Иногда тишина — это насилие

На литературу Антон не пошел, а решил провести этот час во дворах, куря по второму кругу Кент. Никотин уже не помогал развеяться, прийти в себя, наоборот, горло, будто бы, драла стая гневных кошек. С балкона пятиэтажки уже минут десять на парня смотрел какой-то мужчина, также куря, по всей видимости, сигареты покрепче. В любой другой день, Антону было бы неприятно такое внимание, в виде двух незнакомых глаз, но сейчас пусть хоть дырку в нем просверлят, а он и рад будет. Он понимал, что, скорее всего, классуха уже подняла Диму или Серёжу на уши, мол где подевался Шастун, может, даже матери попыталась набрать. Знала бы она, что второй вариант - самый бесполезный, не старалась бы. Пятая точка парня уже побаливала от такой неудобной конструкции в виде средневековой, по другому не назвать, лавочки. Местами она уже осела в землю, местами вовсе отсутствовал кусок древесины. Но и идти раньше звонка в школу не входило в его планы, встретит еще кого-нибудь из администрации и всё, новая головная боль, объяснительная. Он задумчиво перебирал пальцами кольца, изредка залипая на них. Когда он стал так зависим от ношения бижутерии - загадка, однако эта самая бижутерия - кольца - помогают немного успокоиться. В голове пролетали вопросы, мол, что делать с Димой, матерью, Арсением Сергеевичем?.. Антон слегка покривился от последнего, ведь, он должен попросту забыть о том и будь, что будет, но чувство, давно забытой в этом теле, вины перед учителем возвращало того к этому вопросу. Диму он любит, как и Серёжу в общем, просто он пытается огородить их от всего того пиздеца, что сопровождает его жизнь. Он готов миллион раз выслушать тех, но не готов, чтобы выслушали его. Он готов дать какой никакой совет им, но боится попросить того же. Весь его девиз по жизни, что все пройдет, а может само разрешится или же он решит все сам. Можно ли назвать такую дружбу - здоровой? Может и нет, ведь, все держится на доверии, но, что делать, если Антон не решается довериться? Тонкие пальцы резко переползли с фаланг пальцев на висящие браслеты, принявшись уже крутить их. Как бы страшно не было довериться со своими проблемами, Диму он терять не хочет. Ему нужно все рассказать, может, даже выслушать в свой адрес слова, мол, какой тот долбоеб, что не сказал сразу. Мысленно, но Шастун уже готовится. Другой вопрос, как вынудить из матери то, что так гложет внутри парня. Как вынудить из ее прямой головы слова объяснения, что происходит уже так часто, что тот перестал вести счет. Видимо, сегодня вечером назревает серьёзный разговор и одна лишь Вселенная знает, к чему он приведёт. Арсений Сергеевич?.. Как бы тот его не выручил вчера, показав себя с другой стороны, Антон решил, что это последнее, о чем он будет сейчас переживать. Все таки, тот ему никто, можно сказать, незнакомый человек. По нескольким поступкам смысла нет его судить, но Антон не из тех, кто следует здравому смыслу. Антон из тех, кто упрям, горд и... глуп. Он попытался извиниться, но тот его и слушать не стал. Поиграем по его правилам. Старенький айфон, который ему дал попользоваться учитель, лежал в кармане джинс, не попадаясь на глаза Антону. Но само его ощущение через джинсу, будто бы, прожигало тонкую ткань и обжигало нежную кожу подростка. Этот телефон, как бы Шастун не хотел уйти от проблем с Поповым, всячески напоминал об этом, подталкивая парня просто взять и выкинуть его. С другой стороны, без телефона он не сможет. Как только решит этот, по сравнению с другими, никчёмный вопрос и найдёт другой мобильный, сразу же вернёт тот своему владельцу. И на этом всё, что связывало Антона с математиком, закончится. Он будет свободен.

