Чимин с отвращением смотрит на компанию пьяных альф, которые свистят ему вслед, улюлюкают и выкрикивают комплименты его заднице. Эти омерзительные животные считают, что он работает здесь. Чимин ненавидит эту мысль.
Минуя играющих в покер, он сворачивает к уединенным комнатам. Отовсюду слышатся крики, стоны и визги, и Чимину так грязно от всего этого.
В идеальном мире таких мест не должно быть: любовь нельзя купить, так почему можно купить секс? Неужели эти люди не понимают, что пользуются безвыходным положением омег, которым приходится продавать себя, чтобы выжить?
Чимин прогоняет злые слезы. Он не представлял, что в густонаселенном районе Сеула, неподалеку от парка, где молодые родители гуляют со своими малышами, находится подпольный бордель, которым владеет его муж.
Одна из дверей распахивается. Чимин сворачивает за угол и ускоряет шаг.
— Как обстановка? Прием? — рация, спрятанная под одеждой, оживает.
— Тут ужасно, Тэ. Это так мерзко, и… — шепчет Чимин, судорожно оглядываясь, и взбегает по лестнице. Он знает, куда идти. — Ох, кажется, я на месте. Отключаюсь.
— Помни, мы с Гукки прикроем тебя. Если почувствуешь опасность, сваливай оттуда.
Чимин прячет рацию и дергает за ручку двери. Закрыто. Он достает отмычки и склоняется над замком.
Весь план — сплошное безумие. Чимин, как слепой котенок, тычется наугад, ищет то, сам не знает что. Облегающая черная одежда делает его похожим на героя шпионского боевика. Только вот Чимин неповоротливый, когда волнуется, невезучий, проблемный, и шанс успеха с трудом дотягивает до одного к десяти.
Но Тэхён верит в него. Тэхён научил его вскрывать замки и пользоваться рацией. Тэхён заставил вызубрить схему здания до последнего поворота. Тэхён не сомневается, что он справится.
Знакомый яблочный запах окутывает Чимина, стоит ему распахнуть дверь и войти в кабинет. Он включает фонарик и водит по углам.
Картина. То, что нужно. Тэхён говорил, что сейфы часто прячут за картинами или в шкафах, и он не ошибся. Чимин вводит код, дрожащими пальцами нажимая на кнопки. Красные цифры появляются на панели и… Ошибка.
— Тэ, прием! Твой информатор дал неверный пароль. У меня ничего не получается. Не знаю, может, попробовать его день рождения?
— Нет! Не надо. Три попытки и сработает сигнализация, помнишь? Нельзя рисковать, — доносится голос Чонгука. — Уходи оттуда. Это была плохая идея.
— Дайте десять минут.
Ноги несут к столу. Если не получилось с сейфом, получится с компьютером. Минсок ставит один и тот же пароль на все гаджеты, и за пять лет совместной жизни Чимин выучил эту маленькую привычку.
Порывшись в ящиках стола, Чимин сует в карманы всё, что выглядит важным. Компьютер включается. Чимин изучает папки на рабочем столе и набирает номер Юнги.
— Чимин! Где тебя носит? Намджун весь дом перевернул, — Юнги берет после первого же гудка, он тараторит и собирается сказать что-то еще, но Чимин перебивает.
— Юнги, Юнги, постой, подожди. Я в кабинете Минсока. Мне нужна твоя помощь.
— Ты где? Что ты там делаешь? Уходи оттуда немедленно!
— Нет. Послушай, я перед его компьютером. Просто скажи, что мне делать. Я нашел какие-то флешки и… Тут какая-то квадратная штука с проводом, не знаю, что это, но думаю, что-то важное.
Юнги долго не спорит. Он задает пару вопросов и дает четкие инструкции. Чимин слепо следует им и чувствует себя компьютерным гением, способным свернуть горы. В нем столько энергии, нервозности и совершенно безумного восторга. Он так близок к цели.
Рация с хрипом включается.
— Чимин! Срочно смывайся оттуда. Машина Минсока подъехала к зданию. Он только что зашел. Гукки там внутри.
