Душа скорбей

На Филиппинах они прожили почти два месяца, и никто не собирался возвращаться раньше, чем за несколько дней до свадьбы Эдварда и Беллы, и то лишь потому, что Элис надо было решить вопрос с костюмом Карлайла. Вдвоем с Карлайлом Сесилия провела на острове почти две недели, пока Джексон и Бьянка не приехали. Сесилия все-таки смогла насладиться не только природой Борокая, но и вдоволь накупаться. Сесилия называла это «ленивыми медовым месяцем», но Карлайл не знал, насколько он был таковым. Утром они с женой прогуливались по тропическим лесам, подальше от людей, потому что под филиппинским солнцем Карлайл сиял, как новогодняя гирлянда. Днем, когда жара чуть спадала, они купались в море, устраивая заплывы на глубину. С вампиром даже морская глубину не казалась такой страшной; Сесилия до сих пор посмеивалась, когда, заплыв особенно далеко ― Карлайл без трубки, Сесилия с ней ― они наткнулись на акулу. Та, видимо, учуяв Карлайла, развернулась и стремительно поплыла в другую сторону. ― Каллен, я теперь буду называть тебя мегалодоном, ― смеялась девушка, когда они возвращались на берег. Карлайл улыбнулся ― как показалось его жене — от части смущенно. ― Тогда я тебя поздравляю, ты жена мегалодона, ― хмыкнул он. ― Белая акула. Сесилия собиралась что-то ответить, но тут Карлайл легко толкнул ее в воду, и девушка забрыкалась в воде. Карлайл рассмеялся. Вечером они выбирались на прогулки в небольшой туристической городок, где Сесилия с маниакальным рвением скупала бижутерию, какие-то летние платья и простые шляпки с парео. Она почти не красилась, но с интересом рассматривала косметику, еще от нее постоянно пахло какими-то экзотическими духами. После пара прогуливалась вдоль пляжа, где девушка в обязательном порядке пыталась столкнуть Каллена в волны. Пару раз муж поддавался ей, но чаще всего неизменно утаскивал жену с собой. А ночью они занимались любовью. Много. Карлайл представить не мог, что может хотеть кого-то настолько сильно, так, что у него дрожали руки от удовольствия, когда он прикасался к жене. Казалось, между ними с Сесилией уже было все, что можно было, но каждый раз Карлайл сходил с ума, занимаясь сексом с ней. Девушка скользила руками по его телу, целовала его плечи, руки и лицо, приоткрыв рот, и едва слышно стонала. Карлайл толкал ее на кровать и медленно занимался с ней любовью. Это почти всегда было безумно медленно. Он смотрел ей в глаза, пока она не ощущала, как их души соприкоснулись. В другие дни Карлайл действовал более отчаянно. Резко. Быстро. Пытался затеряться в чем-то, что он мог чувствовать. У стены. Или сразу на полу гостиничного домика, где они остановились жить. Его поцелуи были на вкус, как лед и грех, и Сесилия впитывала их, пока не начинала задыхаться. ― Я знаю, о чем ты думаешь сейчас, ― пробормотала она, смотря на него сверху-вниз. Она изящно изгибалась на нем, чуть покачивая плотно сведенными бедрами. Несмотря на то, что в комнате работал кондиционер, тело Сесилии едва заметно поблескивало от пота. Она завела руку и зачесала назад упавшие на лицо черные волосы. Карлайл был готов кончить от одного этого действия. Карлайл обхватывал ее бедра так, что это можно было описать только как хватку изголодавшегося мужчины. Медленные, небрежные поцелуи были разделены между ними в тихой комнате домика на берегу моря. ― О тебе, ― сказал он. Сесилия шаловливо улыбнулась. Неожиданная судорога боли и удовольствия пронзила низ живота. За эти две недели Сесилия удивительным образом научилась держать их на грани, делая резкие, судорожные движения, которые, тем не менее, ощущались чем-то запредельными. ― Нет, ― Сесилия наклонилась ниже. Ее губы прошлись по его в легком обещании поцелуя. ― Ты думаешь о словах Элис, ― Сесилия зарылась пальцами в волосы на его макушке и крепко сжала, заставляя золотистые глаза смотреть прямо на нее. ― Я люблю тебя, Карлайл. Я никогда не буду тебя ненавидеть. Я люблю тебя. Она часто повторяла это, безошибочно угадывая, когда именно Карлайл погружался в мысли о видении своей приемной дочери. Она говорила, что любит, что не сможет ненавидеть его, что она не представляет своей жизни без него и что не оставит его. Карлайл поверил ей и успокоился. В конце концов, он и сам не собирался делать что-то, что заставит Сесилию его ненавидеть. И представить не мог, что это вообще могло быть. Карлайл схватил жену за талию, перевернул на спину и резким движением вдавил свои бедра в ее. Шея Сесилии выгнулась, голова и плечи приподнялись над подушкой, а рот открылся в судорожном выдохе. Карлайл поцеловал ее в подбородок. ― Я тоже тебя люблю, Сесилия, ― выдохнул он. ― Безумно люблю. Никогда не смог бы причинить тебе боль. Они действительно были счастливы в своем тихом мирке, наслаждаясь друг другом и тем, как хорошо было вокруг них. Простые удовольствия жизни… Держать чью-то руку так, чтобы пальцы стали неделимы, как булка свежего хлеба и масло, и когда всего лишь одна улыбка говорила, что каждый из них бесконечно любим. С приездом Джексона и Бьянки отдых приобрел новые краски. Джей с малышкой сняли домик неподалеку: они были рядом, но при этом у Калленов было достаточно личного пространства. Бьянку море сначала пугало, и она просто ходила с Сесилией вдоль пляжа, пока два вампира подрабатывали «диско-шарами для рыб» ― по крайней мере Сесилия называла их именно так. Джексон пару раз от души попытался ее за это затащить на глубину, и Карлайл показательно не мешал. Но когда Бьянка привыкла к «большой воде», вытащить ее из моря казалось невозможно. В узком, но большом спасательном кругу с несуразно большой головой единорога малышка была готова проводить все свое время в воде. А когда ее все-таки удавалось вытащить, она носилась по всем уголкам Борокая вместе с матерью и вампирами. Тон кожи Сесилии под Филиппинским солнцем изменился совсем немного, в то время как Бьянка уже через неделю покрылась ровным загаром. Безумные дни, состоящие из купания и путешествий то тут, то там, уматывали до безобразия, и часто Бьянка засыпала еще до ужина, несмотря на хороший дневной сон. Сесилия сначала волновалась ― вероятно, распорядок дня не слишком подходил для ребенка, которому только должно было исполнится три года, но Джексон и Карлайл особых проблем не видели. Старались держать Бьянку подальше от экзотических продуктов и блюд, но в купание и хождения по тропическим лесам на руках взрослых не доставляли трудностей. Кроме того, обилие новых эмоций весьма продвинули речь Бьянки вперед, да и не каждый день они выбирались куда-то. А плаванье, как известно, очень хорошо влияет на маленьких детей. Вечером Бьянку хватало только на то, чтобы посмотреть одну серию нового мультсериала ― интернет в съемных домах у моря ловил весьма плохо, но Джексон смог настроить старый телевизор на какой-то детский французский канал, и теперь Бьянка смотрела французско-канадский мультсериал «Принцесса Сисси». Она ― почти как и Сесилия ― ничего не понимала, но визуальный ряд был хорошим, герои — красивыми, песни — мелодичным, и девочка не возникала. Несмотря на это, Джей все равно каждый вечер садился у кресла, в котором устраивались его дочь и ее мать, и служил одноголосым переводчиком. У него, впрочем, были свои коварные цели сделать это. ― Как-как? ― насмешливо спросил он, услышав название мультфильма. ― Принцесса Сесилия? ― Ты первый вампир, который туг на ухо? ― шикнула Сесилия, поняв, куда клонит Мартелл. ― Ты все прекрасно услышал, мультфильм называется «Принцесса Сиси». ― Без проблем, ― кивнул Джексон, и Сесилия поняла, что он сейчас скажет еще до того, как слова вылетят из его рта. ― Отныне буду назвать тебя только так. Поэтому даже если Джексон плевался на рисовку мультсериала, героев и общий сюжет, он послушно переводил. Не только для дочери, но, и чтобы иметь возможность поддразнить сестру. Впрочем, через пару дней под раздачу попал и Карлайл, которого Джексон теперь гордо наименовал Франц Иосиф I. Каллен в долгу не остался: пока его называли императором, к Мартеллу он обращался не иначе как «прислужник». ― Нет, могу называть тебя и Еленой Баварской, ― пожал плечами Карлайл, когда в крайней раз от «прислужника» в «императора» чуть не прилетел ананас в голову. ― Называй меня герцогом Баварским, Иосиф, ― рыкнул вампир. Сесилия рассмеялась. ―Класс, пока Бьянка смотрит одноголосый перевод мультсериала «Принцесса Сиси», у меня тут свой исторический сериал. Причем на английском языке. ― Нет, я все-таки утоплю тебя, ― выдохнул Джей. ― А с тобой… ― вампир глянул на Карлайла. ― Будем разводиться. ― Ужасная перспектива, ― не меняя спокойного выражения лица, заявил Карлайл, успокаивающе погладив задыхающуюся от смеха жену по спине. ― Учитывая то, что чтобы нам с тобой развестись надо хотя бы пожениться, а Сесилия вряд ли это одобрит, предлагаю пока обойтись без развода. Джексон не нашел что ответить, хотя и пытался из-за всех сил. Элис позвонила, когда июль медленно утекал, уступая место менее жаркому, но уютно-теплому августу. Свадьба Беллы и Эдварда должна состояться через пару дней, и Элис спрашивала, приедет ли Карлайл. Неожиданно, но это стало серьезным вопросом. ― Да брось, Карлайл, ― фыркнула Сесилия, когда они прогуливались по берегу моря поздно вечером. Она выглядела довольной жизнью, жмурилась под еще достаточно теплыми лучами заходящего солнца, и ела мороженое. У них вся морозилка была забита им, и что Бьянка, что Сесилия были ужасно довольны этим фактом. ― Я могу думать что угодно, но Эдвард ― твой, считай, первый ребенок. Конечно, ты должен быть на его свадьбе. ― Это связано не только с тобой, ― выдохнул Карлайл. ― Я не знаю, насколько в целом буду уместен там. ― Каллены твоя семья в любом случае, ― мудро заметила Сесилия. ― Ты тот, кто обратил Эдварда, кто дал ему шанс жить, прожить, выжить, так что ты там будешь уместен в любом случае. Она немного поправилась. Совсем немного, но довольно ощутимо. Ушла болезненная худоба, руки и ноги стали более плавными, плечи и ключицы не такими острыми, и Карлайл больше не видел ее ребра в купальнике. Точнее ― мог, но это надо было хорошо приглядеться, не больше, чем у других девушек. Ее волосы стали длиннее, меньше секлись, глаза приобрели уже знакомый серо-голубой оттенок. В ее глазах все меньше было влюбленности, и все больше ― любви. Карлайл с нетерпением ждал того момента, когда жена снова полюбит его по-настоящему. Каллен чуть помолчал. ― Я был бы счастливее, если бы ты там была со мной, но и мысль о том, что ты счастлива не быть там, сможет меня порадовать в течение… скажем, полутора часа. ― Какая сложная речевая конструкция! ― рассмеялась Сесилия, прижавшись к его едва-едва теплому боку. Каллен чуть сверкал под уже заходящим солнцем, а его каменное тело нагрелось за время, проведенное на жарком воздухе. Долгим эффект не был, тела вампиров долго нагревались и быстро остывали, но Сесилия наслаждалась несколькими короткими моментами. ― Я бы с радостью отправил тебя с Джексоном и Бьянкой куда-нибудь в Лондон, чтобы вы там обживались, но на свадьбу Эдварда так или иначе приедут наши родичи, с которыми я хотел бы тебя познакомить. Речь шла о семье Денали ― четырех вампирш и одного вампира. Вампиры-вегетарианцы, как и Каллены, жили на Аляске и считали себя Калленами братом и сестрой. Однако, Сесилия была готова оспорить это утверждение, пусть и частично. С Денали жил Лоран, вампир, который ранее проводил время в компании Джеймса и Виктории, которые крови у Беллы, Эдварда ― а с ними и у всей семьи Каллен ― попили вдоволь. Когда Эдвард решил, что Белле будет