***

Со звонком школа вновь оживает, деля свои, ранее пустые, коридоры с толпами учеников. Кто-то что-то повторяет, сидя на подоконниках либо полу, кто-то бурно обсуждает последние сплетни, а кто-то просто балуется и носится, маниврируя вокруг такого высокого Шастуна. Он не спеша идет в сторону кабинета труда, пытаясь всеми силами устоять от младших классов, которым так доставляет удовольствие играть в догонялки в таких джунглях, в виде старшеклассников. В кабинете уже сидели все парни из класса Антона, каждый был занят чем-то своим. Зеленые глаза скользнули на задние парты, где, обычно, сидит он и его два компаньона. Даже не удивившись тому, что Серёжа и Дима там, он пошел в глубь кабинета, уже ловя на себе их злые взгляды. - Ну и где ты шатался? - начал Серёжа, облокотившись на спинку стула, которые они постоянно ремонтируют на трудах, - классуха уже весь мозг выела, хотела мамке твоей набрать, но Дима попытался прикрыть, - Антон удивлённо посмотрел на Позова, который был явно разочарован в друге, что тот спалил его благое дело, - сказал, что тебя Попов попросил в банк сходить, что-то оплатить, - Шастун резко округлил глаза, ведь, как можно было сказать такой бред. Кто угодно, но Попов? Серьезно? - Попов? Вы С дуба рухнули? Если она с ним поговорит про это, то он же скажет, что это ложь, - начал громко возмущаться Шаст, оглядываясь вокруг, чтобы проверить, слушает ли его кто-то еще. - Мог бы и за это спасибо сказать, - отстранённо произнес Дима, и достал телефон. Видимо, Антон снова проебался, отчего Серёжа посмотрел на него взглядом - ну ты мудень, Шаст. - Реально, - грубо сказал Матвиенко, - мог бы и спасибо сказать, твою же жопу прикрыли. Она все равно поверила, так что не переживай, что твой математик узнает об этом, - Серёжа слегка надулся от реакции Антона, одни глазом заглядывая в телефон Поза. Тот, конечно же, заметил и отвернул телефон, отчего Серёга надулся окончательно. - Спасибо, конечно, но,.. - Антона прервал такоц противный, скребущий даже, звонок на урок, с которым в кабинет залетел трудовик. - Шастун, - громко произнес мужчина, направляясь в сторону своей кладовой, - все равно стоишь, мухам траекторию полёта ломаешь, ходь сюды, - все попытались подавить смешок от слов трудовика, ведь, с тем шутки плохи. Антон устало поплел следом, перед этим кинув рюкзак на свою пустую парту. Александр Иванович мужик строгий, но порой даже от него можно можно услышать годную шутеечку. Правда, никто не рискует захохотать во все горло в ответ, потому что ничем хорошим это не закончится. У трудовика есть пару правил, в которые входят не шуметь, не бесить, делать то, что было сказано. Было несколько нюансов, которых Антон боялся. Первый из них - у мужчины нет на левой руке половины безымянного и почти на одну треть указательного пальцев. Где он их потерял? Ответ не такой и сложный, тот их отхреначил лобзиком, случайно, конечно. Как можно было лобзиком отхреначить пальцы? Лобзик был электрический, а остальное дело техники... пьяной техники. На вопросы учеников школы, куда он дел эти самые фаланги, мужчина хрипящим голосом и пугающей лыбой отвечал: "Я собакам их кинул, пусть поразвлекаются". Отсюда и прозвище трудовика - вся школа называет того по-простому и без особой фантазии - Лобзик. Правда, никто не рискует назвать так мужчину прямо ему в лицо, чисто за спиной если только. Отсюда и второй нюанс, который пугает, - никто не рискует выводить Лобзика, ведь, тому без разницы, что кинуть в нахального ученика. Однажды, в Серёжу прилетели пасатижы, Антона - максимум прилетала отвёртка. Самое безобидное, что Лобзик мог кинуть, - это мел, маркер, ручка. Все ещё представляют, как тот взбесится, оторвет от пола какой-нибудь аппарат и кинет в кого-нибудь. Даже не обращая внимания на то, сколько такая махина весит, от Лобзика можно ожидать что угодно. Вот и сейчас, когда Антон остался один на один с таким пугающим трудовиком, любителем своего дела, его не отпускало чувство страха и непредсказуемости. Учитель взял огромную коробку с паяльниками и всучил подростку, который чуть не согнулся от такого веса. - Иди раздавай, - мужчина продолжил дальше что-то искать в шкафу, таком же древнем как и он сам. Шастун, еле перебирая ногами, пытался что-нибудь увидеть перед собой, выглядывая из-за пыльной коробки. В кабинете кто-то даже усмехнулся с такой картины, знал бы Антон кто этот мудак, кинул бы паяльником. Может, и в любимчики к Лобзику попадёт, как наследник по киданию предметов в учеников. Дойдя до первой парты, Антон аккуратно опустил на нее свой груз, потому что спину дико сводило от напряжения, а руки не приспособлены держать что-либо тяжелее сигареты.

