the tenderest of care

Сидя круглыми сутками в своей комнатушке, Чимин ошибочно полагал, что особняк — не более, чем склад, где хранят оружие, наркотики и деньги, или перевалочный пункт, в котором Намджун и его приближенные занимаются самыми грязными делами. Чимин в красках представлял комнаты, забитые орудиями пыток, подвал с крысами и бассейн, залитый кислотой, чтобы растворять трупы врагов. Всё оказывается куда менее кинематографично. Чимин целыми днями блуждает по огромному особняку и прилегающим территориям, исследует флигель, подвал и сарай для хранения садового инвентаря. Многие комнаты выглядят какими-то заброшенными, словно их уже давно не используют по назначению. Роскошная оранжерея со стеклянными стенами и потолком нагоняет тоску. За растениями никто не ухаживает, и многие уже не спасти при всем желании. Фонтанчики, которые могли бы придать этому месту уют, отключены, а статуи оленят и ангелочков покрыты паутиной трещин. — Ах, это… — кивает Хосок, когда Чимин решает спросить его. — Я который год твержу Джуну, что надо нанять садовника, но у него всё времени нет. Это фамильный особняк, поэтому все сады никому не нужны, но, сам понимаешь, реликвия. Чимин проводит много времени на свежем воздухе, сидит у камина с книгой в руках, спит до обеда и часами принимает ванну. Из орудий пыток он находит только грязные носки, затерявшиеся под диванной подушкой. Увидев их в руках озадаченного Чимина, Чонгук чуть не давится колой и выхватывает их у омеги. — Как же они тут оказались? Я их по всему дому ищу, — краснея до кончиков ушей, оправдывается он и распихивает носки по карманам джинсов. В доме постоянно кто-то есть: то прислуга, то пугающие крупные мужчины в черной одежде и солнцезащитных очках. Но они стараются держаться от Чимина подальше, а если не получается, опускают глаза в пол и кланяются, но всегда молчат. Хосок часто вытаскивает его на прогулки по окрестностям, развлекает разговорами и находит множество идей, как провести день в пределах особняка. Их посиделки напоминают Чимину ночевки с друзьями, совсем как в школе. Они раскрашивают картины по номерам, смотрят сериалы и пекут печенье. Хосок — романтик до глубины души. Он любит ходить на свидания, но редко встречается с одним человеком дважды и всеми способами избегает серьезных отношений. Поэтому у него полно историй про любовные похождения, которые Чимин ждет с особым нетерпением. Юнги, напротив, не любит бесцельные разговоры. Он целыми днями сидит в своей комнате, запертой на кодовый замок. Чонгук по секрету рассказал, что Юнги хакер и компьютеры — его главная страсть. Он может сделать невозможное, если дать ему какой-нибудь старенький компьютер и оставить в покое на пару часов. Юнги курит, как паровоз, часто матерится и ворчит, но ему достаточно просто улыбнуться, чтобы Чонгук превратился в лужу. Мир Чимина буквально переворачивается с ног на голову, когда однажды, сидя в их компании на кухне, он говорит, что они очень красивая пара, и на него смотрят, как на сумасшедшего. — О нет-нет, мы просто друзья, — смеется Чонгук, объясняя, что всё это недоразумение, хотя Чимин сам видел, как пару дней назад они целовались совсем не по-дружески. — Лучшие друзья! — Разве вы не живете вместе? — уточняет он, прекрасно понимая, что его держат за идиота. — Это временно. У Чонгука есть своя квартира, но там сейчас ремонт. Мы часто ночуем здесь, но, когда утром нужно рано на работу, добираться приходится больше часа. А моя квартира прямо в центре. Чимин решает не продолжать этот разговор, хотя, по правде говоря, ему немного обидно, что Юнги и Чонгук не доверяют ему и врут про отсутствие отношений. Чонгук много работает и реже остается с Чимином, но он просто идеальный альфа: вкусно готовит, всегда спрашивает, хорошо ли Чимин спал и как он себя чувствует, привозит всякие мелочи, вроде бомбочек для ванны или