Точка невозврата

Поросшая буйным разнотравьем тропка наконец вывела к поляне, на которой лоскутным покровом раскинулись навесы шатров. Подумать только, когда-то на подходе к спрятанной меж корней хижине путь становился неразличимым – теперь же сотни ног вытоптали здесь почти целую площадь. Дым костров пропитал воздух, гомон и лязг оружия заглушили умиротворяющие звуки природы, и присутствие человека отчётливо отпечаталось на древнем полотне дикого леса. Только сейчас, щуря глаза от света факелов и вдыхая по глотку кружащие голову запахи, Феликс ощутил всю тяжесть потерянного времени. Всю тоску по родным лицам. Всё болезненное облегчение от мысли, что ему было куда вернуться. Он двигался к «штабу» в каком-то дурманящем забвении. Он видел, как ему навстречу выходили люди, как бросали на него испуганно-обрадованные взгляды, ловили ребятишек за руки, не давая преградить дорогу. Он слышал, как его окликали, но не мог сфокусироваться на словах. Туманный, зыбкий страх клубился в груди, и Феликсу казалось, что стоит ему моргнуть – и видение рассеется, осядет пылью к ногам, и вокруг сомкнутся нерушимые вечные стены. Он ждал, что вот ещё один шаг – и он упрётся в шершавый камень, и на лбу останется синяк от удара. А потом… Но когда под подошвой зашуршал песок и силуэты на пороге сложились в знакомые фигуры, Феликс решился поверить в то, что мир был реальным. Графиня, её верная подручная, двое офицеров – все они разом поднялись навстречу с отчётливой растерянностью на лицах. Кто-то завозился, отдавая приказы принести воду и сменную одежду, Порша бросилась в хижину созывать остальных. Надиа шагнула вперёд, собравшись что-то сказать, но в это мгновение из двери выбежал Азра, за ним, кажется, Джулиан, Мюриэль и кто-то ещё, и кто-то ещё… – Феликс! – Азра сгрёб его в охапку с такой силой, что чуть не сбил с ног. Торопливо отстранился, бросил полный горькой тревоги взгляд ему в лицо, почти неверяще коснулся пальцами волос, лба, щеки. – Боги, это правда ты! Ты не… т-ты вернулся! Мы думали… – Да, я… вернулся, – выдохнул Феликс, с головой рухнув в объявшую его ласковую ауру. Больше ничто не имело значения. Он вернулся. – Но ты… – Азра схватил его за плечи и с ужасом уставился на окровавленную разодранную тунику. – Что случилось? Ты ранен? Чёрт… Тут подоспели и другие, обступили его, вразнобой осыпая вопросами. Феликс подумал, что, должно быть, действительно выглядел неважно, забрызганный кровью, с пропитавшим почти всю ткань на груди пятном, усталый и измученный, хотя и абсолютно целый. «Со мной всё в порядке», – хотел сказать он и даже выдавил слабую улыбку, но вместо слов вдруг всхлипнул и уронил голову Азре на плечо. Последние капли сил горячими слезами потекли по лицу, оставив тело безвольно терять равновесие. Если бы не крепкие руки – Мюриэля, кажется, – Феликс бы точно осел на землю. Он всё ещё пытался вдохнуть поглубже, прошептать, что всё хорошо, убедить не волноваться. Но каждый раз как он открывал рот, с губ его срывались только шумные выдохи. И он плакал, и плакал, и не мог остановиться. Пока его вели к хижине, пока усаживали в застеленный шкурами угол, пока совали в руки какое-то терпко пахнущее варево, он всё боролся с собой – и проигрывал. И лишь когда кружка опустела, а вместо туники на нём каким-то чудом оказалась чистая тёплая рубаха, он вдруг нашёл в себе силы заговорить. – Я в порядке, – пробормотал он нетвёрдо, и сидевший напротив Азра обернулся к нему с удивлением. – Это последнее, что я ждал от тебя услышать, – качнул он головой. – Феликс всегда так говорит. Особенно когда он не в порядке, – мрачно возразил Мюриэль, оказавшийся совсем рядом. Его присутствие подействовало успокаивающе, и Феликс почувствовал, как на него накатывает усталость. Захотелось просто, как прежде, свернуться рядом и заснуть, твёрдо зная, что пока пальцы сжимают грубую тёплую ладонь, мир стоит и всё идёт своим чередом. Но он отогнал эти мысли и утомлённо обвёл глазами собравшихся. Их крошечную команду по спасению всего на свете. Задать вопрос