***

Весь урок парни то и дело, что пытались научиться паять. Полезное ли это умение - никто не мог понять, однако, если оно есть в обучающей программе, значит важно. Шастун же раз пять чуть не коснулся своей рукой раскалённой части этого устройства, из-за чего в него удачно полетел кусок мела, оставив на чёрной кофте след. Даже Серёжа обошёлся от кары в виде мела, может чего по тяжелее, но вот Антон смог как обычно выделиться. Когда Лобзик принялся заполнять журнал, явно не обращая внимания на класс, в голову Антона пришла гениальная идея, ведь он сидел без дела минут десять. Задание на этом уроке, если разобраться, было не такое сложное и глядя на тех, кто до сих пор не справился с этим, Антон кривлися с мыслью: "Тормоза какие-то". Шастун увидел на рабочих столах рядом лежащие куски дерева, где-то большие, где-то маленькие, словно карточка от банка. Антон аккуратно потянулся за маленькой деревяшкой, то и дело поглядывая на занятого учителя, а после принялся выжигать на ней паяльником все что приходит в голову. Он боялся, что Александр Иванович заметит то, чем он занимается, и в него вновь прилетит что-то тяжёлое, поэтому он старался сделать это все быстро и незаметно. Вот на раннее чистой светлой древесине красуется маленькое кривое сердечко, а вот Антон уже смог выжечь такую же маленькую ромашку. Да, обычно люди обдумывают идею, которую они хотели бы воплотить на холсте, той самой же деревяжке, Антон же импровизировал. Теперь рядом с ромашкой и сердечком красовалась мордочка кота, которую парень старался сделать красивее, чем остальные его творения. К слову, вышла она почти похоже, даже мультяшно, отчего была только милее. Подросток откинулся на спинку стула и принялся разглядывать, с некой гордостью и наслаждением, на свое маленькое творение. В этот момент прозвенел звонок с урока и он, запихнув в рюкзак деревяшку, направился на выход.

***

- Нахуй нам эти паяльники, - возмущался всю дорогу Серёга, то и дело заставляя Шастуна хихкнуть. Хвостатый яро жестикулировал, идя впереди компании, чуть не врезаясь в классы по младше. - Матвиенко! - парни резко замерли на месте, как только по коридору разнесся такой пугающий тон, - за языком следи! - мимо пронеслась завуч, вызывая у парней полное отвращение. 1 - Простите, - крикнул ей вслед Матвиенко, резко поворачиваясь к друзьям и делая вид, что тот вот-вот стошнит весь завтрак. Шастун вновь хохотнул, Дима же дал лёгкого пинка по спине Сереги показывая тем самым - давай иди уже, мученник.

