Душа скорбей

«Семье нужен отец, чтобы закрепить ее» Л. Том Перри

У Карлайла Каллена выдался на удивление хороший день. И это даже несмотря на то, что они с женой едва ли не опоздали на работу. Сесилия вышла из дома в расстегнутом пальто, лишь чудом не споткнувшись на своих каблуках, на ходу отдавала какие-то распоряжение близнецам ― Контессина, в легком халате, и Карл, в черной однотонной пижаме, выскочили за ней на порог, всунули какую-то маленькую кожаную сумочку матери, оба бегло поцеловали ее в щеку, помахали Карлайлу, сидящему в машине ― и Сесилия залетела в салон и громко хлопнула дверью. Она тут же наклонила к себе спрятанное зеркало, бегло улыбнувшись мужу. ― Привет, любимый, ― она быстро поцеловала его в уголок губ, вернув свое внимание отражению. ― Извини, мы проспали. ― У нас еще полчаса, успеем доехать, ― улыбнулся Карлайл, смотря на суету жены с доброй усмешкой. Сесилия обычно была собранная и не допускала опозданий, и обычно Карлайл сам расталкивал ее раньше, и у них было время, чтобы понежиться в кровати, позаигрывать, как молодая парочка, и лишь после этого Сесилия выбиралась из кровати, чтобы собраться в колледж или на работу. Сесилия посмотрела на него и довольно улыбнулась; Карлайл не сводил с нее взгляда, будто приворожённый, в её чудесные, потрясающей красоты глаза, не в силах оторваться. ― Тогда езжай не быстро, мне надо накраситься, ― заявила она, пристегиваясь, и доставая из той самой полученный от детей сумочки-косметички тональный крем. ― Как пожелает моя госпожа, ― рассмеялся Карлайл, вдруг чувствуя, как приятно и тепло становится на душе. ― Я хочу повторить еще раз, что ты буквально создана для того, чтобы кем-то командовать. ― Ой, заткнись, ― бросила Сесилия под довольный смех мужа, быстро, но при этом довольно красиво нанося тон на кожу. Она справилась со своим макияжем быстрее, чем ожидала, и расслабленно откинулась на спинку сиденья, выдыхая и прикрывая глаза. Карлайл окинул ее взглядом. Сегодня Сесилия была в брючном черном костюме и белой блузке. Для человеческого взгляда, возможно, блузка и была плотной, но Карлайл без всякого труда увидел искусный силуэт белого бюстгалтера корсетного типа. Она тяжело дышала; её грудь, часто вздымающаяся, это будоражило ему нервы. Почти целый день они провели на работе вместе, вместе ходили на осмотры. Они, конечно, чуть опоздали, но из-за того, что сама Сесилия часто подстраховывала своих коллег, никто им ничего не сказал. Карлайлу вообще показалось, что намного больше врачей заинтересовало то, что они приехали вместе; сначала это удивило Карлайла, но потом он вспомнил, что женат он на Сесилии только для Форкса, а в Норвегии они оба были вполне свободными людьми. Эта мысль периодически вызывала у него усмешку в течение дня, которую он не мог объяснить Сесилии, но на которую она неизменно отвечала легко приподнимая уголок губы. Они приняли роды у трех женщин, пять рожениц отправились домой со своими малышами. Миссис Майер была в их числе, и Сесилия даже вышла лично проводить ее, улыбаясь женщине не менее радостно, чем она ей. Да и в целом день прошел на удивление ровно и спокойно; а возможно, и мало чем отличался от всех других дней, просто теперь каждый день рядом с Сесилией будто был более особенным и радостным. То, как она улыбалась ему в ответ, то, как легко, не стесняясь посторонних, отвечала на его флирт. Кроме того, оказалось, что он отработал в этой больнице уже неделю, и сегодня пришло зачисление аванса. Так что приятных мелочей в этом дне было много. Когда они с Сесилией шли с очередного осмотра, Карлайл на ходу заполнял карточку новой пациентки, а девушка по телефону объясняла фармацевту, отвечающему за поставку разных лекарств, зачем ей именно это обезболивающее, а не другое. Она только закончила разговор, когда их окликнули. ― Вы слышали новости? ― проговорила рыжая врач, нагоняя их в коридоре, и пристраиваясь под руку с Сесилией. ― Надеюсь, Миранда прикупила ресторанчик рядом и у нас там скидка процентов сорок? ― усмехнулась Сесилия, посмотрев на коллегу. Вопреки ее задорному тону, ее лицо казалось скорее озабоченным, нежели веселым на самом деле, и по крайней мере удивленным. ― Ага, если бы, ― хмыкнула женщина, покачав головой. ― Вы оба устраивались сюда временно, помните? Карлайл и Сесилия остановились, уставившись на коллегу с одинаковым непонимающим выражением лиц. ― Нас увольняют? ― спросили они в один тон, и врач поджала губы. ― У вас осталось три дня, да. «Лучшие варианты» Миранды приедут в эти выходные, ― она покачала головой. ― Стрип хотела сообщить лично, поэтому сделайте вид, что удивлены или расстроены… ― Ни за что, ― хмыкнула Сесилия. ― Дети как раз хотят к дедушке, поедем раньше, чем планировали, хуже не будет. Рыжая ― Карлайл все никак не мог вспомнить ее имя ― кивнула без особого удивления, и посмотрела на Карлайла. ― А вы, герр Каллен, может попробуете остаться? Вы прекрасно работаете, думаю, Миранда найдет для вас место. Карлайл чуть улыбнулся, но покачал головой. ― Я готовился к этому, так что уже подыскал хорошее место работы. Думаю, они не будут против взять меня чуть раньше. В обращенных на Сесилию золотистые глаза сверкнули весельем. Сесилия тоже хмыкнула, покачав головой. Она, на самом деле, уже оценила работу в больнице, и ей нравилось. Миранда уже составила о ней хороший отзыв, поэтому Сесилия не сомневалась, что сможет устроиться на какую-нибудь престижную должность. Конечно, было немного неудобно из-за того, что она не могла полноценно осесть где-то из-за быстрого роста близнецов, но неудобно перед работодателями. Миранда охотно взяла девушку с хорошим дипломом и отзывом из колледжа ― и подделанными отзывами с других мест работы ― но ситуация с Карлайлом была почти комичная. Рыжая кивнула. Снова ― с пониманием. ― Обидно, что так получается, ― выдохнула она. ― Мы надеялись, что Миранда все-таки оставит вас, с вами приятно работать. ― Миранда выбирает себе людей, которые будут верны ей, и уйдут, если вдруг решит уйти она, ― понимающе объяснила Сесилия. ― На ее месте, я бы сделала тоже самое, Джил. Я все равно бы ушла после Рождества. Рыжая врач по имени Джил хмыкнула и покачала головой. Карлайл хотел что-то сказать, но тут у него зазвонил телефон, и он, виновато улыбнувшись, чуть отошел. Звонила Элис, чтобы бегло что-то обсудить по поводу их собственной поездки в Форкс, какие-то смутные тревожные видения, поэтому Карлайл отвечал ей машинально, больше прислушиваясь к разговору Сесилии и оставленной с ней врачом. Спокойный, размеренный голос Сесилии перемешивался с вставшим вдруг веселым голосом собеседницы. ― Вы приехали вместе? ― проговорила Джил шепотом, слишком громким для вампира, и Сесилия знала это. ― Тихо, ― шикнула Сесилия, но Джил приняла ее ответ по-своему. Конечно, она не могла догадаться, что они ведут разговор слишком близко от вампира с ультратонким слухом, а не просто чуть подальше от простого мужчина. Человек, может быть, ничего и не расслышал бы, но Карлайл слышал все, Сесилия была уверенна. ― Чего стесняться, он довольно симпатичный, да? ― спросила рыжеволосая девушка, тихонько рассмеявшись. ― Кажется, мы и так это выясняли, ― сказала Сесилия ровно. ― То, что он красивый, это очевидно, разве нет? Карлайл продолжил говорить с Элис, а сам улыбнулся этой мысли. Кажется, они обсуждали его и раньше, и Сесилия согласилась, что «новый» доктор был довольно красив. Чем, судя по всему, подала немало источников для сплетен в коллективе ― но сплетни эти был исключительно добрым и романтичными. ― Сесилия, ты только не подумай, что мы хотим тебя обидеть, ― хихикнула Джил. ― Но мы тут все хорошие дамы, и как хорошие дамы хотим тебя сосватать. А то, как доктор Каллен на тебя смотрит, видит все отделение. Карлайл с трудом сдержался от смеха. Врачи и медсестры активно подталкивали доктора Каллен к доктору Каллену. Он не знал об этой стороне жизни больницы. Он, как вампир, зачастую оказывался не у дел в этой чисто человеческой части взаимоотношений врачей. Он не делил ни с кем трапезы, не ездил в гости и не приглашал никого к себе, просто делал свою работу, а слухи о семье слышал только из уст Эдварда, который выбрал быть «ушами» их семьи со своим крайне полезным даром. Сначала было тяжело, даже как-то обидно, а потом Карлайл привык. Все-таки, кое-что прекрасное он из «человеческой части работы» нашел и для себя. Свою будущую жену. ― Сел, ты единственная из нас незамужняя, ― продолжала молодая девушка. ― И доктор Каллен не женат. ― Откуда ты знаешь? ― усмехнулась Сесилия. ― Кольца нет, жена к нему не ходит, он даже по телефону почти не говорит, работает без перерывов, ― хмыкнула Джил. ― Бери пока не зацапали. Хотя, кто? ― тут же рассмеялась она, покачав головой, но тут же бросила опасливый взгляд на Карлайла, который продолжал говорить с Элис, уже перешедшей в какой-то совсем отстранённый разговор о цвете мишуры и ее символики, понимая, что Карлайл просто тянет время. ― Тут все замужние и с детьми. ― У меня тоже есть дети, ― напомнила Сесилия. Карлайл чуть улыбнулся. Да, у них есть дети. ― Близнецы шестнадцати лет и племянница, которую я рощу. Как думаете, Каллена это не напугает? Карлайл сделал глубокий вдох, первым делом выхватив из всех запахов легкий, тонкий аромат туберозы, принадлежащей его жене, и показательно громко закончил разговор. Девушка стремительно шикнула на Сесилию. ― Сесилия, ты пойдешь обедать со всеми, или поработаем в кабинете? ― спросил он, откровенно флиртуя. Рыжая врач хихикнула, Сесилия ответила на флирт своей самой игривой улыбкой на свете. ― И пообедаем, и поработаем в кабинете, ― кивнула она, упираясь на стену за спиной, скрестив ноги, чуть выставив их вперед, и ее тело красиво прогнулось. Каллену стало нехорошо на несколько секунд. Какая же она красивая… Жена устремила на него прямой взгляд серых глаз, и по тому, как они блеснули, Каллен догадался, что она подозревала о его маленьком преступление, о подслушанном разговоре. «Прекрати», ― велел Карлайл ей глазами. Сесилия хмыкнула еще более провокационно. «Останови меня», ― ответила она. ― Мистер Каллен, а вы детей любите? ― хитро сверкнув глазами, спросила рыжеволосая. Каллен быстро скосил глаза на Сесилию. Та закатила глаза и усмехнулась. ― Да, ― кивнул он. ― Я помогал своей сестре растить и воспитывать ее приемных детей. ― А свои есть? «Да», ― чуть было не сказал Карлайл, но ему пришлось лишь печально качнуть головой. ― Увы, ― сказал он. ― Помогал в воспитании племянников, но вкус отцовства пока так и не прочувствовал. Но был бы счастлив, время у меня еще есть. И он, не скрываясь, глянул на Сесилию, словно действительно был молодым мужчиной, который был не против завести детей с понравившейся коллегой. Сел замерла на месте, поймав его взгляд. Джил захихикала, а Сесилия увела взгляд, чуть смутившись. ― А вы знакомы с детьми Сесилии? ― снова спросила девушка. ― Карл и Контессина, ― кивнул он, и посмотрел на жену. ― Прекрасные дети. Хотя и видел их всего пару минут. Довольно… милые. Губы Сесилии дрогнули в легкой, благодарной улыбке. ― Лестно слышать, ― она провокационно хмыкнула. ― Я старалась. Ну, мы пойдем? ― она посмотрела на собеседницу, словно спрашивая, есть ли у нее еще вопросы или темы для обсуждения, но так покачала головой. ― Хорошей смены, ― и Джил, громко стуча каблуками по мраморным полам, направилась вперед по коридору. Сесилия с трудом сдерживалась до кабинета, а там уж разразилась довольным смехом. ― Подслушивать ― очень плохо, мистер Каллен, ― заявила она, убирая вещи из его рук на стол и обнимая Каллена за шею. Карлайл обнял ее за талию, внимательно вглядываясь в серо-голубые глаза супруги. Четкое зрение вампира позволяло рассмотреть малейший изменения в сетчатке глаза, и Карлайл в очередной раз заметил прозрачные выпуклые сферы в глазу. ― Ты носишь линзы, ― сказал он. Сесилия непонимающе нахмурилась. ― Я и до того заметил, но все как-то забывал уточнить. Обычно смотрю на тебя всю, не углубляясь в детали. ― Неужели? ― игриво произнесла Сесилия, чуть наклоняясь в легком прогибе к нему и крайне довольно улыбаясь. ― Может, тогда нам потратить еще один вечер на детальное разглядывание друг друга? Карлайл сжал пальцы на ее талии. ― Тебе надо