лосьона для кожи. Они постоянно торчат у телевизора с миской чипсов или попкорна и джойстиками в руках. Чимин не увлекается видеоиграми и играет откровенно плохо, но Чонгук поддается и с невинными глазами утверждает обратное. Во многом жизнь в особняке лучше, чем дома. Никто не ругается и не поднимает руку. Намджун привозит таблетки на следующий же день и ничего не говорит по этому поводу, хотя по его взгляду Чимин понимает, что он знает, от чего они. Ему стыдно, но с таблетками становится спокойнее. Каждый раз, когда Чимин видит Намджуна хотя бы издалека, его сердце тяжело колотится в ожидании приговора. Может, альфа чувствует его страх, а может, слишком занят своими делами, но к Чимину он не приближается. Он возвращается домой поздним вечером, и их взаимодействие заканчивается на молчаливом вопросе Чимина и негромком «Пока ничего» от Намджуна. Чимин плетет браслетики с Хосоком, читает комиксы с Чонгуком, смотрит с Юнги аниме и совсем забывает, чем эти люди зарабатывают себе на жизнь. Его сладкие иллюзии разбиваются, когда однажды вечером Чимин слышит странный шум на первом этаже. Он выходит в коридор и смотрит вниз. В гостиной стоит Хосок и вертит в руках пистолет. На белоснежной рубашке красные пятна. Это ведь не кровь, верно? Чимин привык к постоянной светлой улыбке и громкому смеху, и теперь при виде непроницаемо-холодного лица Хосока его пробивает дрожь. Чонгук затаскивает в дом избитого человека, его ботинки оставляют кровавые разводы на светлом паркете. Тэхён хватает мужчину за волосы, оттягивает назад и плюет ему в лицо. Чимин стоит слишком далеко от них и не слышит, что хрипит мужчина, но это явно приводит Тэхёна в ярость. Он жестко ухмыляется и толкает его вперед. Мужчина падает лицом на журнальный столик. Во все стороны летят осколки. К горлу подкатывает тошнота, когда Чонгук переворачивает мужчину на спину. Его лицо напоминает кровавую кашу. — Что ты здесь делаешь? Чимин вздрагивает и резко оборачивается. Его мозг, похоже, просто перестает функционировать, потому что Чимин не может выдавить из себя ни слова. Он с ужасающей отчетливостью замечает детали — черная рубашка Намджуна плохо выглажена, на воротнике торчат две раздражающие нитки, которые хочется отрезать, на рукаве пятнышки от пепла, от него пахнет чем-то восточным, терпким, успокаивающим, сандалом и бергамотом, волосы слегка взъерошены — но всё происходящее не укладывается у него в голове. Как будто он смотрит кино. — За мной. Намджун не хватает его, не волочит и вообще не нарушает его личное пространство. Чимин послушно следует на третий этаж и стоит за его спиной, пока Намджун стучит в комнату Юнги. — Что за?.. — на его шее висят объемные наушники, которые он только что снял. В полумраке мерцают многочисленные экраны. Юнги замечает Чимина и всё понимает. — Залетай. — Это займет пару часов, — бросает Намджун перед уходом. У Чимина перед глазами по-прежнему стоит лицо того мужчины. Юнги подкатывает к столу второе компьютерное кресло и предлагает Чимину располагаться, но его гостеприимные слова заглушает разъяренный крик. — Это Намджун? — шепотом спрашивает Чимин, словно их подслушивают. — Да, но… — Юнги почесывает заднюю часть шеи и закусывает губу, тщательно подбирая слова. — Послушай, Чимин, если Намджун кричит, у него есть повод. Он не станет злиться просто так. Чимин не отвечает. Ему хорошо известно, что повод можно найти всегда. В любой мелочи. — Прости. Ты не должен был этого видеть. Сегодня же моя очередь следить за тобой, а я облажался. Хочешь посмотрим что-нибудь? С первого этажа доносится душераздирающий вопль. Чимину хочется закрыть уши, чтобы его не слышать и отогнать прочь этот кошмар. Крики повторяются. Юнги включает какой-то ситком, чтобы заглушить шум, но ни он сам, ни Чимин не обращают внимания на происходящее на экране. — Ты знаешь его? — тихо спрашивает