Душа скорбей

Обычно, Карлайл не видел смысла в том, чтобы превышать скорость, поэтому никогда этого и не делал, стоило ему оказаться за рулем транспортного средства, только если это не требовала его клятва Гиппократа ― в одной из частей говорилось, что он клянется быть полезным больному, а клятва медицинских школ Соединенных Штатов Америки под редакцией Льюиса Лазаньи заставила его обещать предотвращать болезнь всякий раз, насколько возможно, поскольку «предотвращение — предпочтительнее, чем лечение». К такой гонке, к которой обычно прибегали Эдвард и Розали, два лихих гонщика, он не был склонен, особенно когда начал встречаться с Сесилией, и они часто ездили вместе. Но сейчас он почти безбожно мчался на самом пределе допустимой скорости и был готов сорваться каждый раз, когда в воспоминаниях звучал голос жены, полный слез. Умом он пытался убедить себя ― с самой Сесилией все в порядке. Она была здорова и жива, когда звонила ему, что-то ее расстроило. Однако сердце ― оказывается, в груди не было пусто, за год Карлайл уже успел забыть об этом ― не позволяло ему снизить скорость. Его жена была где-то там, тоскующая, расстроенная, и все нутро Карлайла стремилось к ней с самыми примитивными желаниями: найти, забрать, защитить. Он хорошо выучил дороги Бергена, поэтому, когда знал, что камер и никаких иных контролей скорости не установлено, пару раз весьма некрасиво пролетел на красный, хотя в это время суток машин было и не так уж и много. Стараясь действовать как можно более плавно, Карлайл вырулил на парковку клиники и еще до того, как остановился, увидел фигуру своей жены. Сесилия стояла чуть сбоку, в тени парковки. Несмотря на то, каким бледным казалось ее лицо, она показалась Карлайлу безумно красивой сейчас. Ее фигура была скрыта длинным плащом, она казалась выше в сапогах на каблуках, а волосы немного взбил ветер, но такая легкая небрежность даже шла его Сесилии. Он вышел из машины, и она сразу посмотрела на него, облегченно выдохнув. Ее макияж ― темные тени, красивые стрелки и подведенные красным губы ― был идеален. В пальцах ее чуть помигивала голубоватым светом электронная сигарета. Сесилия выдохнула дым в сторону, когда Карлайл направился к ней, и он уловил уже знакомый запах ледяной мяты. Все доводы разума тут же вылетели вон. Карлайл осмотрел ее требовательным взглядом, чтобы убедиться, что она действительно в порядке. Его глаза потемнели, словно смотрел он в себя, консультируясь с каким-то внутренним механизмом, который щелкал и постукивал, то есть работал как положено. ― Сесилия, ― проговорил он вместо приветствия, замечая ее покрасневшие глаза, а под ними темнели тени. Ее сухие губы чуть потрескались, и когда она открыла рот, чтобы сказать что-то, голос ее звучал хрипло и устало. ― Ты такой красивый, ― пробормотала она, глядя на него своими казавшимися почти синими глазами. Карлайл чуть нахмурился. Он успел лишь сменить футболку, когда был дома с близнецами, и знал, что выглядел не так, как обычно собираются на свидание с любимой женщиной. Синяя футболка с небольшим вырезом открывала вид на острые ключицы и выпирающие грудные мышцы, а черная кожаная куртка подчёркивала широкие плечи и подкаченные руки. Светлые взъерошенные пряди с золотистым отливом аккуратно спадали на лоб. Идеально гладкие подбородок и скулы казались смертельно-бледными, делая их острее и привлекательные, а на лице застыло выражение беспокойства, делавшего его чуть старше, чем он был. Сильные ноги в темно-синих брюках выглядели невероятно красиво. Он крепко взял Сесилию за плечи, обеспокоенно заглядывая в ее покрасневшие, чуть опухшие глаза. Боже, сколько же она плакала? А главное ― из-за чего? ― Что произошло? ― спросил Карлайл, ощущая два желания ― прижать ее к себе и успокоить, или оказаться рядом с теми, кто обидел ее… и… и… Сесилия сделала короткий выдох. ― Женщина, ― сказала она. ― Ее сбил автомобиль и отбросил к стене дома. Меня позвали как якобы самого квалифицированного работника, ― Сесилия горько усмехнулась, прижав внешнюю сторону ладони к носу, стараясь справиться с накатывавшей истерикой, а потом сделала глубокую затяжку. На выдохе ее слова вышли вместе с дымом. ― Она лежала на каталке и рыдала, орала что было сил, чтобы мы спасли ребенка… У нее оказалось два сломанных ребра, голень со смещением… ― Сесилия сделала еще затяжку. Ее руки крупно дрожали. ― Ребенок не дышал. Мы его отправили в реанимацию, матерью занялись хирурги… В реанимации малыш задышал, закричал, и сейчас он в порядке…. Но те минуты, что я держала его на руках, не дышащего, это было просто… И она заплакала снова. Карлайл едва слышно выдохнул ― во-первых, из-за того, что лично с ней ничего непоправимого не произошло, а во-вторых, из-за того, что он мог помочь ей. Он крепко обнял Сесилию, прижимая ее к себе, и девушка продолжила рыдать уже ему в грудь. ― Сесилия, ― сказал он как можно более спокойно. ― Они оба в порядке, ― конечно, Карлайл не мог сказать об этом точно, но если бы случилось что-то еще, жена явно ему бы сказала. Кроме того, она тут же кивнула. ― Ситуация была тяжелая, а учитывая твой небольшой опыт, ты справилась прекрасно. Все сейчас хорошо. ― Но я была в таком ужасе, я не могу! ― надрывно вскрикнула Сесилия. ― Меня трясет, как только я подумала о том, что он мог… ― Сел, ребенок жив, ― он отстранил ее от себя и взял за подбородок. ― Любимая, посмотри на меня. Все закончилось хорошо. Не плачь, пожалуйста. Новое рыдание едва не вырвалось из ее горла, но Сесилия только устало выдохнула. ― А если когда-нибудь это не закончится хорошо? ― спросила она тихо и отчаянно, и лицо ее побледнело еще больше. Хотелось успокоить ее. Пообещать, что все всегда будет хорошо, что она всегда справится, что она будет хорошим врачом. Но Карлайл не мог такого сказать. Так не бывает ― даже у него так не бывает. Будут и смерти, и трупы матерей, и трупы детей, и будут те, кто умрет, хотя должно было сложиться наоборот. Сесилия не была глупой девочкой, она знала, что так бывает. Она видела, как разбилась ее подруга, она видела смерть того парня в больнице в Форксе почти три года назад. И не смерть пугала ее. Ее пугало то, что она может оказаться бессильна перед ней, как уже оказалась однажды. Аврора была ее светом во мгле, но и она же была той женщиной, той беременной женщиной, погибшей на операционном столе, оставив после себя лишь маленькое светловолосое чудо. Сесилия не могла представить, что когда-нибудь из-за того, что она не справилась, кто-то будет страдать так же, как страдала она. Эгоистично ли это было? Да, пожалуй. Но в такой профессии, как у нее, эгоизм рождал целеустремленность, упорность, жадное желание вырвать человека из лап смерти. Сесилии было всего двадцать с небольшим лет. Еще не раз она будет сомневаться, стоило ли вставать на эту тропу ― как, порой, сомневался и Карлайл, когда один из пациентов покидал этот свет. Но он видел, как она стремилась помогать, как она хотела быть причастной к этому ― рождению нового человека после всех ужасов, что пережила она. Она просто оказалась не готова. Все врачи не готовы к такому, когда только начинают работать. Второй, третий раз ― они не забываются. Поэтому Карлайл знал, что сказать. ― Сесилия, такой опыт, без сомнения, будет, ― сказал он. Сесилия смотрела на него без особого выражения, ожидая продолжения, но не было похоже, что она готова снова расплакаться. ― Но я вижу, как ты работаешь. Если это случится, то не из-за тебя. Ты сделаешь все для человека, который будет в тот момент твоим пациентом, но он все равно умрет. Потом будет кто-то еще и еще. За год до того, когда мы переехали в Форкс… я работал на Аляске, ― перетягивать разговор на себя не хотелось, но так расстроенной жене было бы легче понять, что он имеет в виду: ― Там был парень. Операция ― резекция желудка. Она уже закончилась, и я велел переводить его обратно… Как вдруг началась тахикардия. Сердце остановилось, и несмотря на то, что я тут же начал реанимацию, он умер. Сердце не выдержало. Причину не установили. А я сколько лет в этой сфере, ― горько усмехнулся Карлайл. Сесилия неловко улыбнулась тоже, и Карлайл накрыл ее щеку своей ладонью. Наклонился, чтобы прижаться своим лбом к ее. ― Главное, что… я всегда тебя поддержу. Ты никогда не останешься с этим одна, Сесилия, ― клятвенно пообещал он. ― Я просто… в таком ужасе была, ― снова повторила она тихо, и Карлайл ощутил запах ментола на своем лице. ― Это маленькое тело на моих руках… ― она вздрогнула, а потом вдруг чуть выдохнула и улыбнулась ему. ― Спасибо, Карлайл. Она явно замерзла, и целовать ее было не самой лучшей идей, Карлайл наклонил голову и прикоснулся к ее лбу своими губами. Замер так на несколько долгих секунд, а потом со вздохом отстранился. ― Пойдем, отвезу тебя домой, тебе надо отдохнуть. Он не хотел этого. Он хотел провести этот вечер только с ней, быть с ней, обнимать ее, целовать, порадовать какой-нибудь мелочью вроде ужина в дорогом ресторане, цветами, он даже приготовил ей подарок. Но Карлайл приказал себе не быть эгоистом. Сесилия была глубоко шокирована и расстроена, ей явно нужно было успокоиться. Лучшее, что он мог, пожалуй, для нее сделать ― отвезти домой. Но Сесилия внезапно качнула головой. ― Нет-нет, какой домой? ― удивленно произнесла она. ― Я же готовилась к свиданию, я накрасилась, платье надела, каблуки, все дела… А тут эти слезы и опухшие глаза. Было бы вопиющей ошибкой именно сейчас задержаться мыслями на привычном чувстве голода, которое всякий раз шевелилось в Карлайле при виде ее губ… ее кожи… ее тела. Голод, который ускользал от него на протяжении сотни лет. Но, как всегда, это от него не зависело. Особенно сейчас, когда Сесилия так невинно подчеркнула, что она старалась ради их встречи. ― Ты очень красивая, Сесилия, ― проговорил он. ― Я так хочу тебя поцеловать… Даже если бы ты была вся красная и опухшая, я бы все равно хотел тебя поцеловать. Неважно, как ты выглядишь. Сесилия шмыгнула носом, заставив Карлайла улыбнуться, и слабо качнула головой. ― Я хотела красиво выпить шампанское, но… ладно, давай начнем с травяного успокоительного чая. И купим мне патчи под глаза, чтобы убрать немного вот эту «красоту», ― она очертили пальцами контур своего лица, показывая, откуда надо было убрать лишнюю «красоту». ― Прошу, моя прекрасная супруга. Они сели в машину, и Карлайл заметил, что жена была в платье, под которым у нее были только тончайшие колготки черного цвета. Ночь обещала быть холодной, поэтому Карлайл включил обогрев салона ― промерзший автомобиль, должно быть, не был уютным. Сесилия коротко улыбнулась. Карлайл ждал, давая ей возможность успокоиться, пока не поблекли огни приборной панели. Это заставило его чувствовать себя с ней более уединенно. Теперь, когда он был сосредоточен только на ней, автомобиль казался очень тесным. Ее аромат циркулировал по салону с потоком воздуха от нагревателя, заполняя все пространство и становясь все более насыщенным. Он усиливался, приобретая очертания, как еще один пассажир в автомобиле. Присутствие, требующее своего признания. И оно у него было; Карлайл воспламенялся. Хотя, честно говоря, этот огонь он мог стерпеть. Сегодняшний день дал ему слишком много ― больше, чем он ожидал. И здесь была Сесилия, все еще желающая оставаться рядом. Согревшись, она чуть расстегнула свое пальто, и сама потянулась, чтобы уменьшить температуру нагрева. ― Я докурю, ты не против? ― спросила она, вопросительно посмотрев на мужа. Карлайл с трудом сдержал раздражение, но его губы чуть дернулись, не скрывая отношение Карлайла к такому новому увлечению жены. ― Обязан сказать тебе, что это вредно, но тебе уже почти двадцать три года, так что просто осуждающе посмотрю на тебя. И он недовольно осмотрел Сесилию. Она закашлялась, рассмеявшись, и замахала рукой, выгоняя запах дыма через окно. Несмотря на то, что ни Джексон, ни Таня особо не жаловались на курение Сесилии, она старалась не «дымить» в доме. ― Я не часто, ― произнесла Сесилия в свое оправдание. ― Только когда нервничаю. Карлайл пытался разрядить обстановку, но Сесилия видимо, все еще была под впечатлением. Он побаивался ее такого настроения ― всегда намного легче было справляться с женой, когда она кричала и была в ярости. Тогда Карлайл знал, что можно сделать, как ее успокоить, но угрюмое, болезненное молчание было хуже всего. И пусть причиной этого сейчас был совсем не он, Карлайл не хотел, чтобы девушка пребывала в таком состояние. Не ради себя, ради нее ― Сесилия, как правило, была мало счастлива, когда вот так вот варилась в своих мыслях, перебирая травмирующие ее события. Она снова и снова продумывала, что можно было сделать, чтобы ситуация была другой, и расстраивалась, когда понимала, что другой путь и вправду был. ― Двадцать три, ― вдруг повторила она задумчиво. Она сделала еще одну затяжку, и индикатор на сигарете мигнул оранжевым. ― Никогда не думала, что в двадцать три уже буду матерью троих детей и замужней дамой. Хотя, жена из меня получилась пятьдесят на пятьдесят. ― Девяносто девять на один, ― возразил Карлайл. ― Спишем процент за все те разы, когда ты мне не доверяла, но я поставлю себе заметку поработать над этим. Сигарета издала противный писк и погасла. Сесилия выдохнула и убрала электронку в сумку. ― Я уже говорила, дело было не в тебе. ― Только в последний раз. ― Но мне приятно знать, что ты считаешь меня хорошей женой для себя, ― продолжила Сесилия, будто не услышала его. А, возможно, предпочитала и не слышать или не обращать внимание. Кажется, она искренне не считала Карлайла в чем-то виноватым. ― У