Душа скорбей

― Мохито, сангрию и вино, будьте добры. Продавец посмотрел на неё с легким сомнением: мало ли чем могла аукнуться продажа алкоголя дочери шерифа, ― но в итоге не смог подобрать ни одной достойной причины, чтобы отказать, поэтому кивнул. Сесилия Свон ему очаровательно улыбнулась, вроде как даже смущённо, но продавец немного растаял, ставя перед ней пластиковую бутылку мохито. ― Прошу вас, скажите мне, что вы не собираетесь садиться за руль после этого, иначе я не усну ночью, ― проговорил он. Сесилия рассмеялась. ― У близкого друга скоро день рождения. Он коллекционирует дорогой алкоголь, и каждый раз я дарю ему что-то недорогое. Оценив коварность дочери шерифа, продавец рассмеялся и отошёл, чтобы достать бутылки. Сесилия незаметно выдохнула. Покупать алкоголь в Форксе раз в три дня было проблемно: легко можно было прослыть алкоголичкой. Она делала большие перерывы в походах в магазин и исхитрялась, покупая в Сиэтле или Порт-Анджелесе «большие» покупки на паспорт Селен Мартелл. А когда дочь шерифа раз в несколько недель захаживала за алкоголем в местный магазинчик ― ну, это ничего страшного, терпимо. Про алкобар в доме, понятное дело, никто не знал. Сначала Свон хотела подключить Джексона к своему «подпольному бизнесу», но быстро поняла, что, если о проблеме узнает Джей, она будет сдана с потрохами Карлайлу, и они вместе закроют её в наркологичке или того хуже: начнут коллективные проповеди об алкоголизме и его последствиях. Сесилия тогда точно спятит, как и предупреждала Карлайла. Не за месяц, конечно, но за два. Продавец сказал, что вино закончилось, но в подсобке есть неразгруженные коробки — если она не против подождать, то он сейчас пойдёт и достанет. Сесилия кинула быстрый взгляд на часы: смена Карлайла заканчивалась через тридцать минут. Пятнадцать минут добраться до дома, ещё пять ― прийти к ней. Она очаровательно кивнула и сказала, что не против. Пока продавец копался в подсобке, Свон отстраненно рассматривала свои бледные тонкие пальцы, которые в последнее время очень много нервно подрагивали. Раньше тремор проявлялся лишь в моменты сильного волнения или злости, но тогда тряслись не только руки — дрожь могла пройтись по всему телу. Сейчас же руки тряслись почти безостановочно. Да и в целом она изменилась — и в лучшую, и в худшую сторону. Казалось, она стала ещё красивее, чем была, будто несчастья делали её привлекательнее. Волосы у неё сделались гуще, темнее, кожа слегка побледнела, а глаза из серо-голубых теперь превратились в почти полностью голубые. Она была красивой в том, насколько была несчастна и насколько была зла. Но она почти совсем перестала взаимодействовать с людьми, если в этом не было особой необходимости. Она так и не вернулась в колледж, но согласилась подрабатывать на вечерних сменах ― неважно, с Карлайлом или нет. В больнице, даже если никто не знал точно, но уже подозревали об их отношениях. Студенты судачили, врачи такие разговоры пресекали ― среди старшего поколения оказалось достаточно умных людей, да и авторитет Каллена в Форксе был непоколебим. Сесилия постоянно писала что-то — какие-то стихи — и иногда ездила в Сиэтл. Пропадала там на целый день и возвращалась поздним вечером. Чарли боялся, что она начала употреблять наркотики, но Сесилия сказала, что это не так. Карлайл поверил ― ничем таким от неё не пахло. По возвращении из Сиэтла от неё пахло чем-то детским, и Карлайл понял, что она ездила к Бьянке и Джексону. Когда он спросил, Свон не стала увиливать ― прямо ответила, что Джексон и Бьянка живут в Сиэтле, она ездит к ним, когда чувствует себя достаточно сильной. «Когда чувствую себя достаточно сильной». ― В последнее время это стало частой формулировкой. Карлайлу от неё становилось нехорошо на душе. Она перестала его игнорировать, хотя первые два дня после возращения из Итаки она с ним не разговаривала или отделывалась общими фразами. Потом стала говорить сквозь зубы, потом чуть спокойнее. К концу