Бестолочь! Неженка! Позор!
«Господи, почему ты так жесток?..» Как оказалось, милый Марко не оправдал надежд семьи и оказался ценителем эстетики мужского тела…«Пидорас!»
«Гей!»
Родители не разделили увлечений своего младшего сына. Особенно парнями. Скандал был грандиозный. В надежде на понимание, он хотел поговорить с братом… — Грязное отродье… Не брат ты мне… Около полугода семья водила своего «бракованного» сына в церковь Трёх стен, читала наговоры, лишала еды, воды… Жизни. Сломанный Марко холодной апрельской ночью, вдохновившись глубоким небом, решил оборвать все нити… Теперь весь этот кавардак складывался в голове юноши в единую картину. Ботт притянул к себе колени, укрылся с головой под одеялом. «Лишь бы не назад…» — это была единственная мысль, посетившая Марко, когда открылась дверь. В дверной проём зашел мужчина лет 40, за ним попыталась в палату проскользнуть мать Марко, но врач захлопнул дверь перед её носом и закрыл ее ключом. Врач выглядел достаточно ухоженно: светлые волосы, уложенные назад, голубые глаза, четкие черты лица. — Здравствуй, Марко, — мужчина взял стул и сел напротив кровати парнишки, — меня зовут Эрвин Смит, я заведующий психиатрическим отделением больницы Св.Марии, — парень аккуратно выглянул из-под одеяла. — Будете пытаться излечить меня от мужеложства по просьбе моей матери? — Широкие брови Эрвина поднялись, показывая искреннее удивление. — Теперь понятно… — он задумчиво обхватил свой подбородок, — нет, я попытаюсь вернуть тебе нормальную жизнь. Марко изумленно сел в постели. Впервые за 22 года своей жизни он понял, что может кому-то довериться. — Ты проведешь около 2х месяцев в моём отделении, далее я попробую немного помочь с трудоустройством благодаря нашей реабилитационной программе «Свобода от стен», но сначала ты должен мне ответить на несколько вопросов, готов? — Марко кивнул, — готов ли ты будешь разорвать связь с семьёй? — прикусив губу, парень задумался, жевалки заиграли под веснушками, шоколадные глаза приобрели стальной оттенок. — Хорошо, я согласен. — Эрвин протянул Марко бумаги, которые нужно было подписать для перевода в стационар сразу после выписки. Мать пару раз попыталась скандалить с сыном, но теперь он впервые почувствовал свободу.«Может теперь я захочу жить?»
С этими мыслями Марко решил попробовать оборвать все связи со своей семьёй. Следующие 4 дня после встречи с Эрвином Марко провёл как на иголках, время тянулось то очень медленно, то летело со скоростью света. Перевод был быстр. Больница для душевнобольных находилась в старом здании, окна были небольшими, но освещения в комнатах хватало, тусклые коридоры и белые двери. Парень, чьи щеки были щедро усыпаны веснушками, покорно шел за Эрвином, пол был кафельным — черно-белая клетка. Считая плитки, Марко даже не сразу понял, что его привели к его палате. «Вот она, — глаза цвета тёплого шоколада уставились на белую дверь, — дверь в новую жизнь». Тонкие пальцы аккуратно обхватили ручку двери, легкое движение локтя и палата была открыта. Цвет стен был близок к оттенку топленого молока, небольшое окно с белой решеткой без занавесок, кровать, тумбочка, стул, освещение было вмонтировано в потолок, без малейшего намека на крюк для люстр. — А Вы, мистер Смит, всё продумали, — с легкой интонацией сарказма заметил Марко. — Стандарты…что поделать… Ладно, устраивайся. Завтра познакомлю тебя с твоим психиатром, пока! — Эрвин махнул рукой и вышел, оставив Марко одного. Впервые Марко почувствовал момент нахождения с самим собой, момент тишины и покоя. «Здесь даже больше мебели, чем мне оставила мать… — пройдясь по своей комнатке, он сел на кровать, — неужели я сейчас свободен? Нет, я на пути к свободе… Господи, неужели я смогу любить?"-парень провел пальцами по белой простыне, легкая улыбка и спокойный взгляд в ясное завтра.