лучше без него, и Каллены уехали, Лоран попытался убить ее ― с одной стороны, не что-то такое, на что Сесилия не смогла бы закрыть глаза, равно, как и последующая смерть Эдварда. Но сюжет Ромео и Джульетты не случился, а Лорана убили волки. И Сесилия со всей искренностью могла понять Ирину, возлюбленную Лорана, оставшуюся без любимого. Обида на волков, на Калленов, которые сотрудничали с ними… Ирина приняла четкую, гордую позицию, и ее семья последовала за ней, оставив Калленов без поддержки. Из-за трагедии Ирины, семья Денали не участвовала в сражении против новорожденных. И хотя Сесилия понимала Ирину, позиция остальных в это вопросе... Сесилия знала, как она поступила бы на месте Ирины ― она показывала Карлайлу, как относится к его участию в этой битве за ее сестру, но она не помешала Карлайлу все-таки сразиться. И где-то в глубине души она была обижена на семью Денали: из-за их дезертирства могла произойти какая-нибудь трагедия с теми, кого любила Сесилия… Но при всем этом она не могла винить Ирину за то, что она так отнеслась, но не одобряла то, что семья пошла у нее на поводу… Хотя, возможно, в глубине души она просто завидовала тому, что Карлайл не бросил всех ради нее, даже если понимала эгоистичность этой мысли. Карлайлу она этого не сказала. На надежду Карлайла познакомить их она отвечала согласием: рано или поздно познакомиться пришлось бы. Кроме того, было интересно увидеть Таню. Когда-то в незапамятные времена, еще до рождения Беллы, она имела виды на Эдварда. И вампирша Денали, как минимум, прекрасна и, как максимум, ослепительна. И пусть Эдвард определенно ― хотя и необъяснимо ― предпочел Изабеллу, сестрица все равно невольно будет их сравнивать. Сесилия определенно хотела познакомиться с той, кто без каких-либо усилий заставляла Беллу нервничать. ― Буду рада познакомиться, ― хмыкнула Сесилия. ― Ты говорил, Таня, Ирина и Кейт блондинки. У меня определенно получается нравиться светловолосым: Розали, Джаспер и ты. ― Надо сказать Джексону, что он не входит в топ «три блондина» твоей жизни, ― задумчиво проговорил Карлайл. Сесилия рассмеялась. ― О, Боже, ты права, Сесилия! Мне надо держать тебя подальше от блондинов, а то с твоей тягой к ним я останусь без жены! Сесилия шлепнула его по плечу ― толку не было, только руку отбила, но Каллен подхватил ее на руки и, не позволив сбросить платье, с разбегу бросился в море. Сесилия взвизгнула, рассмеялась, чуть не захлебнулась, но утопить супруга попробовала от души. Элис позвонила в конце июля ― до свадьбы Беллы и Эдварда было всего три дня, но ясновидящий надо было быть уверенной в том, что с костюмом Карлайла все будет хорошо, да и пора было уже добираться с солнечных Филиппин в дождливый Форкс. Так что следующее утро началось для Сесилии со сборов. В запасе были еще сутки, но девушка хотела быть уверенной, что собрала все. Несомненно ― Филиппины, это то место, куда ей хотелось бы вернуться еще ни раз. Особенно в компании любимого мужа. Но забыть в чужой стране любимую пару сережек или часть кружевного комплекта белья ей совсем не хотелось. Как это часто бывает, их с Карлайлом и Джексоном вещи незаметно разнеслись практически по всему дому. Джексон ушел на охоту куда-то на другую сторону острова, а Карлайл сел разбираться с работой в Лондоне ― он уволился из больницы Форкса, честно признавшись, что уезжает с молодой супругой Сесилией в другую страну, и теперь искал какие-нибудь вакансии в Лондоне. Точнее, он не искал вакансии, а выбирал среди десятка предложений. Сесилия его не трогала. Пару раз пошутила о том, что мужчины тут носки разбросали, но на предложение помочь ответила отказом. Сесилия перебирала вещи, определяя, какие можно было уже убрать, а какие ей еще пригодятся на эти три дня. Надо заранее постирать вещи, в которых она поедет домой. Сняв с сушилки одежду вампиров, Сесилия подняла стопку футболок, перебрала ее, стараясь понять — все ли на месте. У Карлайла и Джексона вещей было сравнительно меньше, потому что у вампиров одежда от каменного тела пачкалась не так сильно, чем от простого смертного. Джексон вообще чистосердечно заявил, что ему на эти дни хватит двух комплектов одежды ― в одной будет ходить здесь, а в другой поедет в Форкс. А в случае необходимости постирает одежду ночью, пока Сесилия будет спать, и он походит в трусах. ― Нет, Каллен, он все-таки хочет тебя соблазнить, ― заявила Сесилия. Джексон оторвал глаза от экрана ноутбука. ― Я могу в трусах и при тебе ходить, но муж твой не поймет. ― Джей, я тебе паранджу подарю для таких случаев, ― хмыкнул Карлайл, как всегда, против воли втянутый в разборки этой парочки. ― И знаете, меня уже начинает напрягать, что я становлюсь объектом ревности в ваших отношениях. ― Правильно, всякие вампиры тут собираются ходить перед тобой в одном нижнем белье, пока я сплю, ― заявила Сесилия, тряхнув черными волосами. ― Ради вас обоих я могу раздеться прямо сейчас, ― заявил Джексон, и на этом перепалка закончилась. Бьянка невинно уточнила, если все будут ходить голыми, можно ли ей будет ходить босиком и без занудной шляпки на завязках, которую ей надевали каждый раз, когда выходили из дома. Вспоминая и хихикая над утренними событиями, Сесилия пропустила тот момент, когда со второго этажа спустилась дочка. Она вздрогнула, когда девочка окликнула ее. ― Прости, милая. Я задумалась, ― Сесилия обернулась к ребенку, улыбнулась ей. ― Как твой животик? ― утром у Бьянки болел живот, поэтому сегодня она была под тщательным наблюдением. Все-таки, рацион малышки потерпел некоторые изменения, так что без детских «коликов в животике» не обошлось. Они проходили быстро и только на несколько часов выбивали малышку из настроения. Бьянка крепко сжимала в руке старый плед, волоча его за собой. Тот самый хорошо знакомый плед ручной работы от бабушки ― для Бьянки прабабушки ― Свон. Приехав на остров, Джексон ворчал, что, обнаружив отсутствие пледа, Бьянка закатила такую истерику, что вампиру в одну ночь надо было преодолеть расстояние из Франции в Америку и обратно, чтобы притащить несчастную тряпку. Узнав об отъезде, Бьянка таскала плед с собой, из-за чего его постоянно приходилось стирать, но девочка была готова пожертвовать пятью свободными минутами кого-то из взрослых, чтобы ей потом вернули плед, и она сама следила за ним. ― Уже не болит. Пить хочется, ― девочка все еще чувствовала себя неважно, сложив руки перед собой на столе, легла на них щекой. ― Держи, моя хорошая, ― Сесилия налила стакан воды, поставила его перед дочкой. ― Хочешь есть, почистить тебе яблоко? ― девочка только отрицательно покачала головой, приподнимаясь и беря в руки стакан. Обойдя кухонный остров, Сесилия села рядом с дочерью, бережно погладила ее по голове, обняла и прижалась губами к ее макушке. Девочка отставила остатки воды, крепко обняла маму в ответ. ― Мы теперь не пойдем с тобой гулять сегодня? ― расстроено уточнила младшая Мартелл. В городе проходила какая-то выставка игрушек ручной работы, и Бьянка очень хотела попасть на нее. Сесилия пообещала, что они сходят, но не знала, стоит ли идти с ребенком, который плохо себя чувствовал. ― Посмотрим ближе к вечеру, ― уклончиво ответила ей Сесилия и снова погладила по голове. ― Ты хочешь помочь мне собрать наши вещи, милая? Как большая девочка. Бьянка подошла к делу со всей ответственностью и креативом: обмотав вокруг себя многострадальный плед, девочка на «подол» собирала все, что ей казалось важным, и тащила к матери в гостиную. Сесилия смеялась так громко и с таким удовольствием, что Карлайл вышел из кабинета и с улыбкой взглянул на жену и Бьянку. Быстро оценив причину веселья Сесилии, Каллен хмыкнул. ― Ого, кажется, я вижу нового кандидата нобелевской премии за выдающиеся революционные изобретения. Бьянка очаровательно улыбнулась ему и побрела в коридор, чтобы продолжить сборы. ― А я вижу вторую жемчужину преступного мира Дорис Пейн, ― рассмеялась Сесилия, собирая из груды «добычи» малышки полотенца, шампуни и столовые приборы. Арендодатели явно будут не в восторге, что маленькая бандитка вывезет весь дом. ― Извини, мы тебя все-таки отвлекли? ― Я закончил уже, ― пожал плечами вампир, подходя к жене. Сесилия отложила повыше изъятые «улики», и с готовностью обняла мужа в ответ, когда холодные руки обхватили ее талию. ― Иии? Карлайл огладил ее лицо пальцами, в его золотистых глазах сверкнуло веселье. ― Что «иии»? ― Каллен! ― требовательно прошипела Сесилия. ― Сдам вас с Бьянкой филиппинским властям как соучастников, ясно? ― Неужели? И что ты будешь делать без мужа? ― Женюсь на одной из блондинок Денали, очевидно, ― заявила Каллен, но в следующее мгновение Карлайл со смехом накрыл ее губы своими. Сесилия ударила его в плечо, но все равно покорно обняла его. ― Все, мы поцеловались, теперь рассказывай. ― Такого уговора не было, ― глаза Сесилии злобно сверкнули, она прищурилась, и Карлайл покорно приподнял руки. ― Ладно-ладно. Клиника Святого Томаса хочет открыть один филиал в Хендоне, микрорайоне в лондонском районе Барнет. Новая техника и все такое, но желающих работать там не так уж и много из-за того, что это микрорайон. Но там прекрасные частные территории, различные детские и взрослые центры развития. Так что скучно быть не должно. Да и, кроме того, ты смотрела там дом, ― последнее предложение он добавил быстро, незначительно, мимоходом, будто это ни на что не влияло, но Сесилия знала своего супруга слишком хорошо. Сесилия чуть сжала его локоть. ― Я сказала, что ты можешь не ориентироваться на мое мнение. Выбирая место работы, Карлайл периодически ссылался на те дома, которые Сесилия выбирала для жизни в Лондоне. Девушка попросила так не делать: ей, по-хорошему, было все равно, и Карлайл должен был найти место работы комфортное для себя, в первую очередь. Она сказала ему об этом, но разве Карлайл смог бы поставить свой комфорт выше ее собственного? Вампир терпеливо объяснил, что сама Сесилия подобрала хорошие для проживания вампира районы, и их выборы просто совпадают, но это звучало не слишком убедительно. Он всегда проявлял тепло или ласку, всегда был внимателен к своей жене. В конце концов, Сесилия была всем для Карлайла. Он взял на себя заботу о каждой ее потребности, о каждом ее желании. Он был безмерно предан, и не было ни минуты, чтобы он не думал о Сесилии. ― Могу. Но не хочу, ― не стал отрицать Каллен. Сесилия хмыкнула и закатила глаза, но ее губы, против воли, растянулись в улыбке. ― Кроме того, это будет замечательным спокойным местом, если ты решишь… если мы все-таки собираемся быть родителями, ― вдруг отважно добавил Карлайл. Сесилия посмотрела мужу прямо в глаза. Улыбка с ее лица пропала. ― Я думала, после разговора с Элис ты не будешь рад этой теме. Они не обсуждали видение Элис. Филиппины казались слишком солнечными, чтобы тянуть на них туманные предсказания из дождливой Америки. Сесилия честно пару раз старалась заговорить об этом, но Карлайл не хотел этого — это было видно по выражению его лица. Услышав эти слова, он разбился вдребезги. Никогда раньше Сесилия не видела в этом лице столько агонии и сожаления. Сесилия волновалась, и разговор не мог состояться. С одной стороны, Сесилия себя ненавидела за эту мягкотелость. Она не смогла решиться на что-то более серьезное, чем постоянные заверения в любви ― которые, тем не менее, Карлайла успокоили. На нее это было не похоже: мямлить и уводить глаза, боясь серьезного разговора. Однако… Однако она знала, что, если речь идет о нечто таком важном, как ребенок… И даже не возможность зачать его все-таки, а выносить… Сесилия