месяца Сесилия уже вернулась в то же добродушное отношение к нему, что и было. Карлайл несколько раз попросил прощения, но Свон сказала, что уже всё нормально. Да, ей неприятно быть здесь, и она не обещает постоянно быть счастливой, но быть радостной рядом с ним ей не было тяжело. Но при этом она оттолкнула от себя почти всех. Почти не общалась с Кристиной и Джоффри, без нужды не разговаривала с Эсми, Розали, Эмметтом, Элис. Изредка нормально пообщаться с ней получалось Джасперу, который странным образом мог игнорировать сгустившуюся в чувствах Свон пустоту и видеть в ней что-то другое. Он словно выворачивал её, и, когда это происходило, у Сесилии случались просветления. Эсми и Розали подгадывали такие моменты, чтобы пообщаться с ней. Они отчётливо переживали за неё, и, пока Элис старалась увидеть будущее, а Эмметт и Джаспер выслеживали Викторию, Эсми и Розали старались как-то помочь возлюбленной Карлайла. Карлайл видел проблемы Сесилии куда явнее, чем все остальные. Каждый вечер она что-то пила: алкогольный коктейль, бутылку вина или что-то ещё. Если не получалось, то до следующего вечера она была раздражительнее обычного. Она отказывалась ездить с ним в дом Калленов и уж точно не собиралась встречаться с Эдвардом или Беллой. В последний раз, когда они столкнулись в доме Чарли, Белла кинула какой-то комментарий, и Сесилия расцарапала ей лицо. «Что она такого сказала?» ― недоумевал Каллен. Ненависть к Белле новостью не была ни для кого из них и уже довольно давно, но каждый такой всплеск отличался от прочих. Карлайл каждый раз боялся, что, перестав вредить Белле, Сесилия может навредить себе. Это если не считать её и так медленно плавящегося разума. Чарли вздохнул. «Сказала, что если Сесилия снова собирается впасть в депрессию, то пусть это делает, не привлекая к себе внимания». Карлайл с трудом сдержал раздражённый рык, а потом, убедившись, что Сесилия спит, направился к Эдварду и Белле, и под хмурый взгляд сына минут двадцать вталкивал Белле то, что ей непозволительно кидаться сестре такими словами. Ничего такого он не сказал, но в этот раз Карлайл использовал всю внутреннюю силу и чувство превосходства, возвышаясь над Беллой и давя каждым словом. Эдвард пару раз пытался вмешаться, но Карлайл обрывал его одним взглядом. Любые подобные нападки на Сесилию доводили Карлайла до бешенства, и только многовековая выдержка позволяла не сорваться. Собственник внутри, то самое хищное вампирское начало скалило зубы и требовало защитить то, что принадлежало ему. Карлайл прекрасно видел и знал, что делают с Сесилией воспоминания о том, что случилось с ней в прошлом, и знание того, что он знал, кто был тому виной, не делало ситуацию лучше. Отчасти он понимал Эдварда. Глядя на Сесилию, он видел ту, которая могла причинить вред его возлюбленной. Но тогда почему Эдвард наотрез отказывался понять Карлайла? Что, глядя на Беллу, он видит девушку, которая стала косвенной причиной того, что Сесилию столкнули с лестницы? Ведь, если бы Белла ничего не сказала тому человеку о том, где находится Сесилия, он бы не столкнул Сесилию в лестничный проём, она бы не потеряла ребенка, не стала бы бесплодна, у неё бы не началась депрессия. Она бы просто уехала с Джексоном, и, возможно, они бы встретились здесь, в Форксе, когда Свон приехала бы навестить отца с ребёнком. Карлайл встретил бы её, и они всё равно полюбили друг друга. Вот кем была Белла ― человеком, который из-за каких-то своих причин разрушала жизнь сестре, которая даже не обращала на неё внимания. Белла была никем для Сесилии, но, до всего того, она её не ненавидела. Если бы Сесилию не скинули в лестничный проём, возможно, они даже смогли бы общаться нейтрально, спокойно. Как с Розали, например. В их конфликте после случившегося в Вольттере Сесилия приняла по-своему мудрую позицию: она просто не общалась с Эдвардом и Беллой и делала вид, что их нет, если они всё-таки пересекались. Почему они не могли делать так же? Почему