Чимин. — Вряд ли, — Юнги пожимает плечами, словно действительно не видит в этом никакой проблемы. — Даже если он из наших, мы вряд ли встречались. — Из ваших? Что это значит? Юнги пристально смотрит ему в глаза, пытаясь понять, шутка ли это. Но Чимин и не думает шутить. — Малыш, ты хоть знаешь, где ты находишься? Ты знаешь, кто мы? — Примерно. Но я думал, вас пятеро. Есть кто-то еще? Много? Юнги смеется и, подавшись вперед, треплет его по волосам. — Какой же ты наивный. Много. Очень много. Может быть, сотни, а может, и тысячи. По всей стране и за ее пределами. Я могу жить по соседству с кем-нибудь из наших и никогда об этом не узнать. Потому что так всё и устроено. Каждый знает ограниченное количество людей: тех, кто подчиняется ему, и тех, кому подчиняется он. Тебе может показаться это запутанным, но здесь есть свой смысл. — Какой? — Если кого-то поймают и будут пытать, он не сможет сдать много информации. Чонгук, Тэхён и Хосок — самые близкие к Намджуну люди. Они выполняют самые сложные приказы. Но и они не знают тех, кто находится внизу. Им незачем. Они должны следить только за своими подчиненными. Считается, что Намджун знает про всех и про всё, но... Ты никому не говори, но я думаю, это часть образа. — И правда запутанно, — соглашается Чимин, ничего не понимая. — Но тогда почему я живу здесь? Я же могу украсть что-нибудь важное или подслушать какую-то информацию. Если у вас тут всё так секретно, что я здесь делаю? — Приказы Намджуна не обсуждаются. Наверное, он просто не мог доверить тебя никому, кроме нас. Сам понимаешь, ты слишком важная пташка. Важная и симпатичная, а в нашем мире не все такие джентельмены, как мы. Но не обольщайся, всё важное лежит в сейфе, их тебе не взломать, — Юнги улыбается. Чимин и не собирается никуда лезть. При одной мысли, что на месте того мужчины окажется он, его пронзает ледяная волна страха, которую он тщательно отгоняет. — А ты знаешь, за что его так? — Нет. Тэхён и Чонгук расскажут мне, если я захочу узнать. Но я не хочу. Я верю в Намджуна. Если он это делает, у него есть причины. — Разве это не жестоко? У этого мужчины могут быть жена и дети. — Это часть нашей работы. Нужно выключить эмоции и слепо выполнять приказы. Послушай, я не отрицаю, что Намджун жесток. Но он справедлив. Чего не скажешь о твоем любимом муженьке. Ты, наверное, и не знаешь, какой ценой достаются все эти твои побрякушки. Минсок ничем не лучше Намджуна, но от этого не легче. Юнги надоедает этот разговор, он раздражается, и Чимину пора бы замолчать, но у него вырывается последний вопрос: — Ты сказал, слепо выполнять приказы. Значит, если Намджун прикажет, Чонгук и Хосок убьют меня? В глазах Чимина собираются слезы обиды. Он почти поверил, что они хорошо к нему относятся, но всё это — часть их работы. — Он не прикажет. Я всё еще считаю, что он ужасно с тобой поступил. Похитил, держит в четырех стенах, ты, наверное, так соскучился по дому, да? Чимин не скучает по дому от слова «совсем», но он решает не говорить об этом. Закадровый смех в сериале звучит ужасно неуместно, но они смотрят пару серий, пока Чимин не засыпает. На следующий день он просыпается в своей кровати. Дома тихо. Словно ничего и не случилось. Чимин не выходит из комнаты весь день, но под вечер к нему стучится Чонгук и предлагает поговорить. У него в руках тарелка с домашними булочками. Чимин не думал, что будет бояться Чонгука, но он старается держаться подальше и вежливо отказывается от еды. — Но ты ведь весь день ничего не ел, — расстроенно возражает Чонгук. — Это всё из-за вчерашнего? Мне так жаль, что тебе пришлось это увидеть. Ты сильно испугался? — Вы его убили, да? — Чимин сам удивляется, насколько хриплым и чужим звучит его собственный голос. Чонгук опускает глаза. Чимин всё понимает без слов. — Нам пришлось преподать урок остальным. Не думай, что нам приятно это делать. Просто… такова