В отражении красной луны

      — Да что ты делаешь?! — Гилфалас в гневном отчаянии отшвырнул меч.       Саотоме зарычал в ответ, перекидывая тренировочный клинок из одной руки в другую уже в который раз.       Спустя столько часов на плацу они оба изрядно измотались. Несмотря на то, что под красным лунным светом выплескивать демонические силы было в разы проще, и их постановочный бой должен был закончиться довольно быстро, они не приблизились ни на йоту к хоть какому-то подобию слияния.       Что б ему пусто было!       Чтоб Форкаса и Лулу затоптали копытами дракошади и поклевали в зад бородачи! Да десять раз Саотоме не понял, что их пытались взять на понт. Это еще ладно бы! Но аргументы о слившихся демонах с контракторами были куда весомей. Одному Оге несдобровать против армии подобных, и не важно, что в их жилах не течет королевская кровь. Если эти демоны в течение последнего месяца грелись под лунным светом и совершали ритуалы, они могли вполне сравниться сегодня по силе с маленьким владыкой тьмы. Особенно учитывая все его злоключения последних недель.       Их с Гилфаласом силушка могла бы стать нехилым подспорьем.       Саотоме знал ей цену, знал, на что они способны.       Воспоминания о самом первом эпизоде демонического слияния были свежи в памяти как никогда. Хаотичные, наполненные безумной энергией и животными эмоциями: яростью, страхом, стремлением покончить с врагом. В этот момент они с демоном были солидарны в своих чувствах и решительны настолько, что соединили свои силы практически случайно.       И только после боя Саотоме осознал, что Гилфалас не стоит рядом, и его нет за спиной, что сила дьявола не просто окружает его, проходя сквозь метку в тело. Он одновременно был и собой, и Гилфаласом. И осознание этого оказалось настолько шокирующим, что они мгновенно разделились. После этого был жуткий отходняк. В отличие от Оги и Бесопуза, поменявшихся телами, Саотоме и Гилфалас буквально выпали из жизни на несколько дней, страдая от ужасного энергетического истощения. Каждую мышцу человеческого тела крутило болью, голова раскалывалась, мысли путались.       Им повезло, что в этот момент было затишье, что они смогли отлежаться, спрятавшись в глубокой норе, никем не замеченные. Попадись они в этот момент врагу — никому не составило труда разделаться с ними.       — Вы не были готовы к соединению морально и физически. Это было бы не так тяжело, если бы Гилфалас был екаем или, скажем, ребенком. Но вы оба слишком взрослые, слишком разные. Для нормального слияния нужна синхронизация сил, открытость разума, умение концентрировать свои эмоции и направлять их в удары, а не рассеивать бессмысленной яростью вокруг, тратя силы и разрушая телесную оболочку друг друга.       — Я больше этой херней баловаться не буду, — это для себя Саотоме решил сразу.       Но у жизни были другие планы.       Это было двадцать лет назад, однако тело и душа до сих пор помнили, как пронзает каждую клетку и каждую духовную частицу чужая сила. Как растет в разуме ощущение всемогущества, как собственное сознание перестает принадлежать только тебе. Это не то же самое, что читать мысли. Однажды к ним в руки попал подобный артефакт, но Саотоме оказался совершенно им не впечатлен. Удобно, конечно, иногда не говорить вслух, но в остальном — ерунда, которая только сбивает с толку. Но слияние — это другое.       Он не слышал мысли Гилфаласа, он сам стал Гилфаласом, при этом оставаясь собой.       Обычно Саотоме был хозяином тела, демон никогда не стремился взять верх, ведь их цели были едины, а Саотоме был более опытным бойцом и стратегом.       Это то, чего не мог достичь Ога с маленьким владыкой тьмы: их разумы, разделенные годами жизненного опыта, были слишком разными. Они не могли мыслить вместе, каждый стремился быть хозяином тела, не понимая другого. Хаотичный эмоциональный детский разум Бесопуза при первой же возможности подавлял Огу, дорвавшись до возможности просто выплеснуть свои силы.       Им было проще соединиться и разъединиться, но на взгляд Саотоме слияние было довольно бесполезным и непродуктивным. Пока Ога мог контролировать ребенка, он не мог выплеснуть всю дьявольскую силу, а когда мощь возрастала в сто крат — Бесопуз нарушал баланс и начинал крушить все подряд. Но хотя бы отходняк был не такой ужасный, хотя Ога в теле младенца едва ли мог с этим согласиться.       И теперь Форкас, Гилфалас и остальные ждали, что столько лет спустя Саотоме снова просто так возьмет и провернет это чертово слияние, к которому они когда-то довольно долго готовились.       — Это как езда на велосипеде, господин Саотоме. Однажды научившись, вы не можете разучиться. Вам нужно лишь немного вспомнить, поскольку вы будете соединяться с тем же самым демоном.       Да… Раз плюнуть…       Они дрались, пытаясь синхронизировать как собственные движения, так и всплески силы. Настроить разум на разум другого. Это было больше похоже на медитацию, чем на настоящий бой. Простые выпады и блоки, ритмичные и довольно однообразные. Стоило Гилфаласу сделать несколько нападений и отбить пару ударов Саотоме, как все встало на круги своя. Движения демона, более отточенные и ловкие после стольких лет тренировок и боев, были все так же узнаваемы. Его энергетические потоки — слишком знакомы. Саотоме не нужно было настраиваться, чтобы дотянуться до мощи своего демона, чтобы выплеснуть его силы через метку. Щупальца чужой энергии скользили в руки легко, повинуясь секундному мановению пальцев, одной только силе мысли, еще толком не сформировавшейся в словесную цель.       У них была одна цель. Такая же важная и трудная, как и в прошлый раз, но не совсем личная. Саотоме пришел, чтобы помочь Тацуми, а Гилфалас пришел на помощь Саотоме. Это, конечно, было не так уж важно. Зен мог быть уверен: в решающий момент, если вдруг придется делать тяжелый выбор, Гилфалас поддержит его даже спустя столько лет. Если бы не эта уверенность, Саотоме едва ли вообще бы решился попробовать.       Но стоило всему необходимому войти в нужное русло, стоило только ощутить, как ритмично и в такт сердцу пульсирует окружающее пространство, дьявольская сила и чужой разум, как что-то ломалось, и Саотоме отступал, делая позорный шаг назад и разрушая баланс.       Сначала они тупили вместе, то подходя ближе, то отскакивая друг от друга. Потом Гилфалас начал напирать, и Саотоме пришлось изворачиваться. Поняв, что он не добьется ничего упрямством, демон снова дал ему свободное пространство, но время шло, взошли все три луны, и миновала полночь, а они все еще кружили по плацу, не в силах приблизиться друг к другу.       Гилфалас начал раздражаться, Саотоме тоже бесился на самого себя. Синхронизация сначала стала выходить из-под контроля, потом ее вовсе не удавалось создать.       Они взяли паузу, буквально разбежавшись по углам, подальше друг от друга. Гилфалас ушел в дом, Саотоме спустился к роднику за террасой, чтобы выпить воды.       Успокоившись, они вернулись обратно и заняли стойки. На этот раз уверенность в успехе пропала и с лица Гилфаласа. Он смотрел на человека напряженно, из его позы и движений исчезли легкость. И когда Саотоме потянулся к чужой силе, то обнаружил, что она уже не поддается ему так легко, как пару часов назад, когда они только начали тренировку.       Эта попытка была обречена заранее, и они оба это знали, но все равно вступили в бой. Через несколько минут переросший из медитативного в яростный. Гилфалас с рычанием набрасывался, Саотоме не отставал, молча отбивая его атаки и нанося контрудары вполсилы до тех пор, пока демону не надоело.       — Что с тобой такое?! Ты не даешь мне даже подойти!       — Все со мной отлично! — Зен сплюнул на землю.       Ночной ветер холодил вспотевшую кожу, влажные волосы липли к лицу и шее. Его левая рука кровоточила — Гилфалас пробил один из его щитов, но никого не смущали несколько капель крови.       — Тогда какого черта? Мы бьемся уже три часа, и толку никакого! Я с таким же успехом мог попытаться слиться с деревом, врезавшись башкой в дупло. Бессмысленно и больно, зато быстро!       Гилфалас не на шутку раздухарилися. Его сила плавилась по краям красным маревом злости, но Саотоме знал, что он больше обижен за недоверие к себе, чем зол.       — Остынь, а то опять трава из головы полезет, — Саотоме попытался разрядить обстановку, но на этот раз не особенно вышло.       — Нет уж, не увиливай! — Гилфалас стремительно подошел к нему, тыча пальцем Саотоме в грудь. — Сначала свалился в Демонию, как ни в чем не бывало. Под смертельными пытками даже не подумал обратиться ко мне за помощью…       — Я ж говорил, что не хотел тебя подставлять, говна кусок, че не понятного… — он вынужденно попятился под чужим гневным напором.       — Не надо кормить мои уши этими макаронами!       — Вешать лапшу на уши вообще-то…       — Да посрать! — Гилфалас отмахнулся от его замечания, продолжая напирать и пылать гневом. — Знал же, что ни Верховного Владыки, ни Бегемота в королевстве нет, так чего заливаешь? А теперь еще и шарахаешься от меня! А может… — он вдруг сам отпрянул, потеряв и красный пламень из глаз и яростное марево вокруг, — ты еще какого демона на земле нашел за эти двадцать лет?       — Че? Да ты че, охренел, говнюк? — таких предположение не ожидал даже Саотоме, хмуря брови. — Я че, по-твоему метки демонические коллекционирую? И где ж новая? На жопе спрятал?       Гилфалас резко подался вперед, едва не врезаясь лицом в лицо Саотоме, и втянул носом воздух вокруг, вынюхивая чужую дьявольскую энергию.       Ее, конечно же, не было. Спасибо, но Саотоме и одного говнюка дьявольского хватило на всю жизнь. Не считая сынульки с бесенком.       — Ясно, — Гилфалас отстранился так же резко, как и приблизился, развернулся и пошел прочь.       — Э, стой! Че те ясно, а, паскуда цветочная? — Саотоме думал было догнать, но Гилфалас топал уж слишком разобижено: вот по этому всему истеричному Саотоме уж точно не скучал. — Я просто не хочу! К черту эту демоническую хрень со слиянием!       Но Гилфалас ничего не ответил, продолжая утопывать прочь со двора куда-то в сторону темной лесной чащи. Его спина красноречиво кричала: «Пошел на хер!»       — Да пошел ты сам к едрене фене! Тьфу!       Двор опустел, и в поместье стало тихо. Из глухой чащи были слышны только крики ночных демонических тварей. Саотоме обернулся в сторону дома.       За окном первого этажа стоял Форкас.       С ним тоже разговаривать особенно не хотелось, но тот поманил Саотоме к себе.              Они засели в кабинете хозяйки дома, склонившись над столом с волшебным зеркалом. С некоторых пор Саотоме не любил зеркала, но куда ж без них, когда нужно за чем-то или кем-то подсмотреть.       — Как он вскрыл дверь? Сигналка не сработала.       — Увы, не знаю. Но посреди ритуала он вдруг встал и ушел, и пошел прямо туда.       — Каким-то образом связался с зазеркальным Бесопузом? — Саотоме задумчиво тер подбородок, глядя, как Ога и взрослый Вельзи сражаются друг с другом в подвальной камере.       — Никаких всплесков силы я не заметил. Вельзевул не колдовал, это точно. Он выглядел довольно расстроенным, — Форкас провел ладонью над зеркальной гладью, позволяя увидеть то, что было в камере получасом ранее.       — Довели пацана до соплей. Нехорошо-то как вышло.       Не любил Зен доводить до слез детишек, проще было с Чертокаменскими: их сколько не лупцуй, а они в ответ только борзеют все больше. А этого и потрепать-то толком не удалось.       — Господин Ога пришел почти сразу. Они поговорили, а потом решили подраться.       — Я прям не удивлен, — Саотоме хмыкнул.       Когда махач окончился победой Тацуми, Саотоме понял, что все это время дышал не полной грудью, напряженно наблюдая за схваткой.       — А ты говорил «не сдюжит»… — Форкас улыбнулся, смотря, как победивший помогает подняться проигравшему на ноги и усесться у стены.       — Да ну, они ж не на смерть махались. Так, кулаки почесали, — но на самом деле Зен был рад, что Ога не развел сопли и не поддался.       Было видно, что оба выложились по полной. Ога вышел из камеры и пропал из поля зрения зеркала.       — Ушел, что ли? Хм.       — Подождем, — Форкас чинно положил руки на колени в ожидании продолжения.       Не прошло и пяти минут, как Ога вернулся с едой и аптечкой. Саотоме покачал головой.       — Надеюсь, им не придется столкнуться опять в настоящем бою.       — Я бы спросил: а если бы вы столкнулись со своим ребенком из зазеркалья, неужели смогли бы так просто убить его? Но мы вот-вот выдвигаемся, чтобы свернуть ему шею, так что вопрос, конечно, бессмысленный.       — А то ж! — Саотоме усмехнулся, скрещивая руки на груди.       Сын там ему Ога из зазеркалья или нет — он говна кусок еще тот и заслуживает хорошего пендаля. В памяти всплыл сон Тацуми под действием заклятья сомнения и собственные слова о том, что спрашивать за апокалипсис нужно не с Вельзи, а с его отца. Противно было осознавать, что его двойник в зазеркалье наворотил дел даже больше, чем сам Саотоме.       То, что местный Тацуми вырос нормальный мужиком, не было заслугой Саотоме — это было чистой воды везением. Буквально вопреки всему дерьму, которое могло с ним случиться, его сын стал тем, кем стал. Но в зазеркалье очевидно мальцу повезло куда меньше. И не стоило бы самому Саотоме спросить за все это с собственного отражения, которое заварил все это дерьмо? А там и до вопросов к самому себе не далеко. Ведь двойник — всего лишь его паршивое отражение. Паршивое отражение паскудных трусливых поступков дурака.       — А если бы пришлось драться против зазеркального господина Гилфаласа? — вопрос Форкаса повис в воздухе удушливой тяжестью.       — Смеешься что ли, чертяка? — Саотоме хмуро посмотрел на доктора. — Конечно, я бы убил его.       — Без колебаний?       Саотоме хотел ответить твердое: «Вот именно!» Но затормозил, и доктор усмехнулся. Хотелось зарычать на него, да только это бессмысленно. Ничто не выведет Форкаса из себя, на то он и доктор, чтобы кишки в живот орущим помирающим запихивать со спокойным лицом.       — Связь между демоном и его контрактором — это не просто метка на руке. Она глубже, на уровне духовной энергии. Ее не так просто разорвать, даже расторгнув контракт, даже оборвав пространством междумирья, даже оставив позади многими годами человеческой жизни. Мы не встречаем случайных людей в вашем мире, господин Саотоме, даже если так может показаться со стороны. Все это предрешено еще до нашего с вами рождения.       Форкас оставался сидеть за столом, держа руки на коленях, а Саотоме отошел к окну, оперся ладонями о подоконник, глядя на залитый красно-серебристым светом пустой двор и тренировочный плац.       В свое время он был сыт по горло этими россказнями о судьбе, предрешениях, пророчествах и прочей демонической чепухе, в которую так старательно верили демоны. В которую он и сам умудрился каким-то образом поверить двадцать лет назад, пока все не закончилось сомнительной победой, которую не с кем стало разделить и нельзя было отпраздновать.       — Оставь эту философскую хрень при себе, Форкас. Прошлого раза хватило по самое небалуй.       — Им не справиться без вашей силы, господин Саотоме. Никак. Вы же знаете.       Форкас встал и подошел к нему, протягивая что-то на ладони. Саотоме скосил взгляд на руку доктора и удивленно улыбнулся.       — Откуда взял? Неужто кто-то смог сгонять в мир людей?! Схождение же!       В руках у Форкаса была пачка сигарет.       Ох, как же Саотоме было херово без никотина! Зелье Форкаса помогло подавить особенно сильную ломку, но Саотоме был готов продать душу дьяволу хоть за одну затяжку папиросы.       Пачка была полупустой и помятой, Зен достал одну сигарету и сунул в рот, доктор Форкас зажег кончиками пальцев небольшой огонек и дал ему прикурить.       — Это было в столе господина Гилфаласа. Вы оставили в прошлый раз, когда были в Демонии.       Саотоме закашлялся. Дым был прогорклым и отдавал затхлостью, но все-таки вкус был узнаваем.       — Отсырели, сука, за столько-то лет! Хех, неужто специально оставил на случай, если я свалюсь в кроличью нору? — Зен усмехнулся, но улыбка быстро сошла на нет.       Комната наполнялась сизым сигаретным дымом, сквозь который двор казался окутанным в туман.       — После возвращения в Демонию господин Гилфалас хотел отправиться в путешествие в одиночестве. Он добрался до одной из самых живописных долин, находящихся на ничейных землях между королевствами, и сжег ее. Потом он заставил корни деревьев и кустарников снова пустить побеги и вырастил новый лес. И его тоже сжег. Пожар был таким бушующим и страшным, что дым от него был виден со всех земель Демонии. Долина горела несколько месяцев, пока господин Гилфалас не сжег все дотла. Пока земля не прогорела настолько глубоко, что в ней не осталось ничего живого — ни корней, ни семян, ни почек, которые могли бы заново прорастать после пожара. Это была мертвая пустыня, покрытая густым слоем черного пепла, из которого кое-где оставались торчать прогоревшие до самой сердцевины кривые стволы деревьев.       Саотоме ухмыльнулся, чувствуя, как слегка трясутся пальцы, держащие сигарету у рта, как перед внутренним взором встают картины, которые описывал Форкас. О, несложно было понять Гилфаласа. Если бы Зен мог, он сжег бы дотла всю Демонию…       — Гилфалас всегда умел психовать с размахом.       — Есть такое, — Форкас выдохнул, вглядываясь в темноту чащи, куда утопал их общий приятель. — Когда ничего не осталось, господин Гилфалас покинул долину, а через некоторое время вернулся. Он привез с собой семена и вырастил на пепелище сад. Я много лет работаю с ним: он выводит новые сорта лекарственных и ядовитых растений, одомашил многие дикие сорта, которые раньше приходилось добывать с большим трудом, размножил те, что были редкостью.       Сигарета почти дотлела, красный огонек приближался к пальцам, грозясь вот-вот обжечь кожу, но Саотоме не обращал на него внимания, застывшим взглядом смотря сквозь стекло.       — Я охуенно рад, что он нашел себе новое хобби, но к чему…       — Я лишь хотел объяснить, почему господин Гилфалас не может понять вас сегодня. Его боль и обида сгорели в пожаре много лет назад, но у вас такой возможности не было. Страх делает вас слабым, а демоны не терпят слабости. Это игра, в которую можно играть, только ставя на кон все, что есть. Вы не можете отдаться контракту с демоном вполсилы, в надежде, что никто не потревожит ваши старые раны.       Рука Форкаса опустилась Саотоме на плечо, и он все-таки выронил сигарету, обжегшую пальцы. Быстро прижал бычок мыском ботинка, чтоб не спалить нахрен чужой дом, сунул руки в карманы брюк, стискивая пальцы в кулаки.       — Да знаю я все это, дерьма кусок. Проще всего поставить на кон все, несясь в неизвестность сломя голову и полыхая дьявольской силушкой, не думая о том, что будет завтра. А ты потом поди и собери все, что останется после.       — Так, может, пришло время наконец собрать все, что осталось, и выплеснуть свой гнев?       Он встретился взглядом с Форкасом — спокойным и уверенным, как и всегда. Рядом с таким доктором веришь, что не сдохнешь, даже если оторвало половину туловища. Саотоме выдохнул, чужая рука соскользнула с плеча.       Собрать все заново и жахнуть… Разве когда-то бывало иначе? Разве это не его принцип по жизни? Ведь такие, как он, как Тацуми — не сдаются. Это Гилфалас мог вырастить что-то на пепелище, но Зен — нет. Он раздувал бы адское пламя до тех пор, пока не сгорел в нем сам вместе с теми, кому хотел отомстить.       Форкас прав. Время пришло. Пусть здесь не было Бегемота, повинного в вынесенном им приговоре, но зато их с Гилфаласом контракт был восстановлен, и они получили еще один шанс смахнуться вместе против сильного соперника. Нельзя было просрать все, трясясь и отсиживаясь за спинами школоты, когда они были способны на большее.       Он обернулся к Форкасу.       — Под утро выпусти мальчишку Вельзи, чтобы он вернулся к своему бате, и подготовь остальных. Когда мы с Гилфаласом дадим сигнал, времени будет не так уж много.       — Главное, подайте очевидный сигнал, а не как в прошлый раз… — Форкас почесал бровь, вспоминая их слегка провальную операцию двадцатилетней давности, в которой все они отчаянно тупанули, нормально не договорившись.       А Саотоме усмехнулся.       — Не боись, ты его не пропустишь. Никто не пропустит. Даже те, кому не следовало бы знать о том, что мы тут сидим в засаде и готовим большую пакость для злобнюков из зазеркалья.              

***

             К тому времени, когда Ога спустился в столовую, было уже около трех часов дня. После дня и ночи тренировки его вырубило, и они с Бесопузом продрыхли как убитые, пока в дверь не постучалась служанка и не сказала, что их ждут к завтраку.       Да, завтрак.       Судя по лицам большинства присутствующих за столом, не только Ога проспал большую часть дня.       — Че за нах…       Судя по тому, что вся столовая была засыпана лепестками цветов, утро не сулило ничего хорошего. А ведь это Оге следовало бы метать гром и молнии: троица старых ушлепанов решила, что может просто так взять и ничего не говорить ему о зазеркальном Бесопузе! Стоило бы предъявить им за такое, ибо не хер. Но, кажись, и без Огиных предъяв завтрак проходил в «чудесной» атмосфере доброжелательности по-демонийски.       Куниеда и Фуруичи сидели за самым дальним краем стола, стараясь держаться подальше от места основной битвы. Туда-сюда таскался, шаркая ногами и разбрасывая горы лепестков по полу домовик Лулу, принося и унося посуду и угощения. Во главе стола сидел Форкас, завтракая с невозмутимым видом. По правую и левую руку от него, разделенные столом, сидели Гилфалас и Саотоме, от которых и фонило на весь первый этаж маревом злости и раздражения.       Забыв о последних правилах приличия, дерьма кусок Саотоме закинул ноги на ту часть стола, с которой Лулу предусмотрительно все убрал, чтобы чужие ботинки не снесли ненароком посуду и завтрак. Гилфалас сидел, выпрямив спину так, словно ему в позвоночник забили кол, не иначе, и это он издавал отвратительный звук, с которым нож методично скреб о дно тарелки. Вокруг Саотоме разлилась черная аура раздражения, в его тарелке с завтраком валялись цветочные лепестки, они же были в чашке с чаем, в волосах препода, у него за шиворотом. Впрочем, пострадал не только Саотоме. Катастрофа продолжала медленно падать с потолка, засыпая всю кухню и участников этого цирка.       — А-дя? — Бесопуз поймал пару лепестков и показал Оге.       В руках маленького владыки они рассыпались на волшебные частицы.       — Че за бедлам вы тут устроили? У меня между прочим… — Ога начал было с наезда, но его оборвали резким:       — Молчать!       — Рот закрой, дерьма кусок!       От охеревания Ога забыл, что собирался сказать. Атмосфера над столом между Саотоме и Гилфаласом накалилась до черна.       — Слышь, не указывай моему ребенку, что ему делать! — Саотоме, поигрывая желваками, смотрел куда угодно, только не на Гилфаласа.       — А ты не указывай мне, кому мне указывать, говнюк! — чайная ложка, брошенная взбешенным демоном, угодила Саотоме точно в лоб и шлепнулась куда-то ему на колени.       Зен никак не отреагировал на это нападение, дергая бровью. Гилфалас вонзил вилку в кусок мяса на своей тарелке с такой силой, что Ога на месте Саотоме зассал бы вообще к нему приближаться.       — Ога, — Куниеда дернула его за рукав. — Не трогай их, они уже полчаса бесятся.       — Кто тут бесится, соплячка? Имей уважение, ты про препода своего говоришь, — Саотоме хрустнул пальцами, сжимая их в кулак.       — Ты и бесишься, мудила! Всех уже из себя вывел! — Гилфалас не пропустил реплику, старательно глядя в свой завтрак.       — Это не я всю кухню цветочным дерьмом завалил. Не можешь себя в руках держать, истеричка, так не хер на других валить!       В ответ на это с потолка повалило еще сильнее, в основном на голову Саотоме, который даже не подумал закрыться или стряхнуть лишний мусор с головы, продолжая стойко терпеть атаку с воздуха.       — Аж жрать расхотелось, — Ога хотел утопать прочь из кухни, отмечая краем глаза, как Куниеда и Фуруичи под шумок тоже пытаются свалить.       Но Форкас, до этого не подававший признаков своего присутствия в столовой, наконец, подал голос.       — Далеко собрались, юные господа? — его взгляд сверкнул красным диким огнем, хотя голос оставался привычно спокойным, а вот демоническая аура, резко распространившаяся на всю кухню, буквально придавила Огу, заставляя сесть за ближайший свободный стул. — Перед боем надо набираться сил, и нет ничего лучше плотного завтрака.       — Понял я, понял…       — Жри давай, не хер отлынивать, — Зен дернул его за локоть, заставляя сесть и пододвинул к нему то, что стояло на столе.       Откуда ни возьмись выскочил Лулу и опустил перед Огой полные тарелки, Бесопузу дали бутылочку молока.       — Дя-бу? — бесенок вопросительно посмотрел на родителя снизу вверх, и Ога пожал плечами, молча отвечая: понятия не имею, что на них нашло.       — Не заставляй, если не хочет. Твой же девиз, — Гилфалас отодвинул миску с горячим, которую Саотоме пихнул разве что Оге не в тарелку.       Но она быстро вернулась обратно, расплескивая на скатерть часть содержимого из-под крышки.       — Он хочет и будет жрать, что дают, чтоб не подохнуть.       — Может, я уже сам решу, че мне пожрать? — Ога подал голос, раздраженный тем, что с ним возятся, как с каким-то сопляком.       Где-то позади раздался писк Куниеды и невнятный скулеж Фуруичи.       На Огу уставились две пары сверкающих от ярости демонических глаз.       — Перечить отцу вздумал, говна кусок? Я тя быстро уважать старших научу.       Еще немного, и Ога рисковал купнуться лицом в том, что не поделили демон и его контрактор, но очевидно точка кипения была достигнута. Кувшин с водой взлетел в воздух и перевернулся ровно над головой Саотоме. Вода брызнула во все стороны.       — Тоже мне «отец» выискался! — Гилфалас нависал над столом, фоня на всю округу демонизмом и сверкая яростью в сторону Саотоме. — Тянешь максимум на чьего-нибудь потасканного жизнью папика.       Зен тоже вскочил, не уступая в злобности ауры своему демону. От их бешеных потоков яростной энергии еда на столе прокисла и скуксилась, Ога в шоке смотрел, как сгнивает и тлеет завтрак в его тарелке, и в последний момент опомнился, отбирая молоко у Бесопуза — еще нахлебается тухлятины! Это очень поможет им: заблевать противника насмерть, как бородач.       — Нарываешься, сучара подколодная!       — Я тебя отметелю так, что ученички не узнают!       — Эй, вы че, совсем ополоумели? — Ога подумал, что, наверное, стоит вмешаться, но его вопрос остался без внимания.       Саотоме отшвырнул мешающийся стул, делая шаг назад, Гилфалас легко перепрыгнул через стол, разбивая посуду и доставая из своего дьявольского поля деревянный меч. От силы удара, с которым они схлестнулись, вышибло окно и разбились стекла в шкафу. Куниеда и Фуруичи испуганно отшатнулись, но над столом из ниоткуда возник щит.       Форкас оставался все так же невозмутим, прикрыв их силовым полем, пока демон и контрактор с рычанием и воинственными воплями не прошибли стену кухни, вываливаясь дерущимся клубком из дома во двор.       — Слышь, доктор, это… а че это с ними? — Ога вопросительно ткнул пальцем в огромный ярящийся клубок из чужой силы.       Форкас приманил пальцами Лулу, и тот принялся бодро заменять все испорченное на столе на свежее. В чашке доктора оказался свежий чай, и он довольно пригубил горячего напитка.       — Господа изволят делать то, что желают. Очевидно, что на данный момент, они хотят набить друг другу морду.       — Надо их остановить! — Куниеда вскочила со своего места. — Нельзя допустить, чтобы они поранили друг друга перед предстоящим боем! Нам сейчас не до разборок между своими!       Губы доктора позволили себе крохотную улыбку, хотя Ога не мог быть уверен точно в том, что увидел. Ладонью Форкас призывал Куниеду сесть на место и не спешить бежать на помощь.       — Не волнуйтесь, госпожа Куниеда. Они не навредят друг другу больше допустимого. Вам нужно сегодня хорошо подготовиться. Отдых и еда не помешают. Через час будет собрание в кабинете, обсудим еще раз наш план. Гекадос передал планы на сегодняшнюю полночь и примерное расположение вражеских сил вокруг замка и у острова. Нужно будет все обсудить.       — Кстати об этом, — Ога встрял в монолог доктора, закрывая ему обзор на Куниеду. — А запертого в подвале Вельзи вы обсудить не хотите? Какого хера-то, а?       — Дя! — Бесопуз поддакнул, но получил от Лулу новую бутылочку и снова отвлекся на свой завтрак.       Очевидно, застать доктора врасплох хоть чем-то было невозможно. Он даже не удивился, узнав, что Ога в курсе. Вот говнюк!       — Господин Вельзи был ранен в битве при руинах. Господин Саотоме решил не оставлять его на произвол судьбы среди развалин. Могу заверить вас, что он получил медицинскую помощь и еду, и не подвергался физическому насилию с нашей стороны.       — А не физическому? — Ога чуть склонил голову к плечу, и Форкас отвел взгляд.       — Поверьте, господин Ога, мне не доставило никакого удовольствия пытаться разговорить моего господина, чтобы выведать планы его родителя или хотя бы какую-то полезную информацию.       — Еще бы вы что-то выведали, — Ога усмехнулся, отклоняясь на спинку своего стула.       Он бросил короткий взгляд на красную Куниеду и отворачивающегося Фуруичи: эти гады ведь все знали, но никто не сказал Оге про Вельзи. Сговорились! Тоже мне, товарищи!       — Я так понимаю, что вам удалось добиться большего?       — А то ж, — он самодовольно скривил губы. — Вельзи сказал, что в помощниках у моего двойника чертокаменские ТоКуКанХи, которые заключили контракты с демонами и слились с ними в мегаотморозков всея Демонии. Придется Тоджо и Куниеде драться с своими отражениями…       — Что?! — Аой снова вскочила со стула, таращась то на Огу, то на доктора.       Форкас слегка нахмурился, но не более.       — Неприятно. Но мы и так знали, что у вашего двойника есть подобный туз в рукаве. Нужно бы найти господину Тоджо своего демона.              К семи вечера Ога ощущал себя измаявшимся от безделья. И это Форкас называл отдыхом? Да у него кулаки чесались скорее вступить в бой. Ожидание больше нервировало. Его нервозность передавалась Бесопузу, и тот не в меру расшумелся.       Они размялись с Куниедой, повздорили с Фуруичи, посмотрели, как Тоджо с выделенным для него демоном из знакомых Форкаса пытается овладеть дьявольской силой. Выходило из рук вон плохо, и Ога надеялся, что они откажутся от этой затеи. Тоджо и без дьявольщины был силен и этим был крут. Попытки привязать к нему какого-то черта выйдут им боком.       Форкас, наблюдающий за тренировкой, кажется, тоже сомневался, что это хорошая идея.       Они навестили Хильду, и Ога дал ей время повозиться с Бесопузом. Пришлось еще и выслушать наставления и угрозы. Случись что с Бесопузом — Оге крантец, если подвести итог кратко.       — Да сам знаю, не утруждайся болтовней. Лучше развлеки его как-нибудь, а то ему скучно. А мне пока отойти надо.       — Куда это ты? — Хильда вопросительно склонила голову к плечу, пока Вельзи возился у нее на коленях.       — Скоро вернусь.       Стоило проведать зазеркального Бесопуза перед тем, как они отправятся в путь. План был утвержден всеми, кроме двух кретинов в лице небритого Саотоме и его чокнутого цветочного демона, которые так и не вернулись, словно сквозь землю провалившись. Ога уж думал, что придется лететь без них, раз они не в ладах со своими головами и друг с другом. Но доктор заверил, что господа все еще пытаются прокачаться до уровня слияния, хотя, по мнению Оги, сегодня за завтраком они были максимально далеки от чего-то подобного.       