Точка невозврата

Феликс шёл ко дну. Вода неумолимо смыкалась над головой слой за слоем, лёгкие жгло от нехватки кислорода, и всплыть никак не удавалось. Он тянулся к пляшущему пятну света, тянулся к спасению, но только глубже погружался в пучину. Что-то тёмное перекрыло лучи, устремилось навстречу – рука? лапа? Думать было некогда, Феликс отчаянно рванулся к ней… И был сбит внезапным ударом. Сквозь затмевающую чувства агонию он всё-таки различил мёртвую хватку стальных когтей и похолодел. Вульгора сдавил его в ломающих объятиях, на мгновение их взгляды встретились, и в разуме Феликса проскочила не своя злая мысль: «Ты потонешь вместе со мной, гадёныш!» Он тщетно дёрнулся в попытке отбиться, но сознание его окончательно заволокло тяжёлой предсмертной пеленой, и тьма поглотила их обоих, тотчас же растворив в себе. Дышать снова оказалось странно, почти что больно и чересчур неожиданно. Феликс жадно глотал воздух, корчась на чём-то жёстком, врезавшемся в затылок и спину. К тусклому серому свету глаза привыкли не сразу, не сразу расплывчатые мазки сложились в каменные стены и уходящую вверх спираль ступеней. Не сразу пришло осознание, что вокруг не было воды, что одежда была сухой, а земля под лопатками – твёрдой. Земля ли… Но окончательно собраться с мыслями Феликсу не дали: внушительный силуэт угрожающе навис над ним, что-то больно вонзилось в грудь, и резкий голос ядовито гаркнул: – Очухался наконец! О, как хотел бы Феликс не узнать того, кому он принадлежал... – Лучше бы ты сдох, скотина, – Вульгора оскалился, перейдя на шипение. – Поверь, лучше бы тебе было сдохнуть. Его каблук (теперь стало ясно, что на грудную клетку давила нога понтифика) врезался сильнее с явным намерением пробить солнечное сплетение. Феликс слабо охнул и вцепился неприятелю в лодыжку. – А, не нравится? – тот перенёс вес увереннее, заставил закашляться и заскрести пальцами по гладкому сапогу. – Я тебе сердце раздавлю, дрянь, слышишь?! Я тебе лёгкие в кашу превращу! – Ст… стой! – Феликс испуганно шарахнулся в сторону и со всей силы ударил его под колено магическим разрядом. Вульгора пошатнулся от неожиданности – и этого хватило, чтобы вывернуться и даже вскочить на ноги. Но не сбежать. – Куда! – заточенные когти глубоко вошли в голень, рванули назад. Феликс грохнулся на ступени, едва успев закрыть лицо, попытался подняться и тут же получил пинок под рёбра. Вспышка щита не дала ударить снова, но Вульгора обрушил на барьер кулак, и трещины паутиной разошлись по лазурной глади. В следующий миг защита разлетелась вдребезги. Феликс вскинул руку – новое заклятие закрыло его от железных костяшек и крошкой осыпалось на ступени. За ним другое, третье, четвёртое… Он едва успевал создавать щиты, как Вульгора разбивал их в искрящуюся пыль. Надо было бежать, неважно, вверх или вниз, но под градом атак Феликс не мог даже выпрямиться. Очередной барьер распался под натиском, не успев даже оформиться, и цепкая лапа схватилась за ворот туники. Одним рывком притянула ближе, оторвала от пола – и впечатала затылком в стену. В глазах зарябило, Феликс всхлипнул, но его противнику сочувствие было чуждо. – Ты мне за всё ответишь, паскуда, – прозвучало где-то недосягаемо далеко и ужасающе близко. – Ты и твои дрянные сделки… Из-за тебя я застрял здесь! Из-за тебя, сволочь! Первая пощёчина отдалась звоном в ушах. – Из-за тебя! Вторая – тошнотой и мерзким солоноватым привкусом. – Из-за тебя! Третья – слепящей чернотой перед глазами. – А ну не смей отрубаться! – ладонь, мокрая и тёплая от крови, сдавила горло. – Давай, приходи в себя, тварь, приходи! Я ещё не закончил с тобой! Феликс с трудом втянул воздух сквозь зубы и приподнял голову. Слёзы мешали фокусироваться, но перекошенное яростью лицо он разглядеть сумел. – Х-хватит… – еле ворочая языком, пробормотал он. – По… жалуйста, хватит… – Что ты там мямлишь? – рявкнул