давилась этими словами. Она могла оставить позади саму возможность иметь детей, если это было нужно ради счастья с Карлайлом, но она не знала, сможет ли избавиться от ребенка, который будет косвенно угрожать ее жизни. Для Карлайла, вероятно, этот еще даже не стоящий вопрос был решен. У него просто не было выбора. Она, конечно, она, Сесилия. Карлайл отнял одну руку с ее плеча и прикоснулся к ее лицу, холодные пальцы скользнули по светлой коже, отслеживая черты лица и чувствительную линию шеи. Он наклонился, и обе его руки легли ей на щеки, образуя клетку. Его лицо нависло над лицом Сесилии, почти нос к носу. Сесилия почувствовала, как его дыхание защекотало ее губы. ― Ее видения субъективны, ― поняв, что дальше эта тема не может висеть в воздухе между ними, не получив никакого обсуждения, выдохнул Карлайл. ― Зная об опасности, я постараюсь ее предотвратить. Но если ты решила подождать, мы можем пойти работать вместе. Карлайл попытался пошутить, но Сесилия чувствовала, что он просто собирается с мыслями и силами. Он молчал об этом не просто так, он принял какое-то решение и теперь хотел им поделиться. Вероятно, это было что-то очень и очень для него тяжелое. Давая ему необходимые секунды на размышления, Сесилия улыбнулась. ― Такой талантливый ты и недавняя выпускница я. Все скажут, что я получила свое место через постель. ― Ты очень умная и способная, Сесилия. Все будут говорить, что это я получил свое место через постель, ― произнес он, скорее машинально, чем искренне. Пару секунд он смотрел на нее, на то, как скользит его рука по ее лицу, и наконец решился. ― Сел? ― М? Карлайл присел на подлокотник дивана, его пальцы переплелись с пальцами Сесилии. Хватка стала чуть крепче. Так было в последнее время, именно по таким признакам Сесилия отслеживала направление мыслей Карлайла. Когда он думал о словах ясновидящей, его прикосновение становились более холодными и грубыми, а объятия ― крепче. Сесилия не пыталась оттолкнуть его, но Карлайл лишь сильнее прижимал свои губы к ее. Потом он неизменно извинялся, но Сесилия особо и не злилась. На его месте она бы тоже забывалась. На его месте она вообще бы вела себя хуже, намного хуже. ― Я и вправду много думал о видении Элис, ― этот низкий, хриплый голос шептал одновременно зловеще и печально. ― И я хочу тебя кое о чем попросить, ― он глубоко выдохнул. Чуть помолчал, а потом постарался выдать ровно, на одном дыхание. ― Если ты поймешь, что я делаю тебе больно, что я начинаю как-то… превращаться в того, кто просто стоит и смотрит… спаси себя. Сесилия вздрогнула, когда поняла, что именно он сказал. Ее рот приоткрылся от удивления. Карлайл чуть погладил ее ладонь большим пальцем, его прикосновения были нежными, ласковыми, но это ни капли не умиротворяло. ― Карлайл… Она собиралась возмутиться. Собиралась разобраться во всех его словах, понимая, к какому решению он пришел. Он… он не мог всерьез говорить о том, что ей надо было бросить его. Возмущение почти сорвалось с ее губ, когда Карлайл мягко улыбнулся ей и заговорил первым. Сесилия сглотнула, чувствуя, как волна холода накатывает на нее с головы до пят. ― Я серьезно, ― если бы у вампиров от истерики мог дрожать голос, Карлайл вряд ли смог говорить вообще. Сесилия видела, как блестели его глаза, сколько диких эмоций там было. Ему приходилось четко проговаривать каждое слово, медленно, с расстановкой, чтобы сказать это, описать ей то, что она должна уйти от него. ―Если будет хоть малейшая угроза с моей стороны, даже вроде как с благими намерениями, бросай меня. Я не могу представить себя без тебя, но еще хуже будет если я со своим желанием спасти тебя сделаю хуже. Просто брось меня. На неделю, на месяц, на год… Поступи так, как лучше для тебя, ― Карлайл замолчал на секунду. ― Как ты должна была поступить, когда мы приехали из Итаки. Я все равно бы пошел за тобой, и ты должна была это знать, должна была выбрать себя. Но выбрала меня. Если что-то случится… сделай это для себя. Сесилия прикрыла глаза. Нахмурилась, и покачала головой. Карлайл мягко прижал ее ближе, и хотя Сесилия не хотела думать о том, что происходило, она закрыла глаза, пытаясь не слушать, но сейчас, когда ее держали вот так… В прохладных, спачительных руках, которые не сулили ни вреда, ни опасности. Это дало силы на то, чтобы открыть рот. ― Этого не… ― Не говори, что этого не произойдет, просто пообещай, ― твердо проговорил Карлайл. Было что-то странно манящее в бледных, острых чертах вампира. ―Я найду тебя. Потом. Но я лучше переживу одну разлуку, чем позволю тебе пострадать от моих рук. Она хотела возразить, хотела. Ей хотелось сказать, что она его не бросит, что она не станет бежать от него. Это же был Карлайл. Любящий и понимающий муж. Неужели даже в случае опасности они не смогут сесть и поговорить? Сесилия верила, что они любили друг друга достаточно сильно. Она уже было открыла рот, чтобы сказать это. Но вдруг что-то сильно ударило ее по сердцу изнутри. Что-то неясное, холодное, твердое и жесткое. Что-то, что заставляло ее говорить то, что она говорила по возвращении из Итаки, заставляло злиться на него, изводить, намеренно терпеть собственную боль, только чтобы уязвить Карлайла. Все самое злобное и темное поднялось к ее сердцу из разорванного депрессией прошлого, чтобы занять свое место. Джаспер похоронил это все под толстым слоем льда, но почему-то сейчас этот лед дрогнул и начал таять. Змея не потеряла свои ядовитые клыки, она скинула их, чтобы заменить на новые, более острые и безжалостные. Все в Сесилии было змеиным. Не было смысла обманывать себя. Да, она красивая, но красота у нее змеиная, и движения у нее ритмичные, как у змеи перед броском. И глаза у нее такие же ― хищные и мертвенно-серые. Такая проглотит весь мир ― и все равно не насытится. ― Хорошо, Карлайл, ― выдохнула девушка. ― Я буду делать то, что станет лучше для меня. Но я не престану любить тебя. Карлайл кивнул, и обнял ее. Сесилия обняла его за шею и прижалась губами к светлым волосам. Бьянка продолжала копаться в вещах в коридоре, и Сесилия пообещала себе, что сейчас пойдет к ней. Она вздрогнула всем телом, и почувствовала, как ее дрожь нашла ответ в дрогнувшем теле Карлайла. *** Ближе к вечеру Бьянка с готовностью съела нелюбимый бульон с сухариками и, когда плохо ей не стало, а силы появились, было решено сходить на ярмарку. Было уже поздно, поэтому Карлайл пошел с ними, чтобы в случае чего мог помочь. Небольшая неловкость после разговора постепенно сгладилась, и мысли заняло предстоящее развлечение. Бьянка сидела на руках Карлайла, крутила головой, и вампир только успевал отводить лицо от ее пышных золотистых хвостиков. Кожа вампира чуть поблескивала под светом фонарей, но в общем буйстве красок и ярких вещей этого не было заметно. Кроме того, рядом сновали раскрашенные жители, привлекая внимания к своим товарам, поэтому едва заметный блеск кожи Карлайла не удостаивался особого внимания. ― О-хо-хо, ― Сесилия потерла ладонь. Ее обручальное кольцо сверкнуло в тон кожи ее мужа. ― Куклы и игрушки ручной работы и экзотическая бижутерия. Каллен, доставай свою золотую карту с миллиардами, грядёт разорение. Карлайл, воспользовавшись тем, что Бьянка отвлеклась, наклонился ближе к своей жене, чтобы его расслышала только она: ― Я хотел пошутить о том, что встречаюсь с человеком, которому могу покупать и куклы, и презервативы, но вспомнил, что презервативы мы не покупаем. ― Можем заменить презервативы на нижнее белье, и шутка будет такой же удачной, ― не на секунду не растерявшись, заявила Сесилия, и покрутила пальцем от себя к Карлайлу. ― Но тогда придется купить мне белье. ― Договорились, ― хмыкнул Карлайл, и Сесилия довольно рассмеялась. Они неспеша переходили от одной торговой лавки до другой ― боракайцы от всего сердца постарались представить туристам разнообразие и красоту своей культуры. Прилавки были забиты украшениями, рукодельными игрушками, парео, одеждой собственного изготовления. На широкой, ярко украшенной разноцветными фонариками улицами почти вплотную к друг другу теснились обычные, едва крытые навесы, а кто-то расщедрился на целые «шатры» ― роскошные палатки, крытые плотной алой тканью, расшитой золотыми нитями, и чуть более скромные, но живописные бунгало, украшенные листьями и цветами. В воздухе смешались ароматные лепестки красных роз и золотой серпантин, выстлали причудливым мерцающим мягким ковром улицы и центральную площадь. Глаза Бьянки горели, но застенчивость и невысокая социализация не позволяла ей соскочить с рук Карлайла и понестись в самую гущу событий, как делали некоторые другие дети. Поэтому она просто воодушевленно крутилась в руках Карлайла, привыкшая, что ему и отцу не составляло труда удержать ее, и направляла его то к одному, то к другому прилавку. Она жадно рассматривала все имеющееся на витрине, и тратила на это значительно больше времени, чем другие дети. ― У вас такая спокойная дочка, ― улыбаясь, с сильным акцентом произнесла одна женщина за прилавком с ручными вязанными игрушками. Почти все на Боракае знали английский, поскольку работали с туристами, но никто не спешил избавляться от акцента. Сесилия улыбнулась. ― Да, спасибо, ― проговорила она. ― Но при этом совершенно «ручная», с рук не слезает. ― Зато не надо будете отлавливать ее по всей улице, ― выдохнула женщина, видимо, за этот вечер уже насмотревшаяся на такое. ― Так что тебе понравилось, maliit na kagandahan, маленькая красавица? ― спросила она, широко улыбаясь белоснежными зубами Бьянке. По итогу Бьянке прикупили симпатичный плетенный рюкзачок, который был ей почти до колен, украшенный вышивкой в виде розовых фламинго. Туда она складывала все бижутерию и игрушки, которые ей понравились, а рядышком примостилось несколько маленьких пакетиков мамы ― Сесилия не могла лишить себя удовольствия купить какую-нибудь мелочь, а Карлайл был более чем счастлив чем-то порадовать ее. Так что жена довольно вышагивала в коротком, легком платье с запахом, и наслаждалась тонкими браслетами на одной руке, широким браслетом с яркими камнями на другой, и кольцами с несуразно огромными камнями в виде цветов и орнамента. ― Эй, а если я тебе куплю кольцо, будешь носить? ― хитро поинтересовалась Сесилия, погладывая на мужа. Бьянка сидела у Карлайла на шее, полностью поглощённая рукодельной мягкой лошадкой, и вампир одной рукой держал малышку за ножку, а второй обнимал жену за талию. ― Я и так ношу, ― хмыкнул Карлайл, чуть приподняв руку с талии жены, демонстрируя кольцо. Сесилия улыбнулась. ― Я про другое. Куплю какое-нибудь тебе ярко-желтое кольцо с огромной красной или оранжевой стекляшкой, м? ― Обязательно надену, ― выдохнул Каллен, заставив жену громко рассмеяться. ― Но покупай тогда сразу два, чтобы наш с тобой муж не обиделся, что он без обручального кольца остался. Джексон пока молчит, но скоро будет расстраиваться из-за этого. Так или иначе, в одной из лавок Сесилия нашла довольной крупный перстень из белого золота, на котором был выгравирован апостол Петр, а для Джея нашла красивое золотое кольцо — перстень с каббалистическими надписями и крупным сердоликом. ― Довольна? ― с улыбкой спросил Карлайл, рассматривая свой подарок. ― Покажи, покажи! ― весело рассмеялась Бьянка, и Карлайл услужливо поднял руку, позволяя малышке рассмотреть перстень. ― Ооо, красивое очень, ― Бьянка забавно щелкнула языком. Эта привычка у нее появилась почти сразу после приезда на остров, когда во время купания взрослые напоминали о том, что воду нельзя глотать и надо выплевывать ее. ― А теперь папино! Сесилия