— Я не могу. Осталось всего 15%, — бормочет Чимин и раздраженно бьет по столу.
— Да в жопу эти проценты. Ты меня слышал? Минсок не должен тебя увидеть.
— Пару минут, Тэ. Пожалуйста, пару минут.
Рация молчит подозрительно долго, но Чимин победно улыбается, выключая компьютер. И в эту самую секунду, когда он готов бежать, дверь открывается.
В фильмах всегда бывают такие сцены, когда на героя надвигается ужасная катастрофа, а он стоит, ничего не делает, смотрит. Чимин всегда нервничает на таких моментах и шепчет: «Беги, беги, что же ты медлишь?» Теперь он сам оказывается на месте такого героя.
— А ты, оказывается, умеешь удивлять.
Минсок надвигается на него, как цунами, неотвратимое и смертоносное, и Чимин медленно обходит стол с другой стороны.
— Не подходи! — он многое отдаст, чтобы голос звучал решительно и угрожающе, но Чимин пищит как выпавший из гнезда напуганный птенец.
Он достает пистолет и вскидывает его перед собой. Минсок смеется ему в лицо.
— И что же ты мне сделаешь? Ну давай, покажи, на что ты способен. Или ты умеешь только хлопать глазками да раздвигать ноги? Стреляй, я говорю!
Руки Чимина содрогаются от резкого крика. Он не хочет становиться убийцей. Не хочет никому причинять вред. Но палец соскальзывает на курок. В боевиках это так и работает: нужно нажать на курок, и всё произойдет само собой. У Чимина почему-то не получается.
Минсок видит его замешательство. Губы кривятся в самодовольной усмешке. Он медленно приближается к Чимину, как паук, уже поймавший жертву в ловушку.
— Неужели у Кимов всё настолько плохо, что они отправляют в расход таких никчемных омег? А знаешь, я ожидал от тебя большей преданности. Я всё-таки слишком тебя разбаловал. С тобой надо построже. Ты совсем забыл, где твое место.
— Ты меня бросил! — накопленная в сердце обида вырывается, и лицо Минсока расплывается перед глазами от слез. — Ты же знал, что они убьют меня. Ты оставил меня там. Зная, что они не пощадят меня. Что они даже не сжалятся и не сделают мою смерть легкой. И просто… Я не понимаю, за что? — Чимин судорожно всхлипывает. Пистолет дергается у него руках, как бесполезная игрушка. — И я даже никогда не жаловался. Я хотел быть идеальным для тебя, а ты после всего этого назвал меня… грязью?
Чимин задыхается в слезах. Всё кончено. Пусть Минсок сделает то, на что не решился Намджун. Чимину плевать, потому что сейчас, выплеснув всё, что так долго пряталось внутри, он сильнее всего чувствует, что его предали.
Всё происходит слишком быстро: Чонгук врывается в кабинет и отталкивает Чимина назад. Раздаются выстрелы. Чонгук держит его за руку, пока они несутся вниз по лестнице. От прилива адреналина Чимин не испытывает ни страха, ни боли, только желание бежать.
— Вы здесь, — облегченно выдыхает Тэхён, ловя их с Чонгуком.
Втроем они выходят на подземную парковку.
— Чисто? — спрашивает Чонгук, но Тэхён не успевает ответить.
Из главного входа выходит группа крупных мужчин, вооруженных битами.
— Я беру тех, что справа, а ты — тех, что слева, — шепчет Тэхён.
Альфы прячут Чимина за своими спинами и переглядываются. Тэхён едва успевает улыбнуться Чонгуку и первым бросается в атаку.
Чимин впервые видит их в бою, и это может впечатлять, но тела двигаются слишком быстро. Чимин не успевает следить и жмется к стене. Удар локтем по спине, коленом в живот — и противник Чонгука падает на асфальт. Тэхён отражает удар, предназначенный для Чонгука, и ухмыляется. С рассеченной губы течет кровь, но он не обращает внимания.
— Тэ, сзади! — выкрикивает Чимин, испуганно прижимая ладонь ко рту.
Тэхён уклоняется от выпада. Он заваливает последнего мужчину и хватает шокированного Чимина. Они бегут к машине. Тэхён бросает ключи Чонгуку.
