***
На пути в свой кабинет, Арсению навстречу двигались множество лиц, но он искал лишь одно. Ему хотелось просто мельком увидеть, дабы убедиться, что Шастун жив, здоров… Но, как бы ты этого не желал, не все исполняется по щелчку пальцев. Мужчина вовсе потерялся, понимая, что стал зависим. Он резко остановился в потоке школьников и встряхнул головой. Хотелось освежиться, вернуть сознание, но получилось лишь на мгновение потерять баланс от такого сильного махания головой, отчего его под локоть кто-то подловил. - Все в порядке? – Попов с испугом отвел взгляд в бок, где его старался удержать Дима Позов. Из-за спины подростка показался еще один, коем был Сергей Матвиенко, но учитель до последнего надеялся, что вот-вот и Шастун появится, но его отрезвил новый вопрос от школьника, - Арсений Сергеевич? - Да, все хорошо, - неубедительно произнес Арсений, отстраняясь от Позова, - а где Антон? – мужчина сам себя корил за этот вопрос, но и поделать с чувствами ничего не мог. Парни напротив учителя пожали плечами, отчего внутри разыгралось чувство тревоги. - Может опаздывает? – предположил Матвиенко, однако от глаз учителя не скрылось волнение на лице Димы. Они оба посмотрели друг другу в глаза, понимая, что думают об одном и том же. - Ладно, - отрезал Арсений, нервно тормоша волосы на затылке, - мне нужно бежать, - а после быстрым шагом направился прямиком в сторону кабинета, оставляя подростков позади и с кучей вопросов. - Что это с ним? – поинтересовался Сережа, поглядывая на задумчивого Позова. - Сереж, прикрой меня, - он опустил руку на плечо другу, на что тот кивнул.***
- Какого хуя ты еще не в школе? С этого началось утро Шастуна, что стоял у входной двери в одних трусах, наблюдая за тем, как очкастый друг отчитывает его. - Чего ты орешь? – невозмутимо вопрошал Антон, покачиваясь с одной ноги на другую. - Так, блять, невозмутимая принцесса, - Позов протолкнул вглубь квартиры друга, хотя тот даже не сопротивлялся, а после закрыл за собой дверь, - ты сейчас же одеваешься, приводишь себя в порядок и дуешь в школу, - пока Дима объяснял план действий, Антон взял с пола наполовину пустую банку пива, что успела уже давно выветриться, отчего вкус напоминал мочу, после чего прильнул к ней губами и начал пить. - Ты совсем охерел!? – очкастый подскочил к другу, вырывая из рук жестяную банку, на что тот цокнул. - Ты сказал себя в порядок привести, я это и делал, - Антон был готов покляться, что увидел, как глаз друга моментом дергался. Позов пребывал в настоящем шоке от действий парня напротив, отчего даже не знал, что стоит вообще в таком случае говорить, и есть ли в этом вообще смысл? - Стоило Арсению на один вечер тебя оставить, так ты решил начать такой образ жизни? – в голосе Димы была слышна нотка грусти, а весь его вид говорил о том, что он дико переживает за друга. - Он и не обязан, вообще-то, - пожал плечами Шастун, - Дим, я уже немаленький, сам себя воспитать смогу, - он лучезарно улыбнулся, но вдруг его резко пробила боль. Это был Поз, что с размаху ударил того по лицу, отчего подросток отшатнулся назад, - ты что творишь? – держась за щеку, спросил Антон. - Я не знаю, как тебя еще вернуть на Землю, - кряхтел Поз, разминая свой кулак, - ты совсем ёбнулся, а сам этого не замечаешь. - Да, где я ёбнулся-то? – переходя на крик начал Шастун, - почему вам всем кажется, что у меня крыша поехала? Почему бы вам не следить за собой, почему вы так прилипли ко мне!? Что я сделал вам такого? – он кричал, моментами срывая голос. Дима пребывал в легкой панике, не ожидая такой реакции, отчего в голове стал придумывать план отступления, если тот совсем крышей двинется. - Шаст, - успокаивающе произносил слова Дима, - тебе нужно успокоиться, - парень неуверенными шагами подходил к другу, но тут выставил руки и не позволил. - Поз, - для