Вульгора и тряхнул его для верности. – Зубы пока на месте – так говори внятно! – Я не… не знаю, о чём ты… ч-что я сделал, – выдохнул тот. – Прошу, перестань… – Перестать?! – в безумных глазах мелькнула злорадная насмешка. – Может, ещё попросишь тебе сопли подтереть? Ты затащил меня сюда, ты посмел морочить мне голову, возомнил, что можешь безнаказанно обвести меня вокруг пальца! Хитрый находчивый волшебничек, а?! Ну так я вышибу тебе мозги за такие уловки, крысиное ты отродье! С этими словами он снова занёс кулак и снова выбил хриплый вскрик. Он изукрашивал бледное лицо синяками и кровоподтёками, даже не пытаясь сдерживаться. Когда просьбы остановиться превратились в невразумительное поскуливание, Вульгора схватил Феликса за грудки и оторвал от земли, с плотоядным удовольствием разглядывая дело рук своих. – Ну во-от, – осклабился он, – смари, какой красавчик! Само то на маскарад, а? Друзей своих порадовать этакой-то рожей! Феликс слабо понимал, что ему говорили. Он едва держался на грани между сознанием и обмороком, потеряв голову от боли. Ещё один удар, думал он, и всё кончится. Обязательно кончится, только бы Вульгора не медлил. Не мучил его ожиданием. Но Вульгора мучил. – Эй, пташенька, – позвал он почти нежно, – подай голосок. Я тебе помирать не разрешал. Превозмогая головокружение, Феликс поднял на него глаза. – Чего… ты х-хочешь? – беззвучно прошептал он. – По губам я читать не собираюсь, пока язык тебе не вырвал. – Что тебе нужно от меня? – выдавил Феликс срывающимся голосом. – Я… н-не понимаю… Ты убить меня хочешь? – Убить – не интересно, – протянул Вульгора. – А вот косточки тебе ломать по одной, да потроха вытягивать… – Н-не надо, – торопливо пробормотал тот. – Пожалуйста, оставь меня… Я больше не выдержу. – Так уж и! Металлическая лапа скользнула по его груди, побарабанила слегка, снова вцепилась в окровавленный воротник. – А впрочем, знаешь что? – Вульгора задумчиво перевёл взгляд в сторону. – Можно тебя и быстрее разломать. Ну-ка… И он шагнул к стрельчатому окну, потащив жертву следом. Что именно вдруг пришло ему на ум, Феликс понял, только когда спиной ощутил голодную пустоту. – Нет! – крикнул он, в ужасе схватив Вульгору за руки. – Стой! Не надо! Но тот только расплылся в улыбке – и с силой швырнул его в проём. Крик оборвался почти сразу, туман обволок Феликса непроницаемым коконом, через мгновение сменился стремительно проносящимися мимо стенами. И тяжёлый удар лишил его дыхания. В глазах потемнело, что-то проехалось по позвонкам, и наконец всё вокруг замерло. Чужой голос донёсся как из-за толщи воды: – Так-то, полетал, птенчик! Никуда отсюда не денешься! Запястье пронзило острой болью: Вульгора наступил Феликсу на руку. Как будто у того оставались силы сопротивляться… – Все стены твоей кровью измажу, так и знай. Что-то хрустнуло – кость, должно быть. Феликс дёрнулся, порываясь закричать, но не издал ни звука. И провалился в забытье. Сознание возвращалось к нему медленно, по крупице просачивалось в тяжёлую голову, и ощущения оживали одно за другим. Жёсткое и неровное под спиной – ступени; размазанное бледно-серое вокруг – стены; ноющее при каждом движении – синяки. Феликс подтянул колени к груди и наконец сосредоточил плывущий взгляд на каком-то камне, одном из тысячи тысяч. Нехорошие мурашки побежали по телу от мало-помалу навалившихся воспоминаний. Вульгора. Он был где-то рядом. И он едва ли собирался ограничиться той небольшой прелюдией, из-за которой Феликс теперь не мог даже подняться. Стоило подумать об этом, как гулкие шаги донеслись откуда-то сверху, и через несколько секунд загнутые носы сапог замерли рядом на ступени. Феликс невольно подался назад и упёрся затылком в холодный камень. – Хорошо вздремнул, а? – Вульгора наклонился, цапнул за волосы и приподнял безвольную голову. – Подзажил, я смотрю? Ссадинки подзатянулись, косточки