Чимин привыкает к боли, когда она становится неизменным спутником его жизни. В конце дня мышцы, словно налитые свинцом, не дают пошевелиться. На коже, не успевшей огрубеть, быстро расцветают синяки. Но это приятная боль. Она делает Чимина сильнее.
Всё начинается трогательно: Чонгук обматывает его руки, чтобы Чимин не травмировался, он постоянно спрашивает о самочувствии, дает минимальную нагрузку и делает частые перерывы. В первый день они занимаются в тренажерном зале, и Чимин, совсем не устав, немного разочарован. Ведь, похоже, даже Чонгук не воспринимает его всерьез.
Но Чимин крупно ошибается. Нагрузка растет с каждым днем, а вместе с ней и желание всё бросить. Они пыхтят на пару у боксерской груши часами напролет. Чимин подтягивается, отжимается, поднимает штангу и мечтает разреветься, пока стоит в планке.
— Я больше не могу, Гукки, — скулит Чимин.
— Прошло всего тридцать секунд! У тебя такие слабые руки, что мне за тебя немножко страшно. Давай-давай, всё ты сможешь, осталась еще минута. Я в тебя верю, вперед-вперед, — Чонгук умудряется резво болтать и даже вскинуть одну руку в воздух на манер супергероя.
— Самое важное — знать свои сильные стороны, — повторяет Намджун каждый раз, когда учит его драться.
У Чимина сильных сторон нет, но, когда он сказал об этом в первый же день, Намджун заметил, что их много, но хорошая самооценка к ним определенно не относится.
— Будем реалистами: сколько ни качайся, если тебе придется защищаться или даже нападать, твоими противниками будут альфы или беты. Они всё равно будут сильнее.
— Тогда зачем Чонгук надо мной так издевается? — возмущается Чимин. Мышцы рук подрагивают при воспоминании о тренировках с Чонгуком.
Намджун смеется. Они стоят в подвале, где ребята расстелили маты, чтобы было не больно падать. Но Чимин уверен, что они могут заниматься и на улице, потому что Намджун никогда не позволяет ему упасть. Он подхватывает его в последнюю секунду, удерживает на весу или мягко опускает на пол. Чимин не такой уж и хрупкий, не развалится, но Намджун слишком с ним осторожен.
— Ты всегда можешь ставить на эффект неожиданности. Со стороны не скажешь, что ты сможешь за себя постоять. Бей, когда твой противник будет готов меньше всего. Дерись так, как если бы твоя жизнь зависела от этого.
Иногда к ним приходит Юнги, просто посидеть и поворчать, он всегда приносит бутылку холодной воды с лимоном, чтобы освежиться.
Чонгук порывается заглянуть в подвал каждую свободную минутку и уговаривает Намджуна «помахаться». Он притаскивает с собой Тэхёна, но тот, предпочитая лишний раз не пачкать руки, сидит рядом с Чимином и комментирует интересные приемы и ошибки.
В такие моменты, по официальной версии, Чимин слушает Тэхёна, делает заметки на будущее, подмечает детали. По неофициальной — пялится. Намджун выглядит совсем другим, когда, вспотевший и смеющийся, падает на мат. Его волосы так взъерошены, что у Чимина чешутся руки подойти и пригладить их. Широкая грудь поднимается и опускается, когда он часто дышит, и не смотреть — выше его сил.
Все эти месяцы Чимин знал, что у Намджуна сильное тело, и он, пожалуй, сможет задушить противника своими мощными бедрами. Просто Чимин не обращал внимания. Это же просто Намджун. Пусть он и альфа, но для Чимина он в первую очередь тот, с кем можно посидеть на качелях вечером или поваляться на диване за просмотром фильмов.
Но, когда Намджун зажимает его в углу или берет в захват сзади, чтобы отработать приемы, тело Чимина реагирует совсем не так, как хотелось бы.