надо было кидать какие-то обвинения и доводить до такого? «Я очень надеюсь, что мы поняли друг друга, Белла, ― с нажимом сказал Карлайл. ― Пока моя семья защищает тебя, я требую уважения ко всем её членам, и Сесилия не является исключением». «Сесилия тоже не всегда может остановиться». Это замечание взбесило Карлайла, но он опять сдержался, хотя из-за всех сил сжал руки в кулаки, пряча их в карманах пиджака. «Она не позволяет себе оскорбить тебя на ровном месте. Она вообще делает вид, что никакой сестры у неё нет. ― Белла вздрогнула от этих слов, словно услышала угрозу, и посмотрела на Эдварда, но тот сидел неподвижно, глядя куда-то в пустоту. ― Белла, я не позволю напоминать Сесилии обо всём, что с ней произошло, не позволю использовать это как способ выбить её из колеи или сделать больно. Никому не позволю, а особенно тебе». Намёк в его словах она, кажется, угадала. Белла не стала ничего обещать, но по её смиренно склонённой голове и робкому кивку Карлайл понял, что был услышан, хотя насколько долго ― неизвестно. Эдвард, сцепив зубы, тоже кивнул. Узнав об этом разговоре, Сесилия ходила довольная два дня подряд и даже выбралась с Эсми и Розали в магазин за разными бытовыми вещами. Карлайла такая реакция даже удивила ― неужели она не могла поверить, что Карлайл защитил бы её. Девушка глубоко вздохнула. В последнее время она делала всё, что угодно, лишь бы не копаться в своих мыслях. Это было ещё больнее, чем открываться Карлайлу, потому что вампир хотя бы мог разделить с ней её боль, а сейчас она оставалась наедине с самой собой, своими страхами и разрушенными старыми мечтами. Не то чтобы Сесилия не могла поделиться этим с Карлайлом сейчас, но это каждый раз не приходилось к слову, и она молчала. Продавец вернулся к ней, и они рассчитались. Сесилия уже собиралась было уходить, как вдруг её окликнули со стороны. ― Свон. Сесилия повернулась. У прилавка с винами стояла молодая девушка, возможно, на год младше самой Сесилии. ― Ли Клируотер? ― предположила она. Карлайл просветил её по поводу оборотней ещё в Итаке, когда они обсуждали какой-то фильм, но Свон тогда не придала этому большое значение. Джаспер как-то упоминал, что Ли была не в восторге от того, что Белла знала о тайне оборотней ― Эдвард уловил такую мысль, когда оказался слишком близко к границам волков, ― поэтому Сесилия была удивлена тем, что Клируотер её вообще окликнула. ― Привет. ― Волчица улыбнулась, вроде как даже дружелюбно. ― Какими судьбами? Этот магазинчик находился на территории квилетов, но Сесилии не было запрещено здесь появляться. Она специально уточняла этот момент, когда видела Билли Блэка в последний раз ― он приезжал посмотреть с Чарли очередную игру, а Сесилия задержалась у отца из-за непогоды, пока Белла была в школе. Она специально подошла к индейцу, и тот заверил её, что проблем не будет. ― Мне сказали, здесь хорошая сангрия, ― усмехнулась Сесилия. ― Это да. А ещё тут классный небольшой бар совсем рядом. Сесилия чуть удивлённо улыбнулась. Ли Клируотер приглашает её выпить? На несколько секунд мелькнула предательская мысль согласиться. По крайней мере, тут её не достанут вампиры. Но эта мысль ей же и возразила ― Карлайлу будет спокойнее, если она будет либо трезвой, либо где-то поблизости. Она пьяная на территории волков, куда ему нет хода, сведёт вампира с ума. Подумав о Карлайле, Сесилия нежно улыбнулась и качнула головой. ― Я за рулем, ― сказала она. Это тоже было правдой. ― Так что я домой затарилась. Но в выходные я с радостью встречусь. ― Ловлю на слове, Свон. Ли согласно кивнула и дала ей свой номер телефона. Сесилию это удивило ― Чарли упоминал, что у Ли после смерти отца проблемы в общении с людьми, и Свон не понимала такого добродушного отношения к ней. Да и встречались они нечасто ― один раз Билли Блэк позвал Чарли на ужин, и Сесилия поехала с ним, и Ли с матерью тоже была там вместе с ещё какими-то друзьями Билли и шерифа. Потом как-то раз Сесилия подвозила