Вторая жизнь мастера меча

      Изверг. Тварь, которую неведомый мне Нобель ваял из смертной плоти и чистого Хаоса подобно тому, как скульптор из воды и глины лепит свою скульптуру. Если обычный мутант ещё мог быть случайностью, то появление Изверга знаменовало собой близость одного из владык Хаоса, предрекая неизбежность Волны, что вот-вот захлестнёт собой Гобелен.       Внешность Извергов была непредсказуема и зависела исключительно от прихоти создателя, которая соответственно их натуре менялась буквально каждое мгновение, но неизменно отталкивала, как инстинктивно отталкивает каждого уроженца Осколка всё, хоть как-то связанное с фундаментальными энергиями Моря Хаоса.       Даже я, в своей прошлой жизни привыкший к подобному и много худшему, против воли ощутил как к горлу подступил неприятный комок. Чистокровная же отреагировала намного хуже.       Её трясло. Губы были слегка приподняты, обнажая оскал клыков, а оранжевые волосы стояли дыбом, создавая образ ощетинившегося хищника. Прямо сейчас все её инстинкты, доставшиеся от божественного прародителя, должны были кричать ей старинную истину, вполне возможно более древнюю, чем сам Осколок: «сражайся или беги».       Вот только бежать было некуда — барьер никого не выпустит по крайней мере несколько минут. Более чем достаточно, чтобы Изверг прикончил всех свидетелей.       Хрипящая и сопящая лошадиными мордами тварь обвела четырьмя залитыми кровью глазами залу и уставилась прямо на меня.       Да. Он тоже мог чувствовать это, не так ли? Ауру Львиного сердца. Искусство, созданное и отточенное для уничтожения ему подобных. Он ощущал угрозу для своего существования.       Изверг заревел своими парными глотками — какофония, настолько не похожая на лошадиное ржание или любой другой звук, который способно издать живое существо, что от него начинало саднить в ушах и рябить в глазах, словно чья-то невидимая рука сдавливала виски.       С пола что-то проскулил незадачливый похититель.       Шумно выдохнула шера.       Но в этот миг мне больше не было до них дела.       Мастер Лионтарии должен сразить чудовище Хаоса. В этом его- моё предназначение, которое не смыть ни странными обстоятельствами, ни седыми столетиями, ни какими-либо нелепыми оправданиями.       Тварь изготовилась к броску, разведя руки-лапы в стороны, словно приглашая в свои смертельные объятия.       Я с готовностью шагнул вперед.       — Э-эй! — Слабо донесся из-за спины оклик Чистокровной.       У меня не было с собой оружия, даже выручившего в прошлый раз «Аргумента», но, если потребуется, я вполне мог сражаться и голыми кулаками, как те мастера, что куют оружие из своего собственного тела, пускай я и не отдавал предпочтения этой форме стиля.       Тварь ударила наотмашь, стараясь сокрушить массой и напором, дотянутся если не когтем, то рядами сочащихся пузырящейся мыльной слюной и совсем не по-лошадиному острых зубов. Играть с подобным в догонялки в замкнутом помещении было бы непросто… но да я и не собирался этого делать.       Не смотря на всю свою противоестественную мощь, монстры Хаоса в массе своей не отличались умом и были в своей прямолинейности предсказуемы, как любой другой бешеный зверь.              Когти пронеслись совсем рядом, но в то же время безнадежно далеко от моего тела, а приближающуюся голову Изверга встретил апперкот в челюсть, за которым последовал удар локтем в то место, где у человека находится солнечное сплетение.       — Кх! — Прошипел я, когда почувствовал, как удар вязнет в плоти Изверга.       Ощущение было таким, словно я ударил вязкую жидкость, которая, сначала поддавшись, в одно мгновение стала вдруг несокрушимо-прочной, выталкивая мой локоть обратно некой противодействующей силой.       Плохо дело.       Я и не думал сдерживаться, за секунду разогнав ток Духовной силы до опасного для своего тела предела, но Изверг едва пошатнулся. О, он всё ещё был ослаблен, столетия вдали от Моря Хаоса не могли пройти для чудища бесследно, но твари вроде этой были печально известны своей живучестью: плоть, кровь и кости — всё это не более чем дисфункциональная груда плоти, лишь имитирующая работу внутренних органов, в вынужденной попытке хотя бы формально подчиняться законам Осколка. За притворной же ширмой скрываются всё те же энергии Хаоса, что и породили чудовище.       