— Ты за рулем, мелкий.
У Тэхёна ранена правая рука чуть ниже локтя. Костяшки сбиты у обоих, на одежде кровь, и страшно представить, сколько синяков по всему телу.
За их спинами раздаются выстрелы. Тэхён торопливо толкает Чимина в машину. Чонгук заводит мотор. Шины визжат на резком повороте, но им удается вырваться из обстрела.
— Всё хорошо, Минни. Ты отлично справился, слышишь? Черт, черт, черт, ты весь трясешься, — Тэхён берет его дрожащие руки в свои и быстро растирает их.
— Конечно, трясется. Я же говорил, это ужасная идея! — Чонгук бросает встревоженный взгляд в зеркало дальнего вида.
Слова не идут, как бы Чимин ни старался. Ребят нужно успокоить, сказать, что всё в порядке. Но в порядке ли? Чимин приказывает себе не плакать. Самое время становиться сильным.
Тэхён крепко обнимает его, держит за руку, их бедра и колени соприкасаются. Чимин закрывает глаза и утыкается головой под подбородком Тэхёна. Он не один. У него есть люди, которые вытащили его из пекла.
По дороге домой Чимин засыпает. Феромоны альф успокаивают его, но больше всего на свете Чимину хочется, чтобы Намджун оказался рядом. Чтобы обнял, поделился теплом, прогнал все страхи.
Его будит шепот, чьи-то руки осторожно гладят по волосам. Чимин льнет к прикосновению, ему тепло, и всё это кажется дурным сном, но он открывает глаза и видит перед собой не Намджуна, а Чонгука.
— Мы дома. Пошли?
Тэхён выходит первым и помогает Чимину устоять на ногах. В гараж влетает Юнги. Он часто дышит, и волосы торчат, будто он прибежал с другого конца дома, едва услышав шуршание колес о гравий.
— Какого черта вы творите? — шипит Юнги на обоих альф и осматривает Чимина на предмет увечий. — Так, вы, двое, живо ко мне и лучше не попадайтесь на глаза Намджуну.
— Хён, — Чонгук протягивает руку к Юнги, чтобы успокоить, но тот отталкивает его.
— Я сказал, живо, Чонгук. Даже не смей ко мне прикасаться после того, как вы… Не могу в это поверить.
Когда ребята уходят, Юнги обнимает Чимина так крепко, что ребра вот-вот треснут.
— Боже, мы так волновались, малыш. Возвращаемся домой, а тебя нигде нет. И твой звонок. Ты так резко сбросил, что я… Я думал, что с тобой что-то случилось, — голос ломается, и, отстраняясь, Юнги часто моргает. — Пойдём.
Дом, объятый тишиной, кажется вымершим. Настенные часы показывают без четверти три.
Но Намджун не спит. Он сидит в зале со стаканом виски в руках. Свет приглушен, и очертания расплываются.
Сердце Чимина взмывает в облака при мысли, что Намджун ждал его, но столь же стремительно падает в бездну, стоит им встретиться глазами.
Намджун, кажется, готов стереть его в порошок. И сейчас, когда Юнги нужен больше всего, он уходит на кухню, обещая принести попить. Они остаются вдвоем.
— Изви… — начинает Чимин, но Намджун перебивает.
— Ты хоть немного понимаешь, насколько это было опасно? Почему ты ничего мне не сказал? Почему сначала ты просишь разрешения на каждый свой шаг, а потом, никому ничего не сказав… Ты в курсе, чем всё это могло кончиться?
— Но ты бы всё равно не разрешил, — пытается оправдаться Чимин.
На глаза наворачиваются слезы. То, что он пережил сегодня, то, что происходило на его глазах, эта невообразимая какофония эмоций — всего этого слишком много. Намджун злится, и у него, конечно, есть на это право, но Чимину так хочется протянуть руки и прижаться к нему хотя бы на минуту.
— Чимин, ты
должен был мне сказать. Ты обещал не лезть в наши дела!
— Но я же хотел помочь…
— Ты хоть понимаешь, что мог умереть? Чимин, как можно быть таким легкомысленным? Ты не ребенок, в конце концов.