жизнь. Чимину хочется кричать. Нет, жизнь совсем не такая. Всегда есть другой выход. Именно тогда он и планирует свой второй побег. Минсок по-прежнему молчит. Больше десяти дней в особняке. Больше десяти дней в изоляции от внешнего мира. Чимин увидел собственными глазами, что его ждет, когда Минсок даст свой ответ. Чимин — мастер притворяться. Он играл на камеры последние пять лет и достиг совершенства в этом нелегком ремесле. Когда Чимин улыбается Чонгуку и говорит, что всё понимает, тот верит. Когда через пару дней Чимин предлагает Хосоку испечь шарлотку, тот верит. Бета уезжает в магазин за яблоками и обещает вернуться через полчаса. Дома остаются только прислуга и охрана. Его ни за что не выпустят через ворота, поэтому Чимин выходит в сад, пару минут сидит на скамейке для вида, а затем перелезает через забор. И бежит. Тяжелые тучи застилают свинцовое небо. Мир шелестит от порывистого ветра. Редкие капли дождя разбиваются об асфальт. Надвигающаяся непогода тревожит Чимина, но у него нет выбора: сейчас или никогда. Он бежит, бежит, бежит, пока легкие не горят от нехватки кислорода. Он неудержим, и плевать на холод, ветер и дождь. Опьянение свободой сходит на «нет», стоит Чимину добраться до трассы и увидеть на ближайшем указателе, что до города больше двадцати километров. От невыносимой боли в боку приходится перейти на быстрый шаг. Дождь усиливается. На мили вокруг нет никакого укрытия. Машины пролетают мимо, не замечая одиноко бредущего по обочине омегу. Чимин опускает голову пониже, жалея, что не позаботился о теплой одежде с капюшоном. Тонкая куртка не спасает от ледяного ветра. Он промокает до нитки. Зубы безостановочно стучат, мышцы сводит от холода и перенапряжения. Ему страшно. Жутко страшно. О чем он только думал, когда решил, что ему под силу добраться до города в одиночку? Он обнимает себя за плечи и изо всех сил старается не расплакаться, утопая в чувстве собственной беспомощности. Черный автомобиль с тонированными стеклами сигналит ему и тормозит на обочине. Стекло опускается. — Тебя подбросить, парень? — окликает мужчина в костюме. Черный галстук, белая рубашка, пиджак. Никакой щетины, опрятный вид, строгие очки. Он не похож на серийного убийцу. Или все-таки похож? — Да. Да, пожалуйста, — голос Чимина дрожит, срываясь на плач. — Я даже не знаю, как вас отблагодарить. Я так замерз и заблудился, и я не знаю, куда идти, но мне нужно в город. Очень нужно, — всхлипывает он, подходя к машине. — Садись. Нам как раз по пути. Чимин не глупый мальчик: он понимает, что садиться в машину к незнакомому бете посреди трассы — не самая разумная идея. Но он мечтает только о тепле и безопасности, пусть и не знает, остались ли они еще в этом мире. Он открывает дверь заднего сиденья и застывает. Сердце проваливается в бездонную яму. — Не думал, что ты так любишь пешие прогулки. По непроницаемому лицу Намджуна невозможно что-то понять. Чимин не может пошевелиться. Капли дождя стекают с волос, но холода больше нет. Всё его существо охватывает ничем не прикрытый ужас. Он только-только почувствовал свободу, только-только обрел надежду, и теперь падать еще больнее, чем в первый раз. — Долго еще собираешься мокнуть под дождем? В такие минуты реальность ощущается неправильно. Каждое движение требует неимоверных усилий, тело не слушается. Звуки затихают, в ушах слышен только бешеный стук сердца. Чимин понимает, что сидит в машине, когда дверь со стуком закрывается, отрезая последнюю надежду на спасение. Машина разворачивается в ту сторону, откуда пришёл Чимин. — Джисон, сделай, пожалуйста, потеплее, — приказывает Намджун и окидывает сжавшегося омегу мрачным взглядом с ног до головы. — Раздевайся. Глаза Чимина расширяются. Он отползает подальше и в исступлении мотает головой. Его загнали в тупик, как глупое животное. — Не надо, — хрипло бормочет он, боясь, что