её и её брата Сета из Сиэтла, когда те опоздали на последний автобус. Ещё один раз они в дождь вместе сидели в пекарне рядом с больницей. Во все эти разы они неплохо, нейтрально пообщались. Оказалось, что Ли тоже слушает песни Иммортэла, и Сесилия пообещала достать ей автограф Джексона. Они обсуждали книги, а во время ужина, пока взрослые говорили про что-то своё, сели смотреть какой-то фильм ужасов вдвоём на кухне. Но никто из них не высказывал желания общаться ближе, хотя Сесилии и льстило то, что у неё хорошо складываются отношения с людьми, которые не переносили её сестру ― Розали, Ли, Джаспер. Оказавшись дома, Сесилия сходу налила сангрию в бокал и направилась наверх. Быстро переоделась и всё с тем же бокалом пошла в ванную. В корзине для белья лежала грязная одежда ― её и Каллена, ― и Свон закинула её в стиральную машину. Потом спустилась вниз и разогрела остатки вчерашнего ужина. Сегодня она завтракала хлопьями, обедала с Чарли в его любом кафе, но завтра придётся что-то готовить. Сесилия вздохнула и бегло просмотрела продукты в холодильнике. Будь Карлайл дома с утра, заставил бы её плотно позавтракать. Он два раза в день писал напоминания о том, что ей надо поесть, и Сесилия обычно старалась выполнить его наставления, но зачастую в её организме оказывалась пицца, гамбургер или что-то ещё. Были дни, когда она буквально обжиралась, а следующие сидела на соках и сырых овощах. Карлайл говорил, что ещё немного, и её желудок ей откажет. Свон смеялась и говорила, что классно, что Каллен вампир: не надо готовить ещё и на него. Сесилия никогда не была пышкой, и продолжала весить столько же, сколько и несколько месяцев назад в Итаке, даже если Карлайл считал её вес пятьдесят пять килограмм при росте метр семьдесят низким. В лучшее время она весила максимум шестьдесят: например, когда Джексон вывел её из депрессии. В Итаке её вес максимум достигал пятидесяти девяти. Но Сесилия всё равно не сидела на диете в классическом понимании этого слова. Она прекрасно понимала, что, если Каллен догадается, что сейчас её вес не просто упал до пятидесяти пяти, а опустился до пятидесяти двух, её отправят на медицинское обследование. Зная себя изнутри ничуть не хуже, чем снаружи, она не сомневалась, что у неё найдут много проблем. Сесилия знала это и не собиралась давать поводов затащить себя в больницу. Она не обращала внимания на то, что худела. Просто стала меньше есть, иногда и вовсе забывала о приёмах пищи. Готовила, чтобы в холодильнике что-то было, но пробовать еду не возникало никакого желания. Доходило до такого, что вечером Сесилия пыталась вспомнить, когда в последний раз ела — иногда оказывалось, что у Свон был только завтрак сутки назад. Чаще всего это происходило, когда Каллен мог отсутствовать целый день ― сначала работа, вечером охота. Из-за всего происходящего вампирам нужно было больше сил, чем обычно. Чарли говорил, что она как-то странно похудела, но Сесилия как-то не обращала на это внимания, ведь у неё же не было полного отказа от еды. Она приходила погостить у Чарли и что-нибудь жевала там, на вечерних сменах с Карлайлом пила чай с чем-нибудь вкусным, иногда ела салаты, а, если он был дома с утра, плотно завтракала. Да и в плане фигуры она мало изменилась ― грудь была такая же, как и месяцы назад, разве что стали видны ключицы и тазовые косточки. Проблема была в том, что даже на двойные порции организм не обращал внимание. Еда просто переставала усваиваться, она проходила как сквозь пустую трубу. Сесилия вздохнула, глотнула ещё сангрии. Карлайл придёт через час-полтора, и он должен заметить, что она что-то ела. Поэтому девушка разогрела остатки карбонары, которую готовила вчера, и, пока та грелась, бездумно нарезала себе овощной салат. Она ела медленно, запивая сангрией свой ужин и смотря на фанатский клип под песню Джексона «Этого у меня не отнять». «То, как сияет твоя улыбка, То, как ты нескладно поёшь, То, как ты являешься мне во сне, — Нет, у