нас есть какой-то план? ― вдруг спросила она, закрыв окно. ― Куда ты меня везешь? ― Я банален до ужаса, ― хмыкнул Карлайл. Сесилия вопросительно изогнула бровь. ― Ресторан, ― признался он с каким-то смирением. Он ожидал, что Сесилия рассмеется, но она вдруг прищурилась и подалась ближе в его сторону. Карлайл посмотрел в ее серо-голубые глаза и на секунду ощутил уже знакомое волнение. Было что-то в ее взгляде, снова… Это Сесилия была едва ему знакома. Но вместе с тем любимый и родной запах окутал его, в тишине машины вдруг послышалось гудение. Пространство между ними наэлектризовалось, и из-за пульсации этого электричества Карлайлу стало казаться, что у него бьется сердце. ― У Конти, как у тебя, дергается уголок губ, когда ты мне врешь, ― мягко промурлыкала Сесилия. ― Попытаешься сказать мне правду, Каллен? ― Нет, ― хмыкнул Карлайл. ― Дай мне шанс удивить чем-то красивым и романтичным, м? Сесилия не отстранилась, продолжая смотреть на него точно также. Зрачки ее расширились, хотя освещение осталось прежним. ― Бессмертная классика, ― наконец сказала она все тем же мурчащим голосом. ― Это замечательно. Сто лет не была в ресторанах, ― ее рука плавно легла на его колено, чуть сжала, улыбка девушки стала дерзкой, а потом она плавно отстранилась, явно довольная собой. ― Хотя Контессина и похожа на меня, у нее мимика, схожая с твоей… Карлайл остановил машину, и взгляд Сесилии стал обеспокоенным. Вампиру понадобилось меньше секунды на размышления. Каждый раз, когда она была так близко, Карлайл только и мог думать о том, чтобы ощутить губами тепло ее губ. Они были одни, вдали от посторонних глаз, ничто не мешало Карлайлу получить желаемое. Трудно было бороться с влечением, да он и не сильно сопротивлялся. Карлайл взял ее за щеки, стараясь сильно не давить, и потянул ее лицо к себе. Сесилия порывисто выдохнула за секунду до того, как Карлайл поцеловал ее. Он словно тисками сжал ее лицо, заставляя Сесилию перегнуться так сильно насколько это было возможно, и сам изогнулся в крайне неудобной для человека позе. Его губы касались ее почти болезненно, Сесилия испустила стон в его раскрытый рот, и вампир, воспользовавшись этим, проник языком в образовавшееся отверстие и начал уверенно изучать ее рот. Немного нерешительно, сбитая с толку его сильным напором, Сесилия потянулась языком на встречу. Медленно. Эротически. Прикосновения и ласки. Чувственность и страсть. Карлайл целовал холодно и влажно, не позволяя ей отступить. Сесилия обхватила его крепкие плечи, себя притягивая поближе. Она не заметила, как, но Карлайл ловко щелкнул ремнем безопасности и в следующее мгновение перетянул ее к себе на колени, максимально бережно и аккуратно, но Сесилия все равно громко выдохнула, то ли взвизгнув, то ли застонав. Карлайл положил ладони на её бёдра — и она задрожала, и его пальцы тоже дрогнули, ощутив кружевной край длинных чулок, которые он перепутал с колготками. Вампир подался вперед, сталкиваясь с ней своим каменным телом почти до боли. В тусклом свете фар её глаза казались почти черными, а растрепанные волосы, которые мягкими кудрями спускались по ее плечам и спине, касались лица Карлайла, придавали ей ещё более пикантный вид. Его губы впились в ее с новой сильной, а холодный твердый язык ворвался в ее рот, против чего у Сесилии не появилось никаких возражений. Адреналин распалял страсть, иглами разлетающуюся по телу. Сесилия сжала его лицо между ладоней. Его жена упивалась им, пока он глухо рычал, воспламеняясь от теплоты девушки, и там, внизу живота, свивались упругие кольца желания. Он водил жадной рукой по груди девушки, талии, спине, спускался ниже. Сесилия с готовностью приподнялась… А потом вдруг, смазано прервав поцелуй, рассмеялась. Она уткнулась Карлайлу в шею, сильно изогнув спину, и смелась в каменную ледяную шею, согреваю кожу своим дыханием. Карлайл погладил ее по спине, чуть озадаченный ее внезапным приступом веселья, но, разумеется, не разочарованный или злой. Его губы дрогнули в улыбке, пока он слушал негромкий, хрипловатый смех своей жены. Какой желанный звук… он так скучал по нему. ― Я сделал что-то смешное? ― поинтересовался он с улыбкой. Сесилия выпрямилась, насколько позволяла машина, посмотрела мужу в глаза. Ее же глаза поблескивали весельем и любовью. ― Нет, я просто… Карлайл, ты очень изменился, ― она фыркнула, покачав головой, а потом, уперевшись руками в его крепки бедра, подалась чуть вперед и серьезно нахмурилась, но ее губы дрожали от плохо сдерживаемой улыбке. ― А где же твое: «Это безумие, мы в машине, в лесу». Обаятельная, сдержанная улыбка тронула губы Карлайла, когда тихо сказал: ― Я твой. Сделай меня своим, ― но они вдвоем рассмеялись на пародию ее фразы. Сесилия густо покраснела, но промолчала. Карлайл ощутил тепло ее румянца. Он смаковал ее запах, который слегка изменился: от возбуждения он, кажется, стал слаще. Карлайл мог припомнить сотни моментов, когда чувствовал себя настолько живым, и все они принадлежали именно его любимой супруге, но сейчас казалось, что он еще более живой. Он не становился таким одномоментно, когда Сесилия была с ним, каждый миг ее присутствия лишь возвращал тепло жизни в вампира. И каждый миг отсутствия снова умертвлял его. Поэтому сейчас все было… так. Карлайл сомневался, что ощущал себя так, даже когда был жив на самом деле или когда они с Сесилией еще не расстались. ― Фраза была актуальна до брака, ― высокомерно заявила Сесилия, не теряя своего веселья. ― Я родила двух детей, ты их отец и мой муж. Больше сделать тебя своим невозможно. Ее нежные изогнутые, чуть приоткрытые губы завораживали, манили. Карлайл провел по ним большим пальцем. Жар ее теплокровной жизни проникал сквозь тонкую кожу и вливался в холодный камень его тела. Как жаль, что нельзя было так и остаться навсегда погруженным в биение ее сердца и согретым теплом ее кожи. ― Да, нельзя, ― пробормотал он. ― Но спасибо, что остановила меня. Повторения не хотелось бы. Сесилия вытаращила на него глаза уже с искренним непониманием, а потом воинственное прищурилась. ― Тебе не понравился наш первый раз? Карлайл с трудом удержался от смеха. Нет, она точно шутит. Она ведь не могла всерьез не понимать, как важна была их близость ― вся, что была между ними. Физическая в том числе. Секс ― это то, что они создавали вместе, во что вкладывался каждый из них. Видеть, что Сесилия его любит ― ему большего от вечности и не надо. Карлайл знал, что только моменты, когда он может касаться ее, целовать, обнимать и просто быть рядом, он по итогу и мог назвать жизнью. И пусть весь мир гоняется за мнимыми благами и ценностями, Каллен бы ни за что не решился променять эти несколько минут с любимой женщиной на все золото мира. Карлайл поднял руку и провел кончиками пальцев по шее Сесилии там, где еще несколько секунд назад касался ее губами. Сесилия замерла и задышала чаще, а ее пульс, ускоряясь, отбивал странный такт под его пальцами. Это чувствовалось так сладостно и невероятно волнующе, что Карлайл тоже на миг замер, продлевая момент. ― Я был не против заняться с тобой сексом в лесу, да и в любом другом месте, где можно прикоснуться к тебе, но раз уж у нас тут с тобой второй «первый раз», давай все-таки позволишь мне увлечь тебя в свою квартиру на кровать, м? ― произнес Карлайл совершенно честно, не в силах оторваться от самых прекрасных синих глаз на земле. Он почти никогда не жалел о близости с Сесилией, не жалел, что решил такой непростой вопрос и не стал ждать ее превращения в вампира. Разве не их близость в итоге исцелила ее и позволила зачать детей? ― Карлайл, если в твоей квартире меня ждут лепестки роз на кровати, шампанское и что-нибудь вкусное, я не понимаю, почему я все еще пытаюсь трахнуть тебя в машине? ― фыркнула Сесилия, как всегда, не стесняясь своих желаний и стремлений, почти не скрывая факта соблазнения мужа. Не то чтобы Карлайл был против. Сесилия должна была понимать, что вампир хочет ее всегда и при любых обстоятельствах, это чувство было таким же как жажда. Карлайл привык с ним мириться, наслаждаясь легкими покалываниями, когда жена была рядом, и ждать момента, когда сможет оказаться рядом с ней настолько. Для Сесилии это было немного другим. Куда более интимным, теперь, когда она была уже почти взрослой женщиной, которая была матерью и женой, а не маленькой девчонкой, которая хочет лишиться девственности и утереть нос мерзкой матери. Секс для Сесилии был актом любви, привязанности и принятием. Каждым своим жестом Карлайл должен был доказать, что он любит ее и принимает, снова. Дать Сесилии понять, что она прощена. Поэтому ее действия и были такими… порывистыми. ― Потому что у тебя какая-то странная тяга на то, чтобы, как ты выразилась, трахнуть меня в разных местах, ― произнес Карлайл так, будто они обсуждали обычное и приземленное. Не их сексуальную близость. И все-таки, Карлайл скользнул рукой по краю ее чулок, заставляя вздрогнуть. ― Кто заявил, что, если в моей новой квартире нет кровати, ты трахнешь меня на полу? ― спросил он странно игриво для себя. Флирт, все-таки, оставался на совести его жены по большей части. Игривость, флирт — это не было ему близко, но иногда очень хотелось поддержать настроение жены и ответить ей взаимностью. Чем больше он прикасался к ней, тем громче отзывалось ее сердце, и тем сильнее отвечало его мертвое. По венам рук жгучими ручейками растекалось тепло Сесилии, невероятным образом горяча ледяную кровь, и побуждая Карлайла не останавливаться. ― Ты купил кровать? ― с улыбкой уточнила Сесилия. Руки Карлайла медленно скользили вниз по затылку Сесилии, пока он упивался ее ароматом и будоражащим кровь пульсом, трепещущим так близко от его рта. ― Да. Ему, пожалуй, лучше было соврать, потому что воздух между ними, казалось, сейчас не просто взорвется, а раскалённой жидкой лавой потечет им под кожу. Надо было бы чуть успокоиться и сдержаться, но Карлайл просто не мог. Эта долгая-долгая прелюдия была такой сладкой и горячей, что прерывать ее казалось преступлением. Кроме того, он наслаждался тем, как прервалось от восхищения и от полноты чувств ровное биение сердца Сесилии. ― Черт, ― пробормотала она. Они рассмеялись, и Сесилия обняла его за шею, прижавшись ближе, ласково потерев своим носом его, коротко коснулась нижней губы своими, и наконец соскользнула на свое место. Чуть поправила приподнявшееся платье, пригладила пальто и хитро глянула на Карлайла. ― Ничего не почувствовал? ― В каком смысле? ― уточнил Карлайл. Не почувствовать ничего он не мог. Его жена извивалась на его коленях, как при их первом сексе, пока он изучал языком ее рот. Она уже не шутила, она уже издевалась. Сесилия хмыкнула. ― Узнаешь позже, ― произнесла она лукаво. ― Так куда мы едем? ― произнесла Сесилия более бодро, но нейтрально. Сексуальные нотки в ее голосе потухли, уступив место простому любопытству. «Ей же всего двадцать три, ― вдруг подумал Карлайл. ― Она должна работать, или учиться, ходить по клубам и дискотекам, напиваться, веселиться с друзьями… А не быть такой преступно взрослой». Но Сесилия выглядела вполне счастливой, да и по своему обычаю вряд ли всерьез думала, какие альтернативы могли быть в ее жизни, поэтому Карлайл отбросил эти мысли. ― Вообще-то мы уже приехали, ― сказал он, глянув на дорогу, и Сесилия окинула взглядом темнеющий зеленый лес. ― Точнее, нам надо чуть дальше, но это не критично. Пойдем. Он отключил фары, вышел из машины, и, когда Сесилия тоже вышла, предусмотрительно оставив вещи в машине, закрыл ее. Жена быстро оказалась рядом, схватившись за его руку и улыбаясь. Он давно не видел ее такой восторженной… в целом давно не видел, но эта эмоция казалась такой приятной и новой. Карлайл видел ее взволнованной, испуганной, виноватой, нежной, улыбающейся, насмешливой, по-матерински доброй ― но такой восторженной еще нет. Ее глаза сияли, как у ребенка. ― Еще одна прогулка с вампиром? ― спросила она, вставая перед ним, не отпуская его руку. ― Мы будем пугать пум? А, пумы здесь не водятся… ― Сесилия задумчиво прищурилась. ― Найдешь мне волка или бурого медведя? Карлайл рассмеялся, потянув ее за собой в лес. ― Если хочешь, могу горностаев тебе наловить, но сейчас у меня другой план, ― он сошел с трассы, спустился в траву и взял Сесилию за талию, аккуратно спустив вниз. Девушка хихикнула, схватившись за его плечи. ― Ты не смотришь телевизор? ― Неа. Я пропустила что-то интересное? ― Узнаешь, ― Карлайл подхватил жену, устроив у себя на руках, как ребенка. По ее телу прошла взволнованная дрожь, которая передалась и Карлайлу. Свидание. У них свидание. ― Держись крепче, любовь моя. Сесилия прижалась сильнее, спрятав лицо в изгибе его шеи, не переставая хихикать и улыбаться. Дыхание прервалось от восхищения и от полноты чувств, которую Карлайл испытывал будто впервые в жизни. Ему казалось, что после Сесилии он долго-долго спал, и сейчас каждый раз он испытывал все с новой силой. Сердце Сесилии трепетало с невообразимой скоростью, и Карлайл мог поклясться, что слышал, как кровь перетекает под ее кожей, так остро и чутко он воспринимал свои ощущения. Это не сон: любимая Сесилия в его объятиях. У него получилось! Погруженный в море неведомых дивных переживаний, Карлайл почувствовал, как Сесилия расслабилась в его руках, позволив полностью удерживать ее тело, и как ее сердце стало отзываться с меньшим ритмом. Ей стало спокойно в его присутствии. Лесная дорога обрывалась на небольшом открытом участке, окруженном плотно посаженными елями, и дальше напоминал бесконечный лабиринт, но Карлайл чувствовал себя великолепно, безошибочно