До тех пор, пока Хаос наполняет Изверга иллюзией жизни, смертельные для любого живого существа ранения будут им просто игнорироваться.       Тварь вновь ринулась на меня, сверкая горящими нечеловеческой злобой глазами, в которых легко читалось всепоглощающее желание впиться в меня зубами, разорвать когтями, копытами смешать с бетоном, через который из жерла бассейна уже тянулись пёстрые до зубного скрежета подтеки Хаоса.       Пригнувшись, пропуская мерзкую лапу над головой, я нанес удар вниз, метя в сустав, прикрытый выступающими сквозь влажную шерсть костяными наростами надколенника.       С хрустом кость поддалась и Изверг оступился, теряя равновесие.       Я глубоко вдохнул, готовясь сделать то, что делать, по-хорошему, был не должен.       Рыцари используют Духовную силу чтобы усилить собственное тело или предмет, который они держат в руках. Усиление и Укрепление — вот две основные доступные им техники, на которых так или иначе строится всё многообразие прочих приёмов и стилей. Но у них есть недостаток, общий изъян, а именно — предел, выше которого уже не подняться. Подобно тому, как даже самый искусный кузнец работая самыми лучшими инструментами с самым лучшим железом, не в состоянии выковать клинок прочнее чем это возможно, так и у человеческого тела есть свой предел, пытаться перешагнуть через который будет лишь пустой тратой Духовной силы.       Чтобы идти дальше нужно смотреть уже не вовнутрь, но вовне. Подобно тому, как давешняя полицейская использовала свою Духовную силу для ювелирного контроля своего причудливого оружия, или как я сам той ночью выводил ток Духовной силы наружу, чтобы противостоять чарам незнакомого Мага или без помощи глаз прочесть движения полицейской.       Такова прерогатива Великого рыцаря.       Я замахнулся сцепленными в замок руками и на выдохе обрушил их на одну из сросшихся лошадиных голов Изверга.       В единый миг свет электрических ламп оказался оттенен ослепительным сиянием окружившей меня Ауры, настолько яростной и пылающей, что даже тянущиеся из провала щупальца Хаоса замерли, словно в нерешительности, когда неведомо как взявшаяся в закрытом помещении золотая комета столкнулась со своей целью.       Оглушительный грохот грянул подобно раскату грома. Пол содрогнулся, заходил ходуном, поднимая в воздух облако залежавшейся пыли. Где-то наверху, слева, справа, со всех сторон донесся надсадный стон металлических конструкций, труб и перегородок, потревоженных внезапной нагрузкой.       «Молот гроз» был, в своей сущности, предельно простой внешней техникой, но в этой простоте и крылась его особенность. Там, где другие Духовные приемы соревновались друг с другом в сложности и хитрости, «Молот» был всего-навсего массой Духовной силы, направленной на врага.       Это было не особенно эффективно против другого Мастера, зачастую будучи не в силах преодолеть его защиту, но вот против порождений Хаоса…       Череп Изверга взорвался мешаниной костных осколков и неопределимых жидкостей, в которых кровь и мозговое вещество были смешаны с пузырящейся, мерцающей как цветное стекло на свету субстанцией, местами жидкой, местами твердой, а местами рыхлой, подобно как следует подтаявшему льду.       Если бы только у меня в руках был меч, на этом бы всё и закончилось.       Не в этот раз.       Тварь ещё шевелилась. На самом деле, она вела себя так, словно и не ощущала чудовищной раны, в то время как я уже боролся с застившими мой взгляд черными пятнами и сжавшимися в спазме лёгкими — Духовная сила Лавиолоса изначальна была невелика, что вкупе с неразработанными меридианами и нетренированным как следует телом оборачивалось чрезмерной для него- для меня нагрузкой, что показала всё та же схватка с полицейской.       Но тот бой был больше игрой. Она была сильна и талантлива, но неопытна и явно непривычна к противостоянию с кем-то, чьи навыки значительно превосходят её собственные.       Сейчас же о «навыках» речи не шло. Значение имела только сила… и выносливость.       И во втором Изверг значительно превосходил меня.       