Хосок и Сокджин обучают Чимина, когда Намджун занят. Хосок приходит часто, Сокджин — очень редко.
У них совсем другая техника. Если из-за высокого роста и крупного тела Намджун немного неповоротлив и медлителен, Сокджин умудряется быть ловким и грациозным. Его удары более четкие и слаженные, чем у Намджуна, и он объясняет это тем, что в детстве занимался боевыми искусствами, в то время как Намджун постоянно ввязывался в уличные драки.
Хосок невероятно быстрый. Он чувствует свое тело, как никто другой, и может подняться с пола без помощи рук. Он двигается так легко и естественно, словно любой способен сделать так же. Хосок полагается не на силу, а на анализ слабых сторон противника. Эта техника намного ближе Чимину, и его навыки становятся лучше, пусть медленно, но маленькие успехи радуют его.
Это наполняет каждый день смыслом. Чимин встает с мыслью, что сегодня он сможет стать чуточку лучше.
Но лучше всего у Чимина получается стрелять. Когда Намджун в первый раз привозит его в стрелковый клуб и показывает, как пользоваться пистолетом, Чимин чувствует на себе заинтересованные взгляды и снисходительные улыбки других альф. У него не получается сосредоточиться, а Намджун, стоя слишком близко и периодически мягко направляя его руки, совсем не помогает.
К концу первой недели интерес к его персоне пропадает, а он учится совершенно отключаться от реальности, видя перед собой лишь мишени.
— Вперед-вперед, покажи, какой ты крутой! — Тэхён маячит за спиной, выкрикивая всякие глупости, как группа поддержки в лице одного человека.
Они с Намджуном всегда ездили пострелять вдвоем, но на этот раз с ними увязался Тэхён, уговорив поехать и Хосока. Это заставляет Чимина жутко нервничать. Перед Намджуном ошибаться нестрашно. Но Тэхён словно специально действует на расшатанные нервы Чимина.
— У-у-у, опять мимо, — гудит Тэхён. — Ну давай, покажи, на что ты способен!
— Перестань, — бормочет Чимин, прикрывая глаза.
В тире душно, по виску течет капля пота. Он снова промахивается. В глазах жжется. У него получалось просто отлично, он так гордился собой, но сегодня половина пуль не попадает в цель.
— Ну же, что с тобой сегодня? Даже косой стрелял бы более метко. Докажи, чего ты стоишь. Ты же не какой-то там ни на что не способный омега.
Слова Тэхёна набатом стучат в голове. Чимин резко поворачивается к нему.
— Я же сказал тебе прекратить! — выкрикивает он, сжимая пистолет в руках. Хосок встает со своего места и делает шаг вперед, но останавливается, боясь, что Чимин выстрелит.
— Ты что, прикалываешься? — Тэхён смеется, но получается как-то натянуто. — Эй, да это же шутка! Ну что ты сразу принимаешь всё так близко к сердцу? Я ведь хотел помо…
— Почему все вечно считают, что я ни на что не способен? Почему я должен кому-то что-то доказывать? Я не никчемный, ясно? Не никчемный, — Чимин даже не замечает, как начинает кричать на весь тир, не замечает, как Намджун, ушедший за кофе, возвращается и что-то говорит.
Чимин задыхается. Он так долго пытался подавить это в себе — смятение, гнев, обиду, ненависть, отчаяние, страх. Он старался вести себя, как обычно, будто бы с ним всё в порядке и встреча с Минсоком прошла для него бесследно. Но сейчас таймер на этой бомбе замедленного действия приближается к нулю.
Над Чимином сгущается туман нереальности. Всё вокруг происходит с кем-то другим. Он ощущает присутствие мужа фантомным яблочным запахом. Палец зажимает курок. На мгновение мир останавливается, звеня от оглушительного выстрела.
Чимин в ужасе пялится на свои руки. Никто не шевелится. Сердце молотом колотится в груди. Чимин бросает пистолет на стойку и сбегает.