ориентируясь среди вековых деревьев. Сначала он шел широким, быстрым шагом, но после сорвался на бег. Сесилия спрятала лицо в изгиб его шеи, и невероятный душевный подъем распространился по всему телу вампира, как будто волна тепла и блаженства омыла мертвый ледяной камень и вдохнула в него жизнь. Лес стал черно-синим. Ели страшными силуэтами вырисовывались на мрачном фоне неба с облаками, несущимися тревожно, словно дым пожарищ. По мере того, как они поднимались вверх, деревья становились сплошной стеной, образуя непролазную чащу, давящую на человека, наступающую на него. Стволы и ветви были спутаны и хаотичны, словно безумные призраки. Они вместе летели сквозь живую темно-зеленую паутину. Сесилия тихонько смеялась от восторга, жмурясь от ветра. ― Леса в Норвегии жуткие, ― сказала Сесилия, когда Карлайл снова перешел на шаг, уверенно продвигаясь вверх. ― Всегда холодные и какие-то темно-синие, в Форксе другие. ― Зато для вампиров куда более спокойные, ― хмыкнул Карлайл. ― В Форксе егеря и охотники далеко ходят, половина территории отходят квилетам, приходится далеко уходить. А тут звери непуганые, и все близко. ― Ну да, прям магазин «свежее мясо» около дома, ― хихикнула девушка. Она прижалась виском к плечу Карлайла, наблюдая за его лицом. Он тоже смотрел на нее, почти не заботясь о том, чтобы следить за дорогой под ногами, огибая препятствия чисто инстинктивно. Потом она вдруг вздрогнула и заинтересованно приподнялась в его руках. ― Кстати, про свежее мясо. Что там случилось с Карлом? — Вот это разброс темы, от мяса до детей, ― усмехнулся Карлайл. ― Сейчас ― ничего страшного. Эмметт дрался с Джаспером и вылетел на дорогу, сбил его, мотоцикл придавил. ― И?.. Карлайл выдохнул. ― Челюсть оторвалась, ― Сесилия крупно вздрогнула, зрачки в ее глазах расширились от страха. Видимо, близнецы не соврали, они были довольно травматичными, и их мать хорошо представляла, какими могут быть их травмы. Так что, дети, вероятно, были правы, решив сообщить обо всем матери тогда, когда Карл перестанет шепелявить из-за ран. ― Но благодаря тому, что он сам ― дампир с даром исцеления, а его отец ― талантливый хирург, челюсть вернули на место, и ущерб был устранен. Даже мотоцикл «поставили на колеса». Сесилия рассмеялась, чуть качнув головой. ― Не будь они наполовину вампирами, давно бы поубивались, ―выдохнула она. ― Они довели Джея до истерики. Были вчетвером на охоте, с Таней, и Карла по груди полоснул медведь. Вспоротый живот, кишки, кровь ртом, носом и из ушей. Я была уверена, что Джексон всерьез был близок к инфаркту, по крайней мере кричал он долго и громко. ― Я его очень хорошо понимаю, ― выдохнул Карлайл. Перед глазами встало лицо сына с повисшей на клочках кожи челюсти, его синие глаза, упрямые и гордые, но отчасти испуганные и явно болезненные. «Черт, так будет всегда? ― безмолвно спрашивал сын. ― Неужели всегда должно быть больно?». ― Я сам с трудом сдерживался… наверное, дело было в Контессине, она успокоилась, когда я был там. Почувствовал свою ответственность. Сесилия посмотрела на него внимательно, словно что-то искала. Потом понимающе кивнула, но ничего не сказала. ― Мы можем погулять дольше, если я пойду пешком, ― сказала она через какое-то время, когда дорога ощутима стала ровнее, и Карлайл кивнул, аккуратно поставив ее на землю. Они поднялись вверх, но дорога все еще шла сильно вверх. ― Я заинтригована все больше. ― А я начинаю сомневаться в том, что отпустил тебя своим шагом, твои ноги заставляют меня волноваться, ― сказал Карлайл, опустив взгляд на сапоги девушки на толстом, не слишком высоком каблуке. Сесилия хмыкнула, встала чуть выше, чтобы посмотреть ему в глаза сверху вниз. ― Не переживай за мои ноги, ― мурлыкнула она. ― Будут достаточно целыми этим вечером, чтобы раздвигаться и обнимать тебя. И она, повернувшись так резко, что волосы взметнулись вверх, аккуратно, но уверенно направилась вперед. Карлайл какое-то время еще стоял за ее спиной, и Сесилии очень хотелось развернуться и посмотреть на его выражение лица, но она гордо шла вперед. Потом услышала какой-то резкий выдох, бормотание ― ей показалось, что Карлайл выругался ― и он догнал ее в два больших шага. Стараясь улыбаться не слишком довольно, она посмотрела на Карлайла, не понимая, каким светом блестят ее глаза. ― Пожалей меня, мне больше трех веков. ― Вот именно, ― залихватски усмехнулась Сесилия. ― Мне казалось, тебя уже нельзя смутить, м? ― О, мне кажется, это должно было тебе польстить, нет? ― проговорил Карлайл, и взял Сесилию за талию раньше, чем она успела бы споткнуться о незаметную в темноте корягу в земле, присыпанную листвой, и бережно переставил на ровное место. ― В том смысле, что ты единственная женщина в мире, которая заставляет меня так впадать в ступор своими намеками на близость? Хотя, какие это намеки ― почти прямой текст. Сесилия не прекращала довольно смеяться. И Карлайл сам не мог не улыбнуться, слушая ее веселый смех. Этот звук, как всегда, разбередил его. Даже не так: он разбередил его намного сильнее, чем обычно. Такие разговоры и раньше доставляли ему удовольствие, а теперь это имело особое значение. Они снова были близки. И эта эмоциональное доверие, близость — это было куда более важнее, чем секс. Ее смех доставлял почти такое же физическое удовольствие. ― Действительно! ― согласилась она. ― И, кроме того, я единственная мать твоих детей. Я особенная. ― Как-будто я раньше тебе не говорил этого, ― Карлайл закатил глаза, но он наклонился и поцеловал ее в волосы. ― Любимая моя… ― пробормотал вампир, и Сесилия притихла, как всегда, в такие моменты ощущая не только приступ любви, но и острой вины. Этот вампир любил ее так сильно, а она разбила ему сердце. Впрочем, сжавшиеся на ее талии пальцы вампиров, которые ласково прошлись вверх-вниз, мягко, словно ласкали кошку. Карлайл, конечно, почувствовал ее виноватую дрожь и поспешил успокоить. ― Гармоничная у нас с тобой пара, ― выдохнула Сесилия, отмечая, что деревья стали реже, и впереди синело небо. ― Ты про нежность, я про секс. Ты читаешь стихи, я соблазняю. ― Я всегда говорил это, ― улыбнулся Карлайл. ― Мы пришли. Сесилия посмотрела вперед. Деревья расступались, а земля переходила в круглый выступ, камни чуть поблескивали металлическим цветом в лунном свете. Трава казалась серебряной, а сама луна, большая и круглая, висела над обрывом, подмигивая переливами, проходящийся по ней, словно рябь по воде. Сесилия выдохнула, как всегда восхищённая красотой природы. Разглядывая плывшие над темным лесом мрачные тучи, Сесилия подумал о потерях в своей жизни: упущенном времени, умерших или ушедших людях, канувших мыслях. А потом слабо, светло улыбнулась, найдя руку Карлайла и крепко сжав ее. Она вдохнула запах травы, кожей почувствовала дыхание ветерка, слышала негромкое пение ночных птиц. На темно-синем небосводе словно застыли продолговатые облака. Небо было высоким, высоким настолько что глазам стало больно смотреть на него. Ветер пронесся над обрывом и, слегка ероша волосы Сесилии, затерялся в роще. Шелестели кроны деревьев, вдалеке слышался рык волков или другого хищника — тихий, едва различимый, словно из-за ворот в иной мир. Кроме него — ни звука. И ни единого встречного путника. Лишь две потревоженные ими серые птицы упорхнули вниз, к деревьям. ― «Когда небо начнёт падать, я буду твоим Атласом, буду держать мир на своих плечах», ― пробормотала Сесилия. Она тихо выдохнула, а потом прислонилась виском к плечу Карлайла, и хотя удобно не было, она не позволила себе отстраниться, лишь переплела их пальцы. — Это так красиво… Такие свидания почему-то всегда напоминают мне о том, что вы — нечто особенное, не просто люди, ― Сесилия уткнулась лбом в его плечо, чувствуя, как внимательно слушает ее муж. ― Прогулки с вампиром всегда полны первородной красоты. Карлайл поднял сцепленные их руки и поцеловал теплые пальцы жены. ― Я рад, ― тихо пробормотал он. ― Но это не совсем то, что я хотел тебе показать. ― Нет? ― Сесилия подняла на него взгляд. Черные волосы, уже растрепанные, с трудом удерживающие крупные кудри, лежали на ее остреньких плечах. Карлайл смотрел в ее казавшиеся светло-голубыми глаза, глаза с ослепительно яркими белками, разлетевшиеся на стороны брови, изогнутые ресницы, слепка припухлую, нравную губу, тоненькую шею. Карлайлу было до жалости приятно смотреть на нее и хотелось плакать. Карлайл посмотрел на небо, а потом, мягко отстранив Сесилию от своего плеча, прижал ее спиной к своей груди и, взяв за подбородок, поднял ее голову. ― Левый край неба, ― сказал он. ― Посмотри. Сесилия вглядывалась в темное полотно небо, и вдруг увидела, как маленький шарик сорвался сверху вниз. Он погас так быстро, что Сесилия не успела понять, что это было. Она подалась чуть вперед, и Карлайл придержал ее за руку, чтобы она не сорвалась вниз. Они стояли на самом краю обрыва, и Сесилия жадно вглядывалась в темноту неба. Еще один шарик сорвался с неба, оставив куда более долгий след, потом еще раз, и еще. Яркая ночь, по небу хлестали, звезды вспыхивали, крыли, высвечивали небо и улетали куда-то. Звезд было очень много. Ближе других падали солидные, спелые звезды, а за ними мерцали, перемигивались, застенчиво стелилась одна за другую звезды, звездочки. И не было им конца и края, невозможно было их перечесть — эти бессонные, добрые звезды. Сесилия приоткрыла рот, смотря на небо, прорезанное яркими падающими звездами, и эти вспыхивающие, то гаснущие звездочки-ледышки, отражались в ее голубых глазах. Ее губы чуть дрожали, а глаза жадно хватались за каждую падающую звезду, словно сорока, которая хотела поймать падающий алмаз. Она непроизвольно качалась вперед, и Карлайл мягко удерживал ее на месте. «Она сама как звезда, ― подумал он. ― Красивая и кажущаяся такой близкой, а протяни руку ― и не дотянешься». Сравнение так испугало его, что он обвил рукой талию жены, прижимая к себе ближе. Доверяя самому себе, Карлайл сам сделал несколько шагов вперед, оказавшись очень близко к краю, Сесилия едва-едва стояла на земле. Она сначала взволнованно взглянула вниз, но потом накрыла руки Карлайла своей ладонью, словно убеждая себя, что все под контролем, другую руку протянула к небу, словно всерьез желая схватить хоть одну падающую звезду. ― Говорят, что многие из них давно погасли, погасли еще задолго до того, как мы родились, ― сказал Карлайл, поцеловав ее в макушку. ― Но свет их все еще идет к нам, все еще сияет нам. — Это потрясающе, ― выдохнула Сесилия, не отрывая взгляд от звездопада. ― Карлайл, это просто восхитительно. Она никогда не видела такого звездопада. Живого, в природе. Джексон хотел показать ей пару раз, как падали звезды по-настоящему, но у них не получалось, и звездопады Сесилия видела только в телевизоре, а сейчас все было взаправду. Эти звезды падали и светились так ярко, будто были совсем-совсем близко. Она вдруг сильно зажмурилась и ее губы беззвучно шевельнулись. Карлайл улыбнулся ее детскому порыву загадать желание, хотя казалось, Сесилия скорей бы хмыкнула и сказала: «Эти звезды падают, потому что мертвы. На мертвые звезды бесполезно загадывать желания». Но в очередной раз он вспомнил, что на самом деле она еще ребенок. Ей двадцать три года, да, но она еще совсем юная девушка. И как бы она ни скрывалась за взрослой личиной, иногда этот просыпался и требовал своего. Получить подарок, порезвиться в аквапарке, прогуляться по парку аттракционов ― и загадать желания на падающую звезду. В другое время Карлайл бы поддержал ее, но сейчас единственное его желание было в его же руках. Сесилия Каллен. С первого момент и до конца мира. Он почти не обращал внимания на пейзаж вокруг. Ничем не примечательный, и звездопад ― такой же, как и десятки раз до этого, разве что чуть ярче. Это не было важно, была важна она. Было не до пейзажа ― он думал о красивой и любимой девушке, которая была рядом, о себе с ней и опять о ней. Он любил Сесилию так сильно. И любовь эта привела их в очень непростое место. Поэтому он не мог позволить себе отвлекаться на какой-то пейзаж. Сесилия повернулась к нему, и глаза ее были влажными. Слезы в голубых глазах сверкали так же, как звезды в небе. Ее руки были холодными из-за тела вампира рядом и прохладного ветра, растрепанные темные волосы, мягкая округлая мочка уха. Она всматривалась в лицо Карлайла. ― Почему ты решил показать мне это? ― спросила она, и ее голос показался дрожащим, будто она разговаривала на вершине продуваемого всеми ветрами холма. Карлайл улыбнулся. ― Наш второй шанс, да? ― сказал он, и Сесилия растерянно улыбнулась, слегка наклонив голову, вглядываясь в его глаза. Будто искала скользящую по дну прозрачного источника рыбку. ― И пусть это будет банальным, но я решил повторить что-то, что мы уже делали. В прошлый раз показал тебе пум. А сейчас узнал про звездопад, который отсюда виден прекрасно, и решил, что тебе понравится. Прогулка по лесу, бессмертная классика. Не правда ли? ― Ты оказался прав, ― Сесилия рассмеялась, и одинокая слеза соскользнула по ее щеке. ― Ослепительно. ― Да и, кроме того, я рад, что смог порадовать тебя… Я рад всегда, когда ты улыбаешься из-за меня. Карлайл стер слезу с ее щеки и наклонился, поцеловав жену. Сесилия жадно ухватилась за шею Карлайла, одна ее нога соскользнула с обрыва, и она буквально повисла на теле вампира. Карлайл взял ее за талию, оторвав от земли. Поцелуй, несмотря на холодное крепкое тело мужчины и хрупкое, прохладное тело девушки, получился горячим. Карлайл смотрел на нее так, что внутри все искрилось. В какой-то момент девушка почувствовала, как