послушно передала девочке мешочек с кольцом Джексона. ― Еще как довольна, ― хмыкнула Сесилия. ― Настаиваю, чтобы ты пошел в этом на свадьбу. ― В одном кольце? ― Нет, мы с Джексоном все-таки плохо влияем на вас, доктор Каллен, ― Сесилия наигранно тяжело выдохнула. ― И я предлагала тебе быть инкубом? Нет, совершенно точно демон тут я, извращаю порядочного сына священника. ― Полный кошмар, ― согласился Карлайл. ― Но позволю себе придраться к формулировке: демоны подразумевают соблазнение под дурманом чар, а я вроде как сдаюсь тебе с ясной головой и трезвой памятью. А вспоминая, как я утащил тебя в лес и наш первый раз чуть не произошел там, стоит задуматься о том, кто кого совратил. ― Я ― тебя! ― довольно улыбнувшись, заявила Сесилия, мельком глянув на Бьянку. Та крутила кольцо в руках, о чем-то разговаривала на своем простом, детском наречии, и на маму с ее мужем не обращала внимания. ― Потому что наш первый раз произошел в машине, и инициатором была все-таки я. С этим ты спорить не сможешь. ― Ладно-ладно, ― Карлайл приподнял свободную руку, которой не держал Бьянку, признавая свое поражение. ― Сдаюсь, ты права. За тот случай в машине накину тебе баллов, и сойдемся на… скажем, пять ― тридцать. В мою пользу. ― Иди к черту! ― взвизгнула Сесилия, но Карлайл обхватил ее за талию свободной рукой и, без труда приподняв с земли, коротко, но крепко поцеловал. «Никогда бы не подумал, что какие-то подобные разговоры могут доставлять удовольствие, ― подумал вампир. ― Теперь ясно, почему Эмметт и Розали могут вести подобные словесные баталии по несколько часов. В этом и вправду что-то есть. Они затормозили около художников ― те рисовали и сиюминутные рисунки, и торговали уже готовыми. Бьянка от всего сердца пообещала, что посидит спокойно положенные десять-пятнадцать минут, обняла свою новую игрушку лошадку и уставилась на молодого, смуглого, черноглазого кудрявого брюнета-художника, который с сильным акцентом ворковал над своей маленькой клиенткой. Он облегченно выдохнул, когда Карлайл заговорил с ним на местном языке ― видимо, молодой художник работал на чистом энтузиазме и с туристами встречался не так часто. Сесилия чуть отошла, рассматривая картины ― хотела купить что-то для Чарли, отцу нравилась рыбалка, да и вообще водная тематика. Сесилия купила ему несколько магнитов для холодильника, подарочный набор ручек с изображением видов Боракая, потому что ручки в офисе шерифа вечно заканчивались, и решила, что какая-нибудь миниатюра, или связка из трех-четырех акварелей будет приятным дополнением. ― Ваша жена? ― спросил художник, вырисовывая плавные черты маленькой модели. Место он выбрал удачное ― за его спиной была прекрасна видна сцена, на которой то и дело появились танцоры, и Бьянка смотрела на них. ― Очень красивая девушка, сэр. Карлайл кивнул. ― Очень, ― согласился он, прислушиваясь к тому, как плохо говорящая на английском пожилая художница и совершенно не знающая язык Сесилия пытаются о чем-то договориться. Сесилию отгородили другие гуляющие, но Карлайл чувствовал ее запах довольно близко, без ошибочно различал ее сердцебиение среди сотни других, и слышал ее голос ― этого было достаточно, чтобы вампир оставался спокоен. В конце концов, потеряться жена не смогла бы даже при всем желании. ― Я до встречи с ней будто даже не знал, что такое красота, ― вдруг сказал он. Художник мельком взглянул на него черными, жгучими глазами. ― Безумно люблю ее. ― Правильно, ― сказал юноша. ― С такими красивыми женщинами только так и надо. Любить и любить. А еще она, вероятно, очень добрая ― слышал, как она смеется. И интонация у нее заводная. Бьянка возбуждённо подпрыгнула на место, указав на сцену за спиной художника. До этого размеренная мелодия сменилась оживлённой, дикой, сотканной из причудливых духовых и барабанных звуков, а на сцену из мрака выплыли полураздетые танцовщицы. Извиваясь и кружась, они ритмично покачивали бёдрами, обтянутыми тонкими летящими тканями и висячими украшениями, переливающимися драгоценностями. Все как на подбор стройные, но пышнотелые, грациозные и невероятно гибкие. Взмахивали бронзовыми руками, увешанными золотыми браслетами, трясли чёрными космами — Бьянку, вероятно, больше привлекали динамичные движения, красивая одежда и украшения танцовщиц, чем что-то еще, но она в любом случае продолжила сидеть смирно, лишь больше подавшись вперед, что абсолютно не помещало художнику. Тот мелко взглянул, а потом принялся напевать веселую песенку на своем языке, в которой рассказывалось о том, как бабочку полюбил паук. Бьянка продолжала улыбаться, хотя ничего не понимала, но довольно позитивный мотив песни пришелся ей по душе. Сесилия отделилась от Карлайла и Бьянки всего на пару минут, рассматривая различные картины и миниатюры. На некоторых не стоило даже обращать внимание ― отец все равно такое дома не повесит, но Каллен рассматривала их просто ради интереса. Одна из торговок принялась что-то упорно объяснять ей, когда Сесилия задержалась у ее прилавка. Девушка рассматривала три небольших картинки с изображением местных рек, связанных темной тонкой веревкой вертикально. Темно-синие и зеленые цвета хорошо подошли бы под внутреннее устройство дома шерифа Свон. Из всех слов они с торговкой понимали только приветствия, поэтому на то, чтобы определить цену у них ушло около пяти минут, но ни Сесилию, ни филиппинку это не волновало ― они смеялись над собственным не понимаем и пытались общаться жестами. Сесилия довольная рассматривала покупку, потом передала ее обратно, чтобы женщина красиво ее упаковали. Она расслабленно выдохнула, ощущая, как наполненный различными запахами прохладный воздух растворяется в легких и улыбнулась. Ей на плечо легла сильная, но небольшая ладонь и чуть сжала. Каллен дернулась, резко развернувшись. ― Извини, ― проговорил мягкий, нежный голос, а чужие глаза сверкнули интересом. ― Ты Сесилия, верно? ― Мы знакомы?.. То, что перед ней вампирша, Сесилия поняла мгновенно. Женщина перед ней была изумительно красивая, ее бледная кожа серебрилась при искусственном свете фонарей и гирлянд, длинные белокурые с рыжинкой кудри отливали розовым. Ее пухлые губы были растянуты в улыбке. На ней были тонкая ситцевая кофточка и шорты. Она выглядела как человек. Как очень красивый, прекрасный человек. Но Сесилия взглянула в ее янтарные глаза и поняла, что человеком эта женщина не была. И почти сразу догадалась, представительница какого клана была перед ней. ― Я много о тебе слышала, ― с той же улыбкой сказала женщина. ― Я ― Таня Денали. Значит, это и была та самая Таня. Сесилия ей улыбнулась. ― Сесилия Каллен. Таня взяла ее за плечи и поцеловала в каждую щеку, но Сесилия уловила, как вампирша втянула запах ее волос. За столько лет Сесилия уже пропахла Карлайлом, и любому вампиру не составило бы труда уловить такой стойкий запах. Когда Таня отстранилась, ее улыбка стала шире. ― Давно хотели познакомиться с женой Карлайла, мы были очень рады, когда услышали об этом, ― глаза вампирши хитро блеснули. ― Ты тут с ним? ― С ним и с еще одним вампиром, да, ― кивнула Сесилия, и огляделась, пытаясь выхватить из толпы золотые волосы Карлайла. Дружелюбно настроенная Таня тревоги не вызывала, но оставаться с ней наедине не хотелось ― она все-таки была чужим вампиром, а у Сесилии порой еще включался инстинкт самосохранения. Таня собиралась сказать что-то еще, но тут ее глаза дернулись в сторону, быстро и неуловимо, как у хищника, оценивающего пространство, и в следующее мгновение Сесилия ощутила, как на ее талии сомкнулась сильная рука. ― Таня, ― вежливо произнес Карлайл, прижимая супругу к своему боку. ― Какая неожиданная, но приятная встреча. ― Карлайл, ― Таня потянулась к Карлайлу и коротко обняла его. Достаточно, чтобы высказать свои теплые родственные чувства, но недостаточно, чтобы объятья стали казаться неуместными. ― Как я рада тебя видеть! Хоть и весьма неожиданно. ― Мне тоже, ― хмыкнул Каллен. ― Я сказал жене, что тут не бывают вампиров. А теперь нас трое. Таня очаровательно рассмеялась. ― Я выбралась отдохнуть, хотела что-то выбрать удаленное от всех вампиров. Видимо, вы думали так же. В этот момент Бьянка, которая до этого взволнованно прижималась к макушке Карлайла, обеспокоенная появлением чужого человека, взвилась и требовательно протянула руки к маме. ― Смотри, смотри! ― рассмеялась девочка, показывая матери рисунок. Она почти вплотную прижала его к лицу Сесилии, и девушке пришлось сильно отклониться назад. ― Это я! Красивая, правда! ― Очень малышка, ― довольно улыбнулась Сесилия и поцеловала девочку в щеку. Бьянка довольно заулыбалась и, обхватив шею матери руками, поцеловала ее в щеку. Карлайл тонко улыбнулся, глядя на малышку и маму. ― У тебя есть дочь, Сесилия? ― спросила Таня с интересом, глядя на их нежные мурлыканья. ― Ага, ― весело улыбнулась Сесилия, опуская дочь на землю, чтобы помочь сложить рисунок и убрать в рюкзачок. ― Приемная, ― одними губами добавил Карлайл, понимая, что Сесилия этого при малышке не скажет, но уточнить надо. ― Но Сесилия ее мать. Единственная настоящая. ― А ты, стало быть, отец? ― хмыкнула Таня, но Карлайл качнул головой. ― Есть другой, ― проговорил он, и Денали удивленно изогнула бровь. ― Потом расскажу. ― Ты просто гуляешь? ― спросила Сесилия, выпрямляясь. Бьянка требовательно протянула руки к Карлайлу, и вампир с готовностью посадил ее обратно к себе на шею. ― Может, пройдешься с нами? Буду рада познакомиться ближе. ― Я тоже буду рада, ― Таня широко улыбнулась. Она положила руку на локоть миссис Каллен и горько усмехнулась. ― Мы действительно считаем себя частью семьи Карлайла, и я очень сожалею о том… эпизоде… когда мы предали родственные узы. Нам следовало познакомиться раньше. Простишь ли ты нас? Улыбка Сесилия похолодела на пару градусов, но не утратила своей искренностью. ― Будем считать, что этого не было, ― выдохнула она. ― Теперь, когда почти все Каллены по парам, пора будет и нам с Кейт задуматься, ― блондинка закатила глаза. ― Но, а пока я хочу познакомиться с этой замечательной малышкой. Таня чуть потерла свои ладони, стараясь согреть свою ледяную кожу, и замурлыкала, повинуясь душевному порыву, она протянула руки к Бьянке. Пару минут заигрываний Тани хватило, чтобы малышка растаяла и пошла на руки к чужой женщине. Она была более устойчива к чарам вампиров, но, если родители были рядом и вампир ей нравился, девочка могла пойти к ним на руки. Холодная кожа ее уже не волновала. Таня прижала ее к себе и начала что-то ворковать. Повторялась та же история, что с Калленами, обаянию простой смертной девочки не было преград. Улицы были украшены цветами и лентами, длинные гирлянды тянулись вдоль домов. Сесилия успевала незаметно от Бьянки, которая быстро поняла, что Таня ей очарована, что-то съесть, и Карлайл качал головой, говоря о том, что детей на этой прогулке двое. Сесилия достаточно громко сообщила, что рядом с такими стариками ― наверняка, и Таня рассмеялась. Сесилия легко представила, как будет уязвлена Белла присутствием Тани. Она сама поймала свое отражение в одном из зеркал ― черноволосая красавица, нежная бледная кожа, огромные сияющие от счастья глаза в обрамлении густых ресниц, короткое платье с широким подолом, который при каждом лишнем движении воздуха был готов подняться вверх и показать больше положенного. Лишнее доказательства, что она сама была красива. Столько грации, столько изящества… Таня оказалась настоящей стервой ― и прелестью при этом. На каждую реплику Карлайла у нее находилась какая-то острота, при том, что с Бьянкой и