было тяжело. Но необходимо. – Итак, – сказал Феликс, собравшись с духом, – сколько меня не было? – Почти неделю, – помедлив, ответил Азра. И отвёл глаза. Почувствовав, что молчание может затянуться, Надиа взяла слово: – Мы действительно очень переживали из-за твоего исчезновения. Не было никаких гарантий, что ты вернёшься и вернёшься скоро. Попытки поисков не дали результата, и их пришлось прекратить несмотря на многие возражения. Но время не было потрачено напрасно, – она позволила себе ободряющую улыбку. – Нам удалось подготовиться к грядущему сражению. Как мы и предполагали, противник оказался деморализован после устранения главнокомандующего, и теперь преимущество в некотором роде на нашей стороне – если боевой дух и вправду имеет такое значение, какое ему придают. Ты появился как нельзя вовремя: мы выступаем на рассвете и надеемся продержаться до подхода союзных войск. Наша основная задача – отвлекать неприятеля как можно дольше и сохранить как можно больше жизней. С отсутствием Вульгоры, смею надеяться, план окажется выполнимым. – Об этом, – Феликс беспомощно уставился в кружку. Сказать это было трудно, почти невозможно, но иначе было нельзя. – Вульгора… тоже вернулся. На мгновение повисла давящая тишина. Наконец, Надиа справилась с собой и медленно проговорила, подбирая слова: – Это... довольно неожиданная новость. Ты уверен, что дела обстоят именно таким образом? – Нет, – глухо отозвался Феликс, не поднимая глаз. – Но у меня есть все основания так думать. Если только он не заплутал где-нибудь в мирах Арканов, в чём я сомневаюсь. – Погоди, – Азра взволнованно схватил его за руку, – но откуда ты знаешь? Ведь мы заключили сделку и... – ...и мне пришлось её расторгнуть, – через силу выдавил тот. – Мне… очень жаль. Я знаю, что этого недостаточно – нет, что я даже не имею права говорить это, но… мне правда жаль. Запоздалое понимание отразилось в глазах Азры. Потеряв дар речи от простой страшной мысли, он сперва порывисто потянулся к Феликсу, тут же отдёрнул руку и снова осторожно, почти трепетно коснулся его груди. – Он… заставил тебя? – упавшим голосом проговорил он. – Эта кровь… эти… Хочешь сказать, он… – Не всё ли равно?! – воскликнул Феликс и уронил лицо в ладони. – Я должен был придерживаться плана, но я… не справился… Горло снова сдавило; вместо всхлипов из груди вырвалось только горячее сухое дыхание. Слёз больше не было, и оттого глаза жгло ещё сильнее. Тяжёлая ладонь опустилась ему на плечо, и хмурый голос будто якорем сцепил его с реальностью, не дав снова потерять голову. – По плану ты не должен был исчезнуть, – буркнул Мюриэль. – Сразу было ясно, что ничего не получится. – Ваш пессимизм довольно резонен, – сказала Надиа с видимым беспокойством, – но мы не можем отступить сейчас. В конце концов, у нас нет другого плана. И если допустить, что Вульгора действительно вернулся, мы тем более не можем медлить и давать противнику время для наступления. Я даже не уверена, что нам стоит объявлять об… изменении обстоятельств – во избежание паники и беспорядков. Едва ли плохие новости подействуют на ополчение ободряюще. Феликс вдруг встрепенулся: он вспомнил, что именно должен был передать остальным и почему на самом деле вернулся. И эта мысль заставила его сердце пропустить удар. – К плохим новостям, – сказал он торопливо, – это ещё не всё. – А хорошей точно не найдётся? – нервно усмехнулся Джулиан. – Ну, знаешь, по традиции для баланса. – Увы, – вздохнул Феликс и продолжил: – Вульгора сказал мне… Он сказал, что Дьявол задумал кое-что посерьёзнее наделения Люцио силой забавы ради. Его конечная цель – уничтожение барьера между мирами Арканов и нашим миром. Достижение хаоса и полного контроля над ним. Мне тоже очень не хотелось в это верить, но если подумать, это объясняет, почему он в принципе согласился союзничать с Люцио. С тем, кто едва ли способен дать ему что-то взамен. Я не знал, как течёт время в Башне. Не знал, что может стать со всеми вами, если я вас не предупрежу, – он замолчал, вновь обхватил голову