Жертвоприношение

Лагерь восставших, 72 г. до н.э. Весна в этом году наступила ранняя. Особенно это чувствовалось в южных районах Италии: буйно расцвела акация, и долины казались покрытыми снегом. Сильный аромат цветов витал в воздухе. Однако жителям Италии было не до весны. Римскую республику лихорадило — более полутора лет шла Третья война с рабами. В отличие от первых двух Сицилийских восстаний — самая масштабная и кровопролитная. Началось всё в 73 году до н.э., когда несколько десятков гладиаторов бежали из школы Лентула Батиата в Капуе. Восстание поднял фракиец Спартак с друзьями Криксом и Эномаем. Весеннее солнце заливало холмистую долину, где в укромном месте расположился лагерь восставших гладиаторов и рабов. Их вождь Спартак стоял на площадке, выстроенной из дерева дозорной башни, и внимательно оглядывал открывавшиеся его взору окрестности. Потерев ладонями лицо, он посмотрел вниз, где Крикс, Эномай и Ганник учили сражаться бывших рабов, которые не особо горели желанием тренироваться с оружием каждый день, и вдруг припомнил, как же он тут оказался. Капуя, 73 год до н.э. Спартак вместе с женой попались в плен к римским солдатам в самом начале зимы, когда родную землю почти покрыл снег. Вероломный захват вождя племени осуществил надменный молодой римлянин Гай Клавдий Глабр, чьи зелёные глаза напоминали ряску на болоте, которое могло поглотить любого зазевавшегося путника. Проклятый Глабр, который несколько лун назад буквально умолял о помощи, когда его отряд оказался в безвыходном положении, предательски напал на жилище Спартака и его женщины. И в дальнейшем у Спартака было много возможностей убедиться, что для римлян предательство в порядке вещей. С женой их разлучили, и Спартак долгое время не знал, жива ли его Вариния. Его самого привезли в Капую, где на рынке рабов он был выкуплен Лентулом Батиатом для школы гладиаторов. Лентул Батиат — среднего роста, худощавый мужчина с надменно-хитрым лицом, — управлял свой школой, доставшейся ему по наследству, весьма жёстко. Однако, как потом понял Спартак, в основном верховодила его жена — красивая рыжеволосая женщина с пышными формами и мерзким характером. Матрона Лукреция была под стать мужу, будто составляла с ним единое целое. Многие знали, что супруги совершенно открыто предавались всевозможным порокам и спали со своими рабами и гладиаторами, никого не стесняясь. Пока Батиат насиловал хорошеньких юных рабынь, госпожа Лукреция перебирала тренированных гладиаторов, и некоторые из них оказывались в её постели. Не все, разумеется. Спартак не желал быть игрушкой в руках Лукреции, и неизвестно, чем бы всё закончилось для него, если бы не вмешался Лентул Батиат. В этот раз он не внял капризам жены и приказал ей не приближаться к новому рабу, купленному для гладиаторских поединков. Женщина была недовольна, но мужу перечить не стала. И, несмотря на то, что Спартака предупреждали о мести со стороны хозяйки, Лукреция больше не донимала фракийца как мужчину. Впрочем, ей нисколько не мешало гонять его наравне с мужем как будущего гладиатора. Отношения Спартака и других гладиаторов поначалу складывались плохо. Сильного и тренированного фракийца, к тому же бывшего вождя племени, невзлюбили галлы, когда поняли, что победы даются ему достаточно легко. Стычка между Спартаком и другими гладиаторами могла закончиться плохо, если бы разговор недовольных фракийцем не подслушал мальчишка-прислужник по имени Гета. В тот вечер Гета просто-напросто застрял возле стен школы, натирая до блеска доспехи для боёв. Когда раздались громкие голоса, он волей-неволей стал прислушиваться, а заодно и подглядывать из-за угла. Тем временем один из галлов, рыжий Крикс, рубил с плеча: — Спартака надо убить! Если сегодня он снова выйдет на арену — кое-кого можем и не досчитаться. Ему вторил огромный нубиец по имени Эномай: — Спартак самый сильный и ловкий. Вспомни, как он расправился с одним из нас? Надо его подстеречь, навалиться толпой и задушить петлей! — Сделаем это сегодня, — согласился Крикс. Этот-то разговор и передал Спартаку испуганный