Сесилией она буквально мурлыкала. ― Таня, я искренне надеюсь, что твои слова про «нам с Кейт надо задуматься» не относится к моей жене, ― наигранно устало выдохнул Карлайл. Перепалки с Таней, лишённые пикантности перепалок с Сесилией, звучали как спор старшего брата и неугомонной сестры. ― Посмотрим, Карлайл, посмотрим, ― Таня игриво подмигнула. ― Твоя жена настоящая красавица. ― Чертовы вампиры, ― пробормотал Каллен, достаточно громко, чтобы ушедшая вперед с Бьянкой Таня услышала его. ― Так и норовят забрать мою жену. ― Ну я же не коза, чтобы меня просто так забрать, ― хмыкнула Сесилия. Она взяла Карлайла за руку и пошла вперед спиной, удерживаемая только сильными руками мужа. ― А добровольно я ни с кем не уйду, любимый мой муж. ― Ловлю тебя на слове. Сесилия рассмеялась и подпрыгнула. Карлайл ловко поймал супругу, его глаза удивленно расширились, когда жена обвила его талию ногами и прижалась к его губам в страстном, чувственном поцелуе. Вокруг ее тонкой талии сплелись собственнические, жадные руки, и по телу Сесилии пронёсся мощный электрический разряд. Кто-то из толпы выкрикнул что-то про любовь, страсть, и Сесилия рассмеялась в поцелуй. Она собиралась отстраниться, но Карлайл осмелел, прижался к приоткрытым губам Сесилии, проник языком в сладкий горячий рот и сомкнул дрожащие веки. Сон наяву. Грёза, ставшая реальностью. Его окатило обжигающей ледяной волной бушующего океана и снесло с берега прямиком в смертельную бездну. Непроглядную, неподвластную, непостижимую. С Таней оказалось весело. После плотного перекуса Бьянка начала засыпать, и Таня сгрузила ее на руки Карлайла, чтобы заняться его супругой. Они носились к каждой более-менее привлекательной лавке, и угомонились только тогда, когда Бьянка окончательно заснула. ― Я, наверное, пойду, ― Таня улыбнулась. ― Но завтра предлагаю поехать вместе. ― Пойдем с нами, ― Сесилия раскатала рукава блузочки Бьянки, чтобы девочке было теплее, и аккуратно взяла ее сама. ― Будет с кем тебя познакомить, ― она подмигнула вампирше. Таня уже успела рассказать жене Карлайла о своих предпочтениях, но у миссис Каллен почему-то возникла другая мысль: блондинка обязательно подружится с Джексоном. По крайней мере, пару приятных вечеров у них явно будет. Джексон уже был дома. Карлайл обогнал девушек, выключил свет везде и у самого порога перехватил Бьянку, чтобы уложить ее в кровать сразу. Таня совершенно женским, простым жестом поправила свои и так идеальные кудри. ― Ты еще какого-то вампира подцепила, луна моя? ― раздался развязанный голос сытого Джексона. Он появился на пороге дома, перелистывая какие-то тетради и на ходу делая пометки. В простых темных хлопковых штанах, в расстёгнутой почти до конца рубашке он выглядел почти непростительно красивым. Он поднял взгляд на Таню и замер на несколько секунд. ― Вампиршу, ― протяжно поправил он, усмехаясь кончиком губ. Он захлопнул свою тетрадь и спустился с крыльца, бегло взглянув на Сесилию. Черноволосая красавица очаровательно улыбнулась, подмигнув брату, а красавица со светлыми волосами сделала изящный шаг вперед и протянула Джексону миниатюрную ладонь. ― Таня Денали, ― проворковала она. Смертный или вампир, Джексон явно заинтересовал ее в это мгновение. ― Джексон Мартелл, ― впустив в ход все свое обаяние проговорил Джексон и, взяв протянутую ему ладонь, поцеловал тонкие бледные пальцы Тани. ― Дальний родственник, названный брат и просто лучший друг этой бестии, ― он кивнул подбородком на Сесилию, и его глаза снова опустились на сестру. ― Так это ты приемный отец Бьянки, ― догадалась Таня, и ее глаза сверкнули уже ничем неприкрытым интересом. Джексон тоже осмотрел ее с головы до пят, не стесняясь. ― Симпатичный, ― честно проговорила Денали. ― Но со своей подругой не сравнишься, ― вдруг заявила Таня и ее сильная рука обняла Сесилию за талию. ― Не отпускал бы одну гулять, а то на нее найдется инкуб вроде меня, ― и Денали вдруг дернула ее на себя, так, что их бедра ударились друг об друга. ― Так, Таня, руки, ― наигранно строго произнес Карлайл, выходя из дома и, протянув руку к жене, собственнически обняв ее. Все четверо рассмеялись. ― Надо же, меня еще не отвергали ради Сесилии, ― хмыкнул Мартелл. ― Только он, ― пренебрежительный кивок отнесся к Карлайлу. ― Боже, а мы ему еще подарок выбирали, ― Каллен устало закатил глаза, и Сесилия рассмеялась ему в плечо. Губы Карлайла коснулись ее шеи, прямо под ухом. Он рассмеялся, и прохладное дыхание щекотнуло влажную от жары кожу. ― Я еще никого не отвергла, ― хмыкнула Таня. ― Просто отметила очевидное. ― Действительно, красота Сесилии что-то очевидное, ― хмыкнул Мартелл. ― Но отрицать твою красоту будет глупостью, ― Джексон сделал шаг к Тане, и Сесилия обнаружила, какая у них была большая разница в роста. Карлайл и Сесилия переглянулись. Карлайл плотнее прижался носом к шее Сесилии и вздрогнул от плохо сдерживаемого смеха. Сесилия тоже находила поведение Джексона и Тани забавными, хотя она и не могла сказать, что в этом было забавного. Она просто смотрела на то, как они флиртовали в какой-то своей агрессивной, надменной вампирской манере, и ей почему-то дико хотелось улыбаться. Судя по всему, Карлайл испытывал нечто похожее. Или он просто знал о Тане нечто такое, что делало ситуацию в его глазах смешной. ― Ладно, малыш, отпрашивайся у сестренки, если хочешь погулять, ― хмыкнула Таня, эффектно взмахнув своими блондинистыми кудрями, и в ее тоне прозвучал русский акцент. ― «Малыш»? ― Джексон рассмеялся. ― Что-то мне подсказывает, что я буду старше тебя, детка, ― но сказав это, он посмотрел на Сесилию, и в его взгляде она прочитала настоящий вопрос. Он всегда спрашивал у нее, мог ли он впустить в свою жизнь какую-то женщину, «другую» женщину. Сесилия никогда ему не запрещала этого, и порой даже ей было стыдно, что она не ответила ему тем же, когда впустила в свою жизнь Карлайла. Это словно говорило о том, что для Джея не всегда существовала его жизнь, была только их, совместная, и он выбирал людей, которых мог в нее привести, а она делила их жизни на ее и его. Впрочем, Джей всегда сам определял, насколько долго та или иная женщина задержаться в ней, поэтому чувство вины не было таким сильным. Таня была далеко не второй и уж точно не первой женщиной, о которой Джей спрашивал, но Сесилия вдруг подумала о том, что до этого подобного внимания удостаивалась только Эсми. Было что-то мимолетное в том, как Джексон спрашивал о женщинах, с которыми просто занимался сексом, и о тех, с кем он собирался связаться на более долгий срок. Аврора была такой ― Джей собирался всерьез заинтересоваться ей, когда бы она родила. Такой была Эсми. И сейчас такой была Таня. Жестом самой великодушной и всепонимающей мамочки Сесилия махнула рукой. ― Гуляй, Джей, только будь хорошим мальчиком, руки сильно не распускай, угости даму мороженным и предохраняйся. Джей и Таня рассмеялись. Джексон всунул ей в руки свою тетрадь, поцеловал в щеку и подмигнул. ― А про кольцо я запомнил, ― заявил он, и в следующее мгновение они с Таней исчезли, оставив только отпечаток ног там, где стояли минуту назад. ― Тебе надо было устроиться ведущей шоу «Холостяк по-американски», ― хмыкнул Карлайл, обнимая супругу за плечи и возвращая обратно в дом. Сесилия довольно усмехнулась и, буквально повиснув на Карлайла, поцеловала его в щеку, не прекращая улыбаться. *** После Филиппин было почти преступлением возвращаться в Форкс, но выбора не было. Карлайл, Сесилия и Бьянка прилетели в Сиэтл ранним утром, и на машине добрались до Форкса. Утро выдалось сырое, туманное, похоже на тяжело спящего человека: пробуждается не скоро, слышит, а глаз не хочет открыть. Туман сгущался, и капли оседали на зеленых листьях. Сесилия и Бьянка дремали на заднем сидение, склонившись к друг другу, и только благодаря не устающему Карлайлу, обратная поездка была быстрой и комфортной. Джексон и Таня с ними не поехали. Таня Денали клятвенно пообещала оказаться в Америке за несколько часов до свадьбы, и хотя была крайне удивлена тем фактом, что Сесилия на свадьбу не собиралась, расспрашивать не стала. Сесилия отпустила несколько шуток, которые Джексон с честью проглотил, но по хитрому прищуру было понятно, что ей еще это воздастся. Бьянку они вытащили из машины даже не разбудив. Сесилия раздела ее и уложила в кроватку, пока Карлайл заносил чемоданы. ― Напомни мне сказать Эсми, что я ее обожаю, ― сонно проговорила Сесилия. Девушка небрежно стянула блузку, джинсы и рухнула на заправленную чистым бельем кровать. Карлайл зашел вслед за Сесилией, улыбнулся, глядя на жену. ― Эй, ты не должен разбирать вещи один, хорошо? Я помогу сделать это, но завтра. ― Отдыхай, любимая, ― хмыкнул Каллен, без всякого труда приподняв жену и накинув на нее одеяло. ― У меня есть лишние семь часов бодрствования, так что будем считать это моим вкладом в семейный быт. ― Я чувствую себя плохой женой, постоянно скидывая на тебя домашние дела, ― пробормотала Сесилия, зарывшись лицом в подушку. Карлайл уперся обеими руками в подушку по разные стороны от головы жены и поцеловал ее в висок. ― Эй, во-первых, ты так не делаешь, а во-вторых, ты замечательная жена, ― он поворошил носом волосы на виске жены и отстранился. ― Спокойной ночи. ― И тебе, ― уже невнятно проговорила девушка, закрыв глаза. Карлайл улыбнулся и направился вниз. Следующий день был последним перед подготовкой к свадьбе, уже завтра Белла должна была стать женой Эдварда. Карлайл уехал с утра к семье, чтобы решить несколько вопросов, связанных с его образом отца жениха и общей ролью на свадьбе. Сесилия встала, чтобы его проводить, но потом завалилась обратно спать. Вставать совершенно не хотелось. Не только потому, что она устала, а еще и потому что завтра была свадьба ее сестры. Сесилия не радовалась за нее. Но и особой злости не испытывала. Это просто был какой-то странный факт, очень странный факт. Человек, который принес столько боли обретал свое счастье. Сесилия не знала, как к этому относиться, а потому приняла позицию наиболее выгодную для себя: она просто делала вид, что этого не происходит. Ничего необычного или того, что касалось бы ее на самом деле. «Мерзкая дура, ― на грани сна и яви подумала Сесилия. ― Помогала рушить мою жизнь, была участницей всего того ада, причиной ада… а теперь она будет счастлива? Будет женой и…» И ничем большим. У Сесилии было шансов больше, чем у ее сестры. Она уже была женой любимого человека, у нее был один ребенок, и мог быть другой. У нее был верный друг, любящий ее. Она была красивой, молодой и здоровой. Она была всем, что у нее пытались забрать. Ее пытались убить, лишив гордости и силы, но Сесилия с помощью Джексона собрала себя по кусочкам из осколков. У них ничего не получилось, ничего. И Сесилия должна была упиваться этим. Этого должно было ей хватить, чтобы начать спокойную, счастливую жизнь. Месть не сделала бы ее такой счастливой, не за чтобы не сделала. Лишь разворошила тот улей, который Джаспер с таким трудом смог успокоить. Но змея внутри говорила совершенно другое… Сесилия смогла поспать до двенадцати, заснуть потом уже не смогла. Она убрала постель, вывесила оставленные в стиральной машинке чистые вещи, разобрала сувениры и подарки, разложив их по подарочным пакетикам и коробочкам. К этому времени уже проснулась Бьянка. Проспав дольше положенного, малышка много капризничала, и Сесилия, накормив ее поздним завтраком, оставила ее одну играть в игрушки ― раздраженная Бьянка вела себя также, а Сесилия, хотела тишины и заняться своими делами. ― Малышка, хочешь перекусить