подсрослись? Понять, о чём он говорил, было трудно, но тут он сам схватил некогда раздавленное запястье и с интересом согнул кисть туда-обратно. Феликс напрягся в предчувствии – и ничего не ощутил. Рука была цела. Вульгора поймал его растерянный взгляд и обнажил зубы в ухмылке. – Что? Думал отделаться одним разом? Тут всё иначе работает, чтоб ты знал. Хоть какое-то развлечение в этом унылом месте. Посмотрим, как сильно тебя нужно бить, чтобы всё-таки отправить на тот свет! Или голову оторви – тоже прирастёт? Он потянул было пряди на себя, но Феликс хлестнул его по ладони коротким импульсом – всё, на что его сейчас хватало, – и вжался в стену, выставив руки перед собой. Ещё бы магия ему повиновалась, конечно… – Только поглядите! – Вульгора презрительно сощурился. – Драться будешь, ведьмочка? Наловчился у мамочки Морги? А без дружка своего точно справишься, или надо было и его сюда прихватить? – Не трогай меня, – Феликс настороженно следил за каждым его движением. – Пожалуйста. Зачем тебе это? Ты ведь уже сделал, что хотел. Ответом ему был заливистый хохот, оборвавшийся чересчур резко. – Да я тебе жизни не дам, пока ты мне все ступени здесь кровью не заплюёшь, сучонок. Очень уж долго ты безнаказанно под ногами путался – пора и честь знать. С этими словами он отбил пущенные наугад сгустки энергии, смёл скорлупку щита и опустился перед Феликсом, схватив его за горло. – Пусти! Не надо! Перестань! Искры сыпались с дрожащих пальцев, но не причиняли никакого вреда. Зато когти Вульгоры причиняли – и ещё какой! Кажется, на этот раз он собрался исполосовать всё тело, пока потеря крови не доведёт его жертву до нового обморока. – Нет! Нет! Хватит! Цепляться за перчатку было бессмысленно. Заточенный металл легко вонзался в грудь, в плечи, в живот и неумолимо раздирал тунику и плоть под ней. Вульгора склонился так низко, что его учащённое дыхание слышалось пугающе отчётливо, а пляшущий в глазах огонь обжигал почти физически. Феликсу оставалось только кричать. Очередные порезы легли поверх свежих ран – и пытка вдруг прекратилась. Пальцы неспешно покинули развороченную грудь, стряхнули тёмные капли, легли на подбородок. За спутанными волосами лица Феликса видно не было, и Вульгора отвёл их в сторону, оставив кровавые полосы на влажной от слёз щеке. Вгляделся в стеклянные глаза, заставил приподнять голову. Хмыкнул. – «Перестань, прекрати, хватит», – передразнил он. – Ты хоть что-то знаешь, кроме этих слов? Не могу поверить, что это ты стал причиной моих проблем. Жалкое, жалкое, жалкое существо, горстка костей в хиленькой оболочке, маг-недоносок… – с каждым его словом унявшаяся было ярость закипала снова. – У тебя кишка тонка даже сносить кару с достоинством – а ты решил со мной тягаться! Два на одного! Самому-то, видать, страшно, да? Только и можешь, что сопли распускать и скулить, как собака, особенно когда дружочки не видят! И это тебе я… Он не договорил, задохнулся от злости и скрипнул зубами. Но не ударил, только пальцы на подбородке сжал, к себе дёрнул. Зашипел в самое лицо: – Я покажу тебе, где твоё место! О-о, я покажу тебе… Не больно-то ты защита своим ненаглядным! В лидеры они тебя «от большой любви» выдвинули, да? Так продолжал бы лучше под них стелиться, чем не в свои дела лезть! Тоже мне воин… Он неожиданно отстранился и завозился с поясом. Сперва Феликс глядел на него с опасливым недоумением, но когда руки снова потянулись к нему и забрались под тунику, страшная догадка осенила его. – Лежи, лежи, – процедил Вульгора, не позволив ему двинуться. – Я тебе повырываюсь! – Не смей! – хрипло выкрикнул Феликс и пожалел, что вообще подал голос с разодранной грудью. – О нет, я посмею, – рассмеялся тот. – Вправлю тебе мозги, чтобы ты помнил, кем тебе следует быть! Даже себя защитить не можешь – так получай, что заслуживаешь по праву слабого! Каждое движение