Как в бреду, он хватается за поручни, пока не выходит на улицу. Желудок скручивает от осознания, что он натворил. Руки трясутся. Он весь трясется, но не чувствует этого. Ноги дрожат, словно он пробежал целый марафон, а не пару лестничных пролетов. Пролетающие мимо машины и огни вечернего города сливаются в неясные силуэты и цветные пятна.
Чимин садится на бордюр и прячет лицо в ладонях. Он направил оружие на человека. Он выстрелил. Он готов был убить одного из самых дорогих людей в его никчемной жизни. За шутку.
Шокированные глаза Тэхёна за секунду до того, как пуля пролетела чуть выше его плеча, будут преследовать его еще очень-очень долго. Слезы душат его. Минсок был прав: он ничтожество. И ничем это не исправить.
К нему приближаются чужие шаги. Чимину не нужно поворачиваться, чтобы понять, кто это. Эту медленную решительную поступь он не спутает ни с чьей.
— Чимин. Встань.
Чимин вмиг чувствует себя каким-то жалким мусором, который мешается у всех под ногами. Ему хочется сжаться в крошечный комочек, затеряться в пожухлой траве, провалиться под землю и больше никогда не смотреть в глаза Намджуну. Разочарование в них убьет его.
— Чимин, — повторяет Намджун.
Чимин подчиняется и неуклюже встает, с силой вытирая рукавом льющиеся по щекам слезы.
— Подойди ко мне.
На секунду земля уходит из-под ног. Чимин уверен, что вот-вот упадет. Три шага даются ему с трудом.
Намджун всегда прощал его, какие бы ошибки ни совершал Чимин: прощал за испорченные документы, за разбитую посуду, за истерики, за котят. Но то, что сделал сегодня Чимин, в тысячи раз хуже. Он напряжен до предела и, когда Намджун поднимает руки, пытается отскочить, зажмуривается и едва не падает.
Намджун обнимает его. Так крепко, что Чимин, почувствовав немного тепла, шумно всхлипывает и утыкается ему в плечо.
— Прости. Прости, прости, — Чимин прижимается к нему в поисках защиты и поддержки. Его запах сейчас так нужен. Нужнее воздуха. — Я не хотел. Я не знаю, как… Я просто… И он…
— Тише-тише. Я здесь. Всё хорошо.
Намджун гладит его по волосам так успокаивающе, так нежно. Чимин не заслужил этого, но ему так хочется, чтобы Намджун побыл рядом еще немного.
Намджун никуда не торопит его, позволяет выплакаться и терпеливо выслушивает сбивчивые и неразборчивые оправдания.
— Я чуть не убил Тэ. Боже, я почти его убил.
— Сам виноват. Надо следить за языком.
— Ты должен злиться на меня. Да ты убить меня за такое должен. Я заслужил.
Намджун отстраняется ровно настолько, чтобы встретиться с ним глазами. Чимин прижимается щекой к его ладони, понимая, насколько жалко он выглядит.
— Ты станешь отличным стрелком, Чимин. Ты попал, куда и целился. Я был там. Тэхён сделал тебе больно, пусть и неспециально.
Чимин не замечает, как дышать становится легче. Тянущая боль, сковавшая грудь, отступает. Он смотрит Намджуну в глаза, держится за него, и если в человеке можно утонуть, Чимин хотел бы утонуть сейчас в Намджуне. Чтобы чужая уверенность заполнила его легкие, чтобы тепло, с которым Намджун касается его, смешалось с кровью, чтобы сила впиталась в его кожу.
— Послушай меня, хорошо? Я никогда, ни при каких обстоятельствах не сделаю тебе больно и не подниму на тебя руку. Что бы ты там ни сделал. Просто прекрати от меня шарахаться. Я думал, это в прошлом, но ты продолжаешь меня бояться, — Намджун говорит об этом с такой досадой, что Чимину хочется попросить прощения, но вместо этого он снова прячется в его руках.
