***
— Добрый вечер, Гарри — устало поздоровался директор. — Я должен извиниться перед тобой. У тебя наверняка накопилось много вопросов и, возможно, даже обид. — Мне не за что на вас обижаться, профессор — проговорил я, нервно потерев затылок. — Но вы когда-то сказали, что я могу придти к вам, если мне будет, что вам рассказать. Но я не знаю, с чего начать. — С начала. — мимолетно улыбнулся Дамблдор — Думаю, горячий чай поможет нам обоим собраться с мыслями? Садись. С последнего моего визита кабинет Дамблдора как будто преобразился. Здесь стало гораздо больше книг и странного вида потрескивающих приборов. Фоукс слетел со своего насеста и сел мне на плечо, теплым клювом коснувшись моего уха и слегка ущипнув за мочку. — Привет, приятель. — прошептал я, погладив золотистое оперение. — Ты отлично выглядишь. Дамблдор улыбнулся в бороду, взмахнув палочкой над чайником и левитировав в мою сторону чашку. Я обхватил её ладонями и сделал глоток. Впервые за несколько недель меня охватило чувство спокойного умиротворения. Некоторое время мы с директором просидели в молчании. Он как будто бы никуда не спешил, что-то напевая себе под нос и разворачивая лимонную дольку. — Знаете, сэр, профессор Трелони считает, что у меня есть способности к Прорицаниям. — почему-то вспомнилось мне, Дамблдор с интересом посмотрел на меня поверх чашки. — Неужели? И что ты об этом думаешь, мальчик мой? — с любопытством спросил он. — Я не знаю. — честно признался я и сделал ещё один глоток чая, удобнее устраиваясь в кресле. Фоукс на моем плече задремал, спрятав голову под крыло. — В тот день я заснул на уроке и… В общем, мне снова приснился сон. О Хвосте и Воландеморте. Вы думаете, это как-то связано с Прорицаниями? — Это был такой же сон, какой тебе приснился летом? — переспросил Дамблдор, посерьезнев. Его взгляд стал гораздо строже и внимательнее. — У тебя снова заболел шрам? — Нет, но… — начал я, и тут же сбился с мысли. — Откуда вы знаете о том, что у меня болел шрам? За мной следят? — Вовсе нет — спокойно ответил Дамблдор. — Просто не только ты переписываешься с Сириусом. Более того, именно я предложил ему временное убежище в пещере возле Хогсмида. Но давай вернемся к твоему сну. — Извините — пристыженно пробормотал я, сделав большой глоток чая. Дамблдор безмятежно кивнул. Мне понадобилось несколько минут, чтобы снова собраться с мыслями. — Сон… В этот раз всё было иначе. Я словно был Воландемортом. И при этом наблюдал за происходящим со стороны. Он злился. На Хвоста. И разговаривал со змеей. А ещё у него есть свой человек в Хогвартсе, профессор. Воландеморт уверен, что скоро ему удастся со мной расправиться. — Вот как… — медленно протянул Дамблдор, глядя куда-то сквозь меня. Молчание начало затягиваться. В конце концов он спросил — Ты можешь вспомнить что-нибудь ещё? Может быть, где это происходило? — Это был какой-то дом. — нахмурился я. — Старый дом, мебель была частично разрушена, много пыли, разбитые стекла. Жаль я не могу показать вам свой сон. Может, тогда вы бы поняли больше. — Почему бы и нет? — вдруг сказал Дамблдор, проворно поднимаясь с места. По взмаху палочки один из стеклянных стеллажей раскрылся и в центр стола приземлился большая каменная чаша. — Ты слышал когда-нибудь об Омуте памяти, Гарри? — я отрицательно покачал головой, рассматривая причудливую цепочку рун вдоль ободка чаши. Дамблдор улыбнулся. — Это удивительный артефакт. Он позволяет воспроизводить наши мысли и воспоминания в первозданном виде, включая самые мельчайшие детали. В моем возрасте это бывает очень полезно. — Вы не так уж и стары. — возразил я раньше, чем успел себя остановить. — Спасибо, мальчик мой. — Дамблдор хмыкнул и подошел к чаше, приглашающе махнув рукой. — Итак, ты готов? Всё, что тебе нужно сделать, это постараться вспомнить свой сон и поднести к виску волшебную палочку. Так ты вытянешь копию воспоминаний из своего разума. — Но при этом моя память