ДвижПариж - JRock версия (сборник)

Все началось с компьютерного стола. Или со старого костыля. Или с кармы, которая рано или поздно карает каждого. Хотя, скорее всего, все же со стола, который, по мнению Джина, был им так нужен. – Я не могу работать за ноутом там же, где ем, – заявил он. – Ты за ноутом не работаешь, – резонно заметил на это Бё. – А жрешь вообще где попало. – Нам нужен стол, – отрезал Джин. В итоге, чтобы не заплатить лишнего, Джин отыскал в сети какой-то подержанный стол, который и перебрался к ним в квартиру уже на следующей неделе. Корявая конструкция выглядела уродливо, и на проверку выяснилось, что к тому же качается. Бё не прекращал издеваться, Джин мужественно сидел за своим столом, бесконечно передвигая его по комнате, желая найти место, где тот не будет шататься от каждого прикосновения. В результате очередных таких перемещений стол упал ему на ногу. Привлеченный мученическим криком, Бё заглянул в комнату, и его брови поползли вверх. – А я думал, это опять соседская собака воет, – сообщил он. – Придурок… – Джин прыгал на одной ноге, и от боли у него выступили слезы. – Мне надо в больницу. И они поехали в ближайший травмпункт. После почти целого часа, проведенного в зале ожидания, Бё разрешили войти к Джину. Тот сидел на специальном кресле с крайне несчастным выражением лица, а на ноге его красовался добротный допотопный гипс, при виде которого Бё вытаращил глаза. – Перелом очень серьезный, кости сломаны в трех местах, – пояснил врач. – Обычными ортезами тут не обойтись. – Только со мной могло такое случиться, – горестно вздохнул Джин. Бё хотел было согласиться, что Джин действительно тот еще идиот, как снова заговорил врач: – Минимум месяц покоя, а после можно будет снять гипс. Джин совсем приуныл, а Бё, зевнув, подумал, что не так уж оно и плохо – взять небольшой перерыв и предаться прекрасному ничегонеделанию для разнообразия, вместо бесконечных репетиций, тем паче что до ближайших запланированных концертов было еще далеко. Однако, как выяснилось уже через пару дней, Бё погорячился. Сидеть в четырех стенах со страдающим Джином, который с неуклюжестью, достойной слона на коньках, скакал по квартире на одной ноге, задевая стены и мебель, ругаясь и причитая одновременно, оказалось крайне утомительно. – Ты не представляешь, как у меня там все чешется, – ныл Джин за завтраком. – Под гипсом. И никак не подберешься… – Можно вилку засунуть и почесать, – не прекращая жевать, предложил Бё и под испепеляющим взглядом Джина спросил: – Что? – Себе вилку засунь! – огрызнулся тот и продолжил страдать: – Я даже помыться нормально не могу… Про себя Бё подумал, что вилки лучше припрятать – кто его знает, насколько сильно там у Джина чесалось, а вилками этими ему еще есть. Следующим неприятным сюрпризом оказался секс, а точнее – его исчезновение из жизни Бё. – Я одного понять не могу. У тебя ж нога сломана, а не член, – возмущался он. – А ты попробуй привяжи бревно к ноге и займись акробатикой, – зло парировал Джин. – Мне так неудобно. И так тоже. А вот так мне гипс давит вот сюда. Слушая непрерывный поток жалоб, Бё решил, что лучше отправится в душ и поможет себе сам. – Я даже не настаиваю, – заявил он, перед тем как выйти. – Ты, кажется, говорил, что теперь не моешься. В спину ему полетела подушка – ничего тяжелее Джину под руку не подвернулось. Еще через неделю кто-то из многочисленных родственников привез Джину бабулин костыль – старый, облезлый, но все еще функциональный. С ним по квартире он начал перемещаться куда ловче, а шутки Бё стали еще более изощренными, но на них Джин уже перестал обращать внимания. Как-то вечером вдвоем, развалившись на диване, они смотрели фильм, заедая бобами эдамаме. Фильм был на редкость тупым и вызывал у Бё скуку пополам с раздражением – впрочем, как и многие другие вещи в этом мире, – да к тому же миска с бобами пустела удивительно быстро. – Закончились, – Джин потряс в воздухе посудиной, как будто Бё сам не заметил, как скоро бобы были съедены. – Сгоняй на кухню, – предложил он. – Как тебе не стыдно, Бё! – чуть ли не впервые от души возмутился Джин, до этого молча