Намджун ударит его за непослушание и разденет сам. — Пожалуйста. Я больше не буду убегать, клянусь, можете запереть меня в подвале. Только не это. Чимин не думал, что Намджуна заинтересует его тело, но от одной мысли об этом его всего трясет. Он не вынесет такого унижения, тем более на глазах у водителя. — Хватит уже истерить. Я не буду ничего с тобой делать. Сними мокрую одежду. Я дам тебе, во что переодеться. Такое развитие событий явно не приходило в голову Чимину, но Намджун действительно достает из багажника пакет и бросает ему на колени. Толстовка и штаны. Теплые и сухие. — Мне стыдно, — тихо признается Чимин. Его слова звучат ужасно глупо, но ему не по себе, что кто-то увидит его наполовину обнаженным. — Мне отвернуться? — Если можно, — запинаясь, просит Чимин и бросает взгляд на водителя. Тот тактично переводит взгляд на дорогу. Чимин снимает с себя футболку и торопится переодеться, пока Намджуну не надоел этот цирк. Он сбрасывает промокшую обувь и подминает ноги под себя. Его все еще трясет, но окоченевшие пальцы постепенно согреваются. — Можешь поворачиваться. Чимин кутается в огромную толстовку, накидывает капюшон и вытирает рукавом влажное лицо. Ткань хранит едва уловимый запах. Он невольно принюхивается. Бергамот, сандал, сигаретный дым и кофе. Чимину требуется пару секунд, чтобы осознать, этот запах, как и эти вещи, принадлежит Намджуну. — Выпей. Это чай. Осторожно, он горячий, — протягивая термос, говорит он. — Думал, ты пьешь только кофе, — бубнит Чимин. Он делает глоток и прикрывает глаза. Зеленый чай. Жасминовый. Его любимый. Намджун слабо усмехается. — Хоби говорит, что я злоупотребляю кофе. Это он заставляет меня пить чай. Чимин медленно выпивает половину термоса и подставляет руки под печку. От тепла его немного клонит в сон. — Не понимаю, как вы меня поймали, — бормочет Чимин, не скрывая своего разочарования. — Не знаю, как ты умудрился пройти через охрану, но Юнги установил маячок в подошву кроссовок. Когда ты отошел на достаточное расстояние, он сработал. — Не повезло, — отзывается Чимин, прислоняясь головой к холодному стеклу. — Твой муж дал ответ, — через некоторое время говорит Намджун. Чимин вздрагивает и бросает на альфу затравленный взгляд. В голову закрадывается мысль снова сбежать, выпрыгнуть из машины и молиться, чтобы его не поймали. Но это бесполезно. Удача давно отвернулась от него. — Не хочешь узнать какой? По глазам Намджуна и без того всё ясно. Они буравят друг друга взглядом еще пару секунд, и это похоже на безмолвный диалог. Намджун тяжело вздыхает, а Чимин отворачивается к окну и закрывает глаза. По щекам текут слезы. — Ты знал? Молчание Чимина говорит красноречивее любых слов. — Ясно. Остаток пути они проводят в тишине. Ожидание хуже всего. Когда машина останавливается напротив крыльца, Чимин мечтает, чтобы в них ударила молния — что угодно, только бы не возвращаться в дом. — Иди в душ, а потом к нам. Чимин двигается, как в замедленной съемке. Одежда спадает на пол. У него нет сил, чтобы поднять ее и сложить в аккуратную стопочку. На него льется горячая вода. Он долго стоит в душевой кабинке, согревается, но ничто не способно растопить ледяные тиски ужаса, сжимающие его внутренности, стоит только представить, что с ним сделает Намджун. Ему не давали никаких указаний, поэтому Чимин послушно садится на диван в хорошо натопленной гостиной и заворачивается в плед. Из кухни долетают приглушенные голоса. Чимин не может разобрать ничего конкретного, но, чтобы понять предмет их спора, не нужен ни хороший слух, ни дар провидения — они обсуждают Чимина. Ему начинает казаться, что про него все забыли, но Хосок приносит ему чай и две шоколадки. — Не обожгись, — предупреждает он, когда Чимин с тихим «спасибо» обхватывает кружку обеими ладонями и делает первый неосторожный глоток. — Ну как ты, согрелся немножко? Чимину