человека, который только что кричал, он вновь обрел странное спокойствие, - иди в школу. Я позже приду, обещаю, - как бы убедительно он не говорил, парень в очках не верил. Он и с места не сдвинулся, стоя на своем. - Нет, Антон, не прокатит, - он был сосредоточен на зеленых глазах друга, в которых больше не было видно чего-то нормального и обыденного, а лишь отстраненность от реальности, - мы пойдем вместе, чтобы я видел тебя. Ты понял? – Шастун, устало мыча, закатил глаза, понимая, что так просто не отвяжется от друга, - на первый урок не успеем уже, так остальные постараемся не проебать, - он подошел ближе к Антону, что стоял с закрытыми глазами, опрокинув голову назад, - как твоя рука?***
- Арсений Сергеевич, можно? – мужчина слегка дернулся, не ожидая услышать чей-то голос сейчас. По школе уже как двадцать пять минут назад раздался звонок на урок, отчего школа была погружена в тишину. Арсений посмотрел в сторону двери, из-за которой выглядывала голова Сережи Матвиенко. - Заходи, - он немного растерялся, - ты почему не на уроке? Хвостатый парень подошел к первой парте, облокачиваясь на нее. Его взгляд был слегка растерянным и хаотично гулял по окрестностям пустого кабинета. Просто взять и начать говорить что-то внутри не позволяло, хотя молило об этом. - У вас окно на первом уроке, но вы приехали? – поинтересовался ученик. Попов виновато улыбнулся. - Не смог дома сидеть, а сам не знаю почему, - его голос звучал действительно печально и безнадежно, отчего даже Матвиенко удивился. - А мне кажется, что знаете – почему, - эти слова подростка ударили прямо под дых. Попов тревожно поднял взгляд, наблюдая, что сейчас Сережа выглядел совсем не так, как обычно. Он словно понимал гораздо больше сейчас, чем обычно. - Не понимаю, о чем ты, - уголки губ учителя дернулись, показывая неловкую улыбку. - Арсений Сергеевич, - парень немного пододвинулся в сторону мужчины и перешел на шепот, - Вам нужно сводить его к врачу. Он ведет себя странно, Вы и сами это видите. Знаете, что он на химии устроил? Вы по-любому видели его руку, но знаете ли историю появления повязки? От услышанного рассказа школьника, волосы на голове Арсения дыбом стали. Мужчина с шоком смотрел на ученика, переваривая выше сказанное про лечение Антона и про перепалку между парнями на химии. Он не мог поверить своим ушам. Самое ужасное, что Попов сейчас ощущал себя словно беспомощный котенок, на которого возложили такую ответственность. Он понимал, почему Матвиенко пришел именно к нему в такую минуту, но не мог понять лишь одного – как ему помочь с этой просьбой. Он чувствовал себя самым слабым человеком сейчас. - Помогите ему, пожалуйста, - продолжал давить Сережа, - ему никто больше не сможет помочь. Он нас не послушает, но Вас… Вас он может послушает… - Не послушает, - отнекивался учитель. Он был напуган, отчего беспорядочно стал перебирать тетради на столе, - я сделал всё, что было в моих силах, Сережа. Я больше ни на что не способен, - Матвиенко нахмурился. - Вы сделали не всё… - Ты ведь не знаешь, - строго перебил математик, нахмурившись и продолжая смотреть в стол, отчего Сергей со всей злости вскочил с парты. Одиннадцатиклассник не знал, что и добавить, ведь он попытался направить учителя, однако тот не слушал. Парень кинул злой взгляд в его сторону, показывая, что не простит ему этого, а после направился на выход. Попов хотел что-либо добавить, изменить ноту, на которой они закончили этот диалог, но язык не поворачивался. Он просто сидел, наблюдая как еще один человек, просящий о помощи, уходит прочь. Ученик, дойдя до двери, остановился и, не поворачиваясь, добавил: - Вы ему нужны, а он нужен Вам, - и ушел, оставляя математика одного. В его голове стоял громкий шум, не позволяющий думать разумно. Хотелось от злости разнести здесь всё, хотелось просто мыслить ясно, но в голове были лишь слова школьника. Попов схватился за голову, стиснув зубы, и громко промычал, ведь его переполняли эмоции. Он был зол и растерян, он был напуган от всей ответственности, что на него возложили.***