крепкие ладони сместились на ее бедра, все также без труда удерживая Сесилию на руках, и девушка обняла его ногами за талию. Ее платье сильно задралось, и Карлайл вновь наткнулся пальцами на край чулок. Карлайл плотно прижал ее к себе, резко, импульсивно, застонал ей в рот. Сесилия шумно вдохнула, животом почувствовав его крепкий член. Карлайл жаждал обладать ею здесь и сейчас. Она прервала на секунду, сделав глубокий вдох. ― В этот раз я не закричу, ― горячо выдохнула она, и наклонилась, чтобы поцеловать Карлайл сама. Ее влажные, прохладные губы яростно прижались к его, сминая их. По спине прокатилась волна дрожи. Чужие зубы требовательно прихватили нижнюю губу, заставив разжать челюсть, нахальный язык скользнул в рот, углубляя поцелуй, и Сесилия сумела только застонать, чувствуя, как мужская рука, легшая ей на спину, крепче прижимает ее к широкой груди. Сесилия вцепилась в широкие плечи, оттягивая ворот синей футболки, и впилась идеально ровными ногтями в холодную кожу, стараясь стать ближе, почувствовать присутствие мужчины сильнее. Тут же раздраженно зашипела — это было все равно, что царапать мрамор, и, кажется, один ноготь отозвался неприятной болью. В этот раз первым рассмеялся Карлайл. ― Нет, любовь моя, как же упорно мы все-таки хотим наш первый секс провести в неподходящем месте, ― он качнул головой. ― Помни, что где-то там ждет тебя красивая постель. ― Ты все-таки украсил ее красными лепестками роз? ― хмыкнула Сесилия, качнув головой. ― Но теперь я сначала требую накормить меня. Надеюсь, про ресторан — это была не шутка. Или сейчас пойдешь ловить мне кроликов, Каллен? Карлайл громко фыркнул, поцеловал жену в шею и вдруг перехватил ее также, как нес ее сюда. Крепко прижал к себе, как ребенка, и Сесилия рефлекторно обвила его руками. ― Повторюсь, но держись, любовь моя. И он шагнул вниз. Визг Сесилии оглушил на пару секунд, но Карлайл сосредоточился на прыжке. Прошла восемьдесят четвертая доля секунды ― однако этого времени хватило, чтобы его глаза и мысли сосредоточились. Всего только и нужно: одной рукой схватиться за дерево, чтобы смягчить падение, оттолкнуться ногой и плавно сманеврировать вниз. Пятьдесят метров пролетели слишком быстро… Это было так странно, головокружительно, бодряще… но недолго. Карлайл слегка покачалась на огромной ветке и спрыгнул на толстую ветвь серебристой ели ― до земли оставалось еще метров пять. Уже через секунду Карлайл с драгоценной ношей стоял на земле. ― Я покажу тебе, что значит прогулка с вампиром, ― хмыкнул Карлайл, оскалив белые клыки. Сесилия громко дышала, ее сердце колотилось, дыхание было прерывистым, а пальцы дрожали на его шеи. ― Во-от же… ― пробормотала она. ― Предупредил бы… Действительно прогулка с вампиром. Если ты хотел продемонстрировать мне свою нечеловеческую природу, то прошедшие пару секунд были нагляднее любых объяснений. Красноречиво, ― выдала она. ― А-то я иногда забываю, что ты не человек. ― Ты родила от меня двух полувампиров, ― хмыкнул Карлайл, уткнувшись носом в ее черные волосы. Физически не мог держать при себе собственное тело, когда любимая женщина была так непростительно близко. Вселиться в нее, оказаться у нее под кожей… ― Вряд ли ты когда-нибудь всерьез забудешь о том, что я не человек. ― Тонко подмечено, ― хмыкнула Сесилия. Карлайл смотрел в её красивое лицо и не мог насмотреться. Тонкие, почти прозрачные веки трепетали, черты лица были искажены от удивления и радости, губы приоткрыты… Она была напряжена и почти не дышала. ― Хорошо, теперь давай обратно к машине, мой благородный скакун, потому что после такого прыжка я даже ради того, чтобы подольше побыть с тобой не смогу идти своими ногами. Сам так переживаешь о них, и сам же доводишь меня до состояния, когда они просто бесполезны. ― Этот эффект все равно временный, ― хмыкнул Каллен, направляясь обратно к шоссе. ― Не тоже самое, чтобы сломать их на каблуках, верно? Да и ты оказалась права, они прекрасно обнимают мой торс, я не переживаю. ― Карлайл Каллен! В следующий раз я точно назову тебя оленем, а не скакуном. Карлайл рассмеялся, и Сесилия ему вторила. Не прекращая игриво переговариваться, они вернулись к машине. Карлайл с удовольствием отметил, что грусть, страх и испуг, которые наполняли Сесилию после происшествия в больнице, схлынули, и он не мог этому не радоваться. Он быстро поправил свою одежду и волосы, и дождался, когда Сесилия закончит расчесывать волосы и поправлять многострадальный макияж. Проверила свою одежду, с громким цоканьем вытащила несколько листиков из ворота пальто, чуть взволнованно осмотрела свои чулки и сапоги, но не найдя никаких повреждений или малейших зацепок на капроне, довольно улыбнулась. ― Да уж, ― сказала она. ― Самая яркая демонстрация твоей нечеловеческой природы то, что такая прогулка закончена для меня без ущерба. ― Было бы безумно жаль испортить такую красоту, ― ответил Карлайл, наблюдая, как Сесилия поправляет платье, и кружевной вверх чулок скрывается под подолом платья. Потом посмотрел в глаза жены; Сесилия игриво ему подмигнула. ― Полагаю, мы можем продолжить наше свидание, любовь моя. И машина плавно сорвалась с места. Сесилия не прекращала улыбаться. *** Посетителей оказалось немного. Ресторан «Lysverket» находился в центре города, в огороженном невысокой стеной во внутреннем дворике в новом музее современного искусства на тихой аллее рядом с концертным залом Эдварда Грига, и даже близко не напоминал современные хрустальные коробки, где все посетители чувствовали себя как рыбки в аквариуме. ― Напоминает тот наш первый ресторан в Форксе, ― заметила Сесилия, когда угодливый метрдотель повел их наверх, в отдельный зальчик, где в каменном очаге потрескивал огонь. Карлайл помог снять ей длинный плащ-пальто, и прошелся взглядом по ее платью, которое мог увидеть только сейчас. Короткое, атласное коктейльное платье темно-синего цвета на тонких бретелях с декором по спине. ― Кажется, я не успел сказать тебе, как прекрасно ты выглядишь сегодня. Сесилия обернулась на него через плечо, и улыбнулась. ― Спасибо. Карлайл, не изменяя своим привычкам, отодвинул стул своей спутницы, убедился, что она хорошо устроилась, и после этого сел напротив нее. Сесилия живо притянула к себе меню, рассматривая позиции, пока Карлайл рассматривал ее с легкой полуулыбкой. Они были одни в этой комнате, официант обещал подойти через пару минут, оставив им традиционный кофе и имбирное печенье, чтобы скрасить ожидания ― в Бергене часто шли дожди, поэтому во время ожидания в элитных заведения бесплатно предлагали кофе и маленькие угощения. Карлайл спокойно ожидал, когда жена разберется с меню. Поскольку чужих рядом не было, он даже не стал делать вид, что что-то смотрит. Пусть Сесилия выберет, он потом закажет якобы от их имени. ― О, ресторану присвоена звезда Мишлен, ― вдруг заметила Сесилия. ― Странно, что близнецы до сих пор сюда не заглянули, иногда мне кажется, они прошлись по всем уголкам Бергена, где продают что-то съестное. ― Тут долгое ожидание, и много блюд для вегетарианцев и безглютеновые, ― объяснил Карлайл. ― Даже для вампира пахнет не слишком приятно, думаю, близнецам просто не была интереса заходить сюда. ― Ничего не знаю, я собираюсь съесть все мясное и калорийное, ― Сесилия хмыкнула. ― Особенно учитывая, что ты тоже что-то закажешь, а есть не будешь. Закончив с заказом, Сесилия глянула в окно. Сам ресторан был восхитительно освещен мягким, оранжевым светом, чуть приглушенным по просьбе Карлайла, с видом на озеро и парк — все располагало к приятному спокойному общению. ― Действительно похоже на ресторан в Форксе, ― сказал Карлайл. ― Не замечал до твоих слов. ― Приятные ассоциации, ― выдохнула Сесилия, потерев лоб кончиками пальцев и поглядев на мужа. Несмотря на белую кожу, светлые волосы и янтарные глаза, изящный и грациозный как тореро, в почти интимном освещение, Карлайл похожим на черный бархат, мягкий, теплый, текучий — так и тянуло погладить. Дьявольски очарователен в каждом жесте, даже если слова «дьявольский» и «Карлайл Каллен» нельзя было ставить в одно предложение. ― Знаешь, предложение будет чисто из вежливости, потому что я знаю, что ты ответишь, но я все-таки спрошу. Поедешь с нами к Чарли на Рождество? ― Почему предложение «чисто из вежливости»? ― Карлайл улыбнулся, откровенно любуясь женой. Сесилия тихо выдохнула, когда Карлайл коснулся ее руки кончиками пальцев. Его слова ощущались почти физической лаской. Согревающие как дуновение теплого ветерка. ― Потому что я знаю, что поедешь, ― она подалась чуть ближе, улыбаясь, и вдруг в ее глазах промелькнула жестокость, рожденная ее полным удовлетворением. Карлайл очень хорошо знал это чувство в глазах жены. Когда она получала что-то, что очень хотела через манипуляции или ссоры. С ним это проходило крайне редко, но Сесилия часто была такой довольной, когда получала что-то от Джексона (и он был довольным, когда получал что-то от нее) или заставляли Чарли согласиться с собой. Это было не особо часто, но было таким неожиданным, что Карлайл запомнил это выражение лица, и приготовился к тому, что сейчас услышит. ― Даже если бы… дело теперь не только во мне. Я со всем своим эгоизмом радуюсь рождению близнецов. Это я не имела права забирать тебя из семьи. Но Контессина и Карл выгрызут тебя. ― Подожди! ― Карлайл резко перевернул руку и схватил ее за запястье. Судя по тому, как шикнула жена, он сделал это сильнее необходимого, но хватку ослабил лишь немного. ― Если ты говоришь про клан… Улыбка Сесилии стала тревожнее и довольнее одновременно. ― Больше не называешь их семьей, да? ― … то мне кажется, здесь не может быть вариантов, ― продолжил Карлайл. ― Я говорил тебе, я всегда был готов уйти с тобой, и да, я был идиотом, что позволял себе верить, что… ― Нет-нет, ― Сесилия взялась за его руку свободной рукой, и ее глаза чуть блеснули. ― Я ни в чем тебя не обвиняю. Ты был готов уйти со мной, я знаю. И ты делал все, чтобы мне было удобно. Но как взрослый человек, я понимаю твою ответственность перед всеми ними, ― Сесилия расслабленно провела по его руке пальцами, легко и игриво, будто успокаивая дикого зверя. ― Ты знаешь, я не считаю себя особенно хорошим человеком, но я понимаю, что ты не мог бросить своих близких ради одной меня, рискнуть жизнями семерых людей против моей, ― она хмыкнула. ― Это я понимаю даже с высоты своего эгоизма. Карлайл оторвал руку от ее запястья и переплел их пальцы. Посмотрел, как сочетаются ее светлая и его бледная кожа, и чуть улыбнулся. ― Но?.. ― Но твои дети — это твои дети, ― гордо хмыкнула Сесилия. ― Они любят тебя со всем детским эгоизмом, и не захотят понимать, что тебя надо с кем-то делить. Как, несомненно, не захотели бы делить меня с кем-то еще, ― она качнула головой. ― Поэтому я просто прикрою глаза и посмотрю, как тебя уведут из семьи. ― Уведут, ― повторил Карлайл. ― Как будто я против. Сесилия подмигнула ему. Когда подошел официант, Карлайл сделал заказ за них обоих, пока Сесилия залезла пальцами в миску с печеньями с предсказаниями, пошевелив там пальцами, чтобы перемешать хорошенько, и вытащила одно наугад. Разломила тонкое хрустящее тесто, развернула предсказание, и, судя по широкой улыбке, была крайне довольна прочитанном. Поэтому и не заметила, как слишком уж долго официант возился рядом с их столиком. Замечая скользящий по жене взгляд чужака, внутри Карлайл уже начинал закипать. Сделав заказ, он снова взял ее за запястье и спросил, есть ли у нее идеи того, что можно подарить детям на Рождество. Взгляд официанта стал раздраженным, разочарованным, он поспешил уйти, на выходе пробормотав что-то: «Дети, конечно, они женаты, такие женщины долго одни не остаются». ― …поэтому подари Конти украшения, и она будет рада, ― продолжила она, а потом улыбка Сесилии стала хитрой. ― Ты спросил, чтобы отвадить официанта, или серьезно? Золотистые глаза загадочно вспыхнули. ― И то, и другое. Сесилия рассмеялась, а потом показала Карлайлу тонкую полоску бумаги, вытащенную из печенья. ― Хочешь оценить иронию? «Желаю тебе никогда не знать страха, что ты навлечешь несчастье на того, кого любишь». Карлайл хмыкнул и погладил Сесилию большим пальцем по руке, надеясь, что она не заострит на этом внимание. Забавные гадания явно передались Контессине от матери, но в прошлый раз Карлайлу повезло ― случайно открытая страница «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» обещала ему по крайней мере что-то позитивное. «К этому часу они достигли той стадии духовной удовлетворенности, когда души их расцвели и, уже не вмещаясь в телесную оболочку, освещали комнату». Карлайл надеялся, что этот час близок. Отрывать руки от Сесилии не хотелось, но он все-таки повторил ее движение, взял наугад одно печенье, мало чем отличающее от других, и разломил его. ― «В любви, как на войне, все средства хороши». Глаза Сесилии блеснули весельем. ― «Тэсс»! ― рассмеялась она. — Вот это предсказание! Как будто ты этого не знал. ― В каком смысле? ― Ты используешь любые средства для того, чтобы заставить меня снова очароваться тобой, ― заявила Сесилия, а потом наклонилась и съела половину печенья, которое Карлайл по-прежнему держал в руках. Ее теплый, влажный язык скользнул по верхушкам его пальцев, зубы мягко царапнули твердую кожу, горячее дыхание, казалось, обожгло всю ладонь, пробралось под кожу и потянулось по всему телу. Сесилия отстранилась, не прекращая улыбаться, облизала губы. Десять секунд Карлайл не подавал признаков жизни. ― Кто еще использует любые средства, ― хрипло проговорил он. Так просто уйти от физической угрозы. Делаешь