руками. Посидел так немного и наконец с грустной улыбкой выдавил: – Это всё звучит как оправдание, да? Оправдание… глупости? Слабости? Оправдание, которое я не заслуживаю… Голос опять предал, и Феликс проклял себя за неумение справляться с чувствами. Азра тряхнул его за плечи, забормотал почти рассерженно: – Феликс, ну ты чего? Что ты говоришь вообще? Даже если бы ты не хотел предупредить нас… Одно то, что он сделал с тобой… Ты ни в коем случае не должен был оставаться там, слышишь? Неважно, из-за чего ты вернулся – ты нужен нам живым, Феликс, понимаешь? Если бы мы только знали, как найти тебя, мы бы не позволили тебе… – Что, если это неправда? – исступлённо выдохнул тот, явно не слушая, что ему говорили. – Что, если я напрасно сорвал план? – Как бы то ни было, в этом есть доля смысла, – удручённо заявила Надиа и обернулась к разложенной на столе карте. – Нам неизвестно, правдивы ли слова Вульгоры, но, насколько я его знаю, врать он не мастер. Тем более, что иначе у нас нет логического обоснования поведению Дьявола. Если я правильно понимаю, существо его склада ума должны интересовать исключительно выгодные контракты. Стало быть, Люцио обещал ему что-то равноценное, а то и превосходящее по ценности обретённую силу. И едва ли это возможность наслаждаться вечным праздником в стенах одного города. Да даже нескольких городов… – Ну и что нам теперь делать? – нахмурился Джулиан. – Откладывать сражение мы не можем. Остановить этот инфернальный дуэт мы тоже не можем, не зная подробностей их сделки. Чем обернётся для нас возвращение вражеского командира, мы… ну, представляем себе, конечно… Азра поднялся, поравнялся с ним и успокаивающе заглянул в глаза. – Не всё сразу, Илья, – сказал он негромко. – Будем решать проблемы по мере их поступления. – По мне, так мы уже по уши в проблемах, – заметил Мюриэль, а Надиа вдруг качнула головой и с сомнением, но всё же довольно твёрдо произнесла: – Нет, Азра прав. Мы выступим на рассвете, как и планировали. Пракрские войска послужат нам подкреплением, и, возможно, нам удастся прорвать оборону. В конце концов, наличие одного демона не означает безоговорочную победу. С Вульгорой или без него – мы разобьём Люцио во что бы то ни стало. Возрастающая уверенность в её тоне передалась другим, и в хижине как будто стало легче дышать. Джулиан вскочил с насиженного места и заявил, что раз уж курс действий намечен, то он продолжит приготовления к баталии. Азра выразил желание составить ему компанию и проследить, чтобы он ненароком не свернул себе шею ещё до вступления на поле битвы. Прежде чем отправиться на осмотр лагеря, Надиа подошла к Феликсу, поймала его ладонь и крепко сжала в своих. Перехватив его полный сожаления взгляд, она свела брови и доверительно произнесла: – Добытые тобой сведения безмерно ценны, Феликс. Но даже они не имеют значения по сравнению с твоей жизнью. Прошу тебя, прими эту мысль. Мы все молились о твоём возвращении – как угодно, с какими угодно вестями. И мы счастливы видеть тебя снова. Феликс не успел поблагодарить её: она стремительно покинула хижину неизменно решительным шагом триумфатора. А Мюриэль остался. Не обмолвившись ни словом, он опустился рядом и позволил уткнуться себе в грудь. Феликс не стал спрашивать его мнения о положении дел. Он боялся услышать ответ. Он не был уверен, что знал его. * * * Утро застало их на границе леса. Бледное солнце топило лучи в дымке над застывшим морем колосьев, и всё вокруг казалось выцветшим, белёсым, полупрозрачным. Воздух дрожал и трескался от нечаянно брошенных слов, набивался в горло стеклянной крошкой. Царапал глаза, не давая глядеть на раскинувшиеся вдалеке шатры противника. Руки потели и мёрзли, хотелось прятать их в карманы, но приходилось сжимать оружие. Феликс сидел на земле, пересчитывал стрелы и всё время сбивался, не доходя до десятка. Пальцы не слушались, и он как-то отстранённо думал о том, что, наверное, разучился стрелять. Нет – что никогда и не умел. Что, должно быть, Морга и её непосильные тренировки ему только