— Но меня это тоже касается, — упрямится Чимин, словно щенок чихуахуа, который решил потявкать на овчарку, но боится даже оторвать взгляд от пола. — Я хотел сделать что-то полезное. Я прожил с этим человеком пять лет! Ты не можешь запрещать мне…
Чимин осекается, цепенея от ледяного ужаса, когда Намджун теряет терпение и подходит к нему. Слишком быстро и слишком близко. Чимин машинально отходит назад, втягивая шею в плечи.
Вот оно. Намджун так часто ругается и кричит на своих подчиненных, на ребят, даже на старшего брата, но на Чимина он еще ни разу не повышал голос. Теперь всё по-другому: это не разбитая кружка и разлитый кофе. Намджун точно ударит его. Чимин знает, что заслужил, какая-то его часть даже хочет этого, чтобы не чувствовать себя таким чертовски виноватым. За то, что разочаровал его. Заставил волноваться. Предал доверие.
— Не выводи меня, Чимин, — произносит Намджун совсем тихо, но это заставляет его вздрогнуть.
— Хватит, — Юнги выходит из кухни со стаканом воды и прячет Чимина в своих объятиях. — Иди успокойся, а потом устраивай всем разнос.
— Где они?
Намджун не уточняет, они понимают, о ком идет речь.
— Ты злишься. Еще и пьян, — спокойно отвечает Юнги, поглаживая заплакавшего Чимина. — Я не дам вам говорить, пока ты в таком состоянии.
— Мы оба знаем, чья это была идея. Хватит защищать Тэхёна. Он больше не ребенок. Пора отвечать за свои выходки. Это могло стоить Чимину жизни. Хоть ты-то должен это понимать.
Чимин жмурится и крепче прижимается к Юнги, сосредотачиваясь на его ласковых касаниях, а не на криках Намджуна.
— Я всегда буду на стороне брата, — голос Юнги звучит едва слышно, но достаточно твердо, чтобы ни у кого не возникало сомнений, что он не отступится от своих слов. — Сколько бы ему ни было лет. У меня один принцип. Сначала защищай своих, потом разбирайся. И я буду его защищать. Даже от тебя, если потребуется.
Намджун в ярости, но Юнги не боится смотреть ему в глаза, стреляя убийственными взглядами. Намджун прерывает зрительный контакт первым и, отойдя к дивану, подливает виски в стакан.
— Тебе стоит пересмотреть принципы, Юнги. Чимин один из нас. Скажи спасибо, что он сейчас ревет у тебя на плече, а не лежит мертвый. Хоть в чем-то Тэхён с Чонгуком не облажались.
— Не пей слишком много, Нам, — просит Юнги и уводит Чимина к себе.
Темная комната, освещенная слабым мерцанием многочисленных мониторов, встречает их тяжелым молчанием. Тэхён нервно крутится в кресле на колесиках, но, стоит Чимину войти следом за Юнги, он подлетает к нему.
— Ты в порядке? Черт, мне жаль, что так вышло. Правда, я…
— Прекрати, — Юнги бросает на него усталый взгляд. — Ты реально проебался, теперь уже поздно оправдываться.
— Мы не знали, что там будет Минсок. Он всё испортил. Всё шло так гладко, а потом…
— Гладко? Ты реально идиот или совсем ничего не понимаешь? — Юнги вспыхивает. — Ладно, Намджун, хорошо, я могу понять, почему вы скрыли это от него. Но… Вы хоть на секунду представьте, что я чувствовал, когда два самых главных придурка в моей жизни не вернулись домой, перестали отвечать, а маячок показывал, что вы на территории врага. О чем ты вообще думал, Тэ? Окей, ты постоянно ищешь приключения на свою задницу, и ты постоянно тянешь за собой Чонгука. Знаешь же, он за тобой хоть на край света. Но Чимин… Как ты мог втягивать его в такие опасные игры? — Юнги поворачивается к Чонгуку. — А ты? Ладно, этот сплошная катастрофа, но от тебя, Чонгук, я такого не ожидал. Вы оба меня пиздец как разочаровали.