Они стоят еще немного и уходят на парковку, только когда Чимин окончательно приходит в себя. Намджун заводит машину.
— Мы не подождем их? — тихо спрашивает Чимин, расслабленно прикрывая воспаленные глаза.
— Сами доберутся. Если что, пошлю водителя. Ничего страшного.
Но Чимину страшно. Очень. Хотя первоначальный шок и истерика закончились, теперь его накрывает тревога. Тэхён возненавидит его. И Хосок, он был там, видел, каким ужасным человеком является Чимин. И еще Юнги, который всегда на стороне брата. А там, где Юнги, всегда Чонгук. Они ведь с Тэхёном лучшие друзья. И Сокджин, который обожает Тэхёна.
— Ты хорошо справился, — Чимин, почти забывшийся беспокойным сном, принимает его слова за фантазию и озадаченно моргает, прогоняя сон, поэтому Намджун слабо улыбается и продолжает. — Всегда бывают хорошие дни и плохие. Но ты быстро учишься. Ты держишь оружие увереннее. Как думаешь, сможем усложнить задачу?
— Усложнить? — эхом повторяет Чимин.
— Да. Ты готов к этому. Если, конечно, захочешь туда вернуться.
— Мы правда поедем туда снова? — Чимин был уверен, что Намджун теперь и на километр не подпустит его к огнестрельному оружию.
— Только вдвоем. Я должен был предусмотреть это. Ты еще новичок, тебе нужно сосредоточиться.
За окном мелькают огни, на автостраде мало машин, и они словно одни в целом мире.
— Спасибо, — шепчет Чимин, надеясь, что Намджун поймет, сколько всего он вкладывает в это слово.
Тем же вечером Тэхён приносит Чимину целое ведерко клубничного мороженого в знак примирения. Он не просит прощения, и Чимин не просит. Тэхён снова шутит и дурачится, а значит, между ними всё в порядке. Никто не ненавидит его.
Намджун выходит во двор, пока Чимин сидит на деревянных качелях, держа на коленях нетронутое, чуть подтаявшее мороженое. Намджун не спрашивает, не против ли Чимин, и садится рядом. Какое-то время они молчат, а потом Чимин протягивает ему мороженое.
— Будешь? Держи. Мне всё равно нельзя. Наверное, надо было сразу отказаться, но было так приятно подержать его в руках, — Чимин тронут этим маленьким подарком, пусть он и не может его съесть.
— Ты опять боишься лишнюю крошку положить в рот?
Чимин и так почти засыпает, у него нет сил, чтобы злиться или обижаться, хотя слова Намджуна оставляют легкий осадок.
— Это так неловко, на самом деле, — бормочет Чимин, прикрывая глаза. — У меня непереносимость лактозы. Точнее, мой желудок странно реагирует на многую еду, но я даже сдавал анализы, знаешь, оказывается, такие вещи можно узнать по крови. Так что… Да, если съем его, всю ночь проторчу в ванной. Лучше не стоит.
— Тогда точно не стоит, — Намджун ненадолго зависает с ложкой мороженого у рта, раздумывая, есть или нет.
— Всё хорошо. Знаешь, мне нравится смотреть, как люди едят что-то вкусненькое. Глупо, наверное, но я раньше часто зависал на каналах с мукбангами. Не теми жуткими, где они впихивают в себя нереальное количество еды, а, знаешь, такими милыми и уютными, где едят всякие шоколадки, конфеты, пончики. Боже, только не думай, что я маньяк какой-то.
Чимин смущенно смеется. Намджун и без того знает слишком много постыдных радостей Чимина, но рядом с ним он становится слишком болтливым, когда расслабляется.