прекратить так говорить, или нас уволят прямо сегодня за секс на рабочем месте. Сесилия громко рассмеялась. ― После родов зрение упало, но у меня семейная предрасположенность, ― Сесилия пожала плечами. ― Карл его восстанавливает периодически, но микрохирургия глаз — это довольно сложно, и он не рискует браться за что-то настолько точное и хрупкое. А после той ситуации с его голоданием, боюсь его вообще трогать, ― Сесилия прикрыла глаза и покачала головой. ― Поэтому хожу в линзах. Карлайл взял ее за подбородок. Погладил ямку между подбородком и нижней губой большим пальцем. Он поочередно коснулся холодным, аккуратным поцелуем век, которые Сесилия прикрыла с легкой улыбкой. ― Наш сын может стать врачом лучше, чем мы оба, ― хмыкнул он. Сесилия хмыкнула. Ее изящная кисть протянулась к нему, и Карлайл прижался корпусом к ней, чтобы прикосновение свершилось быстрее. Её рука, её тонкие пальцы, которые Карлайл желал облизать и зацеловать, коснулись его груди, и он вздрогнул. Ладонь прошлась выше, к плечам, и достигла шеи ― Сесилия игриво провела пальцами по вороту его белого халата. ― Им больше нравится мысль, что они будут работать мистической парой близнецов-целителей. Знаешь, что-то вроде Цяо Юнчжэн или Зои Реутт, только по-настоящему. Карлайл рассмеялся. Его рука скользнула к ее бедрам: стройные, великолепные, идеальные бёдра, будто высеченные из камня умелым мастером, оказались прямо под его широкими ладонями. ― Знаешь, почему-то я именно чего-то такого и ожидал, ― он посмотрел на Сесилию с улыбкой. ― И все-таки, ты старалась? Ну, родить близнецов. ― Не говори, что обиделся, я же не могла… ― Нет-нет, ― Карлайл машинально погладил ее бедра сквозь довольно легкую ткань брючного костюма ― Если близнецам по шестнадцать, во сколько ты их родила? Сесилия чуть нахмурилась, а потом рассмеялась. Она прищурилась, глядя на него. ― Миранда не говорила, сколько мне? ― Она сказала, что ты молода и у тебя нет моего опыта, когда я устраивался сюда. ― Тебе же тридцать пять? ― Карлайл кивнул, и Сесилия, убрав одну руку с его шеи, чуть обернулась, потянувшись к столу, и взяла паспорт, протянув мужу. ― Я сказала, что я много училась, но у меня мало практики, Джей подделал мне пару дипломов о повышения квалификации, ― объяснила она, закусив губу, чтобы не рассмеяться. ― Когда учишься, у тебя мало времени на работу. Я так сказала. Увидев возраст своей жены, Карлайл громко, от души рассмеялся. ― Тридцать два? ― Миранда тоже была в шоке, ― Сесилия обезоруживающе улыбнулась и рассмеялась вместе с ним. ― Я сидела перед ней, мне ― тридцать два, у меня татуировка, и я была в коротком платье, в черных колготках, в сапогах со шнуровкой на таки-их огромных каблуках, у меня ― ни морщинки, и она была уверенна, что у меня несколько пластических операций, ― они смеялись уже вдвоем, и Карлайл качнул головой. Сесилия нежно-нежно погладила его по затылку. ― Ты ослепительна, я не удивлен, что она не верила. Ты прибавила себе десять лет возрасту. ― Я не собиралась отказываться от своих детей. Карлайл улыбнулся ей, скользнув большим пальцем по щеке, после чего он поцеловал её с жадностью, глубоко и властно. Сесилия чуть нервно погладила его, но в каждом движении ощущалась неповторимая ласка. ― Ладно, любовь всей моей жизни и будущего бессмертия, ― Сесилия подмигнула ему. ― Надо работать. Мне-то уж точно. ― Я буду не против потратить на тебя все свои миллиарды, если ты не будешь работать, ― заметил Карлайл, но первый расцепил объятья, и получил шутливый удар по плечу. Окончание смены было наполненно точно таким же флиртом и игривыми, украденными в укромном ― или не слишком ― местечки поцелуями, и Карлайл не мог ощущать себя более счастливым. Кроме того, за час до конца смены позвонила Контессина, уточнить, все ли в силе, и когда Карлайл ответил твердым согласием, дочь довольно заворковала, благодаря его. Их с Сесилией пути расходились после смены, но у Карлайла было еще время, поэтому он настоял, чтобы отвезти ее до детского сада Бьянки. Он был уверен, что их поцелуй у его машины видели некоторые коллеги, но ему было уже все равно. К концу недели их здесь уже не будет, не будет в Норвегии, так пусть врачи думают, что они романтично уехали куда-то вместе и у них получилось стать семьей. ― Кстати, ― вдруг произнесла Сесилия в машине, и ее тон внезапно изменился, после наполненного радостью дня. Она не выглядела расстроенной или злой, но ничего радостного в ней не было. ― Я хочу сказать тебе кое-что, но, пожалуйста, давай не будем это обсуждать… много, по крайней мере. ― Как тебе будет угодно, ― кивнул Карлайл, и его вдруг поразила довольно ироничная, и вместе с тем болезненная мысль. Они только-только научились говорить с друг другом. Карлайл, несмотря на явное старшинство, отчего-то владел этим навыком в отношениях с супругой так же плохо, как и она сама. Она сделала паузу, смотря в окно. Ее сердце было ровно, вдох-выдох, вдох. На следующем выдохе она сказала. ― Моя мать погибла в горах. *** Карлайл громко постучал в дверь, все еще испытываю легкую озадаченность от разговора в машине. Он, конечно, был благодарен Сесилии за честность, которая чаще всего давалась ей весьма непросто, но больше его волновало, как она себя чувствует. Сесилия заверила его, что никаких особых чувств эта новость не вызвала, как если бы умер дальний родственник, последняя встреча с которым была десять лет назад и закончилась она не на самом положительном моменте. Поэтому он просто спросил, в порядке ли Сесилия ― глупый вопрос ― и получив ответ, что у нее все хорошо, Карлайл постарался не думать об этом. Довезя жену до детского сада малышки, он долго и обстоятельно целовал ее в машине, радуясь затонированным окнам, а потом все-таки согласился увидеться с Бьянкой. Не то чтобы он был против, но опоздать на встречу со старшими детьми он не хотел. Бьянка, увидев его, пару секунд обеспокоенно сжимала руку матери. Вспышки ее дрожащего тепла будто касались его кожи. ― Привет, малышка, ― улыбнулся Карлайл, присев на корточки и притянув к ней руки. Бьянка моргнула. А в следующее секунду сорвалась к мужу матери, издав пронзительный звенящий вопль. ― Карлайл! Карлайл подхватил ее на руки, аккуратно прижал к себе, поцеловал ее в обе щечки, и обнял. Девочка обхватила его шею руками и весело болтала ногами, на ходу выдавая все события за прошедший год, начав со своих брата и сестры. Ее голос, знакомые глаза, нетерпение, с каким она сжимала его шею ― все это сплелось в удивительно естественную и понятную картину. Бьянка болтала с ним целых пять минут. Карлайл слушал ее и отвечал, смотря на довольно улыбку Сесилии. Когда ему пришлось уезжать, Бьянка покорно перешла на руки к матери, но на Карлайла посмотрела неожиданно умным и властным взглядом. ― Ты же теперь будешь с нами, да? Ты же папа Карла и Конти, как и у меня есть папа, и ты нам нужен. Сесилия мягко рассмеялась, Карлайл улыбнулся. Бьянка пихнула его крошечным кулачком, снова изогнулась к нему, требуя ответа. ― Конечно, буду, Бьянка. ― Только не обмани, ― сказала она, посмотрела на Сесилию и опять отвернулась. ― И маме ты нужен. Я так и говорю, у папы есть Таня, а у мамы есть ты, и надо быть всем вместе, мы же семья. Она подняла на Карлайла глазки и опять улыбнулась, показав ровные зубы и ямочки на щеках. Сесилия поцеловала ее в щеку. ― Теперь мы все будем вместе, Бьянка, ― пообещала она, подмигнув Карлайлу. ― И сейчас Карлайл поедет к близнецам, чтобы они были с папой, да? А мы пойдем в магазин? ― Да, пойдем, ― кивнула Бьянка. ― Пока, Карлайл. ― Пока, малышка, ― Карлайл подмигнул Бьянке, поцеловав ее в щеку, и наклонился, чтобы поцеловать в уголок губ Сесилии. ― Хорошего вечера, любовь моя. ― Тебе тоже хорошо повеселиться, любимый, ― Сесилия улыбнулась, а потом посмотрела на Бьянку. ― Мы будем покупать с тобой фрукты? Какие ты хочешь? Поэтому настроение Карлайл Каллена стремительно поднималось и поднималось, и он был уверен, что к вечеру он будет самым счастливым вампиром на свете. Он услышал, как по лестнице стал кто-то спускаться, но дверь открылась еще до того, как шаги оказались возле нее. На Карлайла Каллена уставились кроваво-красные глаза Джексона Мартелла, и на секунду оба вампира замерли. Джексон отмер первым. Его лицо вдруг стало каким-то настороженным, и вместе с тем ― то ли скорбящим, то ли виноватым, хотя Карлайл ставил под сомнение то, что Джей может испытывать подобное чувство. Он был умным, решительным ― и считал, что всегда поступает правильно. ― Карл... Хотел ли он позвать близнецов, или обратиться лично к нему Карлайл не стал разбираться. Джексон отлетел от двери, пролетел через весь коридор и с шумом ударился спиной о стену. Раздался грохот, как будто разом сорвалась с высоты тонна каменных блоков. Джексон рухнул на бок, а на стене осталась вмятина в форме его спины и исходящие от нее трещины. На дорогом деревяном полу, куда приземлился вампир, вырисовывался слом в виде его изгибов. ― Kakogo cherta? ― на русском вскрикнула Таня, вылетая из ванны в большом полотенце с мокрыми волосами. Она посмотрела на Джексона, лежащего на полу, а потом перевела взгляд на второго вампира. Карлайл спокойно вошел в дом, потирая костяшки пальцев. ― Карлайл? Карлайл заметил краем глаза, как наверху лестницы замерли близнецы, а Таня чуть взволнованно остановилась у подножья; никто из них не решался вмешаться. ― Ставки? ― почти не размыкая губ, очень тихо, но все равно уловимо в почти звенящей темноте, проговорил Карл. Устраивать сцену при детях очень не хотелось, но и сдержаться Карлайл не мог. Впервые ему хотелось сделать больно кому-то, причинить хотя бы иллюзорную боль, ударить со всей силой. Контессина мотнула головой. ― Мы заинтересованные лица, ― сказала она, с силой сжав губы. ― Черт возьми, Каллен! ― зарычал Джексон. ― Ты сломал мой чертов нос! ― Не против был бы всего тебя, ― кинул Каллен, поглядывая на Джексона, чей нос и вправду наполовину отломался от лица, как откалываются куски от каменных статуй. Мартелл прижал его к лицу, чтобы тот начал схватываться с лицом. ― Понял за что? Джексон фыркнул. ― Понял, ― хмыкнул Мартелл, выпрямляясь. Убедившись, что большая часть носа снова на месте, он расцепил руки и отряхнул мелкие обломки с темного свитера, а потом посмотрел на Карлайла. ― Но я бы все равно так поступил, ― сказал он, пожав плечами. ― Не из-за тебя, а ради нее. Можешь вдарить мне еще раз, если хочешь, я заслужил. ― Только не дома, пожалуйста, ― пробормотала Таня. Карлайл окинул Джексона взглядом, и перевел взгляд на Денали. Чуть улыбнулся. ― Привет, Таня, ― Карлайл подошел к ней, взял за плечи, приветственно приобнимая. Таня обняла его в ответ, улыбнувшись, и чмокнула в щеку. ― Отлично выглядишь. Таня с коротким смешком высвободилась из объятий и, положив ладонь ему на плечо, отступила на шаг, будто чтобы окинуть давнего знакомого взглядом. ― Ты тоже, ― наконец вынесла она вердикт. ― И это здорово. ― Привет, папа, ― Контессина быстро спустилась с лестницы и бегло обняла отца. Она была в черном кашемировом платье до колен, суженным у талии, в черных плотных колготках и коротких сапогах на платформе. На ее шее поблескивала в свете длинная широкая золотая цепь из крупных звеньев. ― Мы идем? ― Или вы еще раз подеретесь? ― хмыкнул Карл, протягивая Карлайлу руку для пожатия. Под тон сестры, он был в черном кашемировом свитере, в темно-синих джинсах и в тяжелых берцах на шнуровке. ― Если мне еще раз прилетит, будет справедливо, ― пожал плечами Джексон, а потом протянул Карлайлу руку. ― Каллен. Карлайл колебался пару секунд. Потом, понимая, что никому лучше от этих распрей не будет, протянул руку в ответ. ― Мартелл. Они пожали друг другу руки. ― Рад что ты с нами, ― сказал он серьезно, и Карлайл увидел, что он не шутит. ― Мне тебя даже не хватало, ― Карлайл увидел в его глазах отблеск того кровавого дня, когда родились близнецы. С одной стороны, это было признание в том, что Карлайл мог позаботиться о Сесилии лучше, чем сам Джексон, а с другой… Ничего не изменилось. Карлайл Каллен был важен для Джексона Мартелла лишь потому, что тот любил Сесилию и она любила его. Если бы в один момент Сесилия перестанет в нем нуждаться, Джексон вышвырнет его из своей жизни с такой