мороженым? ― спросила Сесилия, спустя полчаса. Бьянка активно закивала. ― Да, мама, с радостью! ― Бьянка схватила свою новую игрушку с Боракая и потопала в сторону кухни. ― А дедушка придет к нам? ― Мы пойдем к дедушке, ― сказала Сесилия, хмыкнув. ― Он вернется с работы вечером, мы пойдем к нему на ужин. На улице было пасмурно ― обычный для Форкса дождливый день, однако завтра обещали солнечную погоду. Ну, конечно, Элис не стала бы выбирать для свадьбы братца плохой день, все учла. ― А завтра приедет папа, ― продолжила Сесилия более оптимистичным голосом. ― Мы поедем в парк, будем кататься на аттракционах. ― Мама, ― Бьянка чуть улыбнулась. ― А ты любишь папу? ― Конечно, люблю, ― удивленно проговорила Сесилия. ― А Ка’ла’ла, тоже любишь? Сесилия отставила чашку с чаем и подошла ближе к дочке. Присела на соседний стул, чтобы их с Бьянкой глаза находились на одном уровне ― это советовали еще психологи и детские врачи, когда Сесилия только-только озаботилась вопросом развития речи своей дочери. Когда говоришь с ребенком надо было смотреть ей в глаза и четко проговаривать каждое слово. Так появится желание подражать речи. ― Очень люблю. А почему ты спрашиваешь? Бьянка посмотрела на маму. Улыбнулась. ― Таня рассказывала сказку. В ней принц и принцесса полюбили друг друга. У них родилось много детей. А если ты любишь их, и они любят тебя, у вас будут еще дети? Как я? Сесилия удивленно приподняла бровь, не сразу найдясь с ответом. Многие специалисты, которым они показывали Бьянку, говорили, что у девочки поразительные интеллектуальные данные, она очень многое понимает, и хорошо строит логическую связь, однако возможности выразить это у нее нет из-за отсутствия речи. Теперь, когда эта проблема потихоньку нормализовалась, Сесилия все чаще замечала, какая у Бьянки была хорошая память, и как она могла соотносить те вещи, которых даже не было в поле ее зрения. Несмотря на то, что три года ей только должно было исполниться, она уже замечательно соображала. Ее мать не хотела думать о том, что за столь быстрое развитие придется заплатить чем-то другим в Бьянке. Сесилия легко представила, как насмешил бы вопрос Джексона, услышь он его. Она вдохнула, стараясь быстро сообразить, что дочка хочет от нее услышать. Что будет правильным сказать этой малышке, с неожиданно серьёзным взглядом голубых глаз. ― Ну, может ребенок и будет, ― наконец аккуратно ответила она. ― У меня и Карлайла будет ребенок. У тебя будет брат или сестра. ― А что значит «брат» и «сестра»? ― снова спросила Бьянка, не заострив внимание на уточнение, от кого именно будет ребенок. Ей с ее детской «высоты» это не несло никакой информации, было важно только присутствие какого-то гипотетического ребенка. ― Ну, это такой ребенок, друг, который будет с тобой всегда, ― возможно, это звучало как подкуп, какая-то подушка безопасности на будущее, но сейчас это показалось наиболее удачным объяснением. ― Это может быть девочка, как ты, или мальчик. Он будет всегда рядом и поддерживать, помогать тебе, заботиться о тебе. И ты будешь заботиться о нем, помогать ему и поддерживать. Но на самом деле, что Сесилия могла знать об этом? Разве что то, что давал ей Джексон, его отношение было единственным, которое она могла назвать «братско-сестренскими». Свою собственную сестру она последние лет пять хотела убить; Сесилия понадеялась, что Бьянка не узнает этого до того возраста, когда сможет понять свою мать. Бьянку, впрочем, поддержка и прочие радости жизни волновало мало. ― А я смогу с ним играть? Сесилия улыбнулась. Погладила дочь по светлым волосам. ― Конечно, сможешь. Только ему надо будет немного подрасти, потому что он родится совсем маленьким, ― Сесилия на глаз расставила свои ладони и изобразили расстояние примерно в сорок сантиметров. ― Его надо будет учить ходить, разговаривать, кушать, и ты научишь его играть, в свои любимые игры. И вы будете очень сильно любить друг друга. Бьянка задумалась. Какое-то смутное беспокойство кольнуло Сесилию в самое сердце, но девушка не поняла, с чем это было связано. ― Тогда пусть сестра или брат появятся побыстрее, ― сказала Бьянка. ― Я очень хочу с ними играть. Сесилия рассмеялась на невинный комментарий и согласно кивнула. Она тоже хотела, чтобы сестра или брат появились поскорее. Особенно сейчас, когда после видения Элис ее будущее было туманным. После перекуса мороженным позвонил Чарли, сообщил, что сегодня раньше ушел с работы и Сесилия с дочкой могут приехать. Сесилия с Бьянкой красиво подписали подарочный пакетик «папуле и дедуле», переоделись ― снова выглядя почти одинаково в джинсах и зеленых блузках. Волосы Бьянки забавно покачивались в виде двух хвостиков, и девочка довольно улыбалась, прижимая к себе пакетик с подарком. ― Мы поедем на машине? ― снова спросила Бьянка. ― Да, мама давно не садилась за руль, ― хмыкнула Каллен, открывая гараж и любовно глядя на своего римского легионера. — Вот мой красавец. Бьянка захихикала. Сесилия достала детское кресло из багажника, установила его на переднее сидение и помогла Бьянке залезть. Девочка самостоятельно с третьей попытки щелкнула ремнем безопасности и довольно посмотрела на мать. Сесилия ей подмигнула. Под один из ремней Бьянка засунула свою игрушечную лошадку и погладила ее по голове. Дорога от дома Сесилии до дома Чарли не заняла и пяти минут, можно было преодолеть расстояние и пешком, но Каллен сделала круг, чтобы заехать в магазин и купила продукты. Чарли, конечно, скажет, что не надо было, но ему будет приятно, если Сесилия что-то приготовит. ― Мама, а что за бумажки на столбиках наклеены? ― спросила Бьянка. Ей не надо было следить за дорогой, как маме, поэтому она наслаждалась видами, и видимо цепляла каждую мелкую деталь. ― Не знаю, солнышко, ― Сесилия чуть сбавила скорость, чтобы рассмотреть объявление «Вы не видели этого мальчика?». Лицо было знакомым, но Сесилии пришлось поднапрячься, чтобы вспомнить его. Джейкоб Блэк, оборотень из квилетов. Неужели он пропал? Или одичал, превратился в волка и подался в бега? Если Сесилия не ошибалась, был какой-то любовный треугольник между Изабеллой, Эдвардом и Джейкобом, Розали упоминала что-то подобное, но Сесилия не могла гарантировать. Неужели Джейкоб психанул и сбежал, не выдержав счастья любимой девушки? Бьянка позвала ее, чтобы получить ответ. — Это объявления о пропаже. Такие вывешивают, когда человек пропал и его хотят найти. Сесилия снова увеличила скорость, чтобы доехать до того момента, когда мелко накапывающий дождь превратиться в короткий, но сильный ливень. Бьянка вылетела из машины, пряча от дождя свою драгоценную ношу в виде подарка для дедушки и остановилась под навесом крыльца, хихикая над тем, как мама пытается быстро взять пакеты, закрыть машину и добежать до крыльца. ― Вот ты страусёнок, ― беззлобно хмыкнула Сесилия. Бьянка улыбнулась и постучала в дверь. Едва та открылась, девочку мгновенно подхватили на руки. ― Дедушка! ― весело крикнула Бьянка, оказавшись в крепких руках Чарли Свона. ― А, мои красавицы, ― проговорил Чарли, крепко обнимая Бьянку. Он поцеловал девочку в щеку, и малышка засмеялась от щекотки черных шерифских усов. ― Какая ты стала большая, ― заявил Чарли, вытягивая Бьянку на руках и рассматривая ее. Девочка заболтала ногами, усмехаясь. ― И растешь такой же красавицей, как и мама. Сесилия закрыла за собой дверь и усмехнулась. ― Привет, папа, ― улыбнулась она, бегло поцеловав отца в щеку и прошла на кухню, чтобы скинуть пакеты. ― Опять они накупили, ― пробурчал Чарли, как всегда смущенный тем фактом, что дочь что-то купила специально для него. Сесилия хмыкнула, представив лицо отца, когда он получит свои подарки. ― Мы привезли тебе подарок! ― торжественно объявила Бьянка и притянула уже немного смятый пакет Чарли. Шериф поставил девочку на пол и, присев перед на корточки, взял пакет. Бьянка с улыбкой смотрела, как дедушка распаковывает маленькие картины, набор ручек и магнитики. ― Боже, какая прелесть. Спасибо, внученька, ― Чарли потрепал Бьянку по волосам. ― Пока мама там шуршит пакетами, может, ты поможешь мне найти красивое место для картин в моей комнате, а? Бьянка мгновенно согласилась, они с Чарли поднялись к нему. Сесилия разобрала пакет, выложила продукты, которые ей были нужны прямо сейчас, остальное убрала в холодильник. На телефон пришло сообщение от Карлайла: «Элис сведет меня с ума. Ты знала, что она уже несколько раз поменяла мой костюм, и я теперь должен выбирать новый?». «Какая ужасная пытка! ― ответила Сесилия. ― Беги от них, мы с папой-шерифом прикроем тебя и пойдем с тобой в суд». Бьянка и Чарли спустились вниз, когда Сесилия закончила делать начинку. Она решила не заморачиваться, и просто сделать перцы с курицей и сыром; Бьянка обожала перец, а Чарли был готов съесть все, что было приготовлено дочерью. ― А почему не пахнет? ― хмыкнул Чарли. Он, видимо, решил ничего не перекусывать по дороге домой, и дождаться, пока дочка что-то приготовит. ― Потому что я только закончила намешивать наполнение, ― хмыкнула Каллен и протянула отцу кусочек перца. ― Можешь пока перекусить. Повесили миниатюры? Бьянка кивнула. Она слезла с рук Чарли и пошла в старую мамину комнату, чтобы порисовать. Чарли откопал где-то старые детский книжки и предоставил их внучке. ― Я смотрю, с малышкой все хорошо, ― сказал Чарли, присаживаясь за стол. Раньше он пытался помогать Сесилии чем-то, но дочь не терпела вмешательства в свой порядок, и поэтому Чарли оставался на кухне чисто для моральной поддержки. ― Ее речь идет далеко вперед, ― согласилась Сесилия. ― Видимо, смена обстановки и яркие эмоции действительно этому способствует. А по мере того, как она начинает говорить, все больше развивается ее мышление и логика. Так что к четырем годам она станет настоящем гением. ― Да, тебя же одной мало, ― хмыкнул Чарли, потирая шею. ― Ты тоже была умная. Много рисовала, писала, строила схемы, планы. Совершенно не любила математику, но зато как ты красиво и выразительно читала стихи. ― Вспомни, какой у меня был ужасный почерк, ― рассмеялась Сесилия. ― Я буквально насиловала его, чтобы он стал более-менее разборчивым. ― А это говорят тоже признак гениальности, руки не поспевают за твоим мыслями, ― Чарли улыбнулся, вспоминая о детских годах старшей дочери. Белла не была так близка к нему, Рене держала эту дочь всеми правдами и неправдами, но Сесилия всегда рвалась к отцу, и Чарли проявил твердость, забирая на все лето дочь к себе. Даже было странно, как при все поездках с отцом на рыбалку, в походы, «индейские» посиделки с квилетами и экскурсиями по полицейскому участку и участков кинологов, Сесилия выросла утонченной леди, а не дикой пацанкой. Закончив фаршировать половинки перцев, девушка положила их в духовку и принялась убирать посуду. Чарли, желая все-таки поучаствовать, вынес весь мусор, пока Сесилия мыла посуду. ― Поужинаем, а потом попьем чай, ― сказал Чарли. ― Я купил шоколадный торт. ― Замечательно, ― Сесилия улыбнулась. Они с Чарли взяли по бутылке пива и сели в гостиной. ― Как идет твоя подготовка к свадьбе? Чарли хмыкнул. ― Элис мучает меня с костюмом отца невесты, ― шериф Свон устало выдохнул. ― С одной стороны, хорошо, что большее от меня не требуется. А с другой… ― Чарли фыркнул. ― Просто сидишь и ждешь, когда это случится и закончится. ― Про мою свадьбу ты так не говорил. ― Да у тебя и свадьбы толком не было, вчера была Свон, завтра уже Каллен, ― Чарли хлебнул пива и встал. ― Черт, чуть не забыл. У меня есть кое-что для тебя. Сесилия вопросительно изогнула бровь, но внутри у нее все затрепетало как у