давалось через острую боль, и всё-таки Феликс не прекращал попыток высвободиться. Попыток, с самого начала обречённых на провал. Ничто не помешало Вульгоре расправиться с его одеждой, ничто не помешало приподнять его, направить и насадить – несколькими толчками, бесцеремонно, намеренно грубо. Когтистые пальцы впились в спину, прочертили неглубокие полосы для острастки. Прижиматься кровоточащими ранами к чужой груди было нестерпимо, нестерпимо было чувствовать проникновение, нестерпимо было вдыхать чужие рваные выдохи. Но никто Феликса жалеть не собирался, и пришлось бессильно ткнуться затылком в стену и позволить делать с собой, что вздумается. Движения внутри тоже царапали, резали, рвали, и полузадушенные вскрики снова и снова против воли слетали с губ. Отчаянно хотелось не дарить врагу хотя бы этого, но голос безнадёжно предавал. У Феликса не осталось сил сопротивляться. Да и смысла в сопротивлении не было: Вульгора уже сжимал его в пародии на объятия, уже вгрызался в шею, уже брал от податливого тела всё, что мог. Всё равно заживёт. А не заживёт, тем лучше. Воспоминания должны подкрепляться ощущениями. Синяками, укусами и болью, болью, болью внутри. Пронзающей, невыносимой – неожиданно сменившейся жаром, после которого, казалось, должны были остаться ожоги. Феликс сдавленно всхлипнул, уронив голову на чужое плечо, и судороги сковали его на долгое мгновение. А потом железные руки подхватили его и толкнули прочь, позволив наконец сползти на пол и заторможенно свернуться в комок. – Никуда отсюда не денешься, – раздался над головой довольный голос. – Битва не была честной, поэтому ты проведёшь вечность там, куда хотел отправить меня одного. Не бойся, скучно не будет! Вульгора не стал ждать ответа. Усмехнулся довольно, поднялся и скрылся из поля зрения где-то выше. Феликс спрятал лицо в ладонях и беззвучно заплакал. И плакал долго, исступлённо, пока силы окончательно не покинули его и он не заснул чутким тревожным сном. Внутри башни было тихо. Снаружи тоже. Ветер гнал облака и носился между окнами, но как-то бесшумно. Белёсый свет так и не сменился, и Феликс не был уверен, что дело было во времени его пробуждения. Здесь как будто в принципе не существовало понятия времени. Страшнее всего было думать о том, сколько дней – и дней ли, – прошло там, в Везувии. Но стоило ли думать об этом в принципе, если пути назад не было? Затолкав грызущие мысли поглубже, Феликс приподнялся на локтях, внутренне готовясь к худшему. Но ни боли, ни усталости он не ощутил (Интересно, сколько он спал?) и с облегчением расслабился. И напрягся снова, едва его взгляд остановился на фигуре на несколько ступеней выше. Вульгора сидел, прислонившись к стене, и монотонно подкидывал брошь-жука, без всякого интереса следя за её переворотами. Стоило Феликсу поднять голову, он обернулся и не глядя подхватил свою игрушку на лету. – Наконец-то! – бросил он с неудовольствием. – Я уж думал, придётся тебя растолкать. Он порывисто поднялся, пристроил брошь на место и решительно направился вниз. Феликс испуганно завозился, но Вульгора замер рядом, явно не собираясь немедленно его калечить. Напротив: – Давай, давай, подымайся! – потребовал он. – Нечего из себя болезного строить – зажило всё давно! Пришлось повиноваться, хотя ноги и попытались подкоситься, особенно под пронизывающим взглядом демонических глаз. Вульгора нахмурился, качнул головой, но всё-таки продолжил: – Развлекаться тут с тобой, конечно, весело, но меня, видишь ли, кое-какие делишки ждут. Так что ты вернёшь меня обратно. Феликс растерянно моргнул и уставился на него в недоумении. Ему… не послышалось? – Я не… это невозможно… – пробормотал он. – Да плевать я хотел, веришь? – огрызнулся тот. – Ты меня слышал: мне нужно назад и поскорее. Из нас двоих ты чёртов маг – ты и думай! – Я не могу этого сделать, – твёрже повторил Феликс. – Условия