Раз уж все знали, что Ога в курсе, он просто сломал печати на двери и спустился в подвал.       — Эй, Бесопуз, ты тут как?..       Но ответом Оге была тишина. Ни Бесопуза, ни решетки, ни сломанной кровати в подвале не было.       Ога рванул обратно наверх и столкнулся с Форкасом в коридоре, схватил доктора за грудки и впечатал лопатками в противоположную стену. Если эта троица что-то сделала с зазеркальным Вельзи, то Ога может решить идти на замок и без их сопровождения.       — Где Бесопуз?!       — Мы отпустили его.       — Че? — он отпрянул, и Форкас аккуратно, но настойчиво отцепил его пальцы от своей одежды. — На хера?! Он же наверняка поперся в замок к своему придурочному бате!       — Именно туда ему и положено было отправиться. Вы забыли, господин Ога, все жители зазеркалья должны вернуться в свой мир, и сегодня ночью они все будут в замке. Все, без исключения.       Конечно. Бесопуз тоже был из зазеркалья, и его судьба была решена на общем совете еще до того, как Ога сообразил, что принятое совместно решение и зеркальная ловушка коснутся и взрослого Вельзи тоже. Возразить было нечего. Какие можно было привести аргументы? Отражение Бесопуза не должно было нарушать баланс, но…       Ога отпихнул Форкаса прочь с дороги и поспешил на второй этаж.       — Куда вы?       — В замок! Не собираюсь тут больше рассиживаться и ждать вашего сраного полнолуния.       — Стоять, — Форкас догнал его, хватая за локоть, и ловко уворачиваясь от удара Оги.       Какая-то секунда, и Ога оказался прижат к стене с заломленной за спину рукой чужой огромной силой. Это было внезапно. От доктора, который ни разу не был ни с кем на плацу, Ога не ожидал получить столь сильный отпор. Но он оказался зажат в железных тисках чужих рук и придавлен к стене удушающе густой чужой силой.       — Пусти!       — Извините, но никак, господин Ога. Я не позволю наделать вам глупостей. Мы ждем сигнала от господина Саотоме и Гилфаласа, после которого сразу же выступим в сторону замка, поскольку больше не сможем скрываться.       Ога безуспешно задергался, раздумывая, сможет ли высвободить силу Зевула, когда они с мальцом так далеко друг от друга. Метка на руке пульсировала, подчиняясь его гневу.       — Будешь меня так два часа держать, что ли?       — Если понадобится, — голос доктора звучал все так же спокойно.       — Ты не понимаешь ни хера, да? Мой двойник на голову отбитый. Он не получил силу моего Бесопуза, и, как думаешь, что он решит делать теперь? Я тупой, но даже я догадался!       — Считаете, он решит провести ритуал над Вельзи из своего мира? — хватка доктора слегка ослабла, и Ога резко выдернул руку, поворачиваясь к Форкасу лицом.       Он оказался между стеной и высокой фигурой демона, хмуро смотрящего на него сверху вниз.       — Дошло, наконец, дуболом? Нельзя было его отпускать! — Ога уперся ладонями демону в грудь, безуспешно пытаясь сдвинуть с места; метка Зевула на руке начала сверкать и расползаться. — Пропусти меня!       Но Форкас не успел ответить, а Ога не успел решиться нанести удар. Где-то на границе дьявольского чутья они оба ощутили, как трескается грань защитного поля, закрывающего их поместье от вражеских глаз.       Трескается и разрушается под натиском невероятной силы. Похожая на огромный взрывной шар она стремительно расползалась вокруг, накрывая двор и дом, и лесную чащу вокруг. Купол защиты раскололся как яичная скорлупа, позволяя чужой силе вырваться наружу, подняться выше, к небесам Демонии. Ога, Форкас и все остальные оказались внутри этого дьявольского кокона, зажатые вихревыми потоками чужой энергии, не в силах пошевелиться.       Метка на руке Оги потухла и сползла обратно на кисть.       Окружившая их сила была знакома Оге. Она была похожа на силу Бесопуза, но ощущалась несколько иначе.       Сила королевской крови принца демонов. И плевать, что этот принц был бастардом.       Она была повсюду, но Ога знал, что не может ее коснуться и использовать как свой источник. Эта дьявольская сила уже была занята другим контрактором. Духовная энергия человека сплеталась с дьявольской, окружая их такой мощью, что от нее гудело в голове.       Форкас сделал шаг назад, давая им чуть больше пространства, но они оба могли только стоять, пережидая окончание выброса чужой силы.       Когда плотность энергии рассеялась настолько, что можно было спокойно дышать, Ога с Форкасом снова переглянулись. Доктор выглядел все таким же невозмутимым:       — Пора выдвигаться, господин Ога.