маленькой. Подарки от мужчин это было совсем другим, нежели подарки от папы. Всегда скованный в обращении с женщинами, Чарли было неловко дарить подарки или просто делать какие-то сентиментальные жесты. Сесилия не знала, с чем это было связано, возможно, в свое время импульсивная Рене не оценила такие знаки внимания, и Чарли не был уверен, что оценит кто-то еще. Но Сесилия всегда ценила то, что делал отец. Даже когда он вплоть до четырнадцати лет дарил ей куклы на какие-то мелкие подарки, когда он присылал ей на каждый учебный год забавные наборы канцелярии, когда он всегда устанавливал в ее комнату ароматические наборы с запахом моря, уверенный, что Сесилии нравится этот запах. Когда она приезжала ее чистая одежда аккуратно лежала в шкафчике, и каждый год дарил ей новый набор постельного белья. Это было мило. Это были прекрасные акты заботы, Чарли делал все, что мог, чтобы его дочь была счастлива… чтобы она знала, что ее любят. Если бы не вся сверхъестественная заварушка в ее жизни, она, если бы не умерла еще раньше, переехала бы к отцу в Форкс, начала встречаться бы с каким-нибудь хорошим мужчиной, похожего на Чарли… и всю жизнь была не на своем месте. А рядом с Джексоном и Карлайлом было ее место. Она была счастлива. И Чарли тоже ― ведь его разбитый и травмированный ребенок любил и был любимым. Отец вернулся, держа в руках белую коробочку. ― Слушай, дочка… Я знаю, что свадьба Беллы тебе как кость в горле, и… ― Давай не будем, ― прикрыв глаза, качнула головой Сесилия. Обижать отца не хотелось, но слушать о свадьбе сестры не хотелось. Чарли сделал вид, что не услышал. ― И я хочу сделать тебе подарок, ― он протянул Сесилии коробочку, которую та приняла с легкой усмешкой. ― Мне? В честь свадьбы Изабеллы? ― Не совсем так, ― Чарли чуть кашлянул. ― Я заказал это, когда вы с Карлайлом сообщили мне о женитьбе. Очень жаль, что свадьбы не было, ты была бы такой красивой невестой… Но я решил, что все-таки отдам это тебе. Это… принадлежит тебе. Сесилия сняла коробочку и тихо ахнула. В коробочке лежали два тяжелых серебряных гребня для волос. Темно-синие сапфиры густыми изящными букетиками разбегались над зубцами. Сесилия их мгновенно узнала, эти гребни она видела на фотографиях со свадьбы ее прабабушки и бабушки. Маленькой она мечтала о том, как папа подарит их ей, и она будет настоящей принцессой. Теперь ее мечта сбылась. ― Папа, они прекрасны, ― растроганно произнесла Сесилия. ― Я заменил искусственные сапфиры на настоящие, ― Чарли взял резинку из вазочки со стола, бегло и неумело завязал хвост Сесилии, и аккуратно поддел гребни сверху и снизу. ― Они очень подходят к твоим глазам… И… ты была бы очень красивой невестой. Крепко сжимая пальцами коробочку, Сесилия развернулась и крепко обняла отца. Стиснула почти до боли, привстав на носочки. Чарли неловко обнял ее за спину, похлопав под лопатки, и улыбнулся. Сесилия всегда казалась ему таким собранным, спокойным ребенком, смотрела так серьезно, и Чарли не знал, будет ли уместным обнять ее или поцеловать лишний раз. Сесилия никогда не отказывалась от объятий, и всегда улыбалась, когда папа целовал ее… Чарли слишком поздно понял, что там, дома, ее никто не целует и не обнимает. Каким же он был идиотом всегда. Шериф не знал, сможет ли искупить эту вину перед Сесилией. Ведь он мог забрать ее от Рене, мог, особенно когда Сесилии исполнилось десять, и она сама могла решать, с кем жить. Он так и собирался сделать, но в последний момент испугался. Рене работала и получала хорошие деньги, ее муж был известным спортсменом, Сесилия училась в хорошей школе, а тут… что ждало ее тут? Кроме любящего отца… Он должен был забрать ее. Должен был. ― Это семейная драгоценность, если что, ― хмыкнул Чарли, чуть отстранившись. ― Подаришь ее Бьянке, потом она подарит какой-нибудь своей внучке или внуку… ― Нет, я буду хранить это до самой смерти, ― возразила Сесилия с улыбкой, фалангой пальца стирая слезы в уголке глаз. ― Коварная бабушка Каллен, ― рассмеялся Чарли. ― Не называй меня так! ― взвизгнула Сесилия, и они с отцом рассмеялись. Сесилия вытащила гребни из низкого хвоста и рассмотрела вблизи. Сапфиры и вправду подходили к ее глазам просто замечательно. Через десять минут щелкнула духовка, и Бьянка спустилась вниз. Она вручила дедушке свои рисунки и решила помочь маме накрыть на стол, даже если вся ее помощь состояла в том, чтобы поставить чашки и салфетки. После этого она села к Чарли на колени и принялась показывать свои рисунки, рассказывая о том, что она изобразила, и как прошла их поездка на Боракае. Сесилия быстро разделила приготовленную блюдо по порциям, помогла Бьянке повесить на шею салфеточку. Девочка пыталась есть аккуратно, чтобы не испачкаться, пока Чарли рассказывал о том, что случилось с Джейкобом Блэком. На самом деле он ничего не знал. Билли пару раз обмолвился о том, что Джейкоб ушел из дома и не выходил на связь. Чарли, как шериф, тут же развернул активную деятельность: напечатал и наводнил весь город вопящими объявлениями «Вы видели этого мальчика?», причем не только Форкс, но и Порт-Анжелес, Секвим, Хоквиам, Абердин ― весь Олимпийский полуостров. Заодно позаботился, чтобы такое же объявление висело в каждом полицейском участке штата Вашингтон. В его собственном участке под поиски Джейкоба отвели целый пробковый стенд, который, к великому папиному огорчению и неудовольствию, все равно пустовал. Огорчение, впрочем, ему доставлял не только пустой стенд. Гораздо больше папу расстраивало поведение Билли ― папиного лучшего друга, отца пропавшего Джейкоба. Почему он не принимает более активное участие в розысках шестнадцатилетнего «беглеца»? Почему отказывается вешать объявления в Ла-Пуш, резервации, где жил Джейкоб? Почему смирился с исчезновением, как будто ничего и сделать-то не может? Почему твердит: «Джейкоб уже взрослый. Захочет — сам вернется»? Но больше Билли, отца огорчала Белла, которая считала точно также. По высказываниям отца Сесилия поняла, что Белла и Джейкоб сблизились во время отъезда Калленов, и между строк девушка уловила еще кое-что ― Джейкоба отец считал более подходящей партией для младшей дочери. Сесилия шуточным тоном поддержала его, но и на самом деле так думала. Белла не смогла бы быть в вечности Сесилии, если бы вышла за смертного оборотня, просто долгожителя. Надо было Эдварду продержаться дольше: может быть, тогда бы вопрос был решен. И поведение Билли означало, что Джейкоб реально сбежал от свадьбы Беллы и Эдварда. Если он проводит время на четырех лапах, то смысла давать объявления нет ― да и «мальчиком» его тогда никто не видел. Чарли помог помыть посуду, и они сели смотреть какую-то программу про рыбалку. Бьянка рисовала за столиком, поминутно поднимая взгляд на экран, наблюдая за тем, как ловят рыбу. Чарли, выпив свою бутылку пива, уже почти задремал, а Сесилия просматривала дома в Лондоне. Она поняла, про какой район говорил Карлайл, и должна была признать, что он действительно хороший. Сесилия нашла там трехэтажный дом, поделённый на квартиры, и Джексон с Карлайлом согласились, что так будет удобно. Для них не станет проблемой купить их, и сделать ремонт, например, полностью убрать двери на первом этаже, превратив две квартиры и коридор в одно пространство, на втором этаже могут располагаться только спальные комнаты, а на третьем кабинеты и звукозаписывающая студия Джексона. Дом располагался удаленно от других жилых мест и центра, ближе к небольшой лесистой местности, но на машинах не будет проблемой добираться до центра в случае необходимости. ― Мама, смотри, ― Бьянка подняла рисунок. На заполненном синим и голубым листе бумаги плавали какие-то серые и черные треугольники. — Это скаты, ― объяснила девочка еще до того, как мать задала бы вопрос. ― Помнишь, мы видели их в аквапарке? Папа показывал мне их в море. Джексон пару раз рискнул и понырял вместе с Бьянкой ― не глубоко, но довольно далеко от берега, и малышка потом несколько вечеров воодушевленно рассказывала о том, каких рыб они видели. Они даже видели акулу, но та, как и в случае с Карлайлом, развернулась и уплыла. После этого Бьянка почти до конца путешествия просила на ночь вместо сказок читать ей детскую энциклопедию про акул. Скатов они тоже видели, но не близко ― они были глубже, и Бьянка побоялась спускаться даже с папой. Но все, что было в воде ей ужасно понравилось. Она тратила много времени на свои рисунки, чтобы нарисовать хороший фон и повторить изображение ― Когда вы ездили в аквапарк? ― не поняла Сесилия. Они с Карлайлом часто ходили на свидание вдвоем, но это случалось вечером, когда Бьянка уже спала. Было сомнительно, что они успели куда-то попасть, да и аквапарков вроде на Боракае не было. ― С Карлайлом, ― объяснила Бьянка. ― Помнишь, когда ты еще каталась на горке и кричала? Сесилия чуть нахмурилась, как вдруг до нее дошло, про какой аквапарк говорила дочка. ― Точно, вспомнила, ― немного растерянно проговорила Сесилия. Она немало удивилась, но говорить ничего не стала; до этого Бьянка не демонстрировала такую потрясающую память. ― Рисунок очень красивый, скат как прям настоящий. А можешь для меня нарисовать акулу и сделать ей желтые глаза? Бьянка чуть подумала. Потом посмотрела на экран, где рассказывали про рыбу-крылатку, и просияла широкой улыбкой. ― Могу нарисовать тигровую акулу. ― Договорились, ― Сесилия подмигнула дочери, и та вытащила чистый листок бумаги. Сесилия поджала губы, стараясь сдержать смех. Чарли приоткрыл глаз, но Сесилия только покачала головой. Она при всем желании не смогла бы объяснить Чарли шутку про тигровую акулу с золотистыми глазами. Программа про рыбалку подходила к концу. Сесилия успела обмолвиться несколькими сообщениями с мужем: Карлайл успел сообщить о том, что Элис прибрала его к рукам вместе с остальными Калленами для украшения места проведения свадьбы. Бьянка рисовала рисунок за рисунком, успевая поворачиваться к матери и презентовать новый сюжет, когда дверь открылась. ― О, вот и мои девочки, ― промурлыкал вошедший мужчина, и обе девочки мгновенно развернулись. ― Папа! ― весело воскликнула Бьянка, сорвавшись с места. Чарли вздрогнул и проснулся. Бьянка бросилась к Джексону, и мужчина ловко подхватил ее, не позволив удариться о свое каменное тело. Он крепко обнял малышку, расцеловав дочь в обе щечки, заставив Бьянку рассмеяться. ― Джей, ― Сесилия расслабленно улыбнулась. ― Красавицы мои, ― Джексон звонко чмокнул Сесилия в щеку, и кивнул шериф. ― Чарли, здравствуй. ― Привет, Джексон, ― Чарли кивнул. ― Как дела? ― Лучше всех, ― Джексон дерзко усмехнулся. ― Пою, пою, пою ― и счастлив, ― ухмылка Джексона обратилась к Сесилии, и вдруг поменялась. Стала какой-то другой. Сесилия хмыкнула. ― Вот, в Лондон собрались, ― продолжая держать малышку на руках, которая по привычке обняла отца за шею и затихла, ластясь к его каменному плечу, Джексон присел на подлокотник дивана рядом с Сесилией, поглаживая девочку по спинке и волосам. ― Да, Сесилия сказала, что она свой гарем вывозит в Туманный Альбион, ― сказал Чарли и рассмеялся. Джей изогнул бровь, но Сесилия лишь захихикала. ― Скорее мой гарем меня перевозит на новое место жительства, ― покачала головой Сесилия. ― Правильно, правильно, пусть содержат. ― Так, Чарли, где мужская солидарность? ― наигранно вспыхнул Джексон. Чарли развел руками. ― Отключилась, когда речь пошла о дочери. Сесилия довольно рассмеялась и положила руку на плечо Джея. Их глаза ― его кроваво-настороженные, но довольные, и ее серо-голубые, сверкающие любопытством. Джей сделал едва заметный кивок, приглашая Каллен