же легкостью и жестокостью, с которой люди избавляются от надоевших питомцев или сломанных игрушек. Впрочем, Карлайл уже был знаком с этим чувством. В этом была суть Джексона Мартелла. Он любил во всем мире лишь Сесилию, и не мог любить то, что было ей не нужно. Таня, вероятно, вносила в его обычно понятную жизнь большой разлад, ведь впервые за все года Джексон был способен любить кого-то другого. Карлайл даже не обижался на такое отношение. В некотором роде, оно делало лучше самой Сесилии, гарантировало ее безопасность… даже если потенциально опасен для нее был Карлайл. А с другой стороны, это был тот, кто забрал Сесилию у него. Никто не давал право Джексону право забирать ее. «Она, наверняка, сама поехала», ― возразил всегда равнодушный к чувствам вампира разум, но Карлайл решил к нему в этот раз не прислушиваться. Учитывая всю ситуацию, Джей поступил правильно для своей любимой сестры, и его поступок по-своему и сохранил ее жизнь, и возможность Карлайлу однажды вернуть свою жену. Поэтому да, с одной стороны Джексон был прав со всей жестокостью свойственной ему, а с другой, Карлайл считал, что у него есть причины пару раз сломать ему его красивый нос. ― Вот черт, Карл, принеси мою папку пожалуйста! ― попросила Конти, и Карл кивнул, взлетая вверх по лестнице. Он вернулся через секунду, протягивая сестре черную папку, перетянутую резинкой. Контессина благодарно кивнула, и посмотрела на Карлайла. ― Мы едем? Карлайл улыбнулся близнецам уголком губ и кивнул. ― Не семья, а скороговорка какая-то, ― бурчал Джексон. ― Карл с Карлайлом у Контессины украл кораллы, Контессина у Карлайла или у Карла украла кларнет. ― Ну да, небесный атлас куда лучше! ― крикнул ему Карлайл, и Джексон зашипел. ― Идите уже отсюда! Не пускай их за руль. Контессина рассмеялась и тут же повисла на руке Карлайла, утягивая его в сторону выхода. Карл возмущенно зафыркал, не ясно на кого, но, бегло попрощавшись со все еще озадаченной Таней, вышел за родными. Джексон смотрел за ними еще какое-то время, ощущая нечто, напоминающее жжение в районе носа. Он смотрел, как Карлайл с детьми сели в машину, через пару минут отъехали, и в груди у него поднялось странное чувство. Нечто между сочувствием ― но не к ним ― и надеждой ― по отношению к ним. Карлайл хорошо понимал натуру Джея, но Мартелл надеялся, что Каллен понимал ― он не собирался стоять между ним и его детьми. Более того, он надеялся, что все получится, и что все будет хорошо. Это единственное, что он когда-либо желал Сесилии. «Но, тогда такой во всем это был смысл? ― горько подумал он. ― Я чувствую себя так, словно все, через что прошла Сесилия вдруг обесценилось. Вера в собственное бесплодие, одиночество, боль… Все это стало ничем лишь потому, что родились близнецы…» «Ты должен понять, что они пришли в этот мир специально ради нее, ― сказал у него в голове голос его давно умершей сестры. Иногда Джексону казалось, что Камилла Мартелл, отдав свое тело Сесилии Свон, стала чем-то вроде голоса совести в его жизни. Как сверчок в мультфильме про Пиноккио. ― Одна плоть и кровь, они нужны ей, ее матери. Никто и ничто не исцелило бы ее лучше, чем они. Близнецы были не обесцениванием, они были наградой за все это. Те, кого она должна была получить почти пять лет назад. Ты должен быть рад, что они есть у нее. И что у нее есть он». ― Дорогой, ― маленькая ладонь Тани легла ему на плечо, и когда Джей повернулся, она внимательно вгляделась в его кровавые глаза своими золистыми. Внимательными, как у дикой кошки. ― Ты в порядке? Он потрогал нос, понимая, что Таня говорит не об этом. Хорошо, когда твоя избранница умна и все понимает без лишних слов. Идеальная женщина. ― Хочу, чтобы у них получилось, ― сказал он. Таня изогнула бровь. ― Странно, но хочу. Таня ласково погладила его по плечу. ― Сесилия и их дети ― те, кого Карлайл хочет. И у них получится. Как-нибудь, но обязательно получится. ― Раньше у них не получалось. Денали чуть помолчала. ― Рождение детей все прощает, ― произнесла она. ― Разное могло произойти, но в итоге они снова здесь, все вместе, и у них получается. Разве того, что они перенесли мало для того, чтобы сейчас все получилось? Джексон молчал. Потом кивнул, соглашаясь со словами Тани и, стараясь отвлечься от этих мыслей, щелкнул ее по носу. ― Иди обратно в душ, ― фыркнул Джей. ― У тебя шампунь в волосах остался. Не переживай, вряд ли тут появится еще один вампир, который захочет меня ударить. ― Карлайл может за чем-то вернуться, ― хихикнула она. ― Присоединяйся ко мне, поможешь смыть шампунь. Таня подмигнула ему, и направилась обратно в ванную. Джей, выждав пару секунд, направился за ней. *** ― Можно за руль? ― оживился Карл, увидев отцовскую машину. ― Мне до жути нравится мамин легионер. Она запрещает мне даже облизываться в его сторону. ― И я ее очень хорошо понимаю, ― выдохнул Карлайл, и сын снова недовольно зафыркал. Он пристроился рядом с сестрой на заднем сиденье. Когда Карлайл занял свое место водителя, Конти протянула ему полученную ранее папку. ― Это мне? ― Некоторые из моих рисунков мамы, как ты хотел, ― объяснила дочь, и сильно выгнула шею, чтобы видеть выражение лица отца, когда он откроет. Чтобы видеть лучше ей пришлось буквально улечься на ноги Карла, но тот не стал возмущаться. Карлайл отметил, что сын был тише, чем обычно, и понадеялся, что это не из-за Джексона и его оторванного носа. Так или иначе, Джексон был им… он был… Карлайл даже мысленно не мог произнести… Поэтому он, пообещав выяснить, что не так с сыном, открыл папку. Контессина и правда рисовала замечательно. Рисунки были совсем разными ― четкие линии и штрихи черных и серых карандашей, яркие цветные эскизы, густые мазки гуаши, плавные разводы акварели, пастель и даже детский фломастеры. У нее было мягкое, легкое нажатие. Сесилия на эскизах была как живая ― смотрящая вдаль, стоящая спиной, улыбающаяся, чуть хмурая, с иронично поднятой бровью, в брючном костюме, в коротком платье у моря. Все эти рисунки были словно фотографии, сделанные в моменте. Как если бы Контессина умела делать снимок глазами и распечатывать. Видимо, вампирская память помогала девушке запоминать то, что она хотела запечатлеть. На последнем рисунке Сесилия была в белом платье с белым, широким, расшитым бежевым бисером. , Бусинки поблескивали, как маленькие алмазы. Сесилия смотрела на него через плечо, с томно прикрытым серо-голубыми глазами. ― Мы видели выставку свадебных платьев в Милане, ― сказала Контессина раньше, чем отец спросил. ― Точнее, там было что-то вроде фестиваля моды или как это назвать. Мне оно понравилось, я решила, что оно подошло бы маме, ― ее золотистые глаза стали более цепкими. ― У нее почему-то нет ваших фотографий со свадьбы. Карлайл взял себе на ответ пару секунд, чуть внимательнее скользнув взглядом по рисунку. Потом покачал головой. Он успел выяснить у жены, какие аспекты их жизни можно осветить, а какие лучше не упоминать при детях. Был удивлен, когда она запретила говорить о ней, Белле и Эдварде. По ее словам, близнецы знали, что они не в ладах, но списывают это на разность характеров, вот и все. Карлайла это скорее порадовало, чем взволновало. Сесилия явно пыталась вести себя сдержанно, хотела расстаться с болезненным прошлым и больше к нему не возвращаться. Карлайл был более чем рад ей с этим помочь. Особенно если ее более светлое будущее включало и его тоже. ― У нас не было свадьбы, ― сказал он. ― Мы расписались и обвенчались. Это было сразу, как только Джаспер помог Сесилии с ее депрессией. Боялся потерять ее. Конти и Карл понимающе кивнули. Карлайл закрыл папку. Он вдруг до мелочей вспомнил, какой была Сесилия в день их довольно поспешной свадьбы. Это было бежевое пышное, лаконичное миди, поблескивающее, на бретельках, с открытой спиной и корсетом. Черные локоны она собрала в незамысловатую прическу и подкрасила губы розоватым перламутровым блеском. А потом в его разум втиснулась другая мысль. «Милан, ― повторил разум слова Контессины. — Это Италия». ― Спасибо, котенок, это прекрасные рисунки, ― он протянул руку и в благодарность коснулся ее щеки. Контессина довольно улыбнулась. ― Я рада, что тебе понравилось, ― произнесла она, но с ноткой такого явного самодовольства, что было сомнительно, что она вообще сомневалась в этом. Впрочем, Карлайл был вынужден признать, что у дочери были причины для самолюбования. Рисунки были потрясающими. Впрочем, с явным стремлением Контессины к идеальности, она вряд ли бы занималась тем, что у нее не получалось бы. Карлайл положил папку на соседнее сиденье, а Карл, неожиданно, протянул ему черную флешку, извлеченную из кармана. ― Мои песни, ― сказал он, а потом вдруг чуть смутился. ― Ну… не знаю. ― Отлично, ― ободряюще кивнул Карлайл, принимая маленький носитель информации и вставляя в магнитолу, и сразу же заводя машину. ― Но на самом деле, мы составили анкету из ста пятидесяти вопросов, и сегодня никто не поедет домой, пока ты не ответишь на все, ― добавил Карл, чуть улыбнувшись. Он был бледнее обычного, под глазами наливались темные круги, а глаза стали темнее на тон, напоминая скорее море перед бурей, чем светлое озеро. ― Какое совпадение, я хотел сказать тоже самое, ― хмыкнул Карлайл, краем уха прислушиваясь к полившейся из динамиков мелодии. ― Поэтому, давайте один ваш вопрос ― один мой, и так до конца. Честно, Карлайл завидовал Джексону и Тане, тем, кто знал их уже год. Он же познакомился с ними только месяц назад, и это стало одним из самых чудесных моментов за все его существование. Он только представил, каково было бы прожить с ними этот первый год… и быстро одернул себя. И не мечтай... ― Очень хорошо, какой твой первый вопрос? ― спросила Контессина, откинувшись на сиденье и поглядывая на отца в зеркало заднего вида. Карл схватил за запястья, словно сковал их руки оковами, и Карлайл понял, что сын бы с радостью остался узником этой комнаты, если бы только Контессина осталась в ней вместе с ним. Из динамиков, мягко вливаясь в поток, послышался голос Карла. У сына в целом был скорее хрипловатый голос, но на записи он казался довольно мелодичным. Карл скорее не пел, а читал?.. Карлайл не был уверен в формулировке. ― Любимая книга? ― спросил он, не собираясь быть оригинальным. Карлайл собирался узнать их получше, а не участвовать в журналистском конкурсе на самый интересный вопрос в интервью. Каллен улыбнулся, подумав, что наверно, и правда перестарался с любопытством, ведь вопросов у него было много. ― «Хроники Нарнии», ― ответила Контессина. Чуть подумала. ― Еще, наверное, «Дьявол носит Prada». «Когда цветет сирень» ― любимый роман. ― Весь Стивен Кинг, ― подключился Карл. ― Паланик «Колыбельная». «Гарри Поттер» ― чудо чудесное. ― «Ребенок Розмари», ― хмыкнула девушка, а потом близнецы вслух произнесли. ― «Дракула» Стокера. Карлайл хмыкнул. ― Я спрошу, но это в счет, ― Карлайл поймал взгляд Карла в зеркале. ― Песня. Могу ошибаться, но это стихотворение Маяковского? ― Да, «Лиличка! Вместо письма», ― подтвердил Карл. ― Джей хотел, чтобы я сначала натренировал горло и голос, поэтому первые песни скорее отчитка, чтобы выработать тембр и чистоту голоса. Он говорит, что мне с этим и сложнее, и проще, чем ему. Голос в любом случае звучит «по-человечески», чего нет у вампиров, но могу его сорвать или перенапрячь, ― Карл бегло взглянул на сестру. ― Хорошо. Твоя любимая книга? Карлайл задумался на пару секунд. ― Из профессионального ― «Очерки гнойной хирургии», «Хирургия от древности до современности: Очерки истории». Да и вообще вся история хирургии. Труды по психологии, как вы уже видели ― близнецы понимающе кивнули головой. ― Из художественной литературы ― «Цветы для Элджернона», Гомер, Достоевский. Много чего на самом деле, сильно любимого нет. Обожаю русскую классику. Близнецы моргнули. Информация записана. ― Почитай «Душа скорбей». Прекрасный руководитель по психическим девиациям, ― улыбнулся Карл. ― Ты читал «Тэсс из рода д’Эрбервиллей»? ― спросила Контессина. ― На трех разных языках, и я хорошо могу понять, почему она так нравится Сесилии, ― честно проговорил Карлайл. ― Но она скорее… ― … убила бы Алека с самого начала, ―хихикнула Конти. ― У мамы и Тэсс мало общего, на самом деле… разве что смерть первого