меня этого не отнять». Когда Карлайл вернулся ― намного раньше, чем она ожидала и он сам обещал, — Сесилия уже сидела в комнате, работая над своей дипломной работой. Бутылка сангрии была наполовину пустой и стояла на тумбочке. Подняв взгляд на вошедшего в комнату Каллена, Сесилия слабо улыбнулась, не отрываясь от монитора ноутбука. ― Как погоняли вампира? Спрашивала она, конечно, больше ради интереса. Её настроение продолжало расти по мере новостей о том, что Викторию, которая хотела убить её сестру, поймать всё никак не удавалось. Ей самой было важно только то, что Карлайл возвращался к ней со всеми конечностями и пальцами на них, пусть и усталый до ужаса. ― Неудачно, ― вздохнул Каллен, снимая спортивную куртку и унося её в ванную. Продолжение донеслось уже оттуда: ― Она скрылась на территории квилетов, пока один из волков был занят Эмметтом. ― Каллен никогда не подходил к ней после таких ночных вылазок, пока не переодевался — словно не хотел, чтобы грязь погони хоть немного её касалась. ― Эмметт в порядке? ― спросила Сесилия, сохраняя документ и отставляя ноутбук. Она услышала, как зашумела в ванной вода, но Карлайл явно не мылся. Возможно, по привычке только ополаскивал волосы. ― Да, хотя зол и раздосадован, ― ответил Каллен. Он вернулся через пару минут в серых домашних штанах и синей футболке, вытирая волосы коротким полотенцем. Он подошёл к Сесилии и наклонился, чтобы поцеловать её, сидящую на кровати. Свон довольно улыбнулась в поцелуй. ― А чем пахнет? ― спросил Карлайл, чуть поворошив её волосы носом. Он присел на кровать, за бедра подтягивая её к себе ближе и утыкаясь носом ей в шею. Сесилия обняла его, прижавшись щекой к влажным волосам и чувствуя, как намокает ворот домашней майки. ― В магазине столкнулась с Ли Клируотер, ― сказала Сесилия. ― Она приглашала меня в бар. Каллен рядом с ней напрягся и внимательно взглянул в серо-голубые глаза. ― Ты потом за руль садилась? Сесилия фыркнула. ― Я не согласилась. И я не пила, пока не приехала домой. Свон сделала показательный глоток из стакана, допив красноватую жидкость, сильно отдающую фруктами и спиртом. Карлайл намотал её локон на палец и сжал, сильно, но Сесилия боли не почувствовала. ― Сесилия, я выкину всё, что в доме есть из алкогольного, ― сухо произнёс он, но Сесилия рассмеялась. Говорить с ней о её проблемах в последнее время было невозможно: она отшучивалась, издевалась или вовсе игнорировала сказанное, переводя разговор на другую тему. Возможно, последнее было лучшим решением. Но, по крайней мере, она больше не игнорировала его. У Сесилии были свои причины на это. Когда после бойкота, по возвращении в Форкс, она, уставшая от собственной злости, усмирила гордость, подошла к Каллену и молча обняла его со спины. Каллену показалось что он воскрес, не меньше. Один удар её сердца, другой… Наконец он перевернулся и сгрёб её в объятиях, одним движением притягивая вплотную, впечатывая в себя. Зарываясь лицом в её волосы и шумно втягивая носом воздух. Поёжившись от щекочущего ухо холодного дыхания, пустившего по телу сотню крохотных знакомых искр зарождающегося возбуждения, Сесилия довольно улыбнулась. А через мгновение почувствовала осторожное прикосновение губ на шее. И громкий выдох, опаливший кожу щеки. Удовлетворение? Облегчение? Успокоение? Словно смертную казнь внезапно отменили. Или перенесли. По крайней мере, Карлайл, как она поняла позднее, видел это именно так. И она больше никогда не игнорировала его, как бы ни была обижена. Это всё ещё не было похоже на то, что они друг с другом обсуждали и как искали компромисс, но, по крайней мере, Свон вытягивалась из своей защитной скорлупы и не игнорировала его, когда была недовольна. Она могла игнорировать проблему, но не своего вампира. Вне зависимости от настроения, она хотела засыпать с ним рядом, чувствовать его рядом и быть рядом. ― Я куплю ещё, ― пожала она плечами. Тонкие пальцы гладили влажные волнистые волосы, ласково касались