Порождение Хаоса нанесло свой удар быстрее, чем я успел оправиться.       Залитая брызгами крови лапа устремилась когтями к моему лицу, но я перехватил её за запястье и сжал, пока она не надломилась сухой веткой, выгнувшись под неправильным углом. Но даже так, чудовище ничуть не растерялось от новой раны, с булькающим хрипом уцелевшей головы врезавшись в меня подобно мохнатому, вонючему, однако оттого не менее грозному тарану.       На секунду меня подняло над землей и я только и успел, что усилить ток Духовной силы перед ударом, как тварь впечатала меня в стену помещения, заставив армированный бетон треснуть как ореховую скорлупу.       Отчасти боль помогла мне прийти в себя — уперев ноги в живот твари, я отпихнул Изверга прежде, чем его клыки успели разорвать мою шею.       — Не так быстро… мерзость.       Разбитая голова Изверга уже начала регенерировать, но делала это медленно и неправильно, и теперь и без того уродливая башка и вовсе представляла собой безумное месиво из беспорядочно сросшегося вперемешку с осколками черепа мяса, где под торчащими во все стороны битыми зубами болталось на оголенном нерве глазное яблоко.       В этом особенность «Молота гроз» — для порождения Хаоса чистые энергии Осколка являются ничем иным, как ядом, стремящимся принести порядок туда, где его быть не должно и не может… но этого всё равно было не достаточно.                    Как я и думал, взять тварь измором не выйдет.       Мы вновь стояли друг напротив друга, я и Изверг. Не смотря на то, что бой едва ли длился и минуту, я уже весь взмок, моя кожа пылала огнём, а сердце надсадно билось в груди, отдаваясь в ушах настойчивым стуком.       Болело… всё. Спина, которой чудовище едва не проломило стену, покрытые ссадинами и кровоподтеками кисти рук, меридианы всего моего тела, неприспособленные так быстро проводить такое количество Духовной силы.       Не получив ни одной по-настоящему серьёзной раны я уже был одной ногой в могиле.       Раздался хриплый смех, такой чуждый этому месту. Мне потребовалась секунда чтобы понять, что он принадлежит мне самому. Я смеялся, чувствую на языке привкус собственной крови, смеялся, пока смех не перешел в кровавый оскал, не слишком отличный от оскала моего врага.       Я смеялся, потому что чувствовал себя великолепно.       Я был жив. Я был молод. Моя Духовная сила пылала и рвалась наружу, словно цепной пёс, учуявший угрозу хозяину.       Лишь в такие моменты величайшего напряжения между жизнью и смертью «Львиное сердце» могло в полной мере проявить себя.       Именно поэтому на Арене Лионтарии не проводили шуточных поединков.       Именно поэтому этот стиль много веков считался сильнейшим.       Именно поэтому со времен моей эпохи он, увы, утратил былую популярность.       …Но сегодня, здесь и сейчас, я вновь стою как Мастер прославленного Духовного стиля могучей Лионтарии — Львиного сердца.       — Ну же, — прохрипел я, жестом подманивая тварь. — Я только разогрелся.       Едва ли Изверг был способен понимать человеческую речь — скорее, мы просто закончили переводить дыхание примерно в одно время, но всё же порождение Хаоса ринулось мне навстречу как по команде, лишь затем чтобы согнуться пополам, когда я во вспышке золотой Ауры ударил навстречу, добавляя к собственной силе ещё и инерцию твари.       Извергнув брызги слюну вперемешку с кровью, чудище попробовало подмять меня под себя, но я атаковал на опережение, раздробив висок ещё целой головы Изверга, после чего поднырнул под его чересчур высоко поднятую лапу.       Порождение Хаоса начало было заваливаться на бок, но в итоге лишь покачнулось, удержавшись на копытах… вернее, удержалась бы, если бы я прекратил натиск.       Это была самоубийственная тактика… но я скорее умру от разрыва сердца или нехватки Духовной силы, чем приму поражение. Мысли о возможном отступлении уже давно покинули мою голову — здесь и сейчас между бегством и смертью не было никакой разницы.       Невозможно. Немыслимо!       И потому, игнорируя рвущиеся меридианы и начинающий прерываться ток Духовной силы, я ударил мерзкую конскую рожу твари снова.       И снова.       И снова.       