Для математика этот день тянулся слишком медленно, вгоняя его в ещё большую апатию. Казалось, всё настолько долго движется, морально готовя мужчину к уроку алгебры с одиннадцатым классом, ко встрече с Шастуном, если тот, всё же, смог появиться в этих стенах. Арсений старался отвлечься от этого переживания и мандража по средством своих же уроков с другими классами, но отчего-то у него не получалось. Как бы глупо это не звучало, он просто мечтал поскорее оказаться в классе Антона, ему хотелось его просто увидеть. Попов начал чувствовать себя мазохистом, что так упорно желает почувствовать новую боль от холодного и пустого взгляда подростка. Для него это чувство было чуждо, ведь раньше и подумать было сложно, чтобы он мог оказаться в таком положении. Дети из других классов не могли его никак растормошить, чтобы тот больше не походил на зомби, даже наоборот, он всё глубже опускался в море отстранённости. Он словно на автомате стоял у доски, порой сидя за столом, и диктовал тему, изредка отводя глаза от окна или стены в конце кабинета. Он и сам не понимал почему, но посмотреть на одного из учеников для него давалось с трудом. Сейчас он не узнавал не только Антона, он не узнавал ещё одного человека, которого знал, казалось, лучше всех. Он перестал узнавать себя. - Урок окончен, - с неким облегчением, произнёс учитель. Мужчина повернулся к доске, стирая с неё все решеные примеры, пока дети собирали свои вещи и потихоньку покидали кабинет. Он неспроста отвернулся, он не хотел лишний раз взаимодействовать с кем-либо, отчего чувствовал себя эгоистом. Попов, естественно, не хотел, чтобы всё было так, но продолжал поддаваться этому течению. Кабинет почти что опустел, оставляя лишь Арсения Сергеевича и его внутренних демонов, однако кое-кто тоже захотел проведать учителя. - Добрый день, - мужчина кинул неожиданный взгляд на двери, в которых стояла классная руководительница одиннадцатого класса. Женщина провожала взглядом ученика, что самый последний, с неким опозданием, покидал кабинет. Она прикрыла за ним дверь, а после прошлась в сторону стола математика. - Добрый, - неуверенно ответил мужчина. Учительница по-доброму улыбалась ему, стараясь не показать внутренние переживания, но от глаз Попова не ускользнул её странный взгляд, - чем обязан? - Хотелось бы поговорить по поводу Антона Шастуна, - тут-то сердце математика и ёкнуло. Он крепко сжал тряпку в своих руках, внимательно начав слушать женщину, - мне всё больше учителей начинают жаловаться на его поведение. Говорят, что оно просто из ряда вон, - она неловко улыбнулась, не веря своим же словам. Попов положил на подставку около доски тряпку, потирая свои руки. Он нервничал, ибо не понимал, к чему ведет женщина. - Что Вы хотите от меня услышать? - Я знаю, что Вы сблизились с Антоном после того случая, - им обоим не хотелось вспоминать то ужасное происшествие, отчего оба сглотнули ком в горле, - как он себя ведёт? Вне школы, - этот вопрос учительницы поставил в ступор математика. Она сверлила его взглядом, пока тот пытался придумать хоть что-нибудь, но в голову ничего не приходило. Он и сам прекрасно видел, что с парнем происходит что-то ужасное, но и сдавать его женщине желания не было. Уже один раз проговорился, второй – не хотелось. - Что я могу сказать, - он сделал задумчивый вид, пытаясь спрятать дрожащие руки в карманы штанов, - Какое, по вашему мнению, Вы хотели увидеть поведение у парня, подростка к тому же, который увидел смерть своей же матери? – слова Арсения словно лезвием прошлись по сердцу учительницы. Её губы сжались, а глаза