Гета. Узнав этакие новости, Спартак лишь горестно вздохнул. Да, отношения между ним и Криксом, бывшим чемпионом боёв, не складывались, хоть ты тресни. Спартак понимал, почему. Иногда у него проскальзывали замашки бывшего вождя племени, многим это претило, и Спартак старался избавиться от привычек прошлого. Как вождь племени, он должен был быть самым сильным, ловким и дальновидным, иначе его попросту смели бы и поставили во главе другого. Он не смог противостоять лишь вероломному натиску римлян. Спартак поклялся себе, что, если судьба ему преподнесёт встречу с Глабром один на один, — он воспользуется ситуацией и отомстит за всё. Пока он размышлял, Гета со страхом сообщил, что сюда пробираются цепью гладиаторы. Впереди шёл Крикс. Спартак прогнал мальчишку и стал ждать, прислонившись к стене и насвистывая одну из песен, что напевали у него на родине. Крикс, широкоплечий, стройный, с волосами, отливающими на солнце, словно рыжее золото, приблизился в Спартаку. В месте, где стоял Спартак, могли разойтись только двое, поэтому преимущество было на его стороне. Остальным гладиаторам пришлось ждать внизу. — Крикс, скинь его вниз! — кричали они с угрозой. Спартак насмешливо спросил у Крикса: — Далеко ли собрался? Не торопись! Я знаю, зачем ты идешь. Но сперва выслушай меня, Крикс: нас всех ждёт одна участь — умереть на арене, на потеху толпе. Крикс фыркнул. Он и сам об этом прекрасно знал. Да, рано или поздно его бы выволокли с арены за ноги и бросили в общую кучу мертвецов, чтобы потом где-то закопать. Но Крикс хотел продлить себе жизнь хоть на пару лет и не собирался умирать сегодня-завтра. — Да не слушай ты его, бей! — крикнул один из гладиаторов, и Спартак узнал голос Эномая. — Он хочет тебя перехитрить! — Крикс, остановись! — Спартак отступил назад, но галл и не думал отступать. Безобразная драка всё-таки произошла, но победителей не оказалось. Сил у обоих гладиаторов было поровну. Когда Крикс и Спартак выдохлись, от вражды первого не осталось и следа. Криксу снизу кричали о том, что надо добить фракийца, но он рявкнул в ответ, что сам разберётся. С того дня отношения между Спартаком и остальными гладиаторами постепенно стали налаживаться. Прошло время. Спартак часто выигрывал гладиаторские бои. У него появились свои поклонники. Среди них особенно выделялась молодая смуглая красавица с копной каштановых волос и большущими карими глазами. Звали её Амика. Она была не только свободной женщиной, но и жрицей небольшого культа. Этого хватало, чтобы стражники в школе не особо с ней связывались, когда она приходила навестить Спартака. Другие гладиаторы глумливо предлагали ему воспользоваться ситуацией — ведь женщина явно не против зова плоти. От этих советов Спартак отмахивался, словно от назойливых оводов. Он продолжал любить жену и хранить ей верность, насколько мог. Разумеется, это не касалось его отношений с Лукрецией или её гостьями. Рыжеволосая госпожа всё-таки добилась своего, и фракиец оказался в её постели. Впрочем, Спартак и сам понял, что не помешает наладить отношения с хозяйкой, раз уж бывший её любовник Крикс умудрился испортить всё что можно. Например, влюбиться в темнокожую красавицу-рабыню по имени Невия. Лукреции это ох как не понравилось, и Крикс был ещё жив только по причине нежелания Батиата потакать очередному капризу жены избавиться от наглого гладиатора и рабыни. Со временем, когда Спартаку и друзьям-гладиаторам стало невмоготу от своего положения, мысли о побеге стали всё чаще посещать их головы. При случае Спартак рассказал всё Амике. Нутром чуял — девушка не сдаст его. Амика тут же согласилась помочь, и с тех пор тайно стала передавать небольшие ножи, запечённые в хлебе или лепёшках. Жрица надеялась, что рано или поздно Спартак отдаст ей своё сердце. Но мечтам Амики не суждено было сбыться. В один из дней, когда Батиат вновь устроил гладиаторские бои, Спартак с видом победителя обходил арену по кругу и вдруг увидел свою жену Варинию. Сначала подумал, что обознался и позади матроны Лукреции стоит другая женщина. Но нет, глаза не обманули! Вариния