ребенка, ― и лицо ее чуть потемнело. «Их обеих изнасиловали, ― подумал Карлайл. ― Их ребенок умер. Весь ужас был из-за этого». Он постарался не копать в этом направлении. Он находил действительно слишком много схожего в образе Тэсс и Сесилии, и, зная, как закончила героиня, не хотел об этом думать. По крайней мере сейчас. А учитывая, как все было хорошо сейчас и у них с Сесилией, и с детьми ― желательно никогда. ― Любимый фильм? ― снова спросил он, плавно выезжая на главную дорогу. ― «Властелин колец», ― ответила Контессина. Как старшая она видимо брала первое слово на себя. ― «Оно» девяностого года, а еще мне нравится «Титаник». «More majorum: по обычаю предков», хотя это еще то извращение. ― «Сияние», пожалуй, ― чуть подумав, проговорил Карл. ― «Белоснежка. Страшная сказка» Майкла Кона… «Коралина в стране кошмаров», но это кукольный фильм, ― Карл выдохнул. ― Я начал смотреть это с Бьянкой. Не разбираюсь в этих рейтингах. Кто же знал, что фильм с названием «Белоснежка» начнется с того, что эту самую Белоснежку вырежут из тела ее смертельно раненной матери? ― Карл, могу задать вопрос лично тебе? ― вдруг спросил Карлайл. Карл чуть нахмурился, посмотрел на сестру, которая пожала плечами. ― Да, ― аккуратно проговорил Карл. ― У тебя все хорошо? Карл открыл рот, что ответить что-то машинальное, но после вопроса внезапного вопроса отца закрыл рот. Его голубые глаза уставились на Карла, и Контессина тоже удивленно посмотрела на Карлайла. Неловко сжала пальцы одной руки в другой. Карл посмотрел перед собой, потом в окно, потом ― на сестру, видимо ожидая поддержку. Контессина ободряюще ему улыбнулась и, расцепив пальцы, взяла его ладно в свою. ― Кошмар приснился, ― коротко проговорил Карл. Контессина провела большим пальцем по внешней стороне его ладони, и ее близнец чуть выдохнул. ― Мне приснилось, будто я убиваю человека, ― решительно выдал он, но, судя по всему, долго быть таким Карл не мог. ― Будто я раздираю кому-то горло в переулке. Меня это очень напугало, потому что в последнее время я очень голоден. ― Мы оба, ― тут же проговорила Контессина, подавшись чуть вперед, давая Карлайлу чуть больше времени на раздумье. Ее порыв разделить грехи брата, какие бы они не были, впечатлил Карлайла. ― Джей связывает это с новым этапом развития, что тело растет и требует еще больше еды. Но нам на самом деле не очень хочется убивать людей, да и это не самый приятный источник пищи. Карлайл молчал две секунды. Не то чтобы ему надо было особо обдумывать то, принимает он или нет… как это назвать ― вкусовые предпочтения? Карла. Вообще, с того момента, как он узнал, что у него и Сесилии есть дети, он ожидал, что они будут придерживаться «питания» Джексона. Осознание того, что Сесилия пыталась объяснить им позицию Карлайла, и близнецы ее приняли, пытались придерживаться его диеты, было скорее приятным моментом… хотя, нет, это роли не играло. Карлайл был рад найти Сесилию и их детей, даже если бы они были убивали людей по ночам. Они все. ― Ты все еще голоден? ― спросил Карлайл, бросив взгляд на часы. ― У нас есть минут тридцать, чтобы найти, чем… ― Я не голоден, ― возразил Карл. ― Сейчас, по крайней мере. Я себя контролирую. Просто… ― Карл волнуется, ― сказала Контессина, когда брат неловко замолчал. ― Он хочет спросить, ты же не… ― Ты же не станешь на меня сильно… злиться, если… ― Я помогу тебе закопать труп, ― просто сказал Карлайл. ― О! ― в один тон выдали близнецы, и улыбка Карла стала немного стеснительной. — Это… не знаю даже, что сказать, ― неловко проговорил он, и Карлайл с облегчением увидел, как вся напряженная фигура сына заметно расслабилась. Карл был напряжен, как натянутая струна, готовая порваться, как тетива лука перед выстрелом. Карлайл пожал плечами. Это было правдой. Он с пониманием относился к тому, что у вампиров бывали срывы, никогда не осуждал никого из своего клана и, конечно, он не собирался осуждать своих родных детей, если такое произойдет. ― Спасибо, отец, ― произнесла Конти. Довольно искренне, но с неким оттенком гордости и радости. Карлайл улыбнулся так, чтобы близнецы увидели его улыбку в зеркале. ― Но про поесть вопрос хороший, ― вдруг сказал Карл совершенно другим тоном, и на его губах появилась дерзкая усмешка, похожая на материнскую. Он бегло взглянул на приборную панель. ― До выставки еще есть время. Организуем что-то вроде обеда? ― Вас не кормили? ― хмыкнул Карлайл, но ввел в навигатор адрес ближайшего к музею ресторана быстрого питания, и тут же свернул в сторону, чтобы не делать лишний круг. Контессина кисло улыбнулась. ― Десять тысяч калорий в день, ― сказала она невесело. ― Есть хочется очень часто, почти каждые три часа приходится что-то есть. Чем калорийнее, тем лучше, но эффективнее разделять на порции по тысяче пятьсот калорий, плюс-минус. ― Любима еда? ― спросил Карлайл, улыбаясь. ― Вся! ― в один голос заявили близнецы, и все троица Калленов рассмеялась. Контессина бегло взглянула на часы и довольно кивнула. ― Кем бы ты стал, если бы не был врачом? ― Психологом или психиатром, ― Карлайл пожал плечами. ― Люблю помогать людям, это делает меня счастливым. На крайний случай писателем или ветеринаром. Любимые певцы? ― Карл, ― широко улыбнулась Контессина. ― Мама, ― сказал Карл, хмыкнув. ― Джей. А если не из родственников ― Imagine Dragons, Gilead, Джеймс Ньютон Ховард, Стинг. ― Из классики Моцарт, ― добавила Контессина. ― Мюзикл «Собор Парижской Богоматери», они у нас даже в избранном. Лара Фабиан. «Я верю, я могла бы пойти и найти кого-нибудь, чтобы просто быть с кем-то, кем-то. Вскоре я обнаружила, что нет никого, кроме тебя ― посланный небом» ― мягким, негромким голосом пропела Конти, кинув быстрый взгляд на Карла. Ее брат негромко рассмеялся. Он открыл рот, чтобы ответить что-то ― возможно, даже в форме песни ― но тут из колонок потекли вступительные ноты другой песни, и улыбка Карла стала еще шире. Он пропустил секунд десять, а потом без ошибки и промедления подхватил: ― «Я мечтаю о дожде, я мечтаю о садах среди песков пустыни. Я просыпаюсь от боли, я мечтаю о любви, а время сочится сквозь пальцы», ― Карл подмигнул сестре. ― Пап, меняй адрес, едем в караоке-бар. Карлайл рассмеялся, и близнецы подхватили его смех. Они подъехали к окошку заказов, и близнецы, ничуть не смущаясь, надиктовали заказ с огромным количеством картошки фри, большими бургерами, молочными коктейлями и соусами и прочие прелести фастфуда. Получив пакеты с фирменным знаком в свои руки, близнецы довольно улыбнулись, и у них довольно блеснули глаза. Карлайл понадеялся, что выглядит и вполовину не таким довольным, когда поохотится. Из-за того, что близнецы ели, разговор чуть замялся. Карлайл прослушивал песни Карла и внимательнее рассматривал рисунки Контессины. Девушка посматривала на часы, чтобы не опоздать, Карл ел с крайне задумчивым видом. Карлайл сдерживал улыбку, краем глаза наблюдая, как быстро и как можно аккуратнее дети быстро-быстро едят. Когда они выходили из машины, Карл всунул Контессине маленькую жвачку «Love is…». Конти игриво хихикнула, развернув вкладыш, а потом улыбнулась, чмокнув Карла в уголок губ. В музее, когда до экскурсии, осталось пара минут, а Каллены уже переоделись, близнецы вдруг оба поморщились. Почти синхронным движением приложили руку к сердцу, сильно сжав, и посмотрели куда-то за свою спину. ― Что такое? ― спросил Карлайл, отвлекаясь от телефона. Сесилия прислала фотографию, где они с Бьянкой были в контактном зоопарке. На фото сама девушка, чуть придерживала черного кролика, направляла его мордочкой в кадр. На лбу животного белело пятнышко светлой шерсти, очень напоминающее луну. Сесилия была в чуть распахнутой блузке, самую малость оголяющим приподнятые бельем округлости женской груди. Прядь черных волос, очень удачно упавшая, как нельзя лучше подчеркивала всю прелесть молодой женщины. Каллену понадобились усилия, чтобы оторваться от фотографии, и он понадеялся, что эта фотография не будет использоваться для рекламы этого зоопарка. Золотоволосая Бьянка, которая, присев так, что ее золотисто-рыжеватые хвостики почти касались шерсти животного, аккуратно гладила маленькой ладошкой белого кролика, подходила больше. ― Ничего, ― сказала Контессина, озабоченно моргая. ― Показалось, что… ― Карл бегло взглянул в телефон отца. ― Мама в порядке? ― Да, ― Карлайл кивнул, чуть нахмурившись. ― Написала, что они пришли с Бьянкой домой минут пять назад. У них с Мартеллом все хорошо было? ― Никто не умер, ― девушка пожала плечами, и слабо улыбнулась. Она уже приметила «островок», где продавали вожделенный набор для рисования, и ее глаза довольно сверкнули. ― Дорогие гости, мы рады вам! ― сообщил приятный женский голос по громкоговорителю. ― Для того, чтобы выставка, экскурсии и мастер-классы оставили после себя только приятные воспоминания, мы просим вас отключить ваши мобильные телефоны или перевести их в режим «полета». Спасибо! Все трое Калленов подчинились. Мимолетная боль в сердце была забыта, а тревога отложена до лучших времен. *** Стоило сказать, что обычно у Сесилии Каллен, и тогда еще Сесилии Свон, было много новостей, который могли в буквальном смысле сбить ее с ног, но за что она уважала себя ― за стойкость перед этими новостями. Она всегда держалась до последнего, стараясь даже не сгибаться… чтобы потом рухнуть с ошеломляющий быстротой и разбиться на тысяче кусочков. Сейчас, в тот момент, когда у нее зазвонил телефон, Сесилия Каллен считала, что ее уже нельзя покоробить. Ее эмоциональная слабость пришлась на тот момент, когда она плакала на полу в гостиной, и она думала ― надеялась ― что судьба больше не подкинет ей причину для потрясений. Отрицательных, по крайней мере. Хотя, зная, как судьба любит подкинуть ей неприятные сюрпризы, можно было надеяться, но не слишком. Она рухнула на пол, задев низкий журнальный столик, который с треском упал на пол. Осколки впились в ладонь, но Сесилия даже не почувствовала боли. ― Что ты сказала?.. ― прошептала она. Зато на запах крови сразу отреагировала два вампира. Джексон влетел в комнату с совершенно ошалевшими глазами, взволнованная Таня появилась со второго этажа. Джексон, громко прохрустев по крупному стеклу, поднял Сесилию за плечи, и оба взволнованно прислушались к разговору. ― Сесилия… ― начал явно женский голос на той стороне, который не был Джексону знаком. Он посмотрел на Таню, но та выглядела такой же взволнованной, как и ее возлюбленный, и покачала головой, тоже явно не узнавая говорящего. ― Что ты сказала?! ― взвизгнула Сесилия. ― Проклятье, Сью, что ты только что сказала?! Услышав имя, для вампиров кое-что прояснилось. Сью Клируотер была сожительницей и возлюбленной Чарли Свона, отца Сесилии. Джексон усадил Сесилию на диван подальше от осколков, небрежно сгреб осколки ногой в кучку. Его ноздри рефлекторно раздулись от запаха крови, но Джей, как всегда, не обратил на это внимание. Кровь Сесилии возбуждала в нем всевозможные инстинкты, но это было далеко не желание наброситься и сожрать. Он скорее превращался в того хищника, который учуял кровь близкого родичи и спешил на защиту. Он собирался уйти на кухню, чтобы взять аптечку, но Таня придержала его за предплечье. ― Останься с ней, ― почти не размыкая губ, сказала Таня, стараясь не дышать. ― Я найду чем обработать рану. И Таня поспешила исчезнуть в кухне. Джексон, сжав губы, замер в стороне, нависая над Сесилией как темная, грозная скала. Сью, судя по всему, была знакома с темпераментом Сесилии Каллен или, по крайней мере, была о нем хорошо наслышана. Потому что после даже ее крика, женщина не смутилась. Кроме того, это было похоже на крик человека отчаявшегося, чем злого, поэтому Сью продолжила также спокойно, хотя Джексон слышал, как ее голос чуть подрагивал от волнения. Она явно крепилась ради дочери Чарли. ― Сейчас Чарли в порядке, ― сказала она. Джексон весь обратился в слух, надеясь, что с Чарли не случилось что-то слишком ужасное. Особенно, сейчас он был в порядке. Сесилия выглядела до жути напуганной. ― Но он очень напуган, взволнован и зол. Он считает, что не только Белла стала вампиршей, но и ты, ― при этих словах глаза Джексона широко раскрылись. Он сделала перевес с ноги на ноги, потом обратно, взволнованный, как