сделки… – Да к чёрту эту проклятую сделку! – крикнул Вульгора и со всей силы ударил кулаком в стену в сантиметре от его головы. – Она была нечестной! Она не имеет веса! – Вульгора, она имеет вес! Я… не могу её расторгнуть. – О нет, ты можешь, – неожиданно усмехнулся тот. – Неужели ты настолько идиот? Ты хоть понимал, что предлагал мне и как это работает? Нет?! Феликс помотал головой, окончательно сбитый с толку. Вульгора ещё мгновение глядел на него, видимо, ожидая, что тот признается в своей несмешной шутке, но потом фыркнул и снисходительно прикрыл глаза. – Подумать только, какой ты тупица! Смотри, – он порывисто схватил его руку и задрал повыше. Искрящийся ток побежал по коже, перескочил на металл и сплёлся в тонкую цепь, опутавшую запястья. – Видишь? Ты постарался, – Вульгора пошевелил пальцами, и видение исчезло. – Но ты всё усложнил. Втянул не только меня, но и это измерение. Тебе придётся договориться с ним. – Договориться… как? – Феликс совершенно не понимал, что от него хотели, но прекрасно знал, что покоя ему не дадут. И если потребуется, убедят силой. – Откуда мне знать? Это ты у нас с Арканами лясы точить мастер. Я отведу тебя туда, где ты сможешь с ней поговорить, а уж что ты ей наплетёшь – твоё дело. – С ней? – С Башней, разумеется! – Вульгора развернулся и уверенно направился вверх по лестнице. – Шевелись давай – идти неблизко. Феликс машинально двинулся следом, но только спустя минуту до него дошёл весь смысл сказанных слов. Арканы. Башня. Сделка с измерением. Значит, Вульгора был связан с Башней, как Азра – с Магом. И когда условие сделки было выполнено, мир Аркана забрал демона «туда, откуда он пришёл». То есть, призвал поглощённую Вульгорой силу обратно. А раз цепи накрепко сплели его с этой силой, почти превратили в её воплощение, то он сам оказался заперт в каменных стенах. Воспоминания о том, что говорил Азра про Арканы, начали складываться в осмысленную картинку. И закономерно подводить к нехорошей мысли. Если это было измерение Башни, значит… – Послушай, – Феликс ускорил шаг, чтобы нагнать своего спутника. – Куда именно мы идём? – На крышу, конечно, – отозвался тот. – Куда ещё мы можем, по-твоему, идти? – Но ведь… у Башни нет крыши. – Чего? – Вульгора даже обернулся к нему. – Что за бред? Где ты видел башню без крыши? – Нет, она же… – Феликс остановился, переводя дух. – Башня бесконечна. У неё нет ни входа, ни выхода. Идти бесполезно. Мгновение его собеседник молчал, но потом раздражённо выдохнул и поравнялся с ним. – Ты думай, что говоришь-то. Видел я эту Башню снаружи – и вход у неё есть, и выход, и крыша, и конец. Ты давай дурью не майся, а лучше топай живее. – Но наставник говорил мне! И потом, ты же меня… – Феликс осёкся и опустил взгляд. – В окошко кинул? – усмехнулся Вульгора. – Ну так окна тут такие. Всё, захлопнись – и пошли. И он не стал слушать ничего больше, с упрямой уверенностью зашагав вверх. Феликс обречённо вздохнул. И поплёлся за ним. Они шли, и шли, и шли, и шли, а лестница всё не кончалась, и не кончалась, и не кончалась. Уводила по спирали, вытягивала силы по капле с каждой ступенью. Иногда у Феликса начинала кружиться голова, и он останавливался и прикрывал глаза. А потом сбивал дыхание, торопливо догоняя своего проводника. Мрачные мысли постепенно подтачивали и без того слабую надежду на спасение; сколотые камни, трещины на ступенях – всё казалось одинаковым, повторяющимся, закольцованным. Они наверняка не двигались с места, пойманные в ловушку хитрым устройством Башни. В какой-то момент Феликс не выдержал. – Я не могу идти дальше, – выдохнул он, прислонившись к стене. – Ты же видишь, мы застряли. У Башни нет конца и… – Отставить нытьё! – бросил Вульгора раздражённо. – Лестница же куда-то уходит? Ну вот и всё! – Лестница уходит в никуда, – устало пробормотал Феликс и прикрыл глаза. – Я не пойду, Вульгора. У