никуда не исчезает? Как это? — заинтересовался я, подходя ближе. Содержимое чаши напоминало густое зелье серебристого цвета. — Это просто способ посмотреть на некоторые вещи со стороны. — улыбнулся Дамблдор и добавил — Не сомневайся в себе. Просто сосредоточься. Когда из моего виска вытянулась длинная бесцветная нить, ощущение было весьма своеобразным. Как будто ко лбу на минуту приложили холодный компресс. Дамблдор ободряюще кивнул, я опустил нить на дно чаши. Содержимое тут же начало меняться, и я увидел уже знакомый мне дом. — А теперь просто коснись поверхности — подсказал Дамблдор. — Я пойду сразу за тобой. Омут памяти буквально затянул меня внутрь. Примерно такие же ощущения я испытывал, когда Том Реддл показывал мне свое воспоминание. Профессор появился за моей спиной спустя минуту, цепко осматриваясь. Я старался не вслушиваться в голос Воландеморта, но обойти кресло и посмотреть на него так и не смог. Все было пугающе реалистичным. Хвост поскуливал на полу, будто пытаясь стать маленьким и незаметным. Мне бы было даже его жаль, если бы я не знал, каков он на самом деле. Когда змея замерла, и сон закончился, Дамблдор коснулся моего плеча. Мы снова оказались посреди кабинета рядом с Омутом. Фоукс встрепенулся на своем насесте, внимательно на меня посмотрев. — У тебя болел шрам после этого сна, Гарри? — серьезно уточнил Дамблдор после нескольких минут сосредоточенного молчания. — Точно не знаю — признался я. — Мне было плохо и немного болела голова. Но, пожалуй, что не так, как летом. Что означают эти сны, профессор? Скажите мне. — Я не уверен, что ты к этому готов, мой мальчик — покачал головой Дамблдор и властно поднял руку, когда я уже собирался возразить. — Не спорь. У меня всё равно есть только догадки. И они не особенно приятные. Думаю, пока что тебе стоит выбросить эти сны из головы. Но взамен у меня тоже есть, чем поделиться с тобой, если ты не возражаешь. — Конечно, профессор — кивнул я. Дамблдор снова взмахнул палочкой и опустошил несколько флаконов с такими же бесцветными нитями, приглашающе взмахнув рукой. Я наклонился над Омутом и погрузился в воспоминания.***
Мы оказались в странном подземном зале, скудно освещенном чадящими факелами. Сам зал был очень просторным и очевидно находился под землей. В центре стояло старое кресло с самыми настоящими цепями, вдоль всего зала на манер греческого амфитеатра располагались скамьи. Постепенно внутрь входили волшебники и волшебницы в черных, лиловых и красных мантиях. На меня присутствующие совершенно не обращали внимание, что вполне логично с какой-то стороны, я ведь нахожусь в воспоминании. Профессор за моей спиной негромко сказал: — В последнее время я все чаще возвращаюсь мыслями к этим заседаниям. Поэтому я хочу, чтобы ты был очень внимателен. — Это заседание Визенгамота? Суд? — переспросил я, глядя как на свое место садиться более молодой Барти Крауч со строгим и даже чопорным выражением на лице. — И не один. — согласился Дамблдор. — Просто смотри. Увидеть изможденного, вздрагивающего от любого шороха Каркарова было… Необычно. Спутанная темная борода особенно выделялась на похудевшем лице. Он дрожал, обхватив себя руками, говорил очень быстро и с явной надеждой смотрел на Крауча после каждого названного имени. Никогда не видел такого сочетания безумной надежды и отчаяния на человеческом лице. — Барти Крауч! — в конце концов воскликнул Каркаров, когда дементоры начали подплывать к нему ближе. В зале застыла осязаемая, ошеломленная тишина. — Младший. — выдохнул будущий директор Дурмстранга и желчно усмехнулся. Мистер Крауч смотрел на узника застывшим взглядом. В полной тишине с нижней скамьи поднялся молодой человек, нервно одернув собственную мантию. Он с пренебрежением посмотрел на узника и независимо повел плечами, уверенно заявив: — Он лжет. Ты же не поверишь в это, отец? Этот человек безумен. Присутствующие заволновались. Сын Крауча тоже нервничал, хотя