самый обычный человек. Сесилия, напротив, напряженно замерла там, куда ее усадили, сжав телефон здоровой рукой. Из раненной руки между пальцев стекала кровь, пачкая ковер и одежду девушки, но Сесилии было все равно. ― Он был в таком ужасе… Сесилия, он чуть с ума не сошел. Он сказал, что не хочет никого из вас видеть. В комнате повисла звенящая тишина. Таня замерла рядом с Джексоном с аптечкой в руках, ошарашенная последними словами, а лицо Джея исказилось от резкого сочувствия, когда он увидел, как глаза Сесилии поддернула мутная пелена слез. Это был удар… сильный удар. Чарли… Сесилия почувствовала, как дернулось ее сердце, пронзенное резкой болью. Сделать вдох оказалось невозможным. Она схватилась за сердце, пачкая в крови одежду, ощутила, как внутри что-то громко треснуло, раскололось на миллион маленьких осколков, а душа впала в летаргический сон. Открыла рот, чтобы вдохнуть воздуха, но не смогла. Горло казалось сухим и болезненным, а легкие стали судорожно сжиматься от боли. Её одолела такая сильная дрожь, что все тело стали будто ватным. Сесилия слабо застонала. Она чувствовала, как мир вокруг неё угасает. Она сидела, прислонившись к спинке дивана, тяжело дыша, заставляя себя оставаться в сознании. Комната медленно плыла в поле зрения. Воздух вокруг был густым. Сесилия в замешательстве огляделась. Её руки бешено дрожали, с трудом удерживая телефон в руке. Резкий металлический звон заполнил её уши и, казалось, не прекращался. Она прищурилась и закашлялась, делая глубокий вдох. Сесилия попыталась встать, но комната закачалась, когда она наклонилась вперёд. Девушка откинулась назад, сдавленное рыдание застряло у неё в горле, пока она пыталась думать. Ей нужно было… Что произошло? Необходимо было… С двух сторон раздались разные голоса, какой-то третий голос, отягощенный металлическими помехами. Сесилия озадаченно огляделась. Вокруг сверкали вспышки света, которые она не могла разглядеть. Девушка неловко попыталась встать. Её голова пульсировала, а комната продолжала вращаться. Сесилия оказалась на грани обморока. Её ноги не слушались. Послышался шум, но она не могла разобрать его из-за звона. Огни продолжали мигать. Сесилия моргнула и попыталась поднять глаза, чтобы увидеть, что это было, но всё вокруг покрылось рябью и потемнело. Она откинулась назад. Она сейчас встанет. Ей просто нужно было отдышаться. Если бы голова немного прояснилась, ей было бы легче двигаться. Она протянула руку и коснулась лица дрожащими руками. «Нет, ― сказала она решительно самой себе. ― Ни за что. Я не позволю этому случится с собой». Она сосредоточилась. Властным движением отодвинула телефон от уха и посмотрела в темный, заблокированный экран. Телефон продолжил говорить голосом Сью Клируотер, но Сесилию волновало не это. Она открыла камеру и снизу-вверх вгляделась в свои темные зрачки в отражение фронтальной камеры. Вцепилась в свои глаза так, будто смотрела на чужого человека. Она попыталась сделать то, что уже делала раньше, просто с другими. Сесилия представила, как перебирается в чужое сознание, огляделась там, как у себя дома ― собственно, в своем сознание она и была дома ― и безошибочно нашла то место, где рождалась паника и почти физическая боль. «Нет, ― снова подумала она. ― Немедленно прекрати. Успокойся, ― велела она себе властно, но спокойно, словно разговаривала с глупым ребенком, не прекращая вглядываясь в собственное отражение. ― Ты должна это сделать сейчас. Успокойся. Как можно быстрее. Давай. Успокойся». Это была быстрая, мимолётная, но очень яркая боль. Казалось, агония пронизывала каждое нервное окончание в теле. Было ощущение, что нервные клетки ее мозга перегорели. Кровь наполнила рот. Боль. Ничего, кроме бесконечного ада боли. А в следующую секунду, все прекратилось. Сесилия снова поднесла телефон к уху. Из динамика для нее пыталась докричаться обеспокоенная Сью. ― Извини, мне стало нехорошо, ― произнесла Сесилия ровно и спокойно. ― Он обсуждал с тобой что-то? Сбитая с толку таким резким переходом, Сью пару секунд ошарашено молчала. ― Д-да, ― наконец произнесла она. ― Но очень мало. Я как могла объяснила ему, что Каллены не охотятся на людей, но, кажется, Чарли не особо мне поверил. Он попросил меня уйти, и я ушла. За его домом наблюдают, так что он в порядке, но не хочет никого видеть. ― Я понимаю, ― сказала Сесилия. — Это большое потрясение, отцу надо побыть одному. Но этого времени будет достаточно к тому моменту, как мы с Изабеллой приедем. Мы поговорим и все решится. Спасибо за звонок, Сью. Я пойду собираться. ― Я буду ждать вас, ― произнесла Клируотер на прощание и отключила телефон. Каждый мускул в ее теле болел и сопротивлялся движениям, когда девушка попыталась встать. У нее получилось со второй попытки, но тут поднявшаяся из желудка кислота заставила Сесилию согнуться пополам. Ее рвало так сильно, что боль от конвульсий отдавалась в позвонках спины. Таня успела подставить ей под рот черный таз, и заботливо поглаживала по спине, второй рукой придерживая ее волосы, пока все, что могло, из Сесилии не вышло. ― Спасибо, ― хрипло проговорила Сесилия. Она посмотрела на Таню, и увидела, что помимо беспокойства в ее глазах застыло настоящее удивление, если не сказать больше. ― Что? ― Ничего, ― тут же смущенно проговорила Денали. ― Просто ты… твой дар начинает раскрываться. Так и раньше было, но сейчас… Ах, да, точно. Ее дар. Точнее, будущие зачатки ее дара. Она узнала об этом в Италии, и у Аро Вольтури было много идей, как именно мог развиваться ее дар, когда она станет бессмертной. Он даже милостиво позволил ей тренироваться с собой, завороженный открывшейся ему перспективой ― и дружбой. Сесилия поняла это, когда у нее получилось воздействовать на него. На самом деле, Аро был довольно одиноким существом, и Сесилия была той, кто развеяла это одиночество хотя бы на некоторое время. Она постаралась не думать об этом. Как ее учили, она заглянула вглубь своего разума, чтобы отгородиться от боли, пронизывающей тело. Мягким движением отсеяла панику и страх, пропустив их словно через сито, а потом выкинула это так далеко, чтобы даже сама не могла найти. Прижав руки к губам, она буквально заставляла себя дышать. Медленный вдох на счет до четырех. Выдох через рот. Снова вдох и выдох. И так раз за разом. Сесилия заставила себя собраться с мыслями. Это было даже к лучшему. ― Подумаем об этом позже, ― сказала Сесилия, с трудом встав. Посмотрела на Джексона через плечо. Вампир замер, взволнованный и обеспокоенный, но в его глазах не было знакомой в таком случае пустоты. Он сосредоточенно что-то обдумывал, глядя на нее. Почувствовав ее взгляд, Джей вздрогнул и посмотрел на нее с готовностью. ― Таня, ты сможешь узнать для меня номер Изабеллы? ― Ты хочешь поехать с ней? ― спросил Джей неуверенно. С одной стороны, Изабелла Каллен за все это время ни разу не причинила серьезного вреда Сесилии, и сама по себе не так уж и опасна, если подумать… А с другой стороны, сейчас эта чертова девица была вампиром. ― Мы точно должны ехать, это наш отец, ― произнесла Сесилия напряженным, дрожащим голосом. Взяла паузу, чтобы взять себя в руки. Таня уже ушла, убрав таз в ванную, и быстро и негромко говорила с кем-то. ― Конечно, если будет возможность, мы поедем все вместе. Мне надо позвонить Карлайлу прямо сейчас. Руки у нее были испачканы в крови, и они сильно тряслись, когда она снова потянулась к телефону. Джей мягко перехватил ее руку. ― Сначала умойся и приди в себя, ― сказал он мягко и заботливо, убирая волосы с лица. ― Я позвоню Карлайлу и попрошу приехать с близнецами. Будет лучше, если ты будешь выглядеть прилично, это не заставит их волноваться так сильно. Сесилия хотела возразить, сказать, что, если Карлайл от Джексона узнает, что ей срочно надо ехать в Форкс, его удар хватит, но по итогу решила, что Джексон прав. Вода всегда помогала ей успокоиться. Она умоется, почистит зубы, перевяжет кровоточившую руку, расчешет волосы, подумает, что и как говорить Изабелле, и решит проблему. Чарли, слава Богу, был жив и здоров, цел физически, и к тому моменту, как приедут его дочери, он уже успокоится. Благо, неожиданно, у нее оказалось много людей, которые были готовы ей помочь. ― Спасибо, ― кивнула она. Джексон отвел ее в ванную, оставил на стиральной машинке домашнюю аптечку и вышел, давая сестре время побыть одной. Сесилия глубоко вдохнула. Взялась за края раковины двумя руками, чувствуя, как нарастает в руке боль, которую до этого она успешно игнорировала, и уставилась на свое отражение. Ее лицо было бледнее обычного, под глазами быстро налились темные круги, а вены на шее набухли ― ее будущая сверхъестественная способность сейчас не была милосердна к своей носительнице, и выпивала из нее все силы. Но Сесилия уже научилась с этим справляться. Это было ее родовое право ― обладать чем-то столь сильным. Это было у Джея, у Чарли, у Изабеллы ― и у нее тоже, а значит это тем, с чем она могла справиться. Сесилия включила воду. ― Ты справишься, ― сказала она себе, глядя прямо в отраженные напротив глаза. ― Справишься со всем этим. Успокойся и думай логически, как ты умеешь. Она подождала пару секунд, прежде чем эта мысль уложилась в ее голове. Сесилия положила ее на верхнюю полку своего сознания, аккуратно и бережно, как мама, прикрыла теплым одеялом, и все ее тело чуть расслабилось. Сесилия опустила взгляд и аккуратно поднесла руку под тонкую струю теплой воды, смывая уже засохшую кровь. Взяла ватные диски, чтобы протереть вокруг раны. Джексон и Таня что-то обсуждали, но пока ее никто не позвал, Сесилия не стала прислушиваться. Когда она убрала лишнюю кровь, то взяла из аптечки вату и, щедро смочив ее антисептиком, бережно стала проводить по ранам. Запах раствора обжег ноздри, а раны ― смыв кровь, Сесилия увидела, что на ее ладони было несколько ран от осколков, небольшого размер, но значительно глубокие ― защипало, но Каллен только поморщилась. Она сделала так еще несколько раз, потом наложила заживляющую мазь и затянула рану эластичным бинтом, самофиксирующейся эластичной лентой с водоотталкивающим покрытием с забавным рисунком. Они хранили такие вещи специально для Бьянки, которая, как самый настоящий ребенком, могла пораниться и не захотеть заматывать свою ранку некрасивым бинтом, да и кроме того малышка любила плескаться в воду, и подобные вещи были удобнее. Закончив с рукой, Сесилия убрала остатки крови с раковины, умылась холодной водой, стерев макияж, почистила зубы, и собрала волосы в высокий хвост. Еще раз серьезно посмотрела на себя в зеркало, словно проверяя, в порядке ли эта женщина, и, аккуратно вытерев лицо, снова нанесла макияж. Не то чтобы это было важно, но Сесилия хотела еще чуть-чуть побыть в этой тишине. Когда она все-таки покинула свое убежище, Тани нигде не было видно, осколки были уже убраны, а в комнате стоял едва ощутимый запах моющего средства, который заглушал аромат крови. Окно было чуть приоткрыто, а Джексон сидел на диване, где еще недавно сидела она, и что-то сосредоточенно искал в своем телефоне. ― Бьянка проснулась, Таня пошла ее отвлечь, ― сказал Джексон, не отрываясь от телефона. ― Я не дозвонился до Карлайла и близнецов, наверное, отключили телефоны. Таня через сестер связалась с Розали, записала тебе номер, ― он протянул ей бумажку, держа ее двумя пальцами, так, словно перед ним был не лист бумаги с телефоном Изабеллы Каллен, а дохлая крыса. Хотя, Джей, наверное, предпочел бы второе. ― Я ищу билеты на рейс до Сиэтла. ― Спасибо, Джей, ― выдохнула Сесилия. Она набрала номер и сразу запустила звонок. Никаких особых чувств. Внутри шевельнулось и умерло раздражение, что сейчас ей предстоит услышать голос этой женщины… Но Сесилия быстро с этим справилась. Это было ради Чарли. ― Белла Каллен, слушаю, ― произнесла девушка. Голос ее прозвучал странно, видимо, она хотела избавиться от этих мелодичных, как перезвон «музыки ветра», ноток в своем голосе, но была вампиром еще слишком мало, и прежний хрипловатый низкий тембр у нее не получался. Совсем мало похожим на ее прежний. ― Изабелла, ― совершенно спокойно произнесла девушка. ― Привет. Это Сесилия. Нам срочно надо поговорить. Вываливать все сразу она не стала. Белле пока за глаза хватит и звонка от