виска, скулы; спустились ниже, на гладкий подбородок, провели по контуру красивых губ. Карлайл смотрел с нежностью, но в его глазах, в самой глубине золотистых радужек, затаилась печаль. ― Я и это разобью, ― со вздохом пообещал он. Карлайлу было плохо. Муторно и гадко. А ещё тоскливо ― мучительно, болезненно, безмерно. Наверное, впервые в жизни он ясно осознал, насколько сложно любить кого-то так сильно, как он любил Сесилию. Когда она не обращала на него внимания в течение нескольких дней, ему казалось, что жизнь закончилась. Его до сих пор преследовала эта боль ― боль, огромная, всепоглощающая, словно с него живьём сняли кожу. Но он не чувствовал страха. Отчаяние, безысходность, мрак, ощущение собственной вины — всё это было, но страх появился только теперь. Сесилия зарылась в светлые волосы, с явным наслаждением пропуская золотистые локоны сквозь тонкие пальцы. Улыбнулась. ― Тогда я буду напиваться в баре. Или тогда, когда тебя нет дома. ― Сесилия, пожалуйста! ― не сдержавшись, громко застонал Карлайл, отстраняясь от неё, что далось с невероятным усилием. Её рука упала на покрывало. Каллен понятия не имел, чего добивалась Сесилия такими разговорами ― или чего хотел добиться он, каждый раз начиная их. Просто было невероятно сложно чувствовать, как дорогой человек губит себя потихоньку-понемногу. Или его убивал тот факт, что происходило это из-за него. Что бы ни говорила Сесилия, что бы она ни думала, в чём бы ни убеждала саму себя, но это Карлайл вернул её сюда, в этот город, прекрасно зная, как она ненавидит людей, которые вернулись сюда вместе с ними. Каждый раз, приходя домой и видя Сесилию с лёгкой улыбкой и очередным стаканом в руках, Карлайл чувствовал себя проигравшим. ― Что? ― мягко спросила она. Карлайлу постоянно казалось, что она упивается такими моментами, чувствует себя победителем в чём-то, но он видел в её глазах настоящую панику. Сесилия умела выводить людей из себя, буквально несколькими словами заставлять срываться, рушить маски, но свою она держала крепко и только с ним позволяла снять её, плакать, кричать, ругаться. Проблема была в том, что с её истериками Каллен научился справляться. Как быть с ней, когда она была так спокойна, мягка и нежна, он понятия не имел. Их отношения остались неизменными и вместе с тем изменились жутко. Карлайл с содроганием вспоминал, как закончилась их последняя ссоры ― хотя ссорой это было назвать сложно. Они снова заговорили про то, что Свон слишком много пьёт. Карлайл был взволнован её состоянием, но Сесилия лишь мягко улыбалась и смеялась на все его опасения. Конечно, она знала, что её состояние легко можно называть алкоголизмом, но никто из них этого не говорил вслух. И Карлайл убеждал её, что так нельзя, что они могут найти другой вариант ― вместе, потому что проблемы надо решать именно так. Он говорил про это, Сесилия ему отвечала, а потом она села к нему на колени и они занялись сексом прямо в гостиной. Занятием любовью это назвать было сложно, потому что даже когда Каллен оказался в ней, они продолжали спорить. Сесилия запрокидывала голову, лишь благодаря Карлайлу не набив шишку на затылке, и продолжала отстаивать своё право на одну бутылку в день. Говорила, что вся её психика держится на этом ― именно психика, не психическое здоровье, которого уже не было. Карлайл, совершая плавные толчки, не прекращал убеждать её в том, что жить так нельзя и можно справляться по-другому. Несмотря на то, что они оба получили своё удовольствие, у Карлайла остался противный осадок на душе. Почему-то появилось ощущение, что он изнасиловал её, хотя Сесилия смотрела крайне удивлённо, когда он извинился за случившееся. У вампира даже мелькнула шальная мысль, что Свон специально сделала это ― Сесилия умела находить самые неординарные решения прекращения ссор. Так или иначе, Каллен больше не позволял себе подобного. Он любил Сесилию, любил быть с ней, любил близость с ней. Если они говорили о чём-то столь важном, Каллен