приснились, а вот сейчас он выйдет на поле боя и обнаружит, что не знает, как держать лук. – Зачем? – раздался над головой голос Мюриэля, и Феликс поднял на него взгляд. – Что «зачем»? – Зачем тебе стрелы? Ты используешь магию. – Да, – рассеянно отозвался Феликс и подумал: а зачем ему стрелы? Наверное, он взял их по ошибке. Вместе со всеми, когда разбирали оружие. – Мы поведём отряд напролом, – напомнил Мюриэль. – В рукопашной схватке лук тебе не пригодится. – Да, что-то я… – тот нервно взъерошил спадавшую на лицо чёлку и спохватился, что стоило её заплести, как наставляла Морга. Но сейчас было уже не до этого. И вообще, надо было встать. Удостовериться, что ноги не подведут. Мюриэль протянул руку и окинул его быстрым, едва уловимым взглядом. Спросил: – Волнуешься? – Нет, – соврал Феликс и поёжился. Его не покидало навязчивое чувство, будто Вульгора, который наверняка точно так же стоял сейчас на краю лагеря, не спускал с него глаз. Нетерпеливо переминался с ноги на ногу, скалился и выдыхал безмолвные колкости одну ехиднее другой. Глупость, конечно, но этот образ рождался в мыслях так естественно и живо, что Феликс едва справлялся с желанием отступить в тень деревьев. Однако пути назад не было. Ещё миг – и вспыхнет пожар сражения. Многоголосый яростный клич разорвал тишину, и горизонт зашёлся кровавыми волнами флагов. Армия Люцио хлынула на поле. За спиной раздался звенящий от напряжения голос Надии. Торжественная речь не была ей нужна: ополченцы были готовы броситься в бой в любой момент. И едва прогремели первые приказы, лагерь всколыхнулся, словно единый организм. Оставалось только дивиться тому, как слаженно заняли свои позиции недавние простые горожане и изнеженная аристократия и с каким пламенем в глазах они взялись за оружие. Исход битвы был совершенно непредсказуем, но даже так всеобщая решительность воодушевляла. – Мы выиграем вам время! – прокричала Надиа. Феликс обернулся к полю, Мюриэль сделал шаг следом. И они бросились вперёд. Стебли с печальным шорохом сгибались под ногами, сгибались и падали под ноги сражённые воины. Феликс не знал, сколько было людей за его плечами, но видел, как сотни и сотни алых фигур, безликих, вооружённых до зубов, вырывались из багряной травы и кидались в битву. Ополченцев было куда меньше. И всё-таки они не отступали. Минута за минутой, удар за ударом, вздох за вздохом они продвигались ближе к пламенеющим флагам. Сердце оглушающе билось о рёбра, крики и скрежет металла мешались в какофонию – и Феликс не мог сказать, что звучало громче. Вместе с пульсацией в висках пульсировала и магия на кончиках пальцев, и он всеми силами вцеплялся в этот ритм. Шаг-прицел-выстрел, выстрел-прицел-шаг. Вскинуть руку, заклясть, ударить. Развернуть щит, отбиться, напасть. Точно танец, безумный, дикарский и вместе с тем подчинённый каким-то неизвестным законам. И они с Мюриэлем слились в нём, словно во время маскарада в центре пылающего золотом зала. Кровь вместо пурпурных портьер, холодная земля вместо зеркального пола, перекошенные бешенством лица вместо вычурных масок – и всё-таки у них получалось куда лучше, чем вышло бы во дворце. Единство силы и магии, выпадов и щитов, вдохов и выдохов. Мюриэль вёл, и Феликс прикрывал его, сверкающими потоками отражая чужие атаки. До лагеря оставалось совсем немного, когда по полю вдруг разнесся глубинный гул, и колосья зашевелились в безветрии. Рыхлая почва поддалась толчкам изнутри, пошла трещинами, и со зловещим жужжанием в небо взмыл рой. На миг замерло всё: никто не решался пошевелиться, и красное облако зависло в воздухе, точно выбирая цель. И разразилась буря. Битва стала бегством, животный ужас застыл в глазах как союзников, так и врагов, и нестройные панические выкрики сложились в одно страшное, проклятое слово «чума». Солдаты бросались врассыпную, судорожно стряхивали с себя невидимые семена заразы, ругались, падали, толкали друг друга, желая скормить смерти кого угодно, лишь бы не себя. Феликс опустил купол быстрее, чем успел осмыслить происходящее. Но