***

Подходя к кабинету математики, внутри Антона разыгралась лёгкая паника. Ему было стыдно за ту нелепую отмазку, которую придумали парни, за то, что учитель может быть в курсе, и одна лишь Вселенная знает, как тот отреагировал. Может, Антону уже пора писать завещание, а может пронесло? Зайдя в кабинет, парни уже направились в сторону своих парт, однако их прервали. - Оставьте все вещи и выйдете из кабинета, зайдёте со звонком, - математик сидел за своим столом, не поднимая глаз с какой-то тетради. Голос его был холодный, отстраненный, будто, на автомате заготовивший эту фразу. Все оставили вещи и начали выходить на коридор, кто-то даже успел достать тетрадь с учебником. - Шастун, останься, - и тут пробежал табун мурашек по телу Антона, который, дойдя до двери, испуганно смотрел на своих друзей. Те всем своим видом показывали мол "держись, братан", а после закрыли дверь. Шастун все еще стоял лицом к выходу, не решаясь повернуться, а может просто был так впечатлён, что все тело заклинило. - Шастун, если смотреть на дверь, она не откроется, - даже не глядя на учителя, Антон чувствовал, как тот произнес это с ехидной улыбкой. От этого становилось ни разу не легче, наоборот, все более некомфортно. Антон развернулся на пятках и медленно подошёл к ждущему математику. - Вы что-то хотели? - парень пытался быть уверенным в выражениях, однако лёгкая дрожь в голосе его выдавала. Как можно быть уверенным, когда на тебя смотрят такие холодные глаза, так мастерски заглядывая в самое нутро. Еще чуть-чуть и Шастун, казалось, утонет в них, при этом рассказав все свои секреты. - Как в банк сходил? - Попов встал со стула и сел на стол, до этого сдвинув мешающие учебники. Он сложил руки на груди, разглядывая покрасневшего подростка. Антон принялся переминаться с ноги на ногу, боясь поднять зеленые глаза на мужчину, - чего молчим, м? - Арсений Сергеевич, - все же подняв голову, начал Антон, - это случайно вышло, - Попов поднял одну бровь, крепче сжимая руки на груди, отчего на тыльной стороне ладони взбухли вены. Подросток стыдливо смотрел изподолбья, чувствуя, как внутри сердце бьётся так, как после марафона. - Случайно? Шастун, я жду объяснения, - голос мужчины был очень твёрдым, пугающим своей излишней спокойностью. - Вы сказали ей правду? - игнорировал все вопросы учителя Антон. - Что за ужасная привычка отвечать на вопрос вопросом? Шастун, - каждое слово Попов произносил с некой тайной обидой, но явной злостью. Антон стоял на одном месте, а в голове его с дикой скоростью крутились шестерёнки - надо же выкрутиться, но и лишнего не ляпнуть, - когда ты огрызался и то больше толку было. Куда делась та уверенность? - Я не обязан перед Вами отчитываться. Александра Игоревна знает правду? - чтобы не говорил Попов, но Антон держался молодцом, всячески подавляя в голосе глупую дрожь. Да, не та уверенность, когда он нахуй посылал математика, но он старается. - Какой же ты невысносимый, - устало протянул учитель, потирая пальцами переносицу, - тебе явно не хватает воспитания. - Семью не выбирал, простите, - резко ответил парень, ощущая как к горлу поднимается болючий комок. Комок какой-то обиды на любые слова, касающиеся его семьи. У супермена есть слабое место в виде криптонита, у Антона слабое место - семья, - зато в Вас переизбыток мудачья. Арсений только успел открыть рот, чтобы отчитать нахального ученика, но судьба решила, что сейчас время для звонка на урок. Антон под противный, давящий на мозг, звон пошел в сторону своей парты, ощущая как учитель провожал его тяжёлым взглядом. В голове была пустота, абсолютная пустота. Грубить Попову не входило в план Антона, но, видимо, жизнь сплошная импровизация, отчего ты не можешь предугадать как поведешь с тем или иным человеком. - Че он хотел? - подойдя ближе, шёпотом поинтересовался Серёга. Дима лишь молча наблюдал, не скрывая, что также заинтересован в этом вопросе. - Спросил, как в банк сходил, - тихо начал Шаст, ловя на себе округлящиеся глаза друзей. Зассали, сто процентов зассали, - но про банк мы так и не поговорили.

***

Как только раздался звонок с урока, Антон первый вскочил из-за парты, уверенно направляясь в сторону выхода. Серёга и Дима не совсем поняли, отчего их друг так резко дернулся на выход, однако, это ведь Шастун. - Шаст! - Антон остановился, когда к нему подбежал Матвиенко, а следом и Поз, - чего ты так вылетел? Мог бы уже и подождать, друг называется, - хвостатый сделал слегка обиженный тон, нахмурившись разглядывая друга. - Ты видел как Попов отреагировал? - взволнованно произнес Дима, оглядываясь по сторонам, дабы не было лишних ушей. Антон слегка напрягся, - Шаст, он тебя таким взглядом провожал, как будто сейчас кинется и тебе пиздец, - Матвиенко начал активно кивать головой, с неподельной улыбкой. - Ёбнулись? - все, что смог произнести Антон, но в душе ему было совсем не наплевать. Ему не нравилось, что он сторона его готова налегке послать математика в одно место, а другая сторона после этого ходит и страдает от вины. - Так, что произошло, когда он тебя попросил остаться? - вновь произнес Дима, да ещё и таким тоном, что отвертеться просто нереально. Его глаза с прищуром разглядывали лицо Антона, и он сдался под этим напором. - Чуваки, - на выдохе произнес Шаст, - Я назвал его мудаком, вроде. Друзья стояли как вкопанные, не зная как правильно отреагировать, что ответить. Дима и Серёга переглянулись, а после слегка охуевше повернулись к Антону. - Да че с тобой такое происходит? - начал Серый. - Не, один раз - ну понять можно, но на постоянной основе, Шаст, - подхватил Дима. - Я сам не знаю, почему так происходит.