меня нет сил. – Меня тошнит от самой мысли, что кто-то выбрал тебя предводителем, – скривился тот. – Ничтожество, размазня! Он в три шага преодолел разделявшее их расстояние и обхватил Феликса поперёк туловища. Не успел тот и слова сказать, как оказался поднят над землёй и небрежно перекинут через плечо. – Что ты творишь?! – воскликнул он, вцепившись в чужую накидку. – А что мне, здесь тебя бросать? Ты и впрямь недалёкий, чесслово! Не я же с ней базарить буду! И Вульгора снова устремился вверх, крепко перехватив Феликса одной рукой. Крыть было нечем. И всё-таки Башня кончилась. Потому ли, что у неё и впрямь имелась крыша, или потому, что Вульгора в это твёрдо верил, но она кончилась. Ступени вдруг стали шире и вскоре вывели на площадку под полуразрушенным куполом. Пол под ногами крошился и трескался, внушительные обломки, вонзённые в плиты, покоились напоминанием о чём-то страшном. Сквозь провал в крыше было видно небо – небо, совершенно не похожее на то, которое облепило со всех сторон саму Башню и вливалось в окна пасмурным светом. Нет, над куполом в чернильной пустоте с рёвом носился штормовой ветер, тучи сталкивались, скручивались, рвались на части. И в этом клокочущем сердце бури слепящими вспышками метались исполинские молнии. Одна из них сверкнула слишком близко, и купол дрогнул, посыпался по краям. – Приветствует нас, – оскалился Вульгора. Он бесцеремонно сбросил ношу с плеча и направился к центру площадки. – И как… ты предлагаешь мне с этим общаться? – Феликс поднялся на ноги и неуверенно последовал за ним. – Понятия не имею, – был ему ответ. – Ты со своими картишками болтаешь, ты и знать должен. – Видишь ли, я «болтаю с картишками». Наставник говорил, что в миры Арканов попасть можно, что он сам так делал, но я-то здесь впервые. И потом… ну, обычно у мира есть хозяин, собственно Аркан. И что-то я не вижу здесь никого похо… – Я вместо него, – неожиданно рявкнул Вульгора, но объяснять ничего не стал. – Всё, я притащил тебя сюда, твоё дело – договориться. Феликс растерянно обвёл глазами руины, снова взглянул на жуткое живое небо. Что он должен был делать? И должен ли был вообще? Ведь если он сможет расторгнуть договор, это будет означать срыв изначального плана. Но вечность здесь, во власти Вульгоры, без единой возможности противостоять ему… – Какого дьявола ты медлишь?! Феликс вздрогнул и сиротливо обхватил плечи. Он бы дорого дал, чтобы выбраться отсюда. Дорого – но не жизни тех, кто возложил на него эту ответственность. Может быть, время здесь шло не медленнее, а быстрее. Может, план ещё не был приведён в исполнение. Может, может, может… – Эй, ведьма! – Вульгора приблизился к нему и требовательно дёрнул за руку. – Не испытывай моё терпение! – Я не знаю, как это сделать, – тихо произнёс тот, ниже опустив голову. – Ложь! Ты не хочешь этого делать, да?! Запоздалое чувство долга проснулось? Забыл, что ждёт тебя в противном случае? – Я правда не знаю! – Феликс отшатнулся, предчувствуя неминуемые последствия своего отказа. – Ты можешь бить меня, м-можешь… ломать, но я не смогу сделать то, чего не умею! – Всё ты сможешь, – процедил тот и замахнулся. Но в то же мгновение молния ударила совсем рядом и отбросила их в стороны, раздробив очередную плиту. – Защищает тебя, видали! – рассмеялся Вульгора. – Ладно же! Значит, не хочешь сотрудничать? Готов грудью заслонять своих дорогих людишечек хоть целую вечность? Очень трогательно! Но посмотрим, каково тебе будет сидеть здесь с мыслью о том, что ты знал кое-что очень важное и не успел их предупредить! Феликс удивлённо поднял на него глаза. «Знал кое-что очень важное»? Но ведь ему ничего не было известно такого, что могло бы повлиять на ход событий… – Сделаю тебе подарочек за хорошее поведение, – проговорил Вульгора. – Расскажу секретик. Думаешь, Люцио окозлился да успокоился? Засядет себе в замке, будет