.       Странно. У них все живы, с жителями всё в порядке… Но в порядке на чей взгляд? Что под «порядком» подразумевает эта птица?       Перед глазами картина, как все падают в ниц перед этим типом, как все благословляют. Могут ли от страха? Или он так же притягивает всех своей аурой, как его брат? — Он жив-здоров. Побыл в камушке, подумал над смыслом жизни, а при пробуждении был на всём готовеньком. Правда, дрались мы какое-то время, — он щёлкнул пальцами, припоминая. Нет, он сбился на годах их сражений, — ай, не помню сколько. Он просил меня вернуться в ту форму и просто зажить вместе вновь. Мечтательный идиот, не желавший видеть правду о своих любимых жителях, — скривился. Передёрнулся, нахмурившись, — Но после пришли к соглашению о балансе, начав правильно сортировать вселенные, чтобы всё было идеально. Почти полгода ушло, но это того стоило. Ты, скорее всего, знаешь, какого это — корпеть над бумагами, чтобы правильно рассчитать баланс? Хотя, возможно, и нет, так как у вас всё ощутимо скатилось куда нельзя. А… — на миг он задумался, а после, вспомнив слова мечтателя о том, что в их мире только позитив, склонил чуть вбок голову, — …а как вы с братом договариваетесь о балансе? Ты же знаешь, что будет, если будет только одна сторона на весах?       Дрим продолжал спокойно слушать его, не перебивая. Но после последних слов он расширил глазницы, словно совсем не ожидал подобного вопроса. Который, между прочим, застал его врасплох. Какого чёрта? Что отвечать на это?       Хранитель пару секунд стоял в ступоре, ища лазейку, после чего тяжело выдохнул, опершись об стену и сложив руки на груди. — Скажем так, у нас с ним трудные отношения.       Ощутимо повеяло негативом. Тем самым, давно скрытым под слоем другой энергии. И у этого проблемы с братом? Кажется, это заложено в коде — быть не в ладах со своими братьями. Этот не рассказал о своих проблемах, тот сделал неправильные выводы… И по итогу два дебила в конце просят друг у друга прощения и обнимаются.       Он чуть прикрыл глаза. Помнил, как сам долго тосковал по Дриму, когда разрушил их дом и пришёл в себя. Как приходил к статуе, внося поправки, очищая от мха и пыли. Как приносил постепенно позитив, самые крохи, сколько мог, чтобы оживить. Как вынуждены были драться, из раза в раз. Как потирал свою старую диадему, вспоминая о давно утерянной связи. И как со смирением смотрел на то, как Дрим…       Проморгался, тяжело вздохнул. Он видел в позе того ту же давно потерянную надежду, затаённую. — Его тоже не желали воспринимать за нужного? Жители тоже были против него, не так ли? Тоже никто пока не понял, для чего был создан и хранитель негатива, а не только позитива? Что есть те, кто желает быть несчастными? — и, задумавшись на миг, серьёзно посмотрел на стоящего, — По-твоему: что такое счастье?        У птицы счастья в этот момент глазница задергалась, и он, как-то растеряв самообладание, с непониманием посмотрел на Найтмера. — Т-то есть?       Найтмер, увидев, как постепенно с того спадает маска, не сдержал смешок. — По сути, счастье — это когда ты ощущаешь себя хорошо. Но как мы понимаем, что нам теперь хорошо? Значит, когда-то было плохо? Когда-то мы ощущали недостаток чего-то. Значит, мы осознали счастье через сравнение. Только после чего-то плохого научились различать то, счастливы ли мы теперь. Сумели обучиться ценить то, что теперь всё благополучно. Сумели узнать себя и своих родных благодаря тому, что в душе есть и позитив, и негатив, так как сумели осознать свои чувства к ним. Что, если мы их потеряем? Что, если разочаруем? Эти мысли всегда заставляют любить родных больше, ценить искренне то, что есть, а ведь происходят из негатива. Иначе всё выходит слепо, бестолково. Просто живёшь с улыбками? А зачем? Тогда ведь не будет и мечтаний, ведь у нас всегда было всё хорошо, а значит и не нужно ставить цели в жизни, к которым надо стремиться, чтобы расти и дальше. Так, ступеньки, задачи. Мы должны поддерживать баланс, на то и создали хранителей. Не чтобы вечно сражаться за право перетянуть весы – что, кстати, совершенно бестолковая цель, так как авторы всё равно либо создают нечто тёплое во мраке, либо печальное для хоть капли выражения своей тоски в светлом. А для того, чтобы не дать