стыдно и страшно одновременно. Хосок доверял ему, а теперь, должно быть, разочарован. Обычно светлое и улыбчивое лицо стало серьезным. Как в тот день. С тех пор, как отец представил Чимину Минсока и сообщил, что только брак сможет спасти семейный бизнес, преступный мир постоянно находился где-то поблизости. Его отголоски звучали в повседневных мелочах, обрывках телефонных разговоров и сомнительных гостях, которые посещали их дом. Чимин держался подальше от дел мужа, и, если в его присутствии заходила речь о криминальной деятельности, он невинно хлопал глазами и улыбался, как красивая куколка. Ничего не видит, ничего не понимает. У него была всего одна роль, и он неплохо с ней справлялся. Еще никогда Чимин не смотрел в глаза всему преступному миру, раскинувшемуся перед ним в кресле. Ким Намджун. Глава мафиозного клана, который держит в страхе весь ночной Сеул. Его имя произносят в страхе шепотом или выкрикивают в беспомощном гневе. О его деятельности знает вся верхушка общества, но никакой закон не может связать ему руки, никакая пуля не может угодить ему в сердце. Он выше этого. Намджун курит. На низком столике, отделяющем его от Чимина, стоит бутылка виски и опустевший стакан. Намджун расслаблен. По его лицу невозможно считать ни единой эмоции. Между ним и всем миром возведена непреодолимая стена из холодного безразличия, и это приводит Чимина в ужас. Хосок пытается завести разговор на отвлеченные темы, но Намджун отвечает холодно и неохотно, а Чимин не может выдавить из себя ни слова. Провалившись в своей попытке разрядить обстановку, Хосок утыкается в телефон. — Выпьешь? — спрашивает Намджун, обращаясь к омеге, и кивает на бутылку. Чимин не пил больше семи лет. В шестнадцать он часто развлекался с друзьями, теперь же подростковые годы были далекой и чужой жизнью. Она принадлежала человеку, которого Чимин убил в себе давным-давно. Сегодня выпить хочется. Соблазн приглушить страх алкоголем велик как никогда. Плевать даже на то, что виски нельзя мешать с таблетками. И все же Чимин качает головой. Они молчат. Первым приезжает Тэхён, следом за ним Чонгук и Юнги, как всегда, вместе. С ними приходит и оживление. Угнетающее молчание рассеивается. Юнги разговаривает с Тэхёном и Хосоком. Чонгук то садится рядом с ним, то уходит на кухню, то играет с собакой, делая сотню дел в минуту. — Сокджин скоро? — лениво спрашивает Юнги. — Подъезжает, — сообщает Намджун, устало потирая переносицу. Чимин не знает, кто такой Сокджин, но пару раз он уже слышал это имя. Спустя несколько минут дверь открывается вновь, и Чимин затравленно поднимает взгляд. Его бросает в жар. Ким Сокджин. Тот самый Ким Сокджин, которого Чимин не раз видел на светских мероприятиях. Один из самых известных и успешных адвокатов города. Минсок недолюбливает его и, когда избежать встречи не получается, старается поскорее закончить беседу. Единственный раз, когда Чимину довелось столкнуться с Ким Сокджином лицом к лицу без сопровождения Минсока, произошел на дне рождения одного известного бизнесмена около трех лет назад. Чимин пролил на свою рубашку вишневый сок и искал туалет, чтобы отмыть пятно. Сокджин вел себя предельно вежливо, поинтересовался, нужна ли ему помощь, и показал, куда идти. Это был короткий, но приятный разговор, и после него Чимин решил, что все-таки это хороший человек. Теперь же Чимин начинает в этом сомневаться. Он в оцепенении сжимает колени. Сколько бы он ни твердил себе, что смирился и готов к любому повороту событий, ему страшно. Чонгук, стоящий позади дивана, шокированно переглядывается с Юнги. Он выглядит таким растерянным, словно весь его мир перевернулся. Хосок сочувственно качает головой, даже Тэхён озадаченно хмурится. Бесстрастными остаются только Намджун и Сокджин. Молчание давит. Никто не решается нарушить его. Чимину так хочется закрыть лицо руками и горько