и вправду была здесь, в обществе темнокожей красивой рабыни Невии — предмета страсти Крикса. Вариния собиралась уже броситься вниз, несмотря на последовавший бы за этим гнев хозяйки, но её удержала Невия. Спартак сделал вид, что приветствует ланисту и его жену, и позволил себе улыбку для своей женщины. Он и сам едва сдерживался, чтобы не кинуться к ней навстречу. Наступил вечер, и Вариния пришла сама. Встреча была бурной, со слезами радости и горя от невозможности быть вместе. От Варинии Спартак и узнал, что в гости к Батиату прибывает Гай Клавдий Глабр со своей женой. Тот самый римлянин, чьи легионеры разгромили становище племени Спартака. Пальцы гладиатора сами собой сжались в кулак, которым он треснул об стену. Вариния от неожиданности вздрогнула. Спартак успокоил жену, отправил её в дом, пока ее не хватились, и в задумчивости пошёл к себе. Добраться до Глабра сейчас не было никакой возможности. Тем самым Спартак поставит под угрозу готовящийся побег. На следующий день Батиат устроил показательные выступления гладиаторов перед гостями. Последним был Спартак, который вышел на арену под рёв толпы и встал ровно напротив трибуны, где сидел Глабр в белой хламиде. Заметно было, что молодой римлянин узнал его. Когда Спартак одержал победу, он увидел, как губы Глабра чуть дрогнули в лёгкой усмешке, словно он гордился им. Спартак потряс головой и ответил тяжёлым взглядом. Батиат, заметивший переглядки между гладиатором и гостем, недоумённо переводил взгляд с одного на другого. Недосягаемый Глабр с белокурой женой Илитией прожили на вилле Батиата больше месяца. До Спартака только со слов Варинии или Невии доходили сцены, разворачивающиеся на вилле: то матрона Луркеция утащит робкую жену Глабра к себе в покои, то сам Глабр, принимая ванну с рабыней, едва не погиб от её рук. Лишь Батиат делал вид, что ничего не видит и не слышит. За несколько дней до побега Батиат пригласил Спартака, как победителя игр, в свою ложу. Когда Спартак почти приблизился к римлянам, то услышал обрывок разговора (латынь он понимал давно, но не всегда мог точно выразить свои мысли на ней): — …ты уверен в том, что говоришь, Глабр? — насмешливо спрашивал Батиат, отпивая вино из кубка. — Молодой человек из старинного патрицианского рода бродит по злачным местам Рима? — А что тебя удивляет, Батиат? — в ответ спросил Глабр. — Богатые молодые люди ищут острых ощущений именно в злачных районах. — Но ты-то не ищешь, — пробурчал куда-то в кубок Батиат и уточнил: — Как, ты говоришь, его зовут? — Гай Юлий Цезарь. Племянник Гая Мария, противника Суллы. Ходят слухи, что Цезарь стремится в политику, поэтому заручается поддержкой всякого сброда, — высказав это, Глабр увидел застывшего поодаль Спартака и нарочито громко добавил: — Например, тех же гладиаторов, что живут в Риме. Батиат недоуменно поднял брови, но Глабр кивнул в сторону Спартака: — Пришёл твой победитель, Лентул. Ланиста жестом подозвал Спартака. А тот, подойдя, совершенно забыл, что собирался убить Глабра. Точнее, убить-то хотел, но подумал — рановато. Не сейчас. Для начала следует вырваться на свободу, а там поглядим, кто из находящихся в ложе проживёт дольше остальных. Пока Батиат расхваливал его перед другим, кроме Глабра, высоким гостем, словно породистого жеребца, Спартак размышлял, о ком говорили Глабр и Батиат — о Гае Юлии Цезаре. Что ж это за высокородный римлянин, который не гнушается общаться с гладиаторами и простыми людьми? Увидеть бы воочию этакое чудо. Тем временем Амика узнала о встрече Спартака с женой. Она поняла, что никогда не сможет завоевать его сердце, но делала всё для побега. А там кто знает, как всё повернётся? Именно Амика через Гету принесла весть о том, что готовится очистительная жертва для Римской республики и назначена она на луперкарии. Жертвами ритуальной казни, как нетрудно было догадаться, станут лучшие гладиаторы школы Лентула Батиата. Ждать больше не имело смысла: либо гладиаторы бегут сейчас, либо никогда — и станут жертвами жестокого праздника римлян. Вместе со Спартаком бежать решили почти