когда он обернулся в поисках Мюриэля, обнаружил, что стоял в зачарованном круге один. Сердце его ёкнуло. Он кинулся сквозь толпу, ища глазами родное лицо. Должно быть, их просто разделило в людском потоке, а значит, далеко разойтись они не успели. Найти Мюриэля не должно было составить труда, но настырные жуки облепляли щит, не давая ничего разглядеть в суматохе. Кто-то со всей силы налетел на Феликса и сбил его с ног. Звон брызнувших осколков потонул в треске тысяч крыльев… …и слился с рокочущим смехом, раскатившимся над полем. – Ну что за жалкое зрелище! – выкрикнул Вульгора, едва рой принял подобие его формы. Ещё несколько мгновений он собирался воедино, и наконец гудение стихло. – Горстка сопляков делает вид, что сражается, и бежит, пожав хвосты, едва получает приветик из прошлого! Смехотворно! – он обвёл жадным взглядом войска и скривился. – Не-ет, так не интересно… Какой смысл пользоваться своей силой, когда вам всем пороху не хватает мне противостоять? Я и кулаками из вас дух вышибу! – тут он обернулся к кому-то из своих людей и рявкнул: – Ну, какого чёрта вы сдали позиции?! Башку оторву! Держать строй, живо! Сотрите их в порошок! Этого хватило, чтобы разрозненная армия снова пришла в движение. Кто успел бросить оружие, потянулся к валявшемуся на земле. Что-то нечеловеческое замерцало в глазах графских солдат, и они ринулись в бой с остервенением, забыв о недавнем страхе. И тогда Феликс заметил Мюриэля. Окружённого жаждущими крови противниками, отбивающегося сосредоточенно и ловко. Но сколь бы искусно он ни уклонялся от атак, долго бы он так не продержался. Накрыть его щитом с расстояния было невозможно, Феликс вскочил не ноги, спеша на помощь – и чудом увернулся от удара. Рефлекторное заклятие растаяло в воздухе; новое, осмысленное, заняло его место. – Опять защищаешься, мелочь? – рассмеялся Вульгора, предупреждающе хрустнув пальцами. – Как тебя вообще пустили сражаться?! Феликс не ответил – да и не успел бы под шквалом выпадов. Вот теперь это не было похоже на танец. Это было похоже на попытку сдержать ураган. Вульгора оттеснял его прочь от лагеря, не давал сосредоточиться на ответном ударе, не давал даже думать о чём-то, кроме оборонительных слов. Феликс едва держался и сам не понимал, откуда брались силы после бесконечной утомительной битвы. – Ну же, покажи, на что способен! – подначивал Вульгора. – Не на арене с дружочками за плечами, а вот так вот, один на один! Ослепительной вспышкой щит отбросил его прочь, и следом обрушился град колеблющихся стрел. Феликсу не нужен был лук, чтобы целиться: руки сами помнили натяжение тетивы. Но остановить неутомимого демона это не могло. – И только? – вскричал Вульгора, снова рванувшись вперёд прямо под выстрелы. И Феликс вдруг понял, что магические разряды не ранили его, но тонули в нём. Удар пришёлся под дых. Объятый алым пламенем кулак, казалось, протаранил тело насквозь. Не больно. Оглушающе. Звон в ушах. Пылающие глаза напротив. И магия. Его, Феликса, магия. Отдачей бросившая его куда-то во тьму. Он ударился оземь, и воздух выбило из лёгких вместе с обрывком крика. Сознание заволокло туманом, и Феликс почувствовал, как безвозвратно устремляется в пропасть. – У Вальдемара совсем нет вкуса, – расслышал он напоследок. – Мог бы попросить трофей поинтереснее. * * * Не успел Феликс прийти в себя, как его грубо швырнули на пол, и от удара о камень у него снова потемнело в глазах. Боль окатила его с головой – двигаться, думать и даже дышать стало невозможно. Резкий голос гвоздями вбился в виски, почти расколол череп. – На, получи-распишись, подарочек ко дню рождения! – Смею заметить, что сегодня не день моего рождения, – вторил ему другой, спокойный и мягкий, от которого Феликса прошиб холодный пот. – И тем не менее, я благодарен. Бесстрастный, негромкий, вежливый – даже с головокружением не узнать его было невозможно. Но как хотелось!.. – Возни-то! – отмахнулся между тем Вульгора. – Отобрать конфетку у оравы сосунков. Мог бы и сам справиться, а не меня гонять! – Позволь