миру погрязнуть во лжи, не дать обратиться в кукол, что следуют лишь за понятиями «хорошо» или «плохо». Они – все, кто под нашим присмотром, каждый житель Мультивселенной – должны сами осознавать, что им нужно, чего желают. Для этого должно быть равное количество негатива и позитива. Или они не научатся мечтать, не научатся терять, не сумеет ощутить собственное счастье, не разберут что нужно порой ненавидеть, дабы не навредили вновь. Так скажи же мне, пташка, — заглянул в глаза, прямо и долго, — ты всё ещё думаешь, что утопить всех в позитиве и создать театр марионеток без смысла жизни — то, ради чего вас создали? То, ради чего сделали древо эмоций ровным, с позитивными и негативными плодами? Как думаешь, раз все хотят быть счастливыми — почему же тогда тёмные яблоки были не в меньшинстве, а их было ровно столько же? Для чего создан был твой брат? Чтобы ты его гнал, ненавидел? Неужели ты даже не пытался понять, ни разу, что вы оба, повторюсь, оба нужны своей Мультивселенной?        Неожиданно резко путы на Найтмере сжались так, что там вновь что-то хрустнуло. В момент, когда он смог прийти в себя, Дрима в комнате уже не было.       Сама же птица счастья стремительно направлялась в свой кабинет, чувствуя жгучее раздражение, бешенство, а вместе с этим и… Сожаление?       Дрим ведь… Он ведь не ненавидит своего брата. Он любит его и ему бы хотелось, чтобы они оба несли позитив в этот мир. Что произошло?       Найтмер, справившись с волной боли, сдавленно процедил: — Вот же ж козёл.       Что он сказал не так? Где он ошибся? Вроде расписал, что для счастья без негатива…       Похоже, нужно больше. Больше чувств, описать больше эмоций.       И он старался отогнать от себя крохи страха, что появились, стоило путам вновь сомкнуться. Руки вновь издали хруст, трещины увеличились. И он искренне надеется, что этого не будет видно под слоем негатива.       И он искренне благодарил своего брата, что иногда дарил ему жидкий позитив, дабы он привык к сильной концентрации. Иначе бы он погиб там, ещё в подворотне.       Спустя, казалось, час елозений, путы стали постепенно давить чуть меньше. Руки, правда, болели всё больше, то и дело покрываясь всё более мелкими трещинами, но он упорно старался избавиться от обвившей его атаки.       Вот, наконец, они спали с рук, повиснув на рёбрах. Уже лучше. Теперь он хотя бы смог, едва-едва, встать с кровати. Опираясь на руки, потянулся, шипя, и со связанными ногами уже стоял перед кроватью.       Неспешно дойдя до двери, проверил, заперта ли. Конечно же да. Ещё б оставили узника с открытой дверью. Шпильки, конечно, у него не было, ручек, карандашей и прочего — тоже. На рабочем столе из подставки наспех были вытащены все письменные принадлежности (предусмотрительные, гады), окна были закрыты плотно, и, как назло, выходили в ровную пустоту. Прыгать из окна рискованно — слишком высоко, парапета не было, маленьких уютных цветочков в горшках за окном тоже.       Тумбочка была тоже опустошена, дабы не нашел что не нужно. А на тумбочке были странные, фиалковые цветы. Чуть более тёмное пятнышко в этой желтой комнате. Странно. Отчего он выбрал эти цветы? Для чего они здесь?       Встряхнул головой. На миг подумав, оценив обстановку, заметил так зря оставленный у стола крепкий стул. Оторвав от кровати тонкий балдахин, разорвал его на две части. Одну он прикрепил в щель над дверью, с помощью щупалец едва сумев дотянуться. После, недолго думая, надорвал края перьевой подушки, привязав её уголок к ленте над дверью. После, смирившись с тем, успеет ли спрятаться, осторожно поднял стул, медленно подошел к окну. И кинул мебель.       Окно пошло трещинами, от силы удара тут же начав осыпаться. Посередине, где упал самый большой осколок, появилась хорошая дыра. В неё он тут же перекинул второй лоскуток от балдахина и мгновенно, всего через пару секунд после громкого треска стекла, спрятался. Вот-вот начнётся шоу!        Тут же за дверью начался какой-то кипиш, а спустя полминуты там оказался Дрим. И стоило ему только открыть дверь, как тут… Бах! Он оказался с головы до ног в перьях из подушки. Ловушка над дверью сработала на отлично, и сейчас он был весь в пуху.       Вот уж действительно – птица счастья. Где-то там послышался ржач, видимо, Блу пришёл погостить.       