шаг, потом второй, пока ноги не ускоряются, унося тело прочь. От себя сбежать невозможно. И от нее было тоже невозможно. Карлайл уже успел забыть, каким разрушительным по своей силе было очарование его жены, и какое воздействие она имела на него. Так что Сесилия была совсем не права. Карлайл прикладывал усилии, чтобы очаровать ее, и тогда, и сейчас, но у Сесилии это получалось просто естественно, как дышать. Она была прекрасна и любима, когда просто была рядом. И была невозможно очаровательна и страстно желанна, когда хотела обратить на себя его внимания. Ее бесстыдный флирт и провокационные замечания не только согревали сердце осознанием того, что Карлайл все еще нужен ей, и, очевидно, был нужен всегда ― но и заставляли сгорать в страсти такой силы, который Карлайл в себе и не подозревал. Ее улыбка не гасла ни на секунду. Нарушала покой, и дурманила разум. ― А я и не отрицаю, что соблазняю тебя. Разговор надо было сворачивать. Иначе никакого красивого свидания у них не получится. Они оба приняли это решение независимо друг от друга, поэтому Сесилия смягчила улыбку на более теплую и спокойную, а Карлайл, справившись с голосом, спросил, чем интересным она занималась в Норвегии с близнецами и Бьянкой сразу по приезду. Сесилия рассказывала про то, как они с детьми ходили на какой-то исторический мультфильм или вроде того, когда вернулся официант с их заказом. Все-таки бросая взгляды на Сесилию ― нельзя было говорить и прикасаться, смотреть же нельзя было запретить ― он довольно быстро разложили тарелки, открыл бутылку вина, и поспешил уйти. Карлайл потянулся за столовыми приборами, взял, посмотрел на свою тарелку, будто размышляя с чего начать, и понадеялся, что официант уйдет того момента, как его равнодушие к еде станет подозрительным. ― Что ты планируешь делать дальше? ― спросил Карлайл, и когда юноша все-таки ушел, вампир отложил нож. Сесилия, улыбнувшись, подтянула к себе тарелку с его салатом. ― Стрип говорила, что ты не будешь долго работать в Норвегии. Сесилия прожевала кусок своей курятины, запила вином, довольно улыбаясь. ― После Рождества у близнецов должен быть еще одни скачок в развитии, он сильно отразится на их внешнем виде, ― Сесилия задумчиво погладила себя по левому запястью, где белел след от зубов Джексона. ― Так что перебираться куда-то надо будет все равно. ― Куда хотели? Сесилия смещала салат в тарелке и подцепила на вилку курицу с мелко нарезанными помидорами. ― Я хотела куда-нибудь на солнце, вроде Филиппин или чего-то похожего. Но это ближе к концу января, Рождество хотела спокойно провести дома, у Чарли, ― она вдруг поджала губы, и посмотрела на Карлайла, заставив вампира напрячься. ― Ты знаешь… я возвращалась в Форкс, полгода назад. Увидеться с Чарли, и успокоить его, и… найти тебя, ― она грустно усмехнулась. ― Знаешь, была готова на коленях вымаливать прощение, очень по тебе соскучилась, да и… Сесилия замолчала, спрятав губы за бокалом вина, а Карлайл почувствовал себя так, словно его обухом по голове ударили. Вот так просто… спустя полгода. Когда вся ситуация с Вольтури закончилась, Карлайл первый сорвался с места, чтобы продолжить поиски супруги, а все Каллены медленно перебирались в Норвегию, и Чарли не знал, что кто-то из семьи еще в Форксе. Как же совпало время… Ее слова произвели эффект мощного удара под дых. Полгода… те самые месяцы, которые Карлайл перемещался по миру как неприкаянный кочевник. Когда раз в неделю менял континент обитания и неделями мог быть вне зоны доступа… ― Я искал тебя тогда… ― Карлайл почувствовал усталость, странную, иррациональную, но от этого не менее ощутимую, и с силой провел рукой по лицу. Сесилия обеспокоенно нахмурилась, взволнованная его реакцией. ― Ушел сразу после встречи с Вольтури, пытался найти тебя. Ее сердце замерло от смеси ужаса и облегчения. — Ты… искал меня? — ее голос задрожал. Он снова посмотрел на нее. Сесилия подумала, что закончится прямо тут, в этом богатом и роскошном ресторане. Он убьёт её, точно убьёт, или она сама убьётся о него… Её жаркие, лихорадочные мысли вновь прервались его голос: — Конечно, я искал тебя, ― в голосе Карлайла послышалось искренние удивление тому факту, что Сесилия ставила под сомнением одну возможность того, что он не смог отпустить ее вот так. ― Я искал тебя повсюду. Неужели ты думала, что я оставил тебя? Она сжала пальцы, но ее взгляд стал холодным и решительным, не таким болезненным, как до того. ― Я заслужила бы это. И поняла бы, если бы ты не захотел прощать меня, ― она снова потерла укус на запястье. ― Я прекрасно знаю, как любят вампиры, но… ― Одно твое «но» говорит о том, что не знаешь, или не так прекрасно, как тебе кажется. Я сказал тебе, что когда я тебя найду, а это непременно случится, ты расскажешь мне всю правду, ― голос Карлайла был жестким и твердым, и глаза Сесилии сверкнули, как всегда, когда она была готова давать отпор, и ее губы забавно упрямо дрогнули. Карлайл хорошо понимал все, что она могла сказать ему, поэтому качнул головой, и постарался придать своему голосу больше тепла. ― В итоге все так и случилось, да? Очень хочу забыть этот год как страшный сон, поэтому давай меньше об этом говорить. Не в целом о том, как год прошел у тебя, а о том, как это было со мной. ― Как скажешь, ― легко согласилась Сесилия, и сама взяла его за руку. Сердце болело от любви и нежности. Карлайл пытался не злиться, не обижаться, и большую часть времени у него это получалось. Но моментами, на какую-то секунду, это все-таки проскальзывало в разуме. «Ты бросила меня. Ты обещала никогда этого не делать, и все-таки оставила меня, одного. Ты забрала все, что у меня было, единственное, что было важно ― саму себя». Почему она могла довериться Джексону, и не могла довериться ему? Но мгновение проходило, и Карлайл снова понимал, что другого выхода не было. Сесилия была права ― они с Джексоном бы просто не позволили ей родить. Когда Эдвард просил Карлайла вытащить плод из Беллы, тот был готов, если бы Розали, Эсми и Эмметт не встали таким плотным щитом, и у Карлайла просто не нашлось сил с ними бороться. Джексон бы не пощадил никого. И сейчас у Карлайла и Сесилии не было таких замечательных детей, да и жены, вероятно, у Карлайла бы тоже не было. Поэтому его злость и обиды были неуместны. Если думать логически, по крайней мере. Кроме того, Сесилия всегда с терзаниями самой себя справлялась лучше остальных. У нее не было врага хуже, чем она сама, и все, что Карлайл мог сказать в порыве злости она уже сказала себе. Карлайл мог только отпустить это и вернуть свою жену себе, кроме того, она не особо была против. Она же тоже хотела вернуться к нему. ― Что было сегодня с Карлом? ― спросила Сесилия у него со страдальческой улыбкой, будто уже не спрашивала до того, и Карлайл, в очередной раз за вечер взяв себя в руки, принялся в полголоса рассказывать о произошедшем сегодня уже детальнее. Он не спешил, говорил медленно и плавно, останавливался подробнее на забавных моментах, давая жене возможность спокойно поесть. Когда он закончил, Сесилия задумчиво вытерла рот салфеткой, оглядела две пустые тарелки из-под своего цыпленка и салата, и длинное блюдо, на котором подали тартар. ― Что ты скажешь на счет десерта? ― спросила она. Карлайл кивнул с улыбкой, и девушка просияла довольной улыбкой. ― Замечательно. А близнецы… ― она тяжело выдохнула. ― Хорошо, что ты был с ними. Как я уже говорила, они когда-нибудь убьют меня этим. Один раз Карл разбил себе висок, упав со стула. Я не знаю, кого трясло больше: меня или Конти. Она покачала головой, грустно улыбнувшись. Несмотря на то, что она прекрасно осознавала, насколько ее дети неуязвимы, по сравнению с обычными, материнские переживания это не уменьшало. ― Сесилия, ― Карлайл взглянул в ее голубоватые, взволнованные глаза, и мягко улыбнулся. ― Я постараюсь всегда быть рядом, чтобы помочь им. И тебе. Сесилия улыбнулась, и прикоснулась кончиками пальцев к его ледяной руке. ― Спасибо, Карлайл. Смотря на то, как Сесилия с довольной улыбкой изучала десерты, Карлайл подавил шутку о том, что Карл и Контессина любовью к сладкому явно пошли в матушку. Но не был уверен, что тогда половина десерта не окажется у него на голове. Он даже не стал говорить об этом вслух, потому что уже почти услышал ответную шутку Сесилии ― «не волнуйся, я доем прямо с тебя» ― и решил, что вслух такое не перенесет. Поэтому просто кивнул, когда Сесилия спросила, можно ли ей съесть сразу два десерта, и сделал заказ официанту. ― Знаешь, я буквально сгораю от любопытства, потому что, как ты можешь сказать, я одержимый теоретическими-вампирскими вопросами вампир… ― Сесилия нахмурилась, не совсем понимая, куда клонит Карлайл, но, когда он протянул руку и перевернул ее левое запястье, понятливо усмехнулась. ― Как же укус Джексона снова появился на твоей руке, Карл вряд ли исцелял тебя избирательно… Хотя, зная, Джея, он мог сказать малышу: «Вот это не трогай». Жена тихо рассмеялась. ― Ага, почти угадал. Джей обновил, ― хмыкнула Сесилия, качнув головой. ― Выглядел смертельно довольным при этом. ― Ну да, можно было догадаться, ― Карлайл рассмеялся. ― Я так понимаю, когда ты станешь вампиром он снова обновит? ― Без сомнений, ― официант принес ей десерт, и Сесилия довольно улыбнулась, а потом вдруг обеспокоенно посмотрела на Карлайла. ― Но это же не проблема? Ты тоже можешь укусить меня, если хочешь. ― Только если ты собираешься соревноваться с Джаспером по количеству укусов, ― заявил Карлайл, и снова посмотрел на левое запястье жены. Этот укус в его понимании был неотделимой частью Сесилии, настолько плотно был связан с ее образом и жизнью в целом, поэтому, когда он снова увидел ее, даже не обратил внимание на то, что укус на месте, хотя знал, что Карл исцелил ее. Он изучал ее детально, впитывая ее образ снова и снова, а метка Джексона была частью ее образа. Карлайл понимал, почему она согласна была вернуть ее. В отличие от шрамов от попыток самоубийства и длинного пореза внизу живота… ― Я прощу прощения, что прерываю твой романтик с этой огромной кучей взбитых сливок, но я могу достать тебя еще несколькими вопросами? ― Вообще-то, я более чем уверена, что у этого десерта есть какое-то сложное французское название, а ты назвал это просто кучей взбитых сливок, ― Сесилия глянула на стеклянную чашку, в которой были уложены фрукты и шоколад с действительно большим количеством сливок, и посмотрела на Карлайла. ― Что ты хочешь спросить? ― Все еще про твою беременность. В прошлый раз ты лишь описала в общих красках. Мне может казаться, но это слишком неприятные воспоминания? Сесилия помолчала, задумчиво перемешивая в стеклянной вазочке десерт. ― Моя беременность прошла спокойно, ― она пожала плечами. ― Это была бы легкая прогулка, если бы Джей не сходил с ума от страха, а я не плакала большую часть первых недель… На деле, все оказалось не так уж и плохо. Физически по крайней мере, ― Сесилия пару минут задумчиво в тишине кушала, а потом ее глаза блеснули. ― Ты знаешь, у меня даже есть фотографии того времени, примерно с того момента, как Джей начал накачивать меня более сильными обезболивающими. Я поймала момент, когда боли уже не было, а апатия и сонливость еще не накатывали, и уговорила Джея устроить мне мини-фотосессию. Он был в ярости, но в итоге согласился. Она достала свой телефон и открыла в нем что-то, потом протянула Карлайлу. Каллен пролистал фотографии, с жадностью вглядываясь в них. На них Сесилия была в черно-белой квартире-студии, одетая в длинное серебристое платье с широким разрезом до бедра на правой ноге. Ее черные волосы были завиты на локоны, а на лице был неяркий макияж ― кажется, он назывался «нюд». Только бордовые губы выделялись на ее лице, и глаза, которые казались почти голубыми. У нее был большой живот, на фоне худого тела он казался просто огромным. Платье сглаживало худощавость фигуры, но Карлайл мог оценить это по выступавшей из разреза ноге. Бедра Сесилии казались круглыми, но Карлайл понял, что это только удачный ракурс, и ноги жены были худыми. Руки были совсем тонкими, как две палочки, лицо острым, и только грудь мягко выступала вперед. И при этом, она выглядела довольно изящно, но Карлайлу было сложно поверить, что Сесилия поправилась, как она сама сказала. ― Я начала сильно набирать после этой фотосессии, когда стала пить больше крови, чем нужно было, ― словно прочитав его мысли, сказала девушка. ― Точнее, «сильно набирать» наверное, неверно сказать, вернула свой прошлый вес и чуть сверху. Там фотографии через две недели глянь, заметна разница. Видимо, это был альбом, посвященный ее беременности, потому что других фотографий там не было, только Сесилия со своим большим животом. Карлайл без труда нашел фотографии, про которые говорила жена. Это была уже не фотоссесия, просто домашние фотографии, но на них было даже лучше видно положение Сесилии. На последних фотографиях в двадцатых числах августа, у нее видимо действительно прибавился вес, потому что руки стали более плавными и округлыми, а лицо менее острым. ― Ты очень красивая, ― проговорил Карлайл как-то задумчиво, пальцем скользнув по лицу Сесилии с фотографии. На ее лице была чуть усталая улыбка, волосы были гладко расчесанными, но не уложенными, а руки придержали большой живот. Она была заметно полнее на этих фотографиях, но Сесилия, которая сейчас сидела перед ним больше напоминал худую даму с красивой фотосессией. ― Я отправлю эти фотографии себе, ты не против? ― дождавшись согласного кивка жены, Карлайл быстро перекинул фото на свой телефон, и продолжил листать