на соседей войска натравливать и пирушки закатывать? Как бы не так! Дьявол не от нечего делать с ним сливаться полез: сейчас он вашу братию погоняет маленько, поиграется, поотвлекает – и примется границы между мирами сносить. Хаос ему нужен, власть безграничная или какая-то такая чепуха. Вот к чему вся эта комедия. Он замолчал, с любопытством следя за тем, как менялось выражение лица Феликса. От недоумения к сосредоточенности, от сосредоточенности – к отчаянию. Верить в страшные слова не хотелось, да и звучало это как блеф, но с другой стороны… с другой стороны… – Это неправда, – вырвалось наконец через комок в горле. – Ты говоришь это, чтобы заставить меня провести ритуал. – Мне что? – пожал плечами Вульгора. – Если подумать, так и так выберусь. Ну, посижу здесь подольше, тебя помучаю, там Башня и сама рухнет. А вот смогут ли твои друзья спастись – ещё очень большой вопрос. Остановить это у вас всё равно не выйдет, но пару-тройку жалких жизней можно было бы и сохранить. Ну? Как думаешь? – Нет… – Феликс схватился за голову, пошатнулся. – Нет, ты врёшь! Зачем ему это? – Сам спроси на досуге, – хмыкнул тот. – Ладно, я смотрю, хочешь хранить секрет вдвоём. Будь по-твоему! Голос поддался не сразу, что-то настойчиво стискивало горло, сжимало сердце и совершенно мешало думать. Если это всё-таки правда, то враг оказывался куда серьёзнее заигравшегося бывшего графа. И намерения его были ничуть не шуточными. – Хорошо, – наконец выдавил Феликс. – Я верну нас назад. Попробую. – Смотри-ка, как ты быстро всему научился, – ядовито протянул Вульгора. – Так не медли! Тот послал ему ненавидящий взор и выпрямился. Значит, поговорить с Башней? Объявить о том, что они оба добровольно расторгают сделку? Если уж «видеть» грозовое небо могло, значит и «слышало» наверняка. – Башня! – крикнул Феликс, вглядываясь во тьму над головой. Он готов был поклясться, что вой ветра в ответ стал тише. – Условия сделки не были выполнены до конца, – продолжил он. – По общему согласию мы расторгаем договор. Вульгора свободен. Запястье вдруг обожгло, пылающая цепь снова проявилась и натянулась между их руками. И в тот же миг молния ударила в центр, разорвала звенья, оглушила. Пол под ногами пошёл трещинами, с грохотом повалились вниз раскрошенные плиты. Феликс метнулся в сторону, но не успел сделать и шага, сбитый осколком купола. Он рванулся уцепиться за что-нибудь, рука соскользнула с края пропасти – и он полетел в темноту, не слыша за гулом собственного крика.

***

Феликс долго не мог понять, где он и что с ним случилось. Ступени, на которых он лежал, были мелкими и стёсанными, пыльными, забросанными мусором. Над головой смыкалась каменная арка, а в проёме виднелось тусклое небо, расчерченное на квадраты деревянными перекладинами. Вокруг было тихо, разве что где-то неподалёку позвякивали на ветру колокольчики, да стучала брошенная распахнутой дверь. Феликс медленно выпрямился, взъерошил волосы, обвёл глазами пустынную улицу. Улицу. Знакомую, выводившую к рыночной площади. Пройди два квартала – и упрёшься в дверь родного магазина. Значит, он был в городе. Значит, он выбрался. …значит, выбрался и Вульгора. Смесь вины, страха, растерянности придавила его к земле, но он всё-таки шатко поднялся, цепляясь за стену. Сколько прошло времени? Всё ли было в порядке? Гадать смысла не было, и он торопливо, насколько позволяла слабость в теле, направился к площади. Оттуда переулки выведут его за пределы города, а там – пересечь поле и по знакомым тропкам в лагерь. О том, что лагеря может не быть, Феликс старался не думать. И вообще ни о чём не думать, только считать шаги, считать секунды, вслушиваться в шорохи в пустых закутках, вглядываться в неживые тени по углам. Не давать себе вспоминать, не давать себе воображать. И всё-таки совсем заглушить ноющее сердце не получалось. Правильный ли выбор он сделал?