***
Через месяц Твоеимя вернула свое честное имя, выступив в ООН и выложив некоторые факты, позже подтвержденные документами и снимками в ходе расследования. Ей сделали временную трудовую регистрацию и предоставили рабочее место. За это время она набралась сил и хорошела с каждым днем. Хотя политика и экономика меня мало интересовали, мы могли часами дискутировать на эти излюбленные ею темы, и еще дольше болтать о чем угодно. Твоеимя была внимательным слушателем, у которого всегда были хорошие вопросы. Она умела смотреть на мир с разных позиций и оценивала происходящее объективно, располагала к себе и сдружилась с Эйприл. Когда девушка стала пропадать днями на работе, чтобы быстрее накопить на отдельное съемное жилье и покрыть расходы Джонсов, я словил себя на мысли, что мне не хватает общения с Твоимименем. Братья знали о ней еще лишь заочно, познакомить подругу с семьей не подворачивался подходящий случай, но они уже подшучивали, каждый по-своему намекая, что я "втрескался". Я противился этому чувству, ведь оно мешало заниматься наукой, и не мог долго ни на чем сосредоточиться. Сердце и душа упрямо стремились находиться в обществе рядом с желанным объектом, придумывая любые уловки отвлечься даже на непристойные мысли. День за днем я глубже погружался в приятное томное ощущение счастья и безмерной радости, которое боялся себе объяснить чем-то эфемерным. Вскоре Твоеимя переехала в отдельную жилплощадь. — Как тебе? – хотела узнать мое мнение по поводу съемной микроквартиры-студии девушка. Я еле пролез через небольшое окно на кухне (это была столешница с электроплитой на одну конфорку и маленькая мойка), в углу которой стояла душевая кабина, а в нескольких метрах уже располагались кровать и узкий шкаф, скрывающий торцом туалетную комнату с подвесным укороченным унитазом и раковиной-рукомойником размером с мою ладонь. На этом площадь завершалась. Вход был напротив территории "спальни", потолки низкие. — Замечательно, – искренне ответил я по двум причинам. Во-первых, жить отдельно роскошь, не каждому доступная; во-вторых, я вообще жил в канализации и любая обыкновенная квартира с видом на улицу, пусть это и была серая обшарпанная бетонная стена, казалась чем-то запредельным. Я окинул взглядом раскладной стол, ломившийся от изобилия блюд: запеченные курица и картофель, два салата, мясная нарезка и сырная тарелка, украшенные овощами, бутерброды с красной рыбой, ваза с фруктами. Твоеимя здорово постаралась. – Новоселье будет знатным. Очень аппетитно, – в нос ударило буйство ароматов домашней еды. — Пришло время возвращать долг, – серьезно сказала Твоеимя, но в радостных глазах отражались яркие огоньки. Она достала бутылку шампанского из встроенного в стену холодильника и протянула мне. – Открой, пожалуйста. Я никогда не был на разливе, обычно этим занимался кто-нибудь другой, но с задачей справился, почти. Пробка выскочила из ладони и угодила в потолок, оставив небольшой след, и Твоеимя поймала ее на лету вниз, посмеиваясь. Только сейчас я обратил внимание на бордовое платье, выгодно подчеркивающее фигуру женщины, и довольно глубокий вырез, заставивший меня покраснеть. — Присаживайся, Донни, – скомандовала девушка. Она редко обращалась к кому-либо в уменьшительно-ласкательной форме. Сегодня точно был особый случай. — Мы не будем ждать Джонсов? – удивился я, опускаясь на табурет. — Ты так наивен. Это мило, – заговорческим тоном произнесла Твоеимя, наполняя бокалы игристым. Пузырьки завораживающе шипели и сверкали, завершая пусть от дна на верхнем крае напитка, лопались. Она протянула мне напиток и подняла свой. – За знакомство! Мы чокнулись, стекло зазвенело, но я не успел сделать и глотка, как услышал знакомый сдавленный смех за окном, не прикрытым шторами, потому что попросту не было карниза. В проеме увидел три зеленые рожи, две из которых, в красном и оранжевом, точно были инициаторами преследования, в синем же явно был недоволен, но обезвредить шпионов не смог, они о чем-то спорили. Я насупился, отставил бокал и поднялся: — Извини, Твоеимя, я сейчас, – девушка тоже отодвинула шампанское "на потом" и тихо смеялась. Она