приобрели виноватый вид. Попов понимал, что сейчас сыграл не совсем честно, так надавливая на человечность Александры, однако другого выбора у него не было, - ему время нужно. - Да, но… - она старалась подобрать правильные слова, отчего мужчина напрягся, - нельзя ему давать такую волю действиям, понимаете? Чтобы не произошло, нужно уметь себя контролировать. Я очень переживаю за него, он толковый парень, но, если всё будет складываться дальше так же, то исход будет плохим, - она нервно начала сжимать свою руку, что не ускользнуло от голубых глаз мужчины. Он вопросительно поднял бровь и уточнил: - К чему Вы ведёте? - Добровольскому надоело читать служебные записки от учителей по поводу Шастуна. Естественно, он вызвал меня к себе на ковёр, ставя перед фактом: либо его поведение возвращается снова в норму, либо мы с ним прощаемся, - сердце математика замерло, не ожидая, что всё смогло обернуться таким образом. Если Антона отчислят из одиннадцатого класса, с учётом его теперешнего образа жизни, он никогда в новую школу не пойдёт. Он останется без образования, а после столько развилок, которые никак не успокаивали Попова. - Арсений, - женщина вытянула его из мыслей, - я знаю, что не имею права просить такое, но, если Вы действительно нашли с ним общий язык, прошу, поговорите с ним, - она подошла ближе, надавливая на мужчину взволнованным видом, а тот и не знал, куда ему податься, - если Вы прониклись его историей, то найдите желание и проникнуться его дальнейшей судьбой, - её слова были слишком болезненными для Арсения Сергеевича, его глаза бегали повсюду, но заглянуть в эти большие карие, что стояли напротив, – не было мужества. - Я понял, - его голос дрогнул, он не был таким уверенным, как приходилось слышать ранее. Нет, он не был уверен, что сможет поговорить, он не был уверен даже в том, что сможет посмотреть в зеленые глаза Антона. Женщина с надеждой улыбнулась, собираясь уходить. - Я надеюсь, что Вы не дадите ему сойти с пути, - произнесла учительница, покидая кабинет математики. Вот только она не знала, что Шастун уже сошёл с этого пути, о чём знал Попов.***
Дышать спокойнее становилось всё труднее, ведь Арсений понимал, что через пять минут по школе разнесётся звонок с уроков, и к нему в кабинет придёт тот самый одиннадцатый класс. Мужчина всё чаще стал кидать взгляд на настенные часы, дожидаясь окончания урока. Перед ним сидел девятый класс, который послушано дописывал последнее уравнение в тетради. Дети, в принципе, были послушные, хотя изредка и с ними нужно было повозиться. Казалось, после Антона, все остальные покажутся лёгким препятствием, пока Шастун для него останется преградой. Парень, которому нужна его помощь, но принять её откажется, дилемма. Сердце забилось с новой силой, стоило математику услышать трель школьного звонка. На уроке он мечтал его услышать и придвинуться чуть ближе ко встрече с Антоном, а сейчас мечтает убрать изнутри щемящее чувство обеспокоенности. Он встал из-за стола, вновь собравшись вытереть всё начисто с доски. Ему казалось, что это успокаивает, но подсознательно понимал, что это иллюзия. Дети уходили, бурно обсуждая какие-то свои темы, а на смену им, не долго дожидаясь, начал заходить одиннадцатый класс. Они здоровались с учителем, стоило им порог переступить, но Попов не поворачивался к ним. Он не слышал, чтобы к нему зашёл тот самый ученик, но посмотреть в сторону учеников боялся – может, он всё-таки уже здесь? - Здравствуйте, - Арсений услышал голос Позова, который вошёл в кабинет в компании Серёжи и Антона. Он повернулся, удостовериться, что ему не кажется. Парни прошли на свои места, присаживаясь и доставая учебники. Серёжа непринуждённо разговаривал с Димой, но слишком часто обращал внимание на слегка потерянного Арсения Сергеевича. Он смотрел так, словно показывал всем