не позволял ей оказаться к нему так близко, как в тот раз. Да, чувствовать её было важно, но он не хотел вносить в их сексуальную жизнь проблемы из бытовой. ― Ты не устала? ― с тяжёлым вздохом спросил Карлайл. Сесилия нежно коснулась его щеки и постаралась, чтобы её голос звучал ровно. Успокаивающе. Ей хотелось накричать на него. «Прекрати так вести себя. Прекрати быть таким спокойным. Твоё решение убивает меня. Хватит вести себя так, будто всё в порядке. Ничего не в порядке. И уже не будет таковым». ― Я устала, ― согласилась она. ― Я устала каждый день находиться здесь и думать о том, что ты рискуешь своей жизнью ради моей чёртовой сестрицы. А если с тобой что-то случится, что со мной будет? ― Её пальцы снова непроизвольно дёрнулись. Нервный тремор в руках у неё прогрессировал. ― Представь себя на моём месте, что я ставлю кого-то выше тебя и рискую ради них жизнью. ― Я бы понял и помог. ― Да неужели? ― Сесилия усмехнулась, как будто услышала забавное утверждение от ребёнка. Карлайлу казалось, что в последнее время она предпочитала не слышать его или не понимать. ― Или ты обезопасил бы мою жизнь всеми правдами и неправдами? Я правда стараюсь, но я не могу делать вид, что всё как прежде. ― У Сесилии перехватило горло. ― Я пытаюсь быть хорошей хотя бы ради тебя, но я вскипаю от этих разговоров. Не проси меня быть там с ними. Я приехала в Форкс, чтобы ты мог быть спокоен за свою семью и чтобы не переживал за меня. Но больше я ничего сделать не могу, и не проси меня. За эти два года я, кажется, возненавидела Беллу ещё сильнее. То, что я как-то справляюсь с этим… ― Её лицо исказилось. Зрачки расширились. Она покачал головой, и у неё вырвался тихий стон. ― Ну, прости. Карлайл взял ее лицо в свои ледяные ладони. ― Мы скоро уедем. ― Да, когда с Викторией разберёмся. ― Я тебе обещал, ― жёстко произнёс Каллен. ― Ты получишь свой диплом, и мы уедем куда-нибудь. ― Я думала об этом, ― всё так же спокойно продолжала Сесилия. Она глубоко вздохнула и покачала головой. ― Вряд ли мы уедем, пока вы не разберётесь с Викторией. ― Я обещал, и я намерен это обещание выполнить. Сесилия снова улыбнулась. Каллен был готов возненавидеть эту её улыбочку. У неё были десятки улыбок, но именно вот эта его невероятно раздражала. Эта мягкая улыбка говорила: «Карлайл, я тебя слышу, но я не верю твоему обещанию, потому что я не могу представить, что ты поставишь безопасность семерых членов своей семьи выше меня-единственной». ― Я хочу, чтобы ты был спокоен, уезжая со мной, ― терпеливо проговорила она, но, правда, лучше бы она кричала и ругалась. Её отношение к ситуации периодически убивало Карлайла. Словно каждый раз Сесилия всё больше убеждалась в том, что Каллен не мог поставить её выше других. ― Чтобы я не боялась, что ты можешь сорваться через половину мира, лишь потому что грядёт сражение. Всё равно так и будет. ― Она нервно хихикнула. ― Поэтому постарайтесь. ― Ты так думаешь, ― попытался возразить вампир, но Сесилия покачала головой. ― А было бы по-другому? ― усмехнулась она. Она взяла ладони Карлайла, убирая их от своего лица и крепко сжимая. ― Я хочу быть счастлива с тобой и чтобы ты был счастлив, но это невозможно, если тебя будет что-то тяготить. ― Она снова улыбнулась, но слова её прозвучали жёстко, почти жестоко. ― Избавьтесь от проблемы. И мы уедем. ― А ты всё это время будешь несчастной? Взгляд Сесилии стал сначала непонимающим, потом холодным, а потом жестоким. Этими словами Карлайл смог надломить маску, за которую Сесилия так отчаянно цеплялась с самого возвращения в Форкс. ― Это неважно. Карлайл схватил её за плечо. Слегка встряхнул. ― Для меня важно, ― решительно произнёс он. ― Я не хочу чувствовать, что тебе плохо, и не иметь возможности помочь. Я хочу, чтобы ты улыбалась, чтобы ты смеялась, чтобы тебе было хорошо. ― Я скажу еще раз — это неважно, ― жестоко произнесла она, но не попыталась вырваться. Карлайл никогда не пытался удержать её, если она хотела