фотографии. Было несколько красивых, постановочных фотографий, но больше было обычных, случайных. Большую часть, наверное, фотографировал Джексон, но были и те, которые Сесилия сделала сама. ― Это так здорово, что у тебя была такая возможность, сделать все эти фотографии. Поносить одежду для беременных, ощутить все это… ― его взгляд задержался на фотографии Сесилии в джинсовом комбинезоне для беременных. Она сидела на лавочке в каком-то парке, перед ней стояла Бьянка, протягивая маме небольшой букетик ромашек. Прекрасная картина. Беременная молодая женщина и уже «готовый» ребенок. Самая лучшая картина, которую Карлайл мог только вообразить. Сесилия улыбнулась. ― У меня их много. Есть и маленькие близнецы. Обязательно посмотрим, ― Сесилия подмигнула мужу. ― Ты удивишься, но Карл был щекастиком. ― Серьезно? ― Карлайл рассмеялся, вспоминая острое, аристократично-бледное лицо сына. ― На Рождество подарю тебе большой альбом со всеми фотографиями, так что проследишь, как мы все росли, ― хмыкнула Сесилия. Она доела второй десерт, довольно промокнула губы салфеткой и довольно улыбнулась. ― Муж, я наелась. Продолжим красивый вечер? Карлайл улыбнулся и кивнул. На улице заметно похолодало. В этой стране вечной прохлады, зимы и лишь изредка зимней оттепели, воздух сейчас казался сырой и темнеющей пустотой, где возникали и тут же исчезали в льдинисто-голубой снежной поверхности тяжелые капли. Небо было неопределенно-темной и тяжелой облачностью. Такое пасмурное небо провоцировал мысли на поиск уюта: пространство темнеющего воздуха было неоднородным, его мягкие меняющиеся формы в общей громаде воздуха создавали иллюзию тесноты, заполненности движением. Конечно, все дело было в смелом членении неба, а небо для человеческого сознания — было верхом не только в буквальном физическом смысле. У самой машины Сесилия придержала его за плечо. ― Твоя квартира далеко отсюда? Может, пройдемся пешком? ― она улыбнулась. ― Погода хорошая. Карлайл окинул ее взглядом с головы до ног. Он чувствовал, подобно любому хищнику, приближение дождя и грозы, но не знал точно, сколько времени у них еще было. Подвергать даже такому маленькому риску, как простая простуда, свою жену он не хотел. ―Идти всего минут двадцать. Но ты не замерзнешь? ― Нет, ― Сесилия залихватски улыбнулась. ― Идем? ― дождавшись кивка Карлайла, она подскочила к нему и взяла под руку. Довольно улыбнулась снизу вверх. ― И знаешь, подогревая твой интерес к завершению вечера… ― Мой интерес к завершению вечера не гаснет с того момента, как я позвал тебя на свидание после того, как ты кончила на моих пальцах. Сесилия подавилась своими словами и посмотрела на вампира, широко раскрыв глаза. Карлайл снисходительно улыбнулся, поцеловав жену в макушку. ― Карлайл Каллен! ― Сесилия в наигранной злости рванулась в сторону, но Карлайл удержал ее. ― Так, соблазнение и пошлые шуточки в нашей семье — это мой конек, давай ты не будешь скидывать меня с моего пьедестала. ― Конечно, нет, ― серьезно кивнул Карлайл. ― Но знаешь, если ты захочешь с этого «конька» сойти, скажем, на меня, я против не буду. Карлайл наслаждался ее ошарашенным лицом целую минуту, стараясь не смеяться. ― Я все-таки плохо на тебя влияю, ― выдохнула Сесилия, а потом доверчиво прижалась к боку Карлайла, ощущая себя как никогда счастливой. Они неспеша шли по пустым, темным улицам. В одной из круглосуточных кофеен Карлайл взял ей крепкий черный чай с медом и сахаром, чтобы согреть. Сесилия удовлетворенно прижалась к его плечу, расслабленная после вина и сытного ужина, довольная и ласковая. Она рассказывала что-то забавное о своей беременности, плавно обходя острые и болезненные моменты. Карлайл внимательно слушал ее, улыбаясь ее нежным рассказам. Ее голос… как приятно было слышать его снова. Он вдруг почувствовал, как что-то мокрое скользнуло вниз по его лицу. Удивленно коснулся лица, ощутив влагу, и посмотрел на вверх. Крупная капля дождя снова ударила его по лицу, скатилась вниз. ― Дождь, ― проговорила Сесилия сбоку от него. ― В это время года в Бергене не так часто идут дожди… Вот проклятье, завтра все замерзнет и будет ужасный гололед! ― Я бы больше переживал за то, чтобы ты сейчас не замерзла, ― Карлайл окинул ее быстрым взглядом, осматривая ее плащ-пальто, невысокие сапоги и затянутые в черный капрон ноги. — Вот же… ― он вдруг отстранился от нее, взял за запястье и вдруг потащил за собой. ― Надеюсь, ты не против ускориться. Сесилия рассмеялась и поспешила за мужем, не боясь споткнуться на каблуках. Карлайл, разумеется, не дал бы ей упасть. ― То, как ты меняешься от «заставлю тебя кончить на мои пальцы» до «мы пойдем быстрее, чтобы ты не замерзла под дождем» заставляет меня каждый раз влюбляться в тебя еще раз. Карлайл вдруг остановился, и посмотрел на свою жену. Сесилия улыбалась, глядя на него. Ее волосы намокли, спускались черными лианами на бледное лицо. Тушь под глазами чуть подтекла, но ее глаза сияли ярко и влюбленно. Она показалась Карлайлу самой красивой женщиной на свете. Дождь стоял почти сплошной стеной, но без ветра лишь плавно стекал по лицу и плечам Сесилии, огибая ее черты нежно, как любовник. Ее ресницы дрожали от воды, глаза казались голубыми-голубыми. Серый воздух с мириадами отверстий, соединял ночное небо и их окружение. По отверстиям струилась свежесть, она кружила голову, оттягивала шум дождя в невидимый взрыв-облако. Холод был всюду, дождь лил все сильнее и сильнее, и любые связанные мысли тонули в нем. Стоя вот так, глядя в ее глаза, Карлайлу вдруг показалось, что это был самый интимный момент в их жизни. Никакая близость не могла заменить вот такое вот стояние под дождем с любимой женщиной, которой ты посвятил все свое долгое существование. Карлайл чувствовал себя обнаженным, и видел, что Сесилия ощущала тоже самое. Воздух приближал дальние звуки, и вокруг них возникали звучные ясные пересечения. Дождь хранит в себе смысл, показывая его контур как что-то близкое в нас, родное ― но неизвестное. Стараясь не прижиматься к ней всем телом, чтобы не заморозить еще сильнее, Карлайл взял ее лицо в свои руки. ― Ты такая красивая, ― проговорил он. Его взгляд стал другим, глубоким, возбуждённым. Взвинченным. Голос тоже слегка изменился, он будто хрипел. Дождь усилился, холодные капли стекали по его лицу, будто слезы, которые Карлайл никогда бы не смог пролить. ― Я так люблю тебя, Сесилия… Обещай мне, что теперь это навсегда. ― Что? ― пробормотала она. Ее щеки покраснели то ли от холода, то ли от смущения. Порывисто-сильный ветер, вспышки изгибов молний, гроздья воды с неба, раскаты грома, мокрое лицо, одежда… и любовь в холодно-тёплом окружении. ― Мы с тобой, ― сказал он. Сесилия ахнула. ― Я больше никогда тебя не отпущу, ― его пальцы вжались в лицо Сесилии почти до боли. ― Никогда и никуда. Я обещаю тебе это. А ты обещай мне, что мы больше никогда не расстанемся. Сесилия постаралась незаметно глубоко вдохнуть и выдохнуть. Она запнулась, видя, какой мгновенно потемневший взгляд обратил на неё Карлайл. Они несколько секунд смотрели друг на друга, каждый размышляя о своём. Сесилия ощутила, как по её телу проносятся разряды электричества, вызывая мурашки, и не смогла сдержать дрожь, прикусив губу. В этот момент Карлайл придвинулся к ней ближе, беря пальцами её подбородок, и на этот раз с жадностью припал к её рту. Раскрыл, вторгаясь языком внутрь. Сесилия вцепилась в его бок, отвечая так же нетерпеливо. Прикусывала губы, на которые так часто засматривалась, и старалась стать ещё ближе. В нос ненавязчиво проник запах парфюма Каллена. ― Я никогда больше не уйду, Карлайл, ― пробормотала она, отстранившись. ― Мы с тобой. Навсегда. Обещаю тебе… любимый мой. Каллен наклонился к ней, прошелся языком по её нижней губе, ощутив холодную влагу. Усмехнулся, когда девушка приоткрыла губы, втянув в себя воздух. Поймал зубами, прикусив, и чуть потянул на себя, оттягивая. Встретился с её горячим языком, мгновенно сплетаясь и углубляя поцелуй. ― Обними меня, ― горячо прошептала Сесилия, обвивая шею и плечи Карлайл руками. Боялась шевельнуться, думая, что это морок, и он развеется, следует ей только двинуться на месте. Но мужчина всё так же прижимался к её рту, играясь с языком. Сесилия сглотнула и подняла взгляд. Облизнула чуть припухшие от его укусов губы. ― Я люблю тебя, ― пробормотала она, прижавшись к груди Карлайла. Сесилия обняла его крепче. ― Так люблю, любимый мой… Любимый. ― Я так скучал по этим словам, ― негромко проговорил Карлайл. ― Ты вся моя жизнь, Сесилия, ― Карлайл вновь и вновь открывал ей свое сердце, свои сокровенные мысли и замер с Сесилией на руках и со сладостным ощущением бесконечного счастья. Здесь и сейчас самый свирепый хищник и убийца на планете испытывал чувства сродни раю на земле. Все остальное стало второстепенным и ненужным, больше не имеющим значения, главное сокровище Карлайла Каллена нежилось в его объятиях, заставляя снова и снова вспоминать три волшебных слова: «Я люблю тебя!». О, Боже, Сесилия, как я люблю тебя! Карлайл потерял счет времени, даже не мог сказать который час. Рядом с ними проехала машина, и это вернуло Карлайла к реальности. Пока для него в порядке вещей быть неподвижным и не живым, стоять под ледяным потоком воды, Сесилии требуется следовать своим потребностям. Стояние под дождем в обнимку с вампиром может иметь для нее печальные последствия. Ему надо было позаботиться о ней, о своей любимой Сесилии. ― Ты замерзнешь, ― возразил он, мягко отстраняясь. ― Пойдем, мы почти пришли. К тому моменту, как они оказались в квартире Карлайла, Сесилия промокла насквозь. Карлайл был не суше ее, но он-то не рисковал слечь с простудой или чем-то посерьёзнее. Он поспешил вытащить Сесилию из мокрого пальто, быстро скинул свою верхнюю одежду, но прежде, чем смог что-то сказать, Сесилия обвила его руками и снова поцеловала. Он аккуратно приподнял юбку ее платья, и Сесилия вздрогнула от его холодных, уже сухих пальцев на бедре. Карлайл медленно поглаживал кожу, но не позволял себе подняться выше. Сесилия задохнулась, когда мужчина оставил её губы, переключившись на шею, но совладала с собой. Карлайл продолжил оставлять влажные поцелуи на её нежной, чуть прохладной коже. Заставляя её вздрогнуть и вцепиться в его бок сильнее, Карлайл провёл языком по краю уха, несильно прикусив губами мочку. Погладил еще раз её колено и отстранился, к своему огромному сожалению, вынужденный снова первым прервать поцелуй. ― Ты замерзла. Тебе надо под горячий душ. Сесилия закатила глаза. ― Ты серьезно? ― У меня от тебя крышу сносит, ― прохрипел он, чувствуя, как жена тут же вцепилась в него внимательным взглядом. ― Но да, я серьезно, ― Карлайл хмыкнул и сделал шаг назад. Оценил вид Сесилии, распластанной по стене, раскрасневшейся и прикусившей губу. ― Я сам холодный, как ледник. Давай, любовь моя. А потом уложу тебя на любой поверхности, на которой захочешь. Сесилия сделала глубокий вдох и собралась с мыслями. ― Такими темпами я так и не увижу эту загадочную кровать, ― пробормотала она, не удержавшись от смешка. ― Но, знаешь что? С одной стороны убить тебя хочу за то, что ты долгие несколько часов не даешь себя трахнуть, а с другой ― ничто не может сказать о твоей любви ко мне больше этого. Карлайл повернулся, чтобы посмотреть на нее, но Сесилия, смеясь, уже заходила в ванную. «Вот же чертовка, ― подумал Карлайл, улыбаясь. ― Люблю ее». Сесилия быстро зашла в ванную. Она не могла отрицать то, что Карлайл был прав. Она все-таки замерзла, но только в ванной комнате заметила, как от холода у нее стучат зубы. Флер любовной слепоты чуть спал, и она почувствовала, как неприятно липнет мокрая одежда к телу, и, конечно, ее тщательно восстановленный уже трижды за вечер макияж погиб окончательно. Сесилия без сожаления смыла его в раковине и, посмотрев на себя в зеркало, самой себе вдруг показалась моложе. Не слишком сильно, но довольно ощутимо. Из зеркала на нее будто смотрела та девушка, которая приехала в Форкс, гонимая жаждой крови и жадная до чужой боли, желающая причинить только страдания тем, кто причинил их ей. Сесилия не знала, изменилась ли она. Терять основное составляющее своей личности ― силу, что питалась из гнева, было волнительно, но у нее уже давно были причины смирить свою огненную натуру и отпустить прошлое. Отражение в зеркале от этого менялось слабо, но Сесилии порой казалась, что глаза у нее совершенно другие. Она разделась, убрала мокрую одежду на сушилку, а сама залезла в душевую кабину. Горяча вода пустила ток по всему телу, и Сесилия зажмурилась. Сначала она хотела просто согреться, а потом сунулась под поток воды вся. Хуже от этого не будет. Раздалось какое-то копошение, и через запотевшие стенки душевой кабины Сесилия увидела расплывчатый силуэт, который быстро что-то положил и ушел. Сесилия улыбнулась. Шутки-шутками, а забота Карлайла о ней всегда была приятной. Только Джексон заботился о ней до того. Не думая, Сесилия потянулась к некоторым флакончикам, стоящим на подставке, лишь мелком взглянула на этикетки, найдя слово «шампунь», и выдавила себе на ладонь. Стала задумчиво втирать его в волосы, не думая о чем-то серьезном, пока ее носа не достиг запах трав. Сесилия растерянно посмотрела на свои пенные ладони и принюхалась. Травяной шампунь. «Забавно, в точности, как у меня, ― подумала она, а потом, когда идея еще не сформировалась в ее голове, она повернула флакон с шампунем к себе, чтобы прочитать этикетку. ― А, нет, это не просто «в точности как у меня». Это был именно тот шампунь, которым всегда пользовалась Сесилия, довольно дорогой