терпевший все его приколы. – Я сломал ногу в трех местах! – Надеюсь, ты больше не будешь ходить в такие места, – пробормотал Бё и сделал очередной глоток пива. На несколько секунд повисло молчание – Джин пыхтел, мучительно решая, что ему хочется в большей мере – рассмеяться или разозлиться, и, в конце концов не выдержав, все же заржал. – Какой же ты мудак, – выдохнул он, когда отсмеялся. – Зачем я только с тобой живу? – Потому что больше с тобой жить никто не хочет, – подсказал Бё. – С тобой – тоже. – Не спорю. Они помолчали еще немного, и Джин вдруг спросил: – Слышал про карму, Бё? – Это блюдо какое-то с рисом? – Это то, что тебя обязательно покарает за все твои издевательства. – Разве я издеваюсь? – удивился Бё, а Джин, обреченно закатив глаза к потолку, сделал громче звук на телевизоре. И карма покарала, причем куда быстрее, чем смел надеяться Джин. Следующим вечером они лежали в постели, и Бё с безразличной физиономией листал новостную ленту в телефоне. – У тебя такая морда недовольная, как будто опять комменты к нашему последнему клипу читаешь, – насмешливо заметил Джин. – Моя морда недовольна, потому что я лишен секса, – огрызнулся Бё. – Как старый дед, ложусь в постель и сплю. – Так ты и есть старый дед, – отчего-то обрадовался Джин. Посчитав ответ на такое несмешное подначивание ниже своего достоинства, Бё уткнулся в телефон с еще большим вниманием, когда Джин все же сжалился. – Ладно, катись уже сюда. Подрочу тебе на сон грядущий. От радости, первой за долгое время, которую Бё не смог скрыть, он едва не уронил телефон на пол. – Барабаны – не твое, – сообщил довольный Бё, выдыхая в потолок сигаретный дым. – Это еще почему? – без энтузиазма и даже без возмущения спросил Джин, который сейчас чувствовал себя не менее удовлетворенным. – Твои руки больше для другого подходят. – Знаешь, какие-то хреновые у тебя комплименты. – Это не комплимент. Возразить Джин ничего не успел: раздался грохот, от которого они оба дружно подскочили на кровати. До Бё не сразу дошло, что проклятый древний костыль, на который он уже смотреть не мог и который Джин поставил у стены, по неведомой причине упал на пол с таким звуком, будто обвалилась крыша дома. – Вот дерьмо, – пробормотал Бё, возвращаясь в прежнее положение и снова затягиваясь. – Подними, пожалуйста, – попросил Джин, тоже укладываясь и натягивая на себя одеяло. – Мне трудно вставать. – Завтра подниму, – отрезал Бё. Ему вставать было тоже трудно, потому что лениво. А наутро, не разлепив даже глаз, по зову природы Бё выбрался из постели и, почесывая бок, направился к коридору. Костыль, благополучно забытый на полу, он не заметил и, споткнувшись, полетел вперед головой в захламленную прихожую. – Сраная собака, – пробормотал во сне Джин, когда Бё, взвыв не своим голосом, схватился за ушибленную руку. *** Попытки Джина сохранить не то что жалостливое, а хотя бы серьезное выражение лица были откровенно провальными – довольная улыбка расползалась по его физиономии, и не без досады Бё отмечал, что тот не выглядел таким счастливым вот уже несколько недель. – Молчи, – с неприкрытой угрозой в голосе предупредил его Бё, но Джин не испугался. Они сидели на кухне и пытались поесть, но Бё кусок в горло не шел, а Джину было слишком весело, чтобы отвлекаться на еду. На среднем пальце правой руки Бё красовался ортез, из-за которого складывалось впечатление, что он все время показывает фак. – Молчи, я сказал, – хмуро повторил Бё, но Джин невозмутимо схватил ложку и сунул ее Бё под нос, будто микрофон, тут же затараторив: – Общественность интересует ваше мнение о политической ситуации в Японии! Без слов, пожалуйста, только язык жестов. – Пошел в жопу, Джин! – рявкнул Бё и оттолкнул от себя ложку. – Как тебе не стыдно! Сломать пальцы на правой руке – ебано! – А ебано сломать пальцы – еще ебанее, – расхохотался Джин, пока Бё буравил его угрюмым взглядом исподлобья. – Смотри, Джин, как бы тебя карма не покарала, – негромко предупредил Бё, а когда тот и не подумал прекратить ржать, скучающе добавил: – Или я. От этой кармы пока дождешься, а терпение у Бё было вовсе не таким бесконечным, как у Джина.