Закрыв дверь, Дрим с лицом уставшего монстра, к которому приехал погостить маленький и капризный ребёнок, слегка «подчистил» себя, но немало перьев ещё было.        После этого он рванул к разбитому окну. Какого чёрта? Неужели спрыгнул? Но ткань как-то странно висела, не крепясь ни за что, а значит по ней спуститься не мог. Ведь не мог же? Аура всё ещё чувствуется, значит тот в комнате… Спрятался, гад…       Стоп.       Неприятный звон.       Дрим медленно поднял голову вверх и…тут же сделал фейспалм.       Найтмер изо всех сил прикрывал кончиком щупальца себе рот, дабы не засмеяться. Стоило только двери открыться — и он представил обсыпанного с головы до ног пернатого гиганта, и тут же вырвался смешок. После интуитивно закрыл себе рот, чем смог, уже подрагивая от рвущегося наружу смеха.       После увидел то, как тот побежал к окну. Неужели сработало? Получилось разозлить, и тот сейчас на эмоциях пойдёт его искать снаружи? Чуть дёрнулся. Цепь с ног свесилась вниз, зазвенев. Он нахмурился, надеясь, что этого не заметят. Да, не заметят цепь, в которую был завёрнут пленник, свисает с верха постели. Да-да, конечно – этого совсем не видно.       Но вдруг тот медленной поступью вернулся к кровати, заглянул наверх. От взгляда «ты что, серьёзно» и вида перьев, что облепили всю черепушку птахи, его ещё больше пробрало. Резко отпустив все щупальца, перестав цепляться за кровать, упал на птицу. И громко, не сдерживаясь, засмеялся. Настоящим, заливистым смехом. И пусть первая попытка не вышла — это было уморительно!       Дрим ойкнул и тут же скинул этот ржущий комок с себя, сильно сжав и так побитую руку.       Он прямо смотрел на него взглядом «ты идиот?», понимая, куда он вляпался. Этот приколист-камикадзе ещё нужен был ему живым. Пока что. Но с таким настроем вряд ли доживёт до суда сам Дрим. Ох чувствует, что с этим и перья поседеют все.       Найтмер, скатившись на кровать рядом с птицей, продолжил смеяться. Ровно до того момента, как перелом вновь сдвинули.       Чуть зашипел от неожиданной боли, на миг проехавшись взглядом по лицу птицы, рефлекторно стараясь выдернуть руку из железной хватки. Забавное выражение морды рядом уже не столь сильно смешило. Больно, чёрт возьми.       Дрим сжал руку ещё сильнее, только после этого понимая, что она сломана. Он вздохнул и отпустил Найтмера, хотя путы всё ещё были. — У тебя рука сломана… Надо перевязать…       Осознал, гад, что это больно. Сжал ещё раз, явно чтобы насладиться. На предложение он злобно зыркнул, прижав к себе ноющую конечность. — И без тебя справлюсь!       Не хочет принимать эти подачки! Он справиться сам, возьмёт тот лоскуток и пережмёт перелом, сделав шину. Но лишь бы не быть чему-то должным ему! Но для чего он хочет… Нет, не помочь. Вколет что-то, что не нужно. Добавит позитив внутрь, и тут уже ничто не поможет.       Дабы поставить точку в своём решении, не глядя, схватил с кровати ещё подушку, и кинул в лицо смотрящего на него. Пнул бы ещё, да ноги связаны.       Дрим недовольно цыкнул, но поймал подушку.       Он вместе с этим как-то отвёл взгляд. Его Найтмер тоже ненавидит принимать чужую помощь.       Вышел из комнаты, продолжая стряхивать с себя пёрышки. Спустя пять минут он оказался рядом и, резко дернув Найта в свою сторону за ладонь, принялся перевязывать руку — Эй-эй! Ты что творишь?! — столь неожиданные действия сильно напугали. Опёршись ногами в матрац, отталкиваясь второй рукой и всеми щупальцами, попытался откинуться назад, уйти из чужой хватки. Он только начал обматывать перелом лентой, и столь грубые, сильные движения лишь причинили ещё больше ноющей боли. Он зашипел. Вновь дёрнулся назад       Дрим, с помощью своей магии, вынудил его сидеть на месте и максимально не дёргаться. — Сидел бы смирно, меньше боли будет.       Он продолжал перевязывать его руку, чувствуя себя очень злым. — Да я даже не двигался, когда здесь с тобой разговаривал! — тоже уже чувствуя раздражение, зашипел прямо в лицо. — И ты, когда ответ прошёлся по твоему эго, сам сломал мне руку! — и вновь дёрнулся. — Да отпусти ты меня, Дрим!       Впервые за всё время назвал его по имени. Хотел было зажать рот, убрать это имя по отношению к этому монстру, но это уже вылетело.        