разрыдаться, но он боится пошевелиться. — Ты идиот, Намджун, — эти слова, как страшный вердикт, сотрясают воздух. Намджун и бровью не поводит, когда Сокджин повышает голос. — Ты такой умный. Как же ты тогда так проебался? Угони ты его машину, шансов было бы больше. Но похитить этого… Да Минсок и пальцем ради него не пошевелит. Все прекрасно понимают, что он расходный материал. Ну умрет он, Минсок найдет себе новую пустышку, помоложе и покрасивее, и все забудут этого через год. Расходный материал. Пустышка. Внутри Чимина действительно пустота. Он красив, когда накрасится, оденется в брендовую одежду и украсит себя бриллиантами, он знает, как расположить к себе элиту общества, умеет себя вести и говорить красивые и вдохновляющие речи. Но всё это лежит на поверхности. А внутри он жалкое ничтожество, которое не нужно даже собственному мужу. Слова Сокджина хуже пощечины. — Не говори о Чимине так, будто его тут нет! — злится Юнги, сжимая кулаки. — Он жертва обстоятельств. Мало того, что муж — мудила, так еще какие-то бандиты вырвали из привычной жизни и чего-то требуют. Прояви уважение. — Тоже мне защитник всех омег нашелся. Ну и что теперь с ним делать? Может, ты со своими компьютерами решишь эту проблему? — едко спрашивает Сокджин. — Не кричи на него! — чуть ли не рычит Чонгук, вскакивая со своего места. Юнги усаживает его обратно и берет за руку, заставляя успокоиться. — Давайте продадим его на органы, — предлагает Тэхён с насмешкой. — Хоть заработаем. Чимин едва сдерживает прилив тошноты и отползает на край дивана. Вот тут-то его и пробивает на слезы. — А ну заткнись, мафиози хренов, — Юнги отвешивает ему подзатыльник, на что Тэхён злится. Начинается перепалка, и теперь уже Чонгук пытается успокоить их, но получает сам со всех сторон. Чимин чувствует, как рядом садится Хосок и кладет руку ему на плечо. Он говорит какие-то успокаивающие слова, но Чимин не может сконцентрироваться на его голосе. Перед глазами пляшут красочные картинки того, как его печень опускают в синий контейнер и увозят в неизвестном направлении. Чимин задыхается, цепляясь за подлокотник, словно его прямо сейчас утащат люди в белых халатах. Он возвращается в реальность, когда перед ним появляется кружка с зеленым чаем. Он поднимает заплаканные глаза на Намджуна и протягивает руку к чаю, но она слишком трясется. — Возьми себя в руки. Если ты не выпьешь это, придется вколоть тебе снотворное. — Не надо, — шепчет Чимин. Он до ужаса боится уколов. — Ты пугаешь его, Джун, — вмешивается Юнги. Он забирает кружку и отгоняет от Чимина остальных. — Идите разбираться в столовую. Ему и так плохо. Не видно, что ли? Все уходят, оставляя их вдвоем, но лучше от этого не становится. — Только не на органы. Пожалуйста, Юнги, я так боюсь, — всхлипывает Чимин, хватаясь за руки омеги. — Ну что за бред? Тэхён просто придурок. Нашел время для шуток. Ну что ты плачешь? Мы не сделаем тебе больно, малыш, — Юнги обнимает его за плечи и гладит по спине. От него Чимин меньше всего ждет таких ласковых слов, но он немного притихает. — Выпей это, хорошо? Джун что-нибудь придумает. Он всегда придумывает. — Что это? — Просто чай, — отвечает Юнги очень убедительным тоном. — Ничего такого. — Там снотворное, — подает голос Намджун. Он стоит у арки, скрестив руки на груди, и наблюдает за попытками Юнги успокоить омегу. — Тебе нужно поспать. Завтра мы поговорим и всё решим в спокойной обстановке. Чимин и сам не отказался бы поспать, поэтому послушно выпивает чай до дна и едва морщится от горьковатого вкуса. Юнги уводит его на второй этаж, в спальню, включает лампу и укладывает в постель. — Я посижу с тобой, пока ты не уснешь. Постарайся расслабиться и ни о чем не думать. — Я не хочу умирать, Юнги. Чимин размазывает слезы по щекам. Снотворное, или самовнушение, начинает действовать, потому что ему всё труднее шевелить губами и держать