напомнить тебе, что я был несколько... занят, в то время как твои войска отвлекали противника, – проговорил Вальдемар. – Отбирали конфетки у оравы сосунков, как ты выразился. Вульгора собрался было огрызнуться, но тут Феликс рванулся что было сил... и вновь ударился об пол – крепко связанный по рукам и ногам. Он с трудом приоткрыл глаза, едва ушиб перестал саднить, и в отчаянии уставился на замершие в сантиметре от его лица длинные мыски чёрных сапог. Поднять голову он не мог, но отчётливо ощутил пронизывающий взгляд Вальдемара, беспрепятственно заскользивший по его телу. – О, чудесно! – воскликнул квестор с искренним удовольствием. – Ты даже в состоянии шевелиться. А значит, не потеряешь сознание и, стало быть, совершенно готов к предстоящей процедуре, – он двинулся кругом, на глаз измеряя состояние своей жертвы. – Честно говоря, меня несколько волновал метод сбора материала, присущий Вульгоре. Столько повреждений всякий раз... Феликс почувствовал, что голос вернулся к нему, и хрипло выдохнул, оборвав Вальдемара на полуслове: – Что тебе нужно от меня? Квестор замер, неторопливо, механически моргнул и расплылся в хищной ухмылке. – Вы, люди, – проговорил он, выдержав эффектную паузу, – склонны забывать данные вами обещания. Быть может, это всего лишь изъян вашего несовершенного сознания. Как бы то ни было, с нашей приятной встречи в степи... ты должен мне своё маленькое сердечко, разве нет? Феликс похолодел. Он отчётливо ощутил, как всё внутри точно покрылось корочкой льда, и если бы он не лежал на полу – непременно рухнул бы. Не имел же Вальдемар в виду, что... Точно угадав его мысли, тот довольно прищурился и согласно склонил голову набок: – Ты сам собирался отдать его мне, лишь бы защитить своих близких. И если ты помнишь, я не отказался от предложения. Полагаю, пришло время завершить сделку. – Это не было сделкой! Ты... – Феликс задохнулся от злости и горечи и с трудом процедил: – Ты уже забрал сердце Хамгалай. Как ты смеешь просить о чём-то ещё?! – Только поглядите! – вдруг гаркнул Вульгора. – Крылышки подрезали, а язычок цел! Что-то не был ты таким смелым ни на поле битвы, ни в Башне! Его слова отдались пощёчиной, и Феликс прикусил губу от досады. Однако Вальдемар не придал этому никакого значения и продолжил вкрадчивым тоном: – Я ничего не прошу, маленький маг. Я просто забираю причитающееся. С этими словами он отступил на шаг и запустил руку в карман – разумеется, чтобы извлечь оттуда заточенный скальпель. Вульгора взглянул на сверкнувшее в свете факелов лезвие с явным отвращением и презрительно фыркнул: – Будешь возиться с этим дерьмом? Дай я вырву ему сердце голыми руками! Ты и моргнуть не успеешь... – Ты никогда не был настоящим ценителем искусства препарирования, – разочарованно вздохнул Вальдемар. – Позволь мне заниматься делом без твоего вмешательства. Слушать их разговор было крайне увлекательно, но Феликса больше заботило собственное спасение. Мысли лихорадочно сменяли одна другую и отказывались оформляться даже в подобие плана. Разорвать путы, развернуть щит, отбросить противника прочь – он должен был сделать хоть что-нибудь. И не мог. Со сковывающим отчаянием он чувствовал, что магия не откликалась на его призыв. Её не хватило бы и на сноп искр, она словно развеялась, растаяла, поглощённая чем-то извне… …чем-то, что клокочущим потоком вдруг вырвалось из-за его спины и подняло его над полом. Мягкое, почти ласковое и вместе с тем нестерпимое до дрожи, оно объяло его, стянув крепче верёвок. Тень, не имеющая формы, магия, не имеющая предела. Ужас, не имеющий названия. Феликс дёрнулся скорее инстинктивно: у него не было и шанса противостоять этой хватке. Его взгляд метнулся от обвивших ноги отростков к источнику враждебной энергии – и остановился на Вальдемаре. На бескровных губах квестора играла рассеянная улыбка. Он… любовался? – Прекрати! – нервно выкрикнул Феликс, отведя глаза. – Что бы ты ни делал… хватит! – С какой стати? – был ему ответ. – Это необходимо для проведения операции, чтобы обездвижить