Плечи Чонгука опускаются еще ниже. Он выглядит как побитый щенок.
— Не ругайся на них, — подает голос Чимин и опускается на диван рядом с Чонгуком. — Меня никто не заставлял. Я сам захотел помочь вам. Вот всё, что я достал. Надеюсь, от этого будет хоть какая-то польза.
Чимин достает из карманов жесткий диск, флешки и сильно помятые документы и кладет их на стол.
— Намджун прав, малыш. Ты один из нас. Мы должны оберегать тебя, а не подвергать опасности.
Они говорят мало, но и не расходятся по своим комнатам. Состояние Чимина колеблется от обессиленного и апатичного до истерично-паникующего. Его преследует фантомный яблочный запах, по щекам градом текут слезы.
— Тебе нужно отдохнуть. Уже так поздно. Хочешь я уложу тебя в кроватку, м?
Юнги редко бывает таким ласковым, и Чимин тянется к этой нежности. Он бы отключился прямо здесь, но его пугает мысль остаться наедине со своими кошмарами.
— Он придет за мной, — шепчет Чимин, прижимая ладони ко лбу. — Он видел, что я на вашей стороне. Господи, я
предал его. Он такое не прощает.
— Ты здесь в безопасности, хён. Никто тебя не тронет, — Чонгук обнимает его с другой стороны и пытается заглянуть в глаза.
Чимин мотает головой.
— Он меня из-под земли достанет. Вы не знаете, на что он способен.
Юнги тяжело вздыхает, шагая по комнате из стороны в сторону. Наконец он останавливается.
— Я посплю сегодня с тобой, чтобы тебе не было страшно.
— И я! — тут же говорит Тэхён, опускаясь на корточки перед Чимином и беря его руки в свои. — Я не смогу уснуть, зная, что из-за меня ты так напуган. Я могу лечь на полу, чтобы тебе было комфортнее. Я проснусь от любого шороха, обещаю. Буду вас оберегать всю ночь.
Чонгук недовольно поджимает губы.
— Эй, а я? Вы не оставите меня одного! Я с вами.
— Гукки, ну не будем же мы устраивать толпу в спальне Чимина, — Тэхён бросает на него многозначительный взгляд.
— Тогда я лягу вместо тебя! Хватит забирать у меня Юнги! — возмущается Чонгук.
— Мне не нужно его забирать, глупый. Он и так больше мой, чем твой, — Тэхён поднимается и показывает ему язык. Чонгук налетает на него.
— Вообще-то… Мы можем, ну, все вместе? — робко предлагает Чимин.
Юнги немного оттаивает и позволяет Чонгуку обнимать себя, когда они вчетвером укладываются в кровать Чимина. Это похоже на ночевку с друзьями, если не учитывать, что они давно не подростки и на лицах Чонгука и Тэхёна расцветают свежие синяки.
Юнги обнимает Чимина с одной стороны, прижимая к своей груди, а Тэхён — с другой, лежа ближе к краю кровати. Они оставляют гирлянды включенными, чтобы мрачные тени не гуляли по комнате. Ребята тихо переговариваются, и Чимин улыбается, чувствуя, как их приглушенные голоса убаюкивают его.
***
Чимин прячет глаза, как провинившийся школьник в кабинете у директора, и надеется не разозлить Намджуна сильнее. Но тот больше не выглядит злым. Скорее уставшим.
— Скажите спасибо Юнги, иначе я бы вас вчера убил. Мои приказы теперь пустой звук? Я ясно дал понять, чтобы вы не трогали Чимина. Может, я для вас клоун? Отвечай, Тэхён.
— Нет, — бормочет Тэхён. — Мы не думали, что всё так обернется.
— Вот поэтому вы должны слушаться меня и не самовольничать. А теперь скажите, вы оба, вы бы взяли с собой на то же задание Юнги?
— Нет, — в унисон отвечают Тэхён и Чонгук.
— Конечно, с него вы пылинки сдуваете. А Чимином, еще более неподготовленным омегой, вы спокойно рискуете. Я ожидал, что хотя бы ты, Чонгук, будешь более осторожен с Чимином.