натуральный шампунь без сульфатов. Он хорошо подходил ее зачастую капризным и очень зависимым от погоды волосам, и она скупала его едва ли не целыми партиями. Казалось ― такая мелочь, но Сесилия знала, что вампирское тело не нуждается в таком уходе, как человеческое. С него надо было счищать грязь периодически, но к ним не цеплялись бактерии, а волосы нужно было промывать только в том случае, если в них попали комки грязи, потому что своего лоска они почти никогда не теряли. Зачем Карлайлу?.. Она повернула еще несколько бутылок так, чтобы видеть их название. Бальзам для волос, гель для душа, скраб, молочко для тела ― то, что Карлайлу вряд ли было нужно, банки были почти полные. И Сесилия могла найти только одну причину для того, что все это было здесь. Это было частью ее запаха, запаха, который оставалась в ванне после нее, который был на простынях и на подушках. Маленькая частица ушедшей жены, которая создавала видимость, что она все еще тут. Сесилия устала выдохнула и закрыла глаза рукой. Карлайл ее не осуждал, Карлайл ее не винил, но каждый раз видя, как он старался пережить ее уход и цеплялся за мелочи вроде этой, Сесилии становилось дурно. Она прибавила температуру воды, ощутив, как по ее коже покатился практически кипяток. Горячий душ помогал собраться с мыслями. Сейчас все эти размышления о том, что она повела себя как сука ― с чем Карлайл не был согласен, и Сесилия не хотела спорить, хоть и могла ― были лишними. Она собиралась провести со своим мужем прекрасную ночь, а после ― и окончательно быть с ним после года разлуки, навсегда, вместе, как они и хотели, и эти мысли не подходили под романтическую обстановку. Надо было прекращать. Закончив с душем, Сесилия взяла синие полотенце и завернулась в него, оглядевшись. Теперь, когда она знала о том, как жадно вампир пытался сохранить хотя бы крохотную иллюзию ее присутствия, она видела все ― несколько расчесок с разными зубцами, фен, плойка, даже набор ее косметики ― открытый, но наверняка не использованный, ее любимые синие махровые полотенца разных размеров. Сесилия сжала пальцы на краю полотенца, и всерьез подумала о том, чтобы выйти к нему прямо так и прямо сейчас, и плевать, что Карлайл скажет. Не то чтобы секс был важен. После бестолкового, подросткового секса с Оскаром Уолшем, Сесилия стала рассматривать сексуальную связь не иначе как акт настоящей любви, не просто пустой трах, который может пройти с любимым человеком. Переоценив все свои прошлые телодвижения, она решила, что будет заниматься сексом только с тем, кто по крайней мере ей симпатичен. Судьба улыбнулась ей, предоставив любимого человека в виде Карлайла, но явно не улыбалась ему ― ведь у него была Сесилия. По сути своей лишь травмированный ребенок, который не знал другого способа сказать тебе: «Я люблю тебя». Доступ к телу, шрамированому, искаженному, абортированному казался высшим актом доверия. Она не могла предложить ничего другого, да и долгое время у нее ничего не было у самой себя. Только тело, и то немногое, что осталось от ее личности. Сейчас все было по-другому. И тело, и личность. Это все она хотела предложить Карлайлу в знак извинения, и как признание в том, что она его любит. Слов все равно было недостаточно в такой ситуации. Даже если они залечивали какие-то раны, то только ощущение того, что Сесилия всерьез рядом и близко могло окончательно успокоить вампира. Хотя девушка не сомневалась, что память об этом годе останется с ним навсегда, выжженная раскалённым клеймом в его памяти. Вздохнув, Сесилия осмотрела стопку одежды, что он принес. Нижнее черное белье, довольно простое, пусть и изящное, обычный ее комплект, и домашнее платье-сорочка на тонких бретельках. Сесилия тонко улыбнулась. Может, в другой ситуации Карлайл бы и не выбрал это для нее, но, прекрасно понимая ее желания быть особенно красивой в такой интимный вечер, он дал ей то, что выбрала бы она, хотя вряд ли осознавал это. Наносить макияж не было смысла. Сесилия чуть подсушила волосы, переоделась, и выскользнула обратно. Ей могло показаться, но в квартире стало ощутимее тепло. Возможно, Карлайл включил отопление, в котором до этого не было смысла. Сесилия интуитивно прошла на кухню ― так получилось, что все их ссоры, разговоры и ожидания всегда открывались именно в этом маленьком помещении, где бы они не были. Карлайл стоял у раковины, уперевшись на кухонный гарнитур бедрами, и задумчиво смотрел на стол. На его руках поблескивали капли воды, как на камнях после дождя, и судя по всему, он сам пытался согреться. ― Хотел согреться? ― спросила Сесилия, подходя ближе. Карлайл глянул на нее, но его взгляд, всегда полный восхищения, любви и желания, лишь немного потемнел при виде нее. Она положила подбородок на его плечо, смотря снизу-вверх, и взяла его запястье в свои руки. ― Руки теплые, ― сказала она с одобрительной улыбкой. ― Пожалуй, тебе тоже нужен душ. А лучше ― искупаться в кипятке, раз ты заботишься о моем здоровье. Карлайл вздохнул, принимая ее доводы, и поцеловал в кончик носа. Он смотрел на неё так, будто был готов сожрать ― и в прямом, и переносном смысле. ― Хорошая идея. ― А я пойду пока залезу в твой шкаф. На правах жены, ― сказала она, и Карлайл с улыбкой пожал плечами, мол, делай, что хочешь. ― Откуда здесь моя одежда, Карлайл? ― спросила Сесилия нежно, проводя пальцами по его пальцам. ― Я многие твои вещи привез с собой, ― проговорил Карлайл так, словно это было очевидно. ― Так у меня было ощущение что ты еще рядом. Улыбка Сесилии не дрогнула, но глаза сверкнули от чувства сожаления. Она была готова к этому ответу. Она привстала на носочках, и коснулась уголка губ Карлайл ласковым поцелуем. Он повернул к ней голову, но Сесилия не стала углублять поцелуй, лишь ласково скользнула губами по его ледяному рту. Когда Карлайл ушел, она задумчиво прошлась по квартире, слушая шум воды. Мебели было минимум ― минимализм, скандинавский стиль и все такое, и все в темных цветах, мебель была из темного дерева, только несколько синих или бежевых подушек, салфеток и подобной мелочи. «Я бы обставила все так же», ― подумала она, и поняла, что так оно и было. Следы ее якобы пребывания были везде, состоя из тех мелочей, что она оставила в Форксе ― косметика, какие-то фотографии, статуэтки. Вся эта квартира был огромным прижизненным памятником для нее. Чтобы у Карлайла было хоть что-то от жены. Сесилия скользнула в спальню, и почти сразу рассмеялась. Комната была огромная, но в ней было только три предмета мебели ― большой шкаф, явно встроенный, с двумя дверцами, туалетный столик и огромная по своему размеру кровать, заправленная серым постельным бельем и черным махровым пледом. ― Да уж, Карлайл, ты не соврал, ― проговорила Сесилия, и в праздном любопытстве открыла шкаф. Ровные стопки ее одежды лежали рядом с одеждой Карлайла. Она задумчиво провела по ткани, и вдруг увидела около своих джинс небольшую серебристую коробочку. Недолго думая, она взяла ее, прочитав название. Это были духи, которыми она всегда пользовалась. Запечатанные, они явно были не ее, Сесилия скрывала все упаковки, радуясь, как ребенок. Она посмотрела на полку, где стояли духи, и увидела еще несколько коробок. Решив, что хуже не сделает, вытащила и их. Это были разные мелочи ― духи, косметика, украшения. В одной из коробок, с которой она сняла черную ленту, оказался золотой браслет-обруч с россыпью мелких брильянтов. Все коробочки и упаковки были без каких-либо открыток и записок, и Сесилия даже не сразу поняла, что это было. Заглянула вглубь шкафа и увидела, что там их было еще много ― штук тридцать, не меньше. ― Можешь забрать это все себе, ― раздался голос Карлайла, который заставил Сесилию подпрыгнуть от испуга. Вампир тут же мягко улыбнулся, извиняющее коснувшись ее голого плеча кончиками пальцев. ― Извини, ― его руки были теплыми, как нагреты на пляже солнцем камни. Одетый в свободные домашние светлые штаны и рубашку, он казался в полутьме комнаты почти сверкающим факелом. — Это все твое, можешь забрать. ― Мое? Дыхание снова участилось, руки задрожали ― вот и все успокоительное влияние душа. Перед глазами все поплыло, предвещая настоящую волну паники. ― Я покупал это для тебя, ― Карлайл дернул плечом. ― Когда выбирался куда-то, выбирал что-то для тебя... так, ерунда. Карлайл заметил, как дернулись пальцы Сесилии на коробке с браслетом, а взгляд ее стал острым и сожалеющим. Она положила браслет в коробку, ту довольно небрежно поставила на джинсы, а потом развернулась и решительно, но мягко обняла Карлайла за шею. Ее губы раскрылись навстречу, и, казалось, каждая частичка Карлайла не могла думать ни о чем, кроме как сделать этот поцелуй еще глубже. Каллен больше не стал ей отказывать. С готовностью подтянул ее к себе за талию, приподняв над полом, и глубоко поцеловал. Сесилия задрожала, приподнимая одну ногу, вдавливаясь в чужую, каменную плоть, вся напряглась, а потом в следующее мгновение стремительно расслабилась, и Карлайл легко поднял ее на руки. Кровать оказалась холодной, белье было идеально выглаженным и чистым. Сесилия игриво хихикнула, когда оказалась лежащей, и Карлайл опустился на нее, придавливая приятной тяжестью мужского тела. Снова, тут же, стремительно, как ураган, подался вперёд, ухватил её за затылок, притягивая к себе, и поцеловал, проталкивая свой язык ей в рот, и Сесилия крупно вздрогнула. Все-таки она была права. Заниматься любовью на большой кровати и кончить от его пальцев в кабинете на работе были вещи несравнимые. Он целовался потрясающе приятно и очень развязно, сжимая её талию в больших ладонях. Решив, что с этим надо быстрее покончить, Карлайл стянул с нее платье, и стремительно разделся сам, оставив их обоих в нижнем белье. Хотелось ближе, намного ближе, тело к телу, кожа к коже. Вопрос даже не стоял в том, чтобы поскорее заняться сексом, хотелось просто ощущать друг друга до мельчайшего сантиметра поверхности тела. Чувствовать тепло ее тела, слышать ее вздохи, стоны, ощущать руками и губами мягкое, человеческое тело женщины, которую Карлайл так любил. Когда Карлайл прижался к ее груди, быстрое биение ее сердца отдавалось эхом в его собственной пустоватой грудине, и они оба казались живыми в этот момент. Он аккуратно, но решительно вжал Сесилию кровать. Вновь жадно впился в её губы. Она обхватила его широкие плечи, едва ли не приподнимаясь над кроватью, чтобы оказаться еще ближе. Сесилия помогла ему расстегнуть бюстгальтер, приподнявшись, чтобы он мог его снять. Он довольно выдохнул, сначала ощущая только теплоты ее полной, высокой груди, не покидая глазами предела ее лица, на котором расцвела хитрая усмешка... а потом замер. Мягко отстранился, и его жадный, удивленный взгляд скользнул по груди Сесилии. Сесилия игриво рассмеялась. ― Любовь моя, ты полна сюрпризов, ― хрипло проговорил Карлайл, коснувшись гладкого металла пирсинга на ее сосках. От желания глаза Карлайла стали черными. Пылающим безумным взглядом он посмотрел на проколотые соски жены, обхватывая круглую металлическую бусину и неуверенно, словно пробуя, перекатывая ее между пальцами. Острота ощущений такая, что Сесилия мучительно вскрикнула, и Карлайл отзывался эхом прежде, чем накинуться на Сесилию подобно голодной акуле. Он был внимателен, умопомрачителен. Карлайл действительно надолго задержался на её груди. Он посасывал соски, облизывал, мял ладонями. Сесилия дрожала, ей так нравилось, что он делал. Легкое жжение от давления на пирсинг заставляло ее едва ли не трястись от удовольствия. Его длинные, крепкие пальцы, огромные руки… Она ёрзала под ним, постанывая в рот, хваталась за его мышцы, трогала торс, плечи, везде. Карлайл сдавливал её ягодицы и бёдра. Со стороны могло показаться, что они занимаются сексом прямо сейчас, потому что Сесилия имитировала эти движения, но да ― дело было не в этом. Не в сексе. В близости. У Карлайла мелькнула мысль, что его разум не находится под контролем. Его тело властвовало так же, как это происходило во время охоты — порывы и аппетит брали верх над разумом. Только теперь его желание не было связано со старыми потребностями, на обуздание которых у него было достаточно времени. Это были новые страсти, уже знакомые, но настолько сильно забытые и искажённые, что сейчас, снова подаваясь, Карлайл забыл, что ими тоже надо управлять. Его рот в очередной раз слишком грубо прижался к ее губам, руки притянули лицо Сесилии ближе к его собственному. Карлайл хотел чувствовать ее кожу каждой частичкой себя. Ему хотелось прижать ее к себе так близко, чтобы они никогда не смогли разделиться. ― Да, ― сказала Сесилия. ― Я тоже хочу. ― Я что, говорил вслух? ― пробормотал Карлайл, покрывая поцелуями ее щеки и подбородок. ― Ага, ― она чуть игриво рассмеялась, но в этот момент Карлайл перешел к ее шее, и смех потонул в протяжном стоне. Этот огонь разгорелся еще сильнее, когда ее руки крепко обвились вокруг каменной шеи, а ее тело выгнулось и прильнуло к нему. Ее жар и ее пульс сливались с собственной фигурой Карлайл от груди до бедра. Он тонул в ощущениях. Сесилия сходила с ума от его огромной физической силы, от его запаха, от его тела и чистого, необузданного желания в голосе и глазах. Она стонала от его поцелуев и властных рук. Ярчайшее возбуждение переполняло её, она сама стала возбуждением, этим оголённым нервом, откликающимся на малейшую ласку. Когда, всего на секунду, Карлайл притормозил, чтобы дать ей передохнуть, Сесилия мазнула взглядом по уже знакомым шрамам. Ключицы, руки были покрыты укусами ― разного размера, кое-где края были особо рваными, на груди и животе особо