видом, что их разговор до сих пор актуален, а это ещё больше давило на мужчину. Антон без особого участия сидел за ребятами, положив голову на кулак. Он выглядел уставшим и незаинтересованным ни в чём. Учитель присел за свой стол, делая вид, что занят каким-то своим делом, но из виду Шастуна не выпускал. Ему хотелось словить на себе хотя бы единственный взгляд зеленых глаз, но тот даже в его сторону посмотреть и не думал. Дима повернулся к Антону, что-то спрашивая, и тот, подняв голову с руки, что-то ответил. Попов увидел пятно на его щеке, напоминающее синяк. Мужчина свёл брови вместе, понимая, что подросток встрял в какую-то перепалку, раз получил такую отметку.***
За всё время урока, Антон единожды посмотрел на Арсения, который рассказывал новую тему урока. В этот момент, учитель запнулся, уже не ожидав ответа от подростка, а потом с трудом смог вспомнить то, на чём остановился ранее. Шастун выглядел слишком спокойным и словно витал в облаках, отчего в голове возникали новые вопросы. Когда урок был окончен, все стали уходить. У Арсения это был последний на сегодня урок и, если верить его памяти, у одиннадцатого класса тоже. - Антон, задержись, пожалуйста, - попросил Попов, заметив, что подросток прошёл мимо него и не обронил ни слова. Парень посмотрел в сторону друзей, что стояли в дверях и не знали куда себя деть. Матвиенко понял всё сразу, стоило ему посмотреть на нервного математика, отчего потащил Позова за собой на коридор. Шастун, подтянув лямку рюкзака на плече, повернулся к учителю. Мужчина заметил, что что-то с ним не так, ведь его глаза слегка выглядели стеклянными, а ноги не особо держали подростка в стойке смирно. - Игнорируешь меня? – этот вопрос интересовал Арсения слишком сильно, ибо объяснить такое пассивное отношение парня к нему было сложно. Антон вздохнул. - Успокойся, Арс, - непринуждённо выдал тот. - Я спокоен, - стараясь сдержаться ответил мужчина, поднимаясь со своего рабочего места и обошёл подростка, - что у тебя с щекой? – Антон повернулся на его голос, наблюдая как тот, нервничая, потёр затылок. - Дима врезал, - его ответ не укладывался в голове математика. Он опустил руку, пристально смотря на Шастуна. Подросток, устав стоять, опустил рюкзак на пол, а сам присел на край стола учителя. - За что? – с ноткой обеспокоенности поинтересовался мужчина, подходя к ученику ближе, чтобы посмотреть на синяк. - Уже неважно, - перевел тему парень, смотря в голубые глаза, - ты только это хотел спросить? Попов сглотнул, понимая, что Антон видит его насквозь. Зеленые глаза изучали математика словно рентген, чувствуя по его виду и интонации, что к чему-то тот ведёт. Атмосфера вокруг них в миг стала напряженная, а, под пристальным взглядом Антона, дышать становилось тяжелее. В голове мужчины возникла мысль, что подросток, оказывается, немного пьян, отчего хотелось его отчитать, но и спугивать того желания не было. Он так хотел с ним поговорить, бредил этим, чтобы спугнуть одной фразой? Нет уж. - Болит? – с заботой спросил Попов, взяв Антона за подбородок и повернув к себе щекой. Шастун, закатив глаза, взял руку мужчины и убрал от лица, но не отпустил. Внутри что-то трепетало от прикосновения ученика, даже от такого. Арсений смотрел на их руки, что выглядели так по-обычному, словно они всегда так делают, но ощущения оставались в новизну. - Арс, что ты хотел? – вопрос ученика вернул мужчину в реальность. Мужчина заглянул в зеленые глаза напротив, осознавая, что сейчас, возможно, перед ним сидит тот самый Антон. Да, за пеленой легкого опьянения, виднелся тот взгляд парня, что втянул его во всё это безобразие. Таким как сейчас, Арсений не видел Антона давненько, отчего оторвать взгляда и проронить хоть словечко – не удавалось. Он соскучился по Такому Антону. Он смотрел в его глаза, казалось, вечность, но