— Может, тебе просто одиноко? Все эти трансляции так популярны, потому что слишком много людей сейчас чувствуют одиночество. Они создают иллюзию, что ты не один, как будто с тобой разговаривает друг. Тем более ты постоянно голодный. Неудивительно, что тебе нравится смотреть на еду.
— Ничего я не голодный, — Чимин толкает Намджуна в плечо, но потом кладет на него голову и поднимает глаза к звездам.
Он обожает, когда Намджун говорит что-то умное или просто рассуждает о чем-то вслух. Такие моменты особенно бесценны.
Они сидят на качелях, разделяя холод ночи, тихие разговоры и бескрайнее небо над головой. Они сидят, пока остатки мороженого не превращаются в клубничные лужицы, пока небо на востоке не светлеет, очерчивая темные силуэты гор, и пока Чимин окончательно не засыпает на груди Намджуна.
***
Чимин старается сохранять спокойствие. Честно.
Наверное, он оставил дверь открытой. На лежанке, где спят Тыковка и котята, не хватает Поньо.
Его недоверчивая малышка Поньо, единственная, кто не принимает ласку, царапается и не подпускает к себе. Вдруг она сбежала и теперь бродит по неприветливой и опасной улице, крошечная и беззащитная.
Чимин бегает по всему дому. Паника следует за ним попятам. Он всё твердил, что справится с четырьмя, но в итоге не сумел уследить за ними. Как теперь найти котенка в такой глуши?
Никто из обитателей дома не видел его рыжую кроху. Остается последняя надежда, которая с самого утра сидит в своей спальне в обнимку с ноутбуком и какими-то документами.
— Ты только не ругайся, но я, кажется, потерял Поньо. Помнишь, она самая рыженькая? Я не знаю, куда она делась. Ее нигде нет, и я не знаю, что мне делать.
Чимин не находит себе места, внутри всё крутит от беспокойства. Поньо не проживет долго на улице. Там есть бродячие собаки: Чимин сам выносит им миски с едой и водой к воротам, и они изредка даже забредают на территорию особняка. Они растерзают его маленькую Поньо, и от этих мыслей его мутит.
Намджун явно не обладает никакой магией, чтобы решать каждую его проблему, но для Чимина это становится дурной привычкой. Любая трудность, с которой он не справляется сам — и ноги приводят его к Намджуну.
— Ты про нее?
Намджун убирает ноутбук, и Чимин растерянно моргает, глядя на рыжего котенка, свернувшегося на его животе. Намджун берет ее на руки, и сонная Поньо не шипит, не брыкается и послушно сидит на руках Намджуна.
— Боже, хён, — шепчет Чимин, держа котенка как самое хрупкое создание на свете. — Она же не сильно тебе помешала?
— Нет, — Намджун улыбается и чешет за ушком Поньо. — Она исследовала коридор и никак не хотела возвращаться к семье. Мы немного поиграли, и она всё преследовала меня. Прости, надо было сказать тебе.
Чимин замечает, что Поньо тычется носиком в запястье Намджуна и мурчит. Когда он отходит, котенок недовольно ерзает и пытается выпутаться из рук Чимина. Он соврет, если скажет, что это не разбивает ему сердце.
— Славно, что вы подружились. Меня она почему-то недолюбливает, — вздыхает Чимин.
— Это не так. Тебя невозможно не любить. Дай ей время. Пусть привыкнет.
У Чимина появляется теория, когда он находит в своей спальне Юнги в окружении котов. Поньо катается на спине и подставляет животик — привилегия, которой ни разу не удостаивался Чимин.
— Гукки? Хочешь, погладить котиков? — спрашивает Чимин, выглядывая в коридор.
— Ты еще спрашиваешь!
Чонгук присаживается на корточки у лежанки и смеется, когда котята бросаются к нему. Даже Поньо. Она не шипит, когда Чонгук берет ее на руки и тискает.
К Тэхёну она ластится сама. От Сокджина никак не хочет уходить, вцепившись когтями в его футболку и всех развеселив. Хосока она облизывает. А к Чимину относится с подозрением.