отстраниться, как и Джексон, и иногда она даже забывала о том, что они куда сильнее, чем кажутся и она может вырваться лишь потому, что они ей это позволяют. ― Я просто не могу тебя потерять, ― прошептала она, упираясь в его бедра руками и почти до боли соприкасаясь лбом с его шеей. Прозвучало это почти отчаянно, болезненно. Карлайл тут же обвил её руками, без усилий сгребая в объятья. Нет, её попытка говорить ободряюще и саркастично только усугубила ситуацию. Карлайл чувствовал, как дрожат её руки, как нервно дёргаются плечи ― последнее, кстати, было чем-то новым, он стал замечать это только неделю или две назад. Если дёргаются пальцы — Сесилия нервничает, волнуется или даже боится. Если дёргается рука ― через пару минут она может впасть в истерику, если не замять происходящее. Но если дёргаются плечи ― она сдерживает истерики изо всех своих сил. Сесилия устала, на самом деле устала. Как бы она хотела, чтобы это были простые отношения. Чтобы она могла улыбнуться, сказать: «Пошёл вон из моего дома. Убирайся из моей жизни» и забыть про этого человека. Чтобы заменить его было легче, чем купить новую расчёску. Но она не могла так поступить с Карлайлом. Он так глубоко вошёл в её жизнь, в её сердце, в душу, в саму её суть, что убрать его оттуда не представлялось возможным. Его желания она ставила выше своего удобства, но она не могла не причинять этим боль ― ему и самой себе. Хотелось весьма эгоистично заметить: «Я приехала в Форкс, чтобы ты помог семье, но я не обещала радоваться этому». Но тех слов, что она произносила, было достаточно. Они разрушали не просто их отношения — они разрушали её саму. Сесилия тихо застонала. Нет. Пусть он закончит. Пусть эта рыжая вампирша сгинет, пусть угроза исчезнет. Тогда Карлайл к ней вернётся. Сесилию пугало то, насколько зависима от Каллена она стала. Ей иногда казалось, что не она была в отношениях, а отношения были ею. Ей и вправду было неважно, счастлива она тут или нет. То, что она испытывала, новым не было ― с этим чувством она жила с матерью. Когда ты знаешь, что тебя не любят. Или когда ты не знаешь, вернётся ли к тебе человек или нет. Конечно, она не собиралась говорить это всё Карлайлу. Он прекрасно осознавал, какой несчастной ― а значит и более злой ― делает её пребывание в Форксе, и Свон прекрасно понимала, что он мучается чувством вины, неспособный разорвать с семьей тогда, когда был Калленам нужнее всего. Поэтому она старалась лишний раз не касаться этой темы ― она не хотела терзать его. Свон была уверена, что Карлайл сделает всё, что она попросит, если она заявит ему прямо, всё расскажет, объяснит. Он сам соберёт их вещи, и они уедут. Но сможет ли Каллен быть спокойным? Очевидно, что нет. В тревожном ожидании новостей он будет оборачиваться к дому почти всё время, и в итоге всё равно не будет с ней. То, что дело было в её сестре тоже не делало ситуацию лучше. Наоборот, ухудшало её. Это на Беллу обратил внимание вампир-ищейка, это из-за Беллы он погиб, это Беллу преследовала рыжая вампирша, это всё было из-за неё. И из-за Эдварда. Это из-за них двоих Карлайл был вынужден раз за разом оставлять её, выполняя то, что называл долгом. Помогать той, которую Сесилия ненавидела всем сердцем. Карлайл прекрасно чувствовал, как медленно кипит Свон изнутри, но всё равно оказался неспособным уйти. В последнее время он и вправду проводил мало времени с возлюбленной, и ему жутко не хватало простого времяпровождения с ней. Как в Итаке. Каллен уже жалел, что они уехали из того города. Не надо было ничего спрашивать у Сесилии, надо было просто остаться. Он крепче обнял за талию, прижимая к своей груди. Испугался, что она отстранится ― в последние месяцы он не знал, чего ожидать от Сесилии. Но Свон лишь вздохнула и толкнулась вперёд, прижимаясь к нему всем телом. ― Я тебя люблю, ― проговорил он в её тёмные волосы. ― И я тебя, Карлайл. Как будто это что-то меняло или делало лучше. На самом деле именно из-за любви всё было куда хуже.