Шастун не возникал и не сопротивлялся этому зрительному контакту. Словно они оба этого давно ждали. Попов почувствовал, как рука подростка сжала его крепче, не желая отпускать. Антон наклонил голову в бок, наблюдая за тем, как мужчина засмущался. - Хотел...? Неуверенно произнёс Арсений, наклонившись ближе к губам Антона. Он невесомо коснулся его губ, чувствуя, что те слегка дрогнули, но ответили. Внутри словно что-то замерло, когда Попов целовал его. Он делал это неуверенно, словно, ещё сам до конца не осознавая, что сейчас происходит. Подросток коснулся второй рукой щеки математика, пододвигая того к себе. Учитель подошёл ближе, всё сильнее и сильнее впиваясь в губы Антона, пока тот нежно поглаживал его по щеке. Арсений старался целовать нежно, как чувствовал это внутри, однако, все ощущения от поцелуя заставляли впиваться в эти губы сильнее. Их поцелуй больше не был таким робким, наоборот, он превратился в нечто такое желанное и рванное. Попов только успевал дыхание переводить, пока Антон продолжал его гладить рукой, опускаясь всё ниже и ниже. Математик нехотя отстранился, но назад от парня не отошёл. Он хотел удостовериться, что это не мираж, а реальность. Он не верил, что сделал это. Сейчас, смотря на такого одурманенного Антона, что с желанием смотрел на него, он осознавал, что ему не безразличен Шастун, и не был таким изначально. Мужчина посмотрел на пухлые и покрасневшие губы подростка, что до сих пор пытался перевести дыхание. В голове хотелось запомнить этот момент и вид Антона, который сейчас смотрел на него так вовлечено. Теперь уже рука Арсения сжимала крепче руку Шастуна, понимая, что он ответственен за то, что дал себе волю. - Да-а, Арсений Сергеевич, - улыбаясь протянул подросток, проводя пальцами по шее учителя, - интересное желание у Вас, - мужчина ничего не отвечал на эту колкость, лишь продолжал смотреть в его глаза, - но я знаю, что это не то, для чего я здесь, - парень серьезно посмотрел в голубые глаза, которые словно отрезвились с этой фразой. Парень продолжал выводить узоры на коже мужчины, заставляя того сбиваться с мыслей. - Тебе нужно к врачу, Антон, - Арсений старался быть мягок, но серьёзен. Антон усмехнулся на слова учителя, отворачивая голову в бок. Попов наблюдал за этой фальшивой улыбкой, что не сходила с его лица. - А попытка хорошая была, я серьёзно, - парень вырвался из рук математика и встал со стола, - я почти поверил, - он подхватил рюкзак с пола, продолжая разочарованно ухмыляться. - Я поцеловал тебя, ведь почувствовал, что хочу это сделать, а не из-за того, что хочу тебя подкупить, Антон, - Попов попытался остановить подростка, схватив того за руку, - ты мне нравишься, и я обеспокоен тобой, - он с жалостью смотрел на Антона, пытаясь доказать, что поцелуй что-то значит, но тот не верил. - Хотелось бы верить, - Шастун отцепил от себя руку учителя, - но верится с трудом, - а после ушёл. Арсений смотрел на дверь, за которой исчез Антон. Внутри снова что-то оборвалось, отчего хотелось выть на всю школу. Он схватил себя за волосы, крепко их сжимая, и коря себя за то, что лучше бы не поддался на эту тонкую провокацию. Лучше бы он промолчал сейчас про то, что Антону нужна помощь специалиста, лучше бы вовсе не целовал его. Хотелось избить себя до полу смерти, лишь бы не чувствовать эту боль от слов Шастуна. Мужчина корил себя снова за то, что всё испортил. За то, что упустил тот шанс, которого, возможно, ждал всё время. Хотелось стереть себе память, чтобы забыть это чувство, с которым он целовал его, этот вкус его губ. Хотелось забыть Антона вовсе, но его одурманенный взгляд, что пятном отразился в подкорке головы Попова, не давал покоя. Закрывая глаза, он всё равно видел его, отчего хотелось выть только сильнее. Арсений желал лишь одного – забыть то, что смог влюбиться в него.