Дрим же наоборот, усмехнулся. — Ты назвал меня по имени, это уже достижение.       Спустя пару минут он закончил перевязывать его руку и всё-таки отпустил       На замечание нахмурился, и наконец сумел вновь прижать к себе руку. Она болела уже меньше и, с удивлением отметил, что перевязка пусть и была тугая, но не такая, какую накладывал он сам себе. Не до ноющей боли, чтобы быстрее привыкнуть, а просто для фиксации.       Регенерация отчего-то работала хуже, куда хуже, поэтому кости не стали сразу же целыми. Обычно его энергии было достаточно для того, чтобы отрастить мгновенно новые щупальца и восстановить все кости, какими бы не были переломы, что делало его непобедимым. Но из-за жадности Мультивселенной энергия на нуле, поддерживая лишь в нём жизнь. Похоже, придётся походить так пару дней. — Спасибо… — всё же, пересилив себя, сказал, бурча под нос. Еле слышно. И после, чуть громче. — Зачем тебе это? Почему ты отвёл меня в комнату, а не в темницу, почему перевязал, и почему до сих пор ждёшь от меня ответов про мой мир, сердясь после и возвращаясь к тому же? Что тебе от меня нужно? И что произошло с вашим хранителем негатива?!        Дрим был удивлён, ибо он услышал его тихое «спасибо», но не подал виду. После этого он вздохнул, сидя рядом с ним, и сложил руки на груди. — Мой младший недо-брат-идиот вполне спокойно живёт со своим возлюбленным, — на этом слове он как-то закатил глаза, почти что выплевывая его, — и их хорошим другом. Периодически мешает мне и делает всякие подлянки, дабы выбесить.       Найтмер, не ожидая настоящего, правдивого ответа, на миг замер. И после, посмотрев прямо в глаза, стал слушать. Кивнул сам себе, покачав головой. — Не пытайся обмануть ни себя, ни меня. Я чувствую, что ты скучаешь по нему, — теперь, после стольких прикосновений негатива с ним, вполне разобрал, как он думал, причину той тоски. На миг мелькнуло сочувствие. Про возлюбленного, услышав недовольство, понятливо кивнул, — я… Понимаю. Несмотря на битвы, на то, что мы не могли как прежде сесть под древом, что я больше не могу прочесть ему одну из книг, не можем как прежде относится друг к другу — всё ещё ощущал к нему привязанность. Никто не верил в моей Мультивселенной, что он мой брат, и всегда относились с недоверием к тому, что мы находимся даже рядом. Я безумно скучал по тому, кем мы раньше были. Но понимаю, что мы стали иными. И это не должно мешать тому, что мы — братья. И я ощутил счастье, когда обговорил всё с ним. Знаешь, порой простой разговор может неплохо открыть глаза на то, что скрыто годами.       И, на миг позволив себе усмешку, чуть откинулся на изголовье кровати, ощущая, как слипаются глаза. — И да, бесить тебя — одно удовольствие. Ты бы видел своё лицо!       Когда Найтмер говорил свою речь, свой… Совет?... Дрим молча и спокойно слушал его, отводя взгляд, ощущая некое отчаяние и сожаление. Но последние слова вернули его в прежнее состояние, и он фыркнул. — Сладких снов, — на этих словах, сказанных грубым тоном, он вышел из комнаты.       Найтмер на столь внезапный уход приподнял бровь. Проводил взглядом, ощущая, как негатив внутри того чуть стабилизировался. Как если бы что-то заставило боль чуть утихнуть.       Тот не станет говорить о своих чувствах. Но позволит себе отзеркалить их. То, что нужно. Он убедит их, обучит хранителя негатива пользоваться своими силами и, возможно, сумеет покинуть их мир. Ведь именно из-за того, что здесь некому создавать негатив, его и притянуло, как недостающий фрагмент пазла. И не сумеет вернуться, пока всё не стабилизирует. Для чего нужно разобраться с внутренними демонами этого ангелка. А после, в родной Мультивселенной…       Он поможет, и присоединится к брату в каменной статуе.       Сон от такого ухода чуть отошёл на задний план. И он, нехотя, уже спокойнее передвигаясь со ставшими лёгкими путами, подошёл к книжному шкафу. Провёл по корешкам пальцем. Как назло, многие книги он читал. И пришлось взять зачитанную до дыр, но любимую книгу. В той даже была тонкая, изношенная закладка на середине книги.       Улёгшись обратно, погрузился в чтение. До тех пор, пока сон не сморил окончательно, нахлынув с новой силой, и он так и уснул. Как был — с раскрытой книгой на коленях.