Котенок всех обнюхивает. Потому что у всех есть ярко выраженный природный запах, свои уникальные феромоны, которые узнает Поньо. А Чимин убивает свой запах блокаторами.
Когда Поньо сбегает в следующий раз, Чимин направляется в кабинет Намджуна и видит, как его малышка катается по столу и играет с пальцами альфы.
— Снова потерял ее? — Намджун издает такой нежный смешок, что в груди Чимина кружатся бабочки.
— Ну теперь-то я знаю, куда она сбегает, — отвечает Чимин, опускаясь на стул напротив. — Мои котята меня ненавидят.
Намджун хмурится.
— С чего ты это взял?
— Поньо постоянно убегает. Она ни на кого не шипит, только на меня. Это нечестно. Я ведь так ее люблю. Со мной что-то не так.
— Всё с тобой так, — перебивает Намджун, наблюдая, как Поньо с энтузиазмом грызет его палец. — Уверен, котята счастливы, что именно ты о них заботишься. Более ласкового и доброго человека сложно найти.
В это сложно поверить. Потому что такой человек сидит прямо перед Чимином, улыбаясь так широко, что руки чешутся погладить его милые ямочки.
***
Чимин спускается на первый этаж. Тыковка на руках, волосы торчат в разные стороны, глаза слипаются. Намджун возится у плиты.
— Садись, завтракать будем.
Чимин не голоден, но Намджун не примет отказ, и всё это выльется в долгие споры, которые окончатся тем, что Чимин поест, только при этом ненавидя весь мир. А ему как раз снился страшный сон, и ссориться с Намджуном хочется меньше всего.
— Спасибо, хён, — улыбается Чимин и широко зевает.
Намджун ставит перед ним тарелку с панкейками, политыми шоколадной пастой, и кружку чая. Он садится напротив и приступает к завтраку. Такой немногословный по утрам, спокойный и серьезный, немного опухший после сна, сонный и одетый в кигуруми.
Они все были уверены, что Намджун ни за что не будет носить кигуруми с мультяшкой, и Чимин даже не расстроился бы. В конце концов, Намджун был тем, кто вселял страх в своих врагов и подчиненных одним видом. Но Намджун носит, и хотя за окном дождливая осень, на сердце у Чимина весна.
— Не забудь таблетки после еды, — напоминает Намджун, когда омега встает, чтобы отнести в раковину грязную посуду.
Чимин долго сверлит таблетки взглядом, но наконец сдается и закидывает одну в рот.
***
Чимин ходит вокруг да около: он целыми днями ошивается вокруг Намджуна и выглядит так, будто собирается что-то сказать, кажется, вот-вот откроет рот и… И он отворачивается, делая вид, что ничего не произошло.
Куда Намджун ни идет, Чимин волшебным образом оказывается поблизости.
Намджун сидит в кабинете — Чимин приходит полить цветы и долго мнется за его спиной. Намджун обедает — Чимин тоже берет тарелку, хотя он никогда прежде не обедал. Намджун смотрит телевизор — Чимин бродит с задумчивым видом туда-сюда.
— Ты хочешь о чем-то поговорить? — намекает Намджун, когда они сталкиваются на лестнице.
— Нет, — выпаливает Чимин, барабаня пальцами по перилам. Намджун почти видит, как лихорадочно носятся мысли в его голове. — Хотя вообще-то да. Я тебе не помешаю? Ты не занят?
— Нет. Я весь твой. Что у тебя там?
Намджун приглашает Чимина зайти в кабинет, и они устраиваются на диване. Чимин долго молчит, только губы то поджимает, то дует, не зная, как начать.
— Таблетки, — исчерпывающе выдает Чимин.
Намджун ненавидит, когда мямлят и не могут озвучить просьбу четко и внятно, его раздражает неуверенность в себе и боязливость. Но это же Чимин. На Чимина всерьез разозлиться вряд ли получится, особенно когда он так грустно теребит веревочки толстовки.