тебя в процессе. – Я не… Пусти! Ты не можешь вот так просто… – Ну, на самом деле, могу, – возразил Вальдемар и в один шаг пересёк разделявшее их расстояние. – Я могу делать, что мне вздумается. Так что тебе очень повезло, что я заинтересован только в возвращении долга. А теперь прояви терпение. Нам обоим будет проще, если ты расслабишься. Вульгора, пристроившийся на одном из операционных столов, ядовито хмыкнул: – Многовато ты с ним сюсюкаешься. Однако Вальдемар пропустил мимо ушей и это. Его вообще, кажется, перестало волновать что бы то ни было, кроме предстоящей работы. То, с каким трудом его зрачки сохраняли вытянутую форму; то, как застыло его лицо неподвижной маской, потому что ему было не до имитации человеческих чувств. То, с какой обыденностью он разорвал надвое рубаху на груди Феликса одним движением... – Не бойся, маленький маг, – запоздало, точно по утратившей смысл привычке произнёс он. – Это ничем не отличается от пореза ножом. Ни больнее, ни легче. – Почему ты просто не оставишь меня в покое? – нетвёрдо выдохнул тот. – Что во мне такого особенного? – Разве ты не знаешь? Как занимательно… но имеет ли это значение теперь, когда… Вальдемар совершенно точно не вслушивался – ни в слова Феликса, ни в свои собственные. Единственным значимым для него сейчас была близость к очередному открытию. Его руки наверняка подрагивали бы от возбуждения, если бы не стальная выдержка, отточенная десятками (сотнями?) лет. Феликсу стало дурно. Бессмысленная, обречённая надежда забилась в ритме пульса. Всё не могло кончиться так. Кто-то непременно должен был появиться, снести дверь с петель и вывести его из подземелья. Ведь это был совершенно очевидный сюжетный ход, верно? Верно?! Но он даже не знал, выжил ли кто-нибудь в битве. Не знал, что творилось там, за стенами. А здесь, в пропитанном духом смерти полумраке, над ним склонялся квестор со скальпелем в руке и решимостью в глазах. Феликс ощутил, как ледяные пальцы осторожно опустились ему на грудь – и лезвие беспрепятственно вошло под кожу. Первый вскрик удалось подавить, но чем глубже становился разрез, тем труднее было сдержать голос. Боль, острая, жгучая, неутихающая, пронизывала тело мучительно медленно. Но неизбежно. Неизбежно рассекала плоть, неизбежно проникала в разум, в дыхание и растекалась за пределы наливавшихся кровью линий. Феликс не помнил, что творилось с ним в эти бесконечные минуты. Он не мог отвлечься, не мог сосредоточиться. Он кричал и не слышал своего крика, он рвался прочь и не мог пошевелиться, он судорожно вдыхал и не чувствовал в легких воздуха. Слёзы мешались с металлическим привкусом на губах, мешались с просьбами остановиться. Где-то рядом Вульгора рассмеялся, бросив что-то про его «естественное поведение»… А затем мир погрузился во тьму. – О, нет-нет-нет. Никаких обмороков в этот раз. Сквозь тяжёлую пелену Феликс почувствовал, как что-то чужое, искажённое влилось в него, заставив прийти в себя. Магия Вальдемара, столь же безжалостная, как и он сам. Несправедливо отнявшая возможность спастись от этого кошмара. – Это последние минуты твоей жизни, – произнёс квестор, не отрываясь от работы. – Разве не хочешь насладиться ими сполна? О нет, Феликс не хотел. Впрочем, кого это интересовало… – Наконец-то, – Вальдемар замер, но облегчения это не принесло. – Настоящее сердце Аркана. Столь ценный образец… Интересно, действительно ли у Арканов есть сердца или это просто имитация для человеческого тела?.. Нам предстоит это выяснить. Феликс даже не расслышал его слов. Он чувствовал аккуратные прикосновения холодных пальцев и думал лишь о том, как много крови было вокруг. Кровавое пламя факелов, кровавые глаза совсем рядом, и даже воздух как будто был протравлен кровью. Дышать стало почти невозможно, и единственное, о чём Феликс молился сейчас – это о конце операции. Пусть Вальдемар заберёт сердце. Пусть позволит наконец отдохнуть. Обтянутая перчаткой ладонь погрузилась в разверстую грудную клетку, и Феликс выдохнул почти с облегчением. Значит, это конец. Или?..