ничего не было, кроме одного длинного рванного шрама, который расползался по животу к груди как ветви деревьев. Воспользовавшись заминкой, Сесилия приподнялась на локтях, прикоснулась губами к шраму на ключице, облизала самый длинный и широкий на плече. Карлайл крупно вздрогнул, выдохнув, и влажно поцеловал жену в шею. Сесилия уже давно сорвала дыхание. Выгибалась ему навстречу, держала его затылок, прижимая к себе. Голодная, пылкая, она жаждала получить от него всё, что он обещал. И отдать все, что она могла отдать ему, вернуть все, что принадлежало ему еще год назад. Сесилия почувствовала, как в глазах появились слезы, которые быстро-быстро заскользили с уголков глаз вниз к вискам. Карлайл исследовал ее тело пальцами, с почти животной, инстинктивной потребностью заново вплавить в память каждую неровность, каждую деталь, но когда тонкий всхлип-стон сорвался с ее губ, быстро поднял голову. ― Тебе не больно? ― спросил Каллен, с сожалением наблюдая, как синеют отметки его сильных пальцев. ― Все идеально, ― негромко выдохнула она, и в ее голосе еще явственнее зазвенели слезы. Откинув назад голову, она на мгновение замерла, опустив веки и впитывая в себя ощущения, погружаясь в них, позволяя теплой волне растечься по всем уголкам… нет, не тела — души, видимо. Ее самой. ― Сесилия, не плачь, ― пробормотал Карлайл, на секунду останавливаясь над ней, и прикасаясь губами к ее лицу. ― Не плачь. Я так люблю тебя, Сел, так люблю… Она все равно заплакала, но поспешно с улыбкой закивала головой, и сама поцеловала Карлайла мокрыми, соленными губами. Все ее тело едва ли не звенело от напряжения и… предвкушения? Сердце выстукивало в груди торопливо и неспокойно, но не от страха. Это было возбуждение, перед чем-то давно ожидаемым и приятным. Он спускался по её телу медленными, влажными поцелуями, прикасаясь губами к каждому сантиметру, а где не доставал ― трогал пальцами, наслаждаясь, как Сесилия постепенно превращается в сплошной беспорядок под ним. Приподнялся на локтях над её бёдрами, стянул с неё бельё. Бросил взгляд вверх, на неё, потом снова на половые губы. Приблизился… Сесилия задержала дыхание. Карлайл раскрыл рот и широко, медленно провёл языком. Сесилия задрожала всего лишь от первого прикосновения. Она что-то с трудом прошептала ― голос внезапно пропал. Карлайлу показалось, что она ругалась. Это было лучше, чем она себе представляла. Предполагала, что это будет безумно приятно, особенно спустя столько время, но, чтобы настолько… Карлайл делал с ней великолепные вещи своим языком. Может, дело было в долгом перерыве, но ее муж и до того был безумно хорош. Всех чувств, что Сесилия испытывала сейчас, было так много, и они были такими яркими, что казалось, что она вот-вот взорвется, разлетится на тысячи мелких кусочков и рассыпется, как звездопад. Тот самый прекрасный звездопад. Карлайл мягко, но напористо двигал языком. Плавно, неспешно, чтобы Сесилия прочувствовала каждое прикосновение. Она лежала, вытянув руки вдоль тела, тяжело выдыхала. Хотела его потрогать. Он вылизывал между складок, в самой середине, иногда прерываясь, чтобы глотать… Аккуратно втянул в рот половые губы. Посасывал до дрожи приятно, успевая при этом гладить её бёдра или низ живота. Сесилия потянулась к его голове. Карлайл немного отстранился, ощутив её ладони в своих волосах. Зарылась пальцами сильнее. Она надавила ему на голову. Услышала его короткий смешок, но следом он снова влажно поцеловал её складки. Приподняла ягодицы, сильнее вдавливая его лицо себе между ног. Она совершала бёдрами поступательные движения, тёрлась о его язык, его губы. Он стонал от удовольствия лизать ей. Сесилия смотрела вниз, на него, на них. Что они делали друг с другом… Следила, как он раздвигал половые губы. Он помогал пальцами, касался её. Трогал клитор, тут же облизывал, затем зажимал языком. Карлайл сполз ниже, и Сесилия ощутила, как его божественный язык втискивается в неё между ног. Девушка распахнула бёдра максимально широко, буквально насаживаясь на его лицо. Карлайл брал её языком, был неожиданно горячим внутри, ей так нравилось. Она растекалась для него нежными стонами. Карлайл поднялся выше и обхватил губами клитор, втягивая в рот. Протолкнул в неё пальцы… Карлайл что-то сделал с ней, прекрасно зная, как правильно, как ей нравится, но он успел надавить всего три раза на особенное место, и Сесилия испытала оргазм. Быстро, крышесносно, она сжала его пальцы внутри. Ей казалось, что она падает или летит. Он врезался лицом в её лоно сильнее, облизывал складки, пока она подрагивала. Он опять нажал изнутри на ту же точку, и Сесилия со стоном выгнулась, безвольными кистями потянула его к себе. ― И мы уже не разговариваем, ― пробормотала она невнятно. Сесилия уже поняла, что далеко не всегда обязательно что-либо произносить, если хочешь, чтобы тебя поняли: тело умеет говорить тоже, порой намного красноречивее. А Карлайл прекрасно понимал то, как говорит тело его жены. Он усмехнулся ее словам. ― Я и так знаю, как и что тебе нравится. Сесилия залихватски улыбнулась, и скатившись чуть ниже, протянула руку и с силой сжала Карлайла. Вампир шумно выдохнул холодное дыхание ей в лицо. — Тогда заставь меня кончить снова. Сесилия следила, как уверенно двигались его руки, пока он снимал белье. Опустила взгляд на его большой, возбуждённый, широкий… Карлайл навис сверху и направил себя. Провёл между половых губ вверх и вниз… и толкнулся. Он входил медленно, Сесилия ощущала, как сильно растягиваются её внутренние мышцы, вмещая его размер. Она громко стонала от наслаждения. Карлайл вошёл наполовину и двинулся обратно, тут же вновь проникая глубже. Он мучил её, изводил ― берег от боли, сделал так несколько раз, прежде чем целиком оказаться внутри. Был предельно нежен, как обещал, она восторгалась им, их близостью. Карлайл двигался плавно. Вгонял член полностью, и уже в ней, делал бёдрами сильный толчок. Она вскрикнула от неожиданности. Карлайл наклонился к ней, и Сесилия обняла его за плечи, стискивая руками. ― Хотела трахнуть меня на полу, ― пробормотал он. ― А в итоге кто кого трахает… ― Признаю свое поражение, ― проговорила она с легкой улыбкой. Карлайл усмехнулся, вбился глубже, растягивая её, издеваясь, утоляя свой голод. Сесилия чувствовала, как разрастается его страсть. На миг прижал очень крепко, вдавливая в своё мощное тело сильными руками. Сесилия задрожала, какой он весь могучий и властный, как мог управлять ей без труда. А поражение ли?.. ― Я люблю тебя, ― едва слышно сказала Сесилия срывающимся голосом, и Карлайл неожиданно замедлил движение. Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. Его золотые глаза пристально вгляделся в ее голубые, мокрые. ― Повтори, ― сказал он, сделав особенно сильное движение, которое заставило Сесилию взвизгнуть. Слезы сорвались с ее ресниц, и Карлайл поймал их кончиками пальцев. ― Скажи это еще раз, пожалуйста ― Я люблю тебя. ― Скажи еще раз. Открыв глаза, она встретилась взглядом с его — темным и пронзительным — как в зеркало посмотрела. Тот же голод, та же отчаянная нужда, которую она не могла видеть, но прекрасно чувствовала в себе. На какое-то короткое — бесконечное — мгновение все будто замерло, застыв вместе со временем. Ни звука, кроме их тяжелого дыхания, ни движения, кроме рваных вдохов и выдохов и едва заметной дрожи напряженных мышц. Словно за миг до падения в пропасть. Они были вместе, наконец-то. Она накрыла своей ладонью его — широкую, почти полностью покрывавшую ее живот, и прижала к себе, не говоря ни слова. ― Я люблю тебя, ― послушно повторила она, с силой вцепившись в его плечо, стараясь не скрести ногтями. ― Я люблю тебя, я люблю тебя, люблю тебя, Карлайл! Он простонал ей в шею, после чего задвигался в ней резче. Вдалбливался рывками, размашисто, горячо, сильно. Сносил её, давил своей жаждой, жадностью. ― попыткой показать, как сильно он скучал и как сильно он нуждается в ней. Её подхватывало и размазывало, уплывало сознание. Она могла только невнятно стонать, обнимать его крепкую шею, не успевая дышать. Пылко, жарко, неистово. Да, он её точно убьёт в этой постели. Пожалуй, вместо возможности задушить ее, она должна была предложить ему себя тогда в кабинете. Карлайл давил на нее своим телом так сильно, что было больно, и эта боль позволяла получить искупление. Он никогда не хотел делать ей больно намеренно, но Сесилия всегда принимала это как неизменную часть их близости, причем такую, что Сесилия уже не замечала их до того момента, как виноватый взгляд Карлайла опускался на ее тело, покрытое следами его пальцев. В этот раз он явно не собирался винить себя. Потому в какой-то момент опустил голову и с силой поцеловал ее груди, втянув кожу в рот. И обычные поцелуи гранатовых губ рисковали оставить следы, а такой жадный ― и тем более. Карлайл хотел оставить на ней что-то, чтобы смотрясь в зеркало она видела его поцелуи. Она слышала, с какими влажными звуками он ударялся ей между ног. Это возбуждало, подстёгивало. Она была такой мокрой с его членом внутри. Карлайл не позволял ей без него оставаться, всё время был глубоко. Держал её, гладил, сжимал, его было так много. Сесилия посмотрела на него. Полуоткрытый рот, остекленевшие глаза, полные недоверия и удивления. Состояние благоговейного трепета. Карлайл хотел оставить на ней свой след, но не забывал, что занимается сексом со своим личным божеством. Ей казалось, что даже с ним она не испытывала столько удовольствия. Чистейшая эйфория, блаженство, восторг, она будто закинулась экстази. Карлайл вколачивался в неё, не зная усталости, выносливый бессмертный. Настоящий хищник, настигший свою жертву… Сесилия запрокинула голову. Протяжно стонала, звуки сами лились из её горла. Неистовый, Карлайл брал, а она разрешала, раздвигая ноги так, как хотелось ему. Она скрестила ноги на его пояснице. Карлайл облизал её шею, оставлял поцелуи, пока продолжал двигаться между ее ног, крепко стискивая ее руками. Его объятья вокруг него напоминали спаривание змей, где они обвиваются вокруг друг друга так сильно, что не расцепить, не разобраться ― где заканчивается одно тело и начинается другое. Сесилия вцепилась в бок мужа, чуть сжимая, второй рукой схватила его за волосы, зная, что больно ему все равно не будет. Карлайл улыбнулся ей. В его объятьях было по-настоящему хорошо. Спокойно. Безопасно. Легко, уютно, надежно… Сесилия могла подобрать еще много слов, но все они в итоге сводились бы к одному — дом. В объятьях Карлайла она чувствовала себя дома. В безопасности. ― Я вернулась к нему, ― пробормотала она, не понимая, что говорит вслух. ― Вернулась. Наконец. ― Да, ― ответил ей Карлайл. ― Наконец. Любовь моя. Она крепче ухватилась за широкие плечи. Горячо дышала, принимая его, постанывая. Карлайл склонился над ней, влажно поцеловал плечо. Сесилия подавалась назад, желая ещё глубже, ярче, больше. Карлайл положил руку на её талию, сжал, придавливая к кровати, и задвигался… Быстро, сильно, был неистов; его ритм стал агрессивным, отрывистым. Карлайл втрахивал её в кровать, вколачивался бешено, ударяясь в её бёдра своими. Она сорвала голос от криков, ей было даже немного больно, но она не хотела, чтобы это безумие прекращалось. Она потеряла счёт времени, ей показалось, он имел её целую вечность. Вся взмокшая, обессиленная, принимала его толчки, пошатываясь и вздрагивая. Она выгибалась в спине, шире раскидывая ноги, цеплялась за его запястья, чтобы не скользить по постели. Он замедлился и наклонился к её лицу. Его дыхание охлаждало кожу. Она всхлипнула в предвкушении, ожидая, что сделает. И он задвигался с такой силой, что Сесилия увидела вспыхивающие искры. Технично и властно, Карлайл владел ситуацией и её контролировал. Задевал её изнутри членом так, что Сесилия стиснула челюсть, закрыла глаза. А затем бросилась в пропасть. Ее тело дрожало, стоны вырывались из ее рта бесконтрольно. Карлайл довольно выдохнул, сделал ещё несколько особенно яростных толчков… и тоже содрогнулся с глухим стоном. Сесилия отползла, едва он вытащил член, у неё пересохло в горле и ужасно хотелось пить. Карлайл плавно вышел из нее, оставляя пустоту внутри жены, и уперся головой в ее плечо. Сесилия даже не смогла поднять руку, чтобы прикоснуться к его волосам. ― Я чувствую себя так, словно солнце меня расплавило, ― с трудом проговорила Сесилия, и Карлайл, довольный и все еще возбужденный, улыбнулся ей. ― Буду считать это комплиментом Он принес ей воды, сам поменял белье, пока Сесилия вертелась по кровати, не желая вставать, а потом, утолив первый голод, он занимался с ней любовью, нежно и чувственно, и очень долго, позволяя отдохнуть. Сесилия смеялась, стонала, обнимала его и целовала. Если Карлайл все-таки умер где-то там, то он не хотел возвращаться к жизни и покидать такое прекрасное мгновение. Почти всю ночь они лишь тонули друг в друге, погружаясь, казалось, все глубже и глубже, стирая границы. Это было именно тем, что ей было нужно ― и ему, им обоим. Это была страсть, безусловно, но — другая. Не торопливый и жадный огонь, сжигающий изнутри и требующий немедленного утоления, но медленное, тягучее пламя, расплавляющее не только тела, но и души, чтобы слить их в нечто новое, нечто цельное. Когда она, обнаженная и ниже ключиц почти вся усыпанная отметинами его губ и пальцев, засыпала в его объятьях, Карлайл не мог прекратить улыбаться. На сегодня и навсегда, пока Сесилия желала видеть его с собой рядом ― он останется с ней. Обняв уже почти спящую любимую за плечи, Карлайл снова припал губами к ее нежной шее, там, где билось средоточие ее жизни. И его тоже.