рассказывала, как в юношестве за ней постоянно присматривали и следили двоюродные братья, поэтому женщину не удивило такое поведение моей любопытной, не всегда сующей нос куда следует, семейки. Я открыл окно, а братья даже не думали скрыться от моего гнева, хотя я скорее не злился, а был раздосадован и разочарован. Став старше и окончательно осознав свою индивидуальность, мы стремились отделять личную жизнь и семью, и уважали выбор друг друга. Но некоторые моменты все же превращались в общее событие-достояние. — Ребята, что вы здесь забыли?! – строгим полушепотом вопрошал я, готовый спустить троицу на асфальт. На моем лице четко читалось: свалите. — У вас что-то намечается? – хитро спросил Рафаэль, подмигнув. — А можно мне кусочек запеченного цыпленка? – желудок Микеланджело вновь заменил владельцу мозг. — Прости, их было за уши не оттащить! – извинился Леонардо. — Все в порядке, – к окну подошла Твоеимя и вручила Майки пакет с яствами со стола. – Отужинайте дома. Завтра познакомимся. До встречи! – почти приказным тоном сказала женщина, оставив братьев в смятении, и, не дожидаясь слов, закрыла окно, давая понять, что смотреть здесь было не на что. Недолго думая, Лео кивнул в знак благодарности, и братья следом покинули пост, больше всех был рад Майки набить брюхо. — Твоеимя... – начал я, но меня прервал женский указательный палец на губах, требовавший тишины. Девушка молча взяла меня за руку и провела до кровати, небрежно кинула на матрас, я же ей подыгрывал, подчиняясь порыву страсти. Дальнейшие сцены я оставляю за кулисами, завершая на многозначительной ноте рассказ о любимой женщине-иммигрантке Твоеимя. 04.05.21, 8-45Иммигрант
4 мая 2021 г. в 13:12
Примечания:
Пейринг Донателло/ОЖП.
У меня возникла необходимость обновить запасы деталей для ремонтного комплекта на черный день, поэтому я, вооружившись большим рюкзаком, наведался на свалку. Удивительно, как много хороших и ценных вещей можно было найти на помойке. Поразительно, с какой легкостью люди избавлялись от "хлама", могущего верно прослужить еще не один год при должном уходе и обслуживании. Не говоря уже о том, что почти любая техника поддавалась починке, а одежду всегда можно было заштопать.
Я рылся в куче железяк с обратной стороны от входа на мусорную площадку, подальше от посторонних глаз. На мне был лишь темный плащ нараспашку и несуразная широкополая шляпа. В таком прикиде любой принимал меня за бездомного, облюбовавшего укромный угол, и никогда не задавал лишних вопросов. Местные попрошайки, бомжи и нищие не были в восторге делить с кем-то территорию, но привыкли видеть чудаковатого завсегдатая с тремя пальцами.
Я с увлечением рассматривал содержимое почти нового трансформатора, волшебным образом оказавшегося в урне, когда услышал крики: женский голос молил о помощи на фоне мужского смеха. Выродки требовали от девушки неприличного времяпровождения. Когда я достиг места события, оказалось, что грязные негодяи были не из местных шаек, а лицо жертвы незнакомо. Девушка была не из робкого десятка, и она замахнулась на головореза первой попавшейся под руку пустой бутылкой, попала по лицу. Обидчик матерился на чем свет стоит, держась за нос, из которого водопадом пошла кровь. В этот момент в потасовку вмешался я, быстро обезвредил двоих панков, державших женщину под локти в попытке успокоить и расстегнуть кофту, и уложил первого. Преступники стонали, поглаживая места ударов, еле поднялись и поковыляли прочь. Один из них кинул напоследок, что запомнил меня. Слышать такое приходилось не в первый раз, но в следующей вылазке нужно быть осторожнее и лучше подготовиться на всякий случай.
— Как вы, мисс? – спросил я у девушки, которая в шоке осела на мусорную кучу и разрабатывала кисть. Вероятно, ей выкрутили руки. Мы были на достаточном расстоянии, чтобы она не видела мое лицо в тени.
— Спасибо, я в порядке, – устало кинула жертва, поднимаясь, и рухнула обратно. – Черт, кажется, подвернула ногу. Козлы. Я же сейчас не могу обратиться за медицинской помощью. Иммигрант-нелегал. Что же мне делать?! – женщина схватилась за голову, шепча проблемы скорее себе, чем спасителю.