всегда любящей сестрицы. ― С… Сесилия? ― проговорила Белла, и в ее голосе, который она даже теперь не пыталась выдать за обычный человеческий. Череду сменяющих друг друга чувств в ней Сесилия прочитала безошибочно даже на расстояние. Даже в этом одном слове. Потрясение. Неверие. Боль. Страх. Подозрение. Снова страх. ― П-привет, ― произнесла она спустя время. Сесилия посчитала, что сестра уже собралась и готова воспринимать информацию. ― Мне звонила Сью, ― сказала она спокойно, хотя ее пальцы нервно дернулись. ― В Форксе опять стали происходить убийства, и Чарли поехал на одно из мест, где нашел новое тело. Там на него чуть не напал вампир, его спасли волки. Физически он в порядке, ― Сесилия сделала паузу, чтобы Белла могла осознать, что она говорила. ― Но увидев вампира, он как-то догадался о Калленах, он знает, что они — вампиры. И считает, что вампиры и мы с тобой. Сью сказала, что он напуган и не хочет нас видеть. ― Что? ― высоко воскликнула Белла, и Джей поморщился. ― Нет! Папа! ― Мы должны как можно скорее поехать в Форкс, ― сказала Сесилия, не собираясь быть утешителем. ― Начни собирать вещи и пришли мне фотографию своего паспорта и заграничного паспорта тоже. Я куплю билеты и отправлю их тебе. ― Дети, Карлайл и Эдвард поедут с нами? ― спросила Изабелла сосредоточенно, судя по звукам начиная двигаться. ― Надеюсь, ― честно призналась Сесилия. ― Посмотрим, сколько билетов сможем найти. Первыми все равно должны ехать мы, потом мои дети и Ренесми. Карлайл и Эдвард ― как получится. Она чувствовала себя ужасно, говоря это. Ей вовсе не хотелось бросать Карлайла, но она понимала, что в случае такой проблемы, только дочери и внуки смогут убедить Чарли в том, что его семья не опасна, и нельзя разрывать их отношения. ― Я нашел ближайшие билеты, ― сказал Джексон, и звучал он при этом не слишком довольным. ―Погоди, Джей что-то нашел, ― Сесилия поставила звонок на полную громкость, но Белла побоялась даже здороваться. Джексон не обратил на это внимание. ― После завтра есть почти пустой самолет до Сиэтла, но на сегодня я нашел три последних билета, вылет в два часа ночи, ― сказал он. ― Послезавтра тогда приедет Карлайл, близнецы и Эдвард с Ренесми, ― его голос не дрогнул, но Сесилия видела, как исказилось его лицо. Он даже сейчас не хотел принимать тот факт, что в чем-то помогал сестре Сесилии, ее мужу и их дочери. Если бы речь не шла о Чарли, который был Джексону весьма симпатичен ― и был его родственником ― Мартелл бы и пальцем не шевельнул. Сесилия, впрочем, тоже. Так, например, они же даже не знали, были ли похороны Рене, кто на них был и где она вообще похоронена. ― Можете взять с собой Джаспера, он же у вас вроде эмпат, да? ― Поедем мы вдвоем и Бьянка, ― возразила Сесилия еще до того, как Белла открыла рот. Объяснять причину своего решения Каллен не стала, просто сказала. ― Так будет лучше. Изабелла? ― Я отправила тебе фотографию своего паспорта, ― сказала она, и тут же раздался короткий «дзынь» о приходе сообщения. ― Тогда я приеду в аэропорт Берген-Фресланн к часу ночи. ― Там и встретимся, ― коротко проговорила Сесилия и сбросила звонок. Джексон прислал ей билеты, которые получил, и Сесилия переслала их Изабелле. Мартелл при этом сжал губы так сильно, что те почти слились с его лицом. ― Не злись, ― Сесилия придвинулась к нему ближе и положила руку на бедро. ― Просто крайняя необходимость. Джексон прошелся по ней взглядом вверх-вниз и медленно кивнул. ― Я понимаю. Но от этого более счастливым не становлюсь, да и вся ситуация меня не радует. ― Я понимаю, ― передразнила она его, улыбнувшись. ― Зато у тебя будет еще время с Таней. Бьянка будет со мной, а близнецы, вероятно, захотят пожить с Карлайлом. ― Я не переживаю о времени с Таней, у нас все получается довольно гармоничным, ― Джексон чуть улыбнулся, думая о Денали, а потом качнул головой. ― Я просто хочу, чтобы все было хорошо у тебя. С Чарли. Когда ты узнала, что я вампир, ты убежала от меня и сломала себе руку. ― Ты наглядно показал мне, как ты питаешься, ― напомнила она. ― Окровавленное тело. ― Окровавленное тело Оскара Уолша, ― исправил Джей. ― Ладно, не будем сейчас об этом, ― вздохнул он. ― Надо собираться. ― Ты так и не дозвонился до Карлайла и близнецов? Что ты ему написал? ― Чтобы он позвонил как можно скорее, это важно. Сесилия цокнула и закатила глаза. Джей мерзко захихикал. ― Прекрасно, Мартелл, просто прекрасно. Она написала сообщению Карлайлу, чтобы он не нервничал и просто позвонил ей, как они освободятся. «Я все-таки доведу его до нервного тика, ― расстроенно выдохнула девушка. ― Он будет первым вампиром в мире с нервным тремором». Довольная и выспавшаяся, Бьянка была обрадована перспективой полететь к дедушке, но заметно погрустнела, когда выяснилось, что с ними никто больше не поедет. ― Это всего на несколько дней, милая, ― утешила ее Сесилия, обнимая. ― Мы улетим сегодня, а уже через три дня приедут все остальные. Мы с тобой купим всем подарки, ― доверительно прошептала она, и Бьянка довольно улыбнулась. Немного меньше, чем получать подарки, она любила их дарить сама, и очень ценила те моменты, когда они с мамой выбирали что-то для других. ― Ну, хорошо, ― недовольно согласилась Бьянка. ― А потом они точно прилетят? Все-все? ― Сесили кивнула, и Бьянка невинно уточнила. ― И Карлайл приедет тоже? ― Конечно, моя девочка, ― улыбнулась Сесилия, поцеловав дочь в макушку. «Если ему не станет плохо сразу же после слов, что мне надо уехать в Форкс этой ночью», ― подумала она невесело, и они вдвоем с Бьянкой направились в комнату Сесилии, чтобы собрать вещи. Таня осталась на кухне, готовя еду в дорогу, Джей повис на проводе, договариваясь об уборке в доме Сесилии и аренды машины. Карлайл позвонил в восемь вечера, когда Сесилия только-только вылезла из душа. Бьянка уже искупалась, поэтому сидела и смотрела мультфильмы. Сесилия глубоко вдохнула, прежде чем взять телефон. ― Итак, я стараюсь не нервничать, ― мягко рассмеявшись, проговорил Карлайл, но Сесилия хорошо его знала, и слышала, как Каллен был напряжен. Судя по абсолютной тишине вокруг него, близнецы застыли где-то рядом с отцом в абсолютной тишине, чтобы слышать разговор. ― Правильно, потому что причин нет, ― заявила она неожиданно недовольно. ― Точнее, есть, но… В общем, на Чарли напали вампиры, и… Она пересказала ту же историю, что и Белле. Контессина и Карл шипели друг на друга на заднем фоне, что-то обсуждая, но Карлайл выслушал ее спокойно и без лишних вопросов. Когда она закончила, он спокойно спросил: ― Сегодня в два ночи? ― Да, ― выдохнула она. ― Джей забронировал вам билеты послезавтра. Но если вы захотите пересечь океан вплавь, я буду не против. ― Ого, а так можно? ― спросил Карл чуть громче. ― Для нас это явно будет сопряжено с проблемами, ― ответила его более рассудительная сестра. Потом, чуть помолчав, видимо обратилась к отцу. ― Но если ты хочешь поехать с мамой… ― Думаю, вам с Беллой лучше самим поговорить с отцом, наше присутствие может его только разозлить, ― справедливо рассудил Карлайл, хотя ничего не хотел также сильно, как согласиться со своей дочерью. Сейчас, когда они с Сесилией только-только снова были вместе, и у них было все хорошо, даже небольшая разлука казалась невозможной. ― Когда Белла встречалась с Чарли после обращения, он был очень недоволен тем, что мы все что-то от него скрывали. Так что поговорить вам втроем будет не лишним. Ты говорила с Мирандой? ― Да, ― Сесилия поставила звонок на громкую связь, и встала, чтобы снять с себя полотенце и вытереться как следует, а потом надеть чистую одежду, которую приготовила в дорогу. ― Я сказала, что отца ранили на работе, надо ехать. Она сказала, что ей жаль, что так все получается, и что, если нужна будет работа, я могу к ней смелой обращаться. Я сказала, что сестра подойдет, отдаст мое заявление на увольнение задним числом, ― Сесилия хихикнула. ― Таня обещала помочь. ― Мы скоро приедем, ― сказала Контессина. ― У нас еще есть время? ― Думаю, выехать надо будет в двенадцать или вроде того, ― Сесилия переоделась и присела на бортик ванны. ― У вас еще полно времени. Можете заехать купить что-то поесть себе. Вы будете жить с Карлайлом? ― Да, ― в один голос заявили близнецы. ― Если можно, ― как можно более нейтрально проговорила Контессина. ― Можно! ― голова Джексона просунулась в дверной проем. ― Каллен, забирай своих детей, быть многодетным отцом это не мое, я хочу быть хорошим воскресным дядей, ― громко проговорил он. — Вот так с ходу просто выписал из дома! ― фыркнул Карл, громко хлопнув в ладоши. ― Слышите треск? Это мое сердце, сердце человека, которого родной крестный, второй человек после родителей взял и вышвырнул на улицу. ― Не на улицу, а в, я уверен, шикарную квартиру вашего отца, ― возразил Джексон под смех Сесилии. ― Более того, если бы не ситуация с Чарли, я бы и мать вашу туда переселил. Не потому, что я вас не люблю, напротив, я вас всех смертельно люблю, а если ты кого-то любишь ― не надо его держать. Если любишь ― отпусти! Я люблю, и я отпускаю в счастье! Будьте свободны, ― Джексон сделал пафосный жест рукой, указывая, куда Сесилия и близнецы могут лететь. Сесилия и близнецы уже вовсю хохотали, даже Карлайл посмеивался в трубку. Секунда прошла, и Джей продолжил более ровным голосом. ― Так, на самом деле всех люблю, но давайте сильно не разлетаться, и чтобы на связи все были, ясно? А то сейчас отпущу в свободный полет ― и поминай, как звали. Смех Карла превратился в ультразвук, Контессина смеялась прерывисто, пытаясь отдышаться. Сесилия тоже уже не могла сдержаться, смеялась в голос. ― От тебя разлетишься, ― сказал Карлайл. ― Мы приедем через час. Тебе нужно что-то в дорогу? ― Нет, спасибо, ― чуть хрипловатым от долгого смеха голоса проговорила Сесилия. ― В случае чего позвоню, ― Карлайл и близнецы сказали, что скоро будут, и связь прервалась. ― Ты что, подслушивал под дверью весь разговор? ― Какого ты обо мне мнения? ― оскорбленно проговорил Джей. ― Только с того момента, как близнецы чуть не отправили Карлайла вплавь до Форкса, ― посмеиваясь, он направился в сторону кухни, чтобы помочь Тане чем-то, хотя Сесилия понимала ― он мог только помешать. Джей почти не готовил с того момента, как в доме появились еще две девушки ― Таня и Контессина, но всегда преданно крутился рядом с Денали, как его не отгоняли. Таня заварила ей красного чая, и девушки вдвоем с ребенком сели на диван, смотреть мультфильм. После пяти отвергнутых вариантов, Сесилия включила «Русалочку», и довольная Бьянка притихла. Сесилия чуть улыбнулась, глядя на нее: как хорошо, когда можно просто раствориться в сюжете мультфильма и не думать о чем-то серьезном. В какой-то момент нервы у нее снова стали сдавать. Ее руки мелко затряслись, и она сказала, что выйдет подышит воздухом. Таня напряженно смотрела, как Сесилия вытягивает незаметно от Бьянки упаковку сигарет с верхней полки. ― Мне пойти с тобой? ― поинтересовалась она. ― Сел… ― Я в порядке, ― Сесилия слабо улыбнулась. ― Хочу побыть немного одна. Таня кивнула, но за тем, как Каллен выходит во двор наблюдала напряжено. От Джексона и от самой Сесилии она имела малую толику представлений о том, какой ужас творился в жизни старшей из сестре Свон почти всю ее юность. Таня даже не обижалась, что Джей и Сесилия не пускали ее куда-то особо далеко. Были такие области, которые они бережно хранили от всех чужих и даже близких, и самым мудрым решением было просто оставить это им двоим. Она иногда видела, как тень это прошлого проходит мимо, черным силуэтом скользит в зеркалах, обдавая Сесилию и Джексона холодом своего дыхания, но она не подходила слишком близко. Лишь мимолетно касалась рукавом и снова исчезла в туманном прошлом. Таня мало что знала, но со всей своей вампиркой любовью и привязанностью к Джексону и его семье, не хотела повторения этого. Нравилось ей это или нет, но Джей был связан с Сесилией крепко-накрепко, такими узами, что и не разорвать, куда сильнее, чем физическая любовь или еще какая-либо. Это было высокое, нежное, преданное чувство, и Денали могла сделать то, что сделал в свое время Карлайла ― смириться с этим и жить дальше. И беречь то, что хотел сберечь он. Сесилия выскользнула на улицу, накинув на себя куртку, и