Чимин вскидывает голову. Его злит такая несправедливость. Чонгук виноват меньше всех, это он пытался их отговорить.
— Это нечестно. Почему вы все обвиняете только Чонгука и Тэхёна? Я тоже виноват. Меня никуда не тащили. Я сам пошел!
— А тебя ждет отдельный разговор. Сел на место.
Чимин падает обратно на диван и скрещивает руки на груди. Намджун говорит что-то о семье и о необходимости защищать друг друга даже ценой собственной жизни, но никак не рисковать теми, кто не может за себя постоять.
— Я смотрю, ты совсем смелый стал, — раздраженно замечает Намджун.
Чимин всю свою смелость теряет, как только остается с ним наедине, и молчит. Намджун подходит к нему, но Чимин упрямо пялится себе под ноги.
— Посмотри на меня. Пожалуйста, Чимин, — голос альфы звучит мягче и тише, и Чимин поднимает глаза. — Я не хочу ругаться с тобой, но, прошу, пойми: ты абсолютно не подготовлен к такому, не умеешь ни драться, ни стрелять, это настоящее самоубийство для тебя. Из-за твоей неопытности вы все могли погибнуть.
— Но в этом виноват я, а не ребята. И мы же справились. Юнги обещал посмотреть, что мы достали.
— Послушай, я в курсе, что это была идея Тэхёна. Не нужно никого защищать. Они взрослые и вполне себе смышленые альфы, которые могут отвечать за свои поступки.
— А я, значит, нет? Я ни на что не способен, потому что я омега, так еще и несмышленый? Отлично, хён, рад наконец узнать, что ты обо мне думаешь на самом деле.
Чимин сжимает кулаки, и, о боже, он что, злится? Какая-то его часть смертельно напугана, что он так смело противостоит альфе, тем более Намджуну.
— Я не говорил этого. Ты переворачиваешь всё с ног на голову.
— Это подразумевалось!
— Чимин, черт возьми! Проблема в том, что ты не умеешь ни стрелять, ни драться, а не в том, что ты омега.
— Так научи меня! Я устал быть бесполезной мебелью!
Намджун устало потирает переносицу. Этот разговор отнимает у него слишком много сил.
— Я не собираюсь втягивать тебя в криминал.
— Хорошо, — быстро отвечает Чимин и для надежности повторяет чуть громче. — Хорошо. Это всё или ты собираешься еще час выносить мне мозг тем, как я проебался?
Чимин редко ругается, вернее, раньше он никогда бы себе такого не позволил, но сейчас он словно вот-вот взорвется.
— Я просто хочу, чтобы ты понял, как это опасно, — уравновешенность Намджуна злит только сильнее. Это только в очередной раз доказывает, что он не воспринимает Чимина всерьез.
— Я понял это, еще когда ты наорал на меня. Я, знаешь ли, тоже могу быть смышленым. Не такой уж я никчемный омега, как ты думаешь.
— Насчет вчерашнего… Я не хотел на тебя кричать, просто…
— Давай не будем отнимать друг у друга время. Я могу идти?
***
Намджун осознает свою ошибку в полной мере, когда на протяжении всей недели они с Чимином ни разу не остаются в одной комнате дольше, чем на пару секунд. Они больше не завтракают вместе, не ужинают, не смотрят вместе фильмы, не разговаривают, не обмениваются сообщениями в течение дня.
Намджун ходит на утренние пробежки в компании Милки, а Чимин сутками пропадает в тренажерном зале, отгородившись от всего мира наушниками с громкой музыкой. Он всё бегает и бегает, и, когда однажды Намджун приходит, чтобы поговорить, Чимин старательно делает вид, что не видит его.
И, казалось бы, хуже быть не может, но Чимин начинает прятаться за углами, чтобы не сталкиваться с Намджуном.
Чимин почти что принял его за своего. И Намджун умудрился разрушить это хрупкое доверие, которое Чимин испытывал, пока засыпал в его постели. Но теперь их взаимоотношения откинулись на десять шагов назад.
Намджун застает Чимина на кухне. Он ждал целую неделю, чтобы омега остыл, но так больше не может продолжаться.