И сно-       Изверг перехвалит мой подёрнутой золотой Аурой кулак, до хруста сжав тот в своей лапе, и его челюсти щелкнули в сантиметре от моего носа, прежде чем я успел схватить тварь за горло свободной рукой. На какое-то мгновение мы замерли в паритете, глаза в глаза, напрягая все силы в попытке одолеть друг друга в состязании грубой силы.       А затем сопротивление внезапно пропало. Не ослабло, но исчезло полностью, когда рука Изверга упала на пол, корчась подобно выброшенной на берег рыбе и бессильно царапая когтями голый бетон.       Я не стал выяснять как именно это произошло. Я просто ударил снова, в пыль круша зубы Изверга, пока тот отчаянно размахивал оставшейся конечностью.        Он начинал уступать. Я чувствовал это всем своим естеством.       После очередного удара порождение Хаоса наконец оступилось, неуклюже припав на одно колено.       Это был последний… и единственный шанс, в котором я нуждался.       «Молот гроз» озарил комнату ослепительной вспышкой. Лишившийся второй головы Изверг рухнул мне под ноги грудой обезображенной плоти.       Я сухо закашлялся.       Легкие сипели от наполняющего их воздуха словно потрепанные меха. Пот застилал глаза. Казалась, что от любого неосторожного движения моё тело может треснуть и разбиться, словно поврежденное стекло. Этот день не пройдет для меня без последствий, но… тварь Хаоса повержена. Я победил, сегодня, как и раньше, как и будет впредь. Остальное не так важно.       — Оно… оно мертво?       Я обернулся.       Чистокровная тигрица, всё ещё бледная и взъерошенная, стояла практически там же, где я видел её в последний раз перед тем, как Изверг целиком занял моё внимание. Она настолько перепугалась, что не смогла даже убежать?       …Нет, — внезапно понял я. Кто ещё, если не она, мог нанести помогший одолеть чудище удар? Но как? Та техника явно была внешней, в то время как шера не стала ещё даже полноценным Рыцарем.       С другой стороны, у наследницы старого Чистокровного клана вполне могло быть с собой какое-нибудь Сокровище.       — Да, — просто ответил я. — Мертво.       Тело твари уже начало стремительно разлагаться, расползаясь по полу склизкой лужей живущей своей собственной жизнью жидкости, щупальца которой уже тянулись навстречу своим «собратьям» из бассейна, при этом любая материя, с которой соприкасался Хаос, начинала плыть и плавиться, ломаться и крошится, пузыриться радужными пузырями и дымиться дымом цвета полярного сияния.       При виде этого шера нервно сглотнула.       — Это ведь была какая-то тварь Хаоса? Дедушка мне рассказывал-       Я молча посмотрел на неё и тигрица оборвалась на полуслове, с тревогой уставившись своими желтыми глазами в ответ.       — То есть, ты всё-таки не работаешь на моего дедушка? — Наконец негромка спросила она.       Я приподнял бровь.       — Ньха… Это ведь, ну… не тот момент, как в фильмах, когда ты скажешь что я видела что-то, чего я не должна была видеть?       К своему величайшему стыду какой-то момент меня одолевали сомнения. Секрет может оставаться секретом, если он известен только одному человеку. Никто в здравом уме не поверит в то, что Лавиолос Редбридж, неудачник, не сумевший даже пройти на Рыцарский факультет, смог в одиночку победить могущественную тварь Хаоса. Во всяком случае, если не будет свидетелей, способных утверждать обратное.       А в следующий миг меня словно окунули в ледяную воду головой вниз. О чём я думаю?       По прихоти судьбы мне уже пришлось стать лжецом, но с каких это пор Лев Арены стал ещё и трусом? Мои руки уже очень давно не были чисты, это правда… но неужели я всерьёз думаю убить испуганного ребёнка лишь затем, чтобы обезопасить собственную шкуру?       Когда это сей Мастер успел пасть настолько низко?       Стиснув зубы, я молча направился к выходу.       — Постой! Куда ты?! — Кинулась шера вдогонку.       — Нам здесь не место. Скоро Колодец Хаоса отравит всё на мили вокруг.       — На мили?! — Чистокровная тревожно обернулась через плечо, но тут же отвела взгляд от искаженного бассейна. — Мррр… А ты не можешь что-нибудь с этим поделать?       Я лишь покачал головой.       — Пораженный Хаосом Гобелен — это гниющая заживо ткань Осколка. Нельзя вылечить то, что уже мертво. Только вырезать. Для этого нужна команда Магов- геомантов, а не кто-то вроде меня.       — Кто-то вроде тебя, хнья? А кто ты вообще такой? Что за Духовный стиль ты использовал? Никогда такой не видела, но у меня аж дух захватило! Как ты ту мерзость — кия! Бам! — Изобразила она что-то непонятное руками.       — Ты уже не боишься?       — Пф, — отмахнулась шера. — Убил бы уже, если хотел.       Я остановился.       — Если расскажешь кому-либо про меня, если меня из-за тебя потревожат, — посмотрел я ей прямо в глаза, — то их гибель будет на твоей совести.       — Я никому не скажу, — серьёзно ответила тигрица. — Слово Чистокровной. Ведь я должна тебе.       — Я запомню.       — Но, ньха… если подумать, то что мне тогда говорить-то? — Задумчиво прикоснулась шера пальчиком к подбородку.       Мы поднялись наверх, выйдя во двор недостроенного комплекса. Белый свет встретил меня светом Солнца и лёгким дуновением пока ещё не отравленного Хаосом ветра.       Неподалёку лежало изломанное тело, в котором без труда можно было узнать родственника шеры. Скорее всего, в панике он попытался прорваться сквозь установленный барьер напролом, что с его уровнем Духовной силы оказалось фатально.       — Дядюшка Шень…       — Жалеешь его? — Хмуро спросил я у опустившей уши тигрицы.       Она встрепенулась и решительно покачала головой.       — Даже если он сказал правду и дедушка обошелся с ним несправедливо, это не оправдывает того, как далеко он был готов зайти. То, что я там видела… то существо…       — Изверг.       — Изверг, — повторила она, словно пробуя слово на вкус, и неприязненно скривилась. — Это не должно существовать.       — Рад, что ты понимаешь, — я внимательно изучал реакцию Чистокровной. — Ничто не в состоянии оправдать связь с Хаосом. Никак. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.       Шера оторвала взгляд от трупа.       — А ты довольно много об этом всём этом знаешь, хнья?       — Я удивлен, что ты — нет.       — Ньха! В сети обычно нет подробностей, знаешь ли, а дедушка не любит рассказывать, хотя все знают, что однажды он даже сражался с Волной! — Зачем-то принялась оправдываться она.       Подойдя к барьеру, я осторожно прикоснулся к невидимой границе ладонью. Он был совсем слаб, едва ощущался.       — Ловушку подготовили заранее, — вслух произнес я. — Барьер был связан с Колодцем Хаоса, который со смертью Изверга потерял стабильность… насколько Хаос вообще может быть «стабилен».       — То есть, ты можешь пробить его?! — Навострила ушки шера.       — Могу, но это и не потребуется.       Тигрица прислушалась.       — Хн?       До нас уже доносился гул приближающихся машин.       — Уверен, это за нами. Ну, или за тобой.       — Дедушка!       Я говорил уверенно, но на самом деле мог только надеяться, что всё так, поскольку несмотря на всю напускную браваду, чувствовал я себя… не очень. Не настолько, чтобы лечь и умереть, но, боюсь, без очень серьёзных Духовных лекарств мои поврежденные меридианы ещё долго не смогут пропускать через себя любое мало-мальски существенное количество Духовной силы без риска обрушиться, как размытая ливнем дамба.       — Лгать про Изверга смысла нет. Будешь говорить всё как было, но тварь победил не я, а незнакомец в львиной маске. Внешность можешь списать с меня.       — А ты?       — А бесполезный «я» лежал без сознания, потому что пытался задержать чудище не имея для того никакой квалификации.       — Хня?!       — И вот ещё, — кашлянул я, немного смущенный собственным ребячеством. — Можешь сказать, что он забил Изверга монтировкой.       — …Мне кажется, я чего-то не знаю. Чего-то интересного.       — Ты много чего не знаешь, — отвел я глаза в сторону от любопытного взгляда виляющей хвостом шеры.       — Хань, — внезапно сказала она.       — Что?       Чистокровная странно улыбнулась и, слегка прищурившись, продолжила:       — Меня так зовут. Гао Хань. С моей стороны было невежливо не представиться Мастеру сразу.       Подозрительно… но я решил не ломать понапрасну голову над причудливым поведением шеры.       — Лавиолос Редбридж.              Ведь совсем скоро у меня и без неё будет хватать проблем.