почти сразу закурила. Она не часто прибегала к этому виду снятия стресса ― запах раздражал вампиров вокруг нее, не нравился Бьянке и близнецам, да и ей от жжения во рту лучше не становилось. С ее удачливостью она рисковала получить от курения все виды возможной онкологии, и было странно, как до сих пор не мучилась с циррозом печени после всех ее попыток спиться. Но именно это жжение и позволяло собраться с мыслями. Как всегда, когда в теле возникала боль, мозг Сесилии начинал активно работать, пытаясь устранить источник неприятных ощущений, и она могла лучше соображать. Сесилия использовала мундштук, чтобы курить, так оставалось меньше запаха, Ну, и да ― когда при курении методично вдыхаешь и выдыхаешь воздух, размеренно дышишь, как на дыхательных практиках, то перестаешь реагировать на стресс. «Карлайл меня все-таки убьет», ― выдохнула Сесилия, и сбросила недокуренную сигарету. Она вернулась в дом, чтобы вымыть руки, вытереть лицо влажными салфетками и избавиться от остатков запаха, и перекусила апельсином. Запах, конечно, был ощутим для вампиров, но он уже не казался таким едким. Прохладный ветерок с гор приятно успокаивал. Сесилия присела на ступени дома и довольно вдохнула запах холодной, вечерней Норвегии, задержав его в своих легких. Прохлада, почти полное отсутствие солнце, а то, что должен быть коричневым, здесь было голубым или зеленым. Постепенно загорелись низкие садовые светильники, приятным, белым цветом. По соседскому забору прошелся черный, большой пушистый кот, с интересом посмотрел на сидящую на пороге своего дома Сесилию и, гордо дернув хвостом, прошел дальше по своим делам. Берген напоминал Форкс. Возможно, поэтому Сесилии здесь так нравилось. Ночь. Сесилии нравилась ночная тишина и одиночество. То, что никто ничего от нее не ждал, и то, что она может просто быть. Ей не бывало одиноко поздними вечерами, но она не была против разделить эти моменты с кем-нибудь. Через минут десять, когда кончики ее пальцев уже начали дергаться от холода, возле дома затормозила хорошо знакомая машина. Сесилия чуть улыбнулась, поднимаясь со своего места. Карл первый появился из машины, придержал дверь сестре, а потом одним прыжком перемахнул через забор. Его забавная бумажная корона из какого-то ресторана фастфуда чуть не упала, но парень ее удержал. Сесилия не сдержала короткий смешок. ― Для кого придумали калитку? Карл пожал плечами, а потом посмотрел на отца и сестру, входящих на территорию через положенное место. ― Для Карлайла и Контессины, очевидно, ― фыркнул он. Подойдя ближе, Контессина ударила брата по плечу. Карл извернулся и попытался укусить сестру за пальцы, но Конти махнула двумя пальцами и Карл проскользил по дорожке несколько метров, и Конти эффектно взмахнула светлыми волосами. Сесилия закатила глаза, но подошла ближе к близнецам и заключила их обоих в объятья. Чуть сильнее, чем нужно было, вдавила в их лопатки пальцы, прижимая к себе и прикрыла глаза. Карл и Контессина обняли ее с двух сторон, прижимаясь к матери верно и преданно, зарывшись носом в ее шею, и позволяя держать себя так долго, как только ей нужен будет. Карлайл смотрел на это все со стороны. ― Никогда от вас не откажусь, ― вдруг долетел до него едва слышный шепот Сесилии. ― Никогда. Даже если завтра утром вы соберетесь устроить геноцид. Вопреки его ожиданиям, близнецы даже не хмыкнули, лишь крепче прижались к матери. Карлайл посмотрел на то, как подрагивают ее красноватые от холода пальцы, и легко понял причину ее беспокойства. У Сесилии был родитель, который отказался от нее. Она не хотела, чтобы такое произошло еще раз. Маленькая девочка, которую никто не любил стала взрослой, и боялась потерять ту любовь, которая у нее была. Поэтому она так отчаянно хотела заверить собственных детей в том, что они никогда не повторят ее судьбу. Что мать всегда будет рядом с ними и примет любых. Сесилия хотела дать им то, что никогда не было у нее ― дом, защиту, уверенность в том, что за них кто-то будет заступаться и любить. Просто любить. Абсолютно и без причин. Когда Сесилия мягко отстранился, поцеловав каждого в лоб, Контессина погладила ее по щеке. ― Все будет хорошо, мама, ― сказала она серьезно и спокойно, и уверенность в ее словах не позволила засомневаться в том, что может быть иначе. Карл крепко сжал материнские пальцы в своих ладонях. ― Мы с тобой, ― уверенно заявил он. ― Чтобы не случилось, мы тебя поддержим. Сесилия ласково улыбнулась и накрыла их щеки своими руками. Чуть погладила. ― Мои любимые чертята, ― сказала она. Карл и Контессина улыбнулись ей. Сесилия глубоко выдохнула, и Карлайл понял, что минута слабости закончена. ― Как прошел ваш променад? ― она кинула хитрый взгляд на Карлайла, который держал в руках какой-то деревянный чемоданчик ― очевидно, тот самый дорогущий набор для рисования ― и огромный пакет с фирменным логотипом фастфуд-кафе. ― Сильно разорили своего отца? ― Нет, все в пределах приличного! ― важно заявил Карл, громко щелкнув языком, словно ставя восклицательный знак в своей фразе. ― Все его миллиарды в порядке! ― Разорение было не сильным, я думал о больших суммах, ― хмыкнул Карлайл, делая шаг к жене и детям. Контессина фыркнула. ― Что ты о нас ему наговорила такого? ― Ничего, что не было бы правдой, ― хмыкнула Сесилия. ― Надеюсь, вы хорошо вели себя? ― Почти сущие ангелы, ― хмыкнул Карлайл. ― Ангелы? Ты точно наших детей водил на выставку? ― Ой, все, ладно! ― Карл громко фыркнул. ― Я, пожалуй, пойду в дом, пока мне в вину не вписали то, что Люцифер пал. Контессина, благодарно кивнув Карлайлу, приняла вещи из его рук, и направился вслед за братом, тихо посмеиваясь. Сесилия проследила за ними с легкой улыбкой, а потом обернулась к Карлайлу. Каллен подошёл к ней и заключил в мягкие объятья. Сесилия обвила руки вокруг него, и притихла на несколько минут, ощущая, как аккуратно скользят твердые пальцы по ее волосам, голове, к шее, вдоль позвоночника и снова вверх. Карлайл коснулся ее макушки прохладными губами. ― Прости меня, ― вдруг пробормотала Сесилия. ― Я правда не хочу оставлять тебя так, после всего. ― Глупышка, ― Карлайл мягко рассмеялся, обнимая ее чуть крепче. ― Я совершенно не злюсь. Ты же не уходишь от меня навсегда, ― Сесилия напряглась в его объятьях, и Карлайл ласково скользнул пальцами вдоль ее позвоночника. Чуть отстранился, чтобы взять лицо жены в ладони и ласково коснулся носом ее. Сесилия тихо хихикнула. ― Ну вот, улыбаешься. Не могу видеть, что тебе грустно. ― Мне не грустно, ― возразила Сесилия, накрыв одну из рук Карлайла своими пальцами. ― Мне… ― она чуть запнулась, а потом пожала плечами, и лицо ее стало болезненным. ― Чарли единственный родитель, который у меня есть. Я даже не могу представить, что мне придется потерять его. Карлайл промолчал, лишь ласково поцеловал девушку в губы. Он ничего не мог ей ответить, и Сесилия знала это, поэтому ничего и не ждала. Лучшее, что Карлайл мог сделать для нее ― просто обнимать и поддерживать. Он не мог сказать, что все будет хорошо, или что Чарли не откажется от нее… он мог просто сделать этот момент не таким болезненным для нее. Сесилия погладила его по затылку. Его ласки такие приятные, такие восхитительные, что Сесилия вздохнула, боясь издать громкий звук. Карлайл, как обычно, учтив, и будто даже сейчас с излишней осторожностью поглаживал ее бедра, будто это способно было хоть как-то ее оскорбить. Карлайл посмотрел на жену. В искусственном свете из окон дома, лицо Сесилии было похоже на обтянутый кожей череп; ее щеки впали, под глазами, казавшимся черными дырами на фоне бледной кожи, залегли темные круги. ― Ты в порядке? ― обеспокоенно проговорил Карлайл, используя способности вампира, чтобы понять, что с женой. Ее сердце билось неровно, прерывисто, кровь текла будто в разы медленнее. Сесилия молчала, потом ее плечо неуверенно дернулось. Карлайл снял с себя пальто, чтобы накинуть его на плече жены. Сесилия благодарно улыбнулась и просунула руки в рукава. Черное холодное пальто повисло на ней, и девушка свела полы. ― Это из-за моей способности, ― сказала она вдруг. ― Я… Не осуждай меня, хорошо? ― Конечно, нет, ― Сесилия взяла его за запястье и внимательно посмотрела в золотистые глаза Карлайла. ― Ты снова ошарашишь меня чем-то, а потом мы не будем это обсуждать? ― Это обсудить мы можем, ― неуверенно проговорила Сесилия, чуть улыбаясь. ― Только позже, ―на глубоко выдохнула. ― Когда родились близнецы, я поехала в Вольттеру. Я все рассказала Аро, показала ему близнецов, ― следующую фразу она проговорила на выдохе. ― Аро стал крестным Карла… А Кай ― Контессины. ― Что?! Сесилия вздрогнула. Карлайл сделал глубокий вдох, постаравшись собраться с мыслями и взять себя в руки. Он коснулся плеча Сесилии кончиками пальцев, словно извиняясь за резкий крик, но не смог сдержать явного удивления. Это... это не укладывалось у него в голове… Сесилия… что она сделала? ― Я подумала, что это не будет лишним, ведь, кроме того, мы не нарушали закон, ― аккуратно начала объяснять она, обеспокоенно вглядываясь в ошарашенное лицо Каллена. ― Аро, Кай и Маркус познакомились с близнецами, и поняли, что они не опасны, что они понимают, что тайну надо сохранять. Аро был очарован, ― губы Сесилии странно дернулись. ― Но, когда мы со всем разобрались, надо было думать, как сделать так, чтобы мы все были спокойны. Аро беспокоит ваш клан, и ему нужна была гарантия, что в случае чего ни я, ни мои дети не обратимся против него, а я хотела быть уверенной, что с близнецами и после все будет хорошо. Что-то скрывать не было смысла, мы с Аро выложили все карты на стол. И тогда он предложил стать крестным для Карла. Так мы стали связанными семейными узами. ― Аро еще куда не шло, ― выдохнул Карлайл. ― Но… Кай? Он был первый, кто хотел уничтожить всех нас…. Он невольно запнулся, еще раз подумав о том же, что пару раз уже приходило в его голову ― Кай хотел избавиться от Ренесми и опасного клана Калленов. Сесилия с ее близнецами и нежеланием становиться частью клана Калленов, со своей историей, могла прийтись Каю по душе. Они наверное могли в чем-то понять друг друга ― например, как рождается ненависть. Кайус Вольтури, один из трех лидеров королевского клана, был самым жестоким и безжалостным из своих братьев. Когда он встретился с Аро, он был совершенно поглощен амбициозными и далеко идущими планами господства вампиров, и, хотя у него не было особого дара, но его особенностью была страстное умение ненавидеть. Сесилия пожала плечами. ― Мы неплохо поладили, ― сказала она кратко, с легкой улыбкой. ― Я понравилась его жене, а потом и с ним мы стали общаться. Близнецы легко завоевывают сердца, но Кай к ним не приближался до последнего времени. Я сама предложила ему стать крестным Контессины, и он согласился. Мы довольно легко сошлись, я сама удивилась. ― Да уж… Кай, ― все еще недоверчиво проговорил Карлайл, накрыв глаза ладонью, чуть потянул уголки, чтобы собраться с мыслями. ― Ты могла бы сказать мне об этом раньше, ― произнес он осуждающе. ― Не приходилось к слову, ― возразила она. ― В Вольттере много чего было, и я должна была вывалить это на тебя сразу? Если ты не понял, я все еще удивлена, что ты решил меня простить. Как и в другие моменты, когда она упоминала свое еще не прошедшее чувство вины, Карлайл тут же нахмурился, и щелкнул ее по бедру. Щелчок прошел сквозь плотную ткань пальто и джинсы, отдавшись легкой болью. Сесилия шикнула, тут же потерев место щелчка. ― Больно? ― Неприятно. ― Хорошо. Может, напомнит тебе, что я тебя ни в чем не виню. Я тебя люблю, и… ― Карлайл чуть помолчал, чтобы правильно выразиться. ― Это было не решение простить тебя. Я не мог поступить иначе, потому что я люблю тебя, и я тебя понимаю. По сути, мне нечего прощать тебе. ― Я знаю, ― она улыбнулась и обняла его за торс. ― Я просто говорю, что у меня в душе было столько всего, что я даже не подумала сказать тебе об этом. Для меня это… ну, естественно, ― Сесилия чуть хихикнула, обхватив себя руками. ― Вольтури теперь наши дальние родственники, и я собираюсь поступать с ними также, как с дальними родственниками: вспомнить, только когда заходит речь, ― она вгляделась в лицо Карлайла цепкими синими глазами. ― Ты не злишься на меня? Карлайл дал себе