глаза открытыми. — Не говори глупостей. Конечно, ты не умрешь. Я ведь говорил. Мы не тронем тебя. Пусть нас и считают безжалостными убийцами, мы не убиваем невинных омег. Особенно таких милых, как ты, — Юнги укрывает его одеялом и улыбается, когда слышит, как Милки скребет лапой по закрытой двери. — Подожди секунду, надо отогнать его. — Пусть зайдет, — просит Чимин, поворачиваясь на бок. Юнги открывает дверь, и Милки проходит в комнату и останавливается у ножки кровати. Он смотрит то на Юнги, то на Чимина, пока последний не похлопывает по одеялу, как бы приглашая собаку к себе. Ему дважды повторять не нужно, потому что Милки запрыгивает на кровать и тычется влажным носиком ему в щеку. Чимин устало улыбается и обнимает пушистое облачко. Ему ни капельки не страшно, что Милки укусит его, хотя совсем недавно он пришел бы в ужас от одной мысли, чтобы находиться в одной комнате с собакой. — Мы с Гукки приедем завтра вечером, хорошо? Проведаем тебя. Тебе что-нибудь привезти? — Спасибо, ничего не нужно. Иди. Спасибо, что побыл со мной, но я так устал, — шепчет Чимин, утыкаясь в белую шерсть Милки.

***

В доме никого нет, кроме них двоих. От этого Чимину не по себе. Они впервые совсем одни, и если Намджун решит убить его, то сейчас самое время. У него не будет свидетелей. Только эти светлые стены, рамки с фотографиями на каминной полке и виляющий хвостом Милки, преданно лежащий в ногах Намджуна. — Мы с ребятами всё обсудили. Вряд ли имеет смысл шантажировать Минсока тобой. Они сидят в столовой. Намджун успел сделать завтрак, пока Чимин спал, но после всей этой неразберихи у них обоих нет аппетита. — Вы избавитесь от меня? — спрашивает Чимин и мысленно удивляется, насколько безучастным звучит его голос. В самом деле, они словно обсуждают прогноз погоды, а не его собственную жизнь. — Нет, — хмурясь, Намджун крутит кольцо на указательном пальце, и Чимин не может отвести взгляд от его слабого блеска в солнечных лучах. — Поначалу я собирался отпустить тебя домой, но… Теперь я склоняюсь к тому, что Минсок — тот еще урод не только как человек, но и как супруг. Выбор только за тобой. Предлагаю тебе два варианта. Первый: ты возвращаешься к Минсоку и забываешь всё, что тут произошло. Не волнуйся, мы тоже забудем про твое существование. Второй: мы дадим тебе деньги, столько, сколько потребуется, добудем новые документы, поможем, если нужно, и ты сможешь начать жизнь с чистого листа. Ты будешь свободен. Делай, что хочешь. Хоть улетай из страны. Чимин удивленно поднимает взгляд на Намджуна, пытаясь понять, шутка ли это. Ему никогда не предлагали свободу. Еще в школе он знал, что его ждет брак по расчету и вся его жизнь будет идти по определенному сценарию, автором которого является не он, а Пак Минсок. — Серьезно? Вы правда сделаете это для меня? Но зачем? — С деньгами у нас проблем нет, а если ты не вернешься к Минсоку, нам это только выгодно. Ну и… Вся эта история с похищением тебя явно потрепала. Это меньшее, что я могу сделать, чтобы загладить вину. Чимин задумывается. Порой, в самые тяжелые минуты, он любит помечтать: заботливый альфа, очаровательные дети, толстый трехцветный кот, свой маленький домик в спальном районе с цветами на заднем дворе. Тихое семейное счастье. В мечтах у него всегда есть своя кофейня, куда захаживают молодые пары, студенты или семьи с детишками. Он бы придумывал свои рецепты кофе и пек вкусные булочки и слойки с малиной. А еще он обязательно жил бы где-нибудь в Америке с дружелюбными соседями, как в сериалах, и они устраивали бы барбекю на выходных, а летом ездили бы к морю. Подумать только, Намджун дает ему шанс осуществить хотя бы часть его заветной мечты. Только протяни руку, и все эти ужасы останутся позади. — Я могу подумать над этим? — тихо спрашивает Чимин. Ему так хочется ответить «да», тысячу раз «да». Но что-то останавливает его.