— Нам нужно поговорить, Чимин. Не убегай от меня.
Чимин распрямляет плечи и на мгновение прикрывает глаза. Это почти невозможно, но Чимин сильнее похудел, стал каким-то прозрачным, и вокруг глаз появились синяки.
— Да, — тихо соглашается он и отставляет миску в сторону. — Нам нужно поговорить, хён. Только сначала выслушай меня и не перебивай. Ладно?
Намджун кивает, сбитый с толку такой настойчивостью. Чимин опускается на пол и слегка дергает его за штанину, призывая сесть рядом.
Хороший знак. Они часто сидели вот так, прямо на полу, пока пили чай с печеньем перед сном и разговаривали. Поначалу Намджун не понимал, чего омегу так тянет на пол, когда вокруг столько стульев, но потом как-то свыкся: Чимину нравится чувствовать физический контакт — иногда он даже приваливался к плечу Намджуну, если смеялся слишком сильно, — и не нравится необходимость смотреть в глаза. Намджун скучал по его маленьким странностям.
— Ладно, — повторяет Чимин тише. — Я вел себя как капризный ребенок, я знаю. Просто тогда столько всего навалилось. Я больше не буду делать ничего подобного, обещаю. Я не хотел, чтобы кто-то волновался. Особенно ты. Вы все мне так дороги, ты даже не представляешь насколько, и мне кажется, что я просто не выдержу, если потеряю вас. Нет, хён, ты обещал дослушать, — Чимин вскидывает руку, как только замечает, что Намджун собирается что-то сказать. — Не знаю, на что я вообще рассчитывал. То есть… я не ожидал, что там будут пистолеты и… Он был так близко. Я был не готов к этой встрече. Знаешь, я… Я целился в него. Я хотел выстрелить. Ты, наверное, думаешь, что я садист какой-то, но мне хотелось причинить ему боль. Но… Я не знаю, что не так, может, пистолет был не заряжен? Я испугался. И еще эти выстрелы. Они были так близко, и… Я так испугался, хотел поскорее вернуться домой, к тебе, в безопасность, а потом ты… Ты просто беспокоился, я понимаю, просто мне стало так страшно. А потом очень стыдно, что я говорил с тобой так грубо. И я правда хотел извиниться. Много-много раз, потому что я ужасно скучаю, и смотреть мультики с Хосоком и вполовину не так весело, как с тобой. Я хочу, чтобы между нами всё было как раньше.
Намджун не может слушать это всё спокойно, но Чимину нужно выговориться.
— Я тоже хочу извиниться за то, что накричал на тебя. Я ведь знал, как всё это для тебя тяжело, и всё равно…
Намджун не очень хорош в словах, особенно тех, что касаются чувств. Ему не нужны никакие слова: он и без них видит, что творится на душе у омеги. Но слова важны Чимину, и Намджун старается.
— Научи меня стрелять и драться. Я так устал чувствовать себя слабым омегой, который прячется за чужими спинами.
— Ты не чувствуешь себя здесь в безопасности?
— Вы не сможете всегда быть рядом. Я хочу уметь постоять за себя. Хочу, чтобы со мной тоже считались. Пожалуйста. Мне очень это нужно, — Чимин впервые за весь разговор касается его запястья, а Намджун впервые отводит взгляд.
Он каждый день видит, как криминал ломает жизни, ожесточает характер и создает монстров. А Чимину со своим мягким характером стоит держаться как можно дальше от этой грязи.
— Зачем тебе это? — Намджун должен сказать твердое «нет», но что-то в темных глазах напротив заставляет его сомневаться.
Чимин долго молчит, откинув голову назад. Его взгляд рассеянно блуждает по потолку.
— Ты не поймешь. Этого никогда не понять, пока не испытаешь на себе, — тихо говорит он, обхватив колени руками. — Ты даже не представляешь, какой была моя жизнь.
— Я знаю, тебе было нелегко, но это не повод браться за оружие. Ты будешь жалеть об этом, Чиминни, — Намджун вкладывает в свой голос всю мягкость, что в нем осталась, но, видимо, ее недостаточно. Чимин качает головой.