время подумать. Не хотел, чтобы его ответ был отчаянным и спутанным, и дал Сесилии хотя бы подозрение в том, что он неискренен. Да и, кроме того, ему надо было подумать об этом. ― Конечно, не злюсь, ― произнес он то, что в любом случае было правдой. ― Ошеломляет, ― произнес он еще одну правду. ― Я этого не ожидал. И мне определенно надо подумать об этом. Но я понимаю, что это был вопрос безопасности твоих детей, и я бы не был удивлен, заключи ты сделку с самим Дьяволом. ― О, определенно, я бы пошла и на это, и на что-то большее, ― хихикнула Сесилия. ― Но отвечая на твой вопрос о моем «в порядке». Аро обнаружил во мне задатки будущей способности, и научил меня кое-что делать. Он думает, что я смогу внушать людям, заставлять их делать то, что я хочу, безоговорочно верить мне. Пока, все мои попытки ― только детские фокусы, но я могу очень эффективно успокаивать себя, глядя в свое отражение, ― она покачала головой. ― Аро разрешил мне попробовать это с ним. Я заставила его прочитать детское стихотворение. ― Уверен, он был в восторге, ― хмыкнул Карлайл, и взял Сесилию за запястье руками. ― Мне надо знать что-то еще? Может, ты обещала выдать Бьянку за Алека Вольтури? ― Нет, до этого мы не дошли, ― рассмеялась девушка. ― Ничего особенного больше не происходило. Про Бьянку Аро тоже знает, он разрешил мне делать то, что я считаю нужным. Хотя, за возможность исследовать близнецов, он бы мне и душу продал. Можешь расспросить близнецов, они с радостью поделятся своими историями. Сесилия чуть поежилась, и Карлайл заметил, что кончики ее пальцев покраснели. ― Зайдем в дом, ― взволнованно проговорил он. ― Ты замерзла, ― он взял Сесилию за талию и потянул за собой. ― Ты настоящая итальянская королева, любовь моя. Союзы, дипломатичные договоры, кумовство… ― Я сказала Аро тоже самое, ― усмехнулась Сесилия. ― Он сказал, что королевскую выправку сразу видно, и подарил мне корону Изабеллы Глостерской. Аро довольно щедрый… кум. Контессина проверила до конца, все ли вещи матери, необходимые ей, на месте. Карл взволнованно ходил туда-сюда по дому, не имея сил и выдержки удержаться на одном месте, и Бьянка, улыбаясь, ходила за ним, повторяя движения точь-в-точь. Таня была на кухне, что-то готовя, перемещаясь быстро-быстро, а Джексон словно примерз к подоконнику на той же кухне, и смотрел в темное окно. Работал телевизор, но никто его не смотрел. ― Все хорошо? ― спросил Карл, остановившись у лестницы. ― Просветите своего отца по поводу каникул в Италии, ― велела Сесилия, и Карл вздернул темную бровь. ― Даже так? ― Надо позвонить Аро и порадовать его, ― сказала Контессина, появляясь на втором этаже и элегантно опираясь на верхние поручни. ― Он сказал, что его сердце разбито вашим расставанием, и немедленно надо сообщить, когда вы снова будете вместе. ― Он просто надеется на то, что я рожу еще несколько талантливых дампиров, чертята мои, ― улыбнулась Сесилия. Бьянка обняла Карла за ногу, и юноша взял ее на руки, поцеловав в нежную щечку. ― Твой самолет через три часа, ― сказал Джексон, выходя из кухни. ― Будем выезжать неспеша? ― Поедете меня провожать? ― Я не удивлюсь, если он в багажное отделение залезет, лишь бы быть уверенным, что ты в порядке, ― хмыкнула Таня. Джексон обернулся на близнецов. Контессина, изящно переставляя ноги, двигалась будто по подиуму. Она подплыла к своему брату, обняла его сзади за торс, улыбаясь какой-то растерянной улыбкой своим мыслям. «Через пару лет Бьянка будет похожа на их общего раннего ребенка» ― подумал Карлайл, глядя на то, как Контессина, бегло поцеловав брата в висок, начала негромко ворковать с Бьянкой. ― Я, кстати, собрал ваши вещи, ― сказал Джексон. ― Вы съезжаете к своему отцу. Все парами пожили ― моя очередь. Близнецы рассмеялись. ― Да Бога ради, ― Карл закатил глаза. ― У меня есть по крайней мере еще один крестный, у которого дом на сотни комнат, уж без крыши над головой не останусь. Джексон ревниво нахмурился, но, сраженный своим же оружием, лишь сверкнул глазами в сторону племянника, и коротко рыкнул. Карл рефлекторно дернул плечом, с трудом удерживаясь от шага назад. Карлайл мягко обнял жену за плечи, поцеловав в макушку. Дальше собирались почти в молчании. Карлайл загрузли вещи жены и Бьянки в свою машину, близнецы спешно собрали то, что нужно было им ― потому что вопреки шутке, Джей смотрел на их сборы с каким-то задумчивым выражением лица, даже ничего не комментируя ― и сунули в ту же машину. Бьянку пристроили в детское кресло в машине Джексона, и девочка не стала возмущаться: было уже поздно, она зевала и хотела спать. Близнецы сами были не на много бодрее, когда сели на заднее сиденье отцовской машины. ― Поспи тоже, ― предложил Карлайл, и жена, даже не став спорить, кивнула и прикрыла глаза, тут же погружаясь в беспокойную дремоту. Когда они приехали, Изабелла Каллен была уже там. Эдварда и Ренесми с ней почему-то не было. Глаза Джексона сузились, когда он выцепил фигуру молодой вампирши, и стали на тон темнее. Таня обеспокоенно переплела свои пальцы с его. Джексон и Сесилия посмотрели друг на друга, и в глазах друг друга прочли уже знакомые фразы. ― Не езжай, ― сказал Джексон, крепко сжимая левую руку Сесилии, напряженно вглядываясь в макушку Беллы Свон. ― К черту эту идею. Ты не будешь там вдвоем с ней. ― Там будет папа, ― неуверенно возражает Сесилия. ― Он не позволит что-то сделать. Да и, кроме того, с ней одной всегда было легче. Сесилия верила, что она будет в порядке, что она стала сильной, и Джексон с трудом, но отпустил ее, понимая, что не может держать ее вечно у себя под боком. «Не будешь предлагать остаться?» ― с усмешкой промелькнуло в глазах Сесилии. «Не в этот раз, ― ответил ей Мартелл. ― Ты стали сильнее, луна моя, любимая моя». ― Что с лицами? ― хмыкнула Сесилия, оглядев свою свиту. ― Как будто не к отцу еду, а свои же похороны организовывать. ― Я тебе дам «похороны»! ― в одни голос недовольно произнесли Карлайл и Джексон. Близнецы нахмурились. Контессина покачивала уже спящую малышку на своих руках, и снисходительно улыбнулась на шутку матери. Они держались в стороне от Изабеллы, будто и не заметили ее, пристроились на короткие полчаса в комнате отдыха. Бьянка дремала, близнецы, пригревшись с двух сторон от матери, тоже уже засыпали. Джексон и Таня о чем-то негромко переговаривались в стороне, Карлайл взял Сесилии горячий шоколад из автомата, и, хотя было очевидно, но по ее лицу было видно, что даже если напиток из дорогущего автомата с кофе, быть вкусным он не может. Вместе с тем, она допила все молча и поблагодарила его. Карлайл ласково погладил жену по спине, нежно коснулся губами ее лба. Сесилия удерживала Бьянку одной рукой, второй обнимала Контессину, а на обнимающего ее Карла склонила голову. Ее губы поминутно касались макушки то одного, то другого, то третьего своего ребенка. Мирное дыхание детей успокаивало, и Сесилия прикрыла глаза, чувствуя, как под ее ладонью мирно бьется маленькое сердечко, а два сильных ровных ритма она чувствовала так же, как свое собственное. Контессина чуть поёрзала, прижимаясь к ней ближе, рука Карла, которая обнимала мать за талию, сжалась крепче, будто во сне он пытался удержать кого-то или что-то. Сесилия скрестила их с сыном щиколотки, чтобы держать его хотя бы так, и умиротворённый Карл замер. «Вот оно, ― подумала Сесилия. — Вот это был мой конец, мое начало и еще одно начало. В моих детях ― в том, кого я не родила, в том, кого родила не я, и тех, которых я, наконец, выносила и родила. Мои восходы и исходы, мое возрождение, зарождение и рождение. Все, что я когда-либо на самом деле хотела в жизни. Моя живая кровь и плоть, мое сердце и душа. Никогда от них откажусь. Мои дети. Все мои дети. Я должна сделать это ради них. Я должна сохранить своего отца». Карл и Контессина были пободрее, собираясь прощаться с ней. Джексон взял Бьянку, чтобы Сесилия могла спокойно проститься с детьми, даже если разлука не обещала быть долгой. Карлайл стоял за спинами близнецов, не мешая прощаться. ― Береги себя, мам, ― серьезно произнесла Контессина. ― Будь очень аккуратна, звони нам, ― добавил Карл. Сесилия какое-то время молчала, а потом посмотрела на своих детей. Взяла их за запястья, и близнецы посмотрели ей в глаза. ― Я хочу вам сказать… Я хочу пообещать вам три вещи, которых никогда не было у меня. Безопасный дом; человека, который будет говорить вам, что любит каждый день. И кого-то, кто будет бороться за вас каждый день. Другими словами ― семью, ― ее пальцы судорожно сжались сильнее на запястьях близнецов. ― Я очень сильно люблю вас, два моих самых желанных черта на свете. И я обещаю вам, что у вас будет такая семья, где ваша мама вас любит, где отец заботится о вас, где у вас есть самые сумасшедшие и веселые часы с дядей и тетей, и спокойные глупые детские игры с сестрой. А еще у вас будет рыбалка и просмотр спортивных игр с дедушкой. Все это будет у вас, ― Сесилия кивнула. Сама себе, словно говоря себе, что так оно и будет, и близнецам, словно давая клятву. ― Я все сделаю для этого. Я обещаю. Следующий порывистый выдох Контессины смешался со всхлипом. Глаза Карла тоже стали влажными. Одним синхронным шагом, близнецы подошли к матери и крепко стиснули ее с двух сторон. ― Ты лучшая мать на свете, ― сказали они шепотом, и Сесилия прикрыла глаза, сдерживая собственные слезы. Карлайл обнял ее на прощание с явным неудовольствием. Его пальцы судорожно сжались на ее лопатках, когда Каллен наклонил голову и коротко, но пылко поцеловал ее. ― Я не прощаюсь, ― сказал он, ласково погладив ее подбородок. ― И я надеюсь скоро увидеть тебя. ― Смотри не сорвись, а то действительно вплавь поплывешь до Сиэтла. Карлайл выдохнул. ― Это идея очень заманчивая, любовь моя. Позвони мне сразу, как доберетесь. И вообще, звони как можно чаще, ― попросил он, бережно приглаживая волосы жены. Почувствовал, как пальцы Сесилии крепко вжались в его спину через ткань верхней одежды. Будто старалась набраться сил от их любви на предстоящие дни разлуки и не приятных семейных хлопот. Не такие, ох не такие поводы предпочитала Сесилия для встреч с родственниками, если вообще когда-то хотела быть участников такого.        ― Я не буду мешать тебе на работе? ― с сомнением уточнила Сесилия, подняв голову и упершись подбородком в его грудь. ― Эй, я уволен вместе с тобой, кстати. Да и, даже если бы нет ― ты важнее, ― он склонился, чтобы поцеловать жену, дать свою поддержку и получить частичку ее тепла, которой должно было хватить до их следующей встречи почти через два дня. Слишком много после года разлуки и нескольких непростительно быстрых недель вместе. Джексон обнял ее коротко и властно, звучно поцеловав в уголок губ. ― Не натвори дел, Сел, ― проговорил он. ― Я уверен, что все пройдет хорошо. ― А как иначе, ― Сесилия хитро прищурилась. ― Ведь там буду я. ― Правильно, детка, ― Таня залихватски подмигнула ей. ― Разберись со всем. Карлайл цокнул языком. ― Все-таки всех светловолосых вампиров надо держать от тебя подальше. ― Эй! ― возмущено фыркнула Контессина, и все они рассмеялись. Сесилия посмотрела на них. На свою семью. Подумать только, всего семь лет назад, или даже еще меньше, она не могла даже представить, что у нее будет такая семья. Что у нее будет такой любящий и сильный брат, как Джексон, верная подруга. Что у нее будет мужчина, который будет любить ее больше всех на свете. Что у нее будет трое прекрасных детей. Для девочки, у которой не было никого, кроме Оскара Уолша, это было безумно много. Все, о чем она мечтала ― и даже больше. Сесилия не собиралась хоть что-то из того, что было так важно для нее. Изабелла ждала ее у самого самолета, неловко, совсем как свое прошлое человеческое, топчась на месте. Она неловко негромко поздоровалась, и Сесилия ответила ей тем же. Три года назад, почти девятнадцатилетняя она, входя на борт самолета вместе со своей сестрой, подумала бы: «Хорошо, что места у нас даже не рядом». Но в этот раз все было совсем иначе. Двадцатитрехлетняя Сесилия Каллен заходила в салон самолета, прижимая к себе своего старшего ребенка, который был для нее абсолютно особенный. Старшие дети все такие. Точно так же, как Сесилия была особенной для своего отца. И этим она собиралась воспользоваться.