уйти на кухню. ― Пойдем покормлю тебя, ― тут же предложила Сесилию. Есть, конечно, никто не собирался, но и для отвода подозрений у Чарли, и для возможности поговорить с глазу на глаз уйти надо было. Джексон снова поцеловал малышку в обе щеки, и оставил ее сидеть с Чарли. Он зашел на кухню, где Сесилия для вида гремела посудой, но едва вампир зашел, девушка развернулась и широко усмехнулась. ― Боже правый, Казанова вернулся, ― широко усмехаясь белозубой улыбкой проговорила Сесилия. Она хлопнула в ладони, сцепив их. ― Я думала, ты не появишься раньше завтрашнего утра. ― Ха-ха, очень смешно, ― дерзко проговорил Джексон, подходя ближе. Сесилия уперлась бедрами в столешницу кухни, и вампир остановился близко к ней, нависая над ней высокой, темной скалой. Он наклонился, чтобы поцеловать Сесилию в макушку. ― Я живу с тобой и твоим мужем в одном доме, но почему-то не прохожусь по вашей сексуальной жизни. Но по его глазам было видно, что ему не терпелось поговорить обо всем случившемся. Сесилия уложила ладони ему на локти и заглянула в глаза. ― И как прошло? Из приоткрытого окна Сесилию укутал холодный порыв ветра, и она обняла себя за плечи. Джексон чуть прищурился, потерев извечно колючий подбородок, но не отстранилась. ― Что прошло? ― Ты меня за идиотку держишь, Джей? ― изогнула бровь Сесилия. ― Я может человек, но я не слепая. Джексон хмыкнул, потом облизал губы холодным твердым языком и качнул головой. Глаза его вдруг сверкнули. ― Классно, ― подумав, он исправился. ― Божественно. Таня… настоящий суккуб. И пахнет вкусно. Сесилия прищурилась. ― Она тебе понравилась. Джексон хмыкнул и потер шею длинными пальцами. Потом взял лицо Сесилии в свои руки и погладил уголки ее глаз. Потом погладил Сесилию по черным вьющимся волосам и молча смотрел в женские серые глаза, думая о чём-то очень приятном. В эту минуту он был бесконечно счастлив. ― Сел, вампиры не могут влюбиться с первого взгляда, это все вымысел киношников, ― произнес он мягко и как-то снисходительно. ― Но она определенно интересная дама. Если мы поедем в Лондон… ― Джей сделал паузу. ― Я могу пригласить ее с нами? Сесилии понадобилось пару секунд на размышление. Где-то внутри шевельнулась и тут же умерла ревность. Джей не станет дальше, если появится какая-то женщина, которую он будет любить. Наоборот, он станет только счастливее, а значит и сама Сесилия вместе с ним. Таня не выглядела как та, которая может успокоить его, но она была той, которая заставила бы ненависть гореть слабее. Денали была дерзкая, красивая, в чем-то ее можно было назвать справедливее ― они с Сесилии могли бы неплохо поладить. Сесилия пообещала себе сделать все для этого. Она бы приняла любой выбор Джея, потому что желала ему счастья. Она хотела, чтобы он был счастливым, после всего Джей имел на это право. ― Конечно, ― кивнула она. ― Только составим расписание, кто и когда сидит с Бьянкой. Нетвердыми руками она убрала волосы с его лица, провела кончиками пальцев по щекам, почувствовала тепло. Он даже не попытался сдвинуться ― ни на дюйм. Он позволил бы ей делать все, что она хотела. ― У нее семья, как будто мама и отец развелись, нашли себе других, а живут вместе, ― хмыкнул Джексон. ― Мы определенно рушим ее представления об институте семьи, ― он посмотрел в глаза своей любимой девушки, думая о том, что все это слишком ненастоящее. У него было много хороших женщин, но таких, как Сесилия, не было никогда. И, вероятно, не будет. Он бы предпочел ее всем остальным. Порой появлялся кто-то, кто удостаивался больше его внимания, кого Джексон хотел попробовать впустить свою жизнь… Но в итоге мало что получилось. К Сесилии он был прикован намного сильнее, и иногда Джексону казалось, что это не земная гравитация держит его на земле, а она. ― Ты в порядке? Выглядишь взволнованной, ― вдруг проговорил он, и схватил ее за левое запястье. ― Надеюсь это не из-за… Его укус на ее запястье послал слабый импульс по телу Сесилии. Она покачала головой. ― Нет, Джей, это не из-за Тани, я повторю снова: я буду очень счастлива, если ты найдешь кого-то, кого полюбишь как женщину, ― на одном дыхании проговорила Сесилия. ― По-настоящему, в смысле, не платонической любовью, как меня, ― добавила она. Каллен выдержала пауза, а потом призналась. ― Сегодня говорила с Бьянкой насчет ребенка. Она спросила, если я люблю и тебя, и Карлайла, будет ли у нас еще ребенок. Это уже тревожный звоночек по поводу ее представления о семье, и меня кое-что обеспокоило. Ее речь. Джексон обеспокоенно нахмурился, и посмотрел в комнату, где сидела с дедушкой его дочь. Из заинтересованного в женщину мужчину или нежного брата он превратился в обеспокоенного отца. ― Опять какие-то торможения? ― Напротив, ― Сесилия качнула головой. ― Она вела разговор как… ребенок. Ребенок трех-четырех лет, ― Сесилия погладила Джексона по ладони, стараясь найти в этом утешение. ― Она прекрасно понимала, что и как ей надо ответить, даже не запнулась во время разговора. Она говорила… идеально. Для своего возраста. Джексон взглянул в обеспокоенные серо-голубые глаза и чуть помолчал. Он всегда сочетал поразительные качества ― изнеженность и храбрость, капризность и рассудительность, мягкость и упорство. ― Сесилия, нам говорили, что ее молчание и своеобразный говор ― следствие тяжелых родов, если их можно так назвать, гипоксия, невозможность нормальной социализации, ― неспеша начал он. Сесилия устало закатила глаза. Ну в самом деле, она же не маленький ребенок, чтобы с ней говорить так. ― Сейчас, когда она долгое время общалась со всей семье Калленов, одними и теми же специалистами в Сиэтле, постоянно занимается с нами ― у нее просто не было возможности не заговорить, ― Джей взял ее за талию. ― Мы очень сильно работали над этим и теперь просто начала разговаривать семимильными шагами. ― Джей, ― спокойно, но твердо проговорила она. Джей нахмурился. ― Она начала разговаривать всего месяц назад, если не меньше. Я безумно счастлива, потому что наконец мой ребенок может спокойной сказать, что ее тревожит и что она хочет, но ее разговор… ― она устало выдохнула, посмотрела в гостиную, где Бьянка рассказывала дедушке о своих рисунках. Джексон глянул через плечо. ― Просто обрати на это внимание, ― примирительно проговорила она. ― Нам говорили, что она очень умная, и что только из-за определенных повреждений при… родах у нее речевые задержки. Это огромная работа, и сделать такой колоссальный шаг за месяц… ― Я тебя услышал. Я понаблюдаю. ― Прости, что утомляю тебя этим, ― она попыталась сказать это максимально равнодушно, однако дрожь в голосе выдавала её с потрохами. Джексон стиснул зубы, взял ее лицо за подбородок и заставил посмотреть на себя. ― Эй, эй, луна моя, ― мягко, заискивающе и… странно. Сесилия не поняла эту эмоцию. Он будто бы был зол. ― Что значит «утомляешь»? ― он заскользил холодными руками по ее лицу. — Это мой ребенок тоже, я буду готов бросить все дела ради нее и тебя. Я люблю тебя. И буду любить, кто бы в моей жизни не появился, ― вампир наклонился и прижался своим носом к ее. ― Ты всегда будешь важна. Я хочу знать, что с тобой происходит. Джексон сжал ладони, лежавшие на плечах Сесилии. Было ли ему больно от этих слов? Разумеется. Ударила ли ревность ножом в его сердце? Ещё как. И проткнула насквозь. Какие же они оба… ревнивые гады. Джексон не мог смириться с мыслью, что есть нечто в Сесилии, о чем он не знал. Сесилия пыталась из-за всех сил убедить себя в том, что появления другой женщины в их жизнях ничего не изменит, но цепкий взгляд пытался понять, все так ли крепко привязан к ней Джексон. Впрочем, ничего странного. Ведь они оба были родственниками, и оба были отражениями друг друга, тенью с одними и теми же чувствами. ― Спасибо, Джервэйс, ― ее чуть дрожащий голос дернулся от плохо сдерживаемых слез. ― Есть что-то еще? ― Мартелл реагировал молниеносно на каждый её вздох, на каждое слово. Пытался впитать их каждой клеткой своего тела. ― Что еще тебя тревожит? Скажи мне, или я сойду с ума, ― ледяное дыхание опустилось на ее нос и губы. Джексон едва ощутимо вздрогнул. — Это из-за свадьбы? ― на контрасте с голосом сестры голос Джексона был тихим и хриплым. Он не мог больше позволить себе быть слабым рядом с ней. Напряжение в его голосе выдало вампира с потрохами. Если бы она сказала «да», Джей бы уже летел туда, где находился проклятый жених с невестой, и убил бы одного из них прямо на глазах у Калленов. У него были все возможности для этого. И Сесилия даже не могла сказать, кого бы он выбрал из них двоих. ― Нет, нет. Все хорошо, ― Сесилия помолчала. Джексон крепко сжал миссис Каллен за плечи и, чуть встряхнув её, заставил посмотреть себе в глаза. Он посмотрел на нее, не веря этому, и она сдалась. ― Ладно. Перед тем как мы уехали на Филиппины, к нам пришла Элис. У нее было видение. Сесилия принялась объяснять Джексону, что видела Элис, как на это среагировал Карлайл, что они вообще решили. Джексон слушал внимательно. Во время разговора ее грудь часто вздымалась, болезненный спазм сковал лёгкие, бледные, влажные губы сильно дрожали, коверкая слетающие с них горькие фразы. Она так долго держала эти слова в себе, что они стали выливаться наружу вместе со слезами и всепоглощающей болью. Не в силах совладать с собой, Джексон обнял ее и прижал к себе. Что-то шевельнулось в нем. Что-то темное и непонятное. Он не понял, что это было, лишь крепче прижимая к себе девушку. Будто она могла бы исчезнуть, если бы он отпустил ее. А Сесилия смотрела на Джексона в ожидании чуда. Словно сейчас настанет особенный момент и её сильный, всемогущий, бесстрашный Джервэйс вытащит из цилиндра белого кролика. Глаза у девушки были молящие, скорбные, мокрые, ненавидящие, усталые, тревожные, разочарованные, наивные, гордые, презрительные и все равно по-прежнему бесконечно голубые. Джексон взял её бледное лицо в свои холодные широкие ладони и принялся целовать её лоб, щёки, глаза, собирая сухими губами солёные девичьи слёзы. ― Все будет хорошо, моя луна, ― пробормотал он. ― Все будет хорошо. Обязательно. Я никому не позволю причинить тебе боль, никому. Но где-то в глубине души шевельнулась мысль: если с Сесилией что-то случилось, и Карлайл сделал только хуже, не было ли это действительно продиктовано какими-то благими побуждениями? Если бы дело было в ребенке, который мог начать угрожать жизни своей матери, или у Сесилии случился бы выкидыш, или если бы развитие плода пошло неправильно ― Джексон был бы тем, кто держал Сесилию, пока Каллен вытаскивал из нее ребенка. А если бы в этом была замешана ее сестра, то Джексон пошел бы к ней сразу после того, как стал бы врагом Сесилии, не смыв кровь с рук. В прошлый раз Белла не увидела, что она сделала, но в этот раз Джексон обязательно бы ей показал… «Я не должен так думать, ― мысленно отдернул себя Мартелл. ― Это моя семья, моя любимая, мать моего ребенка. В первую очередь и всегда я должен думать о ней, принимать ее сторону». Но что если… То, что с ними произошло, не заживёт и не забудется. Они навсегда останутся покалеченными изнутри людьми. Можно ли было покалечить их еще больше? В тот момент, когда вампир стал отпускать ее, что-то в районе ее ребер громко хрустнуло, острая боль пронзила грудную клетку, а после резкого выдоха Сесилия обнаружила, что не может сделать вдох. Оставленный на диване в гостиной телефон Сесилии зашумел. Кухня опасно закружилась перед глазами, вынуждая уцепиться за край стола. Сесилия наклонилась вперед, мотая головой и пытаясь избавиться от мешающего видеть песка. ― Элис звонит, ― крикнул Чарли.