все, но не всем удалось прорваться сквозь стражу ланисты. Сам Спартак, едва выскочив за ворота школы, помчался в сторону виллы Батиата и ворвался туда, чтобы забрать жену и отомстить ланисте с Глабром. Следом за ним влетел Крикс, ища свою Невию. Батиата гладиаторы отыскали в одной из комнат, где он возлежал вместе с женой. Невия и Вариния находились рядом с ними. Спартак вспыхнул от ярости. Его жена смотрела на игрища римлян?! Завидев разъярённых гладиаторов, Батиат попытался вскочить, но его остановило лезвия ножа Спартака, полоснувшее по груди. — Умри, проклятый Батиат! — в ярости рычал Спартак. Лукреция закричала, кинувшись на Спартака, несмотря на то, что была обнажена, но её по голове тяжёлой чашей ударила Невия. Лукреция упала и затихла, из раны потекла кровь. Среди вакханалии одна лишь Вариния продолжала стоять словно статуя, переводя взгляды с мужа на Невию. В этот самый момент Невия схватила тонкий ножик для фруктов и кинулась резать бессознательную Лукрецию. Она успела нанести несколько ударов ножом, пока её с трудом не оттащил Крикс. Девушка вырывалась из объятий мужчины, выкрикивая проклятия в адрес Лукреции. А Батиат не умирал. Он понял, что его ждёт, и лишь насмешливо смотрел, как Спартак размахивается для очередного удара. Лезвие ножа сверкнуло в пламени свечей, и горло ланисты пересекла яркая полоса, густая чёрная кровь брызнула в разные стороны. Тяжело дышавший Спартак вытер лицо первым, что попалось под руку — синим шёлковым покрывалом с золотыми узорами. Бросив последний взгляд на неподвижного Батиата, Спартак схватил жену за руку и вывел прочь из этого дома. Лишь на пороге он вспомнил о Глабре, но Вариния тихо сказала: — Он уехал с женой ещё вечером. Словно что-то почувствовал. Спартак выругался, дождался Крикса с Невией, и они все вместе пошли к воротам. По дороге Спартак заметил, что до сих пор сжимает левой рукой покрывало. Зная, чья кровь на нём, Спартак тем не менее запихал шёлк за пазуху под недовольным взглядом Варинии. Когда четверо выбрались за город, в поле их уже ждали Эномай, Ганник и ещё семьдесят шесть человек, которым удалось прорваться. Амика была уже там. Рядом крутился довольный Гета, сумевший выскользнуть за ворота школы в последний момент. Рядом со жрицей стояла большая повозка, накрытая ковром. Амика подозвала Спартака и сообщила, что в повозке оружие. — Спасибо тебе, смелая женщина! — воскликнул Спартак. Амика бросила взгляд на Варинию, стоящую рядом с ним, и ответила: — Я рада помочь тебе, Спартак. Восставшие собрали совет из трёх человек: Спартак, Крикс и Эномай. Было принято единогласное решение идти к горам, что виднелись на горизонте. По дороге в горы гладиаторы заходили на богатые виллы, грабили их, иногда убивали хозяев. К ним присоединились несколько сотен рабов, в том числе несколько женщин, одна из которых по характеру, словно белокурая родственница фавна, назвавшаяся Саксой, выразила желание сражаться наравне с мужчинами. Постигать с ней азы воинского искусства взялся гладиатор по имени Ганник. За неделю до Луперкарий, когда о побеге стало известно всей Италии, Спартак вместе с Криксом и Эномаем решили пробраться в Рим и узнать настроения римских гладиаторов. Может, кто из них захочет присоединиться к восставшим? Если восстание поднимется в самой столице — у рабов есть шанс получить волю. Оставив в лагере за главных Ганника и Амику, трое друзей помчались в Рим. У них были хорошие кони, уведённые из конюшен богатых римлян, поэтому до столицы республики добрались быстро. В Риме особых препятствий они не встретили, но одна встреча перечеркнула честолюбивые мечты Спартака о всеобщем восстании. Лагерь Спартака, 72 г. до н. э. От воспоминаний Спартака оторвал крик Эномая, который звал его. Спартак спустился вниз и спросил: — Что ты кричишь? Случилось что? — Разведчики вернулись с новостями. — Ну? — За перевалом стоит римское войско. Возглавляют два претора — и один из них твой знакомый Глабр. Спартак вознёс хвалу всем богам своей родины за столь прекрасный подарок. Судьба сама даёт ему шанс поквитаться с Глабром.