— Нет. Ничего ты не знаешь. Ты не знаешь, каково это сидеть и ждать его возвращения. Когда ты понимаешь, что он задерживается, а значит, будет в плохом настроении и найдет причину, чтобы накричать. В лучшем случае. Я мог понять его настроение по шагам, когда он шёл ко мне по лестнице. Было много хороших дней, когда он проходил мимо и забывал про меня. Были даже такие, когда он был добр и внимателен ко мне. Но плохие дни перечеркивали все хорошие.
— Он тебя бил?
Этот вопрос не должен смешить, но Чимин смеется.
— Ему приходилось сдерживаться. Я ведь публичная личность, на мне не могли видеть синяки. Это поставило бы под сомнение все семейные ценности, о которых он так любит говорить. Я бы считал его идеальным мужем, если бы он делал только это.
— Тебе необязательно рассказывать об этом. Не нужно, если эти воспоминания приносят тебе боль, — Намджун хочет коснуться его ладони, напомнить, что он не один, но Чимин сам отсаживается, ясно давая понять, что ему необходимо пространство.
— Знаешь, у нас была кладовая для продуктов. Я ненавидел ее. Это было самым худшим, что он мог сделать. За каждый серьезный промах он сажал меня туда под замок, иногда выключал свет. Ты, наверное, думаешь, вот глупости, что сложного посидеть в комнате. Но он просто заталкивал меня туда и не отпускал иногда так долго, что… Ему нравилось смотреть, как я унижаюсь, но, как бы я ни умолял, он не отпускал меня. Даже в туалет. Я прятал там бутылки с водой и фонарики и ел сухие хлопья, чтобы скоротать время, но… Было много всего, о чем я хочу поскорее забыть. Но я не могу. Я ничего не могу с собой поделать, меня просто парализует, потому что я знаю, что за этим последует. Я жду этого. Даже если его нет рядом. Я жду этого от тебя. Или от Джина-хёна. Или от Гукки. Я знаю, вы меня не тронете, я не боюсь вас. Просто это сидит во мне.
— Черт, Чимин. Он изверг. Мне жаль, что тебе пришлось перенести это.
— Мне не нужна жалость. Помоги мне. Я хочу, чтобы в моей жизни больше никогда не появилось второго Минсока. Я хочу перестать бояться. Хочу, чтобы больше никто не посмел затолкнуть меня в кладовку. Я такой слабак, что мне самому от себя тошно. Я больше не хочу себя ненавидеть.
Чимин сидит совсем близко, но, кажется, между ними целая пропасть, никак не преодолимая. Его глаза остаются сухими, осанка — прямой. Чимин настолько погрузился в себя, что теперь Намджун почти физически видит эти высокие стены, в которые он сам себя заточил. И он не может отказать.
— Чонгук увлекается боксом. Он поможет с тренировками. Для начала тебе нужно заняться руками и поставить удар. Я научу тебя каким-нибудь основным приемам, чтобы ты смог постоять за себя, но, если ты хочешь добиться чего-то, придется нелегко.
— Я не боюсь трудностей. А стрелять? Ты научишь меня стрелять?
— Завтра вечером. Будь готов, я заеду за тобой, и поедем учиться. С чего хочешь начать? Пистолет, винтовка…
— Пистолет! — не колебаясь ни секунду и не дослушав до конца, заявляет Чимин.
— Я точно еще пожалею об этом, — обреченно вздыхает Намджун, но Чимин льнет к его боку и улыбается.
— Я готов отплатить.
— И чем же?
— Шоколадный бисквит. Самый-самый вкусный. Поможешь мне? Мы так давно не готовили вместе, — Чимин шутливо дует губы, словно не он секунду назад обнажил душу.
Намджун позволяет себе коснуться его щеки, погладить по мягкой коже, ощущая почти физически, что Чимин снова доверяет ему, еще сильнее, чем прежде.
— Боже, ты и сам как одна большая бисквитина, ну какой тебе пистолет?
Чимин тихо смеется и обнимает Намджуна.
— Я так соскучился, ты даже не представляешь.
Но Намджун прекрасно представляет.