— Я могу посмотреть ногу, если хотите? – предложил с опаской быть рассекреченным, застегнул плащ и поднял ворот повыше. Акцент же в голосе незнакомки был для меня едва различим. Но английский звучал скорее по-европейски.
— Было бы здорово, – упавшим тоном ответила девушка в потрепанной, но чистой одежде. Вблизи оказалось, что она выглядела изможденной, как будто долго обходилась без крепкого сна. Нездоровый цвет кожи, глубокие темные мешки под глазами, сухие губы и впалые щеки выдавали недостаточное питание и питьевой режим. Бедность? Наркотики? Она поморщилась, когда я прощупал небольшое смещение.
— Сейчас будет резко больно. Но сразу станет легче, – предупредил я и вправил ступню. Внутри что-то хрустнуло, и женщина машинально ойкнула и выдохнула. – Похоже на легкий вывих. Ногу по возможности лучше держать в покое и выполнять специальные упражнения, – подытожил я, поднимаясь.
— Такой возможности у меня, к несчастью, нет, – снова пробубнила себе под нос девушка. – Мне нечем отблагодарить, – сообщила она извиняющимся голосом, когда успешно сделала пару шагов, привыкая к ноющей боли в ступне. – Да, так лучше. Спасибо! – уголки губ жертвы едва поднялись кверху, силы ее покидали с каждой минутой.
— Вам есть куда пойти? – я догадывался, что ответ будет отрицательным. Девушка покачала головой слева направо и обратно.
— Что-нибудь придумаю, – твердо уверила нелегалка, но оставлять ее в таком состоянии мне не хотелось. На торчка все же меньше всего походила, и я склонялся, что человек попал в беду. Головорезы наверняка вернулись бы или уже поджидали в засаде за стенами.
— Не откажите в желании помочь, пожалуйста, – начал я, а женщина обратилась в полное внимание. – Моя подруга может приютить вас на какое-то время, пока не решите свои проблемы.
— Еще несколько месяцев назад гордость не позволила бы согласиться, – грустно кинула девушка, бросая взгляд в пол, что-то припоминая.
— Тогда я это расцениваю как "да", – подытожил я и набрал Эйприл, поясняя ситуацию. Подруга только легка спать, была немного раздражена поздним звонком и перспективой взять под опеку незнакомку, но отказать не позволила совесть. Она окончательно успокоилась, когда я обещал присматривать за иммигранткой какое-то время. – Эйприл, моя подруга, будет здесь через час, – сообщил хорошие вести. – У нас есть время познакомиться. Я Донателло. Можешь звать Доном. Как тебя зовут?
— Твоеимя, – я услышал необычное имя. – Ты родился таким? – смело спросила девушка, указывая взглядом на мои руки.
— Внешность у меня и братьев нетипичная, – улыбнулся я, все еще скрывая лицо воротником.
Пока мы дожидались Эйприл, я разузнал, что Твоеимя прилетела в Штаты просить политическое убежище и воспользоваться правом свободы слова. Для этого она пересекла всю Европу, правительство наступало всю дорогу на пятки и дышало вслед. В Мексике ее обокрали, оставили буквально без ничего: ни документов, ни денег, ни еды, ни одежды. Но все-таки она смогла попасть в США вместе с другими нелегалами. Они долго ехали в битком набитом грузовике почти без остановок и пищи до Нью-Йорка, где их встретила западня и началась облава вместо обещанного гостеприимного приветствия от группировки, занимающейся подделкой документов и устройством на работу для неофициальных приезжих. История, очень смахивающая на боевик. Я восхищался самоотверженностью и храбростью этой девушки. Борец за справедливость.
— А теперь покажи лицо, Дон, – попросила Твоеимя, когда завершила увлекательный рассказ.
— Не бойся, – робко кинул я и поднялся, скидывая шляпу и плащ. У женщины только округлились глаза от удивления.
— Да ты тот самый, один из зеленых рептилоидов, о которых шепчут улицы! – женщина подошла ко мне так близко, что стало неловко. Она нежно обвела кожу щек, нос и подбородок, не доверяя глазам. Я сглотнул из-за непривычных ощущений. – Точно настоящий!