***

- Может, Антону математик понравился? Ну а что? Никого не посылал столько, а его - запросто! - Серёга увлечённо делился своей мыслью, пока Дима и Антон докуривали по сигарете. Ничто не расслабляет так, как сигарета в кругу хороших друзей, да ещё и после уроков во дворах. Обычно, тут меньше всего палева, ходят лишь жильцы или просто прохожие. Учителя тут не отшиваются, зато малолетки с сигаретами - всегда. - Пошел ты, - ответил Шаст, а после добавил: - вот, теперь я и тебя послал. Нравишься мне, не могу без тебя, Сереженька, - Поз начал громко смеяться, подхватывая и Антона, а вот Матвиенко не особо и смешно было, хотя улыбка пыталась появиться, но он не давал ей этой возможности. - Ладно, Тох, пойдём мы, - Дима и Серёжа обняли Антона, а после пошли в сторону дома. Везёт им, всегда вместе возвращаются домой, ведь им по пути. Антон же всегда идёт один. Почему то домой не хотелось идти, от слова совсем. Может, Антон пытался найти любой повод, дабы оттянуть этот момент, ведь ему предстоит разговор с матерью, а это тупо игра в неизвестность. Ничего умнее не пришло в голову подростка, как вновь покурить, хотя никотин уже поперёк горла встал. - От школы бы отошёл, - вдруг раздался знакомый голос, из-за чего Антон чуть не выронил сигарету из губ. Он повернулся на источник звука, которым являлся Арсений, - хотя, чего я тут распинаюсь. - Арсений Сергеевич, - неуверенно произнес Шастун, тем самым остановив математика, - извините? - тем же самым неуверенным тоном спросил подросток, отчего Попов лишь рассмеялся. Антон не понял, что вызывало у того смех, ведь это было все серьезно, на что взрослый подошёл на шаг ближе к ученику и ответил: - Твои извинения уже ничего не стоят, Антон, - и так спокойно, без нервов произнес Арсений, смотря на удивленное лицо подростка своими голубыми глазами, - нужно уметь делать так, чтобы твои слова не были простым звуком. Антон ничего не успел ответить, математик прошёл мимо и направился к своей припаркованной машине. Кто паркуется во дворах? А учитель ведь прав. Сколько раз Антон творил хуйню по отношению к Арсению, а после отмазывался простым "извините". Когда твои слова не имеют никакой силы, когда они просто лишь пустой звук, стоит задуматься, а делаешь ли ты все правильно? Вот и Антон задумался.

***

Перешагнув порог квартиры, Антон вяло стянул с себя кеды и тяжело вздохнул, ведь все же этот момент настал - он дома, мать должно быть тоже, а значит будет весело. На кухне раздался звон крышки о кастрюлю, а внутри у подростка завязался узелок из нервов. Как же не хотелось видеть и слышать эту женщину после всего произошедшего, но и бегать вокруг да около тоже не было отличной идеей. - Привет, сынок, - с некой подозрительной теплотой сказала женщина, Подходя ближе к сыну дабы обнять, на что Антон лишь отшатнулся назад. Он обежал взглядом по плите и увидел, что та пытается кулинарить, и это так чертовски напоминает начало вчерашней истории. Всегда, когда она начинает проявлять свой материнский долг, Антон чувствует подвох. - Голодный, наверное. Садись, я тебе покушать сделала, - женщина торопливо, как пчёлка в ульи, подбежала к плите, принявшись перекладывать макароны в тарелку. - И снова как ни в чем ни бывало, поразительно, - усмехнулся Антон, оперевшись о дверной косяк, - Я не голоден. Женщина развернулась и с виноватым лицом посмотрела на сына. Как же Шастун не любил этот взгляд. Вроде и тошно, и противно, а все равно что-то да и колется внутри. Что-то ещё чувствует. - Антош, давай просто забудем это как страшный сон. - Забудем,.. - слегка хохотнул парень, устало потерев лоб, - такое не забудется. Ты лучше скажи, какая муха тебя укусила, что мы к этому всему пришли? Женщина выглядела растерянно, будто ей есть что сказать, но она скрывает, а может и не горит желанием выдавать все карты на стол. Антон смотрел на неё взглядом полным надежды, но та молчала, слегка крутя в руке вилку. Вновь тишина, та самая, от которой слышишь как кровь в голове циркулирует. Тишина, от которой хочется кости переломать, но услышать. - Такого больше не повторится, я обещаю, - и снова этот взгляд, - покушай, пожалуйста. Антон продолжал стоять на входе, не перешагивая и порога кухни. Он не верил, но хотел верить. Он чувствовал что-то тёплое к ней, но не хотел этого чувствовать. Он поддался.