и старался этого не показывать. Шум постепенно начал нарастать. Первым не выдержал Грюм, стукнув своим посохом по полу. Голоса присутствующих заглушил громовой раскат. В воздухе запахло озоном и дождем. — Не понимаю чего тянуть. — проворчал Грюм в наступившей тишине. — Это очень легко проверить. — Аластор. — мягко попытался вмешаться Дамблдор. — Что?! Если ему нечего скрывать, пусть просто оголит предплечье! — рявкнул Грюм, резко развернувшись к застывшему статуей самому себе мистеру Краучу. — Или твоего стержня на это не хватит? — Я в этом не участвую — уверенно заявил Барти Крауч-младший и направился к выходу. — Ну уж нет, сынок — рыкнул Грюм и резко взмахнул палочкой. Молодой человек попытался отклониться, но не успел. Его скрутили двое крепких мужчин в алых мантиях. Один из них разорвал левый рукав, обнажив девственно чистое предплечье. — Что ж, я полагаю, что на этом мы можем закончить — выдохнул мистер Крауч, поднимаясь со своего места. Как только авроры отпустили Крауча-младшего, тот обвел помещение торжествующим взглядом. В следующий момент обстановка изменилась.***
На этот раз дементоров в зале было больше. В центре стояло сразу несколько кресел. К одному из них был прикован Барти Крауч-младший, с ненавистью смотрящий на своего отца. Слева сидели ещё двое узников, как две капли воды похожие друг на друга до последней морщины на лице. В последнем кресле, закинув ногу на ногу, со скучающим видом сидела высокая, темноволосая волшебница. Она держала королевскую осанку. Только сжавшие подлокотник и тонкие, бледные пальцы выдавали её нервозность. — Рудольфус, Рабастан и Беллатриса Лестрейндж также приговариваются к высшей мере наказания в виде пожизненного заключения в тюрьме Азкабан. Дело закрыто и приговор обжалованию не подлежит. — закончил читать Крауч, отложив пергамент и в оглушительной тишине громко стукнув молотком. Выходил он из помещения, смотря строго перед собой. Следом за ним медленно семенила низенькая, светловолосая женщина. — Я отомщу тебе. Отомщу за всё, что ты сделал! — негромко проговорил Барти Крауч-младший, так, чтобы отец точно его услышал. В светловолосой женщине легко угадывалась его мать, черты которой он унаследовал. Она метнулась было к сыну, но авроры её остановили. — Слышишь?! Я тебя уничтожу! — отчаянно прокричал Барти. — Прошу тебя, это же наш сын. — пролепетала женщина, буквально повиснув у мистера Крауча на локте. — Он мне больше не сын. — холодно и безэмоционально заключил мистер Крауч, оставив раздавленную горем супругу и быстро покинув зал заседаний. Мимо меня проплыл дементор, окатив ледяным холодом, и воспоминание растаяло.***
— Пожалуй, нам стоит выпить ещё по чашке чая. — негромко предложил Дамблдор. Я кивнул и снова опустился в кресло, растерев ладонями лицо. Ощущение леденящего душу холода долго не желало уходить. Сколько мы просидели в тишине, я не знаю. — Как думаете, почему… — я остановился и сделал глоток. — Сын мистера Крауча. Почему он пошел на преступление? Мне показалось, будто он ненавидит своего отца. — Порой на самые страшные поступки нас толкает равнодушие со стороны близких людей, Гарри — печально проговорил Дамблдор. — Ты заметил что-нибудь необычное? Может быть, ты видел кого-нибудь среди тех, кто был в суде, раньше? — Нет, сэр. — покачал головой я, взяв из вазочки лимонную дольку. Сладость помогла отогнать поселившийся холод и набраться решимости. — Но, на самом деле, мне нужна ваша помощь. И, кажется, будет правильно, если мы пригласим сюда мистера и миссис Малфой. Они должны знать. — Если ты уверен, мальчик мой. — кивнул Дамблдор, направившись к камину. — Я не могу себе позволить быть равнодушным, сэр. Не в этот раз. — вздохнул я. Дамблдор улыбнулся и кинул в каминное пламя горсть летучего пороха. Среди портретов знакомый темноволосый волшебник, неуловимо похожий на Сириуса, усмехнулся и отсалютовал в мою сторону бокалом вина. Я справлюсь. Я должен.