— В чем дело? Тебе нужно еще?
— Вы ведь точно не отдадите меня Минсоку?
— Только если ты сам не соскучишься, — без тени веселья усмехается Намджун.
Чимин делает глубокий вдох, собираясь с силами.
— Я хочу перестать их пить. У меня постоянно болят мышцы и голова, и еще живот. Вообще Юнги меня так запугал этими побочками. Это всё глупости, столько лет ничего не было и сейчас всё хорошо. Но я, кажется, чувствую, как мой желудок истекает кровью. В последнее время мне так плохо. Намного хуже, чем было раньше, — Чимина наконец прорывает, и он не перестает говорить о своих страхах и сомнениях, с которыми долго боролся в одиночестве. — А еще я боюсь остаться бесплодным. Врач предупреждал, что после таблеток могут быть серьезные проблемы с этим, но, боже, я был таким глупым. А теперь у меня никогда не будет своей семьи, и меня никто не полюбит, потому что у меня даже своего запаха нет. У меня нет вообще ничего от омеги, я просто… Как будто у меня забрали важную часть меня. Как я могу надеяться, что кто-то меня полюбит таким, если даже мои котята не могут? Поньо ласковая со мной, только когда от меня пахнет тобой, и это так несправедливо! Я просто хочу быть нормальным. Таким же, как и все.
— И ты решил поделиться, что больше не будешь их пить?
— Нет, — Чимин смущается сильнее. Намджун — далеко не тот, с кем хочется обсуждать интимные особенности своего организма, но больше у Чимина никого нет. — Мне нужно знать, что ты думаешь об этом. Если ты против, ничего страшного. Просто забудь, что я тебе наговорил. Я всё равно привык их пить.
— Эй, с чего бы я был против? Это прекрасная новость. Мы все давно говорили тебе бросать их.
— Боже, ты серьезно не понимаешь, сколько от этого проблем, или притворяешься? Не заставляй меня говорить это вслух.
Намджун чувствует себя самую малость тупым. Чимин тяжело вздыхает.
— Мой запах вернется. И первое время мой организм будет сходить с ума, так что скорее всего я буду просто вонять, и это отвратительно. А еще течка… И я не знаю, как отреагирует мое тело. Вдруг я стану совсем бешеным? Вас всех и так, наверное, бесят мои перепады настроения. Ну ты понимаешь, я могу принести много неудобств.
— Всё в порядке, — успокаивает его Намджун, по-прежнему не понимая, в чем проблема. — Дом большой, ты можешь уйти на третий этаж. Или я могу оставить дом полностью в твоем распоряжении на несколько дней. Перекантуюсь у кого-нибудь из наших. Никаких неудобств.
— Правда?
— Ты меня убиваешь, — бормочет Намджун, потирая переносицу. — Но тебе стоит проконсультироваться со специалистами. Насчет желудка и всего остального. Уверен, ты не истекаешь кровью, у тебя просто слишком богатое воображение. Но я запишу тебя к врачу.
— Думаешь, меня примут? У меня ведь поддельные документы.
— Примут. У моей сестры частная клиника. Я договорюсь на завтра. Тебе будет удобно?
— Так скоро, — шепчет Чимин, но, подумав пару секунд, кивает. — Да, на завтра было бы славно. Очень-очень славно. А ты?..
Чимин не договаривает, но Намджун и сам видит, что он нервничает.
— Я буду рядом. Обещаю. Всё будет хорошо, — обещает Намджун, хотя даже драматичное заявление омеги, что он истекает кровью, не выглядит таким уж абсурдным. — Иди ко мне.
Чимин словно только этого и ждал. Он закрывает глаза и крепко прижимается к Намджуну.
— Если ты говоришь, что всё будет хорошо, я тебе верю, — шепчет он.
